Помочь сайту
Поздравления
РОМАН С ВОЛГОЙ. Часть I КОРНИ. Глава 2 МАМА
Мать моя, урождённая Кочетова Мария Васильевна, родилась в 1920 году в Дубовке, что в 50 км вверх по Волге от тогдашнего Царицына. Поселение было основано в 1734 году для укрепления Царицынской сторожевой линии. Так донские казаки, переселённые туда, составили основу нового Волжского казачества. Но после разгрома восстания Пугачёва 517 казачьих семей, замешанных в этом деле, были высланы на новую Моздокско-Азовскую оборонительную линию на Кавказе (1777), а опустевшая Дубовка стала заселяться переселенцами-крестьянами. Часть большой родни Кочетовых в начале прошлого века перебралась в Царицын, который в 1925 году назвали Сталинградом.
В Сталинграде мама училась в средней школе №17 имени КСИ - Красного спортивного интернационала. Сколько я помню, будучи уже на пенсии, она продолжала регулярно ездить в Волгоград на встречу однокашников. А инициатором этих встреч, душой коллектива, был бывший преподаватель физкультуры Дмитрий Дмитриевич Курыкин, Дим-Димыч. Это уже после войны он сумел разыскать несколько своих бывших учеников, а те других, и так, по цепочке. Первая встреча орг.ядра состоялась в 1965 году. Их было сорок. Стали вспоминать, кто кого, писать письма. По 350 найденным адресам разошлись приглашения на встречу. А в следующем году в августе на Центральной набережной у фонтана «Дружба» смогли собраться более сотни бывших «интернационалистов», прибывших с разных концов Союза.
Сколько воспитанников школы КСИ не вернулось с войны? Сколько погибло их под бомбёжками? Сколько не смогло приехать по состоянию здоровья?
Маленькая книжица в память о той первой встрече осталась от мамы и хранится теперь у меня. В дальнейшем они собирались, кажется, каждый год. Был установлен ритуал встречи, программа с посещением памятных мест, просмотром фильмов, выступлениями с воспоминаниями и ужином в ресторане. Помню, что почти каждый раз, приезжая после встречи (обычно мама оставалась ночевать у какой-нибудь подружки), она с грустью говорила: «Вот уже и Коли (Пети, Сони...) с нами нет». Дим-Димыч был лет на 10 старше маминого поколения, но энергия била из него, заряжая его «команду».
А ведь собирались общим коллективом не просто одноклассники, а ученики разных годов выпусков школы. Школы, которой уже давно не было. Из воспоминаний следует, что эта школа стояла раньше напротив трамвайного парка, а после войны на её месте была построена фабрика офсетной печати. Недавно мне подсказали адрес - ул. КИМ, 6.
Я попытался найти что-то об этой школе в Интернете, но ничего не нашёл. В Ворошиловском районе Волгограда, где она была до войны, школы с таким номером нет. Есть МОУ СОШ №17 имени 37-й Гвардейской стрелковой дивизии в Тракторозаводском районе и Вечерняя (сменная) ОШ № 17 в Краснооктябрьском, но они никакого отношения к Средней школе №17 им. КСИ не имеют. Мне кажется это несправедливым.
Школа с такой традицией, школа, сплотившая и объединившая своих выпускников через четверть века после последнего выпуска, школа, уничтоженная войной, но оставшаяся жить в сердцах её воспитанников, которых, к сожалению, наверное, осталось считанные единицы, должна быть незабытой, должна продолжать учить любви к своему городу, своей Родине. И должен где-то быть стенд, посвящённый этой школе.
В 1938 году мама поступила в Сталинградский педагогический институт на филологический факультет. Кончать его пришлось досрочно в октябре 1941 года. Её любимый человек, сокурсник, Носов Михаил, пошёл на ускоренные курсы подготовки командиров танков. Изредка они встречались, и в одно из свиданий расписались в ЗАГСе. А через несколько дней эшелон увозил Михаила на фронт. Педагоги русского языка на тот момент были не нужны, и мама стала работать на заводе метизов, филиале тракторного завода, где изготовляли снаряды для танков.
Генерал Паулюс начал наступление на Сталинградском направлении 17 июля 1942 года. А 28 июля Сталин подписал знаменитый Приказ №227 - «Ни шагу назад!»
По воспоминаниям мамы 23-го августа был солнечный день. Внезапно набежавшие тучи закрыли солнце, и с них посыпался дождь. Но это были не тучи, а армады самолётов, и с них дождём сыпались тонны бомб. За этот день люфтваффе совершило около двух тысяч самолетовылетов. Сумасшедшая цифра!
Считается, что только в тот день погибло около 40 тысяч человек. Эвакуация населения началась лишь 24-го августа. До 15-го сентября по сводкам удалось переправить через Волгу до 300 тысяч человек, из чего следует, что в городе оставались еще около 200 тысяч жителей. Американский историк Энтони Бивор приводит данные, что после освобождения Сталинграда в нём в живых оставалось только 9796 мирных жителей, из них 994 ребенка. Не знаю, кто так скрупулёзно, до одного человека подсчитывал.
Систематические бомбардировки с 23 августа продолжались ежедневно (до 400 рейдов), кроша в камень оставшиеся городские руины, до конца сентября. 13-го сентября немецкие войска начали непосредственный штурм города.
Именно в это время, в ответ на зверства, творимые оккупантами, появляются в печати призывы представителей советской творческой интеллигенции (И. Эренбурга, К. Симонова, А. Суркова и др.): «Убей немца!», «Убей его!». Не фашиста, заметьте, а немца!
До того велика была ненависть к целой нации.
Небольшой домик, где жила семья мамы, находился через дорогу от главного входа в элеватор, рядом с магазином. В то время это была южная окраина Сталинграда, Ворошиловский (зацарицынский) район. Их двор по нескольку раз переходил из рук в руки. Они укрывались в вырытой там же во дворе землянке.
Мать рассказывала, как дощатая дверь открылась, в землянку заглянул красноармеец, и тотчас же упал, сражённый пулей. Потом показались немцы, посветили фонариком, подхватили бойца, и утащили с собой. И это продолжалось: то и дело врывались то немцы, то наши. Но, слава Богу, никто не трогал. Их было пятеро: моя мать и её мама 62-х лет, старшая сестра Катя 44-х лет с 50-летним мужем-инвалидом и младшим 15-летним сыном (трое старших воевали).
А вот, что кратко вещает военная хроника о тех днях:
«14 сентября, отбив попытки 62-й армии вернуть потерянные позиции, немецко-фашистские войска обрушили на боевые порядки армии удар огромной силы. Особенно упорные бои велись в районе элеватора и вокзала Сталинград-II. С крыши элеватора хорошо просматривалась и простреливалась центральная и южная часть Ворошиловского района, контролировались подходы к Волге. В этот район отошли и заняли оборону обескровленные подразделения 42-й стрелковой бригады и нескольких других частей. 19 сентября на помощь окруженным защитникам элеватора пробились морские пехотинцы из 92-й стрелковой бригады. Самолеты люфтваффе непрерывно бомбили. Не только элеватор в целом, но и отдельные его этажи и хранилища по несколько раз переходили из рук в руки. Но к 22 сентября обстановка в районе элеватора ухудшилась. Кончились боеприпасы и продовольствие, многие защитники были убиты или ранены. Противнику удалось овладеть элеватором»
О напряжённости боёв вокруг элеватора можно судить по дневнику немецкого солдата:
«16 сентября. Наш батальон вместе с танками атакует элеватор, из которого вьется дым — горит находящееся в нем зерно... Батальон несет тяжелые потери. В каждой из рот осталось не более шестидесяти человек. Элеватор защищают не люди, а дьяволы, которых не может уничтожить ни пламя, ни пули.
18 сентября. Борьба продолжается внутри элеватора... Если все здания в Сталинграде будут защищаться, как это, тогда никто из наших солдат не вернется в Германию.
20 сентября. Русские стреляют со всех сторон. Мы продолжаем сидеть в нашем подвале; на улицу выйти просто невозможно. Старший сержант Нушке был убит сегодня, когда перебегал улицу. Бедняга, у него осталось трое детей.
23 сентября. Сопротивление русских в элеваторе преодолено. Мы нашли в элеваторе около сорока мертвых русских. Половина из них в морской форме — морские дьяволы».
В отчете нашей морской пехоты писалось так: «Танки и пехота противника, примерно в десять раз превосходящие нас по численности, начали атаку с юга и запада... В целом на протяжении 18 сентября были отбиты десять атак… Имевшееся на элеваторе зерно загорелось, вода в пулеметах испарилась, раненые мучались от жажды, но поблизости воды не было... Жара, дым, жажда... В течение дня многие из нас залезали на высокие точки элеватора и оттуда стреляли по немцам; ночью мы спускались вниз и образовывали кольцо обороны вокруг здания».
Оставшиеся в живых, измученные жаждой, угаревшие от дыма горящего зерна, предприняли последнюю попытку вырваться из окружения. Боеприпасов практичесски не оставалось, и в ход пошли штыки. Только единицам удалось прорваться к нашим. Элеватор был взят немцами. Но какой ценой!
Оборона элеватора произвела такое впечатление на немцев и самого Паулюса, что германское командование на специальном шевроне участнику сталинградской эпопеи изобразило именно элеватор, который по праву можно назвать символом стойкости.
Невообразимо себе представить, что в нескольких метрах от него в землянке переживали этот ад три женщины, инвалид и подросток, мои родные. 16 сентября мама родила своего первенца, Игоря. Так что мой старший брат носит почётное имя «дитя Сталинграда».
Земля от взрывов бомб дрожала.
В дыму горящий Сталинград.
Здесь Смерть свой страшный бал справляла
и сокрушала всё подряд.
Когда же грохот очумелый
прервался на короткий миг,
Смерть на мгновенье онемела,
услышав Новой Жизни крик.
Жизнь этим криком заявляла:
«Жив! Не сдаётся Сталинград!»
В окопе женщина рожала.
Так в мир вошёл мой старший брат.
В отдельных местах самого Сталинграда враг вышел к берегу Волги. Но уже как клятва звучали слова знаменитого снайпера Василия Зайцева «За Волгой для нас земли нет!». Правда, южная часть города, зацарицынская, где проживала родня, к тому времени полностью была в руках немцев. Большая часть Центрального и Тракторозаводского районов, Баррикады так же были утрачены нами. Но были и чудом удерживаемые изолированные «островки» на побережье. Такой островок 700 Х 400 метров в районе посёлка «Баррикады» известен как «огненный остров», или остров Людникова, по имени командира 138-й дивизии, оборонявшей его. Численность же этой дивизии составляла тогда всего 300—400 человек.
На карте боёв за Сталинград я заметил ещё небольшой островок земли в устье реки Царица (примерно по километру вдоль берега Волги в обе стороны от устья Царицы и километр вглубь от берега Волги), удержанный в этом районе нашими до конца. Но про этот «островок» ничего не нашёл.
А недавно, гуляя по Интернету, я прочитал, что примерно в том месте и находился один из подземных бункеров Сталина, которых было построено несколько перед войной в разных стратегических городах. В бункере, как пишут, стоял танк, а рядом небольшой гидросамолёт, готовый вылететь в сторону Волги. Может, там и было, что защищать, кроме родной земли?
Когда бои ушли от элеватора дальше к Волге, семейство с новорождённым Игорем, кое как выбравшись из города, пробиралось степью по уже оккупированной территории. Пелёнки сушили на своих телах.
Остановились в хуторе Маслов. Интересно, что я нашёл его на карте. Это примерно в 240 км по прямой в сторону Каменск-Шахтинска Ростовской области (60 км до него). Но немецким командованием было строго приказано старостам населённых пунктов никого чужих не принимать под угрозой расстрела. Господь, видимо, хранил их. Никто не выдал. Четыре месяца они находились на оккупированной территории. Тётя Катя шила, и это шло на пропитание. Все они, перенеся большие лишения и переживания, остались живы.
Когда вернулись в Сталинград, дома их уже не было. Элеватор, исковерканный снарядами, изрешеченный пулями, почерневший от огня, гордо возвышался над руинами. Они не нашли даже закопанных в землю вещей. Перебрались поближе к Волге. В 1943 году мама получила похоронку: сгорел в подбитом танке её Михаил. Послевоенный Сталинград, разрушенный, но не покорённый, восстанавливался.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
