Фантастическая повесть

«...рыба Silurus glanis, головатая, хищная и прожорливая, акула больших рѣкъ и озёръ; глотаетъ утокъ и гусей, нерѣдко хваталъ купальщиковъ...», «...он поймалъ за лапу плывшаго медвѣдя, который выволокъ его на‑берегъ, и оба были убиты...», «...а ещё его кличутъ – чортов конь...»

Владимир Даль

«Толковый словарь великорусского живого языка»

 

1.

Караван подгоняемых ветром горбатых облаков неторопливо прошествовал небесной дорогой. Из осевших клубов лунной пыли вынырнуло ночное светило. Серебристо‑молочный свет его пролился на окрестности. Изрезанные заливами и заводями песчаные берега, редкие островки кустарников и прибрежные тростниковые заросли, окрасились мягким таинственным светом. Водная гладь озера заблестела как отшлифованный мраморный пол, протертый влажной тряпкой.

Было около полуночи и озеро чутко дремало, переводя дух после дневного летнего зноя. Легкий ночной бриз приносил с берега теплый сухой воздух, убаюкивающий лениво перекатывающиеся на песчаные берега волны. Шелестел своими хрупкими и сочными листьями береговой камыш, покачиваясь в такт с колебаниями воды.

Несмотря на то, что озеро дремало, вовсе не отдыхали его обитатели. Почти все они участвовали в пиршестве, которое раз в год щедрая природа устраивает для рыбьего населения, даруя изобилие сытной и легкой еды. Вся поверхность озера была буквально усыпана мириадами оперившихся белокрылых личинок ручейника. Создавалось впечатление, будто с неба просыпалась невесть откуда взявшаяся летом снежная крупа.

Водная феерия шла полным ходом, когда вдруг в нескольких километрах от берега вода взбурлила. На поверхности озера, потревожив переливающуюся на сонных волнах лунную дорожку, показалась блестящая спина гигантской рыбы. По окрестностям пронесся ее глухой вздох, отчего шарахнулись в разные стороны водные обитатели, не желая попадаться на глаза королю этих вод – исполинскому четырехметровому сому. Но Владыка и не думал обращать на своих вассалов внимания, так как в эту ночь был сыт. Ему хотелось одного – развлечься. Ударив из озорства по поверхности воды мощным хвостом с такой силой, что хлопок был даже слышен на берегу, и звук которого буквально парализовал от страха все живое в окружности, Владыка, медленно, теперь уже стараясь не издавать лишних звуков, двинулся на одинокий огонек рыбацкого костра.

Сом подплыл к берегу настолько близко, насколько позволял ему его огромный размер и притаился в зарослях осоки и камыша.

У костра сидели двое – старик и молодой парень. Между ними стоял ящик, покрытый газетой, на котором поблескивала матовым цветом бутылка и лежала нехитрая закуска.

Парень налил старику в стакан и покосился на бутылку.

- Дед, может, я себе тоже немного?..

- Поставь, тебе еще надо молоко через тряпочку сосать. – Старик взял из рук парня бутылку и убрал за ящик. – Лучше компота выпей. – Старик протянул пластиковый термос.

- Не хочу я компота, не маленький уже. – Молодой обиженно засопел.

- Я при отце в двадцать курить даже боялся, не то, что водки выпить. – Спокойно ответил Старик. Он выпил, закусил и, кивнув в сторону моря, с укором посмотрел на парня. – Вот ты не веришь... А только что слыхал как громыхнуло на море?.. Хвостом как из пушки вдарил!..Чует мое сердце, это он – это мой сом играет...

Молодой аппетитно поглощал снедь. Прерываясь, чтобы прожевать и проглотить кусок, покачал головой:

– Опять за свое... Сколько ты уже?.. – Молодой наморщил лоб и закатил глаза. – ...Да, точно – уж ровно год ты гоняешься за этим сомом!.. Может, ты рыбачить разучился, а, дед?..

Старик, мелко работавший челюстями, перестал жевать.

– Как так разучился?.. Ты что мелешь‑то?.. – обиженно огрызнулся он. – Ты же знаешь, что сомятника как твой дед еще поискать надо!

Парень добродушно усмехнулся.

– Люблю я тебя, дед, за твою скромность... Рыбак, ты, конечно, супер - только наш центнер мяса все плавает где-то... Вот бензина ты уж точно нажег с центнер! Да всю сезонную рыбу профукал. Хорошо, что хоть сосед по дешевке рыбой снабжал, не то всю зиму сидели бы на макаронах! – Молодой театрально воздел руки: - Дожились, дома и леща к пиву не найдешь!

Старик торопливо проглотил то, что жевал, и напустился на внука:

– Вы поглядите!.. У моря живет, а рыбы у него нет! Удочку в зубы и – на берег! Налови и пользуйся. Меня в твои годы от моря было не оттянуть. Ох, и ушлые вы пошли, молодежь... ленивые... – старик подбросил дров и бросил укоряющий взгляд на парня. - Все вы центнером и бензином меряете. Тут – азарт! Честь рыбацкая! Мечта! Надо будет - год буду сидеть, а все равно его поймаю. – Старик резко ткнул пальцем в сторону моря. – А слышал, как сейчас грохнуло вдалеке?..

Молодой хмыкнул:

– Хочешь сказать, – сомяра твой забавляется?

– Он самый... Я тебе говорю – четыре метра, не меньше! Живое бревно!

Парень отмахнулся:

– Не верю я, что такой сомяра здесь объявился. Вот и батя говорит: деду делать нечего, вот он и х...й страдает. Придумал ты сам себе этого сома.

– Чего­чего там твой батя говорит? – взбеленился старик. – Приеду, – разберусь кто какой х...й страдает и кто через какую страдалку на свет объявился!..

– Да ладно тебе, дедуль! Он же не со зла, в шутку сказанул, – осекся молодой, – а ты сразу нервничать.

Молодой снял с костра закопченный чайник и разлил в кружки. Старик, уставившись в костер, обиженно молчал. Парень выложил из рюкзака на ящик печенье. И виновато посмотрел на старика:

- Не обижайся, дед, но, если откровенно, я тоже не верю... Мелковато здесь для такой рыбы. А что до грохота... так это сазан скорее! Сазан по двадцать кило тоже так шарахнуть может!

– Тьфу ты! Что ты за фома неверующий? – обиделся Старик. – Я ж тебе сотый раз говорю: сам его вот этими ручками держал. – Старик протянул Молодому свои руки, словно по их мозолям можно было прочитать истину. – А ты: сазан, сазан... Какой сазан! ?.. Такой силищи сазан еще на свет не уродился! Хвостом, слышал, вдарил, как из пушки пальнул! Я его нутром чую... И веса он не центнер, а бери еще столько же.

Молодой картинно всплеснул руками.

─ Ну, дед, ты меня уморил! Где ж ты видел сомов по двести кило? Ну, пятьдесят, шестьдесят, – разговоров нет, – сам наблюдал пару раз, но, чтобы, сто или там – двести! ?.. Да еще в устье? !.. Сомнительно... Тебе в тот раз сослепу показалось... А может, – молодой хитро прищурился и, ища дедовы глаза, чуть склонился над ящиком, – может в тот раз ты перебрал самогоночки, да и почудилось тебе?.. А?.. Признавайся, дедок! – И молодой весело засмеялся.

Старик с досады клацнул вставными челюстями:

– Ты как с дедом разговариваешь, хамовья твоя рожа! Чай, не ровесники мы! Иль думаешь у деда, мол, уже мозги набекрень пошли? Да я на взгляд с десяти метров любую рыбу определю по длине и по весу!

– Ладно, ладно, дед, не обижайся, – заторопился сгладить Молодой, – я так не думаю. Пошутил и все дела – чего ты сразу взъелся? !

Старик неожиданно шутливо погрозил пальцем.

– То­то. Смотри у меня! А то я ведь могу штанцы с тебя снять, да вдарить ремешком по пятой точке.

Молодой прыснул.

– Ладно, хватит трещать, рыбу спугнешь, – осадил внука Старик и вернулся к старому разговору. – Нет, внучек, зря ты ёрничаешь. Есть сомы и по двести и по триста кило есть... Уж поверь старику на слово. Это сейчас большой сом редкость. А в шестидесятые, когда еще плотиной Или не загородили, а потом в семидесятые – уж при плотине, я сам ловил по двести. А такую рыбку как то – лещ, или там, жерех с судаком, – Старик махнул рукой, – их тогда и за рыбу то не считали. Все усача подавай, осетра!.. – Старик, предавшись воспоминаниям, увлекся: – А маринки-то сколько было? ! По три крючка на удочку цепляли и на каждом по рыбке трепыхалось... А ведь вкусней маринки рыбы еще не придумано... Сазан там или усач, то баловство... Маринка – та, что форель! Как сейчас помню: наловишь за день ведерко, придешь домой, от плёночки очистишь, в мучице обваляешь, и на сковородочку, да на сливочном маслице!.. – Старик невольно сглотнул слюну.

Молодой задумчиво перебил:

– И каких они размеров?..

– Кто? – не понял сразу старик, – маринки, что ль?..

– Да какие маринки, я говорю – те сомы по двести кило, что раньше ловились?.. Метра под три, небось, были?..

– А, сомы... – а что, сомы? ! – Старик, поймав любимую тему, оживился. – И по четыре с лишком, а то и по пять, говорят, вылавливали!.. А ты как думал? ! Да и сейчас на Капчагае такие есть... Поменьше их стало, чем раньше, но есть. Кабы была б возможность на тарелке по дну поплавать как тот старик француз, как его?.. Ну, что по телевизору? !..

– Кусто, – подсказал Молодой.

– ...Точно, Кусто. Так, говорю, – таких бы чушек увидели, что ты глазам бы не поверил. Ведь серьезные сомы днем, как правило, на глубинах, в омутах сидят. И лишь ночью, когда охотятся, бывает, и к берегу подходят... С Топара вот один рыбак приехал, рассказывал: трехметрового сома поймали, разрезали, а внутрях собачка овчарка целиком!.. Проглотил, и глазом не моргнул. Во как!.. А ты говоришь: сомы, сомы... Сом – король любой рыбе то!

Молодой присвистнул:

– И как такое страшилище из воды вытаскивать?..

Старик, довольный, что удивил своего внука, добродушно прибавил:

– По-разному случалось... Лет двадцать назад, в Экпендах, как сейчас помню: тащили как-то одного втроем... Пол дня мучились, еле одолели! Один наш на лодке заплыл – и багром его по башке, и веслом пробовал – без толку. Пока он кровью не истек да не обессилел, не могли на берег вытащить. Тот четыре с лишком был.

– Неужто три мужика с одной рыбой не могли справиться? Какие-то сказки ты дед рассказываешь, – изумился молодой.

– А ты борова хорошего или бычка откормленного пробовал за веревку тянуть когда он сопротивляется? – отпарировал Старик. – Пробовал? !..

– Ну, пробовал, и что?..

– И как оно?..

– Непросто, скажем...

Старик назидательно поднял палец:

– То­то! А большой сом, пожалуй, пояростней за жизнь борется.

– Так то - бычка, он то о землю упирается.

– И что – о землю? У сома то, у огромного, сил поболе будет! Даром что в воде и ног нет, – зато сплошной мускул! Железный!.. Порой кованые двойники с палец толщиной как шашлычные палочки разгибает... Вот что такое – сом!..

– У вас, у рыбаков, что ни рыба, то глаза с тарелку... Наслушаешься, так и в море купаться не захочешь, – отмахнулся молодой.

– А ты не заплывай по ночам далеко, коли яйца дороги, – мрачно пошутил Старик, и, придвинул стакан: – Налей-ка еще! Сколько там осталось?

Молодой налил и протянул старику стакан. Тот сделал глоточек, закусил, и удовлетворенно крякнул.

Молодой протянул Старику сигарету.

– Я уж лучше папироску, – отказался тот и вытащил из кармана пачку «Беломора».

В это время к берегу подплыл крупный, с метр, белый амур. Не замечая, – кто рядом с ним, начал с аппетитом поедать сочные молодые листья и побеги камыша. Похрюкивая и чавкая как поросенок, стал пробираться все дальше в заросли. Рыбаки услышали хруст стеблей, и насторожились.

– ...Слышь, дед, как затрещало?.. Рыба, небось, или ондатра?.. – Молодой бросил на Старика недоуменный взгляд.

– Амур камыш щиплет, ─ шепотом пояснил Старик.

– Не, это не амур, – иронично осклабился Молодой, – это твой сомяра к тебе в гости пожаловал... Может, нальем?..

– Не болтай, рыбу спугнешь!.. – зашипел Старик. – Острогу тащи, – враз наколем!

Молодой метнулся в темноту, а Старик начал торопливо напяливать рыбацкий резиновый костюм.

– Сейчас, внучек, мы этого амура... сейчас, сейчас...

2.

Сом жил в поселке Илийск, названном когда-то в честь реки, на берегу которой стоял, и водами которой, впоследствии, и был уничтожен. А жил он в одном из уцелевших после затопления домов.

Поселок сгинул с карты Земли в 1970, когда перекрытая плотиной река образовала водохранилище. Население было переселено с насиженных мест в строящийся на берегу будущего искусственного водохранилища городок Капчагай и в Рыбколхоз, ─ рыбацкий поселок у устья впадающей в озеро речки Каскеленки.

А наткнулся Сом на поселок случайно, когда обследовал свои владения. Он как раз проплывал в том месте, где уходила под воду староилийская трасса выходящая из Николаевки. На дне стоял затопленный водой город­призрак – Илийская Атлантида! Вид затонувшего поселка впечатлял. Он был разделен железной дорогой, очертания которой местами угадывались под илом. Отчетливо просматривались многочисленные параллельные друг другу улицы, простирали свои ветви заросшие водорослями и умершие деревья, бывшие когда-то цветущими садами. Дома в основном были полуразрушены, либо разобраны, но многие уцелели, а некоторые так хорошо сохранились, что казалось сейчас откроется дверь, и из дома выйдут люди. Но вместо людей здесь теперь жили новые обитатели. Полусгнившие заборы и калитки остались без работы, так как при всем своем желании не могли помешать новым поселенцам проникать в жилища прежних хозяев. Казалось, поселок заколдован, а люди, населявшие его, превращены в рыб.

Во дворе одного из домов, Сом обнаружил скелет собаки. Она так и осталась на своем посту, посаженная на цепь, и забытая неблагодарными людьми. Скелет висел на дереве, видимо, собака боролась до последнего, но длина цепи была всего четыре метра.

Поселок находился под двадцатиметровой толщей воды, и эта глубина устраивала Сома. Он облюбовал один из домов и поселился в самой большой комнате. Комната была просторная и понравилась ему. Из-под ила виднелись даже очертания кровати, но при всем желании Сом на ней не поместился бы. А проникал в свое жилище Владыка несколько экстравагантно – через отсутствующую крышу.

Дом, облюбованный Сомом, находился на краю поселка и принадлежал явно богатому человеку. Угадывался большой огороженный участок земли вокруг него, рядом многочисленные хозяйственные постройки.

Вечерами Сом гулял по широким улицам, наводя ужас на местное население. С появлением его в поселке рыбьего народа, в основном из числа средних и крупных особей, поубавилось – кто рискнет жить в таком опасном соседстве? – но мелюзга осталась. В основном это были лещи и подлещики, пугливые воблы, неприхотливые карасики, на которых Сом и не думал покушаться.

Владыка предпочитал более деликатесную пищу чем костлявая мелюзга. Завтракать он любил моллюсками, которых собирал на дне, и дробил своими мощными зубами как семечки. Обожал раков, во множестве расселившихся в затопленном поселке. Когда чувствовал желание полакомиться чем­то более серьезным, охотился на диких уток, часто садящихся на капчагайские воды в районах заповедников, где пернатых никто не обижал. Один раз хотел схватить даже лебедя, но пожалел, уж больно красива была птица. А из рыб, в гастрономическом плане, больше всего обожал средних размеров усача и сазана. Не брезговал крупными голосистыми лягушками, не пропускал возможности перекусить ондатрой, но никогда не употреблял в пищу трупятину, хотя видел, что другие сомы порой этим грешат.

Под трупятиной подразумеваются не несчастные утопленники, а мертвая рыба. Утопленников же, а Владыка не раз встречал на дне или на поверхности их опухшие посиневшие тела, ни он сам, ни другие сомы, в противовес укоренившимся заблуждениям, в пищу не употребляли.

У огромной рыбы не было естественных врагов в своих владениях, кстати, совсем не маленьких: озеро Капчагай растянулось на 180 км, а в ширину на 22 км и вмещает в себя тридцать миллионов кубометров воды.

Ведь несмотря на многочисленную колонию водных обитателей, ни один вид не имел таких колоссальных размеров, несокрушимой силы, и огромной пасти, по самую глотку усыпанной рядами острых зубов. В половину подобной величины достигали лишь осетры­шипы, но они не были хищниками, а их размер придавал им больше чувства безопасности, чем агрессии.

Другие же хищники, такие как судак и жерех, достигая иной раз тоже приличных размеров, – до метра и более, предпочитали не связываться даже с молодыми сомами, и часто разнообразили собой меню Владыки. Лишь один враг был у сома – человек. И этот враг был настолько опасен, что стоил всех остальных. Его побаивался даже сам Владыка. Вернее сом остерегался не самого человека, – человека он мог бы убить ударом хвоста, или даже проглотить, – а коварства, коим наделено упомянутое двуногое существо.

А в коварстве двуногим нет равных на земле!

И чего только не придумал ухищренный человеческий мозг, чтобы истребить рыбье племя! Тут и всевозможные сети, от «липучек», в которой запутывается даже мелкая рыбешка, до крупноячеистых, рассчитанных на гигантов подводного мира. А сколько им придумано привлекательных насадок, чтобы скрыть ядовитые жала крючков, готовых вонзиться в рыбьи глотки. От одного вида блесен, количество которых невозможно сосчитать, закружится голова. Также людьми используются такие подлые штуки, как донные петли из толстой капроновой лески, поджидающие рыбу на дне, когда она кормиться. Всевозможные переметы, с тысячами крючков, буквально перекрывают небольшие заливы и заводи! Но самое страшное и варварское орудие лова, это «самоловы», когда по дну разбрасываются огромные, острые как бритва металлические крюки, в расчете на то, что рыба напорется на один из них, начнет паниковать, биться, зацепится за другие, и тогда уже ничто не спасет ее от верной гибели. А если случится чудо и вырвется рыба на свободу, ей все равно не жить, уж больно смертельные раны наносят подобные вещи. И нет покоя рыбе от алчного двуногого существа! Ведь даже схоронись она на глубине, чтобы отдохнуть и перевести дух, это не означает, что она в безопасности. Тут же с лодки опустится «кошка» с отточенными зацепами, и начнет рвать в клочья рыбью плоть, стараясь вонзиться поглубже и вытащить жертву на поверхность.

Но даже это, при всем своем ужасе, не влияет так на поголовье водных обитателей, как тот факт, когда человек отравляет воду ядами с рисовых и арбузных полей. Тогда наступает настоящий мор, не оставляющий шанса не только для рыб, но и для всего живого, что живет в озере.

Днем Владыка от скуки фланировал недалеко от пляжей, и пялился на отдыхающих. И часто какой-нибудь самонадеянный и беспечный пловец, заплывающий далеко от берега, и не подозревал, что рядом с ним плывет акула пресных морей. Именно пресноводная акула! И причем не уступающая ни в силе, ни в хищности, ни в размерах, настоящим акулам морей соленных. А мало кто знает, что спровоцировать на нападение рыбу под названьем сом, – дважды два!

Владыка давно убедился, что шум, издаваемый пловцом, особенно неумелым, идентичен по частоте шуму бьющейся на крючке или попавшейся в сеть рыбе. А ступни ног и руки пловца, подслеповатыми по своей природе сомами, вполне могут быть ошибочно приняты за аппетитных лещей или сазанчиков. И хоть рыба сом не является людоедом и специально не охотится на гомо сапиенс, нет гарантии, что в ногу беспечного пловца, совершенно неожиданно, вдруг не вцепится двух‑трехметровая махина состоящая из стальных мускулов и огромной пасти, с несчетным количеством острых как иглы зубов. Конечно, когда охотник поймет, что ошибся. Охотничий трофей ему явно придется не по вкусу и он постарается его выплюнуть. Опасность в том, что выплюнуть свой трофей рыба сразу не сможет, так как зубы ее многочисленны, очень остры и загнуты во внутрь. А если учесть, что, повинуясь инстинкту, сом потащит свою жертву на глубину, то у атакованного им пловца мало шансов на спасение.

Один раз Владыка сам наблюдал, как в общем то небольшой полутораметровый сом схватил за руку сидящего в лодке, и шлепающего ладошкой по воде, беспечного отдыхающего. Правда в тот раз последнему повезло. В первую очередь в том, что атаковавший его сом был далеко не в лучших для этой рыбы размерах, иначе человек мигом оказался бы утянут на дно. А во вторую очередь, того спасло то, что в лодке были люди, которые и помогли подтянуть рыбину, раздвинуть рукояткой весла пасть, и извлечь руку несчастного. Пока лодка с раненным добиралась до берега, за ней тянулась кровавая полоса. Так что можно только предположить, насколько покалечена была его рука.

Нельзя не сказать еще одно: большую опасность представляет хвост сома, им рыба действует как рукой. Крупные сомы ударом своего хвоста могут послать в нокаут крепкого мужчину, а очень крупные, и убить. А еще он может своим хвостом сбить в воду зазевавшееся животное, особенно, когда за кромкой берега присутствует достаточная для этой крупной рыбы глубина. Всякие случаи были!

В Баканасе, например, где Или широка и полноводна, в 1968 году исчез восьмилетний сынишка егеря, ушедший к реке за водой. Все кто знал мальчика, были уверены, что выросший у воды и плавающий как рыба он не мог утонуть. Бедняга егерь перегородил реку сетями, надеясь выловить тело мальчика, но тщетно – тела так и не обнаружили. Милиция записала ребенка как без вести пропавшего, и лишь егерь знал, что сынишку утащил гигантский сом. А вскоре в действительности был выловлен огромный экземпляр, в желудке которого обнаружили детские сандалики. Некоторые опытные рыбаки утверждали, что мальчика сбил сом.

Благодаря упомянутой способности работать хвостом, Владыка раз ухитрился стащить в воду стоящего на низком обрывистом берегу ягненка, пьющего воду, и с удовольствием проглотил его целиком.

Порой Сом совершал по озеру длительные путешествия, проплывая за несколько дней сто и более километров. И не смотря то, что его всегда тянуло к местам отдыха и скопления людей, тем не менее часто, особенно когда была плохая погода, он уходил в восточную часть Капчагайского озера, туда, где, поплутав по соседнему Китаю и вернувшись на родину, в водохранилище впадает река Или. Там, где официально значатся заповедные места, он отдыхал. Владыка находил какой-нибудь глубокий омут, залегал в темной и прохладной глубине, и искусственно впадал в спячку, давая напряженным нервам расслабление.

Кроме официальной резиденции в затонувшем поселке, был у Сома и свой автопарк из нескольких утонувших в разное время легковых автомобилей. Самым раритетным была старая послевоенная «Победа», заросшая илом и водорослями. А самым свежим экспонатом были «Жигули», которые провалились под лед прошлой зимой, когда нетрезвые и бесшабашные любители подледного лова рассекали на них по замерзшему зимнему озеру.

В салоне старой «Победы» сидел хозяин, видимо, не сумевший вовремя выскочить из машины, когда она провалилась под лед. Может спал, а может, не доверяя подводному народу, не захотел оставлять машину без охраны. Так, по крайней мере, показалось Сому, когда, охотясь за крупным раком, он сбил ил с лобового стекла и обнаружил темный силуэт за рулем.

И много еще тайн хранило Капчагайское озеро.

Как-то, возвращаясь из устья Или и дефилируя по северному берегу в сторону Чингильдов, в семи километров от берега, напротив Седьмой насосной станции, Сом наткнулся на странный объект, напоминающий затонувшую подводную лодку или гигантскую горбатую гусеницу. Издалека можно было бы ее принять за забытый на проходивших когда-то по дну железнодорожных путях состав. От объекта исходило пугающее мощное излучение, парализующее волю и органы чувств. Кто-то явно управлял его волей. Владыка сразу почувствовал себя неуютно – тело не слушалось. Против своего желания он подплыл к «гусенице». Как только он приблизился, из объекта выплыли непонятные человекообразные существа. Они были в каких-то подводных костюмах, но не пускали пузырей, как аквалангисты, и, плавали быстро как рыбы. Они направили на него светящийся прибор, после чего Владыка застыл. Чувство тела полностью исчезло, навалилась темнота. Последнее, что он запомнил, его куда-то тащат.

Затем были огромные темные глаза с красными зрачками. Из зрачков исходил тонкий как игла зеленый луч. Рыбина лежала перед ними обездвиженная, чьи-то руки подключали к голове провода, втыкали какие-то иглы. Затем глаза рыбины закрылись, луч исчез, вместе с ним ушло сознание...

...Через какое-то время Сом очнулся неподалеку от объекта и в окружении существ. Они похлопывали и поглаживали его со всех сторон. Он долго приходил в себя. Затем, очнувшись, Владыка разбросал ударами хвоста навязчивых незнакомцев и, что есть силы, дал деру. Впрочем, ему никто не помешал. Тем не менее, впоследствии, он стал часто приплывать сюда, чтобы поглазеть на непонятных существ. Они поощряли его любопытство, пытались прикормить его рыбой и завязать с ним дружеский контакт.

Их «гусеница» торчала на дне неделями. Днем она становилась прозрачной и можно было видеть сквозь нее плавающих рыб. Иногда, черными безлунными ночами, незнакомцы выходили из воды в мир воздуха. К удивлению Владыки (он специально в таких случаях поднимался наверх) , над водой «гусеница» была также невидима и бесшумна, как будто ее и не было. Лишь по исходящему от нее неприятному воздействию, отчего охватывала необъяснимая паника, он знал, что «гости» зависают над озером. Вскоре он к ним привык.

А вообще ночами, и Сом в этом убедился, передвигать по озеру было опасно. Не в том, что можно было повстречаться с подобными себе исполинами, а таких на дне Капчагая немало, а в том, что озеро буквально перегородили сетями браконьеры.

Днем сети были видны, а ночью была опасность их не заметить. Как-то ночью, во время охоты, Владыка погнался за крупным с лопату лещем и чуть было не попал в сеть. После этого он устроил настоящую войну браконьерам и каждую ночь дырявил и спутывал сети. А делал он это так: видя сети, он сначала аккуратно обследовал их, затем включал свой мощный хвост и проходил сети как нож масло, доводя ненавистные снасти до состояния полной негодности. И если бы хоть маленькая толика проклятий, обрушенных рыбаками на его голову, сбылась, Владыка, в нарушение законов физики, испепелился бы не выходя из воды.

Конечно, существовала при таком приеме опасность застрять в сетях, но только теоретическая. Ибо не было еще таких сетей, способных пленить его! Только одной сети он боялся ─ «накидки», которую швыряют в воду наподобие лассо, и она, под действием многочисленных грузил, опускается на дно и может опутать сверху. Из такой сети выпутаться почти не представлялось возможности. И поэтому приходилось всегда быть на чеку.

Иногда, находясь в хорошем настроении, Сом баловался тем, что дразнил рыбаков. Он подплывал к леске, находил безопасный участок без крючков – часто это было грузило, или коробочка с прикормкой, и, аккуратно зажав их своей мощной пастью, энергично оттаскивал на несколько метров. Создавалась имитация поклевки крупного сазана. Затем, чувствуя как трепещет на другом конце лески чья-то рыбацкая душа, и играя в «большую рыбу на крючке», приближался насколько возможно ближе к берегу. В самый ответственный момент, когда рыбак уже праздновал удачу, отпускал леску. То, что творилось затем на берегу, сильно развлекало его.

А были еще и другие приемы. Например, когда все катушки начинали трещать, возвещая своим хозяевам, что на закиды клюнула целая стая рыб. Или когда рыбаки, вытащив снасти, удивленно качали головой, так как снасти были либо переплетены между собой, либо спутаны как гордиев узел.

Не раз сом таким образом поступал и со старым рыбаком, облюбовавшим безлюдное место вдали от основной массы рыбаков, и поражавшим своим умением вылавливать рыбу даже тогда, когда ни у кого не клюет.

Сом давно знал старика, и даже разок побывал у того в руках...

3.

Теплым майским вечером, когда к озеру подкрадывались первые легковесные сумерки, на своем видавшем виды «Урале» с люлькой, к берегу подкатил Старый Рыбак.

Заглушив мотор, он грузно, по-стариковски слез с мотоцикла и подошел к воде. Долго смотрел прищуренными глазами на серую водную гладь, играющую бликами и переливающуюся ленивой волной. Затем наклонился, зачерпнул ладонями воду и смыл с морщинистого обветренного лица дорожную пыль. Неторопливо вернулся к мотоциклу и, откинув тент, стал разгружать доверху наполненную люльку. Закончив, Старик схоронил мотоцикл в зарослях джигиды, и неторопливо занялся приготовлениями.

Первым делом вытащил из потерявшего цвет брезентового залатанного чехла одноместную резиновую лодку. Развернув ее, нашел в ее складках ниппеля, тщательно продул каждый, стараясь очистить от песчинок и пыли, и, вкрутив в лодку, не торопясь, накачал ее ножным насосом. Тщательно проверил все узлы, послюнявил на стыках, и принялся снаряжать «пружины» на сазана. Старик поставил перед собой укутанное тряпками пластмассовое ведерко, и, раскрутив тряпки, зачерпнул ладонью горсть дымящейся паром желтого цвета массы. В воздухе распространился сладковато­душистый запах вареной кукурузы и пшена. Рыбак отправил часть массы в рот, чтобы проверить готовность зерен и с наслаждением неторопливо принялся жевать. Прикормка была что надо! Рыбак, разломав надвое булку хлеба, нащипал мякоти, чуть помял ее рукой, и слегка намочив, принялся неторопливо разминать мякиш хлеба пальцами.

Когда мякиш стал эластичным как тесто, Рыбак развязал большой целлофановый сверток, и достал закида. Это были старые, купленные еще в советские времена киевские катушки‑трещетки с бурой леской, закрепленные на дюралевых трубках от раскладушек. Старик разложил закида, чтобы они были под рукой, и, перемешивая хлебный мякиш с кукурузными зернами, принялся набивать этой массой гибкие яйцеобразные пружины. Вскоре пружины превратились в бомбочки. На каждой из бомбочек на поводке из капроновой нити торчал всего один закругленный крючок. Рыбак нацепил на крючки по паре самых ядреных кукурузинок, и аккуратно вдавил крючки каждый в свою бомбочку, так, чтобы не видно было крючка с поводком.

Завершив приготовления, он впервые достал из нагрудного кармана пачку «Беломора». Дунул в папиросу, прикурил, и, осветив циферблат догорающей спичкой, близоруко щурясь посмотрел на часы...

Старый Рыбак уже докурил папиросу, как вдруг, совсем рядом от берега раздался громкий всплеск. Он мельком глянул на море, но ничего не заметив, продолжал курить. Докурив папиросу, затушил ее о землю и, хотел кинуть на костревище, но повторный шум, еще более сильный, вновь привлек его взгляд.

Мимо, в пятидесяти метрах от берега, проплывало бревно. Бревно ли это было, то­ли коряга, в сгустившихся сумерках он сразу не разобрал, но что-то Старику показалось подозрительным. Он неожиданно проворно для своего возраста соскочил со стульчика. Стараясь не шуметь и хоронясь за стену растительности, подкрался к воде.

К его удивлению, бревно оказалось живым! Оно вдруг погрузилось в воду и через секунду вынырнуло десятью метрами дальше, при этом подняв кучу брызг и издав грохот, как от удара десятка лопат по воде. Крутанулось вокруг оси как гигантское веретено, ушло под воду и вынырнуло вновь. Рыбак оцепенел, и, с открытым ртом и вылупленными глазами, пялился на воду.

– Матерь божья! – не удержался Старик, поняв, что бревно вовсе не бревно, а рыба. – Неужто сазанище такой?.. Да уж больно крупна... Нет, не сазан – спина, плавник не его... колючка на спине... да это... – сом!   Какой огромный!..

Старика затрясло от возбуждения.

- Не думал, что увижу такого здесь... Жаль, что не взял сомовьих снастей...

Он бросил на землю окурок, который все еще держал, и тут же полез в карман за новой папиросой. Дрожащими пальцами с трудом достал одну, не заметив, что разорвал пачку и несколько папирос при этом сломал. Рыбина, словно позируя, крутанулась вокруг своей оси и ушла под воду. Старик воспользовался моментом, щелкнул спичкой и прикурил. Не реагируя на запах паленых усов, он до боли в глазах всматривался в озеро, желая увидеть знакомый силуэт с колючкой на спине. Вскоре его терпение было вознаграждено. На этот раз рыбина дала о себе знать мощным ударом хвоста где­то в районе буя. Старик ее уже не различал, но чувствовал что это она. Вскоре все стихло. Рыбина исчезла, растворилась, словно ее и не было...

– Нате вам епсель­-мопсель... – невольно вырвалось у Старика. Он еще некоторое время оцепенело пялился на воду, затем протер кулаками глаза, и озадаченно произнес:

– Вот так штука... Или мне померещилось... или я видел рыбьего Короля!

Тут какой-то шум отвлек его внимание от воды. Через минуту из-за камышей послышался уже отчетливый шелест, и на полянку въехал на велосипеде парень лет двадцати. Старик, чтобы снять с себя напряжение, напустился на того.

– Как ты только в армии служил? Неужели там вас к порядку не приучили? – укоризненно бросил Рыбак парню, который доводился ему родным внуком. – Ты когда должен был мальков подвести?..

Тот не обиделся.

– Прости, дед, накладочка вышла, пришлось в дороге велик чинить.

– Ладно, ладно, – примирительно пробурчал старик, – малька­-то наловил?..

– Тебе хватит, – ответил тот. И, сняв с велосипедного руля тряпичную сумку, вытащил из нее трехлитровую банку. – Надо воду сменить пока не задохлись...

Но Старик даже не посмотрел на мальков. Сейчас его голова была занята совсем другим. С заговорщицким видом он поманил парня:

– Слушай, что я сейчас видел, внучек! – голос Старика дрожал. Он указал рукой в сторону озера: – Такого сомяру сейчас наблюдал, что чуть ум за разум не зашел... Верь не верь – метра четыре - пять, не меньше!..

– Да ну!.. – удивился Молодой. – Где?..

– Покажи, покажи... – Старик укоризненно посмотрел на внука, словно тот был виноват в том, что рыба ушла. – Так она и ждала тебя, пока ты свой велик починишь!

Парень торопился на свидание и словам Старика значения не придал. Он озабоченно посмотрел на часы.

– Ладно, дед, рыбалка рыбалкой, а мне поспешать надо. Давай я тебе снасти заведу, и отчалю по своим делам.

Пока Молодой ставил лодку на воду, Старик собрал все набитые прикормкой пружины, и аккуратно положил в лодку.

– На вот, возьми, – тащи, пока не крикну.

– Насколько заводить будем?..

– Метров на двести, как обычно, и чуть правее от буя. – Ответил Старик и ворчливо наказал: – Только греби потише, веслами не хлюпай... А снасти не бросай, опускай в воду осторожно, иначе пружины оголишь да всю рыбу распугаешь. Как опустишь, кукурузки вокруг подсыпь, – не жалей кукурузки­то! Разбросай с полведерка.

Молодой сверкнул белозубой улыбкой и добродушно огрызнулся:

– Да я что, в первый раз, что ли?..

Вскоре лодка с внуком исчезла в мареве сгущающихся сумерек. Она плыла почти бесшумно, и только слышно было как с весел стекают капли воды. Старый Рыбак следил как разматываются сазаньи катушки и, поправляя путающуюся леску, негромко покрикивал в темноту:

– Да не тяни ты так, не тяни! – я не успеваю катушки разматывать! Ей-богу, торопится как голый в баню...

Молодой за два рейса завел все снасти и вытащил лодку на берег. Пока он снимал резиновые сапоги и переобувался в кроссовки, Старик нацепил на лески по куску белого пенопласта, чтобы в темноте легче было ориентироваться на какой закид потащил сазан. Когда он закончил, Молодой уже был готов.

– Слышь, дед, я пошел, – обратился он к Старику, – тебя когда ждать?

– Пока того сома не поймаю, не ждите! – мрачно пошутил Старик.

– Тогда до Нового Года! – хмыкнул Молодой.

Молодой уже садился на велосипед, когда услышал:

– Там, дома, порыскай в чулане. В ящиках, где снасти хранятся, найди сомовьи двойники и привези мне штук с пяток. Да покрупнее, слышь?..

Молодой недоверчиво поглядел на деда.

– Ты что, серьезно до зимы?..

– А я говорю – привези! – упрямо повторил Старик.

– Ладно, коли найду – привезу, – согласился Молодой. И нажав на педали, заторопился на встречу со своей любимой.

Старик дождался пока внук уедет, затем перестелил одеяло поближе к морю, лег и уставился на воду.

Далеко за полночь одна из катушек затрещала, и задремавший было Старик, вскочил как ошпаренный кот. Подбежал к снастям и по уехавшему в воду белому пятну пенопласта, понял, что клюнуло на дальнюю левую катушку. Ухватившись за леску, он почувствовал, как тянет ее рыба, как борется, чтобы выжить и его затрясло от азарта. Глаза Старика загорелись, тело пронзили токи. Еще с минуту назад придавленный годами, Старик стал проворен и гибок как юноша. Испытывая известный лишь рыбакам экстаз, он стал осторожно, в натяжку накручивать леску на катушку, не обращая внимания на пот струившийся по спине и лицу. «Ну, милок, иди ко мне... Да не тяни, не тяни ты так. Ух, хорош сазан!.. Ух, пригож!..»

Когда до берега осталось десять метров, рыба словно обезумела и рванула в камыши. Старик схватил подсак и, поддерживая леску, как есть в одежде, зашел по пояс в воду. Вскоре он вынес на берег крупного сазана.

– Ага, наша взяла!.. – восхищенно бормотал он, словно женщину поглаживая рыбину по скользким крутым бокам.

Надев кукан с трофеем на торчащий из под воды кол и отпустив рыбину пастись в воду, Старик вышел на берег и развел огонь. Греясь у костра он поворачивался разными боками, чтобы высушить одежду, и удовлетворенно потирал руки:

– Красота, а не сазан! Еще бы за ночь парочку таких... Завтра ухой да коктальчиком побалуемся.

Неожиданно он поймал себя на мысли, что думает о чудо­рыбине и почувствовал как кольнуло в сердце. Радость от победы несколько улетучилась.

– Вот кабы сомяру того заарканить, то было бы дело... – пробормотал он.

В эту ночь Старик уже не спал. Он курил одну за одной папиросы, жевал нижнюю губу и в каждом всплеске ему мерещился сом...

4.

В ночь перед их с Отцом дня рождения Мальчику приснился странный сон.

Они едут по улицам города на новой машине. Ясный солнечный день, город живет будничной жизнью. Отец весел, он что-то рассказывает. Все как обычно, но Мальчику не по себе. Почему, например, обычно сдержанный Отец неестественно возбужден?.. Он беспрестанно смеется и треплет сына по голове, хлопает по коленям. Из окна автомобиля идущие по тротуару люди напоминают скорее декорации, чем живых. Они двигаются хаотично, словно их водят тысячами магнитов. Вдруг то ли с неба, то ли с верхушек деревьев на город опускаются клубы густого липкого желтоватого тумана. Видимость – расстояние вытянутой руки. Дорога, деревья, дома, люди­декорации, – все куда-то исчезло. Мальчик с испугом смотрит на отца недоумевая, как ухитряется управлять машиной? Но отец теперь молчалив и собран. Он склонился вперед, полукольцом обхватил руль и к удивлению мальчика еще сильнее давит на акселератор. Туман уже просачивается в кабину и вместо Отца виден только его растворяющийся силуэт. Мальчику становится страшно. Он пытается заговорить с Отцом, но не слышит своего голоса, – голос словно увяз в желтых ватных хлопьях. Мальчик протягивает руку к отцу, но рука проваливается в пустоту. На месте водителя, где недавно сидел отец, – никого нет. Автомобиль не управляется, но несется с ускорением, это чувствуется по усиливающейся тряске и скрипу колес на поворотах. Мальчик парализован абсурдом происходящего, но понимает, что автомобиль может столкнуться с препятствием. Он чувствует как страх вот-вот парализует его и тогда смерть. С усилием воли он открывает дверь и вываливается наружу. Вместо удара о жесткую землю раздается всплеск и тело проваливается в воду...

Мальчик открыл глаза. Вытер рукой пот со лба. Напуганный сновидением он натянул до самых глаз простыню и несколько минут лежал всматриваясь в полумрак комнаты.

«Сон... это просто сон...»

На улице светало. В квартире царила тишина и лишь через приоткрытое окно вместе со свежим утренним воздухом вливались первые робкие голоса птиц.

Вскоре страх вытеснила боль. Минуло два года... Мальчик невесело вспомнил, что сегодня ему исполнилось пятнадцать. В позапрошлом году, когда в день его рождения погиб Отец, ему было тринадцать. Тринадцать... Тринадцать – несчастливое число... «Может, если б мне тогда было четырнадцать или двенадцать, отец бы не погиб? – наивно предположил он и тут же отбросил: – Глупость, всем когда-то было тринадцать лет, но не у всех же погибают отцы..» Мальчик с силой зажмурил глаза и, перевернувшись на живот, уткнулся в подушку. Слез не было, за год было потеряно много слез. Во время похорон Мальчик как и все плакал, но настоящее осознание неисправимого пришло позже. Осознание того, что Отец навсегда ушел. Его нет, его никогда уже не будет, потому что он там, откуда не возвращаются.

Сильно повзрослев за эти два года, он хранил память об Отце еще в той, детской безмятежной памяти, в которой не было места смерти и теплилась надежда, что когда-нибудь, ярким солнечным утром его разбудит Отец и вырвет его из этого тяжкого сна.

Мальчик полежал некоторое время с открытыми глазами, затем поднялся с кушетки, и на цыпочках вышел из своей комнаты. Подойдя к двери ведущей в комнату Матери, прислушался к ее ровному дыханию.

«Пока мама не проснулась, надо успеть... – подумал он и, вернувшись в комнату, принялся одеваться.

Он быстро облачился в свою желтую майку и джинсы. Затем вытащил из шкафа заранее приготовленную спортивную сумку. Уже в прихожей он вдруг вспомнил, что хотел прихватить еду и прямо в кроссовках направился на кухню. Отрезал треть от палки копченной колбасы, прихватил хлеба, пластиковую бутыль с напитком и завернув продукты в большой целлофановый пакет, сложил в спортивную сумку, где уже лежало большое махровое полотенце.

Вскоре он украдкой вышел из квартиры и, стараясь не щелкнуть замком, закрыл дверь. Выйдя во двор, Мальчик невольно улыбнулся робким солнечным зайчикам, пробивающимся сквозь листву деревьев, и заторопился на автобусную остановку.

Когда он подходил к автовокзалу «Саяхат», вовсю уже хозяйничало солнце, и город жил привычной суетой.

Автобус с надписью «Капчагай» уже готов был отчалить. Женщина-билетерша, посмотрев на мальчика, поинтересовалась:

– Ты один?

– Один.

– А деньги у тебя есть?

Он показал деньги. Билетерша подтолкнула его за плечи:

– Залезай в автобус, расплатишься с водителем...

Старый «ЛАЗ» отчалил и, маневрируя среди других автобусов, вышел на Красногвардейский тракт. Мальчик сидел на самом заднем месте у окна, выходящим на солнечную сторону. Прячась от лучей за мятой розовой шторкой, он глазел на улицы. Уже на выезде из города посмотрел на часы.

«Мама уже проснулась... Интересно, нашла ли она мою записку?..» – переживал он, продолжая рассматривать из окна ранние улицы.

В памяти мальчика вдруг всплыл один случай, происшедший три года назад, когда они всей семьей ездили отдыхать на Или, за поселок Баканас, где у отца был знакомый егерь в бывших аэрофлотовских охотничьих угодьях. Отец тогда преподал небольшой урок.

Они расположились в живописном диком месте, среди тугайных зарослей, расставили палатку. Пока мать колдовала над примусом, сели с удочками у великолепной заводи. И вдруг, совершенно неожиданно, – рывок! – поплавок отцовой удочки так стремительно скрылся под водой, что леска даже зазвенела от напряжения.

«Скорее всего сазан, его манера! » – предположил Отец в ответ на вопросительный и восхищенный взгляд сына.

На крючке явно сидела большая и сильная рыба! Удилище японской телескопической удочки извивалось змеей и, казалось, развалится на пополам. Все затаили дыхание – леска и крючок на удочке вовсе не были рассчитаны на крупную рыбу, – одна ошибка и она уйдет!

Отец не допустил осечки. Они тогда с матерью с замиранием сердца следили как отец «водил рыбу». Он то разматывал катушку на удочке, чтобы не оборвать леску, то подкручивал. В конце концов, вымотав рыбину и лишив ее сил, подтянул к самой кромке берега, и взял голыми руками. Рыба действительно оказалась пятикилограммовым бронзовым сазаном. Вот было радости!

Мальчику тогда захотелось поиграть с рыбой, и он сам вызвался охранять ее. Получив рыбину в руки, посадил сазана в ведро с водой. Отец предупредил, что сазан рыба сильная, и свободно может выскочить из ведра и даже добраться до воды. Но мальчик не внял его советам. Наигравшись с рыбой, он чем­то увлекся, и позабыл о ней.

Так и произошло. Сазан, до определенного времени не привлекая внимания, тихо сидел в ведре. Потом вдруг ударил хвостом, выбросился на землю, и совершив несколько невероятных кульбитов, в три счета добрался до реки. Мальчик, проклиная свою оплошность кинулся его схватить. Да это и удалось бы ему, так как рыбина лишь наполовину лежала в воде и застыла с открытым ртом, то ли от усталости, то ли от удивления, что ей дали добраться до реки. Но отец остановил его.

«Сынок, подожди! – он кивнул головой на сазана: – Вот сейчас, эта рыба, на первый взгляд безмозглая, своими действиями подтвердила две истины, которые, если ты их поймешь, станут тебе полезны. Первая истина: она наглядно показала, к чему приводит халатность. Рыба – мелочь! Но в жизни, халатность приносит большие беды тем, кто несерьезно относится к взятым на себя обязательствам. И второе: у этой рыбы, сынок, был очень маленький шанс спастись, ведь она лежала в ведре, далеко от воды. Но тем не менее, – тут Отец сделал паузу, и многозначительно посмотрел на сына, – но тем не менее, она предприняла все усилия для того, чтобы уцелеть. Может, рыба и не осознавала что делает, может, к этому ее подталкивал инстинкт самосохранения, живому, но это пример! Образец того, что в любом, самом безнадежном положении есть выход. Его только надо найти. Поэтому, – отец вновь пытливо посмотрел на сына, – чтобы мои слова запомнились тебе на всю жизнь, мы... отпустим рыбу в воду!

Мальчик тогда не поверил своим ушам, – неужели Отец отпустит рыбу, которую с таким трудом поймал?

Но Отец обнял его и потрепал по голове:

– Этот сазан заслужил право на жизнь, и мы не вправе помешать ему уйти!

Он подошел к рыбине, бережно взял ее в руки, и, войдя по колено в реку, опустил в воду. Сазан только этого и ждал...

Отец тогда ни словом не попрекнул. Но мальчик прекрасно понимал свою вину. Его охватило чувство стыда за свой поступок, которое, тем более увеличилось, так как этот сазан оказался единственной крупной рыбой, которую они в тот день поймали. А они так хотели сварить уху и пожарить рыбу на сковородке!.. И когда вечером у костра они ели жиденькую уху из двух лещей и одной воблы, мальчик попросил прощения за то, что из‑за него пиршество не состоялось, и даже расплакался.

Родители рассмеялись, а отец прибавил:

– Не расстраивайся, сынок, голодными мы не останемся, у нас полно еды. А сазана мы еще поймаем!

«Я больше никогда не подведу тебя! », – подумал он тогда, и с любовью посмотрел на Отца. А на следующий день они наловили много жереха, сплавляя по течению кузнечиков на крючках.

Почти три года прошло, но кажется, что было вчера...

Раньше, вместе с отцом отправляясь на рыбалку, Мальчик не раз проделывал эту дорогу, и приближение поворота на Рыбколхоз угадал безошибочно.

– Остановите на повороте, – попросил он водителя.

«ЛАЗ» тронулся к своей конечной точке городу Капчагаю, а мальчик пошел по пыльной накатанной дороге в сторону Рыбколхоза, поминутно оглядываясь, в надежде увидеть попутку.

Вскоре на его призывы остановился автомобиль, в котором сидело трое мужчин. По номеру автомобиля и по виду последних, Мальчик угадал городских рыбаков.

– До моря не подкинете?..

Рыбаки взяли его с собой.

5.

Поклевка хорошей рыбы – то самое, ради чего истинный рыбак часами и сутками может сидеть у снастей, что заставляет его независимо от возраста, служебного, семейного и прочих положений бросать все и приезжать к водоему!

Старик за свою длинную жизнь познал рыбацкий азарт в полной мере. Раньше, когда был помоложе любил разъезжать по рыбьим местам. Его старенький мотоцикл можно было увидеть и на Балхаше, и на Кызыл‑Куле, не говоря уже о Куртах, или Капчагайском озере – в Казахстане озер да рек не меряно. Сил было много, бензин и водка стоили дешево. Тайком в душе тешил мечту выйти на пенсию да объездить все озера да реки тогда необъятного Советского Союза. Но росли сыновья, надо было содержать семью, да работа отвлекала. Только дело к пенсии подошло, тут Союз распался. Денег особых не скопил, не до путешествий. Поогорчался старик, да плюнул – хватит на его стариковскую долю и Капчагая. И большое озеро, и рыбное, да и под боком – утречком можно рыбу поймать, а в обед дома пожарить.

Старик родился в том самом поселке Илийск, что был затоплен при плотине. Потом мыкались по местным поселкам, пока не осели в Заречном. В последние лет тридцать он рыбачил в районе Рыбколхоза. Озеро и местную рыбу знал как самого себя. Имел свои приметы и суеверия. Вот если, допустим, с ночи заноет раздробленное на фронте левое колено, - быть дождю да северному порывистому ветру. Знать, атмосфера шалит, перепады, для серьезной рыбы аппетита как не бывало. Неписанный закон. Кроме как мелюзгу на удочку, ничего серьезного не поймаешь. В летний утренний туман, как правило, неплохо клюет. Или дождичек теплый... Да сколько этих примет у рыбаков! ? – тут и цвет закатов и рассветов, вид луны, особая облачность, направление ветра, знание периодов размножения, повадок - всего не сосчитать, тут каждый себе профессор, у каждого свое мнение.

Но самой нехорошей по части клева приметой для Старика было то, как если вдруг под вечер на супругу нападал беспричинный зев да брюзжание, а к ночи у нее голова начинала болеть до слезотечения, - это, значит, вообще клева не будет, можно сидеть дома. Но дома Старик не сидел, он знал, что с утра выслушает о себе все, что накопилось у старухи за всю их длинную совместную жизнь и с рассвета убегал на море.

В отличие от большинства местных рыбаков, зарабатывающим на море, Старик ловил рыбу больше в азарте, чем в силу необходимости. Влекло его к морю всеми душевными фибрами. Любил Старик местные озерные запахи, шорохи камыша и осоки, вид своей уютной заводи. Любил покушать коктал из сазана, выпить водочки под заливного судака, обожал жаренного османа или маринку. Нигде он не чувствовал себя так хорошо как на берегу с удочкой в руках. Устал старик от людей, от семьи, от суеты мирской, все больше к старости полюбил одиночество да тишину. Чувствовал – немного осталось, а одиночество да озерная гладь не мешали раздумьям. На рыбалке предавался он им без остатка, – так, что порой цепенел, витая мыслями в прошлом. Впрочем, глаз его никогда не забывал наблюдать за снастями...

Места эти, где Каскеленка впадает в Капчагайское озеро и образует заросшее камышом устье, были запретными. Сюда на нерест, каждый в свое время, шли сазан и амур, вобла с лещом, и местные рыбаки без улова не сидели. От рыбинспекторов они откупались когда рыбой, когда бутылкой водки, если ловились с удочками да спиннингами. Если же промышляли сетями, тогда стражей водоемов брали в долю, и те обеспечивали прикрытие. Но Старика рыбинспекторы не трогали по трем причинам. Во-первых: старик был в возрасте и имел удостоверение инвалида войны. Во-вторых: он был один из немногих, кто не принимал браконьерства и рыбачил по старинке, – по-честному, как любил говаривать. Такие снасти как сети, переметы или даже сравнительно безобидные винтиля­мордушки презирал, считая их уделом тунеядцев и недостойными для настоящего рыбака.

«Вот представьте – охотник, допустим, пошел в лес и наставил мины на животных или гранату метнул в ущелье, где козлы прячутся. И это, по-вашему, – охотник?.. Такого горе­охотника за сто километров к лесу подпускать нельзя! Так и сети да переметы – где здесь честная борьба, где искусство-то?.. Подлость да и только! » – укорял он местных браконьеров заходящих к нему ночью с бутылкой на огонек. Те охотно с ним соглашались, – да, не гоже, мол, настоящему рыбаку браконъерничать, с удовольствием выпивали со стариком, а на рассвете вытаскивали из камышей припрятанные лодки и уходили в море проверять сети.

В-третьих: к старику все настолько привыкли, что воспринимали не иначе как достопримечательность местной флоры и фауны. Грозные рыбинспектора окрестили его за глаза Сазанычем, и если менялись, передавали его следующим по наследству и в душе уважали старика за принципы. И всякий раз, когда при очередной облаве они натыкались на него, только качали головами и для порядка стыдили:

– Опять вы нарушаете, дедушка! Мы же вас прошлый раз предупреждали – здесь запрет круглогодичный! Рыбачьте на море, а не в устье, там вам никто слова не скажет!

На что хитрый Старик всегда рассказывал историю, которую слышало не одно поколение рыбинспекторов:

– Мне, сынки, рыбалка на фронте помогла выжить! Я, сынки, когда под Сталинградом в окопах гнил, когда Одер форсировал, зарок себе дал: ежели живым вернусь в родные края – до самой смерти на рыбалках просижу! Вот так загадал – и выжил! Не могу без рыбалки я. Мне вот и фашистский снайпер руку поранил, когда мы с ротным на Дунае рыбку ловили... – Старик всякий раз показывал грубый рубец на левой руке и прибавлял: – Мне жить то осталось раз и обчелся. Дайте старику уж тут досидеть свое... А в устье сижу, потому что до моря далековато, у меня и сил уж нет туда добираться...

Инспектора махали рукой и всякий раз произносили одну и ту же фразу:

– В последний раз и учитывая ваше фронтовое прошлое – прощаем!

С тем уходили. До следующего раза.

Старик громко желал им в спину здоровья и всех жизненных благ, что существуют на свете, и радовался, что уважают еще фронтовиков, помнят о войне.

Он не догадывался, что у рыбинспекторов была еще четвертая причина. Она дополняла первые три, но была основной: те прекрасно знали, что Старик беден, и с него нечего содрать. Как в свою очередь не ведали рыбинспектора, что рубец на стариковой левой руке оставил не фашистский снайпер, а сам Старик, когда лет сорок тому назад по пьянке колол дрова и рубанул руку топором.

Самой большой рыбной страстью у Сазаныча была охота на сома.

Этот вид рыб­гигантов был для него самым желанным трофеем. В трудные послевоенные годы семья рыбака не голодала. На столе всегда были вкуснейшие котлеты или пельмени из сомовьего мяса. Правда в последние десять лет Старику уже не по силам было мотаться по излюбленным сомовьим местам, где, как правило, обитала действительно крупная рыба. Он облюбовал свое местечко на рыбколхозовских берегах. Это был небольшой, заросший кустарником и тростником мысок. Старик расчистил себе полянку в двадцать квадратов, выкосил в камышовой стене просеку к морю, вырвал прибрежную морскую траву, чтобы не цеплялись закида, и получилось скрытое от посторонних глаз местечко с прекрасным видом на воду. Рыбацкий рай, да и только! Самое главное, что местечко это находилось как раз напротив одиноко торчащего буя, – буй указывал начало глубокой рыбной ямы. Буй этот во время шторма сорвало с какого­то пляжа, и утащило в море. Местные находчивые рыбаки отбуксировали его к своим берегам и пометили намытую течением Каскеленки рыбную яму, чтобы лучше ориентироваться куда завозить на лодках закида.

Но вместе с тем местечко Старика находилось в хорошем отдалении от небольшого пляжа, где обычно купалась местная ребятня, да рыбачили заезжие городские рыбаки. И это было для Старика благом, так как он терпеть не мог на рыбалке лишнего шума. Сомы здесь тоже попадались, но мелкие – от полукило до десяти, – так, сомята, а не сомы. Зато судак, сазан, вобла, водились в изобилии.

В этот раз Сазаныч приехал на море затемно, до рассвета. Поставил мотоцикл на свое привычное место, и осторожно, крадучись подошел к воде.

Дул «Балхаш». Озеро, растревоженное северным ветром, спросонья недовольно ворочалось, временами бросая на берег небольшую сердитую волну. Старик поморщился, ветер дул явно не рыбный.

Старик снял с себя брезентовый рыбацкий костюм, но с озера так тянуло прохладой и сыростью, что он невольно поежился.

«Лето на дворе, а я мерзну, – подумал старик, – эх, не греет уже кровушка...»

На небе еще держался молодой прозрачный месяц, но подбрюшины редких лохматых облаков позолотились. Вскоре косые солнечные лучи упали на водную гладь, и вся окрестность ощетинилась причудливыми и колышущимися под ветром тенями.

Старик приступил к работе. Стараясь все делать как можно тише, небольшой кувалдочкой вбил в глинисто­песчаный берег в пару метрах от воды, три длинных полутораметровых штыря из двенадцатой арматуры. Вбил глубоко, оставив примерно с полметра торчать сверху.

Убедившись, что штыри сидят крепко, старик вернулся к вещам. Развернул раскладной алюминиевый стульчик, уселся на него, подтянул к себе нужные сумку, мешок, и вытряхнул из последнего на землю три больших мотка веревки. Веревка была капроновая и очень крепкая, и рыбак знал, что нет на Земле человека способного вот так руками, разорвать ее, но все равно по привычке попробовал на разрыв. Порывшись, выудил из сумки круглую и потертую жестяную коробку из-под леденцов «монпансье», перетянутую резинкой, и, сняв резинку, поддел край крышки перочинным ножом, и открыл банку; в некоторой задумчивости стал рассматривать ее содержимое.

В коробке находились кованые самодельные крючки‑двойники, размером с мужскую ладонь и толщиной в палец пятилетнего ребенка.

Рыбак по очереди достал и осмотрел все пять крючков, которые едва умещались в коробке, и без колебаний выбрал три самых крупных, а остальные сложил обратно и перетянул коробку резиновым обручем. Затем, извлек из необъятного рюкзака пластмассовый футляр из-под домино, и, близоруко щурясь, нащупал в нем небольшой напильник. Взяв в руки крючок, он проверил пальцами два острия, и неодобрительно покачав головой, принялся оттачивать жала. Время от времени он наводил крючок на оранжевое пятно восхода и придирчиво рассматривал контуры каждого острия, чтобы выдержать правильный угол заточки.

Вскоре ветер стих, и стало еще светлее. Видимости старику уже хватало, он выключил шахтерский фонарь, и принялся последними штрихами подправлять острия.­

Закончив с крючками, Сазаныч привязал их особым узлом к капроновым веревкам, затем сложил мотки с крюками на берегу у воды. Другие концы веревок закрепил на арматурных штырях. Пол дела было сделано.

Теперь очередь за насадкой.

Старик что только не пробовал насаживать на крючки, чтобы заманить своего сома. Он привязывал к двойникам лягушек, и раков. Специально как-то привез из дома парочку дохлых крыс. Насаживал на двойники вобл, лещей и небольших сазанчиков­лопушков. Обвязывал двойники куриными головками и лапками, но тщетно, чудо‑рыба игнорировала стариково угощение, чего не скажешь о молодых, метровых и более сомах. Их Старый Рыбак, словно в насмешку, вытаскивал каждое утро и с ненавистью выкидывал в море. Сегодня он решил применить особый сомовий деликатес: опаленных на костре воробьев. По его наказу внук с помощью тазика и веревки с палкой наловил с пяток воробьев. Этот вид насадки отказывал очень редко, Сазаныч знал это по своему опыту. По крайней мере, выбора не было. Предыдущие две недели Старик промучился в одноместной лодке, пытаясь подманить сома на «квок». Но тщетно. Торчать на маленькой лодке одному даже на мирной волне, было большим испытанием. Да и что для такого гиганта маленькая лодочка? Если зацепит, утащит в море, не остановишь.

К тому же он заметил за своим сомом одну странную особенность, которую никак не мог себе объяснить. В отличие от всех своих соплеменников, тот почему-то вовсе был не совой, а скорее жаворонком. И показывался утром, либо днем, и чаще в районе одинокого буя. Пару раз Сазаныч даже углядел его мощную спину с лодки, с метров пятидесяти. Старик с ночной рыбалки перешел на дневную, чем удивил местную рыбацкую братию.

«У старого, наверное, мозги высохли, – судачили они меж собой, – торчит целыми днями в своей засаде, а ни одну путевую рыбу за последние недели не поймал! »

Свои года Старик отмозолил честно. Все, что по неписаным житейским законам полагалось содеять мужчине, претворил.

В молодости он защищал свою Родину, тогда еще великий и кажущийся нерушимым Советский Союз на фронтах самой кровавой и жестокой войны. Вернувшись по ее окончанию с наградами и простреленным навылет легким, завел семью, построил дом, вырастил двух сыновей. Когда сыновья подросли и захотели завести свои семьи, построил для них еще два дома. А сколько он посадил деревьев, то и со счета сбился. И жил в последние годы Старик тихо, мудро, окруженный уважением детей и внуков, и коротая время на своей любимой рыбалке. И так бы и дожил свои годы спокойно, если бы не та встреча.

С того момента, когда увидел Старик огромную рыбину, из его неторопливой жизни исчез покой. Улетучился как дым от сигареты. Проснулась в Старике уже несколько позабытая страсть, и стала свербеть печенку.

А вскоре произошел случай, после которого он и вовсе занемог. Это случилось ровно через неделю, после того, когда впервые старик увидел чудо­рыбину.

В тот день Сазаныч приехал на море побросать блесну на судака да на жереха. Облачившись в свой непромокаемый ОЗК, купленный у знакомого прапорщика за бутылку, он зашел в воду по пояс и только метнул пару раз спиннинг, как вдруг прямо перед ним на поверхность воды поднялось чудище! То самое!

Старик не на шутку испугался, – вблизи рыба оказалась еще больше, чем он наблюдал ее с берега. Вид ее огромной зубастой головы был так страшен, что Старик хотел было пуститься наутек, решив, что сом надумал напасть на него. Но рыба и не собиралась на него нападать. Она казалась оглушенной, как­будто попала под винт катера. Словно заманивая старика, рыбина перевернулась в двух метрах от него вверх серым брюхом, и застыла – этакая живая подводная лодка. Тут уж сердце Старика не выдержало: упустить свою мечту, когда она, что говориться, сама идет в руки, он не мог.

Старик в два счета добрался до рыбины. Глубина по шею. Не обращая внимания, что вода заливается в ОЗК, обхватил ее руками, и попытался утащить к берегу. Но тяжела была огромная рыба. Испугавшись, что та очнется и рванет в море, он, как бы ни было ему неприятно делить славу с другими, вынужден был позвать на помощь двух рыбаков. Они сидели в камышах, в пятидесяти метрах и тут же кинулись к Старику на помощь. Победа была близка как никогда, но тут словно нечистый вселился в рыбу. Она вдруг рванула, да так рванула, что Старик, весивший под семьдесят килограмм, отлетел от нее на два метра, словно пробковый поплавок. Старик не разбился, – благо, что все это произошло в воде. А рыба взмахнула мощным хвостом и была такова.

Сазаныч даже завыл от злости и вдруг обжегся: если не выловит он эту чудную рыбу, ни жить ни помереть спокойно не сможет. Остаток жизни станет для него неполноценным, незаконченным, как недокуренная папироса, или как недостроенный дом.

Занозился Сазаныч по­черному.

6.

Перед поселком машина съехала с щербатой асфальтированной трассы на проселочную и за ней завихрились клубы пыли.

Мальчик случайно посмотрел в зеркало заднего вида, и встретился с глазами сидевшего за рулем мужчины. Тот по-дружески подмигнул:

– Убежал из дома?..

– Искупаться хочу...

– Купаются на городском пляже, а здесь больше рыбачат.

– Знаю, мы с отцом здесь часто рыбачили. И купались...

– Ты с города?..

– А как вы догадались?

Водитель хмыкнул:

– Доживешь до моих лет, тоже станешь догадливый.

В разговор вступил мужчина сидящий вместе с мальчиком на заднем сиденье.

– Малой, а где родители? Не рановато так далеко одному?

Мальчик серьезно посмотрел на него:

– Я уже взрослый.

От мальчика отстали.

Пыль осталась позади и автомобиль вышел на стартовую прямую – узкую, влажную суглинистую дорогу, прорезающую зеленую стену тростника. В кабине чудно запахло озером. Вскоре оно показалось во всю ширь и у мальчика болезненно сжалось внутри: он вспомнил, как радовался, когда с отцом приезжал сюда...

* * *

Мальчик хорошо помнил, когда поймал свою первую рыбу. Ему было пять, когда Отец впервые взял его на рыбалку и на каком­то озерце дал в руки легкую камышовую удочку. Он насадил на крючок червя и наказал присматривать за поплавком. Мальчик вцепился в камышину и уставился на красно-белый, бездвижно стоячий в воде поплавок. Неожиданно на поплавок села большая фиолетовая стрекоза и Мальчик подумал, что она может вспугнуть рыбку. Он дернул удочкой, чтобы отогнать стрекозу и вдруг кончик удочки стал сгибаться, а поплавок запрыгал мячиком. «Клюет! » – испуганно закричал Мальчик. Он резко дернул удочку вверх и, с удивленьем переходящим в радость, увидел на крючке трепыхающуюся рыбку.

Отец помог снять рыбку с крючка и похвалил: «Молодец, не оплошал. Ты сегодня поймал свою первую рыбку и стал настоящим рыбаком.» «А как называется эта рыбка? » – поинтересовался сын. «Это очень важная рыба и называется она – карась», – объяснил Отец.

С того времени для Мальчика не было лучшего развлечения, чем удить рыбу. Рыбалки у них начинались ранней весной, в апреле, когда жерех по Или начинал свой нерестовый ход. В марте и в мае они ловили судака на Капчагае. Когда приходило лето, начиналась самая интересная рыбалка – на амура и сазана.

В шесть лет Мальчик уже сам устанавливал «тычки» с блеснами на течении и метал спиннинг. В семь­восемь вовсю вязал рыбацкие узлы и мог отремонтировать удочку. В десять лет спорил со взрослыми рыбаками и мог научить непосвященного как сварить прикормку и из подручных средств соорудить санки на жереха. Каждый раз в ночь перед рыбалкой он не мог уснуть от радостного возбуждения. А в дороге с жалостью смотрел на остающихся в душном городе людей.

* * *

Машина подрулила к небольшому деревцу в тридцати метрах от озера и остановилась.

– Ладно, малой, мы будем левее в трехстах метрах. Если проголадаешься, к обеду подходи, – предложили мужчины.

– Спасибо! – Мальчик взял сумку и вышел.

После раскаленной под солнцем кабины с озера приятно тянуло легким влажным ветерком. Мальчик осмотрелся: безоблачное небо, спокойная гладь озера, чайки, красный буй в полунаклоне лежащий на воде. Недалеко, у заросшего тростником мыска чья-то резиновая лодка и две торчащие удочки. Почти все как тогда... Во всей этой картине для мальчика не хватало самого главного – отца, его голоса, лукаво прищуренных глаз...

Мальчик достал из сумки покрывало и расстелил его под кроной знакомого дерева. Затем разделся до плавок, зашел в воду по колено и, прикрывая глаза ладонью от солнца, уставился на буй.

Это было два года назад. Они уже собирались уезжать, когда отец указал рукой на одинокий красный буй вдалеке.

– Ну, что, сынок, поплывем к бую? – отец хитро посмотрел на сына.

Мальчик для своего возраста плавал неплохо. Сказывались два года занятий плаванием в бассейне, куда впервые привел его отец, сам в прошлом пловец­разрядник. А то, что отец очень часто присутствовал на тренировках сына, подстегивало последнего к особому старанию. К этому можно добавить частые выезды всей семьей к самым разным водоемам, коих под Алма-Атой немалое количество, где они с отцом совершали заплывы.

Но плавать в бассейне не то, что в море. Да и расстояние... Но колебался он секунду, не более, – показаться перед Отцом трусом, было для него страшнее.

И они поплыли. Прошлый раз мальчик не смог одолеть и половины расстояния, и часто отдыхал лежа на воде. Отец плыл рядом и подтрунивал над ним.

В тот раз они плыли вдвоем, и Мальчику абсолютно не было страшно. Если бы отец предложил мальчику переплыть океан, он бы без колебаний согласился...

Мальчик не сводя глаз с буя вошел по колено в воду и поежился. Чтобы привыкнуть к прохладе он наклонился и побрызгал на плечи и спину. Затем стал медленно двигаться от берега. Когда вода дошла до груди, он подпрыгнул, и ловко нырнул в набегающую легкую волну.

Парнишка бодро и грациозно проплыл кролем двадцать метров, и, видимо, подустав, перешел на брасс. Одолев еще какое-то расстояние, он снизил темп, чтобы перевести дух и осмотреться. До цели оставалось совсем немного. Он решил добраться до буя, и уже держась за него, отдохнуть. Последние пятьдесят метров не представляли труда, но солнце так неимоверно жгло голову, что мальчик решил освежиться под водой. Изогнувшись, он поднырнул и, какое-то время плыл с открытыми глазами. Вода была серовато-зеленая, довольно прозрачная, но без маски взгляд проникал ее толщу от силы на несколько метров.

В какое­то мгновенье ему показалось, что ниже, где­то под ним, промелькнула гигантская тень. Тень тутже исчезла, и мальчик успокоился, приняв ее за игру света. Вынырнув, он поплыл к бую...

С тех пор, когда год назад трагически погиб отец, мальчик непрерывно думал о нем. Ведь как много изменилось в жизни, когда он потерял лучшего в его жизни друга.

Мать часто плакала и почти перестала улыбаться. Сразу пришлось прекратить занятия плаваньем и карате. Некому стало возить его на тренировки, которые, к тому же, иногда поздно заканчивались. Так и не свершилась его мечта о персональном компьютере. Они уже никогда все вместе не поедут на Иссык­Куль. Ушло все то, хорошее, замечательное, что исходило от отца. Но самым ужасным было то, что ушел отец...

Мальчик вспомнил, как они всей семьей радовались, когда отец приехал домой на новенькой голубой машине. Он посадил его на колени, и они поехали кататься по городу. На улицах с небольшим движением, он давал порулить, подстраховывая на поворотах.

Неожиданно Мальчика кинуло в жар – он вспомнил как ужасно выглядела их новая машина после аварии, в которой погиб отец.

Он на секунду перестал загребать руками. Не в силах сдержать слезы, приглушенно заплакал. До буя было уже рукой подать.

Но мальчик, думая, что он один, ошибался. Как и не прав он был по поводу того, что никто его не слышит.

С самого того момента, как он вошел в воду и поплыл, за ним следило четырехметровое усатое чудовище. Держась на расстоянии, оно неотступно следовало по пятам. Это был гигантский сом, оливково‑зеленого цвета, более двухсот килограмм веса и с огромной головой, в пасти которой, усыпанной колючками‑зубами с палец ребенка, свободно поместился бы по плечи средних размеров мужчина. Чудовище при этом даже бы не поперхнулось.

Вот уже и цель. Мальчик схватился за буй обеими руками, и возликовал: он сделал это! Он смог! Первое задание выполнено! Как жаль, что отец не видит его победы...

Некоторое время он отдыхал, чтобы отдышаться. «Отец говорил, что второе задание я найду на буе...» - вспоминал он, как вдруг его взгляд упал на еле читаемую надпись, нацарапанную на буе: «читай Таинственный остров». Он недоуменно смотрел на надпись. Да, это послание оставил для него отец. Книгу Жюля Верна под таким же названием он подарил за несколько дней до трагической гибели. Она напугала Мальчика своей толщиной. Он поставил книгу в шкаф и больше не прикоснулся к ней.

«Читай Таинственный остров... Что бы это значило? Может в книге еще задание?.. Дома надо открыть книгу и прочитать, ведь отец так и хотел, чтобы я полюбил чтение...» – грустно размышлял мальчик.

Затем он еще раз осмотрелся по сторонам. Держась за трос буя, опустился под воду, чтобы охладить нагретую солнцем голову.

Чудовище, чтобы остаться незамеченным, отплыло подальше.

Освежившись, Мальчик еще несколько минут отдохнул, и тронулся в обратный путь. Отплыв от буя метров двадцать, он вдруг заметил, что навстречу плывет подгоняемый ветерком детский цветной мяч. Неподалеку, на маленьком пляже, отдыхала компания. Их детишки с криками плескались в море. Видимо это был их мяч. Он плыл чуть в стороне, покачиваясь от ветра и ежесекундно меняя направление. Мальчик, боясь, что его унесет в открытое море, решительно повернул к нему. Чтобы нагнать мяч, он с удвоенной силой заработал руками. Мальчик был уверен в себе. Особенно, после того, как выиграл пари. Но он не сделал бы столь необдуманного поступка, если бы знал, какая опасность поджидает его впереди.

Когда до цели оставалось каких-нибудь десять метров, парнишка почувствовал, что нога его запуталась в мягких и тонких нитях. Подумав, что это плавучие морские водоросли, он попытался освободиться, и вдруг с удивлением обнаружил, что водоросли, по-видимому, вовсе не такие тонкие и слабые, как ему вначале показалось. Они все сильнее опутали ногу, и к тому же, не давали продолжать движение. Все еще не догадываясь, на что именно он наткнулся, мальчик с раздражением стал скидывать водоросли, помогая второй ногой. К его недоумению, и вторая нога оказалась опутанной. Тогда он опустил лицо под воду, и понял, что попал в сеть. Это была «липучка» - тонкая и крепкая сеть для мелкой рыбы. Ноги, особенно правая, буквально накрутила на себя целый моток.

Мальчика охватила паника. Не понимая что делает, он стал брыкаться и накручивать более нижние ячейки сети. Под тяжестью донных грузил его потянуло под воду. Ему стало ясно, что он не сможет удержаться на поверхности и неминуемо утонет. Пока у него были еще силы, ему бы стоило закричать о помощи. В двухстах метрах в лодке сидел рыбак и он успел бы на помощь. Но, некоторая присущая его возрасту самонадеянность, сыграла свое черное дело. Вместо этого, мальчик набрал воздуха и вновь нырнул под воду, надеясь под водой руками разорвать нити. Но и эта попытка была обречена на провал, так как сеть была капроновой. Не каждый парнишка постарше смог бы порвать ее руками. К тому же он потерял много сил. Мальчика охватило отчаяние, которое перешло в ужас. Он увидел под водой огромное усатое чудище, которое с жуткой ухмылкой смотрело на него широко расставленными глазами. Мальчика охватил дикий леденящий страх. Он рванулся, вынырнул на поверхность, и дико закричал:

– Помогите! Помогите! Мама!

Но сеть потащила его назад...

В отличие от пловца, чудище давно уже заметило сеть. Видя, куда направляется пловец, оно медленно направилось за ним. Было ясно, что мальчик попал в смертельную ловушку. Надо было срочно действовать.

Первой мыслью Владыки было подплыть к мальчику и поддерживать того над водой, пока не подоспеет помощь. Но он тут же отказался от нее, представив, как может испугаться ребенок, если увидит под собой огромного зубастого сома.

Нет, тут нужно было что-то другое. Владыка вспомнил, что видел привязанную к камышам резиновую лодку Старого Рыбака. Он рванул в ее сторону со скоростью торпеды.

Какова же была его досада, когда он увидел, что в лодке уже сидит Старик, и со всех своих немощных сил гребет на помощь к Мальчику. Владыка соизмерил расстояние со скоростью хода лодки, и понял, все решают секунды. Даже если Старик вдвое прибавит ходу, ему не успеть.

Решение созрело мгновенно. Видя, что Старик еще не успел толком отчалить от берега, Владыка что есть силы таранил лодку всей своей огромной массой. Старик пробкой вылетел из лодки и упал в воду в камышовых зарослях. Краем глаза Владыка успел заметить, что тот ухватился за камыш и держится на плаву.

Мешкать было нельзя. Ухватив весло своей зубастой пастью, Владыка с огромной скоростью потащил лодку к Мальчику.

Помощь подоспела вовремя. Парнишка, окончательно выбившись из сил, уже стал опускаться под воду. Подведя лодку, рыбина поднырнула под утопающего, и, включив всю свою мощь, словно щепку выкинуло того на лодку. Чудом очутившись на лодке, мальчик ухватился за скамью и тяжело захрипел, пытаясь отдышаться. Затем с испугом он стал смотреть на воду. Неожиданно лодка сильно накренилась и мальчик чуть не свалился. Он понял, что, опутавшая ноги сеть, может перевернуть лодку и стянуть его в воду. Мальчик вновь закричал о помощи. Неожиданно, лодка выровнялась, словно сети и не было, и сама тронулась к берегу. К радости парнишки, он заметил, что на берегу собралось много людей и к нему уже плывут на помощь. Он был спасен!

7.

Когда сын уходил, его мама уже не спала. Она слышала, как он ходил на цыпочках по квартире, как осторожно прикрывал дверь. Сынишка по утрам бегал на местном стадионе, поэтому она не придала значения.

Она поднялась с постели через полчаса после его ухода.

Ранее, этот день был всегда самым лучшим семейным праздником. И уже второй год этот день напоминал об ужасной трагедии. Тем не менее, оставался их сын, у которого был сложный подростковый возраст. Она понимала, что ему еще тяжелее. Как могла старалась помочь пережить утрату. Жизнь продолжалась.

Сделав гимнастику и приняв душ, она направилась на кухню. Надо было приготовить праздничный обед и как-то отвлечься. Несмотря на водные процедуры, недомогание не отпускало, – в последнее время ее стало мучить давление, и она плохо спала. Чувствуя легкое головокружение, женщина достала из холодильника продукты. Она все делала автоматически, мысли были далеко. Включала плиту, чистила и мыла овощи, варила, жарила. Только решила приступить к сервировки, как вдруг заметила перед телевизором листок из школьной тетради...

Женщина пробежала глазами записку: «Мама, не волнуйся, я приеду вечером». Она опешила и задумалась. Затем вдруг силы оставили ее и она опустилась на стул. Все ясно: сын обманул и поступил по-своему... Ее вдруг охватило сильное волнение. Что он задумал, этот упрямец?.. Зачем он мучает ее?.. Сын словно специально делает ей больно...

Женщина сорвала с себя фартук и от досады закинула его на подоконник. Она не колебалась – выключила приборы, быстро переоделась, и выскочила из квартиры. Через несколько минут она поймала такси и помчалась за сыном. Она знала, где его искать.

Она давно чувствовала, что сын чем-то озабочен. Сын не хотел справлять день рождение, и всю последнюю неделю упрашивал мать поехать 28 мая на озеро, на их любимое место. Он пытался доказать ей, что должен быть там, потому что этого хотел отец. В принципе в самой просьбе поехать на озеро ничего необычного не было. В свое время, когда еще был жив ее супруг, они часто всей семьей выезжали на природу, в том числе и туда, в Рыбколхоз. Но после того, что случилось?.. Ведь память еще так ранит... Настойчивость сына раздражала. «Не лучше ли провести этот день дома? – удивлялась она. – Дался сыну этот Капчагай!..» Но сколько сын, ни настаивал, она не соглашалась. Ей же было тяжело туда ехать, так как надо проезжать то самое место, где произошла авария. Она понимала его чувства, но вынуждена была отказать.

В последнее время поведение мальчика настораживало: после смерти отца сын замкнулся, практически перестал общаться со сверстниками, забросил учебу и книги. После школы он закрывался в своей комнате и часами оттуда не показывался. Ей и самой было больно, но ведь ничего не исправишь... Часто она заставала его просматривающим альбом с фотографиями. В таких случаях мальчик хмурился, отворачивался от матери, и ей ничего не оставалась, как уйти из комнаты. Она уходила и плакала. Но больше всего ее пугала потеря контакта с сыном – его словно подменили. В такие минуты она чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, беспомощной и никому ненужной. Ей казалось, что сын жесток к ней. Он вел себя так, словно гибель отца это только его горе. А каково ей?.. Почему сын не думает, что их семья потеряла не только хорошего отца, но и любимого мужа?.. Как объяснить ему, что как бы ни тяжела была утрата, жизнь продолжается... Ее не остановить, человека не вернуть...

.

Женщина не слышала, как сынишка закричал «мама! », – она только подъезжала на такси к озеру, но именно в ту секунду у нее вдруг дрогнуло сердце. Осталась несколько сот метров по пыльной прямой. Затем из-за заросших кустарником барханов появится песчаный берег, за ним озеро. За машиной клубился столб пыли. Она не обращала внимания на чертыхающегося шофера, недовольного, что согласился на эту поездку. Волнение, охватившее еще дома, после того как она нашла записку, стало переходить в отчаяние.

– Быстрее, я прошу вас! Если можно – быстрее! – торопила она водителя.

Тяжелая «Волга» двигалась как назло медленно. Когда автомобиль зашлифовал на очередном влажном суглинистом участке в ста метрах от цели, женщина не выдержала. Она открыла дверь и побежала к озеру.

На берегу ее ожидала странная картина: кричащие и размахивающие руками люди. Все куда-то указывают пальцами. Двое пловцов, словно на соревновании, плыли от берега к неизвестной цели и тоже что-то кричали. Она посмотрела в ту сторону, куда все указывали, но ничего не заметила. При ярком солнце море отсвечивало бликами.

Она схватила за руку какую-то женщину в купальнике:

– Что? ! Что случилось? !

Та удивленно посмотрела на ее перекошенное лицо, на бежевый брючный костюм и модную сумочку, и указала в сторону моря:

– Там какой-то мальчишка тонет... Мой муж с братом – вон они – поплыли к нему!

В это время с озера повторно раздалось: «мама! мама! »

Услышав голос сына, женщина побежала к воде. «Сынок, держись! Я здесь! » – закричала она и бросилась в воду. Ее остановили уже знакомая женщина и пожилой мужчина.

– Куда же вы? Вы ничем не поможете! К нему уже плывут!..

– Там мой сын... он там... – глотала слезы она и проклинала себя за то, что не умела плавать. Она поняла, что двое мужчин, спешащих к сыну, неважные пловцы и могут не успеть...

8.

По иронии судьбы, как часто это бывает, удача в последнее время носила Его на руках.

Фирма, где он работал, занималась продажей и установкой мельниц. За два года работы oн прослыл самым удачливым менеджером. Его упорство, находчивость, умение подойти к любому человеку – от сельского предпринимателя с обветренным лицом, до лощенного и ушлого банкира, – делали его просто незаменимым. Такие таланты не могли остаться незамеченными. Шеф ввел Его в руководящий состав компании и назначил своим замом по коммерции. Он и раньше был трудоголиком, а теперь и вовсе окунулся в работу с головой. Именно он убедил руководство компании пойти на компромисс и отпускать мельницы фермерам в обмен на пшеницу, которую, в свою очередь, перемалывать в муку и реализовывать населению. Первый же эксперимент дал на круг блестящий результат и принес немалую прибыль! Эта идея придала фирме новый импульс, и пришлось увеличить штат работников. Шеф в новом заме души не чаял, и назначил директором открывающегося в Талды­Кургане филиала. Он к тому времени хорошо зарабатывал и, учитывая тот факт, что придется часто мотаться между домом и новой работой, сменил тихоходную «шестерку» на стремительную иномарку с мощным мотором.

В тот злополучный майский день, накануне их с сыном дня рождения, он решил поехать в Талды­Курган больше из интереса обкатать новую машину на трассе, чем из производственной необходимости. Офис только запускался, там вовсю шел ремонт, и подчиненные вполне могли справиться сами. Но намедни в головной конторе ему передали письмо руководителя крупного фермерского хозяйства из курируемого региона. В письме была просьба о личной встрече и заявлен интерес о расширении сотрудничества. Была у него еще одна причина, личная, связанная с сынишкой. Своего рода – игра. Для этого надо было на час заскочить в Рыбколхоз, а это как раз по дороге. В любом случае к вечеру он намеревался прибыть домой и начать готовиться к поездке на озеро. Всю последнюю неделю, когда он объявил сыну, что свой день рождения они отметят на Капчагае, последний от радости не мог найти себе места и считал минуты.

Домашние еще глубоко спали, когда мужчина выехал из подземного гаража. К девяти он добрался до Талды­Кургана и к обеду решил все дела. Отказавшись от посиделок в ресторане, где партнеры предложили обмыть будущую сделку, отправился домой в Алма‑Ату.

Он довольно быстро одолел две трети пути и вскоре подъезжал к плотине Капчагайского водохранилища.

* * *

Капчагайская плотина весьма живописна, особенно если пересекать ее с севера. Перед самой плотиной дорога ныряет вниз и петляет меж красных осыпающихся скал, которые неожиданно заканчиваются и слева, до самого горизонта открывается озеро, цветом напоминающее бирюзовый казахстанский флаг, а справа, глубоко внизу, просочившись сквозь турбины ГЭС, серебряной толстой змеей извивается Или.

Или красивейшая и древняя река. Она берет свое начало в Казахстане с речки Текес, Нарынкольского района и уходит в соседний Китай. Вдоволь наплутавшись по стране «дао» она возвращается на Родину и заканчивает свое путешествие, в сердце страны, вливаясь в озеро Балхаш.

Когда-то на ее берегах кочевники саки пасли свои тучные стада, отдыхали караваны Великого Шелкового Пути, происходили кровавые битвы с захватчиками. А еще раньше, в неолите, на реке селились древние люди, оставившие многочисленные росписи на скалах.

* * *

Он пересек плотину Капчагайской ГЭС, по привычке бросив взгляд и на озеро, и на реку. Затем одолел подъем сразу за плотиной. Зная, что покрытие дороги впереди до самой Алма‑Аты довольно качественное, притопил до ста сорока. Дорожную полицию он не боялся: машина была оснащена радардетектором, который всегда выручал, когда ему хотелось порезвиться.

Он торопился. От ощущения радости эмоции перехлестывали.

Он женился рано, еще на четвертом курсе института, на своей однокурснице. На следующий год, в мае, они ждали ребенка и считали дни. Беременность у супруги протекала на удивление легко. Они даже решили собраться с компанией близких друзей, чтобы отметить его день рождение и сдачу «госов» заодно, когда прямо из-за стола супругу пришлось отправлять в роддом. Через несколько часов, к вечеру, он уже знал, что судьба наградила в его день рождения самым главным подарком - у него родился сын. Всю ночь счастливый молодой папаша с цветами и бутылкой шампанского, пьяный от счастья, бродил вокруг роддома. На следующее утро, обнаружив его спящим на ступеньках роддома, врачи сжалились, и привели к жене. Та как раз кормила их «произведение» – маленький розовый морщинистый комочек, с лысой головкой, подвижным носиком и скрипучим недовольным голоском. Это его ребенок! Это плод их с женой любви! Ничего прекраснее он в своей жизни не видел!

С рождением сына день двадцать восьмого мая в их семье стал самым главным праздником. В этом году они решили не приглашать гостей, а провести время на природе, где-нибудь у воды.

На улице еще не начинало вечереть. Было сумрачно из-за низко висящих туч, и душно, как всегда бывает перед сильным дождем.

Он не любил дождь, но пребывал в прекрасном настроении. Автомобиль вел себя на трассе отлично. Под сочные звуки японской автомагнитолы расстояние стремительно таяло.

К тому же на улице вовсю хозяйничала ласковая и беспечная весна. Теплый ветер залетал упругими объятиями в салон его автомобиля и приятно щекотал ноздри ароматами полевых цветов, смешанных с пресным духом местами распаханной земли.

Он быстро добрался до Капчагая, крайне неуютного, продуваемого песчаными ветрами Бетпак-далы городка, что стоит на западном берегу одноименного озера. Сбросил скорость, опасаясь, что на дорогу могут выскочить толпящиеся у многочисленных шашлычных и закусочных люди, либо кормящиеся их объедками бездомные собаки. Он благополучно миновал город, и снова притопил акселератор.

Он проскочил поворот на Рыбколхоз метров на двести, когда вдруг что-то вспомнил и прижался к обочине.

«Как же я забыл...», – спохватился он. Развернувшись с нарушением правил через разделительную полосу, направился к своей цели.

Не въезжая в поселок, он свернул вправо и направил автомобиль по знакомой дороге. Остановился поодаль от воды, чтобы не завязнуть в песке, и, вышел из машины.

Он не торопясь разделся, сложил одежду на переднем сиденье. Войдя в теплую, мутноватую у берега воду, поплыл к бую. Вода приятно освежила.

До буя было не близко. Он плыл не торопясь, так как в кулаке у него была зажата автомобильная отвертка. Добравшись до буя, он немного отдохнул, осмотрелся. Затем нашел участок с неповрежденной краской, и нацарапал крупными буквами несколько слов.

Он еще раз придирчиво оглядел надпись, подправил букву «в» в конце третьего слова. «Для сынишки все будет выглядеть таинственно и романтично...», - улыбнулся он и поплыл к берегу. Выбравшись на сушу, достал из бардачка короткое цветастое полотенце, высушил голову, и набрал номер на своем мобильном.

На звонок ответил звонкий мальчишечий голос, отчего у него сразу потеплело на душе.

– Сынок, здравствуй, – с улыбкой произнес он. – Как прошла сегодняшняя тренировка?

– Играли с мячом... Тренер два раза похвалил, и сказал, что я прогрессирую!..

– Вот это мы завтра и проверим. Я тут кое-что для тебя приготовил. Предлагаю пари: даю тебе два задания. Первое, - надо доплыть до буя без остановки, без отдыха. А вот второе задание найдешь на буе, когда доплывешь. Выполнишь все, получишь новый компьютер. Любой, на выбор. Согласен?

В трубке отчетливо слышалось, как сын заинтриговано запыхтел.

– Считай, что ты проиграл, папочка! В этот раз доплыву. А какое второе задание?

– Внимательно осмотри буй.

– А что там? Второе задание – оно сложное, я смогу выполнить?

– Намного проще, чем первое, - не переживай, - вновь улыбнулся мужчина.

Он отключил связь и, быстро одевшись, тронулся в обратный путь.

Деньги на компьютер уже были готовы, они лежали в конверте, который был вложен в книгу «Таинственный остров» Жюля Верна. Первые две книги трилогии не было смысла предлагать сыну, потому что он уже видел фильмы «20 тысяч лье под водой» и «Дети капитана Гранта». Фильмы сыну понравились, у отца появилась надежда, что сын осилит третью книгу, и приобщится к чтению. К тому же, это пари он задумал с воспитательной целью: сын должен добиваться желаемого, а не ждать подарков с неба.

Мужчина быстро оделся. Через полчаса его автомобиль вновь выезжал на капчагайскую трассу.

Начинал накрапывать дождь, не на шутку разгулялся ветер. Ему пришлось закрыть окно, чтобы не намокнуть. Он сделал погромче любимый хард и поддал газу.

Автомобиль послушно набрал обороты и бодро понес его к дому. Мужчина вдруг представил, как ликует дома сын, и лицо его озарила счастливая улыбка. В этот солнечный весенний день ничто не предвещало, что он разговаривал с сыном в последний раз.

Он проехал еще с километр. Последнее, что с ним случилось в Этом Мире – выскочивший ему навстречу грузовик с будкой. Он выскочил из-за высоких кустов, разделяющих трассу, словно соткался из ничего. Нелепая железная громадина в лобовом ударе превратила его автомобиль в груду искореженного металла.

Все произошло за секунды, но он хорошо запомнил свои безуспешные и запоздалые попытки вырулить. Затем услышал пронзительно­жалобный скрип тормозов, утонувший в скрежете металла и брызгах стекол. Мужчина почувствовал, как его тело обволакивает железом и как внутри сухими спичками ломаются кости и... никакой боли.

Да, боли не было, это он запомнил хорошо.

Только пелена перед глазами, – вначале красная, затем розовая, и становящаяся все более прозрачней, светлее, невесомее. Далее, какие-то отдаляющиеся в пустоту голоса, крики, удары железом по железу, и все...

Сознание, впрочем, не покинуло его. Но стало трансформироваться во что-то иное, легкое, эфемерное, возвышающееся над ним, растворяющее его, – как бы в «сознание над сознанием». И он вдруг увидел то, что он прожил, а вернее, – нажил, в том мире за свои тридцать с небольшим.

Жизнь его, в виде густо разветвленного Древа, словно бы изображенного на просвечивающейся кальке, предстала пред глазами.

Это Древо даже больше походило на артерию с миллионами мелких и крупных кровеносных сосудов, переплетающихся и путающихся между собой, идущих параллельно друг другу, и отходящих в разные стороны от центрального ствола. Это был план! Или, вернее сценарий прожитой жизни, по которому можно было проследить все его передвижения, дела, контакты. Хотя, впрочем, многое было ему непонятно, – например красные, синие, и белые точки на карте, и еще ряд ничего ни говорящих символов, а может, что-то было и специально засекречено от его понимания. А потом Древо исчезло. Неожиданно появились жуткие темные глаза с красными зрачками и испускающие зеленные плазменные всполохи. Ему показалось, что эти огненные протуберанцы разваливают его тело на фракции, которые, смешиваясь как в детском калейдоскопе, деформируются в фантастические комбинации.

И тогда Мужчине стало ясно, что произошло. Он - умер. Умер тот, в котором жило его «Я». И ему, почему-то, стало легче.

Но умер как-то странно: на каком-то тонком уровне он прекрасно осознавал, что навеки оторван от мира, где родился и жил все это время. Но само осознание этого, говорило о том, что он где-то присутствует. Удивительно, но мироощущение его не прервалось! Более того, он даже мог логически рассуждать. Это навело его на мысль, что хотя и тело его погибло (он даже представлял как жутко оно должно выглядеть, раздавленное грузовиком) , но умер он как-то «не так», как представлял раньше смерть, и разум его, по всей вероятности, жив.

Что удивительно, осознание факта своей смерти не расстроило его ничуть, и даже возбудило любопытство к новым ощущениям. И он, погрузившись в Нирвану, с интересом начал наблюдать...

Первое, что его удивило, это несоответствие своих ощущений с тем, как он это представлял себе раньше. Да что там несоответствие, скорее, полная противоположность!..

Он не увидел себя как бы со стороны, о чем рассказывают люди, перенесшие клиническую смерть, также не мог припомнить темного тоннеля или коридора, со светом впереди, о чем столько читал. Не удостоился он предстать ни перед Богом ни перед Дьяволом – по крайней мере, он не помнил столь почетной аудиенции, – а лишь полная тишина, умиротворение, спокойствие, и чувство «присутствующего небытия» окружали его.

Безмятежный, легкий как обожженный лампой мотылек, он проваливался в некую субстанцию, похожую на насыщенный благоуханиями воздух. В ней, как в космосе, или в Броуновском движении, не имея веса и логики направлений, и, занимая все пространство вокруг него, мелькали блестящие разноцветные частицы, напоминающие лепестки роз, или сказочной красоты конфетти. Самоощущение его в тот момент было возвышенное, поэтическое. Можно даже сказать, и без преувеличения, ─ он был счастлив! Да, тогда именно так он себя чувствовал!..

Сколько он пробыл погруженный в Нирвану, он не помнил, но вскоре все исчезло, и сознание его провалилось в темноту.

Ну, а когда темнота испарилась и в глаза ударил свет, – поэтическое блаженство прекратилась. Это можно было бы назвать Прозой Жизни, если бы его новое состояние имело право на подобное сравнение...

9.

Когда царившую на берегу идиллию нарушил крик о помощи, сначала никто даже и не понял в чем дело. Затем все всполошились. В море тонул человек и звал на помощь! Тут же все поняли, что это подросток. Двое мужчин тут же кинулись в воду. Пловцами они оказались неважными. Они одолели лишь половину расстояния, когда тонущий уже стал захлебываться. Его голова все чаще скрывалась под водой. Все со страхом ждали трагической развязки. Неожиданно, произошли события, которые заставили всех толпившихся на берегу буквально оцепенеть от ужаса и удивления. Рядом с мальчиком вдруг вынырнула гигантская рыбина с головой размером с бочку и огромной пастью, усыпанной зубами. Подняв столбы брызг, она исчезла под водой. Мужчины, кинувшиеся на помощь к утопающему, мгновенно развернулись, и с удвоенной силой на всех парах понеслись к берегу.

Оцепенение на берегу длилось секунду.

– Сом! На мальчика напал огромный сом! – истошно закричал кто-то.

Вокруг раздавалось:

– Где сом? Откуда! ?

– Какой такой сом? !

– Кошмар! На ребенка напал огромный сом!

– У меня есть лодка! – кричал кто-то в отдалении, отчаянно хрюкая ножным насосом.

В это время к берегу подбежала какая-то женщина. Не раздеваясь, она кинулась в воду. Ее с трудом удержали. Она потеряла силы и, повиснув на чьих-то руках, кричала как в бреду:

– Ну, помогите же ему! Помогите! Что же вы смотрите! Там мой сын!..

Кто-то взобрался на торчавший из воды ржавый мотор, когда-то качавший воду на поля, и указал рукой:

– Вон!.. Глядите! Какой-то старик к пацану на лодке поплыл!

– Где, где? ! – воспряла надеждой мать.

И вдруг все вновь застыли от ужаса, так как лодка со стариком, не успев отплыть и двадцати метров от берега, вдруг подпрыгнула, словно подорвавшись на мине, а сам старик вылетел из нее кубарем в воду. И опять все увидели огромный хвост чудища.

– Сом теперь напал на старика! Он опрокинул лодку! – закричали вокруг, так как увидели под лодкой огромную сомовью голову.

Лодка же, к удивлению всех, одна, без хозяина, понеслась по направлению к мальчику. С какой-то неестественной скоростью неслась она по воде, словно у нее был бензиновый мотор.

Все на берегу застыли, так как подобного зрелища никому еще видать не удавалось. Мальчик уже совсем выбился из сил, и все чаще уходил под воду. Его головка маячила на поверхности как поплавок. Иногда он кричал и размахивал руками. Неожиданно крик оборвался и голова скрылась под водой. Именно в это момент лодка оказалась на месте. Мальчик из последних сил ухватился за опоясывавшую лодку страховочную веревку. Он пытался залезть в лодку, но какая-то тяжесть тянула его под воду. Вскоре, к удивлению всех, мальчик мячиком влетел в лодку. Возгласы радости раздались на берегу. Только тут все очнулись и забегали.

Лодка, к удивлению всех, медленно, но уверенно тронулась по направлению к берегу. Когда до берега оставалось каких-нибудь двадцать – тридцать метров, несколько мужчин, постеснявшись за проявленное ранее малодушие, решительно вошли в воду и поплыли по направлению к ней. Довольно быстро доплыв до лодки, они ухватили ее руками. Мальчик лежал в лодке и мертвой хваткой держался за скамью. Один из пловцов решил скинуть сеть с ног мальчика. Он поднырнул под лодку, но тут же вынырнул и, отчаянно заработав руками, кинулся от лодки прочь.

Все – и на берегу, и в воде - вдруг услышали как он бросил спасателям:

– Валите на берег! Эта штука в воде, прямо под пацаном!

Два раза повторять не пришлось: тех моментально как ветром сдуло. Вскоре они, тяжело дышащие и смущенные, оправдывались на берегу.

Мужчина, который пытался снять сеть с ног мальчика, не останавливаясь, бормотал:

– Клянусь, я такого бревна еще никогда не видел! Да он пять метров, не меньше! Такой сомяра любого сожрет и не подавится!..

– А я что говорю! – поддержал только что вылезший из воды Сазаныч, – этот сомяра так саданул по днищу, что я как пушинка вылетел с лодки! Я за этим сомом уже давно охочусь! Пять не пять, но метра четыре он будет... Ну, и дела!..

Один из мужчин, стоящий рядом, вставил:

– Десять лет рыбачу на Капчагае, но чтоб такое! ?..

- Десять!.. Я двадцать лет рыбачу, и такое впервые!..

- А я всю жизнь!.. Но такого!..

Женщину вновь охватила истерика.

– Мужчины, ну помогите! – взывала она к ним. – Это мой единственный сын! К тому же недавно погиб его отец... Если я потеряю и сына... – и плакала навзрыд.

– Надо же!.. Какой кошмар!.. Сколько сюда приезжаем отдыхать, и всегда все нормально!.. А я, дура, своему раньше разрешала тут плавать! Кто же знал? !.. – переживали женщины. Но так как стоящие рядом мужчины были ИХ мужчинами, у них язык не поворачивался заставить тех полезть в воду.

Тем не менее, лодка сама добралась до берега и остановилась в десяти метрах. Глубина здесь была по горлу. Все кто был на берегу, кинулись к лодке.

– Сынок, сынок! – тянула руки к мальчугану плачущая от счастья, и еще не поверившая в благополучный исход мать.

Двое мужчин подтянули лодку и ухватили мальчика.

– Осторожно! – крикнул один другому, – не тащи! За пацаном сеть тянется, надо ее обрезать! Тяни сеть на берег!

Но на этом приключения на берегу не закончились. Каково же было изумление мужчин, когда они вдруг увидели, что вместе с мальчиком в сети запуталась и сама рыбина. И тут до всех дошло, что мальчик все еще подвергается опасности – ведь стоит той рвануть, и мальчишка мгновенно будет утянут в море.

– Сеть, надо срочно обрезать сеть! Мальчик и сом запутались в сети! Они связаны одной сетью! – закричал один из мужчин.

Все опять заволновались, но больше всех – Старик. Рыбина опять шла к нему в руки, и на этот раз, она была опутана сетью. Шансов на спасение у нее практически не было. А ведь это – его рыбина! И упустить ее нельзя.

– Дайте мне! Осторожно! Осторожно обрезайте сеть! Дайте я сам обрежу! – засуетился он, и получив в руки лезвие, кинулся в воду.

Вскоре мальчик был освобожден от сети. Он попал в объятия счастливой матери и сочувствующей толпы. Но тут в рыбину словно черт вселился. Как только мальчик был освобожден, она так начала биться, что четверо мужчин с трудом удерживали в руках опутавшую ее сеть. Еще мгновенье, и они ее упустили бы, но благо на мелководье рыбине сопротивляться было намного труднее, чем на глубине. Старик хорошо знал сомовьи слабые места. Увидев, что рыбина разбросала своим хвостом мужчин и вот-вот освободится, он схватил весло и, что есть силы, несколько раз ударил ее по губам. Рыбина замерла. Чтобы перестраховаться, Старик еще несколько раз хватанул веслом по чудовищной усатой башке. Рыбина затихла.

Под торжествующие крики отдыхающих, на время позабывших о мальчике, гигантского сома подтянули к берегу. Кто-то принес из машины толстую веревку, которую Старик просунул через жабры и привязал к брошенному на берегу двигателю водяного насоса. Увидев, что один из мужчин с топориком в руках направился с самым решительным видом к чудищу, Старик бросился к нему.

– Ты что делаешь? ! Зачем ее убивать? Она у нас уже в руках! – вскричал он, бросаясь наперерез и пытаясь выхватить топорик. – Это моя рыба!

– А с чего это она твоя? – оторопело вопрошал мужчина, не ожидавший в лице Старика встретить защитника. – Мы все ее тягали из воды!

– А от того и моя, потому что – моя! – кричал Старик с пеной у рта. – У любого здесь спроси: сколько он за этой рыбой охотится? Тебе ответят – всю свою жизнь он за ней охотится! А ты­то кто? Из города, небось?.. Ты приехал-уехал, а я здесь всю жизнь рыбачу! Отдай топорик!

– Да зачем тебе столько мяса–то? – удивился мужчина и бросил топорик под дерево.

– А не в мясе дело! Вот сфотографируюсь с этой рыбиной в обнимку, а затем отдам ее в музей! Да еще и в газету попадем – не каждый день здесь таких вылавливают!

Пока все глазели на чудо­рыбу, Мальчик сидел укутанный в полотенце в окружении матери и трех сердобольных женщин. Он не обращал внимания на угощения, что ему совали со всех сторон. Он только дрожал и озирался вокруг. Вдруг его взгляд упал в сторону рыбины. В воде была видна ее изгибающаяся гигантская спина. Какая-то сила потянула его к воде. Он скинул полотенце и направился к сому. К его удивлению, голова рыбины вылезла из воды и стали видны маленькие для такой огромной головы глаза. Мальчику показалось, что рыбина внимательно смотрит в его сторону. Пасть ее зашевелилась, из воды показались клубящиеся веревки усов. Она словно что-то говорила, а немигающие глаза смотрели многозначительно. Мальчику стало не по себе. Он намеренно отошел в сторону, чтобы посмотреть, будут ли двигаться вместе с ним глаза рыбы. Да, рыбина провожала его глазами, куда бы он ни пошел. Тут он увидел, что и рыба запуталась в той самой сети. Там в море, они были связаны этой сетью! Мальчик со страхом вдруг представил, что было бы с ним, если бы сом рванул на глубину! ? От этой мысли он вздрогнул и еще посмотрел на рыбу.

Он хорошо помнил, как неожиданно в самый последний момент перед ним оказалась лодка. Как мощный толчок снизу закинул его на борт. Вспомнил как подталкиваемая снизу лодка добралась до берега. Но самое главное, он понял, что рыбина не ушла в море только из-за того, что они были связаны этой проклятой сетью. Это было неспроста! Тут какая-то мысль вспыхнула в голове. Эта мысль напугала его, ослепила своей нелепостью. Мальчик с усилием ее отогнал и еще раз посмотрел на рыбу. Рыбина изгибалась в воде и шевелила усами. Решение пришло мгновенно. Он подошел к Старику, который, возбужденно спорил с одним из спасателей.

– Дайте нож, пожалуйста!

– А это ты, малой! – Старик дал ему нож. – А к чему тебе?

– Мама просит, – соврал мальчик и медленно направился к воде.

Рыбина была привязана к какому-то железному агрегату, торчавшему из воды. Глубина воды, около агрегата, была небольшая, мальчику по грудь. Длинна веревки около двух-трех метров. Мальчик желал только об одном, как бы рыбина не испугалась и не стала рваться. Тогда они сразу бы привлекли внимание. Мальчик медленно приближался к воде. Вот уже кромка. Только сейчас он разглядел под водой гигантскую рыбу и вновь поразился ее величине. Огромная, словно расплющенная бочка, уродливая голова с неестественно маленькими для огромного тела глазками и длинным сужающимся оливкового цвета телом. Почти с метр и толщиной с карандаш, нелепо торчащие усы. На мгновение сердце его дрогнуло. Он понял, что не сможет зайти в воду перед носом такого чудища. Неожиданно пришла идея. Зажав нож зубами, подобно индейцу, он ловко вскарабкался на агрегат. Веревка была привязана к железному кольцу. Достать ее не составило труда. Он схватил веревку и потянул на себя. К удивлению, рыба послушно подплыла, и полуметровый кусок веревки оказался в руках у мальчика. Держа нож в руке, Мальчик как завороженный смотрел на рыбину. Неожиданно кто-то его окликнул. К своему ужасу он увидел, что к нему быстрым шагом направились Старик и двое мужчин. Зажав из всех сил веревку, Мальчик судорожно принялся пилить ее ножом.

Идущие поняли его намерения и бросились к нему.

– Что! ? Что ты делаешь? ! – завопил Старик. Он неожиданно закашлялся и, споткнувшись, упал на песок.

Один из мужчин влетел на агрегат, обхватил Мальчика и забрал нож. Но было уже поздно. Последние волоски веревки были перерезаны. Рыбина заработала своим мощным телом. Подняв фонтаны брызг, она ушла из мелководья и скрылась в глубине...

10.

Теперь, по прошествии нескольких лет никто уже не узнает, кто и что там напутал в Небесной Канцелярии, и за какие грехи провидение отняло у него жизнь в расцвете сил и лет. Не знал и Он, это было выше его понимания. Но то, что случилось с ним в последние дни весны 2001 года, он и по сей день считает наказаньем, которого не заслуживал. И сколько бы он не ломал голову в дальнейшем, так и не смог понять: какой прок угадывался за этим? Чьи это происки?

Иногда воспоминания токами проскальзывали в мозгу и он отчетливо видел склонившихся над собой странных существ. Их было несколько. Они касались его головы и проводили непонятные манипуляции. Неожиданно ему показалось, что глаза его развернулись вовнутрь, он вдруг стал различать нейроны своего мозга.

Затем мужчина очнулся в воде.

А вернее, – под водой, на дне какого-то водоема. Рядом находилось странное сооружение, напоминающее огромную железную гусеницу с многочисленными ножками, теряющимися на дне. Вокруг находились незнакомые пловцы в странных костюмах. Они придерживали его руками. Первая мысль его была такова, что будто его, бессознательного и раненного после аварии, взяли и зачем-то бросили в воду, а существа эти ни кто иной как спасатели. Но почему они медлят? Если он не вынырнет из воды, он утонет!.. Не надеясь на спасателей, он изо всех сил рванул вверх, к свету, к живительному воздуху! Он выскочил из воды на длину всего тела, но тут же задохнулся, – легкие словно обожгло каким-то газом! На секунду он замер, так как перехватило дыхание, затем, по инерции, вновь ушел под воду и с неимоверной энергией повторил попытку, ─ тот же результат!

«Что же это такое? – со страхом промелькнуло у него в голове, – почему мои легкие не приемлют кислорода? »

Парадокс весь заключался в том, что он, человек, вдруг неожиданно почувствовал себя более комфортно под водой! Немало этому удивляясь, вновь попытался выскочить на поверхность, с тем же результатом. Неожиданно, страшное открытие потрясло его, – он понял, что произошло.

«Глоток свежего воздуха тоже может убить, если ты – рыба! »

Рыба!.. Это было его первым горьким откровением, когда он понял новую, катастрофическую, но актуальную в его новом положении истину.

Находясь в шоке от осознания своего открытия, он лег на дно и замер. Оцепенение продолжалось несколько часов.

«Я – рыба! Я превратился в рыбу, но что послужило причиной этому? Почему? За что такое наказание? ! Почему – Я? !» ─ трещал по швам его рассудок. Эти мысли вновь и вновь не давали покоя.

Он был ошарашен до глубины души!

«Если мое «Я» вошло в рыбу, почему я все-таки чувствую себя человеком? Ведь так не бывает? !» – ошеломленно размышлял он.

Раздавленный, он долго лежал на мерзком илистом дне парализованный в движениях. Он даже закрыл глаза, чтобы ничего вокруг себя не видеть, и страдал от ощущения бессилия и постигшей его чудовищной несправедливости.

Как передать его первые ощущения? Он даже затруднился бы ответить, настолько потрясен был случившемся. От отчаяния и горя, он даже хотел вырвать волосы на голове, и попытался это сделать, но своими движениями только взмутил ил вокруг. Тогда он в истерике начал брыкаться ногами, но вместо ног заработал его хвост, и он рванул вперед как запущенная торпеда. И тогда он заплакал. Вернее, ему казалось, что он плачет, но как может плакать рыба? Никак не может, да и можно ли плакать под водой? Тем более у рыб в глазах нет железы, что вырабатывает слезы. Но рыбам, хотя бы, повезло в одном – они лишены человеческой души, чтобы осознать всю убогость своей жизни.

Да, увы, как это ни чудовищно, но он действительно находился на дне. На дне, среди рыб! «Лучше бы меня посадили в тюрьму, на десять, на двадцать, на всю жизнь, – но только не это! – вопил его рассудок, не в силах смириться с ударом судьбы. – У меня была бы надежда выбраться... А теперь я обречен до конца своей жизни как лягушка барахтаться в неизвестном мне водоеме...»

Свой прошлый мир он сейчас любил в тысячу крат больше чем раньше.

Все те проблемы и неприятности, что раньше так иногда выбивали из седла, озадачивали, – показались в его новом положении настолько ничтожными, что он бы рассмеялся своим былым проблемам, если бы не было столь горько. В те первые часы он ненавидел себя, ненавидел весь мир, который, как он считал, не имеет право существовать, когда с ним случилось такое.

Так, в отчаянии, он провел свой первый день. Вскоре наступила ночь, и в воде стало темно и страшно. Жизнь подводного царства оживилась. Он слышал как на поверхности водоема забурлила жизнь, заплескались его собратья. Иногда мимо него, а в основном над ним, проносились какие-то тени, но у него даже не было сил, чтобы на них реагировать.

Он бревном лежал на дне и пребывал в состоянии сродни анабиозу. Иногда ему казалось, будто он сошел с ума, и все ему только чудится. Тогда проблески надежды оживали в душе, но стоило открыть глаза, тут же улетали. Затем его стала преследовать навязчивая мысль, что все это приснилось в страшном сне. Тогда он, наоборот, боялся открыть глаза, чтобы не убедиться в обратном. Может быть, он и действительно сошел бы с ума, если бы не включились защитные силы организма, и не погрузили бы в тяжелое забытье.

Утро его встретило резким и неприятным звуком, который разбудил, и даже напугал. По слуху он определил звук моторной лодки или катера. Тут же, раскаленной иглой в мозг ворвалось откровение: это не сон, и ему не чудится, – он действительно - Рыба!

Мужчина мучительно застонал, и даже, как ему показалось, заскрипел зубами. Умом он понимал, что не в силах что-либо исправить. Единственное спасение - смириться, как горбун смиряется с горбом, как дикие звери в зоопарке смиряются с клеткой, как раб смиряется с рабством. Тогда появиться надежда выжить... Хотя бы и в этой шкуре. Эта мысль, хоть и вполне здравая, все же не хотела найти понимания в его душе, и отторгалась умом, а особенно сердцем, как чужеродная.

В голову стали плавно вкрадываться мысли о суициде, и даже приобретать привлекательную окраску.

«Это грешно, я понимаю, – размышлял он, – но разве не грех носить жабью шкуру (он, почему-то, все время называл себя жабой, хотя убедился, что он рыба) после человеческой! »

Сделав над собой усилие, мужчина открыл глаза, и получил очередной сюрприз. Сюрприз был впечатляющим и он тут же отпрянул назад! – напротив нагло таращилось зубастое чудище!

«Боже мой! Что это? !» – только успел подумать он, как чудище, видимо, само напугавшись, вильнуло хвостом и скрылось в глубине вод.

«Фу! – какое страшилище! – внутренне содрогнулся он. – Ну, и морда! Кто это мог быть? »

Это происшествие не обрадовало его: впервые пришло осмысление, что, кроме того ужасного положения, в котором он находился, его еще могли подстерегать опасности! Попросту говоря, его могли сожрать свои же собратья, должны же быть среди них хищники?.. И тут же целый сонм вопросов закрутился в его бедной голове:

«И вообще, кто я? В каком я водоеме? Какой вид рыб я осчастливил своей личностью? Вдруг я – мелкий карась? Или жерех?.. Н­да, не хотелось бы быть карасем, тогда меня действительно сожрут за здорово живешь... – тут ему пришла в голову еще более ужасная мысль: – А если я в какой-нибудь Амазонке! ? Там же пираньи! »

Он содрогнулся, представив окружившую его стаю пираний.

Подобные размышления подтолкнули его к осторожности. Аккуратно обследовав ближайшие окрестности дна, он наткнулся на большую корягу (это скорее было поваленное дерево) , и затаился под ней на некоторое время.

Мимо проплывала водная живность, вовсе не похожая на пираньей, а скорее смахивающая на «нашенских» рыб. Он явно различил пару собратьев сазаньей наружности, промелькнула стая лещей, вдалеке приметил крупного усача. В голове промелькнула горькая мысль, что сейчас ничем от них не отличается.

Единственное, что удивило, это то, что его сородичи сами с некоторой опаской и недоумением разглядывали его. А он же все гадал к какому рыбьему сообществу принадлежит. Хотя, не смотря на то, что движения его были легки и плавны, у него зародились сомнения относительно того, что он карась или жерех. Он был явно кем-то большим по размерам.

«Ага! Я, наверное, сазан! А может и осетр! » – предположил мужчина, и даже несколько повеселел. И то, с каким трудом он пролазил под корягу, какое большое облако ила поднималось от его движений, внесло некоторую ясность в отношении его размеров. Он понял, что не мал, и даже, скорее всего, представляет собой довольно крупную рыбью особь.

«Рыбья особь! – Дожился: я даже доволен тем, что я крупная рыбья особь! Какой ужас... Неужели я уже привыкаю к своему состоянию? » – мысленно укорил он себя, и снова расстроился. Но это открытие несколько успокоило его. По крайней мере, давало некоторую гарантию, что кто попало его не сожрет. К тому же можно было бы более детально обследовать водоем, в который занесла судьба, и попытаться выяснить: где он? И еще один вопрос мучил его: он гадал, чем же ему перекусить, так как здорово проголодался.

«Если я сазан, то я должен кушать... что же я должен кушать? Не кукурузу же с крючка рыболова? К тому же, я еще вовсе не совсем уверен, что я сазан. И вообще: что едят рыбы? – букашек?.. червей? Тьфу!..»

Но, отбросив усилием воли мысль о еде, он решил первый раз выплыть на поверхность, и осмотреться.

На поверхности его ожидал еще один сюрприз, на этот раз хороший. Он не знал, логично ли в его положении испытывать чувство радости, но увидев вдалеке высокие дома, вдруг узнал в нем город Капчагай. Да, сомнений не было, узнал он и Аквапарк, расположенный у самого берега и который не раз посещал с семьей.

«Слава Богу, что я в родных краях, а не где-нибудь в Амазонке! » – обрадовался мужчина.

Подплыв к берегу поближе, он услышал человеческую речь. С жадностью неофита, он слушал и слушал до одури самые простые людские разговоры, которыми перебрасывались между собой отдыхающие. Он ловил какой-то божественный и религиозный экстаз от звуков человеческого голоса. Причем ему все равно было, о чем говорят люди, главное, что он понимал их, все это совсем недавно занимало и его.

Но радость сменилась огорчением, так как он вдруг понял еще одну горькую истину: он навеки потерял самое дорогое в жизни, свою семью. Никогда уже он не сможет общаться со своим сыном, который был одним из главных смыслов его существования, и с женой, которую он любил. Все они остались ТАМ, куда путь ему заказан. И от этой мысли вновь защемило сердце. От горя он на несколько часов потерял возможность соображать.

А когда несколько отошел, встала еще проблема, которую надо было решить, и при том срочно, так как от этого зависела его безопасность. Да еще его мучил вопрос, – кто он? ! То, что он большая рыба, он уже понял. Но, какая? Кому он интересен с гастрономической стороны?

Пока он мучился этим вопросом прячась на глубине, то совершенно случайно для себя, скорее всего, инстинктивно, совершил действие, наводящее на некоторые размышления. А именно, он проглотил проплывающую мимо него рыбу! Да, проглотил! Все это произошло так неожиданно, что он сразу и не сообразил, что делает. Его тело совершило быстрый рывок, и он в недоумении ощутил, как рыба трепещется у него в пасти, и проходит по пищеводу в желудок. Он даже не разглядел кого он проглотил, но понял, что он, по-видимому, хищник. Осталось только узнать: кто именно?

План был прост: надо показаться на глаза рыбаку, и просто послушать то, что он скажет. Но сделать это надо хитро, чтобы узнать не только «кто - он, но и - какой он». Ему хотелось узнать свои истинные размеры, по крайней мере, для того, чтобы понять: стоит ли опасаться кого-либо в своей новой шкуре. И он с честью выполнил задуманное!

Как он узнал об этом? Сказать по правде, это было сделать очень просто. Специально для этого ему пришлось притвориться, будто бы оглушен проплывающим катером, и всплыть на поверхность недалеко от старого рыбака. Тот стоял по пояс в воде и безуспешно метал в море блесну. От неожиданности старик так перепугался, что уронил свой спиннинг в воду и попятился назад. Тогда он перевернулся на спину и всем видом продемонстрировал беспомощность. Глаза рыбака загорелись азартом и алчностью. Поняв, что ему привалило такое богатство, он забыл о спиннинге, и, обхватив его руками, потащил к берегу. Это давалось нелегко, видно было, как старик упирается. К тому же тот боялся, что рыбина очнется и тогда ее не удержать. Но он хорошо знал рыбаков, как-никак и сам когда-то любил это дело, поэтому продолжал играть свою роль. Он ждал, когда тот позовет кого-нибудь на помощь. И дождался.

Старый рыбак, поняв, что ему одному справится будет тяжело, стал подавать знаки своим товарищам на берегу. И он услышал долгожданную фразу. Он запомнил ее слово в слово. Старик зашипел приглушенно рыбакам по соседству:

– Эй! Бегом сюда! Смотрите, какого я сомяру поймал – килограммов под двести будет! Идите же сюда, остолопы, помогите!

Он тут же услышал восклицания и возгласы, и увидел краем глаза бегущих к нам людей.

– Тише вы, черти! – вы так его перепугаете! – только успел проговорить старый рыбак, как он грациозно заработал хвостом и стал выскальзывать из его рук. Он уже узнал, что ему было нужно. Старик же, увидев, что из его рук уплывает два центнера мяса, сжал его изо всех своих немощных сил, и заорал на своих друзей благим матом. Но медлить было уже опасно. Те уже были совсем близко, и у одного из них был острый багор. Тогда он напряг свои богатырские мышцы и сделал такой отменный рывок, что старый дуралей отлетел от удара его хвоста, и свалился на своих помощников. Баловства ради, он совершил по воде круг почета и под восхищенные крики неудачливых рыбаков, и укоризненные возгласы старого рыбака: «ну что, болваны, говорил – быстрей идите!..» – ушел в темную и прохладную глубину.

Итак, он, оказывается, сом! И если перефразировать пословицу: «на безрыбье и рак рыба», то можно поблагодарить судьбу хотя бы за то, что она сделала его огромным и хищным сомом, а не раком.

Он еще некоторое время понаблюдал за мечущимся от досады стариком, и направился в море. Теперь он никого не боялся, разве что долго не мог привыкнуть к грохоту проходящих над ним моторных лодок и катеров, но и это вскоре перестало его пугать.

После этого случая прошло несколько дней, и он поймал себя на мысли, что начинает привыкать к новой жизни. Отпала сама собой проблема с едой, после того, как он узнал, что стал сомом. Правда первые два дня он несколько намучился, гоняясь за рыбой, но потом пришел опыт и он понял: незачем устраивать гонки по дну, достаточно лежать у какого–нибудь рыбного места, и ждать когда рыба сама подплывет к твоему рту. А затем – рывок, и завтрак готов. Вскоре поймать и проглотить рыбешку для него не представляло особого труда. Тем более с каждым днем он все больше приспосабливался к жизни на дне. Его радовало ощущение силы и мощи, которое он постоянно ощущал в своих движениях. Иногда он даже в шутку сравнивал себя с легендарным Моби Диком, и задирался к другим сомам, что встречались на его пути. Но ни один из них не принял вызова, подтвердив его догадку о том, что бессмысленная не мотивируемая агрессия не присуща дикой природе, и лишь люди способны на нее.

Дни тянулись за днями. Вода в море поменяла запах, стала более холодной и прозрачной. Над морем пронеслось несколько ураганов, которые поднимали огромные волны. Зачастили дожди. Раз, после очередного шторма, в нескольких километров от берега, он нашел в море утонувшего рыбака. Он узнал его по характерному красному жилету на куртке. Рыбак, скорее всего, выпал из промысловой лодки во время шторма. На кулак утопленника был накручен обрывок бечевы, а на шее висел уже ненужный фонарь. Он не мог бросить утопленника на волю волн. Это был человек, хотя и мертвый. Толкая труп головой, Он пригнал его до городского пляжа. Утром труп обнаружили во время пробежки.

«Как грустно... - подумал мужчина, - он хоть и мертвый, но попал к людям... По крайней мере, его похоронят руки родных. А, может, выброситься на берег?..» Но Он тут же отогнал эту мысль, представив как брезгливо на него будут смотреть люди, а тушу обглодают собаки и лисы.

Наступили холода. Он впервые видел падающий снег из глубины. Боже, какое это зрелище, когда ты видишь, как обильный снегопад сверху покрывает воду! Вода становится полупрозрачной как марля! Он поднялся на поверхность и наслаждался хлопьями, покрывавшими тонким слоем его спину. Вдруг вспомнил, как любил катать сынишку на санках по первому снегу. От этого воспоминания ему стало так грустно, что прелестная картина снегопада стала неприятна. Он ушел на глубину и залег на несколько дней в своем поселке.

Как-то, ранним утром, Он обнаружил, что море покрылось тонким, прозрачным льдом. Забавно было наблюдать за лапками бегающих по льду птиц. Вскоре лед стал еще толще. Птицы в большом количестве стали собираться в полыньях. Он проглотил пару чаек, но они ему не понравились и он прекратил охотиться на птиц.

Вскоре наступила зима. Лед стал таким толстым, что по озеру начали разъезжать на автомобилях рыбаки. Они бурили лунки и ловили рыбу. Эти лунки были единственными окнами в его мир. Он подплывал к ним, затаивался и старался не пропустить ни одного слова. К сожалению, подледники были немногословны. А само присутствие Его, на корню ломало клев. Мелкая рыбешка просто боялась находиться в таком соседстве. И рыбаки, как правило, просидев безрезультатно пару часов, уходили искать другие места.

Так прошла зима. Озеро стало приобретать новые, весенние запахи. Вода потеплела, подводная живность повеселела и активизировалась. Крики птиц зазвучали громче. На берегах появились первые рыбаки, а по ночам вновь задымили костры рыбаков.

Он также жил в затопленном поселке, в большом полуразрушенном доме. К своей шкуре привык настолько, что людей уже перестал принимать за своих. Но иногда, правда, все реже, воспоминания настойчиво стучались. Память приоткрывалась, и тогда самоирония доводила его до бешенства и он уходил из поселка. Но все равно возвращался. Будучи рыбой, ему все равно было уютней жить в стенах хоть и бывшего, но человеческого жилища.

После того, как он стал ощущать себя в своей новой шкуре более комфортно, новая проблема стала мучить его. Ему впервые сильно захотелось узнать, сколько времени прошло после автокатастрофы, в которой он исчез из мира людей? Сколько минуло дней, месяцев, или лет? Иногда в голову приходили фантастические мысли: а вдруг он попал в будущее, вдруг прошли десятилетия с момента его гибели? Вдруг сын его стал взрослым человеком! Какой выглядит его жена? И помнят ли они его? Или уже?..

Он бросил все усилия на исследование этого вопроса. Хотя мысль о многих прошедших годах все же откинул – автомобили, на которых отдыхающие подъезжали к берегу, были те же, что и при нем.

По ночам, скрываясь за темнотой и стараясь не шуметь, он подкрадывался к берегу, где всегда горели костры рыбаков, и подслушивал разговоры. Но к его сожалению, люди, хоть порой и называли какие-то числа, не уточняли год. Но вскоре и этот вопрос был решен. Правда случилось все днем, а не ночью, а узнал он не только число, месяц и год, а даже то, что послужило причиной моей гибели. В этом ему помог ветер.

В то теплое утро он высунул нос из воды, и с неудовлетворением для себя отметил, что погода неважная, и, соответственно, на берегу не будет отдыхающих. Дул «Балхаш» – северный холодный ветер, когда не клюет рыба, не позагораешь, и берег был пустынен. Правда на берегу торчала одна машина, и около нее суетилось несколько мужчин. Он сразу отметил, что берег голый, дно каменистое, без зарослей камыша и осоки. Вряд ли при его размерах удастся близко подплыть. Огорченный, он хотел было уйти, как вдруг резкий порыв ветра подхватил с капота машины и выбросил в море, совсем недалеко от него, белый лоскут, оказавшийся газетой. Какое счастье! Он кинулся к этому ценному для себя подарку, и краем уха услышал новость, от которой забилось взволнованно сердце! Один из мужчин стал отчитывать другого:

– Говорил тебе, – прижми газету камнем, чтобы ветром не унесло! Это сегодняшний номер, и я даже еще не прочитал его!

На что другой огрызнулся:

– Что ты из-за куска бумаги, другую газету купишь!

Сегодняшний номер! !! Первым делом он утащил газету подальше от берега, развернул аккуратно мордой, стараясь не порвать, и узнал, что это была капчагайская малотиражная газетенка. Первым делом нашел число, каким была выпущена эта газета, и не поверил своим глазам! – 20 апреля 2002 года. Почти год после его кончины? ! Всего год?.. А далее он прочитал то, отчего нахлынули забытые воспоминания. Это был раздел полицейской хроники.

«Состоялось заседание народного суда по факту ДТП на трассе Алматы-Капчагай, случившегося 27 мая 2001 года приблизительно в 16.00. Водитель грузовика, принадлежащего Капчагайскому АТП, будучи в состоянии опьянения заснул за рулем, и, выехав на встречную полосу движения, совершил лобовое столкновение с автомашиной Хонда, принадлежащее гражданину... Водитель легковой автомашины погиб на месте, не приходя в сознание. Суд, рассмотрев дело, полностью подтвердил вину водителя грузовика и вынес суровое определение: применить меру наказания ... с отбыванием в колонии общего режима ...»

«Пьяный водитель получил по заслугам...», - невесело пронеслось в голове. Горечь застлала душу. Три года! Пьяницу, отобравшему у него ВСЕ, посадили на три года! ? – он читал эти сроки почти без эмоций. Все уже тысячу раз перегорело. «Что мне от того, что пьяница наказан? Если бы ему дали даже десять лет, чтобы изменилось? »

И он простил негодяя, в душе понимая, что пьяный водитель, скорее всего, и не был негодяем. Теоретически, в тот роковой день, он мог вообще впервые сесть за руль в пьяном виде. Лишь легкая зависть колыхнулась в душе - отсидит и вернется домой... Но он тут же отогнал ее – чему тут завидовать?

В плохом настроении он вернулся в поселок и залег в своей комнате.

Но тут в памяти всплыло: если сегодня 20 апреля, значит через месяц с небольшим у сына день рождения! Да, сыну исполняется четырнадцать! Как же он забыл? !

В мгновение ока все, что уже смирилось, умерло, вырвалось на волю. Он вдруг с острой болью как наяву представил лица жены и сына. В этот день они будут за столом. Словно сидя напротив он видел их такие родные, печальные лица. Затем устыдился: почему ему, в глубине души, хочется, чтобы они всегда были печальными? Желать им вечной муки? Этого он хотел меньше всего... Вспомнил он также, что год назад, на день рождения сына они собирались поехать на рыбалку, в Рыбколхоз. Да, да - буй, пари, надпись!.. Как ошпаренный, подняв облако ила и сбив несколько кирпичей со стены, он ракетой вылетел из дома и направился к желанным берегам. Менее чем за час, он уже таращился на буй. Надпись сильно заржавела и буквы почти были невидны, но все-таки читались.

Чем больше он смотрел на эти буквы, тем больше в нем росла уверенность, что сын еще не был здесь. Не мог же он здесь быть в прошлом году? Им всем тогда было не до игры... Значит!.. Сердце его заколотилось!.. Зная характер своего сына, их любовь к друг другу, он вдруг пронзился мыслью: в этот день сын будет здесь! Он докажет, он захочет закончить игру! Он обязательно упросит мать и они приедут! Как Ему захотелось, чтобы они приехали!

Он долго не мог успокоится и носился по водоему, пугая рыб и пронизывая все сети, что попадались на пути.

С этого дня он стал вести календарь. Он вспомнил как вел календарь любимый по детству Робинзон Крузо, тот делал засечки ножом на столбе, но что предпринять ему? У него нет ножа, чтобы делать засечки, и самое главное, нет рук, чтобы этот нож держать.

Полдня он мучился этим вопросом, но вопрос разрешился сам по себе. Он вспомнил, что на дне немало камней, крупных ракушек, бутылок, и прочих предметов. Складывая их в определенном месте, можно было бы вести учет от сегодняшнего дня. После некоторых размышлений, он остановился на камнях. Перед самой своей резиденцией подобрал на дне голыш круглой формы, и уложил его на ровном песчаном дне, недалеко от дома, и вдавил камень наполовину, чтобы его не унесло волной. Так с 20 апреля потекли дни тоскливых ожиданий, и с каждый день он вел свой календарь.

«Он приедет, он захочет доказать, что он мужчина... Таким я его воспитывал...»

11.

Они уезжали как герои. На берегу царило оживленное настроение. Их поздравляли, фотографировались, хлопали в ладоши, обменивались телефонами. Происшествие, а, вернее, его благополучный исход, всех подружило. Им дарили что-то на память, желали всего наилучшего. Добрая хозяйка шикарного пляжного полотенца, в которое был укутан герой, отказалась его принимать обратно. Взрослые что-то рассказывали детям и указывали пальцами на Мальчика. Один из рыбаков подарил Мальчику набор блесен, другой - новый фонарик. Лишь Старик, насупившись, стоял в стороне и молчал. Вскоре он развернулся и, прихрамывая, пошел прочь. Мальчик даже с некоторой жалостью посмотрел вслед его сутулой фигуре.

Водитель услужливо открыл перед ними дверь. Женщина с сыном уселись на заднем сиденье. Мальчик был укутан в полотенце поверх одежды. Волосы его были взъерошены, взгляд рассеян. Машина тронулась, а он, развернувшись к заднему окну, смотрел на море, пока оно не скрылось. Мать обняла его и прижала к себе. Он не отстранился. Задумчиво смотрел на пустынный пейзаж, поросший редким кустарником. Вскоре пыльная дорога закончилась и они вышли на трассу. Примерно через километр сын с матерью переглянулись и попросили водителя остановиться. «Волга» прижалась к обочине. Мальчик вышел, за ним вышла его мать. Только сейчас она заметила в его руках маленький букетик степных цветов. Обнявшись, они постояли несколько минут. Он наклонился и положил на край дороги свой букетик.

В дороге таксист извинялся за свое поведение на пути к озеру. Объяснял, что там, в городе, он понял, что женщине надо было в поселок. Он согласился, потому что знает, что туда ведет хорошая дорога. Затем выяснилось, что женщине надо ехать к морю, а это – песок, пыль, ямы и прочее. Но все это мелочи, объяснял он, главное, все закончилось хорошо! Он, мол, и не думал оказаться свидетелем такой истории и очень переживал за мальчика.

Пассажиры молчали. Мать прижимала сына к себе, а он впервые не отстранялся. Как когда-то в детстве, сидел, обняв ее обеими руками.

Вскоре такси остановилось у подъезда. Пассажиры расплатились и вошли в дом. На лестнице мать спросила сына – голоден ли он, тот подтвердил. Войдя в квартиру, женщина тут же пошла на кухню и принялась накрывать на стол. После таких приключений требовало подкрепиться. Неожиданно в кухню ворвался сын. Его лицо сияло, в руках он держал книгу и толстый конверт.

- Я нашел книгу, про которую мне писал папа, – дрожащим голосом воскликнул он. – В ней лежал этот конверт!

- Какую книгу? – не поняла мать. Сын в это время разрывал конверт. Из конверта выпали деньги, но сын не обратил на них внимания, он держал в руках лист.

- Письмо... - прошептал он, - письмо от папы!

Лицо ребенка сияло. Прижав письмо к груди, он ушел к себе в комнату. Женщина хотела его окликнуть, но передумала. Она подняла с пола доллары и положила их на полку перед телевизором.

12.

Белый амур был крупным и без труда проделывал себе дорогу в зарослях. Владыка, с большим вниманием слушавший разговоры рыбаков, с неудовольствием отметил как засуетились рыбаки. Он лишь слегка шевельнул огромным телом. Амур тотчас уловил своими боковыми линиями колебание воды и притих, оценивая ситуацию. Затем когда, наконец, до него дошло – кто притаился рядом, мгновенно развернулся, и, ломая тростник, в панике бросился наутек. При этом он так отчаянно заработал хвостом, что в полнейшей тишине хлопки прозвучали автоматными выстрелами.

«То-то, – удовлетворенно усмехнулся Владыка. – Давно бы так ...»

Рыбаки, уже собиравшиеся войти в воду, вновь застыли каждый в своих позах.

─ Что это, дед?.. ─ спросил через некоторое время Молодой, все еще держа фонарь в руках. – Никак ушел?..

Старик понял, что aмура уже и след простыл. Бросив острогу, он вернулся к костру, и, принялся стягивать свой резиновый ОЗК.

─ Видать, спугнул амура кто-то, ─ объяснил он молодому, и ворчливо прибавил. – Да не стой ты как истукан, уже опоздали! Иди, садись, закурим лучше давай.

Он опустился на свое место и одним разом опустошил недопитый стакан.

Молодой оседлал раскладной стульчик.

Закусив обильно посоленной и уже остывшей картошкой, Старик, бросил, как бы обращаясь в пустоту: – А амура то, вусмерть напугали... И явно не мы... Но, кто?.. – и выразительно глянул на Молодого.

Тот хихикнул.

–Тебе уже мерещится, ей-богу! А после того случая, когда он на пацана напал, так у тебя вообще сдвиг произошел.

– Посмотрел бы я на тебя, когда б такую рыбину своими руками привязал, она была моя уже, да этот пацан, сорванец этакий, взял да и отрезал веревку!

– Как же ты не уследил? Ты ж рядом там был!

– Да как тут уследишь? !.. Там такой хай-вай поднялся, что не до сома было. Женщина-то уж думала, что ее сынишке конец пришел. В истерике билась... Народ начал со всего берега подтягиваться, бабы раскудахтались точно курицы. Кстати, у мальца-то, отец, оказывается, разбился в прошлом году за рыбколхозовским поворотом. Помнишь, ты рассказывал про иномарку, что с грузовиком лоб в лоб поцеловалась?..

– Помню, – оживился Молодой, – как не помнить! Такое забыть невозможно. Я ведь сам помогал того мужика из машины вытаскивать. Мы с соседом как раз на «запарике» в Заречный из города возвращались, смотрим, а машин на трассе уйма скопилось!.. Время-то оживленное... Остановились, пошли поглазеть... Там уже и скорая, и менты суетятся... Да что толку? ! Машину-то как консервную банку сплющило - движок в кабине, на месте водителя был... Недалеко СТО было, так мы с соседом сбегали, взяли монтировки, лом. Попытались крышу отжать – не удается! И главное, мужика того видно, а как достать? Не тянуть же по частям человека? Пришлось машину волоком тащить на СТО и там «болгаркой» крышу срезать. А как бедолагу достали, от него месиво... Даже медсестре плохо стало. Видимо, он моментально скончался...

Молодой, взволнованный воспоминаниями, закурил, глубоко затянулся.

– Ты говоришь, дед, что парнишка тот погибшему мужику сыном доводился?

– Это не я сказал, это мне его мать рассказала.

Они еще с полчаса посидели молча у костра. Молодой зевнул:

– Ладно, дед, я спать завалюсь.

Завернувшись в одеяло, он притих. Прилег и Старик, чтобы отдохнуть.

Он не спал, а гадал: хватит ли ему отпущенного свыше времени, чтобы поймать того, за кем он так страстно охотился...

Забегая вперед, следует поведать, что в конце лета, в августе, Сазаныч действительно поймает огромного сома. Но это будет другой сом, не тот, о котором наша повесть. Наш Сом к этому времени покинет мелкие и опасные воды Рыбколхоза. Он уйдет в свой поселок, к самому центру озера, где глубина и простор. Но, старик, естественно, этого знать не будет. Но, исполнив свою мечту, как он сам себе обещал, умрет. Покинет этот мир тихо, безболезненно, и с улыбкой на губах. Так засыпает ночью ребенок, заполучивший от родителей долгожданную игрушку.

А пока Сазаныч лежал и пялился на Млечный путь. Думал, что вот, на звездах­то этих, ведь тоже, наверное, живут люди. Ну, может не совсем на людей похожие, а может, похожие. И сидит на берегу далекого звездного озера какой-нибудь старик и тоже мечтает поймать диковинную рыбу. А может и не рыбу, а еще чего-то там...

Но пожилым, в отличие от молодых, легче вспоминать, чем мечтать. И понемногу, наш старик забыл про своего далекого звездного брата. Он с головой окунулся в свою жизнь, словно в старую потрепанную книгу, такую до боли знакомую, порою со стертыми и надорванными листами. Иногда он что-то вспоминал приятное из своей длинной и немудреной жизни и улыбался сам себе, иногда – хмурился, когда в душе всплывали тяжелые события. Старику за свои семьдесят с лишком лет было что вспомнить. Он окунулся в прожитую жизнь, но ни на минуту не забывал вслушиваться в тишину ночи.

Ну, а, Сом, поняв, что разговор окончен, развернулся и направился прочь от берега. На сердце его была грусть. Ведь с того лета, когда он увидел сына и спас ему жизнь, пролетело уже два года, и больше он своей семьи не видел.

Его большое сильное тело уверенно рассекало воду, пока в последний раз отразив гладкими боками лунный свет, не скрылось под водой. Владыка уходил на глубину. Туда, где теперь был его дом, и где он чувствовал себя хорошо и вольготно.

На самое дно Капчагайского моря.