Утро, как всегда, оказалось мудренее вечера. Аня приложила к опухшим векам примочки из чая и старалась до обеда не смотреть в зеркало.
В холодном тоне ночной Варвары нашлось много положительного. Во-первых, теперь можно считать себя не «главным человеком» в жизни этой нестандартной особы, а самым обыкновенным, среднестатистическим (к чему, как казалось Ане, она всегда и стремилась). Во-вторых, теперь позволительно бросить трубку, если Варвара, напившись, решит излить душу. Впрочем, скорее всего, она уже не позвонит. А если позвонит, то Аня, конечно же, не бросит трубку, а будет выслушивать пьяный бред… Но это всё практические издержки, зато теоретически груз моральной ответственности сегодня ночью свалился с её хрупких плеч.
Что касается детей, то здесь тоже есть и «во-первых», и «во-вторых», и «в-десятых». Начиная с переходного возраста с его стремлением к самостоятельности и независимости и заканчивая множеством «т. д.» и «т. п.»…
Самым сложным моментом аутотренинга оказался Женька. В принципе всё в его поведении можно объяснить более или менее приемлемым образом, но поставить последнюю точку мешал зарядивший с утра дождь. Небо затянуло так плотно, что вряд ли сегодня можно будет играть в волейбол. А что если найдутся другие причины? Что тогда делать?!
Но Женя прямо с работы приехал домой, поставил мобильник заряжаться и сказал, что он очень рад дождю, потому что в последнее время «в его жизни слишком много спорта». Был он угрюмым, усталым и неразговорчивым. Аня постаралась ничего об этом не думать.
Дождь шёл два дня, а в выходные позвонила Люська.
- Привет, подруга! Ты там как? В какой стадии находишься? – кричала она в трубку голосом неисправимой оптимистки.
- В стадии загнивания, - грустно усмехнулась Аня и подумала, что Люська звонит редко, но метко – всегда не вовремя…
- Ясно: вечное болото! - констатировала Людмила. – Что б ты без меня делала! Наверное, уже сгнила бы сто раз или утонула в своей трясине! Горе от ума – да и только!
- Люська, ты позвонила, чтоб мне лекцию читать? Поздно тётеньку перевоспитывать!
- Ладно, тётенька, не ной! Не собираюсь я тебя воспитывать. Короче: познакомилась я с одним мальчиком…
- Люся! Опять?! Дождёшься ты – выгонит тебя когда-нибудь муж! И будет прав!
Люся замолчала, и Аня испугалась, что обидела подругу. «И правда, что это я – не выслушав, не разобравшись…»
- Люсь! – тихонько позвала она в тишину. – Ты что, обиделась, что ли? Я ведь это… У меня просто настроение поганое…
- Да нет, - ответила Люда сквозь чавканье, - я большой кусок бутерброда откусила – никак не прожую! Погоди, чайку хлебну!
Анюта улыбнулась и представила себе жующую Люську. Она всегда набивала щёки как маленькая и периодически высовывала язык, чтобы подобрать крошки, которые не умещались в рот и почему-то оказывались под носом, а иногда и прямо на носу. Этот трюк ей никогда не удавался: крошки так и висели над верхней губой до конца трапезы.
- Люсьен, да попей ты чаю спокойно, что за спешка!
- Нет, я всё уже. Некогда чаи распивать, у меня срочна информация! Слушай сюда. Кстати, мальчику этому сорок пять, и зовут его Эрнест Наилевич…
- Нерусский, что ли?
- Да фиг его знает! Вроде папашка – татарин. А мамашка, надо полагать, чокнутая, раз сына Эрнестом назвала. Но не в этом дело. Короче, этот Эрик работает в нужном месте. То есть он не сам работает, но при их конторе есть газетёнка.
- Ничего не пойму! Какая контора? – перебила Аня.
- Да какая тебе разница! – крикнула в ухо Людмила. – Строительная, кажется. Но у них там своя газета есть. Ведомственная – вроде это так называется. Я даже и название тебе могу сказать… «Листок», что ли…Или «Новости»… Дурацкое какое-то название…Нет, «Вестник», наверное. Да какая разница! – Люся задумалась. – Точно, «Вестник»! Вот ведь память-то – не пропьёшь! Слушай, или «Известия»…
- Ну, это ты загнула! – расхохоталась Аня.
- Да? – серьёзно спросила Людмила. – Не может такого быть, да? Ну, значит, точно «Вестник».
- Ну и?..
- Ну и вот. Я и решила взять этого Эрика в оборот. Он у них там вроде как при власти – в этой конторе. А я такого не пропускаю!
«Да мне-то какое до всего этого дело!» – начала раздражаться Аня, а вслух спросила:
- Он хоть симпатичный?
- Кто? – не поняла Люся.
- Ну, этот твой Эрик…
- Да при чём тут Эрик! Какая ты бестолковая! Он лысый, толстый – и вообще не по этой части! В смысле, у нас с ним разные взгляды на жизнь. Я же тебя пытаюсь пристроить, чучело ты безмозглое! У нас с Эриком исключительно деловые отношения – можешь успокоиться! Я ему там кое в чём помогла… Но это уже совсем другая история, - перебила сама себя Людмила. – Значит, так: Эрик всё узнал. В газете проблема с кадрами. То есть желающих много, но долго никто не задерживается. Понимаешь, у них там есть какой-то Вадим, которого редакторша ко всем безумно ревнует. Надо бы мне, кстати, посмотреть, что за гусь… Так вот, эта тётка длинноногих девиц с круглыми попками брать не хочет, а мужики, сама понимаешь, корректорами обычно не работают. Зарплата у них не высокая. Но Эрик говорит, что в конвертиках регулярно подают на бедность – только этого, конечно, посторонние не знают. И вообще, редакторша не хочет брать кого попало – с улицы.
- Люся! А я-то кто! Я ведь и есть с улицы! – загрустила Аня.
- Да ты что! Тебя же Эрик представит и даст рекомендации! – гордо ответила Людмила.
- Какие рекомендации! Я же никогда не работала в газетах!
- Ой, не смеши! Что, ты ошибки исправлять не умеешь, что ли! Там всякий сброд работает. В смысле, официально у них два журналиста: этот самый Вадим и сама старая грымза – редакторша. А остальные все - внештатники. Знаешь, что такое «внештатники»? Это, например, какой-нибудь мастер участка. Или инженер. Или ещё хуже – простой работяга. Ну что там может написать этот работяга, чтоб ты в его письменах не разобралась! Твоё дело – подправить, привести в нужный вид.
- Люсь, так ведь это, наверное, не только корректора работа…
- Точно! Вот видишь, ты лучше меня в этих тонкостях разбираешься! Эрик так и говорил, что сначала редактор редактирует, а потом корректор…
- …корректирует? – подсказала Аня.
- Ну да, наверное, если только так говорят по-русски, - засмеялась Людмила. – И вообще, подруга, редакторшу, как я поняла, больше волнует моральный облик новой сотрудницы, чем её профессиональные навыки…
- Странно как-то это всё, - засомневалась Анюта. – Что, редакторша сама не может ошибки исправить, что ли?…
- Ой, ну что ты так глубоко копаешь! Какое тебе дело! У них положен корректор – вот и всё. Может, это как-то с деньгами связано, или ещё что-нибудь. Или, может, редакторша хочет свалить часть своей работы на старательную рабочую лошадку. Короче, Эрику я рассказала, какая ты положительная и как тебе необходима работа. Он проникся, но хочет сам с тобой встретиться. Я сказала, что ты ему позвонишь и всё такое… Записывай номер!
- Люсь, может не стоит, а? Судя по всему, там неспокойно и проблемно. И потом, всё такое новое…
- Так! – угрожающе рявкнула Людмила. – Вот только попробуй! Только посмей!! Нового она испугалась! Так и будешь в своём болоте сидеть и слёзы лить?! Ты понимаешь, что это шанс? Это только начало. Начало перемен! Ты ж этого сама хотела – а теперь в кусты?!
- Да ладно, не ори! - сдалась Аня. – Диктуй, записываю.
- Ну, вот и умничка! – ласково заворковала Люся. – Вот и зайчик! Только не забудь, что позвонить надо сегодня вечером, чтоб вы успели встретиться – а то Эрик в командировку уедет.
- Как – сегодня?! – испугалась Аня. – К чему такая спешка! Может, после командировки?..
- Нет, не может! – отрезала Люська. – Да, и продумай свой внешний вид. Особо не красься, сделай какой-нибудь немыслимый хвост – и надень что-нибудь такое… Ну, знаешь, как люди искусства ходят: помятое что-нибудь… Платком обмотайся, кольцо дурацкое надень – или нет, лучше обручальное, чтоб редакторше спокойнее было.
- А когда с Эриком встречаться буду – тоже в «помятом»?.. – робко спросила Аня.
- С Эриком?.. – задумалась Люся. – Фиг его знает! Можно, наверное, и в помятом. Вообще, ты знаешь, надо бы ему понравиться! Это никогда не лишнее – поверь старшей подруге!
- С каких это пор ты старшая! – возмутилась Аня.
- С сегодняшнего дня, дитя моё! – драматическим голосом произнесла Людмила и положила трубку.
Аня постояла, глядя в пол, потом обхватила голову руками и, выдохнув неопределённое «Ой!», пошла принять душ.
Газета называлась «Перспектива», что никак не вписывалось в предложенный Люськой «синонимический» ряд… Эрнест Наилевич оказался чудесным улыбающимся толстяком в стоптанных ботинках и коротковатых брюках. Аня сразу как-то расслабилась и подумала, что она правильно пошла на встречу в джинсах и старом Лёлькином джемпере. Что касается Эрика, то ему, кажется, вообще на всё было наплевать.
- Вот, Анечка, здесь нам никто не помешает. О чём Вы хотели поговорить? – заторопился он, опустившись на скамейку.
- Да я не знаю… - смутилась Анюта и подумала: «Ох, уж эта Люська!»
- Ну да, ну да… - понимающе закивал Эрик. – Вам, наверное, нужны какие-то подробности – чтоб, так сказать, разработать стратегию и тактику. Но я, Вы знаете, не очень в курсе… Знаю только, что нельзя трогать Вадима – это для Марины святое!
- Марина – это редактор?..
- Да. Это такая, Вы знаете, странная дама! У неё вообще-то муж есть где-то. Но Вадим… - Эрик осмотрел Аню с головы до ног – причём ноги, заканчивающиеся очень быстро, и притом кроссовками, особенно пристально. – Словом, я думаю, Вы её устроите!
Аня молчала, потому что совершенно не понимала, как нужно вести себя в сложившейся ситуации. Эрнест Наилевич нетерпеливо поёрзал и почему-то прошептал в самое Анино ухо:
- Вы знаете, Анечка, я катастрофически ничего не успеваю! Завтра ехать, а у меня ещё столько дел…
- Да-да! – обрадовалась Анюта. – Я тоже очень ограничена во времени!
- Ну, так мы разбегаемся? – с явным облегчением улыбнулся Эрик. – Вы не переживайте, я Марине вас в лучшем виде отрекомендую! А Вы уж во вторник не опаздывайте – у них в одиннадцать планёрка. И знаете… - он замялся. – Пусть Людмилочка не знает, что мы с Вами так быстро… Ну, словом, будем считать, что наша беседа длилась часа два, а?
- Это – пожалуйста! – улыбнулась Аня и подумала: «Какую, интересно, Люська ему услугу оказала? Чем это он ей обязан?»
Они поднялись и уже собирались разойтись в разные стороны, но вдруг Эрик заглянул под Анины очки и, потирая собственный нос, спросил:
- А это правда, что Вы с Людмилочкой в одном классе учились?
- Да, но это было двадцать… нет, двадцать пять лет назад!
- Удивительно! До сегодняшнего дня я был уверен, что значительно раньше…
Аня, только подойдя к троллейбусной остановке, поняла, что это, видимо, был комплимент. «Странный какой-то тип», - подумала она и нащупала в кармане бумажку с адресом редакции.
… Во вторник она, конечно, не опоздала – потому что вообще никогда никуда не опаздывала. Даже на свидания. Впрочем, свиданий как таковых в её жизни не случалось…
Обойдя серое многооконное здание два раза, Аня решила, что «уже можно» – и без пяти одиннадцать постучалась в дверь редакции. Потом ещё раз. И подёргала за ручку. Безрезультатно. «Неужели этот Наилевич что-нибудь перепутал? Или я не туда пришла?» – Аня нервно кусала губы и чувствовала себя ужасно глупо в выстиранном Стасей пончо и с накрученным на хвост пёстрым платком. Лёлька изорвала края этого платка, придав ему небрежный вид и сказала: «Клёво!» Аня согласилась, что некоторый художественный беспорядок в её внешности не помешает. Но сейчас вся эта подготовка казалась глупой и смешной.
В десять минут двенадцатого пришёл какой-то Иван и открыл дверь. Аня зашла в большую неуютную комнату без занавесок, села на засаленный, но ещё мягкий стул – и вдруг осознала, что, знакомясь с Иваном, назвала себя Антуанеттой…
К половине двенадцатого начали собираться внештатники. Они оказались не чумазыми рабочими в ватниках, а очень приятными молодыми людьми и девушками – острыми на язык и ужасно весёлыми. Иван всех их знакомил с «новым прямым начальником», но Аня не запомнила ни одного имени – видимо, со страху. Зато заметила, что её собственное имя производит на молодёжь очень полезное впечатление. Во всяком случае, бритый, с наглыми глазами, парень почтительно склонил голову, а симпатичная девушка с очень чёрными волосами заискивающе улыбнулась. «Ладно, пусть пока будут Бритым и Чёрнявой. Потом разберёмся», - подумала Антуанетта.
Всего внештатников собралось восемь человек. Как сообщил рыжеволосый юноша с обручальным кольцом на пухлом затёкшем пальце, «Калашников на объекте, а Лариска сегодня сачкует». «Значит, всего их десять. Ну ладно, всего-то третья часть класса!» – успокоила себя Антуанетта. Её немножко испугала неожиданно свалившаяся на голову руководящая должность. Впрочем, Иван, наверное, шутит. «Какой я начальник! Просто буду исправлять чужие ошибки…»
- А во сколько планёрка начинается? – спросила она у Чернявой.
- В одиннадцать! – хмыкнула девушка.
- Слушай, ну где, правда, Марина? – спросил Бритый и, по-американски закинув ногу на ногу, зевнул.
- Надо думать, в нужном месте, - лениво ответил Иван и равнодушно пожал плечами.
Потом все покурили. Потом попили чаю. У каждого была своя чашка, а Антуанетте налили в «Вадичкину». Потом пообсуждали Маринины опоздания и неорганизованность. Потом опять покурили. Потом открыли окно и вышли в коридор, потому что дуло. Потом вернулись, снова покурили – тут дверь распахнулась и появилась Марина с фотографом Валерой, которого почему-то все звали Одноглазовым.
Планёрка началась без пятнадцати час. У Антуанетты зря вспотели руки – её персоне больше никто не собирался уделять внимания. Марина сначала предложила обсудить прошлый номер, но всё обсуждение свелось к двум-трём замечаниям, которые руководством тут же были оспорены и похоронены. Потом Марина высказала соображения по поводу грядущего юбилейного номера и раздала задания «по текучке». Потом опять все покурили – на этот раз на лестнице, потому что Марина вообще-то не разрешала курить «в помещении».
Аня ещё не знала, как относиться ко всему происходящему, чувствовала себя не плохо, но как-то странно. «Наверное, я чувствую себя Антуанеттой», - усмехнулась она, покидая серое здание. Если честно, ей было немножко жаль, что первый рабочий день так быстро закончился…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Помочь сайту
Поздравления
