Жак Лафлот уже почти доел рыбную похлебку, сидя за столом в своей одиночной камере, когда в замочной скважине неожиданно заскрежетал ключ. Дверь открылась, и на пороге показался один из тюремщиков. За ним стоял ещё один человек, но он был в тени, и Лафлот не мог разглядеть его лица.
Заключённый встал с табурета, взволнованно глядя на вошедших.
- Лафлот, к тебе посетитель! - бросил тюремщик. - Он хочет с тобой поговорить.
Незнакомец шагнул вперёд, и Лафлот вздрогнул, узнав его. На него смотрели тёмные бесстрастные глаза Сен-Жюста.
- Гражданин Сен-Жюст, - пробормотал он.
- Именно, - Сен-Жюст кивнул и прошёл в камеру, сев на узкую кровать, стоявшую у стены. Предварительно он брезгливо подобрал полы своего камзола приятного бежевого цвета.
- Гражданин Сен-Жюст, - проговорил тюремщик, заметив этот жест, - может быть Вам поговорить с ним в комнате для допросов? Там почище, да и посветлее.
- Нет, - ответил Сен-Жюст, - мы поговорим здесь, тут спокойнее. Спасибо, можешь идти, гражданин.
- Хорошо, - тюремщик подобострастно кивнул и, как-то неловко пятясь, скрылся за дверью.
Лафлот только сейчас заметил, что на столе появился лист бумаги и чернильница с пером. Видимо, Сен-Жюст принёс всё это с собой.
Несколько мгновений он молчал, всё также бесстрастно глядя на арестованного, и Лафлот стал заметно нервничать. Он заерзал на табурете, сцепив руки на коленях, но не решаясь что-либо спрашивать первым.
- Лафлот, - нарушил наконец молчание Сен-Жюст. - Комитет общественного спасения выражает тебе благодарность за проявленную бдительность. Ты вовремя заметил преступный замысел заговорщиков, а мы пресекли их дальнейшие действия.
- Заговор? - растерянно переспросил Лафлот, - но... я просто заметил, как эта молодая женщина передала Диллону записку.
- Это и был один из основных шагов злоумышленников, - отозвался Сен-Жюст.
- А... что было в этой записке? - не удержавшись, поинтересовался Лафлот.
Сен-Жюст строго посмотрел на него.
На самом деле, содержание записки оказалось неизвестным. Незадолго до этого был опрошен Диллон, который её получил, но при обыске у него ничего не нашли.
Скорее всего, записку он уже уничтожил. К тому же, Диллон всё отрицал, завляя, что Люсиль ничего ему не передавала. Поэтому сейчас всё особенно сильно зависело от показаний Жака Лафлота. А какие это будут показания - Сен-Жюст уже знал заранее.
Пришлось, конечно, немного исказить истину, а кое что и придумать. Но, чего не сделаешь ради спасения республики. Именно об этом подумал Сен-Жюст, сцепив на коленях свои длинные аристократические пальцы. Он опять выждал небольшую паузу, а затем продолжил своим спокойным бесстрастным тоном:
- У Диллона были найдены тысяча экю, которые вместе с запиской передала ему Люсиль Демулен, субсидирующая заговор. На эти деньги Диллон должен был подкупить стражу в Консьержери, куда его собирались перевести завтра утром. И женщина знала об этом.
- Тысяча экю, - протянул Лафлот. - Большая сумма...
- Ещё бы, - отозвался Диллон, - но для аристократки Демулен она не такая уж большая. Кроме того, часть денег должна была пойти на подкуп мелкого люда и вызвать волнение в тюрьмах - этой и Консьержери.
Лафлот растерянно смотрел перед собой, переваривая полученную информацию.
- Вот оно как... - наконец протянул он. - Я и не думал, что это всё так серьёзно.
- Это очень серьёзно, - строго произнёс Сен-Жюст. Его красивое лицо оставалось спокойным, но в глазах появился холодный блеск, который испугал Лафлота.
Он неожиданно вспомнил, что этого аристократичного вида молодого человека, сидящего перед ним, называют не иначе, как "ангел смерти".
Вспомнил Лафлот и о том, сколько смертных приговоров было подписано непосредственно Сен-Жюстом.
Он передохнул, пытаясь успокоиться. Но от проницательного взгляда Сен-Жюста конечно же не скрылось волнение арестованного.
- Да, Лафлот, это очень серьёзно, - повторил он, - заговор против республики. Отчасти он созрел и в стенах этой тюрьмы. Поэтому я хотел бы услышать о тебя, как от человека, ранее общавшегося с Диллоном - не упоминал ли он что-либо... может быть вскользь, в разговоре с тобой. Может быть, он выдал себя ещё чем-то?
- Я мало общался с ним, - испуганно забормотал Лафлот, опасаясь что и его хотят приобщить к "заговору".
- Тюремщик говорит, что вы вместе играли в карты в общем зале, беседовали. И было это не один раз, - бросил Сен-Жюст.
- Да, было дело, - сдался Лафлот, - но... клянусь республикой, я не знал о его гнусных замыслах. Иначе, конечно же, сообщил бы об этом ранее.
- Ну что ж, - Сен-Жюст усмехнулся, - мне хотелось бы тебе поверить, но... почему-то не верится.
- Диллон уже во всём признался? - спросил Лафлот.
Сен-Жюст покачал головой.
- Пока нет. Хотя, содержание записки и сумма в тысячу экю говорят сами за себя.
- Но... что требуется от меня? - запинаясь, спросил Лафлот.
- Всего лишь, дать показания, - Сен-Жюст подошёл к столу и лёгким движением пододвинул к нему чернильницу с пером.
- О чём? - Лафлот поднял на него глаза.
- Лафлот, не старайся казаться глупее, чем ты есть, - с легким раздражением бросил Сен-Жюст. Он сел напротив арестованного за стол. - Я жду от тебя показаний насчёт того, что тебе говорил Диллон. В письменном виде и с твоей подписью.
- Но... я не знаю, что мне писать. Он действительно никогда не упоминал о заговоре, - Лафлот заерзал на табурете под холодным взглядом темных глаз "ангела смерти".
- А если напрячь память?
Лафлот вздохнул.
-Я... я не знаю.
- Лафлот, ты хочешь, чтобы и тебя обвинили в соучастии?
Этого Жак Лафлот и боялся. Он даже вскочил с табурета.
- Нет, гражданин Сен-Жюст! - воскликнул он, - что вы! Какое соучастие? Я же сам донес на эту Демулен.
- И что же? - Сен-Жюст пожал плечами, - это дела не меняет. А за участие в заговоре, как ты сам знаешь, наказание только одно - смертная казнь.
Тогда завтра же тебя вместе с Диллоном переведут в Консьержери. А после скорого суда... - Сен-Жюст сделал паузу, - после суда ты отправишься, стоя в позорной тележке со связанными за спиной руками на площадь Революции. Она будет ехать больше часа, трясясь по каменной мостовой. И это будет мучительно. Волосы тебе обрежут вместе с воротом рубашки, чтобы ничто не мешало лезвию правосудия. Тебя привяжут к окровавленной доске, голову засунут в узкое отверстие, а затем под рев толпы она покатится в корзину с опилками.
Лафлот сглотнул, чувствуя, как после съеденной недавно похлебки, к горлу подкатывает тошнота...
- Значит, ты хочешь этого. Хорошо, - Сен-Жюст встал, направляясь к двери.
- Нет, нет, гражданин Сен-Жюст, - Лафлот вскочил, - я не хочу... Я напишу всё... всё, что вы хотите.
Сен-Жюст обернулся и внимательно посмотрел на арестованного.
- Вот и прекрасно, - отозвался он. - Тогда бери перо, бумагу и пиши о том, что Диллон говорил тебе о готовящемся заговоре.
Лафлот кивнул и, взяв в руку перо, судорожно обмакнул его в чернильницу. Перо побежало по листу бумаги, выводя слова.
Сен-Жюст сел на прежнее место и, закинув ногу на ногу, стал ждать.
***
Было уже шесть часов вечера, когда Сен-Жюст вернулся в павильон Флоры и вошёл в залу, где проходили заседания Комитета Общественного спасения. Он чувствовал себя победителем.
- Ну что? - Робеспьер встал со своего места, пристально глядя на него.
Остальные участники Комитета, сидевшие за столом, тоже оживились.
- Что там, Сен-Жюст? - нетерпеливо бросил Кутон.
- Вот! - Сен-Жюст торжественно поднял перед собой новый донос Лафлота, - получена важная улика. В тюрьме "Люксембург" зрел заговор, который затем должен был перекинуться в тюрьму Консьержери. Жена Демулена передала Диллону тысячу экю для подкупа тюремщиков и народа в здании трибунала.
- О... - протянул Колло д'Эрбуа. - Да, это серьёзно.
- Более чем, - Сен-Жюст холодно посмотрел на него, протягивая бумагу Робеспьеру.
- Максимилиан, ознакомься.
Неподкупный поправил очки и стал читать. Брови его нахмурились.
-Да, граждане, - произнёс он, дочитав последнее слово. - Заговор действительно готовился, Диллон проговорился об этом Лафлоту. Ставлю вопрос об аресте жены Демулена на голосование. Кроме того, Конвент должен издать указ об упорядочении прений в революционном трибунале.
- Обязательно, - поддержал его Сен-Жюст, - завтра с утра Конвент должен принять этот декрет. До начала заседания трибунала.
- Я думаю, сформулировать его так, - произнёс Робеспьер. - Каждый из обвиняемых в заговоре, который будет сопротивляться или оскорбит народное правосудие, немедленно будет лишен права голоса и изъят из зала суда. А дальнейшее судебное разбирательство и окончательное вынесение приговора будет проходить без него.
- Вот! - воскликнул Кутон, - это то, что нужно! Это заткнет рот Дантону и его дружкам. Ну что же, граждане, голосуем?
- Ленде, - Робеспьер сощурил глаза, заметив, что Робер Ленде привстал, собираясь что-то сказать. - Ты хочешь что-то возразить?
- Но это же... это же беспредел, - тихо, но с возмущением в голосе произнес Ленде.
Робеспьер раздраженно махнул рукой.
- Ленде, мы уже раньше слышали твоё мнение, - садись.
Ленде сел, отвернувшись в сторону.
- Граждане, итак, - торжественно произнёс Робеспьер, - ставлю вопрос об аресте Люсиль Демулен.
Руки подняли все, кроме Робера Ленде.
- Так, хорошо, - произнёс Неподкупный. - Этот вопрос мы решили. Теперь я ставлю вопрос о вынесении завтра на заседание Конвента декрет об упрощении и упорядочении судебных прений в революционном трибунале.
Опять все были "за". Только один Робер Ленде сидел, угрюмо глядя перед собой и сложив руки на столе.
- Что ж, отлично. - бодро произнёс Робеспьер. - Эти два вопроса приняты большинством голосов. На этом заседание Комитета общественного спасения объявляю закрытым.
Можете расходиться, граждане. Сегодня мы хорошо поработали.
***
Люсиль не могла заснуть почти всю ночь, задремать удалось только под утро. А до этого, лежа в своей одинокой постели и обняв подушку, она думала про Камилла.
После вчерашнего дня в трибунале, где Дантону удалось так повлиять на народ, в сердце Люсиль зародилась робкая надежда, что ещё не всё потеряно.
Она написала несколько горячих слов поддержки для Камилла и побежала в тюрьму "Люксембург", где находился его друг Диллон. Она знала, что на следующий день Диллона должны были перевести в Консьержери. А это означало, что там он мог увидеться с Камиллом и передать ему эти слова любви и поддержки.
Люсиль не знала, что это обстоятельство обернулось уже против неё самой. И самым тяжелым образом...
В соседней комнате спала её сестра Адель, которая последние дни жила в квартире на улице Одеон, опасаясь за состояние Люсиль.
Сон всё-таки пришёл, когда стало уже совсем светать. А где-то через полчаса в дверь раздались тяжелые удары прикладов.
На мгновение Люсиль показалось, что всё это снится. Опять повторяется тот кошмар, когда пришли арестовывать Камилла. Но нет, это оказалось реальностью.
В комнату сестры вбежала бледная растерянная Адель.
- Люсиль, Боже! - воскликнула она, - это гвардейцы!
Люсиль вскочила с кровати, накидывая шелковый халат.
- Открой им, - тихо сказала она и стала быстро одеваться. Почти сразу она поняла, что это за ней.
Через пару минут плачущая сестра обнимала её, а Люсиль держала на руках сына и всё никак не могла с ним расстаться.
- Ну, пойдемте! - гвардеец подошел к ней и оторвал женщину от сестры и ребенка.
Маленький Гораций заплакал.
- Прощай, Ади, - прошептала Люсиль, целуя сестру на прощание, - прошу тебя об одном, береги его.
Помочь сайту
Поздравления
