Глава
2 Испытание
Ни
слова правды — чистый вымысел
1
-
Кирилл, - воскликнула Инесса, Зильберман
по мужу, касаясь щекой и обволакивая
завораживающим, дурманящем запахом
своих духов, - а мы уже чего только не
подумали! Как твоя нога? Совсем даже не
хромаешь. Молодец! Знаешь, когда прошла
информация, наконец, что ты жив, просто
ногу сломал, грудь от камня освободилась.
Мы сразу думали, кого послать к тебе, а
там лавины, снегопады, вот, а потом твоя
весточка, чтобы сидели и не дёргались.
Да, твоя новая стрижка и чуть-чуть бороды,
тебе к лицу.
Пока
они шли по коридору, встречные сотрудники
улыбались, а сотрудницы старались ещё
и прикоснуться. Инесса, там, где могла,
предотвращала всякую фамильярность,
защищая его грудью, на которую точно
можно что-нибудь положить. У них не было
связи, даже интрижки, хотя оба были будто
бы и не против. Всё как-то не получалось,
что-то удерживало, возможно двадцатилетняя
разница в возрасте, возможно рост Инессы
— она была выше Кирилла на целую голову.
Может просто, как говорят, не судьба. Но
отношения их были достаточно тёплыми.
Кирилл
подумал, что вряд ли все вздохнули с
облегчением, узнав о необязательности
поездки, некоторые с удовольствием
приехали бы добить. Интересно, а Инесса
с какой целью заявилась бы? О чём ты
думаешь? Ты, старый, лохматый, очкастый
пузан в дурацкой клетчатой рубашке,
висящих джинсах и стоптанных кроссовках!
Как тебе в голову приходит, что ты
интересен девушкам?! Всех их интересуют
твои деньги и только!
2
В
свой кабинет он вошёл один. Инессе кто-то
позвонил, она ответила по-испански,
показала пальцем на телефон и отошла в
сторону. На «Горном Эхе» у неё была
персональная программа «Hard Talk» - тяжёлый
разговор - практически с полной свободой,
своих гостей подбирала, естественно,
сама, в том числе и иностранных. Ну, в
известном смысле, свободной, ограничением
была только редакционная политика.
Из-за его стола вышел, широко и фальшиво
улыбаясь, Борис Замниборщ, исполнительный
редактор. Английская пара, синий джемпер,
белая рубашка и каждый день другой
галстук. Возможно как-нибудь они и
повторяются, но никто точно не мог
сказать, что уже однажды видел шейный
платок такого оттенка.
- Ну,
наконец-то, - они пожали руки, Замниборщ
обвёл рукой почти полный круг, - принимай.
Всё в целости и сохранности.
-
Хорошо, - сказал Кирилл, ему не понравилось,
что в его кабинете распоряжался кто-то
другой, — своих апартаментов не хватило?
- Да
я в основном у себя и сидел, сейчас, можно
сказать, ради встречи дорого босса, -
махнул рукой Борис, - что тут делать?
Охранять пустой сейф? Завтрашняя сетка
на столе, я до конца дня порулю, так уж
и быть, если ты не возражаешь, а завтра
сам-сам. Хотя... Пока тебя не было, Газпром
нас продал Магниту. В курсе? Стрёмно
так, никто не сообщал, будет только
сегодня что-то. И с Магнитом тёмно —
никто толком не знает, кто там хозяйничает.
Это всё Дума! Национальное достояние,
видите ли, не может финансировать
иноагентов! Мы разве иноагенты?! У нас
нет ни одного цента от супостата! Или
для нас готовят подлянку? Газ нам вчера
должен был зайти, пока нету и неизвестно,
у кого спросить. Вот это дело твоё и
только твоё. Кому, как не тебе поддержать
жар журналистских сердец высоким
наполнением их кошельков? Все поиздержались,
в отличие от тебя. Про коины тоже не
слышно.
Замниборщ
слегка повернул голову в сторону сейфа,
ещё что-то хотел сказать, но его телефон
не дал это сделать. Стандартный жест,
точно такой, как у Инессы — указательным
пальцем на гаджет и он, заговорив
по-английски, вышел из кабинета. В другой
раз Кирилл даже не обратил бы внимания
на иностранную речь своих сотрудников,
а сейчас даже передёрнул плечами.
Впрочем, если они начинают говорить
по-русски, то «бэкстейдж», «лид», «один
лонгрид», «два стендапа», «коворкинг»,
«коливинг» польётся со всех сторон.
Пожалуй, чужеродными будут только
«вода», «рыба» и «воздух». Газом они
называли финансирование от Газпрома
.
Борис
не был человеком Кирилла - позвонили,
сказали надо принять. Не посмотреть
надо, а принять. Это значит, что уволить
или ещё что-нибудь делать нельзя. Нельзя,
потому что он смотрящий от какого-то
серьёзного товарища, в лучшем случае,
просто нужный ему. Даже только что
состоявшийся разговор выглядел не
докладом подчинённого шефу, а доведением
необходимой информации сверху вниз.
Выдохнув,
Кирилл сел за стол, разбудил компьютер
и погрузился в информационную ленту.
Читал он, как все профессионалы, быстро,
по диагонали. Со стороны это выглядело,
будто скучающий человек лениво
перелистывает страницы, не зная, на чём
остановиться. На самом деле он за час
прочитал и запомнил основные положения,
имена, города, названия компаний,
промелькнувшие на ста пятидесяти
страницах. Вот теперь можно посмотреть
сетку.
Двенадцатичасовой
блок на завтра содержал довольно много
вестей с полей: очередное судилище,
теперь уже по измене, над Обвальным —
раз в два часа, акция у Большого, тоже
раз в да часа, но чередуясь, а также
Хабаровск, Ё-бург. «Кинозал», в основном,
про Новочеркасск в версии Кончаловского.
В двадцать под вопросом стоял его клок,
то есть час, «Перевод с Венецкого», сам
он называл это пятиминуткой ненависти.
Кирилл стёр знак вопроса и даже задышал
по-другому, а в ушах прозвучало: «Горное
Эхо должен услышать каждый!» Ещё один
знак вопроса стоял против двухчасовки
«Квашин-Моргун — Другое дело». Это была
хорошая задумка: русофоб, как его называла
прокремлёвка, Квашин из Лондона, а ему
здесь противостоит Моргун. Получалось
очень объективно, две точки зрения. На
самом деле Эдик Моргун являлся прикрытием
для лондонского друга. В чистом виде
Квашина пускать в эфир рискованно, могут
и лицензию забрать. Ганик Польский тоже
льёт с Незалежной, что хочет, а ведущие
здесь периодически окунают его носом
в дерьмо. Участие Олежки, как и Ганика,
было хорошим финансовым подспорьем для
«Горного Эха». Все разговоры о том, что
русофобы зарабатывает на «Эхе», лишены
всякого основания, напротив, корпорация
зарабатывает на нём. Квашин, Ганик,
Жучков были «газовыми» проектами —
чистая джинса.
Олежке
в Лондоне корячился срок за нарушение
анти-вирусных законов. Он неудачно
съездил в страну из британского списка
и не сообщил об этом. Года три обеспечено.
Английские товарищи там ни с кем не
церемонятся. Программа под угрозой.
Можно запустить консерву о бигдейте из
рубрики «Наука.Про», хороший материал,
давно в эфир просится. С другой стороны,
хорошо, что этого «лондонского денди»
не будет, а Эдику надо подобрать
кого-нибудь в пару. Девушку какую-нибудь,
хорошо будут смотреться в стриме.
Зильберман? Жалко её отдавать двухметровому
бойцу микрофона хоть и поседевшему, но
ничего не потерявшему в девичьих глазах,
да и программа у неё. Или согласится?
3
Уход
Газпрома вполне возможно является
следствием его трудов там, в той комнате.
Кирилл сейчас совсем не уверен, что был
в какой-нибудь тюрьме. Он оцепенел от
ужаса, накатившего на него от воспоминаний,
как он печатал, а листы никто не забирал,
снова печатал и снова стопки оставались
на месте. Уже и бумага закончилась, он
стал печатать и рисовать на обратной
стороне - и ничего! Кирилл потерял счёт
времени, но однажды утром машинка исчезла
вместе с бумагами, вместо них лежала
брошюра с описанием его пребывания на
Чемале в Горном Алтае. На брошюре
красовалась надпись: «Следует выучить
наизусть». Через несколько дней брошюра
исчезла, зато появилась его одежда. Как
попал на автобусную остановку в Чемале,
в ожидании отправления своего автобуса
от турфирмы, Кирилл не помнил. Добрался
до Барнаула с пением старых песен всем
автобусом и просмотром фильмов про
Алтай, дальше самолётами. Все билеты у
него были, а так же немного наличных.
Карты по-прежнему пустовали.
С
некоторым удивлением Кирилл смотрел
на свой звонивший смартфон — Провзоров
на проводе. Он точно знал, что до прихода
в редакцию телефона не было. Александр
сразу потребовал второй эфир, Борису
он уже всё рассказал, но раз ты, мол,
приехал, ну а тут время такое, он молчать,
короче, не может. Требуется глубокий
интеллектуальный анализ, у него материал
готов, надо в час пик, можно даже тебя
подключить... Кирилл почувствовал, как
у него засосало под ложечкой, его
буквально мутило от этого умалишённого.
Может там что-то подсыпали в еду? Оно-то
и раньше трудновато было разговаривать
с этим уродом, но сейчас ненависть и
чувство омерзения бурлили на физиологическом
уровне.
Кирилл
потянулся к селектору, чтобы дать
указание о расторжении договора с
Провзоровым, закрытием его подкастов,
но тут звякнул колокольчик «Горячая
новость» в ленте: «По сообщению
корреспондента Deutsche Welle Дитриха Грубе
в Мюнхене убит Андрей Лисицын - заместитель
главного российского оппозиционера
Алекса Обвального в Агенстве по борьбе
с коррупцией. Подробности выясняются.
АБК в России безосновательно признано
иностранным агентом, сам Обвальный по
сфабрикованному делу приговорён к
длительному тюремному сроку. Андрей
Лисицын был непримиримым врагом
путинского режима, неустрашимым борцом
с коррупцией во властных кругах Кремля
и наиболее заметным рупором АБК.»
Редакция
новостников своё дело знает: сюжет
пошёл, звонят «дядям», чтобы получить
комментарий, пытаются узнать что-то в
самой Германии. Кирилл решил пойти к
ним, чтобы охватить новость сразу
множеством экранов всего мира, включиться
в неё, синхронизировать свой пульс с
мировым. Он не знал, как ему относиться
к событию, не стало той уверенности,
какая была раньше. Венецкому там не дали
никаких указаний, парадоксально, но
именно этим напрочь выбили опору из-под
ног! Чего хочет хозяин? Как прежде валить
злобную, преступную Рашку вообще и режим
в частности? А если нет? Если не попадут
в тему, денег можно и не дождаться. Они,
конечно, в конце концов придут, только
другому Главному.
Ради
этого Кирилл и отправился в новостную
редакцию, не пульс синхронизировать, а
пыл умерить.
- Дай
Галину Пальбец в эфир! - кричал Замниборщ
режиссёру, но тот уже увидел Кирилла и
ждал его распоряжения. Главред отрицательно
покачал головой. Режиссёр перешёл к
следующему сюжету.
- Ты
что?! - заорал Борис на Самого, - от нас
же ждут...
-
Чего ждут, Борис? - Кирилл был не менее
возбуждён и кричал так же громко, - кто
ждёт?
По
ленте ползла строка, сообщавшая, что
Лисицын умер от ножевой раны, полиция
изучает записи уличных камер. Они вышли
из студии в коридор.
- Мы
должны показать, что наша политика не
меняется и при новом хозяине, - снова
начал Замниборщ, уже без крика, - мы
должны использовать любой повод,
помогающий снести этот режим! Галина
сейчас в самый раз.
-
Режим, который нас кормит, - ответил
Кирилл, - ты это хотел сказать? Нет, Борис,
у меня чуйка есть, не надо нам торопиться.
Пальбец может потом излить всё, что
пожелает, но когда хоть что-то станет
известно. А то выяснится, что наркоша-негр
в поисках денег на дозу убил светоча
русской демократии, а у нас «Ну, полный
Пальбец!» в эфире. И вообще, какое-то
неподходящее название для женской
программы. Эдуард, - обратился он к
подошедшему Моргуну, - давай с начала
часа к микрофону по Лисицыну. Твой
фирменный подход, постарайся вытянуть
в эфир Геннадия Андреевича, Владимира
Вольфовича, Миронова. Желательно в таком
порядке, Вольфович может обижаться, но
сделай так - после Зюганова. Скажешь,
что позже подробно поговорим в его
программе. Потом Явлинский или Рыбаков,
можно даже обоих, но по очереди. Сначала
только Рыбаков, потом Григорий Алексеевич.
Тон ровнее ровного, хотя факт, что один
руководитель АБК сидит, а второго
зарезали, беспокоит, даже если совпало
так. Это тоже держи в голове. Не верим
мы в совпадения.
-
Борис, - обратился он к Замниборщу, -
видишь, не получается с завтрашнего
дня. Давай, организуй на четырнадцать
заседачку, надо обсудить нового хозяина,
нашу политику, финансы. Что-то мне
подсказывает, скучно не будет.
- Ты
в своём стиле, Кирилл Алексеевич. Как
обычно: и нашим, и вашим, - сказал Борис,
сопровождая слова поклонами в разные
стороны и некоторым растяжением в
словах, - так можно и поскользнуться.
Ладно, пошёл собирать народ, пока ты
деньги ищешь.
4
Славно
получилось, все сразу поняли - папа
вернулся. И что все они никто против
папы, даже подстриженного и побритого.
Кирилл, посмотрел по сторонам, раздумывая,
куда идти, затем, будто вспомнив и подняв
указательный палец левой руки вверх,
повернулся налево в сторону архива. У
него был свой ключ, которым главред
открыл дверь. Внутри горело только
дежурное освещение, сам архив был
автоматизированным, проходить к стеллажам
не было необходимости. Чтобы получить
нужный материал, надо вставить личную
карту-допуск, выбрать из перечня, через
некоторое время приедет корзинка с
папкой, катушкой, диском. Потребность
сама по себе редкая, просто иногда
требовался оригинал, в повседневке
достаточно электронки. Подобную операцию
Кирилл и произвёл. Дождался корзину с
папкой, открыл её, удовлетворённо крякнул
и взял оттуда пачку пятитысячных купюр.
Не все заначки они знают! И не всё! Жизнь
прекрасна и удивительна! Кирилл отправил
корзину с папкой назад и покинул своё
маленькое личное Эльдорадо. Теперь
можно и о девочках поразмышлять.
Телеграмм
принёс Кириллу сообщение от супруги,
что она уже дома, на ужин будет гуляш с
тушёной картошкой, огурчики домашней
засолки. А вчера была сцена ревнивой
жены. Бабьё-о, как говорят французы.
Пусть лучше так думает.
В
Магните сказали, что всё нормально,
документы изучаются, никаких невыполнимых
платежей у «Эха» нет, в крайнем случае
меры будут приняты крайние, и
безотлагательные. Изучаются документы.
Работайте. А начальство очень занято —
на открытии нового торгового комплекса.
5
Первой
в кабинет зашла Шульман Ирина Яковлевна,
финдиректор, потом Замниборщ, толстый
Коля Каниболоцкий, всё ещё полный идеями
Гольдберг Артур Исакович, Гога Немсадзе,
Ида Якобсон, Миша Ойербах, Инесса.
Мне
кажется, - начал Кирилл, - Магнит нас
подержит некоторое время на подсосе,
чтобы показать, кто в доме хозяин. Я не
думаю, что прежний наш демарш о
независимости редакционной политики
и невмешательстве в неё хозяев пройдёт.
Мода нынче не та — телеканалы и
радиостанции, интернет отключаются на
раз. Мне кажется, что дело Лисицына
именно тот случай, который определит
наше будущее. У кого есть предположения,
чего хочет хозяин и как мы должны
освещать смерть этого человека? Но
перед тем, как предоставить слово вам,
хочу высказать несколько мыслей. Первое:
я хочу видеть «Горное эхо» рупором
либеральных идей, но не группой
отморозков, желающих разрушения
собственной страны. Второе: «Горное
Эхо» должен услышать каждый, то есть
мы должны стать не третьей и даже не
второй радиостанцией, а станцией номер
один. Мы должны соответствовать нашему
девизу. Мы должны показать новому
хозяину, что нас не два процента, -
Венецкий отмахнулся от Гольдберга,
хотевшего возразить, - потом всё скажете,
Артур Исакович, а сейчас внимательно
слушайте, записывайте, если не
запоминается. Два процента по вашим же
исследованиям! Извините. И третье:
убийство Лисицына для нашей страны
крайне невыгодно, несвоевременно, хотя
он был довольно болезненной занозой в
заднице Кремля. Но в нашей истории были
персонажи и похуже. Артур Исакович,
рвались в бой? Прошу.
- Видите
ли, Кирлексеич, - начал Гольдберг своим
грассирующим «р» и протирая замшевой
салфеткой толстенные стёкла очков, -
голубчик, нас давно не два прОцента,
как Вы изволили объявить честнОй
компании, ну да Аллах с вами, вам же всё
равно, вы атеист. Вы недавно предположили,
что там мог быть, как изволили выразиться,
«наркоша-негр». Так вот, если он будет
найден умершим от передозировки, то
налицо след, преступный, замечу, след,
кэ-гэ-бе-фэ-эс-бе-ге-ре-у. И что нам
прикажете делать? Верить тому, что
скажут на соседней станции, название
которой произносить нельзя? Это же там
сказали, как они могли бы убивать
несчастного Обвального, если бы хотели:
наркоман-мигрант, который потом помрёт
от чего-нибудь, да хоть от передозировки
или пьяной поножовщины. Захотели,
сказали, убили - как и обещали. Ещё ничего
не известно, голубчик, а вы уже испугались.
Что касательно Лисицына, земля пухом.
А теперь по хозяевам. Ириночка Яковлевна,
голубушка, как там денежки наши, долго
ещё из заначек доставать?
-
Прошлый раз было три месяца, Артур
Исакович, думаю, что меньше не будет и
сейчас, - Шульман обвела всех взглядом,
- а если будет меньше, пусть будет приятным
сюрпризом. На платежи и налоги у нас
средства есть. Можно печать нашу заставить
поделиться. Да, собственно, как всегда:
уменьшить расходы, особенно те, которые
доходов не приносят и увеличить доходы.
Пока Судостроительная корпорация
перевела грант целевого назначения
только для программы «Наука.Про».
-
Спасибо, Ириночка Яковлевна, то есть
наши русские патриоты из-за кордона —
Шендеркович, Хороковский Миша, Ганечка
- так неистово переживающие за будущее
нашей великой родины, сменяющие один
другого в эфире, совсем неинтересны …
- Вы
издеваетесь, Артур Исакович? - перебил
его Кирилл, - Русские патриоты?!
- А
как же, Кирлексеич? Именно русские
патриоты, как и мы, - старчески кряхтя,
Гольдберг старался найти более удобное
место в кресле, - русские и патриоты
особой, революционной, надо сказать,
национальности. Не забывайте, Гольдберг
долгое время состоял в партии, был, как
говорил Яков, не членом, но её мозгом.
Я, голубчик, как раз хочу Вас поддержать.
Если не платят за отморозков, почему бы
не стать либерал-патриотами? Можно даже
просто патриотами, только это должно
выглядеть естественным. А ещё следует
предположить, что Всенародное достояние
не просто от нас отказалось, нас теперь
можно раздавить, как таракана. Нас, а
вас, голубчик, особенно, будут гнобить,
мешать, пардон, с дерьмом, с обеих сторон.
Что особенно пикантно. Это не всем
нравится. Здесь даже от женщин потребуется
мужество, тут вам не сиськами трясти.
Хотя картина замечательная!
Гольдберг
прикрыл глаза. Все женщины за столом
имели достойные бюсты, а высказывания
Артура Исаковича бывали и по-круче.
Слово не оскорбление, напротив - комплимент
и он был, как всегда, принят.
- Я
в эти игры не играю, - нарушил тишину
Ойербах, - должны же быть какие-то
убеждения! Чтобы я прославлял кремлёвскую
банду?! Да никогда! Да ещё если бить будут
с двух сторон. С одной стороны как-то
привычнее. Меня давно звали на «Ливень».
Спасибо, я пошёл!, - он поднялся из-за
стола и пошёл к двери, продолжая говорить,
- Два старикана выжили из ума и тянут на
дно всю команду. Хорошая была станция...
Это
зря он сказал.
-
Ирина Яковлевна, - произнёс Кирилл, беря
снова инициативу в свои руки, уже после
ухода Михаила, - рассчитайте мальчика.
Понятно, что с деньгами сейчас сложно,
поэтому все дополнительные выплаты не
производить. Оклад, выходное пособие,
ну, словом, что там по закону. Два
старикана, которые ценят женскую красоту!
Никакого выходного пособия, Ирина
Яковлевна! Ни копейки! Николаша, -
обратился он к Каниболоцкому, - поработай
с его подкастами на нашей странице,
чтобы и следа не осталось!
Он,
наверное, ещё что-нибудь придумал, Миша
ещё и должен бы остался, но лента новостей,
снова эта лента! Она сообщала, что по
уличным камерам удалось определить
убийцу Лисицына и даже блокировать его.
Живым взять не удалось — полиция
вынуждена была стрелять на поражение
в слишком агрессивного выходца из
Африки. На кадрах можно было рассмотреть
молодого человека арабской внешности.
Девушка, спецкор «Эха» в Германии, дочь
известного человека, рассказывала об
этом ужасном случае у них там. Это, типа,
очередная атака на свободу слова, почерк
агрессора абсолютно узнаваем. Агрессор,
разумеется, должен быть наказан.
А
полиция в
Германии оказалась очень профессиональной:
мгновенно просмотрела камеры, мигом
дала распоряжения кстати подвернувшимся
командос, которые молниеносно же прибыли,
куда надо. Вот взять живым бандита не
удалось.
6
Эдуард
показал себя во всей красе. Он вёл свои
программы так, будто читал мысли Кирилла.
Раскатал тогда всех — от Зюганова до
Явлинского. Хотя этих двух раскатать
не проблема. Они чем-то даже похожи в
своих невзгодах, у обоих радикальные
последователи практически увели партии.
Вот Вольфович молодец, рука железная и
не устала косить подрастающую поросль.
Каждые
четыре часа эфира начинались песней
Высоцкого «Горное эхо». «В тиши перевала,
где скалы ветрам не помеха, помеха...».
Явно напрашивалась идея так начинать
каждый час — каждый раз другой строкой,
там этих строк на все случаи жизни
хватит. А вот Ганик Польский Иду с Гоги
полностью переигрывал. Если Немсадзе
ещё как-то пытался возражать, то Якобсон
будто специально подставлялась.
«...
Я понял тебя. Я договорю. То есть, я бы
эту акцию разделил на две части. Вообще
я бы над ней смеялся, потому что это
осуществление на практике знаменитого
тезиса «дотрахались до мышей». Поскольку
все понимают — я это серьёзно говорю,
— что вяжут и дают сроки, то надо
протестовать, стоя на коленях. Конечно,
люди не стоят на коленях, но они властью
фигурально поставлены на колени,
загнанные в свои квартиры, они могут
только робко пряча тело в утесах своей
квартиры чего-то там помигать с риском
того, что через пять минут к ним будут
выбивать у них дверь.
Понимаешь,
то есть, я бы просто уничтожил бы Лисицына
за глупость, я бы да кабы это сделал,
если бы не одно обстоятельство, о чем
ты сказал, что люди в окружении Обвального
чувствуют, что, не смотря на пушистые
усы пресс-секретаря президента Путина,
Пескова, и его такую мерседесовскую
уверенность, такую «плавно катится
машина очень дорогая по Кутузовскому
проспекту» — наплевать, мы не знаем, мы
не читали. Они просто в истерике. И тут
я перехожу к самому главному, оно самое
короткое, но самое главное.
Немсадзе ―
А
как вы это видите, по каким признакам?
Польский ―
Признаком того, что я прочитал, что вот
этот российский политик, который ничего
для Путина не значит, что ему посвятил
в программе этот Киселев — он чуть ли
не посвятил ему 50 минут эфира, доказывая,
что вот этот политик ничего не значит.
Это как «я гналась за вами три дня для
того, чтобы вам сказать, что вы мне
безразличны» Я
читаю российскую часть интернета, где
все над этим смеются, но думаю — боже
мой, что же будет дальше, власть российская
просто сошла с ума. Знаете, кого она мне
напоминает? Вот когда ты хочешь спать,
а к тебе залетел комар. И тут у меня нет
аналогии комара и Обвального. И вот у
тебя есть мухобойка. Ты выключил свет,
а комар летает. Ты уже и туда и сюда
заглянул, нет его. И вспомните, как вы
взвинчены — вы хотите спать, а заснуть
не можете.
...»
Кирилл
почувствовал сильное желание включиться
в этот разговор - обычное, в принципе,
дело, он нажал соответствующую кнопку.
Немсадзе -
Тут у нас господин Венецкий хочет
подключиться.
Венецкий -
Добрый день, уважаемые радиослушатели,
приветствую тебя, Ганик.
Польский -
И я рад слышать, Кирилл и видеть в новом
образе. Согласен, что с мюнхенским
случаем российская власть сошла с ума?
Венецкий -
Честно говоря, не думаю, что власть здесь
при делах. Я не по этому вопросу зашёл
на эфир. У нас тут новые веяния, как в
научных западных журналах — за публикацию
платят авторы. Популярность дорого
стоит. Это я к тому, чтобы ты не удивлялся,
когда получишь счёт к оплате.
Вечером
звякнул телефон — банковское приложение
показывало, что на его счёт неизвестная
ему фирма перечислила сорок три тысячи
семьсот восемьдесят юаней. В качестве
основания стояло «За испытания».
Конечно, все узнаваемые: и персонажи, и "эхи" и "ливни". А деятельность их ты показал изнутри. Как же они должны фантазировать, напрягать ум, способности, чтобы ,мягко говоря, сделать своё отвратительное дело. Ты, Валера, замечательный эксперт: всё по полочкам раскладываешь. Хочется хороших прогнозов от тебя.))) Успеха!
Помочь сайту
Поздравления
