Джульетта, с которой мне не быть. Глава 13.

7 июля 2022 - Nikolay Makarov

                                                    Г л а в а 13

                                         The show must go on...*

     После того, как я выписался из больницы, сидел дома в одиночестве. Никого не хотелось видеть. Взял на работе отпуск за свой счёт на неделю и заперся в четырёх стенах. Пил горькую, хоть и нельзя было категорически. Мне казалось, что моему надломленному этой бедой сердцу, которое билось в груди тяжело раненой птицей, уже ничего не сможет повредить.
     Наша домашняя Доска почёта превратилась для меня в своеобразный иконостас. С каждого снимка на меня смотрела «живая» Юлька, напоминая мне самые счастливые моменты моей жизни. Разум напрочь отказывался принять тот факт, что её больше нет на белом свете, и что она больше никогда не войдёт в совсем опустевшее без неё жилище. Невозможно было поверить в то, что она никогда уже не закроет моих глаз своими ладошками, подкравшись ко мне сзади на цыпочках, и не скажет озорным голоском: «Угадай, кто!» Я мог часами сидеть напротив этих фотографий, разговаривая со своей Джульеттой о том и о сём, и вливая в себя алкоголь. А мог примоститься прямо на пол, распластавшись под маленьким «уголком славы» моей любимой, и потеряться где-то во времени, застряв между минут...
     В первые дни через каждые сутки заходил Пётр. Несколько раз меня навестил Андрей. Свиридовы были со мной на телефонной связи. Валерий срочно отбыл в командировку на какое-то время, а Наталья здорово простыла и сидела на бюллетене дома. В один из вечеров прямо от меня к ней заглянул Пётр, чтобы обсудить сложившуюся в моей жизни ситуацию.
-- Ну как он там, Петь? Держится? – поинтересовалась моим душевным состоянием Наталья. – По голосу особенно не поймёшь, а видеосвязь он использовать отказывается категорически.
-- Ну как?.. Как-то так, – тяжело выдохнул мой бывший одногруппник, – старается держаться... Расставил по всему залу Юлины картины. Целует её фотографии на их домашней Доске почёта.
-- Я его понимаю... В общем, терпимо, да?
-- Гладит и целует её чулочки и носочки.
-- Ну значит, так надо сейчас... Значит, надо.
-- Целует её туфельки... ну и всё остальное...
-- Ты уверен, что с ним... ну, что он в порядке... насколько это возможно, конечно, в такой ситуации? – прямо спросила Наталья, терпеливо выслушав Петра, который описывал ей расположение моего духа в эти чёрные для меня дни.
-- Рассуждает, в общем, здраво, хоть и пьёт, – ответил Пётр.
-- Ну ему же никак нельзя! – сочувственно сказала хозяйка.
-- А что сделаешь?! – задумчиво выговорил её собеседник, разведя от бессилия свои ладони врозь.
-- Слушай, ну а как у него с продуктами? Он что-то покупает? Готовит что-то?
-- Нет аппетита, говорит. А продуктов мы с Андрюхой ему натащили. Ел бы хоть!.. Говорит, к нему Лариса заходит... Ну это та девушка, у которой парень вместе с Юлей разбился. Они, вроде бы, в марте должны были свадьбу сыграть, а Юля у них свидетельницей со стороны невесты должна была быть. А тут такое дело.
-- Ужас какой, а! – эмоционально произнесла Наталья. – А как у него сердце, он тебе не говорил?.. Когда Валерка ему звонит, он отвечает, что нормально всё. Ничего, мол, не болит... кроме души.
-- Нет. Мне Алексей на сердце не жалуется, – подтвердил мой бывший однокашник по универу. – Знаешь, Наташ, вот после тех самых предчувствий, что у него были ещё в ноябре-декабре, не жалуется.
-- Как ты помнишь, ему сейчас сделали рестентирование на одном из сосудов. Остальные, Валера сказал, вполне нормальные, в общем... Но второй инфаркт однако!
-- А я ведь, Наташ, в эти его предчувствия не особенно верил, честно говоря... Ну просто потому, что, сама знаешь, он – человек весьма тонкий, чувствительный, впечатлительный и всё такое прочее. Думал, может быть, накручивает сам себя, поддавшись каким-то эмоциям. А потом уже и сам начинает верить в свои домыслы.
-- Петь, может нам его с Ингой познакомить, а? – вдруг, несколько изменив канву разговора, спросила Наталья. – У меня есть подруга... Я как-то ещё год назад говорила ему про неё. Но он тогда под разными предлогами избегал этой встречи, как будто бы знал, что в его жизни появится эта милая девушка... Может, стоит каким-то образом сейчас попробовать этот вариант... Ей сорок два. У неё уже сын взрослый. Женился правда рано... Ну что ты об этом думаешь, а?
-- Я не знаю, Наташ, – задумчиво ответил Пётр, теребя свои рыжеватые усы, – может быть, рано ещё... Ему сейчас совсем не до этого.
-- Ну кто-то должен помочь ему выйти из кризиса... Сам понимаешь, он – уже не мальчик! И его сердце... Надо как-то утешить его... Чем-то вдохновить что ли... Настроить на какой-то позитив... Ну и, конечно, отвлечь... А то, по твоим словам, он совсем уже погрузился в какую-то другую реальность... в реальность, которой нет... Валере эта идея тоже понравилась... Хотя, да... Он согласен с тобой, что рановато пока ещё... Но что-то же нужно предпринять, а то мы действительно можем его потерять.
-- Я, конечно, разведаю ещё обстановку в его душе... Но-о-о... Ты видишь сама, как он переживает... Эта девочка, она для него стала всем, Наташ, – любимой женщиной и будущей женой, и дочерью, которой у него никогда не было, но которую он хотел бы иметь, и очень близким другом, и... В общем, всем на свете стала... Попробуй, замени её кем-то!.. Не знаю, Наташ... Не знаю.
-- Ты думаешь, у них по серьёзному что-нибудь могло получиться?.. Всё-таки тридцать лет...
-- Ну кто знает?.. Кто?.. Ответа на этот вопрос мы не получим уже никогда... История видела всякие случаи... Одно могу сказать от себя: таким счастливым, когда они были вместе, я его никогда не видел... Никогда.
Лирическая мелодия рингтона айфона хозяйки прервала разговор старых друзей.
-- Вот как раз Валерка звонит, – сказала Наталья Александровна и провела пальцем по лицевой панели гаджета, принимая вызов, а заодно и включила громкую связь. – Да, Валер. Как у тебя? Мы тут с Петром об Алексее говорим и тебя вспоминаем. Я рассказала ему про Ингу... Ну про этот вот вариант, что мы год назад ещё обсуждали.
-- Надо хорошенько обдумать, Наташ, – отозвался из телефонной трубки голос супруга, после чего Валерий обратился к собеседнику своей жены, – привет, Петь! Да я вчера ещё хотел тебе сказать об этом, когда мы общались. Но потом, сам помнишь, нужно было срочно отвлечься и переключиться на другое дело... А с Лёшей, ну по твоим ощущениям, сейчас можно о чём-то серьёзно разговаривать в этом плане?.. Или пока не стоит его тревожить подобными вопросами?
-- Боюсь, Валер, ему сейчас не до чего, – ответил Пётр. – Да я Наташе доложил уже положение вещей... А отвлечься ему, переключиться на что-то, конечно, нужно. Ну как иначе в такой ситуации!.. Ты скоро вернёшься?
-- Да через пару дней должен быть дома.
-- Нам нужна твоя помощь, чтобы вытащить его из этого депрессняка. Мы с Андрюхой, похоже, пока не сильно справляемся с этим... На работу ему нужно вернуться, причём, как можно быстрее. Там – люди, там – общение, заботы, служебные вопросы и проблемы... А то, запершись в своём углу, с ума просто можно сойти!
-- Согласен, Петь, согласен. Продержитесь там как-нибудь два денька. Вместе нам будет легче что-нибудь придумать и как-то повлиять на него.
     Работа и живое общение с людьми при подобных обстоятельствах, может быть, и есть лучшее лекарство... Однако в моём случае эта панацея спасала лишь отчасти. Едва я оказывался дома или даже просто где-либо наедине со своими мыслями, я, естественно, растворялся в размышлениях о моей Джульетте и в гипотетическом диалоге с ней... Я отчаянно клял себя за то, что произошло с Юлькой, думая, что, если бы не наша связь, у неё в жизни всё могло бы сложиться совсем иначе. Я ощущал себя кем-то или чем-то вроде триггера, крючка спускового механизма, что привёл в движение руку судьбы...
     В день сорокадневного поминовения мы с Лорой решили съездить на кладбище, где была похоронена моя Джульетта. Потом зашли в её отчий дом. Не стану делиться всеми подробностями, скажу только, что это был совсем не простой визит...
-- Как я поняла на похоронах Юленьки, Вы и есть тот «совсем взрослый парень», с которым она жила, – обратилась ко мне мама моей возлюбленной, когда мы с Ларисой были дома у Юли и Игоря, – Нам толком тогда как-то не удалось поговорить. Вся эта траурная круговерть...
-- Да... Я и есть тот «совсем взрослый парень» Вашей дочери, – печально подтвердил я предположение хозяйки, чувствуя, что у меня в горле образовывается какой-то ком. – Мы хотели пожениться к лету, если Вас интересует состояние наших взаимоотношений с Юлей.
-- Она мне как-то вскользь обмолвилась об этом, когда приезжала в последний раз перед... перед тем, как всё произошло, – сказала мама моей Джульетты, машинально теребя скатерть, что покрывала длинный поминальный стол. – Просто я не думала, что... ну, что у неё настолько «взрослый парень».
-- Так сложилось, Маргарита Васильевна... Так сложилось, – тихо ответил я, испытывая какое-то жгучее чувство неловкости и вины перед этой женщиной, и медленно опустил свой взгляд в пол.
-- Вы любили мою девочку?
-- Безумно... Я люблю её и сейчас...
-- Вы правда думаете, что у вас с Юленькой могло что-то получиться?
-- Сначала я не думал так... Позднее сомневался... Потом... Потом сам поверил... Мы действительно хорошо ладили... Мне трудно Вам всё это объяснить...
-- Знаете, я почему-то Вам верю, – спокойно сказала мама моей Джульетты. – Да и Юлька говорила о Вас... ну, в смысле о своём парне, очень много хорошего... Она приезжала сюда последние месяцы такая... такая счастливая... А уезжала... Ну, впрочем, это – наши семейные проблемы... Потом... Эти лекарства, что Вы присылали с моей дочерью, они были так вовремя и, наверное, действительно помогли... Она у меня славная, да?
-- Необыкновенная... Юля у Вас совершенно необыкновенная, Маргарита Васильевна, – тихо произнёс я, чувствуя, что глаза мои становятся влажными.
-- Удивительно... Удивительно, как Вы похожи на Павла... на её отца, – вдруг задумчиво сказала моя собеседница, словно бы изучая меня своим внимательным взором. – Нет, ну не то, чтобы прям какое-то портретное сходство было... Что-то едва уловимое, но такое характерное...Наверное, какие-то черты и манеры его улавливаются...
-- Странно, – ответил я, – ведь я видел его фото у Юли в телефоне... Мне показалось, что у нас с ним, вообще, нет ничего общего.
-- У неё в телефоне снимок какого-то киноактёра... не сильно известного... Я не помню из какого фильма... Зарубежный какой-то... А фото отца у неё там... ну, в памяти телефона есть и не одно.
-- Я никогда не заглядывал в её айфон. Я считал это неудобным, неприличным...
-- Вот Вы такой же интеллигентный, как Паша, – печально произнесла Маргарита Васильевна. – Значит, Юлька просто не хотела, чтобы Вы это обнаружили... Она очень любила папку своего. Я иной раз ещё называла её «папина дочка».
-- Да... Это нормально, что девочки немного больше тянутся к отцу, а мальчики – к матери... Однако я, честно говоря, никак не ожидал... Ей удалось меня провести, – с какой-то нежностью и горечью одновременно выговорил я последнюю часть этой фразы, подсознательно вспоминая тот момент, когда Джульетта показала мне фото неизвестного мне актёра, выдав его за своего отца.
-- Нет, она не хотела Вас обмануть! Она – хорошая девочка, – серьёзно сказала Маргарита Васильевна, тихонько похлопывая меня по руке. – Вот только почему-то с моим... Ну, в общем, с Антоном почему-то они никак не поладят... Не могли поладить то есть... -- Она... она... Короче, она про Антошку всякие плохие вещи мне говорила...
-- Ну а Вы что об этом думаете? – осторожно поинтересовался я, в общем-то, не ожидая получить развёрнутого или даже какого-то более-менее конкретного ответа на свой вопрос.
-- Да, нет. Я не верю!.. Ну, не может такого быть! – слегка повысив голос, произнесла Юлина мама, краем глаза глядя на отчима моей возлюбленной, который активно жестикулируя руками, разговаривал с каким-то незнакомым мне мужчиной, сидя на другом конце стола. – Антон, он хоть и тот ещё раздолбай, но он всё-таки не мог... Да, нет... Не может быть!..
Разумеется, я не стал ни в чём переубеждать Маргариту Васильевну. Это всё было не к месту, совсем не к месту... Да и кто я такой, чтобы влезать в её личную жизнь?! С самим же Антоном мы перекинулись несколькими не очень тёплыми словами. С моей стороны было бы глупо сейчас затевать выяснение отношений с молодым человеком, что проживал с матерью любимой мной женщины уже не первый год. И опять же не в данной ситуации заниматься какими-то разборками, которые, к тому же, ничего не разрешат... Совсем ничего... Хотя кто-то мне рассказывал, что на похоронах Юли меня с большим трудом удержали от открытого конфликта с этим парнем. Сейчас я отдавал себе полный отчёт в том, что совершенно ни к чему как-то вымещать на нём свой гнев за всё произошедшее с моей Джульеттой. Ведь ничего не возможно повернуть вспять или как-то переиграть заново...
     В этот день ближе к вечеру мы с Ларисой успели побывать и на наших городских кладбищах на могиле Сергея. А позже собрали друзей Селезнёва и Юли, что проживали в областном центре, в квартире у Лоры. Домой я вернулся далеко за полночь, будучи сильно пьяным. Смутно помню, как присел на корточки напротив нашей Доски почёта, с которой на меня смотрела такая молодая и такая красивая Джульетта... Там я и уснул.

                                                                          *          *          *

     Через полгода после того, как не стало Юли, Наталья и Валерий всё же познакомили меня с Ингой в надежде на то, что у нас с ней что-то сложится, ведь жизнь продолжается. Моя новая знакомая была симпатичной женщиной со своими достоинствами и устоявшимися взглядами на окружающую нас действительность. В чём-то наши оценки происходящих вокруг событий совпадали, а в чём-то они и значительно разнились. Мнения, которые мы имели по поводу важных и главенствующих лично для меня вещей, что так или иначе преломлялись через призму бытия, у нас были скорее диаметрально противоположными, нежели просто имеющими сильные отличия. По большому счёту, уже одно это не давало нам никаких шансов на серьёзные взаимоотношения. Впрочем, я изначально не спешил сблизиться со своей новой знакомой, выдерживая некоторую дистанцию между нами. Возможно, это иногда начинало её раздражать. Но в то время моим сердцем безраздельно владела Джульетта, «моя студентка, спортсменка, комсомолка» и, конечно же, передовик производства, заслуженно оккупировавший нашу домашнюю Доску почёта.
     Инга преподавала в академии искусств и была в своей области грамотным специалистом и, в общем, интересным собеседником. Однако что у нас могло с ней склеиться даже чисто гипотетически? Ведь она имела далёкую от моей точку зрения на явления, которые в последнее время будоражили умы и сердца большого числа людей на нашей планете!.. А для меня в нынешнюю пору определяющим для близкого общения с человеком стали его религиозно-философские и политические взгляды и пристрастия. Лишь после этого уже следовало всё остальное. Я никак не мог поступиться своими воззрениями, выстраданными и обретёнными в результате многолетних исследований такого рода категорий бытия. К тому же, и это – самое главное, мою правоту всегда подтверждало более детальное и всестороннее рассмотрение нашей действительности. Получается, что лгать себе, провоцируя душевный разлад, что рано или поздно даст о себе знать, не имело абсолютно никакого смысла.
     Удивительно, но с Юлей мне было легче и проще найти общий язык в этих сложных вопросах, коими нас столь безжалостно снабжала окружающая реальность. Хотя, казалось бы, люди одного поколения должны были бы лучше понимать друг друга, пройдя многие вехи становления современного мира. На деле же всё оказывалось не так... Может быть, потому, что молодёжь этого нового поколения была гораздо в меньшей степени привязана к «ящику», беспощадно зомбирующему наше сознание изо дня в день. Они, в отличие от своих возрастных современников, могли гораздо свободнее мыслить и воспринимать эту сложную реальность, беспрерывно атакующую психоментальные структуры человека посредством голов и голосов из телевизора. Этот пресловутый голубой глаз превратился для многих представителей более взрослых поколений планеты в электронную икону, заменившую им мудрые книги и веру. Он парализовал их сознание и волю. Ибо сей эрзац истины исподволь отнял у них способность независимо думать и постепенно свёл к минимуму саму необходимость непредвзято размышлять о происходящих вокруг нас событиях и предстающих перед нами явлениях в их полноте. Зачем самостоятельно выстраивать какую-то логическую цепочку, стараясь всесторонне исследовать факты, когда тебе на блюдечке подают некий готовый анализ и следующие или «вытекающие» из него выводы?..

                                                                     *          *          *

     В субботу вечером, согласно своей традиции, мы «чаёвничали» с Петром Петровичем. Понятно, что после произошедших в моей жизни резких и внезапных изменений наши «субботники» прекратились на какой-то срок. Но мы возобновили свои душевные посиделки, как только оба почувствовали, что для этого вновь настала пора.
-- Слушай, у нас с Ланой есть четыре билета в Филармонию на хороший концерт в следующее воскресенье. Это будет интересно, клянусь! – сказал Пётр, машинально подкручивая один из своих усов. – Может быть, вы с Ингой составите нам компанию?
-- Вряд ли, друг Питер, – ответил я. – Во-первых, нас не так уж и много связывает, чтобы говорить о нас вместе... Да, собственно, ничего и не связывает... У нас даже точек соприкосновения – по пальцам перечесть... Ну а во-вторых, у меня дежурство...
-- Ну поменяешься с кем-нибудь! – перебил меня Пётр и то ли в шутку, то ли в серьёз добавил, – а точки в запятые превратить никак нельзя?
-- И в-третьих, друг мой, настроения особого нет, – продолжил я свою мысль. – Да и вам не хочу портить отдыха.
-- Ну что ты опять за своё, Лёш?.. Посмотри на ситуацию уже из сегодняшнего дня... Джульетты не вернуть... Да ты и сам понимаешь, что... что теперь у тебя в жизни всё по-другому, как ни верти... Ты понимаешь, что... Ну, может быть, у вас всё это не продлилось бы долго... Ну я тебе, как друг, говорю... Хотя... Пусть год-два, даже, если пять лет... Ты же сам лучше меня понимаешь, что разными жизнями вы бы жили... Ну, если, конечно, ваш случай не стал бы одним из... ну, в общем-то, немногих исключений, Лёш...
-- Может, и стал бы... А может, и не стал... Я не знаю, Петь, не знаю... Могу только предполагать, что и как бы там у нас дальше сложилось.. И это уже ни к чему... Но Юлька... Пусть бы она осталась жива и жила бы своей жизнью... Пусть не со мной. Пусть с кем-то другим... Я всё готов принять!.. Может быть, этот какой-то гипотетический парень смог бы дать ей то, чего не смог бы дать я... Главное – она бы жила и я знал, что она где-то сейчас есть... где-то присутствует физически, понимаешь?.. К чёрту амбиции, Петь! Пусть бы девочка жила своей жизнью и я научился бы радоваться за неё... за неё и даже без меня!.. Да так изначально мы оба с ней и предполагали... Ну, наверное... По крайней мере, я так думал... Хотя... Хотя вот Лариса, говорит, что Юлька была настроена быть со мной и родить мне сына или дочь... С её стороны это всё тоже было очень серьёзно... Вообще, конечно, не знаю, что было бы у нас через пять, семь или даже десять лет... У меня нет опыта длительных, тем более семейных отношений... И тем паче при такой разнице в возрасте... Ну кто знает, Петь, кто?! Допустим, мы бы даже расстались с ней в силу тех или иных причин... Но она бы ходила по этой же самой земле. Мы могли бы как-то ненароком встретиться... Могли бы обняться или плюнуть друг другу в лицо... Ну я утрирую, конечно... Нет, думаю, что после того, что у нас с ней было в интимном плане, ну ты понимаешь, мы никогда бы, наверное, не смогли бы желать друг другу плохого... Нет, никогда!.. Главное – она бы жила!.. Она бы просто жила, дышала этим воздухом, ходила по этим улицам и паркам, учила детишек в школе, писала бы свои картины... Лишь бы жила, Петь, жила!..Юлечка... Моя Юлечка!.. Она... она... она – костёр в ночи для одинокого путника, приют для усталого странника-скитальца... Она – безмолвное бездонное небо, полное звёзд, и бурный водопад, порыв ветра и штиль, неукротимая и кроткая в моих руках одновременно!.. Она... она – глоток свежего воздуха, исполненного озона, во время грозы... Юленька – она моё всё!.. Как сложилось, так бы уж и сложилось! Лишь бы, жила она, Петь! Лишь бы жила!.. А ты говоришь...
-- Ну так-то оно всё, так, – согласился со мной мой собеседник, внимательно выслушав этот эмоциональный монолог, и после небольшой паузы добавил, – что сейчас думать да гадать... Налей-ка лучше. Выпьем!.. Вот пусть там, где она в это время находится, ей будет хорошо... А ты живи... Живи здесь и сейчас... Ну ничего другого-то не остаётся, Лёш! Так ведь?
-- И ты прав, конечно, дружище, – грустно ответил я и, почувствовав, что у меня на глаза наворачиваются слёзы, вышел из-за стола. – Ты разливай сам, Пёт Петрович... Рули тут... Я сейчас. Только «носик припудрю»... И яичницу разогрей, если не трудно.
Через пару минут, почуяв некий характерный запах, я поспешил вернуться на кухню. Мой старый друг увлёкся телефонным разговором со своей молодой супругой и немного потерял контроль над ситуацией с нашей провизией.
-- Любовь-морковь, дела свекольные! – бодро произнёс я, снимая сковородку с плиты. – Глаз радуется, взирая на ваше воркование!
-- А-а-а! Брось, Алексей Михалыч! – откликнулся Пётр, убрав в карман свой гаджет, – интересуется где я и почему задерживаюсь. Чёрт! Забыл ей сказать, что вечером зайду к тебе... Ну, что мы с тобой возобновили нашу традицию. Совсем из головы вон!
-- Даёте мадам причины для ревности, господин профессор! – стал подтрунивать я над своим собеседником. – Смотри, Лана – девушка яркая, заметная...
-- Да ну тебя! – отмахнулся Пётр, поднимая рюмку. – За Джульетту сан, не чокаясь! Мир ей и покой, и всякое благоволение!
-- Это были мои слова, Петь, – вновь вернувшись к серьёзному тону, сказал я. – Да будет с тобой свет, Джульетточка моя, там, где ты сейчас!
                                                                        *          *          *

     Время ни шло, ни бежало, ни стояло на месте. Оно будто бы блуждало по кругу, затянув в свой хоровод мою душу. Летний зной сменился внезапно набежавшим откуда-то дождём. Небо плакало тёплыми слезами, покрывая разогретый за день городской асфальт пенящимися пузырями заката. Ко мне заглянула Инга. Она была в отпуске. За чаем осторожно предложила мне выбраться куда-нибудь из города на пару дней, когда у меня будут выходные. Я, в общем-то, без особого энтузиазма отнёсся к её предложению. Кардинальное расхождение наших позиций по вопросам, которые являлись для меня чрезвычайно важными, по сути дела, исключало для меня возможность возникновения каких-либо серьёзных отношений между нами. Я это понимал совершенно отчётливо. Ощущала ли это моя новая знакомая, мне доподлинно было неведомо. Как ей поделикатнее об этом сообщить, чтобы не обидеть её, я, честно говоря, тоже не знал.
     В этот летний день между нами произошло ещё одно противоречие, которое просто уничтожило все дальнейшие варианты развития или даже сохранения наших взаимоотношений в той или иной форме. Перебросившись парой-тройкой фраз в зале, где повсюду были расставлены картины моей Джульетты, мы явно ощутили проскочивший в воздухе диссонанс наших мыслей и чувств. Отказавшись от вызова такси, моя гостья весьма резко вылетела на улицу под стихший к тому времени, но ещё слегка накрапывающий дождь.
-- Ваш Алексей Михайлович – просто чудовище! – пожаловалась она по телефону своей подруге Наталье, набрав её номер, едва вышла из подъезда. – Он просто выставил меня за дверь!
-- Да ладно, Инга! – удивлённо произнесла в трубку Наташа, не поверив словам своей оппонентки. – Он не мог... Он не может... Он не такой...
-- Не знаю, какой он и, вообще, что ему нужно в жизни и кто ему нужен! – возбуждённо сказала Инга. – Зря это всё!.. Он как будто бы где-то на другой планете обитает!.. Он...Он... В общем, странный он тип!..     Когда жена моего старого друга закончила этот разговор, на неё с немым вопросом в глазах смотрел Валерий.
-- Ну что там у них стряслось? – поинтересовался он содержанием этой телефонной весьма экспрессивной беседы.
-- Да-а-а... Да выгнал, говорит, – ответила Наталья.
-- Да прям так уж и выгнал? – переспросил супругу Валерий, слегка похлопывая книгой, что он держал в своей руке, о ладонь другой руки.
-- Ну или сама ушла... В общем, как-то у них там не срастается, похоже, ничего.
-- А причина-то какая-то должна быть всё равно.
-- Говорит, ему не понравилось, что она сказала, дескать, на некоторых картинах Джульетты как-то не стыкуется техника изображения или отображения... ну или в разных техниках выполнены какие-то детали или ещё что-то такое... Короче, я не специалист в живописи, я не поняла. Словом, Алексею не понравились её замечания по поводу Юлиных работ.
-- Инга в этом деле профи, конечно. Она преподаёт в академии и, как говорится, собаку съела на этих вещах... Но-о-о... Но, боюсь, она не учла того, чьи это картины и что они значат для Алексея.
-- Похоже, что так, – согласилась с мужем Наталья.
-- А вообще, знаешь, он мне и до этого говорил, что у них вряд ли что-то сложится, – признался супруге Валерий, возвращая книгу на полку шкафа, где было её законное место, – слишком разные у них взгляды на мир, говорит.
-- Ну что-то прям-таки совершенно непреодолимое или всё же больше вещи эмоционального характера? – уточняя суть проблемы, спросила Наталья.
-- Лёше совершенно чужды некоторые представления о реальности, ну в смысле, о нашей жизни, которые она исповедует, – ответил Валерий, перебирая взглядом корешки книг в поисках нужного ему тома. – Он так мне пояснил. И, как я понял, эти разногласия абсолютно непреодолимы.
-- Ну, сам знаешь, мы хотели, чтобы было как лучше для них обоих... Но если уж ничего не выходит, я умываю руки... Может, сам кого- нибудь повстречает... когда-нибудь. Да и Инга ещё – женщина в самом соку... Ну нет – так нет...

* Представление должно продолжаться (англ.)

Регистрационный номер №0507619

от 7 июля 2022

[Скрыть] Регистрационный номер 0507619 выдан для произведения:                                                     Г л а в а 13

                                         The show must go on...*

     После того, как я выписался из больницы, сидел дома в одиночестве. Никого не хотелось видеть. Взял на работе отпуск за свой счёт на неделю и заперся в четырёх стенах. Пил горькую, хоть и нельзя было категорически. Мне казалось, что моему надломленному этой бедой сердцу, которое билось в груди тяжело раненой птицей, уже ничего не сможет повредить.
     Наша домашняя Доска почёта превратилась для меня в своеобразный иконостас. С каждого снимка на меня смотрела «живая» Юлька, напоминая мне самые счастливые моменты моей жизни. Разум напрочь отказывался принять тот факт, что её больше нет на белом свете, и что она больше никогда не войдёт в совсем опустевшее без неё жилище. Невозможно было поверить в то, что она никогда уже не закроет моих глаз своими ладошками, подкравшись ко мне сзади на цыпочках, и не скажет озорным голоском: «Угадай, кто!» Я мог часами сидеть напротив этих фотографий, разговаривая со своей Джульеттой о том и о сём, и вливая в себя алкоголь. А мог примоститься прямо на пол, распластавшись под маленьким «уголком славы» моей любимой, и потеряться где-то во времени, застряв между минут...
     В первые дни через каждые сутки заходил Пётр. Несколько раз меня навестил Андрей. Свиридовы были со мной на телефонной связи. Валерий срочно отбыл в командировку на какое-то время, а Наталья здорово простыла и сидела на бюллетене дома. В один из вечеров прямо от меня к ней заглянул Пётр, чтобы обсудить сложившуюся в моей жизни ситуацию.
-- Ну как он там, Петь? Держится? – поинтересовалась моим душевным состоянием Наталья. – По голосу особенно не поймёшь, а видеосвязь он использовать отказывается категорически.
-- Ну как?.. Как-то так, – тяжело выдохнул мой бывший одногруппник, – старается держаться... Расставил по всему залу Юлины картины. Целует её фотографии на их домашней Доске почёта.
-- Я его понимаю... В общем, терпимо, да?
-- Гладит и целует её чулочки и носочки.
-- Ну значит, так надо сейчас... Значит, надо.
-- Целует её туфельки... ну и всё остальное...
-- Ты уверен, что с ним... ну, что он в порядке... насколько это возможно, конечно, в такой ситуации? – прямо спросила Наталья, терпеливо выслушав Петра, который описывал ей расположение моего духа в эти чёрные для меня дни.
-- Рассуждает, в общем, здраво, хоть и пьёт, – ответил Пётр.
-- Ну ему же никак нельзя! – сочувственно сказала хозяйка.
-- А что сделаешь?! – задумчиво выговорил её собеседник, разведя от бессилия свои ладони врозь.
-- Слушай, ну а как у него с продуктами? Он что-то покупает? Готовит что-то?
-- Нет аппетита, говорит. А продуктов мы с Андрюхой ему натащили. Ел бы хоть!.. Говорит, к нему Лариса заходит... Ну это та девушка, у которой парень вместе с Юлей разбился. Они, вроде бы, в марте должны были свадьбу сыграть, а Юля у них свидетельницей со стороны невесты должна была быть. А тут такое дело.
-- Ужас какой, а! – эмоционально произнесла Наталья. – А как у него сердце, он тебе не говорил?.. Когда Валерка ему звонит, он отвечает, что нормально всё. Ничего, мол, не болит... кроме души.
-- Нет. Мне Алексей на сердце не жалуется, – подтвердил мой бывший однокашник по универу. – Знаешь, Наташ, вот после тех самых предчувствий, что у него были ещё в ноябре-декабре, не жалуется.
-- Как ты помнишь, ему сейчас сделали рестентирование на одном из сосудов. Остальные, Валера сказал, вполне нормальные, в общем... Но второй инфаркт однако!
-- А я ведь, Наташ, в эти его предчувствия не особенно верил, честно говоря... Ну просто потому, что, сама знаешь, он – человек весьма тонкий, чувствительный, впечатлительный и всё такое прочее. Думал, может быть, накручивает сам себя, поддавшись каким-то эмоциям. А потом уже и сам начинает верить в свои домыслы.
-- Петь, может нам его с Ингой познакомить, а? – вдруг, несколько изменив канву разговора, спросила Наталья. – У меня есть подруга... Я как-то ещё год назад говорила ему про неё. Но он тогда под разными предлогами избегал этой встречи, как будто бы знал, что в его жизни появится эта милая девушка... Может, стоит каким-то образом сейчас попробовать этот вариант... Ей сорок два. У неё уже сын взрослый. Женился правда рано... Ну что ты об этом думаешь, а?
-- Я не знаю, Наташ, – задумчиво ответил Пётр, теребя свои рыжеватые усы, – может быть, рано ещё... Ему сейчас совсем не до этого.
-- Ну кто-то должен помочь ему выйти из кризиса... Сам понимаешь, он – уже не мальчик! И его сердце... Надо как-то утешить его... Чем-то вдохновить что ли... Настроить на какой-то позитив... Ну и, конечно, отвлечь... А то, по твоим словам, он совсем уже погрузился в какую-то другую реальность... в реальность, которой нет... Валере эта идея тоже понравилась... Хотя, да... Он согласен с тобой, что рановато пока ещё... Но что-то же нужно предпринять, а то мы действительно можем его потерять.
-- Я, конечно, разведаю ещё обстановку в его душе... Но-о-о... Ты видишь сама, как он переживает... Эта девочка, она для него стала всем, Наташ, – любимой женщиной и будущей женой, и дочерью, которой у него никогда не было, но которую он хотел бы иметь, и очень близким другом, и... В общем, всем на свете стала... Попробуй, замени её кем-то!.. Не знаю, Наташ... Не знаю.
-- Ты думаешь, у них по серьёзному что-нибудь могло получиться?.. Всё-таки тридцать лет...
-- Ну кто знает?.. Кто?.. Ответа на этот вопрос мы не получим уже никогда... История видела всякие случаи... Одно могу сказать от себя: таким счастливым, когда они были вместе, я его никогда не видел... Никогда.
Лирическая мелодия рингтона айфона хозяйки прервала разговор старых друзей.
-- Вот как раз Валерка звонит, – сказала Наталья Александровна и провела пальцем по лицевой панели гаджета, принимая вызов, а заодно и включила громкую связь. – Да, Валер. Как у тебя? Мы тут с Петром об Алексее говорим и тебя вспоминаем. Я рассказала ему про Ингу... Ну про этот вот вариант, что мы год назад ещё обсуждали.
-- Надо хорошенько обдумать, Наташ, – отозвался из телефонной трубки голос супруга, после чего Валерий обратился к собеседнику своей жены, – привет, Петь! Да я вчера ещё хотел тебе сказать об этом, когда мы общались. Но потом, сам помнишь, нужно было срочно отвлечься и переключиться на другое дело... А с Лёшей, ну по твоим ощущениям, сейчас можно о чём-то серьёзно разговаривать в этом плане?.. Или пока не стоит его тревожить подобными вопросами?
-- Боюсь, Валер, ему сейчас не до чего, – ответил Пётр. – Да я Наташе доложил уже положение вещей... А отвлечься ему, переключиться на что-то, конечно, нужно. Ну как иначе в такой ситуации!.. Ты скоро вернёшься?
-- Да через пару дней должен быть дома.
-- Нам нужна твоя помощь, чтобы вытащить его из этого депрессняка. Мы с Андрюхой, похоже, пока не сильно справляемся с этим... На работу ему нужно вернуться, причём, как можно быстрее. Там – люди, там – общение, заботы, служебные вопросы и проблемы... А то, запершись в своём углу, с ума просто можно сойти!
-- Согласен, Петь, согласен. Продержитесь там как-нибудь два денька. Вместе нам будет легче что-нибудь придумать и как-то повлиять на него.
     Работа и живое общение с людьми при подобных обстоятельствах, может быть, и есть лучшее лекарство... Однако в моём случае эта панацея спасала лишь отчасти. Едва я оказывался дома или даже просто где-либо наедине со своими мыслями, я, естественно, растворялся в размышлениях о моей Джульетте и в гипотетическом диалоге с ней... Я отчаянно клял себя за то, что произошло с Юлькой, думая, что, если бы не наша связь, у неё в жизни всё могло бы сложиться совсем иначе. Я ощущал себя кем-то или чем-то вроде триггера, крючка спускового механизма, что привёл в движение руку судьбы...
     В день сорокадневного поминовения мы с Лорой решили съездить на кладбище, где была похоронена моя Джульетта. Потом зашли в её отчий дом. Не стану делиться всеми подробностями, скажу только, что это был совсем не простой визит...
-- Как я поняла на похоронах Юленьки, Вы и есть тот «совсем взрослый парень», с которым она жила, – обратилась ко мне мама моей возлюбленной, когда мы с Ларисой были дома у Юли и Игоря, – Нам толком тогда как-то не удалось поговорить. Вся эта траурная круговерть...
-- Да... Я и есть тот «совсем взрослый парень» Вашей дочери, – печально подтвердил я предположение хозяйки, чувствуя, что у меня в горле образовывается какой-то ком. – Мы хотели пожениться к лету, если Вас интересует состояние наших взаимоотношений с Юлей.
-- Она мне как-то вскользь обмолвилась об этом, когда приезжала в последний раз перед... перед тем, как всё произошло, – сказала мама моей Джульетты, машинально теребя скатерть, что покрывала длинный поминальный стол. – Просто я не думала, что... ну, что у неё настолько «взрослый парень».
-- Так сложилось, Маргарита Васильевна... Так сложилось, – тихо ответил я, испытывая какое-то жгучее чувство неловкости и вины перед этой женщиной, и медленно опустил свой взгляд в пол.
-- Вы любили мою девочку?
-- Безумно... Я люблю её и сейчас...
-- Вы правда думаете, что у вас с Юленькой могло что-то получиться?
-- Сначала я не думал так... Позднее сомневался... Потом... Потом сам поверил... Мы действительно хорошо ладили... Мне трудно Вам всё это объяснить...
-- Знаете, я почему-то Вам верю, – спокойно сказала мама моей Джульетты. – Да и Юлька говорила о Вас... ну, в смысле о своём парне, очень много хорошего... Она приезжала сюда последние месяцы такая... такая счастливая... А уезжала... Ну, впрочем, это – наши семейные проблемы... Потом... Эти лекарства, что Вы присылали с моей дочерью, они были так вовремя и, наверное, действительно помогли... Она у меня славная, да?
-- Необыкновенная... Юля у Вас совершенно необыкновенная, Маргарита Васильевна, – тихо произнёс я, чувствуя, что глаза мои становятся влажными.
-- Удивительно... Удивительно, как Вы похожи на Павла... на её отца, – вдруг задумчиво сказала моя собеседница, словно бы изучая меня своим внимательным взором. – Нет, ну не то, чтобы прям какое-то портретное сходство было... Что-то едва уловимое, но такое характерное...Наверное, какие-то черты и манеры его улавливаются...
-- Странно, – ответил я, – ведь я видел его фото у Юли в телефоне... Мне показалось, что у нас с ним, вообще, нет ничего общего.
-- У неё в телефоне снимок какого-то киноактёра... не сильно известного... Я не помню из какого фильма... Зарубежный какой-то... А фото отца у неё там... ну, в памяти телефона есть и не одно.
-- Я никогда не заглядывал в её айфон. Я считал это неудобным, неприличным...
-- Вот Вы такой же интеллигентный, как Паша, – печально произнесла Маргарита Васильевна. – Значит, Юлька просто не хотела, чтобы Вы это обнаружили... Она очень любила папку своего. Я иной раз ещё называла её «папина дочка».
-- Да... Это нормально, что девочки немного больше тянутся к отцу, а мальчики – к матери... Однако я, честно говоря, никак не ожидал... Ей удалось меня провести, – с какой-то нежностью и горечью одновременно выговорил я последнюю часть этой фразы, подсознательно вспоминая тот момент, когда Джульетта показала мне фото неизвестного мне актёра, выдав его за своего отца.
-- Нет, она не хотела Вас обмануть! Она – хорошая девочка, – серьёзно сказала Маргарита Васильевна, тихонько похлопывая меня по руке. – Вот только почему-то с моим... Ну, в общем, с Антоном почему-то они никак не поладят... Не могли поладить то есть... -- Она... она... Короче, она про Антошку всякие плохие вещи мне говорила...
-- Ну а Вы что об этом думаете? – осторожно поинтересовался я, в общем-то, не ожидая получить развёрнутого или даже какого-то более-менее конкретного ответа на свой вопрос.
-- Да, нет. Я не верю!.. Ну, не может такого быть! – слегка повысив голос, произнесла Юлина мама, краем глаза глядя на отчима моей возлюбленной, который активно жестикулируя руками, разговаривал с каким-то незнакомым мне мужчиной, сидя на другом конце стола. – Антон, он хоть и тот ещё раздолбай, но он всё-таки не мог... Да, нет... Не может быть!..
Разумеется, я не стал ни в чём переубеждать Маргариту Васильевну. Это всё было не к месту, совсем не к месту... Да и кто я такой, чтобы влезать в её личную жизнь?! С самим же Антоном мы перекинулись несколькими не очень тёплыми словами. С моей стороны было бы глупо сейчас затевать выяснение отношений с молодым человеком, что проживал с матерью любимой мной женщины уже не первый год. И опять же не в данной ситуации заниматься какими-то разборками, которые, к тому же, ничего не разрешат... Совсем ничего... Хотя кто-то мне рассказывал, что на похоронах Юли меня с большим трудом удержали от открытого конфликта с этим парнем. Сейчас я отдавал себе полный отчёт в том, что совершенно ни к чему как-то вымещать на нём свой гнев за всё произошедшее с моей Джульеттой. Ведь ничего не возможно повернуть вспять или как-то переиграть заново...
     В этот день ближе к вечеру мы с Ларисой успели побывать и на наших городских кладбищах на могиле Сергея. А позже собрали друзей Селезнёва и Юли, что проживали в областном центре, в квартире у Лоры. Домой я вернулся далеко за полночь, будучи сильно пьяным. Смутно помню, как присел на корточки напротив нашей Доски почёта, с которой на меня смотрела такая молодая и такая красивая Джульетта... Там я и уснул.

                                                                          *          *          *

     Через полгода после того, как не стало Юли, Наталья и Валерий всё же познакомили меня с Ингой в надежде на то, что у нас с ней что-то сложится, ведь жизнь продолжается. Моя новая знакомая была симпатичной женщиной со своими достоинствами и устоявшимися взглядами на окружающую нас действительность. В чём-то наши оценки происходящих вокруг событий совпадали, а в чём-то они и значительно разнились. Мнения, которые мы имели по поводу важных и главенствующих лично для меня вещей, что так или иначе преломлялись через призму бытия, у нас были скорее диаметрально противоположными, нежели просто имеющими сильные отличия. По большому счёту, уже одно это не давало нам никаких шансов на серьёзные взаимоотношения. Впрочем, я изначально не спешил сблизиться со своей новой знакомой, выдерживая некоторую дистанцию между нами. Возможно, это иногда начинало её раздражать. Но в то время моим сердцем безраздельно владела Джульетта, «моя студентка, спортсменка, комсомолка» и, конечно же, передовик производства, заслуженно оккупировавший нашу домашнюю Доску почёта.
     Инга преподавала в академии искусств и была в своей области грамотным специалистом и, в общем, интересным собеседником. Однако что у нас могло с ней склеиться даже чисто гипотетически? Ведь она имела далёкую от моей точку зрения на явления, которые в последнее время будоражили умы и сердца большого числа людей на нашей планете!.. А для меня в нынешнюю пору определяющим для близкого общения с человеком стали его религиозно-философские и политические взгляды и пристрастия. Лишь после этого уже следовало всё остальное. Я никак не мог поступиться своими воззрениями, выстраданными и обретёнными в результате многолетних исследований такого рода категорий бытия. К тому же, и это – самое главное, мою правоту всегда подтверждало более детальное и всестороннее рассмотрение нашей действительности. Получается, что лгать себе, провоцируя душевный разлад, что рано или поздно даст о себе знать, не имело абсолютно никакого смысла.
     Удивительно, но с Юлей мне было легче и проще найти общий язык в этих сложных вопросах, коими нас столь безжалостно снабжала окружающая реальность. Хотя, казалось бы, люди одного поколения должны были бы лучше понимать друг друга, пройдя многие вехи становления современного мира. На деле же всё оказывалось не так... Может быть, потому, что молодёжь этого нового поколения была гораздо в меньшей степени привязана к «ящику», беспощадно зомбирующему наше сознание изо дня в день. Они, в отличие от своих возрастных современников, могли гораздо свободнее мыслить и воспринимать эту сложную реальность, беспрерывно атакующую психоментальные структуры человека посредством голов и голосов из телевизора. Этот пресловутый голубой глаз превратился для многих представителей более взрослых поколений планеты в электронную икону, заменившую им мудрые книги и веру. Он парализовал их сознание и волю. Ибо сей эрзац истины исподволь отнял у них способность независимо думать и постепенно свёл к минимуму саму необходимость непредвзято размышлять о происходящих вокруг нас событиях и предстающих перед нами явлениях в их полноте. Зачем самостоятельно выстраивать какую-то логическую цепочку, стараясь всесторонне исследовать факты, когда тебе на блюдечке подают некий готовый анализ и следующие или «вытекающие» из него выводы?..

                                                                     *          *          *

     В субботу вечером, согласно своей традиции, мы «чаёвничали» с Петром Петровичем. Понятно, что после произошедших в моей жизни резких и внезапных изменений наши «субботники» прекратились на какой-то срок. Но мы возобновили свои душевные посиделки, как только оба почувствовали, что для этого вновь настала пора.
-- Слушай, у нас с Ланой есть четыре билета в Филармонию на хороший концерт в следующее воскресенье. Это будет интересно, клянусь! – сказал Пётр, машинально подкручивая один из своих усов. – Может быть, вы с Ингой составите нам компанию?
-- Вряд ли, друг Питер, – ответил я. – Во-первых, нас не так уж и много связывает, чтобы говорить о нас вместе... Да, собственно, ничего и не связывает... У нас даже точек соприкосновения – по пальцам перечесть... Ну а во-вторых, у меня дежурство...
-- Ну поменяешься с кем-нибудь! – перебил меня Пётр и то ли в шутку, то ли в серьёз добавил, – а точки в запятые превратить никак нельзя?
-- И в-третьих, друг мой, настроения особого нет, – продолжил я свою мысль. – Да и вам не хочу портить отдыха.
-- Ну что ты опять за своё, Лёш?.. Посмотри на ситуацию уже из сегодняшнего дня... Джульетты не вернуть... Да ты и сам понимаешь, что... что теперь у тебя в жизни всё по-другому, как ни верти... Ты понимаешь, что... Ну, может быть, у вас всё это не продлилось бы долго... Ну я тебе, как друг, говорю... Хотя... Пусть год-два, даже, если пять лет... Ты же сам лучше меня понимаешь, что разными жизнями вы бы жили... Ну, если, конечно, ваш случай не стал бы одним из... ну, в общем-то, немногих исключений, Лёш...
-- Может, и стал бы... А может, и не стал... Я не знаю, Петь, не знаю... Могу только предполагать, что и как бы там у нас дальше сложилось.. И это уже ни к чему... Но Юлька... Пусть бы она осталась жива и жила бы своей жизнью... Пусть не со мной. Пусть с кем-то другим... Я всё готов принять!.. Может быть, этот какой-то гипотетический парень смог бы дать ей то, чего не смог бы дать я... Главное – она бы жила и я знал, что она где-то сейчас есть... где-то присутствует физически, понимаешь?.. К чёрту амбиции, Петь! Пусть бы девочка жила своей жизнью и я научился бы радоваться за неё... за неё и даже без меня!.. Да так изначально мы оба с ней и предполагали... Ну, наверное... По крайней мере, я так думал... Хотя... Хотя вот Лариса, говорит, что Юлька была настроена быть со мной и родить мне сына или дочь... С её стороны это всё тоже было очень серьёзно... Вообще, конечно, не знаю, что было бы у нас через пять, семь или даже десять лет... У меня нет опыта длительных, тем более семейных отношений... И тем паче при такой разнице в возрасте... Ну кто знает, Петь, кто?! Допустим, мы бы даже расстались с ней в силу тех или иных причин... Но она бы ходила по этой же самой земле. Мы могли бы как-то ненароком встретиться... Могли бы обняться или плюнуть друг другу в лицо... Ну я утрирую, конечно... Нет, думаю, что после того, что у нас с ней было в интимном плане, ну ты понимаешь, мы никогда бы, наверное, не смогли бы желать друг другу плохого... Нет, никогда!.. Главное – она бы жила!.. Она бы просто жила, дышала этим воздухом, ходила по этим улицам и паркам, учила детишек в школе, писала бы свои картины... Лишь бы жила, Петь, жила!..Юлечка... Моя Юлечка!.. Она... она... она – костёр в ночи для одинокого путника, приют для усталого странника-скитальца... Она – безмолвное бездонное небо, полное звёзд, и бурный водопад, порыв ветра и штиль, неукротимая и кроткая в моих руках одновременно!.. Она... она – глоток свежего воздуха, исполненного озона, во время грозы... Юленька – она моё всё!.. Как сложилось, так бы уж и сложилось! Лишь бы, жила она, Петь! Лишь бы жила!.. А ты говоришь...
-- Ну так-то оно всё, так, – согласился со мной мой собеседник, внимательно выслушав этот эмоциональный монолог, и после небольшой паузы добавил, – что сейчас думать да гадать... Налей-ка лучше. Выпьем!.. Вот пусть там, где она в это время находится, ей будет хорошо... А ты живи... Живи здесь и сейчас... Ну ничего другого-то не остаётся, Лёш! Так ведь?
-- И ты прав, конечно, дружище, – грустно ответил я и, почувствовав, что у меня на глаза наворачиваются слёзы, вышел из-за стола. – Ты разливай сам, Пёт Петрович... Рули тут... Я сейчас. Только «носик припудрю»... И яичницу разогрей, если не трудно.
Через пару минут, почуяв некий характерный запах, я поспешил вернуться на кухню. Мой старый друг увлёкся телефонным разговором со своей молодой супругой и немного потерял контроль над ситуацией с нашей провизией.
-- Любовь-морковь, дела свекольные! – бодро произнёс я, снимая сковородку с плиты. – Глаз радуется, взирая на ваше воркование!
-- А-а-а! Брось, Алексей Михалыч! – откликнулся Пётр, убрав в карман свой гаджет, – интересуется где я и почему задерживаюсь. Чёрт! Забыл ей сказать, что вечером зайду к тебе... Ну, что мы с тобой возобновили нашу традицию. Совсем из головы вон!
-- Даёте мадам причины для ревности, господин профессор! – стал подтрунивать я над своим собеседником. – Смотри, Лана – девушка яркая, заметная...
-- Да ну тебя! – отмахнулся Пётр, поднимая рюмку. – За Джульетту сан, не чокаясь! Мир ей и покой, и всякое благоволение!
-- Это были мои слова, Петь, – вновь вернувшись к серьёзному тону, сказал я. – Да будет с тобой свет, Джульетточка моя, там, где ты сейчас!
                                                                        *          *          *

     Время ни шло, ни бежало, ни стояло на месте. Оно будто бы блуждало по кругу, затянув в свой хоровод мою душу. Летний зной сменился внезапно набежавшим откуда-то дождём. Небо плакало тёплыми слезами, покрывая разогретый за день городской асфальт пенящимися пузырями заката. Ко мне заглянула Инга. Она была в отпуске. За чаем осторожно предложила мне выбраться куда-нибудь из города на пару дней, когда у меня будут выходные. Я, в общем-то, без особого энтузиазма отнёсся к её предложению. Кардинальное расхождение наших позиций по вопросам, которые являлись для меня чрезвычайно важными, по сути дела, исключало для меня возможность возникновения каких-либо серьёзных отношений между нами. Я это понимал совершенно отчётливо. Ощущала ли это моя новая знакомая, мне доподлинно было неведомо. Как ей поделикатнее об этом сообщить, чтобы не обидеть её, я, честно говоря, тоже не знал.
     В этот летний день между нами произошло ещё одно противоречие, которое просто уничтожило все дальнейшие варианты развития или даже сохранения наших взаимоотношений в той или иной форме. Перебросившись парой-тройкой фраз в зале, где повсюду были расставлены картины моей Джульетты, мы явно ощутили проскочивший в воздухе диссонанс наших мыслей и чувств. Отказавшись от вызова такси, моя гостья весьма резко вылетела на улицу под стихший к тому времени, но ещё слегка накрапывающий дождь.
Ваш Алексей Михайлович – просто чудовище! – пожаловалась она по телефону своей подруге Наталье, набрав её номер, едва вышла из подъезда. – Он просто выставил меня за дверь!
Да ладно, Инга! – удивлённо произнесла в трубку Наташа, не поверив словам своей оппонентки. – Он не мог... Он не может... Он не такой...
Не знаю, какой он и, вообще, что ему нужно в жизни и кто ему нужен! – возбуждённо сказала Инга. – Зря это всё!.. Он как будто бы где-то на другой планете обитает!.. Он...Он... В общем, странный он тип!..     Когда жена моего старого друга закончила этот разговор, на неё с немым вопросом в глазах смотрел Валерий.
Ну что там у них стряслось? – поинтересовался он содержанием этой телефонной весьма экспрессивной беседы.
Да-а-а... Да выгнал, говорит, – ответила Наталья.
Да прям так уж и выгнал? – переспросил супругу Валерий, слегка похлопывая книгой, что он держал в своей руке, о ладонь другой руки.
Ну или сама ушла... В общем, как-то у них там не срастается, похоже, ничего.
А причина-то какая-то должна быть всё равно.
Говорит, ему не понравилось, что она сказала, дескать, на некоторых картинах Джульетты как-то не стыкуется техника изображения или отображения... ну или в разных техниках выполнены какие-то детали или ещё что-то такое... Короче, я не специалист в живописи, я не поняла. Словом, Алексею не понравились её замечания по поводу Юлиных работ.
Инга в этом деле профи, конечно. Она преподаёт в академии и, как говорится, собаку съела на этих вещах... Но-о-о... Но, боюсь, она не учла того, чьи это картины и что они значат для Алексея.
Похоже, что так, – согласилась с мужем Наталья.
А вообще, знаешь, он мне и до этого говорил, что у них вряд ли что-то сложится, – признался супруге Валерий, возвращая книгу на полку шкафа, где было её законное место, – слишком разные у них взгляды на мир, говорит.
Ну что-то прям-таки совершенно непреодолимое или всё же больше вещи эмоционального характера? – уточняя суть проблемы, спросила Наталья.
Лёше совершенно чужды некоторые представления о реальности, ну в смысле, о нашей жизни, которые она исповедует, – ответил Валерий, перебирая взглядом корешки книг в поисках нужного ему тома. – Он так мне пояснил. И, как я понял, эти разногласия абсолютно непреодолимы.
Ну, сам знаешь, мы хотели, чтобы было как лучше для них обоих... Но если уж ничего не выходит, я умываю руки... Может, сам кого-нибудь повстречает... когда-нибудь. Да и Инга ещё – женщина в самом соку... Ну нет – так нет...

* Представление должно продолжаться (англ.)

Джульетта, с которой мне не быть. Глава 14.

Джульетта, с которой мне не быть. Глава 12.

Рейтинг: 0 300 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!