Джульетта, с которой мне не быть. Глава 11.

                                                                 Г л а в а  11
 
                                                     Недобрые предчувствия
 
     Весь день вьюжило. Никуда не хотелось выходить из дому. У меня был первый выходной, он же – отсыпной день. Когда я встал и пообедал было уже пять часов по полудни. Моя Джульетта, покружившись в хороводе лекций и семинаров в академии, теперь уже сидела за кассой и ударно трудилась, выковывая мозолистую копеечку на пропитание. После работы за ней собирался заехать «Селезень», чтобы по пути к своей невесте Ларисе доставить домой и Юльку. Я же договорился с Петром Петровичем, что сегодня мы, восстановив прерванную на некоторое время традицию, «почаёвничаем» у меня.
     Мой старый университетский друг пришёл около семи. Поделившись некоторыми новостями о наших общих знакомых и о разном, мы перешли к теме, собственно, ради которой мне и хотелось особенно с ним встретиться.
               -- Знаешь, брат Питер, должен тебе признаться, меня в последнее время тяготят какие-то недобрые предчувствия, – обратился я к своему визави, едва мы выпили по второй рюмке коньяка, что принёс с собой Пётр.
               -- Ты меня пугаешь, Алексей Михалыч или что-то серьёзное? – озадаченно вопросил меня друг студенческих лет. – А может, у вас просто не ладится с Джульеттой сан? Или что-то ещё?
               -- Да с Юлькой-то у нас, в общем, пока всё совсем неплохо. Даже самому не верится – чтоб никто не сглазил! – сказал я, накладывая Петру салат, приготовленный «моей любимой квартиранткой». – Клёво мне с ней... Ну, то есть хорошо мне с ней. Я к ней так привык... Я просто подсел на неё как на какой-то наркотик. Без неё уже не мыслю своего существования... Просто не мыслю, Петь!.. А вот... А вот сердечко у меня что-то ноет... Я ей ничего не говорю, чтобы не пугать её... Но подготовить её всё-таки нужно, что со мной может случиться и что-то нехорошее... причём, извините, в фатальном, так сказать, смысле слова.
               -- Ты это всё сейчас серьёзно, Лёш? – строго поинтересовался Пётр Петрович.
               -- Ну а как ты думаешь?.. Инфаркт я пережил ещё до появления в моей жизни Юльки. Сейчас бы жить да жить!.. Но вот ноет вот здесь вот, саднит как-то, – с грустью вымолвил я, слегка постукивая указательным пальцем в области своей грудной клетки. – И знаешь, совсем не по-хорошему так болит. Хотя, понятно, что по-хорошему оно и не бывает... Словом, я хочу составить завещание на своё имущество. На Юльку оформить квартиру после... В общем, когда уйду туда, в покои небесные... Ты себе подбери, пожалуйста, что душе угодно, чтобы память была. Монеты, музыка моя: пластинки, CD или ещё что-нибудь. Короче, на твой выбор – и зафиксируем это дело на казённой бумаге. Свиридовым я на днях в приватной беседе всё уже объяснил и пояснил... И главное, Петь... Вы Джульетту мою сразу так не оставляйте одну. Хорошо? Пообещай мне.
               -- Да я тебе обещаю, конечно, Лёш, – растерянно произнёс мой собеседник. – Как-то всё это неожиданно так... Обещаю, если уж такое произойдёт... Да.
               -- Вы, все вместе помогите ей, чем можете. Помогите ей справиться с этой, так сказать, неприятностью... А там... Да в принципе мы с ней такой вариант  рассматривали по моему настоянию. Я просил её, заклинал даже, особо так не горевать, а принять всё, как есть, по-взрослому всё принять. Ну, жизнь – жизнь, смерть – смерть... Тем более, что смерти нет, а есть переход души в иное пространство. Многих, из ныне здравствующих, это, вроде бы, не сильно утешает... Но это от недостатка наших знаний о Мироздании... Да ты ешь салатик-то, ешь.
               -- До чего же вы с ней договорились? – спросил Пётр, аккуратно пробуя предложенное мною блюдо на фоне этой темы, окрашенной в мрачные тона.
               -- До того, что она ни в коем случае не должна оставаться после меня одна, – спокойно ответил я. – Ну, я имею в виду, что на долго не должна... У неё всё ещё впереди. Надо жить и радоваться жизни, радоваться тому, что есть: дождю, снегу, солнечным дням и общению с друзьями. Надо радоваться тому, что даёт нам Господь... Вот как-то так...
               -- Ты – молодец, Алексей Михалыч, – грустно заметил Пётр. – Многое предусмотрел... Ни о чём не жалеешь?
               -- О чём жалеть, Петь? Она подарила мне столько счастья за эти полгода, что она у меня живёт, сколько я, наверное, за всю свою жизнь не испытывал.
               -- Ну, я рад за тебя в этом плане, – тихо произнёс мой собеседник, ковыряясь вилкой в своей тарелке сначала без особого аппетита, а потом и с заметным вдохновением. – А салат-то чудесный!.. Разбогатели? Заказывали где-то?
               -- То хозяюшка моя делала, собственными ручками своими волшебными да белыми, – испытывая чувство гордости за свою Джульетту, ответил я. – Так что ты скажешь? Я хочу услышать твоё слово.
               -- Да я же сказал тебе, Лёш. Ну а какие здесь могут быть ещё варианты? – весьма озабоченно откликнулся Пётр. – Мы с Валерой и Наташей сделаем всё, что от нас в какой-либо степени будет зависеть, чтобы твоя Джульетта сан не потеряла нить Ариадны... Да, по крайней мере, на первом этапе-то точно... А дальше... А дальше, пусть всё по вашему с ней уговору и будет... Я думаю, ты разумно и мудро всё рассчитал... Я бы, наверное, тоже так хотел сделать.
               -- Спасибо, друг... Спасибо тебе за понимание и поддержку, – сказал я и почувствовал, как слёзы сами катятся из моих глаз. – Я ни в тебе, ни в Свиридовых ни капли не сомневаюсь. Помогите девочке. Помогите ей.
               -- Да решено уже, Лёш! О чём ты говоришь?! – с волнением воскликнул мой визави и после короткой паузы, что взяли мы оба, добавил, – нет салат обалденный, честное слово!
               -- Ну и ладненько, – с облегчением выдохнул я и положил Петру ещё несколько ложек столь понравившейся ему холодной закуски.
               -- Алексей Михалыч... Алёша, – вдруг как-то озадаченно произнёс мой однокашник по универу, обращаясь ко мне, и медленно положил свою вилку на край тарелки.
               -- О-о-у!.. Аеньки! – смиренно отозвался я и освежил наши рюмки пятизвёздочным напитком. – Вот он я, весь перед тобой, как лист перед травой.
               -- А может... А может, ты не будешь спешить туда... Ну или вовсе передумаешь?
               -- Я бы рад, друг Питер, но... Ноет оно... Не к добру это, не к добру.
               -- Ну давай, Валерка покажет тебя хорошим спецам, пройдёшь все обследования, какие нужно... Может... Да нет, не может. Я уверен, что что-то можно сделать! – стараясь излучать внутренний оптимизм, воскликнул Пётр. – Ну что ты прям так настроился на плохое-то, а?!
               -- Меня редко обманывают предчувствия, – ответил я. – Вот с этим инфарктом тоже так было... Там, внутри себя, я чувствовал, что сейчас что-то выстрелит... Не знал точно: что и как. Но ощущение было... И вот...
               -- Нет, мне твоё настроение решительно не нравится, Алексей! – серьёзно сказал Пётр Петрович. – В конце концов, не ты первый и не ты последний, кто прошёл через эту беду. Что ты себя хоронишь-то прежде времени?
               -- А времени, Пит, дорогой мой, у нас у всех давно уже нет. Человечество живёт в каких-то судорогах, в конвульсиях, воюя, истребляя друг друга, испытывая ненависть по всякому поводу или даже без такового... Это – уже не сезонное обострение и даже уже не хроническая форма заболевания. Это я бы назвал  концом пьесы. Вот-вот опустят занавес и в зале вспыхнет свет... Нам всем нужно будет выйти на поклон... А потом и получить свой расчёт за сыгранную роль.
               -- Ну ты, друг мой, совсем утопаешь в пессимизме, – довольно вяло сказал Пётр и вновь машинально взял в руку свой столовый прибор. – Сам ведь только что говорил, что надо жить, понимаешь, радоваться жизни, каждому дню, каждому мгновению и всему, что ниспосылается нам свыше! Так ведь?
               -- Прав... Ты, Пёт Петрович, прав, – довольно сухо выдавил из себя я и расслабленно откинулся на спинку стула.
               -- Да нет, это ты прав! Я же тебя самого и цитировал! – с каким-то энтузиазмом в глазах отозвался мой собеседник.
               -- Ну это было не совсем близко к тексту, но мысль ты уловил верно. Самую суть уловил. Я бы даже сказал, суть сути вывел наружу, – отметил я. – Давай ещё по одной.
               -- Давай! – вдохновенно согласился Пётр, вновь припадая к салату. – Но готовит твоя «Марья-искусница», прости, Джульетта сан, – просто ум отъешь!
               -- Нам сегодня ум уже не понадобится... Мы всё основное с тобой решили. Ведь так? – как-то умиротворённо произнёс я и ещё раз зачем-то уточнил, – но твои обещания в силе?
               -- Of course!* – подтвердил Пётр. – «Об косяк»!.. В смысле, «оф косяк»!
               -- Вот это вот – главное, что я хотел от тебя сегодня услышать! – важно подняв вверх указательный палец, признался я. – Ну и на пох... То есть и на церемонии... В общем, без лишних слов... Коротенько так, минут на сорок-пятьдесят, особо не затягивай...
               -- Нет, Алексей Михалыч, ты не исправим! – с улыбкой заметил мой старый друг, беря из моих рук заначку из заветного шкафа. – Ты и на собственной панихиде будешь шутить?
               -- Непременно! – ответил я, стараясь как можно аккуратнее поставить на стол только что опустошённую рюмку.
               -- А у вас тут весело, джентльмены! – вдруг послышался со стороны коридора голос Юлии.
               -- Джульетта, солнце моё, мы-ы-ы и не заметили, как ты просочилась, в смысле, как ты вошла, – источая некую радость по поводу прихода своей принцессы, доложил я.
               -- Ещё бы! Полтора флакончика на двоих – хороший задел, – спокойно отметила «моя любимая квартирантка», окинув беглым взглядом нашу «скатерть-самобранку». – Нет, мне не жалко! То есть я не против! Как говорится, welcome!**
               -- Юленька, а салат у Вас просто божественный! – признался Пётр, направив свою вилку в сторону понравившегося ему блюда.
               -- Пётр Петрович, вкушайте на здоровье! – ответствовала Джульетта и устало спросила, – что отмечаем? Может, и я с вами?
               -- Юляш, тебя нам точно не хватало, солнце моё! – с радостью сообщил я и серьёзно добавил, – но перед тем, как мы сейчас все вместе выпьем, вы, друзья мои, пообещаете мне, что... Ну, когда будете провожать меня туда... В общем, будете держаться друг друга, пока у Юли как-то всё немного не образуется... Да?.. Петь, ты мне обещал.
               -- Ну что за настроение, Алексей Михайлович! – воскликнула моя будущая невеста, подсаживаясь к нам за стол и, обращаясь к моему однокашнику, добавила, – Пётр Петрович, ну хоть Вы-то на него повлияйте! В последнее время я перестала узнавать этого человека. 
     Мы втроём посидели ещё какое-то время, ведя разговор, в основном, вокруг главной темы этого вечера. Под занавес наших «посиделок» моя Джульетта, по убедительной просьбе Петра, во всех подробностях изложила на бумаге способ приготовления холодной закуски, что так ему понравилась сегодня. Мой друг даже пошутил, что, если Лана не освоит данной кондитерской технологии, то он с ней непременно разведётся.
 
     Через пару дней, когда я пришёл со следующей своей смены и отоспался, я нанёс запланированный визит Свиридовым. Вернув им долг, я с удовольствием почаёвничал с ними, ещё раз напомнив старым друзьям о своих пожеланиях и просьбах на будущее.
               -- Ну о чём ты говоришь, Лёш! – сказала Наталья, – мы всё исполним, как ты хочешь. Но и ты, пожалуйста, выполни простую нашу просьбу. Да, в общем, все заинтересованы в этом.
               -- Ладно, ладно! Сделаю я эту коронарографию, раз уж без этого никак нельзя, – согласился я. – Только, Валер, как-то, чтоб быстро выписаться можно было. Ненавижу в больницах валяться!
               -- Ну а кто особенно любит? – ответил Валерий Иванович. – Я договорюсь, чтобы всё сделали, как можно оперативнее. И если всё у тебя с сердцем... В общем, если это исследование покажет, что всё более-менее терпимо, никто тебя там держать не будет... Надо же посмотреть, прежде чем что-то говорить всерьёз.
               -- Чёрт им... вам... Да врачам только в руки попадись! – нервно отреагировал я на настойчивые уговоры своего друга пройти всестороннее обследование у его знакомого коллеги в кардиологическом отделении.
               -- Может быть, твой стент забился. Может, какие-то другие сосуды находятся не в удовлетворительном состоянии. Всё будет видно. Решим, что с тобой делать.
               -- Да хрен вам всем, Валерий Иваныч! Живым я вам в руки не дамся! – воскликнул я.
               -- Ну тогда дашься неживым, только уже специалистам другого профиля, – «утешил» меня мой друг.
               -- Да я же, в общем, согласился. Гори оно всё синим пламенем!.. Но сначала надо все юридические вещи порешать и полностью подготовить, чтобы я был уверен и уже не беспокоился на этот счёт, – сказал я. – А то и от этого всего уже будет сердце болеть!
               -- Лёш, не накручивай себя! Не надо! – твёрдо сказал Валера. – Может, ты, вообще, напрасно паникуешь. И ещё всех нас переживёшь!
               -- Вот знаете, друзья мои, я хотел бы со всеми бумажными делами разобраться, а там... А там уже мне самому легче будет. Тогда я хоть в кощеи запишусь, хоть в казначеи, хоть в полёт на орбитальную станцию!
               -- Хорошо, Лёш, хорошо! Какие вопросы! Давай разбирайся, но в темпе, пожалуйста. Не затягивай нисколько! А то, знаешь, в кощеи нынче очередь.
               -- Ну, тогда мне снова придётся у вас как-то одалживаться, ребята. Только отдал и опять прошу в долг!
               -- Об этом ещё не заботься! Есть возможность и давай определимся здесь со всеми нюансами, – ответил Валерий. – Время, друг мой, время! Оно не терпит и не ждёт!
               -- Ладно! Сам заинтересован. Завтра ускоряюсь в этом плане, как могу!     
     Этой ночью я нервничал по поводу разрешения предстоящих юридических и медицинских дел и вопросов и, наверное, сам был не похож на себя. Джульетта, естественно, заметила такую мою нервозность и по-своему всячески хотела меня утешить. Но мне было не до чего. К тому же, и я обратил внимание на то, что и у неё накопилась усталость от работы и учёбы да ещё от очередной поездки домой. Словом, закатные часы настоящей даты календаря для нас обоих оказались потерянными в плане интимного общения.  
     В течение буквально двух-трёх дней я аккуратно и взвешенно занимался проблемами, которые считал главными на этот момент. Юлька пропадала на занятиях и трудилась до упора на своём рабочем месте до закрытия супермаркета. Поздним вечером её завозил домой «Селезень» и на крыльях любви мчался к своей невесте Ларисе, чтобы продолжить изучение их предполагаемого семейного быта «в боевых условиях», то есть прямо на месте будущей дислокации новой семейной пары. Всё двигалось по какому-то своему пути, что был предначертан всем нам звёздами, расставляя на этих дорогах и перекрёстках судьбы свои метки и акценты.
 
     На самом деле в душе я был рад, что «мои гвардейцы», мои старые друзья и Юля, как мне показалось тогда, смогут найти общий язык и исполнить мои просьбы и пожелания, адресованные им, после того, как я покину этот мир. Важнее этого для меня сейчас ничего не было. От всей души я желал им добра и хотел, чтобы они жили долго и счастливо, радуясь мелочам и не печалясь о потерях своих. Так или иначе некий разумный баланс благого и негатива в нашей действительности соблюдается, повинуясь незыблемым законам бытия.
 
 
 
 
 
  * Конечно! (англ.)
  ** Добро пожаловать! (англ.)

                                                                    

© Copyright: Nikolay Makarov, 2022

Регистрационный номер №0507050

от 14 июня 2022

[Скрыть] Регистрационный номер 0507050 выдан для произведения:                                                                  Г л а в а  11
 
                                                     Недобрые предчувствия
 
     Весь день вьюжило. Никуда не хотелось выходить из дому. У меня был первый выходной, он же – отсыпной день. Когда я встал и пообедал было уже пять часов по полудни. Моя Джульетта, покружившись в хороводе лекций и семинаров в академии, теперь уже сидела за кассой и ударно трудилась, выковывая мозолистую копеечку на пропитание. После работы за ней собирался заехать «Селезень», чтобы по пути к своей невесте Ларисе доставить домой и Юльку. Я же договорился с Петром Петровичем, что сегодня мы, восстановив прерванную на некоторое время традицию, «почаёвничаем» у меня.
     Мой старый университетский друг пришёл около семи. Поделившись некоторыми новостями о наших общих знакомых и о разном, мы перешли к теме, собственно, ради которой мне и хотелось особенно с ним встретиться.
               -- Знаешь, брат Питер, должен тебе признаться, меня в последнее время тяготят какие-то недобрые предчувствия, – обратился я к своему визави, едва мы выпили по второй рюмке коньяка, что принёс с собой Пётр.
               -- Ты меня пугаешь, Алексей Михалыч или что-то серьёзное? – озадаченно вопросил меня друг студенческих лет. – А может, у вас просто не ладится с Джульеттой сан? Или что-то ещё?
               -- Да с Юлькой-то у нас, в общем, пока всё совсем неплохо. Даже самому не верится – чтоб никто не сглазил! – сказал я, накладывая Петру салат, приготовленный «моей любимой квартиранткой». – Клёво мне с ней... Ну, то есть хорошо мне с ней. Я к ней так привык... Я просто подсел на неё как на какой-то наркотик. Без неё уже не мыслю своего существования... Просто не мыслю, Петь!.. А вот... А вот сердечко у меня что-то ноет... Я ей ничего не говорю, чтобы не пугать её... Но подготовить её всё-таки нужно, что со мной может случиться и что-то нехорошее... причём, извините, в фатальном, так сказать, смысле слова.
               -- Ты это всё сейчас серьёзно, Лёш? – строго поинтересовался Пётр Петрович.
               -- Ну а как ты думаешь?.. Инфаркт я пережил ещё до появления в моей жизни Юльки. Сейчас бы жить да жить!.. Но вот ноет вот здесь вот, саднит как-то, – с грустью вымолвил я, слегка постукивая указательным пальцем в области своей грудной клетки. – И знаешь, совсем не по-хорошему так болит. Хотя, понятно, что по-хорошему оно и не бывает... Словом, я хочу составить завещание на своё имущество. На Юльку оформить квартиру после... В общем, когда уйду туда, в покои небесные... Ты себе подбери, пожалуйста, что душе угодно, чтобы память была. Монеты, музыка моя: пластинки, CD или ещё что-нибудь. Короче, на твой выбор – и зафиксируем это дело на казённой бумаге. Свиридовым я на днях в приватной беседе всё уже объяснил и пояснил... И главное, Петь... Вы Джульетту мою сразу так не оставляйте одну. Хорошо? Пообещай мне.
               -- Да я тебе обещаю, конечно, Лёш, – растерянно произнёс мой собеседник. – Как-то всё это неожиданно так... Обещаю, если уж такое произойдёт... Да.
               -- Вы, все вместе помогите ей, чем можете. Помогите ей справиться с этой, так сказать, неприятностью... А там... Да в принципе мы с ней такой вариант  рассматривали по моему настоянию. Я просил её, заклинал даже, особо так не горевать, а принять всё, как есть, по-взрослому всё принять. Ну, жизнь – жизнь, смерть – смерть... Тем более, что смерти нет, а есть переход души в иное пространство. Многих, из ныне здравствующих, это, вроде бы, не сильно утешает... Но это от недостатка наших знаний о Мироздании... Да ты ешь салатик-то, ешь.
               -- До чего же вы с ней договорились? – спросил Пётр, аккуратно пробуя предложенное мною блюдо на фоне этой темы, окрашенной в мрачные тона.
               -- До того, что она ни в коем случае не должна оставаться после меня одна, – спокойно ответил я. – Ну, я имею в виду, что на долго не должна... У неё всё ещё впереди. Надо жить и радоваться жизни, радоваться тому, что есть: дождю, снегу, солнечным дням и общению с друзьями. Надо радоваться тому, что даёт нам Господь... Вот как-то так...
               -- Ты – молодец, Алексей Михалыч, – грустно заметил Пётр. – Многое предусмотрел... Ни о чём не жалеешь?
               -- О чём жалеть, Петь? Она подарила мне столько счастья за эти полгода, что она у меня живёт, сколько я, наверное, за всю свою жизнь не испытывал.
               -- Ну, я рад за тебя в этом плане, – тихо произнёс мой собеседник, ковыряясь вилкой в своей тарелке сначала без особого аппетита, а потом и с заметным вдохновением. – А салат-то чудесный!.. Разбогатели? Заказывали где-то?
               -- То хозяюшка моя делала, собственными ручками своими волшебными да белыми, – испытывая чувство гордости за свою Джульетту, ответил я. – Так что ты скажешь? Я хочу услышать твоё слово.
               -- Да я же сказал тебе, Лёш. Ну а какие здесь могут быть ещё варианты? – весьма озабоченно откликнулся Пётр. – Мы с Валерой и Наташей сделаем всё, что от нас в какой-либо степени будет зависеть, чтобы твоя Джульетта сан не потеряла нить Ариадны... Да, по крайней мере, на первом этапе-то точно... А дальше... А дальше, пусть всё по вашему с ней уговору и будет... Я думаю, ты разумно и мудро всё рассчитал... Я бы, наверное, тоже так хотел сделать.
               -- Спасибо, друг... Спасибо тебе за понимание и поддержку, – сказал я и почувствовал, как слёзы сами катятся из моих глаз. – Я ни в тебе, ни в Свиридовых ни капли не сомневаюсь. Помогите девочке. Помогите ей.
               -- Да решено уже, Лёш! О чём ты говоришь?! – с волнением воскликнул мой визави и после короткой паузы, что взяли мы оба, добавил, – нет салат обалденный, честное слово!
               -- Ну и ладненько, – с облегчением выдохнул я и положил Петру ещё несколько ложек столь понравившейся ему холодной закуски.
               -- Алексей Михалыч... Алёша, – вдруг как-то озадаченно произнёс мой однокашник по универу, обращаясь ко мне, и медленно положил свою вилку на край тарелки.
               -- О-о-у!.. Аеньки! – смиренно отозвался я и освежил наши рюмки пятизвёздочным напитком. – Вот он я, весь перед тобой, как лист перед травой.
               -- А может... А может, ты не будешь спешить туда... Ну или вовсе передумаешь?
               -- Я бы рад, друг Питер, но... Ноет оно... Не к добру это, не к добру.
               -- Ну давай, Валерка покажет тебя хорошим спецам, пройдёшь все обследования, какие нужно... Может... Да нет, не может. Я уверен, что что-то можно сделать! – стараясь излучать внутренний оптимизм, воскликнул Пётр. – Ну что ты прям так настроился на плохое-то, а?!
               -- Меня редко обманывают предчувствия, – ответил я. – Вот с этим инфарктом тоже так было... Там, внутри себя, я чувствовал, что сейчас что-то выстрелит... Не знал точно: что и как. Но ощущение было... И вот...
               -- Нет, мне твоё настроение решительно не нравится, Алексей! – серьёзно сказал Пётр Петрович. – В конце концов, не ты первый и не ты последний, кто прошёл через эту беду. Что ты себя хоронишь-то прежде времени?
               -- А времени, Пит, дорогой мой, у нас у всех давно уже нет. Человечество живёт в каких-то судорогах, в конвульсиях, воюя, истребляя друг друга, испытывая ненависть по всякому поводу или даже без такового... Это – уже не сезонное обострение и даже уже не хроническая форма заболевания. Это я бы назвал  концом пьесы. Вот-вот опустят занавес и в зале вспыхнет свет... Нам всем нужно будет выйти на поклон... А потом и получить свой расчёт за сыгранную роль.
               -- Ну ты, друг мой, совсем утопаешь в пессимизме, – довольно вяло сказал Пётр и вновь машинально взял в руку свой столовый прибор. – Сам ведь только что говорил, что надо жить, понимаешь, радоваться жизни, каждому дню, каждому мгновению и всему, что ниспосылается нам свыше! Так ведь?
               -- Прав... Ты, Пёт Петрович, прав, – довольно сухо выдавил из себя я и расслабленно откинулся на спинку стула.
               -- Да нет, это ты прав! Я же тебя самого и цитировал! – с каким-то энтузиазмом в глазах отозвался мой собеседник.
               -- Ну это было не совсем близко к тексту, но мысль ты уловил верно. Самую суть уловил. Я бы даже сказал, суть сути вывел наружу, – отметил я. – Давай ещё по одной.
               -- Давай! – вдохновенно согласился Пётр, вновь припадая к салату. – Но готовит твоя «Марья-искусница», прости, Джульетта сан, – просто ум отъешь!
               -- Нам сегодня ум уже не понадобится... Мы всё основное с тобой решили. Ведь так? – как-то умиротворённо произнёс я и ещё раз зачем-то уточнил, – но твои обещания в силе?
               -- Of course!* – подтвердил Пётр. – «Об косяк»!.. В смысле, «оф косяк»!
               -- Вот это вот – главное, что я хотел от тебя сегодня услышать! – важно подняв вверх указательный палец, признался я. – Ну и на пох... То есть и на церемонии... В общем, без лишних слов... Коротенько так, минут на сорок-пятьдесят, особо не затягивай...
               -- Нет, Алексей Михалыч, ты не исправим! – с улыбкой заметил мой старый друг, беря из моих рук заначку из заветного шкафа. – Ты и на собственной панихиде будешь шутить?
               -- Непременно! – ответил я, стараясь как можно аккуратнее поставить на стол только что опустошённую рюмку.
               -- А у вас тут весело, джентльмены! – вдруг послышался со стороны коридора голос Юлии.
               -- Джульетта, солнце моё, мы-ы-ы и не заметили, как ты просочилась, в смысле, как ты вошла, – источая некую радость по поводу прихода своей принцессы, доложил я.
               -- Ещё бы! Полтора флакончика на двоих – хороший задел, – спокойно отметила «моя любимая квартирантка», окинув беглым взглядом нашу «скатерть-самобранку». – Нет, мне не жалко! То есть я не против! Как говорится, welcome!**
               -- Юленька, а салат у Вас просто божественный! – признался Пётр, направив свою вилку в сторону понравившегося ему блюда.
               -- Пётр Петрович, вкушайте на здоровье! – ответствовала Джульетта и устало спросила, – что отмечаем? Может, и я с вами?
               -- Юляш, тебя нам точно не хватало, солнце моё! – с радостью сообщил я и серьёзно добавил, – но перед тем, как мы сейчас все вместе выпьем, вы, друзья мои, пообещаете мне, что... Ну, когда будете провожать меня туда... В общем, будете держаться друг друга, пока у Юли как-то всё немного не образуется... Да?.. Петь, ты мне обещал.
               -- Ну что за настроение, Алексей Михайлович! – воскликнула моя будущая невеста, подсаживаясь к нам за стол и, обращаясь к моему однокашнику, добавила, – Пётр Петрович, ну хоть Вы-то на него повлияйте! В последнее время я перестала узнавать этого человека. 
     Мы втроём посидели ещё какое-то время, ведя разговор, в основном, вокруг главной темы этого вечера. Под занавес наших «посиделок» моя Джульетта, по убедительной просьбе Петра, во всех подробностях изложила на бумаге способ приготовления холодной закуски, что так ему понравилась сегодня. Мой друг даже пошутил, что, если Лана не освоит данной кондитерской технологии, то он с ней непременно разведётся.
 
     Через пару дней, когда я пришёл со следующей своей смены и отоспался, я нанёс запланированный визит Свиридовым. Вернув им долг, я с удовольствием почаёвничал с ними, ещё раз напомнив старым друзьям о своих пожеланиях и просьбах на будущее.
               -- Ну о чём ты говоришь, Лёш! – сказала Наталья, – мы всё исполним, как ты хочешь. Но и ты, пожалуйста, выполни простую нашу просьбу. Да, в общем, все заинтересованы в этом.
               -- Ладно, ладно! Сделаю я эту коронарографию, раз уж без этого никак нельзя, – согласился я. – Только, Валер, как-то, чтоб быстро выписаться можно было. Ненавижу в больницах валяться!
               -- Ну а кто особенно любит? – ответил Валерий Иванович. – Я договорюсь, чтобы всё сделали, как можно оперативнее. И если всё у тебя с сердцем... В общем, если это исследование покажет, что всё более-менее терпимо, никто тебя там держать не будет... Надо же посмотреть, прежде чем что-то говорить всерьёз.
               -- Чёрт им... вам... Да врачам только в руки попадись! – нервно отреагировал я на настойчивые уговоры своего друга пройти всестороннее обследование у его знакомого коллеги в кардиологическом отделении.
               -- Может быть, твой стент забился. Может, какие-то другие сосуды находятся не в удовлетворительном состоянии. Всё будет видно. Решим, что с тобой делать.
               -- Да хрен вам всем, Валерий Иваныч! Живым я вам в руки не дамся! – воскликнул я.
               -- Ну тогда дашься неживым, только уже специалистам другого профиля, – «утешил» меня мой друг.
               -- Да я же, в общем, согласился. Гори оно всё синим пламенем!.. Но сначала надо все юридические вещи порешать и полностью подготовить, чтобы я был уверен и уже не беспокоился на этот счёт, – сказал я. – А то и от этого всего уже будет сердце болеть!
               -- Лёш, не накручивай себя! Не надо! – твёрдо сказал Валера. – Может, ты, вообще, напрасно паникуешь. И ещё всех нас переживёшь!
               -- Вот знаете, друзья мои, я хотел бы со всеми бумажными делами разобраться, а там... А там уже мне самому легче будет. Тогда я хоть в кощеи запишусь, хоть в казначеи, хоть в полёт на орбитальную станцию!
               -- Хорошо, Лёш, хорошо! Какие вопросы! Давай разбирайся, но в темпе, пожалуйста. Не затягивай нисколько! А то, знаешь, в кощеи нынче очередь.
               -- Ну, тогда мне снова придётся у вас как-то одалживаться, ребята. Только отдал и опять прошу в долг!
               -- Об этом ещё не заботься! Есть возможность и давай определимся здесь со всеми нюансами, – ответил Валерий. – Время, друг мой, время! Оно не терпит и не ждёт!
               -- Ладно! Сам заинтересован. Завтра ускоряюсь в этом плане, как могу!     
     Этой ночью я нервничал по поводу разрешения предстоящих юридических и медицинских дел и вопросов и, наверное, сам был не похож на себя. Джульетта, естественно, заметила такую мою нервозность и по-своему всячески хотела меня утешить. Но мне было не до чего. К тому же, и я обратил внимание на то, что и у неё накопилась усталость от работы и учёбы да ещё от очередной поездки домой. Словом, закатные часы настоящей даты календаря для нас обоих оказались потерянными в плане интимного общения.  
     В течение буквально двух-трёх дней я аккуратно и взвешенно занимался проблемами, которые считал главными на этот момент. Юлька пропадала на занятиях и трудилась до упора на своём рабочем месте до закрытия супермаркета. Поздним вечером её завозил домой «Селезень» и на крыльях любви мчался к своей невесте Ларисе, чтобы продолжить изучение их предполагаемого семейного быта «в боевых условиях», то есть прямо на месте будущей дислокации новой семейной пары. Всё двигалось по какому-то своему пути, что был предначертан всем нам звёздами, расставляя на этих дорогах и перекрёстках судьбы свои метки и акценты.
 
     На самом деле в душе я был рад, что «мои гвардейцы», мои старые друзья и Юля, как мне показалось тогда, смогут найти общий язык и исполнить мои просьбы и пожелания, адресованные им, после того, как я покину этот мир. Важнее этого для меня сейчас ничего не было. От всей души я желал им добра и хотел, чтобы они жили долго и счастливо, радуясь мелочам и не печалясь о потерях своих. Так или иначе некий разумный баланс благого и негатива в нашей действительности соблюдается, повинуясь незыблемым законам бытия.
 
 
 
 
 
  * Конечно! (англ.)
  ** Добро пожаловать! (англ.)

 

Джульетта, с которой мне не быть. Глава 12.

Джульетта, с которой мне не быть. Глава 10.