Первым делом, вернувшись, домой, Иван написал заявление совету учредителей компании с просьбой уволить его с занимаемой должности директора фирмы по собственному желанию. Шеф, назвав Дашкова «отработанным материалом», заявление тут же подписал. Тем самым Ваня терял для налоговой полиции всякий интерес. Огромный груз ответственности свалился с его плеч. Но одновременно с этим исчез источник безбедного и даже привольного существования.
После загранпоездок осталось совсем немного денег. И даже в сумме с теми незначительными накоплениями, что Ивану удалось сделать втайне от Татьяны, надолго хватить не могло. Татьяна заранее стала рыдать и плакать, сетуя, что не послала ей судьба такого мужа, как Сергей Матвеевич. Эти стоны вздохи и упреки продолжались каждый вечер, превращая в пытку каждую минуту проведенную дома. Поэтому Иван с рассвета и до темна, уходил из дому в поисках работы. Время было такое, что особенно выбирать не приходилось. Увидев в местной газете объявление, что местному крупному заводу нужны охранники, Иван поспешил в отдел кадров завода.
Там недолго раздумывали. Посмотрев на его внушительную фигуру, которая еще сохранила остатки былой спортивной формы и, узнав, что он майор в отставке начальник отдела кадров спросил, почему он так рано демобилизовался? На что Иван ответил:
- Да разве это сейчас армия? Так, потемкинская деревня.
Что это за авиация, если командир полка, из-за нехватки налета, летчик третьего класса. В то время как он, Иван, получил первый класс еще, будучи капитаном.
На второй вопрос – работал ли он на гражданке? – Иван честно рассказал, что с ним произошло.
- Не ты один так влип, - посочувствовал ему начальник отдела кадров. – Твой шеф, заработанные тобой деньги, потратил там, за бугром. Или дом себе, скажем, в Испании купил, или бизнес завел. А закон строг, если в течение девяноста суток деньги за отгруженный товар в страну не вернулись – все, хана, тюрьма ходи! Ты, наверное, в поле зрение организации, что офицеров защищает, попал. Вот и удалось твоему шефу откупиться. А так одна была бы тебе дорога – на зону. Где б ты не прятался, в конце концов, поймали бы. Ты себе решил, что вот он я какой - талантливый директор. А вас, вояк, такие как твой Сергей Матвеевич, вокруг себя, как забор, ставят. Если что, доской, типа тебя, пожертвуют, а потом другого наймут и на твоё место, как доску, приколотят. Чтобы директором фирмы быть надо юрфак окончить. И то нет гарантии, что тебя не подставят. В их систему так просто не вкрутишься. Там случайных людей – не бывает.
Начальник отдела кадров, пожилой, усатый и статный, оказался в прошлом командиром танкового полка. Он прекрасно понимал Ивана и принял в нем участие. Даже не спросил о состоянии здоровья, а тут же вызвал помощника и поручил ему оформить Дашкова караульным.
С завода крали все, кто что мог и Иван старался противопоставить заслон несунам. Начальство к кражам относилось, как американская девственница – если не можешь противостоять насилию, расслабься и наслаждайся. Видно, были пути, благодаря которым и начальство что-то с этого имело. И от караульных это начальство требовало только одного: всегда находиться на своем посту в боеспособном состоянии, дабы никому и в голову не пришло покуситься на охраняемые объекты.
Но многим именно это в голову и приходило. Кто-то Дашкова предупредил, чтобы не слишком борзел. Когда он поймал группу промышлявшую воровством медных деталей со списанного оборудования, ему в шкафчик с камуфляжкой подбросили дохлую крысу, как намек, что с ним поступят так же, как с этой крысой. А штатскую одежду изрезали в лоскуты так, что пришлось ему домой в камуфляже ехать. Вскоре все поняли, что Ивана дохлыми крысами не запугать и устроили ему засаду. Лучше бы они этого не делали. И сейчас еще некоторые по ночам криком кричат, если им вдруг приснится, как они наказывали Ивана за «борзость». Двое пролежали в травматологии по месяцу, а третьего еле вытащили с того света в реанимационном отделении. Но ни один из них заявления в полицию не отнес. Да и Иван обиды недолго помнил. Зато руководство завода заметило, что в те смены, когда дежурство несет Иван Дашков, с завода ничего не пропадает. Это наблюдение подсказало начальству, кого следует в первую очередь назначить начальником караула нового цеха открытого при заводе.
Цех этот занимался попутным извлечением из основного сырья второстепенного продукта. Второстепенного по объему, но не по цене и значимости. Цена редкоземельного металла извлекаемого попутно с обогащением обрабатываемой руды колебалась в пределах от 1200 до 1600 долларов за килограмм. За смену могло быть добыто от 20 до 50 килограммов редкозема. А это уже серьезный лакомый кусочек для аферистов и ворья разного калибра. Исходное сырье было недорогим и учитывалось в тоннах, А сколько в каждой отдельной тонне сырья могло быть этого металла, никто заранее сказать не мог.
Чтобы не терять существенную прибыль, следовало пресечь все каналы воровства. Чем и занялся Иван. Привыкший ко всему относиться с максимальной ответственностью, он быстро раскрыл пути и способы воровства металла и вскоре цех увеличил выход редкозема на треть. Грозить ему, а также пытаться практически осуществить свои угрозы охотников больше не находилось.
Пенсия, плюс неплохая зарплата и премия установленная начальником цеха за предотвращение воровства составляли неплохую сумму, и Танькины сетования тоже пошли на убыль.
Борис Ельцин одним щелчком превратил грозную ударную силу флота, в несколько «смешных полков», так называли теперь полки смешанного состава. И эти полки не представляли собой никакой реальной силы – они практически не летали, а только числились. Да и какую силу может представлять собой полк, в котором одна эскадрилья – ракетоносцы, вторая – дальние противолодочники, а третья – самые разнообразные вертолеты? А все, потому что недальновидное руководство флота, не понимая сути глубинных процессов происходящих в стране, надеялось на возврат к развитому социализму. Командование и политотдел Тихоокеанского флота, а с ним и авиация флота поддержали путч ГКЧП. Демократы выстрелами танков по Белому Дому смели путч и тем самым нанесли удар по флоту. Флот, как более мощная единица устоял. А вот авиация флота понесла серьезные потери. Парадоксально, но именно тот командующий авиации флота, который славился своим демократизмом, больше всех от нарождающейся российской демократии и пострадал. Он был уволен и затерялся где-то на подмосковных дачах, заблаговременно выстроенных генералитетом. И вместе с ним затерялось обещание помочь Ивану с квартирой.
И по-прежнему, больным вопросом было отсутствие собственной квартиры. А так хотелось, наконец, зажить под своей крышей над головой. Купить квартиру в то время было проще, чем десяток яиц. Нужны были только деньги. И деньги, вроде водились в Ивановом кармане. Но каждый раз, как только собиралась достаточная для покупки квартиры сумма или выбранная квартира «уходила», или цены начинали расти. А Татьяна кричала, что «… она не желает вбухать все деньги в квартиру и остаться с голой ж…». По ее словам никто не покупает квартиру на последние деньги. И никакие уговоры Ивана не действовали, что он здоровый мужик, что он еще заработает. Но Татьяна стояла на своем, дескать, надо вначале собрать сумму достаточную на покупку квартиры, евроремонт, новую мебель, серьезную иномарку, шубу и прочее, а потом уж квартиры покупать. В ожидании таких денег накопления таяли. По Татьяниным понятиям необходимая сумма должна непонятно откуда появиться в один день. Вот тогда…. И она не теряла надежду, что как-нибудь материализуется в их городе воля и обещание, растворившегося в подмосковных генеральских дачах, доброго командующего.
Она день и ночь зудела над ухом Ивана, что он не умеет жить. Что один из начальников караула дом двухэтажный построил и джакузи там установил (и откуда только все это узнавала). Мол, в распоряжении Ивана, по ночам, находятся несметные сокровища. Надо только чуть-чуть смотреть сквозь пальцы на некоторые вещи и деньги сами потекут ручьем, успевай только карманы подставлять. Причем совершенно безопасно, самому ему даже гвоздя не надо будет выносить из доверенного его охранным усилиям предприятия.
Но тут Иван был тверд. Если на предыдущей работе к нему в карман стекались нехилыми ручейками непонятно за что дарованные левые денежки, то тут надо было становиться соучастником краж. А ему доверили, и он не мог это доверие не оправдать. Он не хочет больше бегать от правосудия, а хочет, хоть немного, но спокойно, спать в своей кровати. И он продолжал усердно и бдительно укреплять охрану порученного ему объекта, без малейших колебаний расставаясь с теми, на кого падала хоть малейшая тень подозрений в нечистоплотности.
Александр Шипицын (с)
Продолжение следует
Помочь сайту
Поздравления
