Дух шамана

 Картина Г.И.Чорос — Гуркина «Хан Алтай»

                                                                   ДУХ ШАМАНА

       Когда схлынули воды Потопа, вызванного таянием Великого Льда, открылись земные просторы, и с гор Алтая увидели уцелевшие люди, как велик окружающий мир. Открылись степи для кочевников и поля для пахарей, светлые реки понесли свои воды для орошения, зелёные леса наполнились дичью и ягодой, даже в пустынях зацвели чудесные цветы… Обрадованные прекращением цепи ужасных бедствий, начавшихся с падения Хвостатой Звезды, люди вновь обрели Любовь и Веру, мягкий свет которых озарил их души. Тучнел скот на горных пастбищах, рождались дети, еды было вдоволь, и даже старцы, давно переступившие рубеж человеческого века, не желали уходить, наслаждаясь здоровьем потомков и счастливой старостью.

Но так же, как ушедший Великий Лёд оставил в напоминание о себе снежные шапки на вершинах гор и бездонные холодные озёра, так и остались среди рода человеческого Посвященные, носители прежнего знания, сохранённого с незапамятных времён. Знающие прошлое, могущие влиять на настоящее и предвидеть будущее, они звались шаманами и исподволь наставляли людей на верный путь, продолжая хранить сокровенные познания давно ушедших времён. А край гор и ледников так и остался в сознании людском как «Адам-Алтай» – Отец мой Алтай...

                                                                                ***

        «...Ушед от царя-антихриста и слуг его, добрёл я до здешних гор, за коими, сказывают знающие люди, открывается путь в Божий край – Беловодье, землю обетованную, необтоптанную, где вера наша цветёт во всей её чистоте и благодати. Не снося мерзостей никонианских и оберегая веру древлеправославную, бежал я с острога в места сии, убив до смерти стража и здесь быв смущён диаволом. Усердно молясь и постясь, в трудах и лишеньях отринул я наущения бесовские, одначе в бореньях сих пошатнулась вера моя, и возопил я: «Коли так силён Князь Тьмы, отчего Бог допущает бытие его? Отчего не есть всё – одна лишь благодать Божия, мир и благоволение без козней лукаваго? » И открылось мне откровение, изошедшее от здешняго духа языческаго: «Несть зла без добра, яко несть ночи без дня, любови без ненависти, жизни без смерти. И борение вечное сил сих и есть сущность бытия, и только сам человек волен в выборе своём.» Града настоящего не имею, а грядущего взыскую, решив посему, ухожу я без борений в лоно новой для себя веры, коя народу здешнему от веку присуща и чей дух снизошёл и в меня. Знамением мне явился также Елень небесный, что пришёл к келье моей и ел с рук моих. К сему остаюсь смиренный раб Божий именем Феоктист Добромилов сын Нежданов. Рукопись сию оставляю в келье, дабы кто прочёл и ведал о том, что со мной сталось и каких тягот испытать довелось мне истины ради»

                                                                                   ***

            Когда стар стал Медведь-зайсан, решили звери собрать совет – кому новым старостой быть? И так судились-рядились и эдак, да никак не решили. Красива Лисица, да хитра, хороша Росомаха, да кривонога, силён Волк, да кровожаден, могуч Cарлык, да умом обижен. Уж разъезжаться собрались, ничего не решив, да прискакал тут Олень – стройный красавец с рогами, бархатом обёрнутыми, с глазами, сурьмой подведёнными.

— Быть тебе, Олень, зайсаном после меня! – порешил Медведь, да Лиса-завистница и тут не сдержалась:

— Это он сейчас хорош, когда травами накормлен да ключевой водой вспоен, а каков он весной! Комол – рога под кедром валяются, тощ – шею плетью перешибить можно, ободран как калмыцкая юрта, ветром ущелья с ног сшибить можно!

Не смог Олень ответить, жгучие слёзы обиды прожгли щёки. Потому-то у оленя и до сей поры блестит слеза в глазах, а под глазами глубокие впадины.

Но поднебесные горы и быстрые реки по-прежнему привечают Оленя и за это зовутся они «Килемдилю-Алтай» – Алтай Милосердный...

                                                                                        ***

      — Вашбродь, так что позвольте доложить: тут штабс-ротмистр Брёвен-Дров с командой прибыли, коней привязывают, я наказал самовар да оленину утрешнюю греть. Во дворе стол готов, извольте спуститься!

— Ипатов, ну что ты за человек, я ведь тысячу раз разъяснял: фамилия штабс-ротмистра Брейтендорф! Ну-ка, по слогам Брей-тен-дорф! Ты ведь грамотный, вон какие письма домой пишешь, а до сих пор выговорить не можешь. Учишь тебя, учишь… А, к примеру, у Залюшенки денщик по-латыни шпарит, как завзятый римлянин, Цицерона декламирует, хоть и не к месту, а всё ж умным смотрится… А, любезный Густав Карлович, моё Вам нижайшее! Здравия желаю! Как добрались? Что нового в Усть-Каменогорске?

— Викентий, я Вас приветствую в богоспасаемой глуши, право слово, в чудесном месте квартируете! Горы, реки, камни, а воздух! Даже суровая душа под мундиром как-то так по-лермонтовски зашевелилась...

— Вы правы, воздух необычайный, нечто подобное я разве что в Кисловодской станице ощущал, эдакий подъём и парение...

— Но, дорогой мой, служба-с! Служба превыше всего! Копатов, поди прочь! Итак, подпоручик, перейдём к делу. Получено распоряжение о разгоне здешних язычников, препятствующих крещению и вливанию инородцев в лоно государственной церкви. Первосвященник отец Макарий сказал: «надобно разогнать проповедующих лжеучение и не повинующихся властям». Словом, в Усть-Кане уже собралась довольно могучая рать с дубинками и ружьями. Народное возмущение должно быть поддержано властями, а посему мы выступили эдаким сопровождением, не мешающим волеизъявлению народа. Относительно до Вашего поста распоряжений покамест не поступило, однакож вынужден попросить Вас о необходимости следовать с нашим отрядом и в случае неповиновения инородцев действовать согласно моих распоряжений, то есть решительно и твёрдо, без, простите, присущей Вам сентиментальности… С утра выступаем.

— Густав Карлович, милейший, да чем же здешние шаманы так насолили? Живут в горах, непротивление у них прямо-таки в толстовском духе, народу помогают, а насчёт перемены веры, так народ здешний так рассуждает: «коли русский Бог всеблаг, он и с моими уживётся. Ведь не станет гость выгонять хозяев? » И, знаете, есть в этом нечто такое… Да, совсем забыл! Шаманы здешние не только в физическом теле присутствуют, но и в иных ипостасях пребывают. Выписал я из Питера фотографический аппарат и запечатлевал красоты здешних мест. И, верите ли, на иных снимках проявлялось некое видение. Вроде пара, дымки эдакой, но ясно различались лицо и все эти принадлежности для камлания – бубен, колотушка, шапка остроконечная...

— Видал я таких умельцев, в цирке в Семипалатинске на Полковничьем острову один «иноземный барон в полумаске» всё в «волшебном фонаре» себя показывал — и коня он на руках держит, и слона, «и осла его и вола его...». И так натурально, что бабы всхлипывали «И как махинищу такую поднимат-от? », инородцы визжат "Шайтан! Джигит!".Ан, оказалось, перевернул, подлец, карточку и всего делов...

— Но, позвольте, Густав Карлович, здесь иное...

— Викентий, право, я утомлён. Эти горные перевалы… Вы не против, если мы договорим уже в дороге?

— Да, пожалуй. Вижу, Ваши молодцы уже и палатки разбили. Отдыхайте, а там поглядим...

--------------
— Вашбродь, подпоручик нынче ночью пропали!

— Пфуй, шайзе! Ты что ли, как там тебя, Лопатов?

— Ипатов, вашбродь!

— Кто пропал? Куда пропал?

— Как ночью ушедши, так и не вернулись!

— Ферфлюхт унд цугенахт! Что ты мелешь!

— Как ушли заполночь, так и нет досе! А караульный – Хабибуллин, по-русски не бельмес, одно талдычит: «Ушла барина, мине сказала – ухожу, Закирка, шаман типерь буду» и окромя того ничего более!

— Поднять всех, прочесать, найти живым или мёртвым! Шнеллер, сволочи!

                                                                                     ****

Испугался однажды барсук шума из-под земли. Позвал он всех когтистых зверей, живущих на Алтае:

— Кто-то страшный в моей норе, кто-то шумный, непонятный!

Испугались звери подземного шума.

– Твой это дом, Барсук, — сказал Медведь. – Ты и лезь первым!

Страшится Барсук, но ползёт. Глядь – а это Заяц храпит!

Засмеялись когтистые звери:

— Заяц! Всего лишь Заяц! Барсук Зайца испугался!

Стыдно стало Барсуку, что он на весь Алтай раскричался. Пнул он Зайца. Вскочил испуганный Заяц, а вокруг – лисы, волки, росомахи, рыси, медведи. Все когтистые звери собрались! С перепуга как прыгнет и ногами – Барсуку в лоб! Побелел от удара лоб у Барсука. Белый след от заячьих лап остался на щёках Барсука. А Медведь говорит:

— Белизне твоего лица даже Человек позавидует! Эх, жаль, не на меня Заяц прыгнул! Жаль, что не мне он лицо выбелил!

Так и остался Барсук с белой полосой на лбу и щеках. И везде в кедровых рощах, где можно встретить Барсука, красивым считается его лицо – как чередование чёрной земли и белого снега, оттого и зовёт он родные места «Кюзеленду-Алтай» — Алтай Изящный...

                                                                                    ****

— Абрамыч, что за вредные делу революции настроения?

— Видите ли, товарищ Андрей, когда я в Киевской типографии работал, там столько всего печаталось, конечно, и чепухи тоже, но было и рациональное зерно, Например, во всей этой мистике, охватившей общество в предреволюционные годы, я особо отметил духовную практику Востока, знаете, не столько ставший модным буддизм, а больше шаманизм, если позволительно такое выражение...

— Валяй, в нашем разговоре всё позволительно, лишь бы на пользу делу.

— Пожалуй, товарищ Андрей, я бы отметил особо специфику отношения шаманизма к двойственности человеческой натуры. Видите ли, в шаманской теологии два демиурга равно участвуют в творении мира. Притом чётко разграничить положительного и отрицательного творца невозможно, так как обе стороны свойственны противоречивой природе человека. И, знаете, мне даже стало казаться, что сквозь обыденность проступает какой-то иной мир, нечто такое...

— Это всё чистой воды идеализьм. Нет никаких богов, а на всё своя физическая линия. И ты, Абрамыч, прекрати мне эти пропаганды! Что я товарищу Круминьшу в губчека скажу? Мол, утратил ты революционную бдительность и подался в шаманы? Или ты меня проверяешь? Меня сам атаман Козолуп расколоть не смог, приказал расстрелять, хорошо, товарищ Бурыгин с отрядом поспел… Баста! Спать пора! Утро вечера, как говорится...

                                                                                      ****

В давние времена все птицы жили в далёких тёплых краях. А вместо птиц на Алтае щебетали горные реки. Заслыша щебет алтайских вод, захотели южные птицы узнать, что такого хорошего на Алтае? Приказал Беркут Синице разведать, полетела она, увидела тамошнюю красоту и забыла о цели своего прилёта. Но грозный Беркут прилетел во главе птичьего войска и спросил:

— Отчего не вернулась? Почему нас сюда не позвала?

-Великий Беркут! Я в этом суровом краю Весну вызываю такими словами: «Диль-кель! Диль-кель! Весна, приди! Весна, приди! " Подул тёплый ветер, Весна близка!.. Диль-кель! Диль-кель!

И до сих пор Синица раньше всех птиц начинает весеннюю песнь:
«Диль-кель! Диль-кель! Весна, приди! Весна, приди! " А за ней запевают и другие птицы. И приходит щедрая Весна в горы, именуемые «Дяйалталу-Алтай» — Алтай Даровитый...

                                                     ПРОДОЛЖЕНИЕ ЖДИТЕ..... ЖДИТЕ..... ЖДИТЕ..... ЖДИТЕ.....