Добрый епископ Николай напоминает не только дедушку Мазая, спасающего бедных зайчиков в половодье, но и вбирает в себя всех добрых дедушек из народных сказаний. Простенький в общении, всегда радостно улыбающийся, приветливый и ласковый, он легко находит общий язык со всеми людьми, с кем ведёт свои задушевные беседы. Я бы сказал, что он и сам был, как ребёнок.
– Люди любят владыку, – сказал нам один из иподиаконов, когда мы вышли во двор, ожидая батюшку Михаила после трапезы. – К нему на приём приходит много народа. Обычно к нему приходят со слезами, а уходят радостные, весёлые. Он каждого подробно расспрашивает и отвечает не сразу. Обычно глаза опустит вниз: посидит, подумает, а потом только ответит. В приёмной у него тихо: муха пролетит и услышишь. Просыпается он в пять часов утра и до семи тридцати молится. До десяти вечера спать не ложится. Монахи очень мало спят. Всё молятся и молятся. Владыка часто мне говорит, что здесь мы живём временно, а там будем жить вечно.
– Мне страшно, – сказал Владимир иподиакону. – Зачем он пригласил нас?
– Ты не бойся его. Не укусит, – молодой человек нежно улыбнулся. – Я сам демобилизовался из армии в апреле. Стал ходить на службы в Введенский собор. И вот он подзывает меня: «Ты будешь у меня послушным, будешь приходить сюда в алтарь». Так я у него и остался. Владыка Николай часто приглашает меня к себе чаю пить. Вино никогда не пьёт, ест только постную пищу. Чай он готовит сам. Расспрашивает о семье, об армии, о всей моей жизни. Он воспитывает меня духовно, просит ежедневно читать псалтирь и говорит, чтобы я непрестанно молился.
Окна в гостиной комнате, где поместили владыку с келейником Захарием, выходили во двор; и вот я вижу, как открываются створки среднего окна и выглядывает сам владыка. Я дергаю Владимира за рукав и показываю вверх. Иподиакон и Владимир смутились и замолчали, а владыка сверху ласково нам говорит:
– Ай, деточки-деточки, есть у меня конфеточки. Идите-ка сюда.
– Идите, владыка зовёт, – говорит нам иподиакон, и мы бежим скорее в дом и сталкиваемся в парадных дверях с отцом Михаилом.
– Вот вы где! – говорит батюшка. – А я вас ищу!
На втором этаже отец Михаил робко стучит в дверь гостиной:
– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.
– Аминь, – отвечает владыка, и мы дружно входим.
– Ах, вот у нас пришла безгрешная душа! – тут же говорит епископ и ставит нас в недоумение.
– Владыко, простите, – подобострастно кланяется отец Михаил. – Вот мальчики. О них я Вам говорил.
– Да я не Вам, батюшка, а ему, – владыка Николай показывает на меня.
Отец Михаил и вовсе растерялся и не знает, что сказать.
– Камень кинул в женщину? – строго спрашивает владыка меня.
Я киваю головою нерешительно и чувствую, как заливаюсь краскою с головы до пят.
– А ну-ка почитай, как написано в Евангелии о женщине, взятую в прелюбодеянии! – теперь уже строго обращается к Владимиру.
– Приведоша же книжницы и фарисее к нему жену в прелюбодeянии яту, – цитирует Владимир по памяти, – и поставивше ю посредe, глаголаша ему: учителю, сия жена ята есть нынe в прелюбодeянии: в законe же нам Моисей повелe таковыя камением побивати: ты же что глаголеши? Сие же рeша искушающе его, да быша имeли что глаголати нань. Иисус же долу преклонься, перстом писаше на земли, не слагая им. Якоже прилeжаху вопрошающе его, восклонься рече к ним: иже есть без грeха в вас, прежде верзи камень на ню…
– Вот-вот, – говорит владыка. – Они же, обличаемые совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Никто! Ну, как, теперь понятно вам, деточки мои?
Мы с Владимиром оба кивнули головами.
– Что вам понятно?
Я пожимаю плечами – не нахожу слов, что ответить владыке.
– Не судите, да не судимы будете, – отвечает Владимир. – Не нашлось ни одного человека, кто без греха.
– Вот вам, деточки, конфеточки. Вы сегодня потрудились на славу…
– Владыко, простите, – отец Михаил снова поклонился подобострастно. – Благословите мне идти на Таинство Исповеди. Много желающих причаститься завтра.
– А тебе отцы помогают?
– Помогают, владыко. Отец Сергий, отец Николай Мазуркин и отец Дометиан из Гришино исповедуют.
– Бог благословит, – владыка осенил отца Михаила крестным знамением. – Иди, батюшка, исповедуй.
Как только откланялся священник и закрыл за собою дверь, владыка нас подробно стал расспрашивать о жизни нашей. Мы с Владимиром рассказывали о себе и плакали, а добрый дедушка непрестанно утешал нас и вместе с нами, как дитя, обливался горячими слезами. Долго мы так с ним беседовали за круглым столом. Уже стемнело. У домашнего иконостаса в гостиной тихо горели свечи и лампады. Вот пришёл отец Захария, и владыка попросил его постелить на полу ещё два матраса. Молчаливый монах послушно поклонился и спустился вниз к матушке за постельными принадлежностями.
– Что я вам скажу? – продолжал разговор владыка. – Помните слова Христа: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе»...
Но тут слова епископа прервали стук в дверь и просительная молитва келейника Захарии.
– Аминь! – сказал владыка.
Помочь сайту
Поздравления
