Автобиография 4я глава: "Эвакуация из Одессы"

19 августа 2020 - Марта Шаула

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941 ГОД (ЭВАКУАЦИЯ ИЗ   ОДЕССЫ)
Продолжение следует!!!

ВОЙНА! КАКОЕ СТРАШНОЕ, ПУГАЮЩЕЕ СЛОВО! Смысл его не сразу доходит до сознания людей. Сначала охватило   оцепенение ,затем началась паника. Ведь это было начало летних отпусков. Кто-то выехал на дачи, в села к родственникам, в дома отдыха, санатории. Многие школьники были в пионерских лагерях. Семьи были разобщены. Наша семья тоже была разбросана: папа в командировке на селе, Леночка в Октябрьском районе Курган- Дубинской   области Таджикской ССР, мы с мамой дома в Одессе, а муж Леночки Жорж на Большом Фонтане Одессы у своих родителей. Папа и Жорж 23 июня вернулись домой, Жоржа тут же призвали в армию, т. к. он был моряком и офицером   запаса. Мужчин папиного возраста тогда ещё не призывали в Красную   армию,   и он пока оставался в Одессе, готовил нас к эвакуации. В этот же день 23 июня принесли извещения из почтового отделения   на получение   посылок от Леночки с   ею вещами, т. к. будучи беременной, она должна была возвратиться домой в Одессу, а путь был далёкий и трудный. Хорошо, что она не успела уехать сама. Мама,    активно работая   в    домовом комитете,   развила бурную деятельность по превращению кладовых, находящихся в подвальном помещении в   убежище. Папа, подключив соседей, взялся за благоустройство этих кладовых под жилье. Из досок   соорудили нары, столики, скамейки .Жители дома принесли всякую хозяйственную утварь. Дети тоже были вовлечены в работу. Мы набивали чулки песком и закрывали ими все отдушины   из кладовок на улицу. А в стране творились сплошные ужасы: фашисты наступали, бомбили, захватывали города. Природа, как будто воспротивилась происходящему: ночами были ужасные грозы с громом и молнией и ливневым дождём. А все люди, ужасаясь   свето представлению, бежали в бомбоубежище, думая, что бомбёжка, не понимая, что в такую погоду самолёты не летают. Готовить и кушать еду можно было урывками. Только садились за стол, начинала завывать сирена, оповещая о тревоге, и все бросали и бежали в бомбоубежище. В соседних домах негде   было людям спрятаться от   бомбёжки, и   они собирались у нас в убежище. В начале июля начали бомбить Одессу и на наш дом падали фугаски, но дружинники успевали их гасить. Родители во время налётов находились на крыше дома, а я была со всеми в бомбоубежище. Это было ужасно страшно, уму непостижимо. Наш сосед Макаренко, узнав, что творят фашисты с коммунистами, повесился в дворовом гараже. Наша соседка тётя Рахиль с дочкой Зоей,   моей подружкой и сыночком Герой на поезде уехала в сторону ж. д. станции Раздельной.
Но их поезд фашисты расстреляли с бреющего полёта, многие погибли.     Рахиль с детьми чудом   спаслась и пешком вернулась в Одессу. Леонида   Небесова ею мужа призвали в армию. Мой папа тоже собрался добровольцем идти на фронт, но перед этим подготовил меня с мамой    к эвакуации. Упаковал очень компактно   все чемоданы, а   в один невзрачный чемодан сложил постельное белье, отрезы тканей и пару золотых пластин и коронок, из которых собирался сделать себе зубы. Чемодан забили гвоздиками. Впоследствии его содержимое нас спасло от голода. Подготовив нас   к отъезду, пошёл в военкомат и его взяли добровольцем на фронт. Мы с мамой провожали его до самого поезда. А в эти дни бомбёжки усилились, и ровно через месяц 22 июля вся Одесса подверглась сильнейшей бомбардировке.
Папин сослуживец и друг семьи дядя Миша Кацев    ещё не ушёл на фронт, готовил семьи сослуживцев к эвакуации.
Моя   мама в ночь    с 22 на 23 июля    дежурила с командой   добровольцев   на крыше дома, обезвреживая   фугасные бомбы.
Утром,   дядя Миша прибежал к нам, сообщив о том, что в 12 часов   от Областного потреб союза отправляются пять подвод с семьями сотрудников из г. Одессы   в г. Николаев,   и нас   подберут по дороге. Мы должны быть готовы к 10-ти   часам утра.
С собой можно взять только самые необходимые вещи и начался отбор. Из запакованных чемоданов летели по всей комнате вещи. Ведь это было лето, отбор был в пользу лёгких вещей. Удалось уложить - из тёплой одежды только мамино пальто и тонкие шерстяные шали. Сложили все пожитки в два чемодана, и дядя Миша понёс их к подводам. А мы засунули, выброшенные из чемоданов вещи, затолкали в шкаф и еле его закрыли. Мама взяла маленький чемодан   и сумку с документами. Я же схватила шкатулку с маминой бижутерией,   альбом с фотографиями и положила    все в свой портфельчик, а в другую руку взяла подушечку и чайник. И вот мы покинули свой любимый дом,   прошли один квартал   до улицы Пушкинской, на углу   увидели разрушенное здание и ещё много разрушений и много битого стекла. Тут мы сели на подводу и нас повезли через всю Одессу. По дороге к нам присоединились тётя Раиса и ею сын Роберт Кацевы   и другие семьи, состоявшие из женщин, детей и старушек. Всего было пять подвод, на которые погрузили вещи, детей и   старушек, а   женщины вынуждены были идти   пешком. В   каждую подводу была запряжена лошадь. Таким жалким отрядом мы покинули   город, надеясь на скорое возвращение. Через Куяльницкий лиман пошли в сторону   города Николаева. Путь был далёкий – 130 км., а это ведь июль месяц:   жара, отсутствие питьевой воды, еды и постоянные бомбёжки. Мы со своим обозом   еле плелись по дороге.   Во время бомбёжек прятались в кукурузе, которая была в человеческий рост, а поля постирались вдоль дороги. Тут же росли подсолнухи. Если удавалось, прятались возле зениток, спасаясь от бомб и снарядов, которыми из «Мессершмитов» на    бреющем полете   расстреливали людей. Снарядом была убита одна лошадь, и пришлось все вещи перегрузить на оставшиеся четыре подводы. Все, кто мог, вынужден был идти пешком. В пути к нам примкнули призывники, которые не смогли уехать на поезде, т.к. все составы подвергались обстрелу из самолётов, а морем тоже не возможно было уплыть.   Два парохода,    в которых находились призывники,   отправляющиеся на фронт, не успев отплыть от пирса, были потоплены на глазах у провожающих   и жён и матерей.   И это все происходило в течение трёх дней.     Когда мы ночью   шли через лиман, где берег моря поворачивает вправо, мы оказались напротив   Одесского Приморского   бульвара, увидели,   как горит здание Облисполкома. Это было жуткое зрелище! Догнавшие нас призывники   принесли леденящую душу весть   о   том, что в соседний с нашим   домом,   попала бомба,   и он завалился на наш дом. Под его тяжестью    дом по ул. Троицкой 17 осел и закрыл все выходы из убежища.
Это случилось в ночь с 23 на 24 июля.   Те жильцы, которые   находились ближе к выходу,   откапали себя и кое-- как выбрались на воздух.   Основная   же часть жильцов: женщины,   старики,    дети находились в середине убежища, и там   было около   трёхсот человек. На их   спасение были брошены все возможные силы студентов и призывников со всей Одессы. Но все было безрезультатно!    Когда пробовали   расчищать проход,   дом оседал и ещё больше закрывал выход. Трое суток работали спасатели, стараясь высвободить людей. Вся беда была в том,   что коренные жители дома   были либо в   убежище, либо выехали из города.   И никто не знал, что пол   гаража, покрыт досками, являлся другой   стороной   подвала и, сорвав его, можно было    спасти людей. А   из под    дома   раздавались стоны и крики: «ВОДЫ!!! ВОЗДУХА!!!» В числе призывников оказался   Леонид Непесов   наш сосед по квартире. Спасатели во главе с ним   подняли доски   пола   и открыли выход, но уже было поздно! Все находящиеся там люди   задохнулись и их выносили мёртвыми   с   высунутыми от удушья языками. Там погибло много наших соседей. Только из семьи   Небесовых погибло одиннадцать человек: тётя   Рахиль с двумя детьми,   сестры, братья. Из   семьи Майзелишей    трое живых откапывали троих мёртвых.
Вот о таких страшных событиях рассказали    догнавшие нас люди.   А мы   продолжали своё бегство. Идти разрешалось только   в затылок друг другу по- одиночке, соблюдая дистанцию   не менее десяти метров. Ничего белого   нельзя было одевать, чтобы не привлекать внимание   с воздуха. В десяти километрах от нас проходили учащиеся    ПТУ, одеты, в черные формы (тогда так было принято) с белыми вещмешками и их расстреляли    фашисты   с бреющего полёта. В одном небольшом селе   нас остановили сотрудники   НКВД, предупредив о том, что на кукурузное поле высадился   фашистский десант и пока их не выловят, мы должны оставаться на месте. И вот мы сидим,   боимся шелохнуться, а над нами летает    фашистский самолёт,    высматривает своих десантников. Сердце уходило в пятки, но мы   были бессильны. Наконец нам разрешили   двигаться дальше, и мы продолжили свой путь.   Через день,   дошли до Николаева. Нас там встретили, накормили едой из полевой кухни. Выкупались    в лимане, и немного отдохнув,   собрались продолжить путь до Днепропетровска.   Тут нужно было пересечь Днепр по длиннющему   Кайдакскому ж. д. мосту. Вагоны   поезда были переполнены беженцами. Помимо полок, люди лежали на полу. Перед въездом на мост, а это происходило под покровом ночи, сопровождавшие нас военные, предупреждали о том, чтобы не зажигали даже спички, лежали   тихо, т. к. могли   засечь с воздуха и разбомбить. Наконец-то   мы пересекли Днепр и въехали в Днепропетровск. Надеялись на то, что здесь передохнем от бомбёжек, но не тут- то было,   захватчики   шли по пятам. К подруге детства тёти Раисы мы добрались утром. Муж её был   влиятельным   человеком и мог достать билеты на поезд для дальнейшей нашей поездки в Среднюю Азию к моей сестричке Леночке. Конечно, радости от этой встречи не было, кругом царила тревога и паника. В полдень   началась бомбёжка. Ох! Как это было страшно! Нам удалось достать билеты на поезд. На вокзале скопилось много беженцев и нас посадили в товарные вагоны, оборудованные, как теплушки с двух ярусными полками.   И мы, наконец-то   выехали из г. Днепропетровска в сторону г. Ростова-на-Дону.
Но ехать, как   в мирное время   не пришлось. Поезд постоянно загоняли на запасные пути, т. к. основные   были заняты составами, в которых в тыл везли раненых и    оборудование заводов, а на фронт ехали эшелоны с призывниками и боевым снаряжением. Наш поезд пассажиры называли: «500 весёлый». Его останавливали,   где и когда придётся. Во время остановок беженцы не успевали даже испечь картошку на костре   или согреть воду для чая. Иногда даже не успевали оправиться, т. к. поезд начинал движение без предупреждения. В общем, было весело!!! Но бомбёжки не настигали!   Только мы доехали до Таганрога, нас высадили, а у состава уже стояли подводы   и всех беженцев развезли по сёлам на уборку урожая. Возражать было бесполезно. Ведь очень высок был патриотизм! Тётя Раиса с Робертом   остались в Таганроге, т. к. их приютили в семье   секретаря райкома партии. За такое гостеприимство тётя Раиса шила вещи для всей семьи,   Роберта пристроили на работу курьера. А меня с мамой увезли в станицу   Кагальницкую. Там жили Донские казаки с семьями, со своими устоями и традициями, богатые    и благоустроенные по тем временам,   обособлено, каждый своим двором.   Для нас это было ново и не понятно. Людей расселяли по   дворам принудительно и, естественно, отношение к нам было не дружелюбным. Они все время говорили: «Енто-ваше, а енто-наше», имея в виду всякую   утварь   и еду. Но моя мама умела найти подход   к людям, тем более что большинство из них были малограмотными. Она расположила хозяев к себе и вошла в их   доверие. привезли нас   туда,   для того, чтобы работать на уборке обильного урожая овощей и фруктов. Мама уходила на полевой стан рано утром, а приходила только вечером. Я же была предоставлена   сама себе. Иногда гостила у тёти Раисы. Там меня вкусно кормили. В другие дни я ходила к маме на полевой стан и обедала вместе со всеми.   Дома пыталась заниматься уборкой комнат, но это выходило неудачно, т.к. я привыкла к паркетному    полу   и идеальной чистоте, а тут я обнаружила вдруг на комоде расчёску, по   которой ползали вши. Какой это был   кошмар!!! А моему любопытству не было   конца.   Я залезла в курятник и там набралась куриных вшей. Мама была в ужасе! Мыла меня и чистила! В общем, сплошное несчастье!!!
Наступило 1-е сентября 1941 года. Дети пошли в школу, но меня не взяли, т. к. мы должны были уехать. Я себе не находила места и ходила, как потерянная, плакала и страдала, что не могу учиться   и завидовала местным ребятишкам. Чтобы была возможность ехать дальше в Таджикистан, мама начала писать во все инстанции. И только после того, как пришёл вызов от Леночки, что она нуждается в помощи, находясь одна на девятом месяце беременности, нам дали разрешение   на выезд. И здесь на нашу долю выпали новые испытания.
О чём поведаю в следующей главе!

Регистрационный номер №0478740

от 19 августа 2020

[Скрыть] Регистрационный номер 0478740 выдан для произведения: ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941 ГОД (ЭВАКУАЦИЯ ИЗ   ОДЕССЫ)
Продолжение следует!!!

ВОЙНА! КАКОЕ СТРАШНОЕ, ПУГАЮЩЕЕ СЛОВО! Смысл его не сразу доходит до сознания людей. Сначала охватило   оцепенение ,затем началась паника. Ведь это было начало летних отпусков. Кто-то выехал на дачи, в села к родственникам, в дома отдыха, санатории. Многие школьники были в пионерских лагерях. Семьи были разобщены. Наша семья тоже была разбросана: папа в командировке на селе, Леночка в Октябрьском районе Курган- Дубинской   области Таджикской ССР, мы с мамой дома в Одессе, а муж Леночки Жорж на Большом Фонтане Одессы у своих родителей. Папа и Жорж 23 июня вернулись домой, Жоржа тут же призвали в армию, т. к. он был моряком и офицером   запаса. Мужчин папиного возраста тогда ещё не призывали в Красную   армию,   и он пока оставался в Одессе, готовил нас к эвакуации. В этот же день 23 июня принесли извещения из почтового отделения   на получение   посылок от Леночки с   ею вещами, т. к. будучи беременной, она должна была возвратиться домой в Одессу, а путь был далёкий и трудный. Хорошо, что она не успела уехать сама. Мама,    активно работая   в    домовом комитете,   развила бурную деятельность по превращению кладовых, находящихся в подвальном помещении в   убежище. Папа, подключив соседей, взялся за благоустройство этих кладовых под жилье. Из досок   соорудили нары, столики, скамейки .Жители дома принесли всякую хозяйственную утварь. Дети тоже были вовлечены в работу. Мы набивали чулки песком и закрывали ими все отдушины   из кладовок на улицу. А в стране творились сплошные ужасы: фашисты наступали, бомбили, захватывали города. Природа, как будто воспротивилась происходящему: ночами были ужасные грозы с громом и молнией и ливневым дождём. А все люди, ужасаясь   свето представлению, бежали в бомбоубежище, думая, что бомбёжка, не понимая, что в такую погоду самолёты не летают. Готовить и кушать еду можно было урывками. Только садились за стол, начинала завывать сирена, оповещая о тревоге, и все бросали и бежали в бомбоубежище. В соседних домах негде   было людям спрятаться от   бомбёжки, и   они собирались у нас в убежище. В начале июля начали бомбить Одессу и на наш дом падали фугаски, но дружинники успевали их гасить. Родители во время налётов находились на крыше дома, а я была со всеми в бомбоубежище. Это было ужасно страшно, уму непостижимо. Наш сосед Макаренко, узнав, что творят фашисты с коммунистами, повесился в дворовом гараже. Наша соседка тётя Рахиль с дочкой Зоей,   моей подружкой и сыночком Герой на поезде уехала в сторону ж. д. станции Раздельной.
Но их поезд фашисты расстреляли с бреющего полёта, многие погибли.     Рахиль с детьми чудом   спаслась и пешком вернулась в Одессу. Леонида   Небесова ею мужа призвали в армию. Мой папа тоже собрался добровольцем идти на фронт, но перед этим подготовил меня с мамой    к эвакуации. Упаковал очень компактно   все чемоданы, а   в один невзрачный чемодан сложил постельное белье, отрезы тканей и пару золотых пластин и коронок, из которых собирался сделать себе зубы. Чемодан забили гвоздиками. Впоследствии его содержимое нас спасло от голода. Подготовив нас   к отъезду, пошёл в военкомат и его взяли добровольцем на фронт. Мы с мамой провожали его до самого поезда. А в эти дни бомбёжки усилились, и ровно через месяц 22 июля вся Одесса подверглась сильнейшей бомбардировке.
Папин сослуживец и друг семьи дядя Миша Кацев    ещё не ушёл на фронт, готовил семьи сослуживцев к эвакуации.
Моя   мама в ночь    с 22 на 23 июля    дежурила с командой   добровольцев   на крыше дома, обезвреживая   фугасные бомбы.
Утром,   дядя Миша прибежал к нам, сообщив о том, что в 12 часов   от Областного потреб союза отправляются пять подвод с семьями сотрудников из г. Одессы   в г. Николаев,   и нас   подберут по дороге. Мы должны быть готовы к 10-ти   часам утра.
С собой можно взять только самые необходимые вещи и начался отбор. Из запакованных чемоданов летели по всей комнате вещи. Ведь это было лето, отбор был в пользу лёгких вещей. Удалось уложить - из тёплой одежды только мамино пальто и тонкие шерстяные шали. Сложили все пожитки в два чемодана, и дядя Миша понёс их к подводам. А мы засунули, выброшенные из чемоданов вещи, затолкали в шкаф и еле его закрыли. Мама взяла маленький чемодан   и сумку с документами. Я же схватила шкатулку с маминой бижутерией,   альбом с фотографиями и положила    все в свой портфельчик, а в другую руку взяла подушечку и чайник. И вот мы покинули свой любимый дом,   прошли один квартал   до улицы Пушкинской, на углу   увидели разрушенное здание и ещё много разрушений и много битого стекла. Тут мы сели на подводу и нас повезли через всю Одессу. По дороге к нам присоединились тётя Раиса и ею сын Роберт Кацевы   и другие семьи, состоявшие из женщин, детей и старушек. Всего было пять подвод, на которые погрузили вещи, детей и   старушек, а   женщины вынуждены были идти   пешком. В   каждую подводу была запряжена лошадь. Таким жалким отрядом мы покинули   город, надеясь на скорое возвращение. Через Куяльницкий лиман пошли в сторону   города Николаева. Путь был далёкий – 130 км., а это ведь июль месяц:   жара, отсутствие питьевой воды, еды и постоянные бомбёжки. Мы со своим обозом   еле плелись по дороге.   Во время бомбёжек прятались в кукурузе, которая была в человеческий рост, а поля постирались вдоль дороги. Тут же росли подсолнухи. Если удавалось, прятались возле зениток, спасаясь от бомб и снарядов, которыми из «Мессершмитов» на    бреющем полете   расстреливали людей. Снарядом была убита одна лошадь, и пришлось все вещи перегрузить на оставшиеся четыре подводы. Все, кто мог, вынужден был идти пешком. В пути к нам примкнули призывники, которые не смогли уехать на поезде, т.к. все составы подвергались обстрелу из самолётов, а морем тоже не возможно было уплыть.   Два парохода,    в которых находились призывники,   отправляющиеся на фронт, не успев отплыть от пирса, были потоплены на глазах у провожающих   и жён и матерей.   И это все происходило в течение трёх дней.     Когда мы ночью   шли через лиман, где берег моря поворачивает вправо, мы оказались напротив   Одесского Приморского   бульвара, увидели,   как горит здание Облисполкома. Это было жуткое зрелище! Догнавшие нас призывники   принесли леденящую душу весть   о   том, что в соседний с нашим   домом,   попала бомба,   и он завалился на наш дом. Под его тяжестью    дом по ул. Троицкой 17 осел и закрыл все выходы из убежища.
Это случилось в ночь с 23 на 24 июля.   Те жильцы, которые   находились ближе к выходу,   откапали себя и кое-- как выбрались на воздух.   Основная   же часть жильцов: женщины,   старики,    дети находились в середине убежища, и там   было около   трёхсот человек. На их   спасение были брошены все возможные силы студентов и призывников со всей Одессы. Но все было безрезультатно!    Когда пробовали   расчищать проход,   дом оседал и ещё больше закрывал выход. Трое суток работали спасатели, стараясь высвободить людей. Вся беда была в том,   что коренные жители дома   были либо в   убежище, либо выехали из города.   И никто не знал, что пол   гаража, покрыт досками, являлся другой   стороной   подвала и, сорвав его, можно было    спасти людей. А   из под    дома   раздавались стоны и крики: «ВОДЫ!!! ВОЗДУХА!!!» В числе призывников оказался   Леонид Непесов   наш сосед по квартире. Спасатели во главе с ним   подняли доски   пола   и открыли выход, но уже было поздно! Все находящиеся там люди   задохнулись и их выносили мёртвыми   с   высунутыми от удушья языками. Там погибло много наших соседей. Только из семьи   Небесовых погибло одиннадцать человек: тётя   Рахиль с двумя детьми,   сестры, братья. Из   семьи Майзелишей    трое живых откапывали троих мёртвых.
Вот о таких страшных событиях рассказали    догнавшие нас люди.   А мы   продолжали своё бегство. Идти разрешалось только   в затылок друг другу по- одиночке, соблюдая дистанцию   не менее десяти метров. Ничего белого   нельзя было одевать, чтобы не привлекать внимание   с воздуха. В десяти километрах от нас проходили учащиеся    ПТУ, одеты, в черные формы (тогда так было принято) с белыми вещмешками и их расстреляли    фашисты   с бреющего полёта. В одном небольшом селе   нас остановили сотрудники   НКВД, предупредив о том, что на кукурузное поле высадился   фашистский десант и пока их не выловят, мы должны оставаться на месте. И вот мы сидим,   боимся шелохнуться, а над нами летает    фашистский самолёт,    высматривает своих десантников. Сердце уходило в пятки, но мы   были бессильны. Наконец нам разрешили   двигаться дальше, и мы продолжили свой путь.   Через день,   дошли до Николаева. Нас там встретили, накормили едой из полевой кухни. Выкупались    в лимане, и немного отдохнув,   собрались продолжить путь до Днепропетровска.   Тут нужно было пересечь Днепр по длиннющему   Кайдакскому ж. д. мосту. Вагоны   поезда были переполнены беженцами. Помимо полок, люди лежали на полу. Перед въездом на мост, а это происходило под покровом ночи, сопровождавшие нас военные, предупреждали о том, чтобы не зажигали даже спички, лежали   тихо, т. к. могли   засечь с воздуха и разбомбить. Наконец-то   мы пересекли Днепр и въехали в Днепропетровск. Надеялись на то, что здесь передохнем от бомбёжек, но не тут- то было,   захватчики   шли по пятам. К подруге детства тёти Раисы мы добрались утром. Муж её был   влиятельным   человеком и мог достать билеты на поезд для дальнейшей нашей поездки в Среднюю Азию к моей сестричке Леночке. Конечно, радости от этой встречи не было, кругом царила тревога и паника. В полдень   началась бомбёжка. Ох! Как это было страшно! Нам удалось достать билеты на поезд. На вокзале скопилось много беженцев и нас посадили в товарные вагоны, оборудованные, как теплушки с двух ярусными полками.   И мы, наконец-то   выехали из г. Днепропетровска в сторону г. Ростова-на-Дону.
Но ехать, как   в мирное время   не пришлось. Поезд постоянно загоняли на запасные пути, т. к. основные   были заняты составами, в которых в тыл везли раненых и    оборудование заводов, а на фронт ехали эшелоны с призывниками и боевым снаряжением. Наш поезд пассажиры называли: «500 весёлый». Его останавливали,   где и когда придётся. Во время остановок беженцы не успевали даже испечь картошку на костре   или согреть воду для чая. Иногда даже не успевали оправиться, т. к. поезд начинал движение без предупреждения. В общем, было весело!!! Но бомбёжки не настигали!   Только мы доехали до Таганрога, нас высадили, а у состава уже стояли подводы   и всех беженцев развезли по сёлам на уборку урожая. Возражать было бесполезно. Ведь очень высок был патриотизм! Тётя Раиса с Робертом   остались в Таганроге, т. к. их приютили в семье   секретаря райкома партии. За такое гостеприимство тётя Раиса шила вещи для всей семьи,   Роберта пристроили на работу курьера. А меня с мамой увезли в станицу   Кагальницкую. Там жили Донские казаки с семьями, со своими устоями и традициями, богатые    и благоустроенные по тем временам,   обособлено, каждый своим двором.   Для нас это было ново и не понятно. Людей расселяли по   дворам принудительно и, естественно, отношение к нам было не дружелюбным. Они все время говорили: «Енто-ваше, а енто-наше», имея в виду всякую   утварь   и еду. Но моя мама умела найти подход   к людям, тем более что большинство из них были малограмотными. Она расположила хозяев к себе и вошла в их   доверие. привезли нас   туда,   для того, чтобы работать на уборке обильного урожая овощей и фруктов. Мама уходила на полевой стан рано утром, а приходила только вечером. Я же была предоставлена   сама себе. Иногда гостила у тёти Раисы. Там меня вкусно кормили. В другие дни я ходила к маме на полевой стан и обедала вместе со всеми.   Дома пыталась заниматься уборкой комнат, но это выходило неудачно, т.к. я привыкла к паркетному    полу   и идеальной чистоте, а тут я обнаружила вдруг на комоде расчёску, по   которой ползали вши. Какой это был   кошмар!!! А моему любопытству не было   конца.   Я залезла в курятник и там набралась куриных вшей. Мама была в ужасе! Мыла меня и чистила! В общем, сплошное несчастье!!!
Наступило 1-е сентября 1941 года. Дети пошли в школу, но меня не взяли, т. к. мы должны были уехать. Я себе не находила места и ходила, как потерянная, плакала и страдала, что не могу учиться   и завидовала местным ребятишкам. Чтобы была возможность ехать дальше в Таджикистан, мама начала писать во все инстанции. И только после того, как пришёл вызов от Леночки, что она нуждается в помощи, находясь одна на девятом месяце беременности, нам дали разрешение   на выезд. И здесь на нашу долю выпали новые испытания.
О чём поведаю в следующей главе!

Автобиография 3 глава: "Утверждение себя в окружающем мире!"

Автобиография 5я глава! "Путь в Таджикистан к сестре Леночке"

Рейтинг: +9 1392 просмотра

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (4)

Галина Дашевская # 29 августа 2020 в 22:22 0

Марточка, чтение этой главы продолжу завтра.

Марта Шаула # 30 августа 2020 в 23:42 0

ТРЕПЕТОМ ОЖИДАЮ,ВСЕГО ЛУЧШЕГО ЖЕЛАЮ!

Anabella Go # 9 сентября 2020 в 05:59 0

Читала со слезами на глазах! Emotions-6

Но, об этом надо писать! Война - это страшно! Об этом забывать нельзя! Спасибо, дорогая Марта! Читать ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО! Было бы только время! spasibo-10

Марта Шаула # 9 сентября 2020 в 13:44 +1

БОЛЬШОЕ СПАСИБО,ДОРОГАЯ АНАБЕЛЬКА,ЗА ПОСЕЩЕНИЕ И СЕРДЕЧНЫЙ ОТЗЫВ!!!
ТРОНУТА ВАШИМ ВНИМАНИЕМ!!!РАДА,ЧТО БЫЛО ИНТЕРЕСНО!!! ДАЛЬШЕ БУДЕТ МНОГО НЕОЖИДАННОСТЕЙ!!! ВСЕГО ВАМ ЛУЧШЕГО ЖЕЛАЮ!!! 7719ff2330f1c2943c4983ed6b446267

RSS-лента комментариев