Помочь сайту
Поздравления
"Сектор "Приз"/гл. 11,12,13/
8 июля 2017 -
Господин Никто
11
СОМОВ – ОРЛОВ /199...200…гг./
Бригада потихоньку расходилась по домам. Мужики, кто молча, а кто ворча и матерясь, покидали бытовку, всё ещё находясь под впечатлением приезда “благодетеля”. У многих были семьи, которые надо кормить и визгливые жёны, которых невозможно убедить, что мужьям не дают зарплату.
Они обзывали своих мужей никчёмными алкашами, те взрывались в ответ, хлопали дверями и бежали в ближайший ларёк, чтобы залить палёной водкой свою злость и бессилие перед наступающей по всем фронтам несправедливостью.
А жёны усаживались перед телевизорами и пускали слезу, умиляясь, когда дон Педро одаривал бриллиантами Хуаниту…
Сергей, уже прошедший эту суровую школу семейного “счастья”, с пониманием глядел мужикам вслед.
Они с Сомовым “мусолили” вторую партию в шахматы. Бригадир проигрывал, долго думал, нахмурив лоб.
Потом поднял руки, сдаваясь.
– После этого хмыря башка не соображает. Ладно, пойдём и мы.
Сторож, дедок, покивал им, закрывая ворота. Они не торопясь двинули на остановку.
– Слушай, Серёга, пошли ко мне. Борщом накормлю. Партийку ещё организуем, совместно с пивком.
– Да неудобно как-то.
– На потолке спать. Мои в деревню, к родне, укатили. У меня водка хорошая найдётся.
– Самое смешное, что не тянет на водку. Но борщ меня заинтересовал.
Борщ, полностью, доказал свою состоятельность. И…котлеты, тоже. После бесконечных бутербродов и глазуний, это казалось пищей богов.
– Спасибо, Славка! Это было нечто!
– Заведи себе, наконец, жену. И чтобы она умела варить борщ.
Сергей засмеялся.
– Спасибо ещё раз, за совет. Но это вряд ли. Мы уже это проходили.
Партия не задалась. Они лениво доигрывали её, допускали ошибки и запивали всё это, каждый своим. Петрович смаковал пиво, а Сергей тянул вторую чашку кофе.
– Ума не приложу, что с этим говнюком делать. – Сомов поморщился, как от зубной боли. – Опять обещает в конце недели рассчитаться. А глазки бегают. То заказчик у него виноват, то налоговая.
– Да, в этот раз, он все рекорды побил. Третья неделя пошла.
– Я уже позвонил кое-кому. Эту неделю ждём, а потом… Правда, не хотелось бы с криминалом связываться. Но деваться некуда.
– У него, наверняка, “крыша” есть.
– Разберутся. Конечно, отстегнуть придется, хоть и знакомые…
– Тут, уже дело не только в деньгах.
Сергей смешал шахматы.
– Всё, согласен на ничью. Да и засиделся я у тебя.
– В кои-то веки. Мы собираемся вместе на работе или на войне…
– Не говори. Я хоть Афган избежал.
– В смысле?
– Я в семьдесят восьмом уже на “дембель” ушёл.
– Понятно. Как-нибудь напьюсь, расскажу. На целый роман хватит.
Сергей засобирался.
– Спасибо, за царский ужин. Двигать надо до дома.
– Я тебя провожу. Заодно покурим.
Они вышли из подъезда, закурили. К вечеру явно похолодало, но лужи не подёргивались уже ледяной корочкой. Весна прочно укрепилась на своих позициях, удерживая их до прихода союзника – лета. “Пятьдесят первого лета”, отметил про себя Сергей. Он вздохнул и сказал:
– Пойду я потихоньку. До завтра, Петрович.
Сомов пожал протянутую руку.
– Давай, с Богом! Заходи в любое время.
– Жене обязательно передай от меня “спасибо” за суперборщ!
– Передам.
Сергей махнул рукой и зашагал походкой немолодого, но свободного человека.
Сомов смотрел ему вслед, чадя сигаретой. Он ощутил неясное беспокойство. Впрочем, в последнее время, это гнетущее состояние становилось “нормой” для многих людей. Досадливо сплюнув, он щелчком отправил окурок точно в урну.
12
“КИНО” /199... 200…гг./
Сергей вышел из автобуса, и, пройдя до перекрёстка, решил сократить путь, срезать маршрут, как бы по гипотенузе. Сегодня он и так припозднился. Голодная Фрося, единственное живое существо, которое ждёт его дома, наверняка выскажет ему всё по этому поводу.
Он шёл через старый школьный двор, где царило запустение, видимо, в связи с “отсутствием финансирования”. Здание, с облупившейся штукатуркой, судя по архитектуре, было построено в золотые “шестидесятые”. Сергей шёл по беговой дорожке. Выщербленный асфальт, через трещины которого лезла трава, напоминал старческую кожу…
Он с грустью смотрел на высокие окна, на побитую лепнину карнизов.
Школа не функционировала с позапрошлого года. Наверное, скоро снесут, и появится здесь “нечто”, в серо-голубых тонах, с нелепыми куполами и пирамидальными башенками из тонированного стекла.
И будет всё это называться, может, боулинг, а может – гипермаркет…
Сразу за школьной оградой прилепились металлические гаражи, испещрённые надписями, типа: “Вася – козёл”.
Тут же красовались графитти, не блистающие особым изыском. “Художник”, явно страдал избытком тестостерона.
В общую картину “удачно” вписывался, сидящий на корточках юнец, который самозабвенно блевал под себя, идиотски хихикая в перерывах. Рядом, поджав ноги и закрывая лицо руками, лежал оборванный и грязный человек, по виду, бомж. Над ним, покачиваясь, стоял парень, лет двадцати и мочился, стараясь попасть бомжу в лицо. Грязный фонарь на столбе,тускло освещал всю эту мерзость, иногда помаргивая, словно стыдясь происходящего.
Сергей оцепенело замер, не в силах сдвинуться с места, не веря своим глазам.
Он не сразу заметил третьего ублюдка, который снимал всё это на мобильник.
– Чё, мужик, тоже хочешь в кино сняться?
В голове полыхнуло: “Не лезь туда, где снимают кино!”. Сергей не сразу понял, откуда эта фраза втемяшилась ему в мозг. Проводник! И ТАМ, у колодца… Что за бред?! Какие, к чёрту, колодцы? Где-то, глубоко внутри, вызревала ярость, подминая, глуша инстинкт самосохранения.
– Вы, что… – он задохнулся, – творите, мрази?!
Первобытная ярость, которая пугала его ещё в армии, толкала к действию. Словно кто-то, потусторонний и тёмный, управлял им, нашёптывал: давай, рви эту падаль! Часть его сознания взывала к благоразумию, но он уже ринулся, хищно согнувшись, к справляющему нужду. Обхватил его затылок раскрытой ладонью и припечатал рылом к гаражу. “Писающий мальчик” чавкнул и улёгся рядом с бомжем. “Первый пошёл!” – вспомнились прыжки, когда их, “салаг”, пинками выталкивали в ночное небо.
Рыгающий весельчак попытался встать, но Сергей, ударом в грудь, отправил его в собственную блевотину.
В горячке он выпустил из виду “оператора”. Разворачиваясь, чудом успел отбить вниз руку с ножом.
Лезвие ткнулось в колено и сломалось. На его счастье, это оказалась дерьмовая китайская “выкидуха”, видимо, купленная в ближайшем ларьке.
– Ах ты, сучонок! Ножичками балуешься?
Сергей врезал ему коленом под дых, но подонок оказался крепким на удар, и, разогнувшись, тупо попёр на него. Сергей /остановись! – мелькнуло в голове/ жёстко ткнул ублюдка головой в лицо. Тот отлетел к школьной ограде и прилип к ней. Его руки и ноги стали странно подёргиваться, как у марионетки.
Приступ ярости уже схлынул, и Сергей устало подошёл к нападавшему.
И обомлел! Арматура с фигурным наконечником, в форме сердечка, торчала из горла “оператора”, снявшего свой последний сюжет. Кровь толчками выходила из раны, он пытался что-то сказать, но лишь хлюпал губами.
Сергей заворожено смотрел на окровавленную пику, не лишённую изящества. Какой-то урод загнул её под прямым углом, может пытаясь оторвать от ограды, но сварка выдержала, и он потерял к ней интерес. Возможно, этот идиот был одним из этих…
Мысли лихорадочно роились, наскакивали одна на другую. Что делать?
Вызвать милицию и сдаться? Но это – тюрьма! На долгие годы. Самооборона? Смешно! Закон упорно игнорирует это понятие. И в данном случае, нападавшим признают как раз его. Где Правда, а где Кривда, Фемида не сможет определить, потому что она слепа! К завязанным глазам, для полноты образа, не хватает ещё кляпа во рту, чтобы не вякала…
Нет, в тюрьму он не пойдёт. Во всяком случае, добровольно. “Попартизаним немного”. Он невесело усмехнулся. Русскому человеку не привыкать, живя в своей стране, чувствовать себя партизаном.
Где ты, Проводник? Не это ли “кино”, ты имел ввиду?
Он бросил взгляд на мертвеца, уже обвисшего безвольной куклой. Видит Бог, он не хотел этого. Он многого не хотел. Не хотел, чтобы нелюди нагло торговали наркотой и отравленной водкой, чтобы избивали беззащитных, обнищавших стариков, а потом мочились на них…
“Коллеги” убиенного стали приходить в себя, заелозили, замычали. Сергей отпрянул в тёмный проход между гаражами, и, не раздумывая, захромал к дому, стараясь держаться в тени. Рана в коленке была неглубокой, но при ходьбе, кровь потекла вниз, впитываясь в носок.
Дома он разделся, закатал всю одежду в плотный рулон и положил в пакет. Постоял под душем, смывая кровь и что-то ещё, невидимое – может, остатки сомнений и иллюзий. Обработал рану перекисью, щедро полил иодом и туго забинтовал колено. Переодевшись, он уложил пакеты с одеждой в объёмистый рюкзак. Туда же отправились оставшаяся водка и консервы.
Зачем-то посмотрел на часы.
– Плохо, – пробормотал он.
Кошка внимательно следила за действиями своего обожаемого хозяина.
– Влип я, Фрося, по самое “некуда”. Бежать мне надо, ты уж прости…
Он щедро вывалил в миску банку “сайры” и смотрел, со щемящей тоской, как она ест, дрожа от нетерпения. Поколебавшись, вышел на площадку и позвонил соседке, одинокой пенсионерке.
– Здравствуйте, тётя Маша! Тут такое дело…
– Здравствуй, милок. Что случилось?
– Вы не могли бы присмотреть за кошкой? В командировку уезжаю на две недели.
– Конечно, Серёженька, что ж не присмотреть. И мне веселей будет.
Сергей отдал ей ключи и две тысячи, на корм для Фроси. Бабулька, для приличия, от денег отказалась, но Сергей настоял.
Вернувшись домой, вздохнул с облегчением. Одной проблемой меньше.
Сергей решил ехать в гараж, доставшийся ему после смерти отца и попробовать завести свою старенькую “шестёрку”, простоявшую всю зиму.
Документы, ключи… Присел “на дорожку”, угрюмо уставившись в пол. Надвинул потёртую кожаную фуражку на глаза, закинул на плечо рюкзак и шагнул к двери. Не выдержал, обернулся. Фрося, поймав его взгляд, тревожно мяукнула.
– Не поминай лихом, Фросечка. – Ответил он ей и решительно вышел, захлопнув дверь. Тихонько спустился вниз, минуя лифт. Выйдя во двор, с небрежным видом закурил. Вокруг было спокойно, никто не бегал с фонарями и овчарками.
Он, не спеша и не оглядываясь, зашагал на остановку.
*****
Старый добрый “троечный” двигатель покапризничал, для виду, и фыркнув, завёлся. Усевшись за руль, проверил тормоза и ближний свет. Похлопал по панели:
– Давненько мы с тобой не общались. Ты уж не подведи.
…………………………………………………………………………………………..
С Божьей помощью, /или наоборот?/ добравшись наконец до своей дачи, он вышел из машины и посмотрел, зачем-то, на звёзды, которые уже помигивали на бархате неба. Пахло печным дымком и навозом. Где-то лениво тявкнула собака.
В доме занавесил одеялами окна и включил свет. Затопил печь и она загудела, уютно затрещала дровами.
Он присел на старенький диван и стал освобождать рюкзак. Окровавленную одежду запихнул в пылающую топку.
Водка и консервы перекочевали в холодильник – тот удивлённо затарахтел, когда Сергей включил его.
“В тюрьму не пойду. Лучше сдохнуть! Но напоследок потанцую. А там, будь, что будет!” – Короткая искра злости вспыхнула и погасла. Он откинул половик, открыл люк, и кряхтя, втиснулся в узкое пространство подпола.
Два года назад Сергей купил с рук охотничье ружьё. “Вертикалка”, двенадцатый калибр, с эжектором.
И пачка патронов с крупной картечью. Так, на всякий случай, время-то полувоенное. Вдруг пригодится?
Вот и пригодилось…
Оружие было в полном порядке. Он стёр смазку, и стволы блеснули хищно и радостно. Подумал, взял ножовку по металлу, вздохнул /жалко портить такую красоту!/ и, прикинув размер, укоротил стволы и приклад. Тщательно обработал напильником срезы стволов и рукоять. Полюбовался плодами своего “творчества”. Изделие напоминало старинный пистолет дуэльных пушкинских времён. Сергей зарядил оба ствола и сунул обрез за широкий эластичный пояс, который надевал иногда на работу, чтобы уберечь спину. Одел штормовку, похлопал себя, попрыгал. Оружие не выпирало, не мешало – потакало хозяину. Он растолкал по карманам остальные патроны и удовлетворённо произнёс:
– Нормально. – Хотя всё было, далеко не нормально.– А теперь – Яков Степанович, дорогой ты наш! – Сказал он в настороженную пустоту и набрал номер Сомова.
– Алло, Слава! Не разбудил?
– Да нет, время-то детское.
– Ты знаешь адрес шефа?
В трубке возникла пауза.
– Ты чего задумал, Серёга? Голос у тебя странный.
– Хочу забрать у него наши деньги.
– С ума сошёл? Что у тебя стряслось?
– Потом, Слава, всё потом. Жив буду, расскажу.
– Ты словно на войну собрался…
– Так и есть. Хотя, мы давно на войне. Просто стараемся не замечать этого. Давай, Слава, рожай адрес!
– Ладно, хрен с тобой! Только учти, у шефа в ментовке есть связи. Помощь нужна?
– Нет. Ты своё отвоевал. Это моя война, самому мало!
– Смешно, бля… Я как чувствовал утром, что насмеёмся…
– Если что, то тебя первого потащат. Прикинься валенком. Скажешь, мол, у Орлова давно “башню” сносило.
Мой номер удали из телефона. Всё. Сколько этот урод должен?
– Четыреста восемьдесят.
– Ясно. Если со мной что случится, не считайте меня коммунистом…
– Всё шутишь…
– Ну, не рыдать же! Короче, пожелай мне удачи.
– Ни пуха, Серёга.
– К чёрту!
Выйдя из дома, Сергей “проверился”, прислушиваясь к дачной тишине.
“Диверсант в своей стране” – невесело усмехнулся про себя.
До трассы было около семи километров. На повороте, у круглосуточного магазинчика, стояли несколько автомобилей, в основном, тоже “классика”. Отлично. Он припарковался рядом, закрыл машину и перешёл на другую сторону, чтобы поймать “попутку” в город.
13
“ШЕФ”/199...- 200…гг./
Яков Степанович пребывал в прекрасном расположении духа, а больше, пожалуй – тела.
Он принял пару рюмок “Текилы” и томился в блаженном ожидании.
Зоя, его секретарь, поломавшись, согласилась скрасить его одиночество. Обещала приехать через часик.
Жену Соню Яша отправил позагорать в Турцию.
Недавно он отзвонился ей, сказал, что скучает, и она, прощаясь, назвала его “мой зайчик”.
Сейчас “зайчик”, развалясь в кресле, трепетал, представляя в своих объятиях молодое гибкое тело Зои. Он даже насвистывал что-то трогательное, “попсовое”.
И вот в прихожей блямкнул долгожданный звонок. Яша подтянул живот, запахнул халат, и молодецки выпятив грудь, пошёл открывать дверь.
Если бы сейчас Яшу увидели его тёртые и осторожные друзья, то они бы cказали: “Яша, ты таки нюх потерял!”
Он даже не посмотрел в глазок.
С нетерпением крутя хитрые замки и трепеща от страсти, он наконец снял цепочку и распахнул дверь и свои объятия…
Вместо Зои на него надвинулся мрачный мужик. Яша хотел открыть рот, но тут же получил под дых.
Мужик аккуратно притворил дверь, щёлкнув замком, и упёр обрез в лоб Якова Степановича.
– Кто ещё дома?
Яша помотал головой и развёл руками.
– Присядьте, Яков Степанович, отдышитесь.
Сергей опустил оружие и рассмеялся. На лбу “шефа” остался след от стволов, в виде восьмёрки.
– А вам идёт! Прям жрец египетский!
Яша застенчиво потёр лоб.
– У вас утюг есть?
– Утюг…? Какой утюг?
– Или паяльник. Пытать вас буду, Яков Степанович, пытать.
– Вы с ума сошли! За что?! – Яша попытался встать с кресла.
– Сидеть! Не “за что”, а – зачем. Вы же сами деньги не отдадите?
– Какие деньги?
– Наши деньги, наши. Мои деньги.
– Я не понимаю. Вы меня с кем-то путаете. Хотя, лицо ваше знакомо…
Сергей придвинул своё кресло поближе.
– Разговор, как-то, не клеится. А у меня со временем туго. Сколько ты должен каменщикам?
– Ну, я так сразу не могу сказать. Надо смотреть наряды…
– Хорошо, я напомню. Четыреста восемьдесят, плюс двадцать тысяч за моральный ущерб. Итого – пол-лимона. Даю десять секунд на раздумья, потом прострелю ногу. Время пошло.
Яша посмотрел в глаза этому страшному человеку и впервые, по-настоящему, испугался. Пугал его равнодушный, усталый голос. То, с каким пренебрежением скользил он взглядом по комнате, как бы и не замечая Яшу. Как он небрежно помахивал своим страшным оружием. Да, Яша испугался.
Но отдать деньги, свои кровные…?!
– Послушайте, давайте как-то договоримся. Я же обещал им в конце недели…
Сергей прибавил звук у телевизора /там, как по заказу, кто-то в кого-то cтрелял/, взял с дивана подушку и прижал её к колену “шефа”. Яша побелел, как вампир в американских страшилках.
– Стойте, стойте, – он заплакал, слёзы потекли по трясущимся щекам. – Я всё отдам!
Сергей убрал ствол, щелкнув кнопкой предохранителя, и кивнул, мол, давай, шевелись дружище.
Яша, размазывая слёзы по лицу, поплёлся к письменному столу и вставил ключ в ящик.
– Я надеюсь, у тебя там не спрятан пистолетик?
– Нет, что вы…
– Просто я забыл сказать, что здесь,– Сергей погладил обрез,– кабанья картечь. Она превратит тебя в кляксу.
Нам это нужно?
Сергею уже стала надоедать эта комедия и его роль “злодея”. Он с брезгливой улыбкой наблюдал, как по-барски высокомерный директор фирмы превращается в кусок дерьма.
И ему было досадно, что от этого червяка зависели люди, десятки людей.
Яков Степанович, трясущейся рукой, протянул ему пачку пятитысячных в банковской упаковке.
– Протри её, Степаныч. Она вся в соплях.
Яша суетливо обтёр пачку полой халата. Сергей встал, сунул деньги во внутренний карман и задумчиво посмотрел на Бричкина. Тот съёжился, запричитал:
– Вы что, вы что… Не убивайте! У меня ещё деньги есть!
– Дурак ты, Степаныч! Мне чужого не надо. Но! Не звони никуда, хорошо? Не усугубляй ситуацию.
– Богом клянусь! Вы уж мне поверьте…
– Живи, Степаныч. И работяг не обижай. Живи правильно.
Сергей резко повернулся и пошёл к выходу.
A Яша упал в кресло, схватил телефон, бросил его, и дрожащей рукой, схватив бутылку, присосался к горлышку…
13
“ШЕФ”/199...- 200…гг./
Яков Степанович пребывал в прекрасном расположении духа, а больше, пожалуй – тела.
Он принял пару рюмок “Текилы” и томился в блаженном ожидании.
Зоя, его секретарь, поломавшись, согласилась скрасить его одиночество. Обещала приехать через часик.
Жену Соню Яша отправил позагорать в Турцию.
Недавно он отзвонился ей, сказал, что скучает, и она, прощаясь, назвала его “мой зайчик”.
Сейчас “зайчик”, развалясь в кресле, трепетал, представляя в своих объятиях молодое гибкое тело Зои. Он даже насвистывал что-то трогательное, “попсовое”.
И вот в прихожей блямкнул долгожданный звонок. Яша подтянул живот, запахнул халат, и молодецки выпятив грудь, пошёл открывать дверь.
Если бы сейчас Яшу увидели его тёртые и осторожные друзья, то они бы cказали: “Яша, ты таки нюх потерял!”
Он даже не посмотрел в глазок.
С нетерпением крутя хитрые замки и трепеща от страсти, он наконец снял цепочку и распахнул дверь и свои объятия…
Вместо Зои на него надвинулся мрачный мужик. Яша хотел открыть рот, но тут же получил под дых.
Мужик аккуратно притворил дверь, щёлкнув замком, и упёр обрез в лоб Якова Степановича.
– Кто ещё дома?
Яша помотал головой и развёл руками.
– Присядьте, Яков Степанович, отдышитесь.
Сергей опустил оружие и рассмеялся. На лбу “шефа” остался след от стволов, в виде восьмёрки.
– А вам идёт! Прям жрец египетский!
Яша застенчиво потёр лоб.
– У вас утюг есть?
– Утюг…? Какой утюг?
– Или паяльник. Пытать вас буду, Яков Степанович, пытать.
– Вы с ума сошли! За что?! – Яша попытался встать с кресла.
– Сидеть! Не “за что”, а – зачем. Вы же сами деньги не отдадите?
– Какие деньги?
– Наши деньги, наши. Мои деньги.
– Я не понимаю. Вы меня с кем-то путаете. Хотя, лицо ваше знакомо…
Сергей придвинул своё кресло поближе.
– Разговор, как-то, не клеится. А у меня со временем туго. Сколько ты должен каменщикам?
– Ну, я так сразу не могу сказать. Надо смотреть наряды…
– Хорошо, я напомню. Четыреста восемьдесят, плюс двадцать тысяч за моральный ущерб. Итого – пол-лимона. Даю десять секунд на раздумья, потом прострелю ногу. Время пошло.
Яша посмотрел в глаза этому страшному человеку и впервые, по-настоящему, испугался. Пугал его равнодушный, усталый голос. То, с каким пренебрежением скользил он взглядом по комнате, как бы и не замечая Яшу. Как он небрежно помахивал своим страшным оружием. Да, Яша испугался.
Но отдать деньги, свои кровные…?!
– Послушайте, давайте как-то договоримся. Я же обещал им в конце недели…
Сергей прибавил звук у телевизора /там, как по заказу, кто-то в кого-то cтрелял/, взял с дивана подушку и прижал её к колену “шефа”. Яша побелел, как вампир в американских страшилках.
– Стойте, стойте, – он заплакал, слёзы потекли по трясущимся щекам. – Я всё отдам!
Сергей убрал ствол, щелкнув кнопкой предохранителя, и кивнул, мол, давай, шевелись дружище.
Яша, размазывая слёзы по лицу, поплёлся к письменному столу и вставил ключ в ящик.
– Я надеюсь, у тебя там не спрятан пистолетик?
– Нет, что вы…
– Просто я забыл сказать, что здесь,– Сергей погладил обрез,– кабанья картечь. Она превратит тебя в кляксу.
Нам это нужно?
Сергею уже стала надоедать эта комедия и его роль “злодея”. Он с брезгливой улыбкой наблюдал, как по-барски высокомерный директор фирмы превращается в кусок дерьма.
И ему было досадно, что от этого червяка зависели люди, десятки людей.
Яков Степанович, трясущейся рукой, протянул ему пачку пятитысячных в банковской упаковке.
– Протри её, Степаныч. Она вся в соплях.
Яша суетливо обтёр пачку полой халата. Сергей встал, сунул деньги во внутренний карман и задумчиво посмотрел на Бричкина. Тот съёжился, запричитал:
– Вы что, вы что… Не убивайте! У меня ещё деньги есть!
– Дурак ты, Степаныч! Мне чужого не надо. Но! Не звони никуда, хорошо? Не усугубляй ситуацию.
– Богом клянусь! Вы уж мне поверьте…
– Живи, Степаныч. И работяг не обижай. Живи правильно.
Сергей резко повернулся и пошёл к выходу.
A Яша упал в кресло, схватил телефон, бросил его, и дрожащей рукой, схватив бутылку, присосался к горлышку…
СОМОВ – ОРЛОВ /199...200…гг./
Бригада потихоньку расходилась по домам. Мужики, кто молча, а кто ворча и матерясь, покидали бытовку, всё ещё находясь под впечатлением приезда “благодетеля”. У многих были семьи, которые надо кормить и визгливые жёны, которых невозможно убедить, что мужьям не дают зарплату.
Они обзывали своих мужей никчёмными алкашами, те взрывались в ответ, хлопали дверями и бежали в ближайший ларёк, чтобы залить палёной водкой свою злость и бессилие перед наступающей по всем фронтам несправедливостью.
А жёны усаживались перед телевизорами и пускали слезу, умиляясь, когда дон Педро одаривал бриллиантами Хуаниту…
Сергей, уже прошедший эту суровую школу семейного “счастья”, с пониманием глядел мужикам вслед.
Они с Сомовым “мусолили” вторую партию в шахматы. Бригадир проигрывал, долго думал, нахмурив лоб.
Потом поднял руки, сдаваясь.
– После этого хмыря башка не соображает. Ладно, пойдём и мы.
Сторож, дедок, покивал им, закрывая ворота. Они не торопясь двинули на остановку.
– Слушай, Серёга, пошли ко мне. Борщом накормлю. Партийку ещё организуем, совместно с пивком.
– Да неудобно как-то.
– На потолке спать. Мои в деревню, к родне, укатили. У меня водка хорошая найдётся.
– Самое смешное, что не тянет на водку. Но борщ меня заинтересовал.
Борщ, полностью, доказал свою состоятельность. И…котлеты, тоже. После бесконечных бутербродов и глазуний, это казалось пищей богов.
– Спасибо, Славка! Это было нечто!
– Заведи себе, наконец, жену. И чтобы она умела варить борщ.
Сергей засмеялся.
– Спасибо ещё раз, за совет. Но это вряд ли. Мы уже это проходили.
Партия не задалась. Они лениво доигрывали её, допускали ошибки и запивали всё это, каждый своим. Петрович смаковал пиво, а Сергей тянул вторую чашку кофе.
– Ума не приложу, что с этим говнюком делать. – Сомов поморщился, как от зубной боли. – Опять обещает в конце недели рассчитаться. А глазки бегают. То заказчик у него виноват, то налоговая.
– Да, в этот раз, он все рекорды побил. Третья неделя пошла.
– Я уже позвонил кое-кому. Эту неделю ждём, а потом… Правда, не хотелось бы с криминалом связываться. Но деваться некуда.
– У него, наверняка, “крыша” есть.
– Разберутся. Конечно, отстегнуть придется, хоть и знакомые…
– Тут, уже дело не только в деньгах.
Сергей смешал шахматы.
– Всё, согласен на ничью. Да и засиделся я у тебя.
– В кои-то веки. Мы собираемся вместе на работе или на войне…
– Не говори. Я хоть Афган избежал.
– В смысле?
– Я в семьдесят восьмом уже на “дембель” ушёл.
– Понятно. Как-нибудь напьюсь, расскажу. На целый роман хватит.
Сергей засобирался.
– Спасибо, за царский ужин. Двигать надо до дома.
– Я тебя провожу. Заодно покурим.
Они вышли из подъезда, закурили. К вечеру явно похолодало, но лужи не подёргивались уже ледяной корочкой. Весна прочно укрепилась на своих позициях, удерживая их до прихода союзника – лета. “Пятьдесят первого лета”, отметил про себя Сергей. Он вздохнул и сказал:
– Пойду я потихоньку. До завтра, Петрович.
Сомов пожал протянутую руку.
– Давай, с Богом! Заходи в любое время.
– Жене обязательно передай от меня “спасибо” за суперборщ!
– Передам.
Сергей махнул рукой и зашагал походкой немолодого, но свободного человека.
Сомов смотрел ему вслед, чадя сигаретой. Он ощутил неясное беспокойство. Впрочем, в последнее время, это гнетущее состояние становилось “нормой” для многих людей. Досадливо сплюнув, он щелчком отправил окурок точно в урну.
12
“КИНО” /199... 200…гг./
Сергей вышел из автобуса, и, пройдя до перекрёстка, решил сократить путь, срезать маршрут, как бы по гипотенузе. Сегодня он и так припозднился. Голодная Фрося, единственное живое существо, которое ждёт его дома, наверняка выскажет ему всё по этому поводу.
Он шёл через старый школьный двор, где царило запустение, видимо, в связи с “отсутствием финансирования”. Здание, с облупившейся штукатуркой, судя по архитектуре, было построено в золотые “шестидесятые”. Сергей шёл по беговой дорожке. Выщербленный асфальт, через трещины которого лезла трава, напоминал старческую кожу…
Он с грустью смотрел на высокие окна, на побитую лепнину карнизов.
Школа не функционировала с позапрошлого года. Наверное, скоро снесут, и появится здесь “нечто”, в серо-голубых тонах, с нелепыми куполами и пирамидальными башенками из тонированного стекла.
И будет всё это называться, может, боулинг, а может – гипермаркет…
Сразу за школьной оградой прилепились металлические гаражи, испещрённые надписями, типа: “Вася – козёл”.
Тут же красовались графитти, не блистающие особым изыском. “Художник”, явно страдал избытком тестостерона.
В общую картину “удачно” вписывался, сидящий на корточках юнец, который самозабвенно блевал под себя, идиотски хихикая в перерывах. Рядом, поджав ноги и закрывая лицо руками, лежал оборванный и грязный человек, по виду, бомж. Над ним, покачиваясь, стоял парень, лет двадцати и мочился, стараясь попасть бомжу в лицо. Грязный фонарь на столбе,тускло освещал всю эту мерзость, иногда помаргивая, словно стыдясь происходящего.
Сергей оцепенело замер, не в силах сдвинуться с места, не веря своим глазам.
Он не сразу заметил третьего ублюдка, который снимал всё это на мобильник.
– Чё, мужик, тоже хочешь в кино сняться?
В голове полыхнуло: “Не лезь туда, где снимают кино!”. Сергей не сразу понял, откуда эта фраза втемяшилась ему в мозг. Проводник! И ТАМ, у колодца… Что за бред?! Какие, к чёрту, колодцы? Где-то, глубоко внутри, вызревала ярость, подминая, глуша инстинкт самосохранения.
– Вы, что… – он задохнулся, – творите, мрази?!
Первобытная ярость, которая пугала его ещё в армии, толкала к действию. Словно кто-то, потусторонний и тёмный, управлял им, нашёптывал: давай, рви эту падаль! Часть его сознания взывала к благоразумию, но он уже ринулся, хищно согнувшись, к справляющему нужду. Обхватил его затылок раскрытой ладонью и припечатал рылом к гаражу. “Писающий мальчик” чавкнул и улёгся рядом с бомжем. “Первый пошёл!” – вспомнились прыжки, когда их, “салаг”, пинками выталкивали в ночное небо.
Рыгающий весельчак попытался встать, но Сергей, ударом в грудь, отправил его в собственную блевотину.
В горячке он выпустил из виду “оператора”. Разворачиваясь, чудом успел отбить вниз руку с ножом.
Лезвие ткнулось в колено и сломалось. На его счастье, это оказалась дерьмовая китайская “выкидуха”, видимо, купленная в ближайшем ларьке.
– Ах ты, сучонок! Ножичками балуешься?
Сергей врезал ему коленом под дых, но подонок оказался крепким на удар, и, разогнувшись, тупо попёр на него. Сергей /остановись! – мелькнуло в голове/ жёстко ткнул ублюдка головой в лицо. Тот отлетел к школьной ограде и прилип к ней. Его руки и ноги стали странно подёргиваться, как у марионетки.
Приступ ярости уже схлынул, и Сергей устало подошёл к нападавшему.
И обомлел! Арматура с фигурным наконечником, в форме сердечка, торчала из горла “оператора”, снявшего свой последний сюжет. Кровь толчками выходила из раны, он пытался что-то сказать, но лишь хлюпал губами.
Сергей заворожено смотрел на окровавленную пику, не лишённую изящества. Какой-то урод загнул её под прямым углом, может пытаясь оторвать от ограды, но сварка выдержала, и он потерял к ней интерес. Возможно, этот идиот был одним из этих…
Мысли лихорадочно роились, наскакивали одна на другую. Что делать?
Вызвать милицию и сдаться? Но это – тюрьма! На долгие годы. Самооборона? Смешно! Закон упорно игнорирует это понятие. И в данном случае, нападавшим признают как раз его. Где Правда, а где Кривда, Фемида не сможет определить, потому что она слепа! К завязанным глазам, для полноты образа, не хватает ещё кляпа во рту, чтобы не вякала…
Нет, в тюрьму он не пойдёт. Во всяком случае, добровольно. “Попартизаним немного”. Он невесело усмехнулся. Русскому человеку не привыкать, живя в своей стране, чувствовать себя партизаном.
Где ты, Проводник? Не это ли “кино”, ты имел ввиду?
Он бросил взгляд на мертвеца, уже обвисшего безвольной куклой. Видит Бог, он не хотел этого. Он многого не хотел. Не хотел, чтобы нелюди нагло торговали наркотой и отравленной водкой, чтобы избивали беззащитных, обнищавших стариков, а потом мочились на них…
“Коллеги” убиенного стали приходить в себя, заелозили, замычали. Сергей отпрянул в тёмный проход между гаражами, и, не раздумывая, захромал к дому, стараясь держаться в тени. Рана в коленке была неглубокой, но при ходьбе, кровь потекла вниз, впитываясь в носок.
Дома он разделся, закатал всю одежду в плотный рулон и положил в пакет. Постоял под душем, смывая кровь и что-то ещё, невидимое – может, остатки сомнений и иллюзий. Обработал рану перекисью, щедро полил иодом и туго забинтовал колено. Переодевшись, он уложил пакеты с одеждой в объёмистый рюкзак. Туда же отправились оставшаяся водка и консервы.
Зачем-то посмотрел на часы.
– Плохо, – пробормотал он.
Кошка внимательно следила за действиями своего обожаемого хозяина.
– Влип я, Фрося, по самое “некуда”. Бежать мне надо, ты уж прости…
Он щедро вывалил в миску банку “сайры” и смотрел, со щемящей тоской, как она ест, дрожа от нетерпения. Поколебавшись, вышел на площадку и позвонил соседке, одинокой пенсионерке.
– Здравствуйте, тётя Маша! Тут такое дело…
– Здравствуй, милок. Что случилось?
– Вы не могли бы присмотреть за кошкой? В командировку уезжаю на две недели.
– Конечно, Серёженька, что ж не присмотреть. И мне веселей будет.
Сергей отдал ей ключи и две тысячи, на корм для Фроси. Бабулька, для приличия, от денег отказалась, но Сергей настоял.
Вернувшись домой, вздохнул с облегчением. Одной проблемой меньше.
Сергей решил ехать в гараж, доставшийся ему после смерти отца и попробовать завести свою старенькую “шестёрку”, простоявшую всю зиму.
Документы, ключи… Присел “на дорожку”, угрюмо уставившись в пол. Надвинул потёртую кожаную фуражку на глаза, закинул на плечо рюкзак и шагнул к двери. Не выдержал, обернулся. Фрося, поймав его взгляд, тревожно мяукнула.
– Не поминай лихом, Фросечка. – Ответил он ей и решительно вышел, захлопнув дверь. Тихонько спустился вниз, минуя лифт. Выйдя во двор, с небрежным видом закурил. Вокруг было спокойно, никто не бегал с фонарями и овчарками.
Он, не спеша и не оглядываясь, зашагал на остановку.
*****
Старый добрый “троечный” двигатель покапризничал, для виду, и фыркнув, завёлся. Усевшись за руль, проверил тормоза и ближний свет. Похлопал по панели:
– Давненько мы с тобой не общались. Ты уж не подведи.
…………………………………………………………………………………………..
С Божьей помощью, /или наоборот?/ добравшись наконец до своей дачи, он вышел из машины и посмотрел, зачем-то, на звёзды, которые уже помигивали на бархате неба. Пахло печным дымком и навозом. Где-то лениво тявкнула собака.
В доме занавесил одеялами окна и включил свет. Затопил печь и она загудела, уютно затрещала дровами.
Он присел на старенький диван и стал освобождать рюкзак. Окровавленную одежду запихнул в пылающую топку.
Водка и консервы перекочевали в холодильник – тот удивлённо затарахтел, когда Сергей включил его.
“В тюрьму не пойду. Лучше сдохнуть! Но напоследок потанцую. А там, будь, что будет!” – Короткая искра злости вспыхнула и погасла. Он откинул половик, открыл люк, и кряхтя, втиснулся в узкое пространство подпола.
Два года назад Сергей купил с рук охотничье ружьё. “Вертикалка”, двенадцатый калибр, с эжектором.
И пачка патронов с крупной картечью. Так, на всякий случай, время-то полувоенное. Вдруг пригодится?
Вот и пригодилось…
Оружие было в полном порядке. Он стёр смазку, и стволы блеснули хищно и радостно. Подумал, взял ножовку по металлу, вздохнул /жалко портить такую красоту!/ и, прикинув размер, укоротил стволы и приклад. Тщательно обработал напильником срезы стволов и рукоять. Полюбовался плодами своего “творчества”. Изделие напоминало старинный пистолет дуэльных пушкинских времён. Сергей зарядил оба ствола и сунул обрез за широкий эластичный пояс, который надевал иногда на работу, чтобы уберечь спину. Одел штормовку, похлопал себя, попрыгал. Оружие не выпирало, не мешало – потакало хозяину. Он растолкал по карманам остальные патроны и удовлетворённо произнёс:
– Нормально. – Хотя всё было, далеко не нормально.– А теперь – Яков Степанович, дорогой ты наш! – Сказал он в настороженную пустоту и набрал номер Сомова.
– Алло, Слава! Не разбудил?
– Да нет, время-то детское.
– Ты знаешь адрес шефа?
В трубке возникла пауза.
– Ты чего задумал, Серёга? Голос у тебя странный.
– Хочу забрать у него наши деньги.
– С ума сошёл? Что у тебя стряслось?
– Потом, Слава, всё потом. Жив буду, расскажу.
– Ты словно на войну собрался…
– Так и есть. Хотя, мы давно на войне. Просто стараемся не замечать этого. Давай, Слава, рожай адрес!
– Ладно, хрен с тобой! Только учти, у шефа в ментовке есть связи. Помощь нужна?
– Нет. Ты своё отвоевал. Это моя война, самому мало!
– Смешно, бля… Я как чувствовал утром, что насмеёмся…
– Если что, то тебя первого потащат. Прикинься валенком. Скажешь, мол, у Орлова давно “башню” сносило.
Мой номер удали из телефона. Всё. Сколько этот урод должен?
– Четыреста восемьдесят.
– Ясно. Если со мной что случится, не считайте меня коммунистом…
– Всё шутишь…
– Ну, не рыдать же! Короче, пожелай мне удачи.
– Ни пуха, Серёга.
– К чёрту!
Выйдя из дома, Сергей “проверился”, прислушиваясь к дачной тишине.
“Диверсант в своей стране” – невесело усмехнулся про себя.
До трассы было около семи километров. На повороте, у круглосуточного магазинчика, стояли несколько автомобилей, в основном, тоже “классика”. Отлично. Он припарковался рядом, закрыл машину и перешёл на другую сторону, чтобы поймать “попутку” в город.
13
“ШЕФ”/199...- 200…гг./
Яков Степанович пребывал в прекрасном расположении духа, а больше, пожалуй – тела.
Он принял пару рюмок “Текилы” и томился в блаженном ожидании.
Зоя, его секретарь, поломавшись, согласилась скрасить его одиночество. Обещала приехать через часик.
Жену Соню Яша отправил позагорать в Турцию.
Недавно он отзвонился ей, сказал, что скучает, и она, прощаясь, назвала его “мой зайчик”.
Сейчас “зайчик”, развалясь в кресле, трепетал, представляя в своих объятиях молодое гибкое тело Зои. Он даже насвистывал что-то трогательное, “попсовое”.
И вот в прихожей блямкнул долгожданный звонок. Яша подтянул живот, запахнул халат, и молодецки выпятив грудь, пошёл открывать дверь.
Если бы сейчас Яшу увидели его тёртые и осторожные друзья, то они бы cказали: “Яша, ты таки нюх потерял!”
Он даже не посмотрел в глазок.
С нетерпением крутя хитрые замки и трепеща от страсти, он наконец снял цепочку и распахнул дверь и свои объятия…
Вместо Зои на него надвинулся мрачный мужик. Яша хотел открыть рот, но тут же получил под дых.
Мужик аккуратно притворил дверь, щёлкнув замком, и упёр обрез в лоб Якова Степановича.
– Кто ещё дома?
Яша помотал головой и развёл руками.
– Присядьте, Яков Степанович, отдышитесь.
Сергей опустил оружие и рассмеялся. На лбу “шефа” остался след от стволов, в виде восьмёрки.
– А вам идёт! Прям жрец египетский!
Яша застенчиво потёр лоб.
– У вас утюг есть?
– Утюг…? Какой утюг?
– Или паяльник. Пытать вас буду, Яков Степанович, пытать.
– Вы с ума сошли! За что?! – Яша попытался встать с кресла.
– Сидеть! Не “за что”, а – зачем. Вы же сами деньги не отдадите?
– Какие деньги?
– Наши деньги, наши. Мои деньги.
– Я не понимаю. Вы меня с кем-то путаете. Хотя, лицо ваше знакомо…
Сергей придвинул своё кресло поближе.
– Разговор, как-то, не клеится. А у меня со временем туго. Сколько ты должен каменщикам?
– Ну, я так сразу не могу сказать. Надо смотреть наряды…
– Хорошо, я напомню. Четыреста восемьдесят, плюс двадцать тысяч за моральный ущерб. Итого – пол-лимона. Даю десять секунд на раздумья, потом прострелю ногу. Время пошло.
Яша посмотрел в глаза этому страшному человеку и впервые, по-настоящему, испугался. Пугал его равнодушный, усталый голос. То, с каким пренебрежением скользил он взглядом по комнате, как бы и не замечая Яшу. Как он небрежно помахивал своим страшным оружием. Да, Яша испугался.
Но отдать деньги, свои кровные…?!
– Послушайте, давайте как-то договоримся. Я же обещал им в конце недели…
Сергей прибавил звук у телевизора /там, как по заказу, кто-то в кого-то cтрелял/, взял с дивана подушку и прижал её к колену “шефа”. Яша побелел, как вампир в американских страшилках.
– Стойте, стойте, – он заплакал, слёзы потекли по трясущимся щекам. – Я всё отдам!
Сергей убрал ствол, щелкнув кнопкой предохранителя, и кивнул, мол, давай, шевелись дружище.
Яша, размазывая слёзы по лицу, поплёлся к письменному столу и вставил ключ в ящик.
– Я надеюсь, у тебя там не спрятан пистолетик?
– Нет, что вы…
– Просто я забыл сказать, что здесь,– Сергей погладил обрез,– кабанья картечь. Она превратит тебя в кляксу.
Нам это нужно?
Сергею уже стала надоедать эта комедия и его роль “злодея”. Он с брезгливой улыбкой наблюдал, как по-барски высокомерный директор фирмы превращается в кусок дерьма.
И ему было досадно, что от этого червяка зависели люди, десятки людей.
Яков Степанович, трясущейся рукой, протянул ему пачку пятитысячных в банковской упаковке.
– Протри её, Степаныч. Она вся в соплях.
Яша суетливо обтёр пачку полой халата. Сергей встал, сунул деньги во внутренний карман и задумчиво посмотрел на Бричкина. Тот съёжился, запричитал:
– Вы что, вы что… Не убивайте! У меня ещё деньги есть!
– Дурак ты, Степаныч! Мне чужого не надо. Но! Не звони никуда, хорошо? Не усугубляй ситуацию.
– Богом клянусь! Вы уж мне поверьте…
– Живи, Степаныч. И работяг не обижай. Живи правильно.
Сергей резко повернулся и пошёл к выходу.
A Яша упал в кресло, схватил телефон, бросил его, и дрожащей рукой, схватив бутылку, присосался к горлышку…
13
“ШЕФ”/199...- 200…гг./
Яков Степанович пребывал в прекрасном расположении духа, а больше, пожалуй – тела.
Он принял пару рюмок “Текилы” и томился в блаженном ожидании.
Зоя, его секретарь, поломавшись, согласилась скрасить его одиночество. Обещала приехать через часик.
Жену Соню Яша отправил позагорать в Турцию.
Недавно он отзвонился ей, сказал, что скучает, и она, прощаясь, назвала его “мой зайчик”.
Сейчас “зайчик”, развалясь в кресле, трепетал, представляя в своих объятиях молодое гибкое тело Зои. Он даже насвистывал что-то трогательное, “попсовое”.
И вот в прихожей блямкнул долгожданный звонок. Яша подтянул живот, запахнул халат, и молодецки выпятив грудь, пошёл открывать дверь.
Если бы сейчас Яшу увидели его тёртые и осторожные друзья, то они бы cказали: “Яша, ты таки нюх потерял!”
Он даже не посмотрел в глазок.
С нетерпением крутя хитрые замки и трепеща от страсти, он наконец снял цепочку и распахнул дверь и свои объятия…
Вместо Зои на него надвинулся мрачный мужик. Яша хотел открыть рот, но тут же получил под дых.
Мужик аккуратно притворил дверь, щёлкнув замком, и упёр обрез в лоб Якова Степановича.
– Кто ещё дома?
Яша помотал головой и развёл руками.
– Присядьте, Яков Степанович, отдышитесь.
Сергей опустил оружие и рассмеялся. На лбу “шефа” остался след от стволов, в виде восьмёрки.
– А вам идёт! Прям жрец египетский!
Яша застенчиво потёр лоб.
– У вас утюг есть?
– Утюг…? Какой утюг?
– Или паяльник. Пытать вас буду, Яков Степанович, пытать.
– Вы с ума сошли! За что?! – Яша попытался встать с кресла.
– Сидеть! Не “за что”, а – зачем. Вы же сами деньги не отдадите?
– Какие деньги?
– Наши деньги, наши. Мои деньги.
– Я не понимаю. Вы меня с кем-то путаете. Хотя, лицо ваше знакомо…
Сергей придвинул своё кресло поближе.
– Разговор, как-то, не клеится. А у меня со временем туго. Сколько ты должен каменщикам?
– Ну, я так сразу не могу сказать. Надо смотреть наряды…
– Хорошо, я напомню. Четыреста восемьдесят, плюс двадцать тысяч за моральный ущерб. Итого – пол-лимона. Даю десять секунд на раздумья, потом прострелю ногу. Время пошло.
Яша посмотрел в глаза этому страшному человеку и впервые, по-настоящему, испугался. Пугал его равнодушный, усталый голос. То, с каким пренебрежением скользил он взглядом по комнате, как бы и не замечая Яшу. Как он небрежно помахивал своим страшным оружием. Да, Яша испугался.
Но отдать деньги, свои кровные…?!
– Послушайте, давайте как-то договоримся. Я же обещал им в конце недели…
Сергей прибавил звук у телевизора /там, как по заказу, кто-то в кого-то cтрелял/, взял с дивана подушку и прижал её к колену “шефа”. Яша побелел, как вампир в американских страшилках.
– Стойте, стойте, – он заплакал, слёзы потекли по трясущимся щекам. – Я всё отдам!
Сергей убрал ствол, щелкнув кнопкой предохранителя, и кивнул, мол, давай, шевелись дружище.
Яша, размазывая слёзы по лицу, поплёлся к письменному столу и вставил ключ в ящик.
– Я надеюсь, у тебя там не спрятан пистолетик?
– Нет, что вы…
– Просто я забыл сказать, что здесь,– Сергей погладил обрез,– кабанья картечь. Она превратит тебя в кляксу.
Нам это нужно?
Сергею уже стала надоедать эта комедия и его роль “злодея”. Он с брезгливой улыбкой наблюдал, как по-барски высокомерный директор фирмы превращается в кусок дерьма.
И ему было досадно, что от этого червяка зависели люди, десятки людей.
Яков Степанович, трясущейся рукой, протянул ему пачку пятитысячных в банковской упаковке.
– Протри её, Степаныч. Она вся в соплях.
Яша суетливо обтёр пачку полой халата. Сергей встал, сунул деньги во внутренний карман и задумчиво посмотрел на Бричкина. Тот съёжился, запричитал:
– Вы что, вы что… Не убивайте! У меня ещё деньги есть!
– Дурак ты, Степаныч! Мне чужого не надо. Но! Не звони никуда, хорошо? Не усугубляй ситуацию.
– Богом клянусь! Вы уж мне поверьте…
– Живи, Степаныч. И работяг не обижай. Живи правильно.
Сергей резко повернулся и пошёл к выходу.
A Яша упал в кресло, схватил телефон, бросил его, и дрожащей рукой, схватив бутылку, присосался к горлышку…
Рейтинг: +3
424 просмотра
Комментарии (2)
| Ольга Баранова # 15 июля 2022 в 18:24 +1 | ||
|
| Господин Никто # 15 июля 2022 в 19:09 0 | ||
|
