Помочь сайту
Поздравления
Воспоминания (продолжение 16)
16 апреля 2015 -
Алексей Лоскутов
В часть поступили две установки Бекан и Карбит для буквопечатанья по радио. К осенним учениям штабов округа мы их должны освоить, так что мы с Акимовым работали вроде бы в одной упряжке: у него радио, у меня СТ-35. Установка Бекан смонтирована на радиостанции РСБ, в фургоне автомашины ГАЗ-51. Установка Карбит смонтирована на радиостанции SCR-390 американского производства. Эта радиостанция размещена в фургоне автомашины Студебеккер и, кроме того, имеет прицеп для силовой электрической установки. Обработка нового средства связи не заняла много времени. Акимов превосходно знает свое дело. Аппараты СТ-35, предназначенные для этой цели, я тщательно подготовил, перебрал, почистил, смазал и отрегулировал. В их безотказности я был уверен. Потребовалось всего несколько выездов в поле и была достигнута безупречная по качеству связь между нашими радиостанциями. Буквопечатание по радио осуществляется на кварцевой частоте (задается кварцевым генератором), передача знака аппаратом СТ-35 осуществляется семью импульсами, два служебных и пять рабочих, скорость передачи 380 знаков в минуту. Радисты радиоконтроля сумели нас засечь, но смогли понять только то, что это не передача азбукой Морзе, не тот ритм и слишком высокая скорость передачи. Так и доложили, что работает, какая-то странная радиостанция. Командование части оценило их бдительность и усердие и объявило им благодарность.
Моя работа на новом месте была вполне успешной и не вызывала никаких нареканий со стороны командования. Смириться с этим не мог только старший сержант Кравцов, так как только себя видел он на этой должности. Кравцову все-таки очень хотелось доказать мою несостоятельность на должности старшего телеграфного мастера. Однажды, он приходит ко мне в мастерскую и говорит:
- Нужно проводить занятия, а один из аппаратов совершенно не работоспособен. Приходи ремонтируй. Я пришел в палатку, где было установлено четыре аппарата СТ-35. Кравцов сел за один из них и быстро отстучал на нем проверочный тест. Подает мне ленту - смотри. Вижу на ленте беспорядочный набор знаков. Говорю ему, - Да, аппарат неисправен.
- Ремонтируй, - сказал Кравцов и вышел из палатки.
Если аппарат работает с такими сбоями, в первую очередь следует проверить контактное устройство распределителя передающего устройства. Посмотрел контакты и вижу, что зазоры между контактами далеко не те, какими должны быть. Выставил нормальный зазор между контактами распределительного устройства. Включил аппарат, отпечатал проверочный тест и, в шутку, пожелание успешной службы старшему сержанту Кравцову. Аппарат работает безукоризненно. Вышел из палатки, смотрю – Кравцов лежит на траве, вроде даже спит. Лег рядом с ним, молчу. Вижу он смотрит на меня с нескрываемым превосходством, - Ну как, убедился? Что будешь делать?
- Ничего не буду, что надо я уже сделал.
Кравцов вскочил и в палатку, я за ним. Смотрю он быстро гоняет тесты, печатает все, что придет ему в голову. Кое-как успокоился, сидит за аппаратом. Спрашиваю:
- Какие-нибудь претензии к аппарату еще есть?
- Нет претензий. Не ожидал, что ты это сделаешь, да еще так быстро.
Я ушел. С тех пор у нас с Кравцовым установились нормальные, даже дружеские отношения.
На учения выехали в середине октября. Цель учений: армия в наступлении. На этих учениях мне нечего было делать. Аппараты работали безотказно, ни одного вызова. Одно плохо - погода была дождливая, ночи черные и серые. В одну из таких ночей меня разбудил новый командир штабной роты, еще полмесяца назад- майор, а сейчас уже подполковник Исаков. Между прочим, он с 1924 года рождения, сейчас 1950 год, а он уже подполковник. Не часто, наверное, случается такое в войсках связи. Так вот, будит меня подполковник Исаков, - сегодня он дежурный по узлу связи армии и говорит:
- Скоро должны будут передавать шифровку от Жукова, а СТ-35 не работает.
- Не может быть, я вечером проверил все аппараты.
- Это не наш аппарат, Челябинского батальона связи.
- Так я-то здесь при чем, товарищ подполковник?
- Вы действительно ни при чем, но я-то - дежурный по узлу связи. Пойдем.
Вышли. Темнота, сырость. Подполковник мне, сержанту, под ноги светит фонариком. Пришли в аппаратную, там уже ждут нас несколько чрезвычайно озабоченных офицеров. Челябинские телеграфист и телеграфный мастер в растерянности и, видимо, даже напуганы. Спрашиваю мастера, - Что с аппаратом?
- Не знаю, нет никакой реакции на нажатие клавиши.
Соображаю, такое может быть, только тогда, когда не проходит стартовый бестоковый импульс. Смотрю сквозь стекло в крышке аппарата на рычаг, управляющий контактной парой служебных импульсов, и вижу, что он завалился, намертво замкнув линию связи. Говорю мастеру, - Хорошо, давайте я посмотрю.
Телеграфный мастер встал из-за аппарата, я сел на его место, открыл крышку аппарата и незаметно поставил рычаг на место. Захлопнул крышку и говорю:
- Аппарат не мой, зачем мне брать на себя ответственность за его работу.
Сказав это, я поднялся из-за аппарата, уступая место его хозяевам. Офицеры зло на меня смотрят, видимо, ошарашены моей выходкой. Телеграфный мастер сел за аппарат нажал на клавишу и аппарат отпечатал букву. Он прогнал проверочные тесты - аппарат работает. Телеграфный мастер растерянный и удивленный встал и уступил место телеграфисту. Офицеры тоже сильно удивлены, почему это с моим появлением вдруг заработал аппарат, вопросительно смотрят на меня. На обратном пути подполковник Исаков говорит мне:
- Объясни мне эти чудеса. Аппарат же был совершенно глух, ты только крышку у него открыл и снова захлопнул. И аппарат заработал. В чудеса я не верю, объясни в чем дело?
Я рассказал Исакову, что там было и что я сделал. Он помолчал и сокрушенно проговорил:
- А мы-то, офицеры связисты не додумались до такого пустяка. Спасибо, сержант, и за аппарат и за науку.
Он, снова светя мне фонариком под ноги, довел меня до аппаратной, крепко пожал мне руку и сказал, -
- Отдыхай сержант. Заслужил.
- Товарищ подполковник, скажите тому телеграфному мастеру, чтобы он подтянул гайку на распределительной муфте, иначе какой-нибудь рычаг распределительного устройства снова может завалиться. В последний день учений, в громадной палатке Жукова, происходил их разбор. Наша аппаратная стояла рядом с палаткой Жукова и мы видели, как грязные генералы, не стесняясь солдат, ремнями подтягивали свои животы. Не любил, видимо Жуков большие животы и генералов. Закончились учения, вернулись на зимние квартиры.
Я уже не хожу на занятия и в наряды, не занимаюсь строевой подготовкой. Сестра Галя написала, что Иван Ильич с семьей и Петька Левин тоже живут сейчас в Свердловске, сообщила их адреса. Решил побывать у них в гостях. Обратился с просьбой об увольнении к капитану Смирнову. Он мне подает целую пачку уже подписанных увольнительных и говорит, - Вот тебе увольнительные, сам поставишь число и на какое время отпущен в увольнение, только меня предупреди, когда поедешь в увольнение. Учти, более, чем на двое суток в увольнение не отпускают.
Первым навестил Петьку Левина. Работает сейчас токарем на заводе во Втузгородке, живет в общежитии. Выпили за встречу, причем изрядно, на другой день даже тошнило. Не нравится мне напиваться, ничего хорошего в этом нет. Не пойму, зачем некоторые люди это делают. В следующее увольнение навестил Ивана Ильича. Он работает кем-то в ЖКО УПИ. Клава, его жена, тоже работает в УПИ, в студенческом общежитии, снабжает студентов кипятком из титана. С Иваном Ильичем тоже выпили, я уже немного, как говорят, за компанию, Иван Ильич и Клава довольны городской жизнью. А вот в деревне по прежнему живут плохо, - говорю я Ивану Ильичу. И вдруг от Ивана Ильича слышу, что работать им там лучше надо, меньше лодырничать. Удивительно, его жена Клава всю войну, с осиновкой на животе, вручную, засевала колхозные поля. Это очень нелегко: в осиновку входит не менее десяти килограммов зерна и ходить с ней целый день по пашне, разбрасывая зерно, нелегко и здоровому мужику. Говорю Ивану Ильичу, - По-твоему жена твоя Клава, да и все другие колхозники, всю войну лодырничали и лодырничают сейчас! Что-то не могу я тебя понять Иван Ильич?
Он как-то сразу осекся и виновато посмотрел на жену. Странные метаморфозы случаются иногда с человеком: поднявшись чуть повыше по служебному положению или по уровню жизни, они почему-то забывают свое прошлое, считая, что те, кто пониже их по этим показателям или ленивы, или не так способны. Иван Ильич приехал сюда к своему брату Александру Ильичу Комарову, который закончив физтех УПИ работает сейчас в Верх-Нейвинске
Вскоре после встречи с Иваном Ильичом, повидаться со мной заехал дядя Алексей, он едет в гости к своей сестре в город Серов. Дядя Алексей - муж сестры моего отца, тот к кому мы с теткой Анной ходили за солью на станцию Тоншаево. Меня позвали на КПП, где я и встретил дядю Алексея. Он привез мне подарок - хромовые сапоги собственного производства. Подарок мне очень понравился:
- Не знаю, дядя Алексей, как и благодарить тебя, большое, большое спасибо. Подожди здесь немного, сейчас я к тебе выйду.
Я быстро вернулся в мастерскую, положил в ящик полученный подарок, выписал себе увольнительную и вернулся к дяде.
- Дядя Алексей, ты знаешь Ивана Ильича? – спросил я у него.
- Конечно, знаю. Неплохо бы его повидать.
- Вот сейчас мы к нему и поедем.
Для того, чтобы отметить встречу я купил две бутылки водки. Дядя и Александр Ильич очень рады этой встрече, так как хорошо и давно знают друг друга. Выпив и хорошо закусив, обо мне они, видимо, даже забыли. Я знал, что поезд на Серов отправляется поздно вечером и напомнил дяде об этом. Он посмотрел на часы и сразу засобирался. Взял свою сумку попрощался с Иваном Ильичем и Клавой и мы поехали на вокзал. Дядя изрядно опьянен. Я проводил его в вагон. Пальто и пиджак у него расстегнуты, бумажник торчит из нагрудного кармана пиджака. Говорю ему:
- Дядя Алексей, застегни пиджак и пальто, потеряешь бумажник.
- Племянник, не беспокойся, я никогда ничего не терял.
Все-таки застегнулся. Я его еще раз поблагодарил за подарок и пожелал ему доброго пути.
В следующее воскресенье я снова навестил Ивана Ильича. Клава сказала, что дядя Алексей забыл у них килограммов десять мяса, подарок своей сестре. Иван Ильич спрашивает меня:
- Что делать с этим мясом?
- Не знаю. А как же он забыл мясо, у него была одна сумка и он ее унес с собой.
- В квартире было жарко и Клава вынесла мясо на балкон и вспомнила о нем только утром.
- Не знаю, что делать с эти мясом. Мне его не надо: хранить негде, готовить из него что-либо не на чем. Даже посылкой не пошлешь: я не знаю адрес ни дяди, ни его сестры. Знаю, что дядя Алексей живет на станции Тоншаево, но для почты этого мало. Ешьте сами. Так вот и опроверг дядя Алексей свое утверждение, что он никогда и ничего не терял.
Я уже собирался уходить, как вдруг услышал, что Клава приветливо встречает нового гостя. Им оказался брат Ивана Ильича – Александр Ильич. Он уехал в Свердловск еще до войны. Сестра Галя в своем письме посоветовала мне навестить его и сообщила его адрес. В первое же увольнение в город я его посетил. Узнал, что он учится в Уральском политехническом институте (УПИ). После его окончания будет инженером. Это меня удивило. Парень из наше деревни учится в институте и будет инженером. Инженер для меня в то время, в самом начале моей службы в армии, был сродни богу: это какую же нужно иметь голову, чтобы суметь сделать трактор, автомашину, паровоз, самолет, вообще любую машину. Так как я уверен, что Александр Ильич много знает, при первой же встрече с ним я спросил его про атомную бомбу, почему она обладает такой силой взрыва.
- Это сложно. Сейчас ты ничего не поймешь. Для того, чтобы понять как эта боба устроена и почему она обладает такой мощью взрыва, нужно знать физику атомов, так что давай поговорим о чем-нибудь другом, - ответил он мне.
Этот разговор меня заинтересовал тогда, и, как-то, с полгода назад, в книжном магазине я увидел книгу «Зисман: Мир атома». Купил. Времени у меня было много и я внимательно ее прочитал. Интересная книга, написана очень доходчиво. Закончив ее чтение, я уже знал, что такое атом и как он устроен. И вот, я снова встречаю Александра Ильича. Я знаю, что он уже закончил физтех УПИ и науку об атомах изучал основательно. Мне очень хочется поговорить с ним на эту тему. Я задал ему несколько вопросов об электронных оболочках атомов. Он спросил:
- Откуда тебе известно устройство атома, неужели это изучают уже солдаты в армии.
- Нет, это мы не изучаем. Я купил книгу «Зисман: Мир атома», там и вычитал все это, - ответил я.
Мы с ним довольно долго разговаривали о мире атома. Его, видимо, несколько удивило то, что кое-что об атомах знают уже даже малограмотные солдаты.
Время идет быстро. Вот уже роты снова готовятся к первомайскому параду. В весеннюю инспекторскую проверили подотчетную мне аппаратуру, отметил, что она находится в хорошем состоянии. Благодарности ни за это, ни за учения я не получил. Капитана Смирнова это не интересует, да и меня тоже. Поощрений у меня и так много. Хотя нет, чуть не забыл. Приехал в часть журналист из окружной газеты «Красный боец», сфотографировал меня, поспрашивал о службе. Потом в газете появилась заметка с моей фотографией. Даже читать неудобно, настолько он меня перехвалил. Это фотография и сейчас лежит где-то в одной из моих книг.
После праздника снова в лагеря. Я бездельничаю, потому что став страшим телеграфным мастером, сделал тщательный профилактический ремонт все своей аппаратуры, и работала она сейчас безотказно. Пошел уже четвертый год моей службы. Предлагают остаться на сверхсрочную. Уговаривает капитан Смирнов, советует старший лейтенант Акимов, он считает, что мне обязательно нужно учиться, сверхсрочником это сделать намного легче. На днях неожиданно в мастерскую зашел командир части, подполковник Иванков. Я в это время без сапог лежал на большом ящике, где мы храним кое-какие нужные нам материалы. По команде Акимова «Мастерская, смирно» я вскочил с ящика, не успев надеть сапоги. Подполковник жестом остановил Акимова, скомандовал «Вольно» и подошел ко мне:
- Сержант Лоскутов, скоро уже будет демобилизация солдат и сержантов 1928 года рождения. Я Вам предлагаю остаться на сверхсрочную службу. Вам обязательно нужно учиться. Сразу же после возвращения на зимние квартиры мы Вас оформим в вечернюю школу при ОДО. Как Вы на это смотрите?
Мне неудобно босиком стоять перед командиром части, неудобно отвергать его очень неплохое предложение, но мне хочется на гражданку, фактически взрослым я еще по-настоящему свободным бывал. Говорю:
- Товарищ подполковник, мне хочется пожить на гражданке.
- Уедете в деревню?
- Нет, товарищ подполковник, я останусь в Свердловске.
- У Вас здесь есть родственники?
- У меня здесь никого нет, товарищ подполковник.
- Но Вам обязательно нужно учиться. Начинать жизнь с нуля очень трудно. Демобилизуетесь, а у Вас кроме шинели да гимнастерки с брюками ничего нет. Не до учебы Вам будет.
- Я буду учиться, товарищ подполковник.
Старший лейтенант Акимов поддерживает подполковника Иванкова. Я стоял на своем и на сверхсрочную не согласился. Заканчивая беседу, подполковник Иванков сказал:
- Я еще побеседую с Вами. Хорошо подумайте над моим предложением. Он ушел. Акимов усердно стал мне доказывать всю выгоду, какую я могу получить, согласившись на сверхсрочную службу: квартира, школа, питание, обмундирование. Все так, но хочется мне пожить на гражданке. Еще два раза уговаривал меня на сверхсрочную подполковник Иванков, но я так и не согласился.
Осенью попал я в весьма неприятную ситуацию. Подготовку к октябрьскому параду начали уже в лагерях. Чтобы не отрывать от занятий строевой тех, кто будет участвовать в параде, стали назначать в караул писарей рот и тех, кто в параде участвовать не будет.
Однажды в качестве разводящего в такой караул попал и я. Посты пустяковые, весь состав караула – старослужащие. Утром я развел по постам новую смену и снял с постов старую. Привел сменившихся в палатку караульного помещения, дал команду «разрядить оружие». Солдаты извлекли из автоматов ППШ круглые диски-магазины и сунули их в подсумки. Скомандовал «Разойдись» и, вдруг, у меня за спиной грохнул выстрел. Как раз в это время был подъем, солдаты выскакивали из палаток на утреннюю физзарядку. Я развернулся на выстрел и вижу: стоит с автоматом дрожащий бледный Мухин, то самый, который струсил встать на пост охраны склада боеприпасов. Почему произошел выстрел? По-видимому, был патрон в патроннике автомата и Мухин об этом знал. Вероятнее всего, Мухин, опасаясь внезапного нападения на часового, охранял гараж со взведенным затвором автомата. Увидев разводящего со сменой, он осторожно спустил затвор, который при этом захватил патрон из магазина. Так как движение затвора было медленным – выстрела не произошло. В караульном помещении он решил убрать патрон из патронника и при этом произошел выстрел. Пуля пробила палатку караульного помещения в направлении школы, чуть выше бруствера палатки. Просто удивительно, как пуля не зацепила никого ни в караульном помещении, ни в школе, где в это время рота строилась на физзарядку. Случайный выстрел – это уж ЧП. В этом ЧП есть и моя вина: по уставу, после того, как оружие разряжено, следует проверить не остался ли патрон в патроннике. Старослужащие практически никогда этого не делают, не сделал этого и я. Было расследование этого ЧП, но так как при этом никто не пострадал, никто наказан не был. Трудно объяснить эти случайные выстрелы. Как-то летом в штабной роте выстрел произошел при чистке оружия. Не зря говорят, что раз в год стреляет и незаряженное ружье.
Сестра Галя сообщила, что после демобилизации устроился на работу в Свердловске Петька Нюнчиков, наш родственник, правда не близкий. Надо будет его навестить, когда приедем на зимние квартиры. В первое же воскресенье после возвращения из лагерей я навестил Петьку Нюнчикова, которого до этой встречи я не знал. Жил он в общежитии завода «Уралэлектроаппарат». В комнате общежития четверо парней. Спросил, кто из них Нюнчиков? Здоровый мускулистый парень в майке отвечает, -
- Я, Нюнчиков. В чем дело?
- Я, брат Лоскутовой Галины, Алексей.
Петька заулыбался:
- Здравствуй братец! Не довелось нам встретится до армии. Галя написала, что ты служишь в Свердловске, так что я ждал этой встречи.
Он познакомил меня со своим другом, Колькой Юрловым. Выпили за встречу. Петька рассказал:
- Служили мы вместе с Павликом из Мало-Панчино, Колькой из вашей деревни и вот с этим Колькой. Павлик поступил в годичное офицерское училище, ваш Колька со своим другом уехал в Краснодарский край, а мы с Колькой приехали сюда. Сейчас вот работаю шофером на заводе «Уралэлектроаппарат», а Колька - слесарем в первом цехе этого завода. Павлик, сразу после окончания училища, намеревается жениться на твоей сестре, жди приглашения на свадьбу.
- Ладно, буду ждать приглашения на свадьбу. Мы тоже сейчас ждем демобилизации. Тоже вот сейчас думаю, как поступить.
- А какая у тебя специальность?
- Гражданская – колхозник, армейская – телеграфный мастер.
- Так тут и думать нечего, иди на Свердловский телеграф, а может к нам, на «Уралэлектроаппарат». Завод растет, рабочих надо много.
Вскоре после встречи с Петькой Нюнчиковым я получил телеграмму от Гали с приглашением на свадьбу. Увы, это было нереально, никто меня за несколько недель до демобилизации в отпуск не отпустит. Дал ответ, что с отпуском ничего не получится. До дня демобилизации я уже твердо решил остаться в Свердловске. Оставалось определиться куда устроиться на работу. Сходил на Свердловский телеграф. Там побеседовали со мной, сказали, что телеграфный мастер им нужен. Спросил насчет жилья и месячного оклада. Жилья у них нет, оклад 700 рублей в месяц. Сказал им, что такие условия меня не устраивают: жилье мне нужно обязательно и оклад маловат. Это, говорят, на первые два или три года, точно не помню, а потом оклад постепенно увеличивается. Итак, телеграф отпадает: такие условия меня не устраивают. Сейчас в армии на всем готовом (жилье, питание, обмундирование) я получаю 150 рублей в месяц, без всяких вычетов, а тут предлагают за все про все 700 рублей. Мало.
Опять посетил Петьку, рассказал, что условия, которые предлагают мне на телеграфе меня не устраивают. Петька говорит:
- Тогда к нам на завод. Место в общежитии дадут обязательно, поработаешь месяца три учеником и будешь нормально зарабатывать, у нас с Колькой получается от 1600 до 2000 рублей в месяц, иногда даже больше.
- Вечерняя школа на Эльмаше есть?
- Вечерняя школа есть, 33 ШРМ, вот тут недалеко, на улице Краснофлотцев. Я там уже учусь в седьмом классе, только что-то плохо у меня получается.
Все, выбор сделан, поступаю на завод «Уралэлектроаппарат».
Последний день в армии. Получил документы, деньги – свой месячный оклад 150 рублей. Зашел в мастерскую, простился со своими друзьями. Прекрасные друзья были у меня в армии, даже сейчас, вспоминая Акимова и Пеутина, и, даже, Андриевского с Озеровым у меня тепло становится на душе. Хотя и далеки от меня были командир и начальник штаба части, но их я тоже вспоминаю с теплотой. Не знаю почему, но оба они относились ко мне очень хорошо.
Все оформление на работу заняло два дня, причем место в общежитии дали уже в первый день, улица Баумана 30Б, комната 30. Пришел в общежитие, комендантша говорит, что нужна справка из санпропускника, рассказала, где он находится. Сходил в санпропускник, помылся, прошарили мою одежду и выдали мне нужную справку.
Комендантша провела меня в 30 комнату, представила:
- Здравствуйте, ребята! Принимайте в свой коллектив нового товарища. Как говорится, прошу любить и жаловать.
И уже обращаясь ко мне сказала:
- Вам, Лоскутов, кастелянша принесет сейчас постельное белье. Всего Вам хорошего, надеюсь, что эти ребята Вам понравятся и Вы им тоже. Она ушла. Мы познакомились. Все вчерашние солдаты. Баженов Володя – бывший старший сержант, оказывается из четвертой роты нашей части. Векшин Володя – тоже сержант, пограничник. Шаров Павлик – тоже сержант, танкист. Все трое мне понравились. Сразу после знакомства Векшин куда-то ушел.
Вскоре кастелянша принесла мне постельное белье и я заправил свою койку. Сели за стол. Баженов стал меня расспрашивать, как дела в нашей части, что изменилось за последний год? На мой взгляд, говорю, за год ничего не изменилось, но это только на мой взгляд. Что касается каждого в отдельности, то это его жизнь и в ней непрерывные изменения. Вот вчера еще я был солдатом, спал в казарме, а сегодня уже гражданский и спать буду в этой комнате. Но только те, кто меня знают, эти изменения заметят. Лучше, говорю, расскажите, как сложилась ваша жизнь после демобилизации?
В среднем жизнь наша складывается одинаково, - говорит Баженов, - Большинство демобилизованных, поступивших на наш завод, до армии жили в деревне. Практически все без рабочей специальности, поэтому все вначале работают учениками слесарей, токарей, газорезчиков, электросварщиков. Короче, любой специальности нужно вначале учиться, потом экзамен и третий разряд, а дальше уже у кого как получится. Я вот, работая в первом цехе, скоро буду сдавать на четвертый разряд слесаря-сборщика. Вовка - электросварщик, работает во втором цехе, не знаю какой у него разряд. Павлик - токарь, тоже третий разряд, работает в десятом цехе. Вернулся Векшин. Поставил на стол две бутылки водки, колбасу, хлеб.
- Давайте отметим встречу. Павлик, ставь стаканы на стол.
Выпили за встречу, Баженов водку терпеть не может. Сделал два глотка из стакана, с отвращением резко поставил его на стол, - Какая гадость и как только пьют ее люди, что они в ней находят!
- Согласен с тобой Володя, но в хорошей компании выпить не грешно. А тут за встречу, за начало Новой жизни – сам бог велел, - отозвался Павлик.
Вовка Векшин согласился с Павликом:
- Да разве я возражаю против этой выпивки. Я говорю, что не люблю водку, - уточнил Володя.
Долго просидели мы за этим первым столом. Наперебой вспоминали мы отдельные случаи из своей армейской жизни. Воевал с немцами только Павлик Шаров, он с 1926 года рождения. Рассказывал, какие жестокие бои шли за город Секешфекервар. Там, в результате контрудара Немецко-венгерских войск, ими был захвачен наш полевой воспитатель. Несмотря на то, что немцы были отброшены в тот же день, они успели убить всех наших раненых. Векшин Вовка, с 1927 года рождения, служил пограничником на границе с Турцией. Он рассказал, что грузины больше Сталина любят Берию. Первый тост поднимают за Берию, второй за Сталина. Баженов Володя, как и Векшин, тоже с 1927 года рождения. Войну с Японией даже не заметил, если и видел японских солдат, то только пленных, иногда убитых. И вот, говорит, бывают же такие случаи, не на фронте, а здесь, когда я возвращался из самоволки, меня чуть не застрелил один салага из вашего призыва. Пролез я в пролом двери, иду. Слышу – «Стой! Кто идет?» Говорю ему, - Молчи салага, - и иду дальше. Он «Стой! Стрелять буду» и передернул затвор карабина. Остановился: убьет дурак. Почему-то, несмотря на вызов, никто не пришел из караула. Он подержал, подержал меня и отпустил.
- Володя, так это я был, - засмеялся я, - и затвор карабина я не передернул, а только, для острастки, щелкнул его рукояткой. Не понравилось мне, как пренебрежительно отнесся ты к часовому. И из караула я не вызывал, индуктор вызова не работал, но покрутил его рукоятку, чтобы произвести нужный эффект. Подержал за пренебрежение к часовому и отпустил. Все посмеялись над этим случаем. Понравились мне парни, с которыми предстояло жить в одной комнате. Первый день я вместе с ними, а они мне кажутся уже друзьями. Володя Баженов посмотрел на часы:
- Все парни, пора к Морфею, двенадцатый час уже.
Утром он говорит мне:
- У меня в тумбочке есть колбаса, ешь. Хлеба у меня нет, возьми в тумбочке у Павлика.
- Володя, у меня есть деньги. Я схожу в столовую.
- Знаем мы какие деньги у демобилизованного сержанта, ешь. Свои деньги израсходуешь в заводской столовой.
Они ушли на работу. Я поел и пошел в отдел кадров. Меня оформили в 18 цех учеником слесаря-сборщика. Вечером рассказал об этом парням. Сказали, что это цех серийной электроаппаратуры. Павлик говорит:
- Пойдем на работу вместе, наш цех тоже в главном корпусе. Я покажу тебе, где контора 18 цеха.
Начальник 18 цеха - Василий Петрович Пальгов направил меня на участок приводов. Позвонил кому-то, пригласил зайти к нему. Вскоре в кабинет зашел довольно хмурый мужчина. Пальгов сказал ему:
- Вот, Гаврилов, тебе новый рабочий.
И мне:
- Вам, Лоскутов, желаю успехов в работе.
Гаврилов привел меня на участок приводов и здесь я был очень сильно удивлен. На участке уже работают Жиделев – мой бывший командир отделения в школе сержантов, Вылегжанин Аркадий из отделения Бодо нашего взвода и Береснев Николай из третьего взвода нашей школы. Как такое могло случиться в большом городе с крупнейшими заводами? Вероятность того, что, не сговариваясь, мы выберем один и тот же завод, попадем в один и тот же цех и все четверо на один небольшой участок – ничтожна. Тем не менее она случилась. Встрече с Вылегжаниныи и Бересневым я рад, с ними у меня дружба еще со школы. А вот работа, которую предстояло мне выполнять, разочаровала меня.
Привода для масляных выключателей МКП-35, ВМГ и МГГ элементарно просты и по сравнению с телетайпом СТ-35, топорны в изготовлении. Какая тут учеба и сдача экзамена через три месяца на третий разряд? Любой колхозник научиться их собирать в течение одного дня. Об этом я сразу же сказал старшему мастеру участка Кавылову, - В армии я был старшим телеграфным мастером по буквопечатающим аппаратам СТ-35. Он в тысячу раз сложнее и точнее этих приводов, поэтому учиться тут мне нечему. Присваивайте мне сразу четвертый или пятый разряд.
Кавылов недавно закончил Уральский политехнический институт, УПИ, представляет, что такое телетайп и со мной согласен. Сказал, что поговорит с начальником цеха.
В первый рабочий день мне было предложено семафорить и закрывать кожухом привода ПС-10 (привод соленоидный). К торцу вала привода привинчивается флажок, с надписями «ВКЛ», «ОТКЛ». Для этого в торце вала привода сверлятся отверстия под резьбу М8 и под резьбу М4. Нарезается резьба и привинчивается флажок. Потом четырьмя болтами крепится кожух. Готовые привода требуется доставить на испытательную станцию. Вес привода 48 килограммов. За время работы каждый привод нужно два раза поднимать на стол и снимать со стола. Работаю, стараюсь – конец месяца, штурмовщина. Забыл уже, но, кажется, в первый рабочий день я засемафорил и закрыл 55 приводов. На второй день мастер Новиков ставит меня на эту же работу. Стараюсь, работаю. Подходит ко мне пожилой слесарь Фоминых, спрашивает:
- Сколько приводов ты засемафорил вчера?
- Вчера 55.
- А знаешь сколько стоит засемафорить и закрыть привод?
- Нет, не знаю.
- 25 копеек за привод. Помножь 55 на 25 и узнаешь сколько ты вчера заработал. На этой работе спину надсадить можно, а денег заработать нельзя. Обычно мы эту работу делаем по очереди, по одному дню в месяц.
Я подошел к Кавылову, рассказал о разговоре с Фоминых и сказал, что сегодня я эту работу делать не буду. Кавылов подозвал Новикова, сделал ему выговор. На сегодня все работы были уже распределены, уговорили доработать смену на этой работе. Не очень удачно началась моя работа на заводе.
Вечером зашел к Петьке Нюнчикову. Он увольняется с завода. Друг, с которым он вместе служил в армии, сманил его все-таки в Каховку: заработок обещают не меньше, чем здесь на заводе, зато орехи, фрукты, овощи – дешевле не бывает. Петька спрашивает:
- В школу идти не раздумал?
-Нет, не раздумал. Учиться я буду.
-Вот и хорошо. Держи мои учебники и тетради. Учись, у меня с учебой что-то не получается.
Посидели, поговорили. Я рассказал о своей работе. Сожалеют, что не предупредил о том, чтобы не соглашался идти на работу в 18 цех, там зарабатывают меньше всех на заводе. Цех серийной аппаратуры, а на заводе каждый год в марте снижают расценки. В цехах, где не серийное производство снижение расценок почти не сказывается на заработке, а в 18 цехе ежегодное снижение расценок сильно сказывается на заработке рабочих.
Не повезло, а виноват сам: было с кем посоветоваться и ни кого, ни о чем не спросил. Ладно, пока поработаю: весьма приличный обед в заводской столовой стоит 3-3,5 рублей, плата за общежитие 38 рублей в месяц – проживу. Неудобно мне, но парни по комнате, кормят меня завтраками и ужинами. Часто ужинать ходим в столовую и здесь за меня платят они.
Получил первый аванс – 300 рублей, немного, конечно, но за кормежку с парнями рассчитаться надо. Чаще всех платил за меня Батенов, с него и начну расчет.
- Володя, я получил аванс - 300 рублей, держи сейчас 50 рублей, с получки заплачу остальное.
- Тебе что деньги девать некуда?
- Почему некуда. Вот, хотя бы телогрейку для работы купить надо, да и на одежду кое-какую накопить их надо.
- Вот и копи, никаких денег ты мне не должен.
- Мне неудобно, Володя, возьми.
- Значит эти деньги у тебя лишние.
- Да нет, не лишние, стыдно мне жить за твой счет.
- Хорошо, давай.
Берет у меня деньги.
- Тебе они не нужны, ты мне не должен, пусть тогда сгорят.
Чикнул спичку и сжег эти 50 рублей. Жалко мне было этих денег, так нужны они были мне.
Подал заявление в 33 школу рабочей молодежи (ШРМ) Директор школы Бейбородин взял заявление, прочитал.
- Только что демобилизовались?
- Да, 22 ноября.
- И, не теряя времени, в школу?
- Конечно, зачем терять год.
- Что ж, одобряю. Когда закончил шесть классов?
- В 1942 году.
- Что-нибудь помнишь?
- Не знаю даже. Наверное, что-нибудь вспомню.
- Ладно, посмотрим. Я принимаю Вас в седьмой класс. Увидим, как у Вас получится. Желаю, чтобы получилось.
Школа работает в две смены. Те, кто работают в ночную смену, учатся с 10 часов утра, те кто работают в дневную – с семи часов вечера.
На следующий день после работы пошел в школу в единственной моей армейской одежде, только без погон. Сел на заднюю парту. В класс входит преподаватель, пожилой, с сединой уже, мужчина. Поздоровался с классом и объявил, что сегодня у нас будет контрольная по алгебре. Те, кто за партой сидит слева - решают первый вариант; те, кто справа – второй. Класс приступил к решению контрольного задания. Я сижу, не зная, что делать. Преподаватель обратил на меня внимание,
- А, да у нас новичок, - и подошел ко мне, - Только что демобилизовался и сразу в школу. Хвалю, молодец. Семь классов закончили когда?
- Закончил шесть классов в 1942 году.
- Даа…давненько. Помните что-нибудь или уже все забыл?
- Не знаю. Не было необходимости вспоминать алгебру.
- Конечно, конечно…Давайте проверим. Решите-ка вот эту задачку.
И он быстро записал ее в мою тетрадку. Смотрю я на эту алгебраическую задачку и ничего не могу вспомнить, не знаю, как ее решать. Напряженно думаю, стараясь хоть что-то вспомнить. Не знаю из каких уголков сознания, но начинают смутно всплывать в памяти кое-какие правила и методы решения. Вспоминается не ясно, не отчетливо, а так как будто выплывают они из густого тумана, постепенно становясь все отчетливее и достоверней. Сделаешь одно и проступает действие следующего шага. Вроде бы решил я эту задачку, но только – вроде бы. Уверенности в этом нет совершенно никакой. Подошел преподаватель:
- Ну-ка посмотрим, что получилось…Все верно. А сейчас – еще одну задачку.
Решил я и вторую задачку, только снова без малейшей уверенности в том, что решил ее правильно. Преподаватель, видимо, следил за мной, сразу же подошел ко мне и взял мою тетрадь.
- Хорошо, и сейчас все верно. Вот Вам еще одна задачка.
Помучился, помучился я с третьей задачкой, нет, не выручает уже память, не могу ее решить. Подошел преподаватель, посмотрел мою тетрадь, рассмеялся и говорит:
- Я уже начал думать, что Вы решите и эту задачку. Не решили, не беда – такие задачи класс решает сейчас. Я уже уверен, что Вы сможете учиться в седьмом классе.
В этот же первый день преподаватель физики, заметив новенького, сразу же решил проверить стоит ли принимать его в свой класс и вызвал меня к доске.
- Вы пришли в класс в конце второй четверти. Я хочу проверить Ваши знания по физике. Расскажите-ка мне, что такое аккумулятор, как он устроен и как работает?
Я не знал в каком объеме семиклассники изучают физику и поэтому стал рассказывать об устройстве и работе аккумулятора так, как рассказывал это на занятиях солдатам. Смотрю, ученики как-то странно на меня смотрят. Думаю, вероятно, изучают это они глубже, основательнее. Стараюсь осветить тему подробнее. Преподаватель меня останавливает:
- Хорошо, достаточно, садитесь.
Иду на свое место и не пойму, почему ученики смотрят на меня с каким-то не понятным мне интересом. После окончания урока преподаватель физики приглашает меня с собой. Вышли в коридор, он говорит мне:
- Ваши знания по физике превосходят то, что предлагает курс физики для седьмого класса. Я ставлю вам «отлично» за весь год обучения. Можете уроки физики больше не посещать.
Признаться не ожидал я, что так хорошо начнутся мои занятия в школе: «отлично» за год по физике, совсем не плохо по алгебре. Не знаю, как будет с геометрией, но уже появилась уверенность, что и с геометрией будет не хуже, чем с алгеброй. Беда с немецким языком, тут я, с горем пополам, могу только читать, как первоклашка. Хотя я даже и не первоклашка, так как изучал его только полгода десять лет назад. Все остальные предметы меня не пугают. Вместе со мной пошел в школу Вылегжанин, хотя он и закончил уже семилетку в 1943 году, но не осмелился идти сразу в восьмой класс.
В цехе мне без обучения присвоили третий разряд слесаря-сборщика, хотя трудно назвать слесарем-сборщиком человека, собирающего механизмы этих приводов. Заработок 800 – 1000 рублей в месяц. Купил себе рабочий комбинезон и телогрейку, коплю деньги на костюм. Праздничная одежда для меня гимнастерка, армейские брюки и хромовые сапоги, подарок дяди Алексея. Работа меня не устраивает, очень уж она примитивна. Хорошо бы перейти на работу в другой цех, но сделать это невозможно: разрешение на переход в другой цех может дать только Пальгов, а он таких разрешений не дает никому. Попросил разрешения у Кавылова на работу только во вторую смену. Кавылов не возражал, так как обычно люди предпочитают работать в дневную смену.
Рейтинг: +2
330 просмотров
Комментарии (2)
| Дмитрий Криушов # 23 июня 2015 в 21:47 +1 | ||
|
| Алексей Лоскутов # 24 июня 2015 в 19:39 +1 | ||
|
