Когда они завтракали в пиццерии, наслаждаясь лаской полуденного солнца, Евгений просматривал газеты, радуясь, что ни один журналист не упомянул его имя.
- Я спала десять часов подряд... Я совершенно не в себе, - сказала Мария, большие солнцезащитные очки скрывали темные круги под ее глазами.
- Для разнообразия... - ответил Евгений, не поднимая глаз от своих газет.
- О, пожалуйста, только не начинай.
Евгений отдыхал всего четыре часа. Ночью он почти полностью прочитал тетрадь Барсукова - занятие, которое, учитывая описанные в ней материалы, определенно преодолели его сонливость.
- Думаю, я загляну в больницу, чтобы узнать, как дела у Ильи, а потом поеду на море, чтобы немного позагорать и поиграть в морских котиков, - сказала Мария. − Мне нужен перерыв.
Фирсов без вопросов дал им обоим выходной, чтобы они могли прийти в себя от переживаний. По крайней мере, такова была официальная версия. Полицейские, в свою очередь, считали, что на выходном настояли большие шишки из Управления, чтобы не возиться с журналистами. Но Евгений не собирался сидеть сложа руки. Он сложила газету и допил свой кофе.
- Могу я узнать, зачем ты вытащил меня из постели? - спросила Мария.
Евгений не стал отнекиваться и взял быка за рога:
- Я подробно разговаривал с Барсуковым вчера вечером после работы.
- И дальше что? - подозрительно спросила Мария.
Евгений протянул ей блокнот, который взял с собой.
- Взгляни на это.
Он старался не раскрывать ей тайну, которую открыл ему Роман Игоревич: знал, что его собеседница отреагирует неправильно и переведет Барсукова в разряд "больного маразматика". Сам Евгений еще не сформировал окончательного мнения по этому вопросу: единственное, в чем он был уверен, - это ощущение, что он попал в паутину тайн и секретов, растянувшуюся с 1978 года до наших дней.
- Что это? - спросила Мария, пролистав несколько страниц.
- Он рассказал мне, в чем его проблема... – сказал Евгений, постукивая себя по виску. − Он хотел записать то, что помнил по старым делам, до того, как болезнь все стерла. По сути, это своего рода журнал расследований.
- Как ты нашел его состояние?
Евгению потребовалось десяток секунд, чтобы подобрать нужное слово.
- Отходящий, - сказал он наконец. − Но физически еще достаточно здоров... А вот психически... Тем не менее, боюсь, что ему осталось недолго.
- Бедняга... Он выглядит еще более худым, чем в последний раз, когда мы его видели. Ты уже все прочитал?
- Только часть.
- И что ты думаешь?
По ее тону было понятно, что она считает это пустой тратой времени.
- Я обнаружил кое-что интересное.
- Я весь внимание.
- Помнишь кукол, сделанных из засушенных стеблей цветов?
- Конечно. Такие мини-чучела.
- Именно так. В его "мемуарах", назовем их так, эта деталь, похоже, так и не попала в газеты.
- До сих пор...
- Он рассказал об этом только двум людям: Марине Петренко, профессору кафедры истории и археологии, замдекана Университета Симферополя. И, когда она умерла, ее студенту...
- Валерию Ионову, - опередила его Мария.
- Поздравляю. Ты выиграла пару персиков.
- Ты заставил меня вспомнить кое-что, что вылетело у меня из головы из-за всей этой неразберихи, - сказала Мария, беря сумочку.
- Именно?
- Вчера мне позвонил мой информатор из университета, которого я спрашивала о нашем доценте.
- И что?
- Знаешь ли ты, почему он не сделал карьеру, несмотря на свое отличное резюме?
- Я весь внимание.
- У него была назойливая привычка укладывать молодых девчонок в постель.
- Ну...
− Против него более десяти лет назад возбудили дело о развратных действиях по отношению к лицам, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, но довольно быстро закрыли.
− Так-так…
- Видимо, потом он решил перейти со школьниц на студенток. Одна из исключенных из его гарема довела информацию до сведения ректора, который заблокировал его продвижение по службе. Они были достаточно милосердны, чтобы не увольнять его, но путь Ионова на кафедру был закрыт.
Евгений вспомнил израненные руки доцента и снова почувствовал, что тот что-то от них скрывает.
- Попробуй на секунду последовать за моими мыслями, - сказала она. − У нас есть человек, который имеет непосредственное отношение к жертве, поскольку она была одной из его студенток. У которого есть дурная привычка спать со своими ученицами. Кто обладает глубокими познаниями в области ритуалов, таврических и скифских культов...
- Кто был в тесном контакте со следователем, работавшим над этими преступлениями, кто описал ранее не публиковавшиеся подробности о типичном способе совершения преступлений данным преступником, - продолжала Мария.
- Его руки повреждены, как будто он кого-то ударил...
- Или его кто-то, - предположила Мария.
Евгений кивнул.
- Кто ненавидит человека, обвиняемого в убийстве девушки, и не скрывает своей неприязни. А еще лучше: кто подсказал нам, где его искать.
- Он был в состоянии явного волнения, когда увидел нас, - продолжала Мария.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, взвешивая различные элементы.
- Ты тоже чувствуешь прилив энергии? - спросил Евгений.
- Да, - признала Мария. − Но мы не должны забывать, что у нас под стражей находится подозреваемый, которого все считают виновным, как Иуду.
- Я знаю... Но почему бы тебе не пойти и не поговорить с Ионовым, чтобы посмотреть, как он отреагирует, и избавиться от подозрений?
- Мы могли бы воспользоваться арестом Бирюкова, чтобы заставить его ослабить бдительность и поработать над ним.
- Отличная идея. Тем временем я звоню Эркенову и спрашиваю, не может ли он поработать над фактами о связи между Дианой и Ионовым. Возможно, это пустая трата времени, но я не хочу ничего оставлять на волю случая.
- Теоретически, мы должны следовать официальным каналам. Фирсов нас успокоил, - заметила Мария.
- Мы высказали свои сомнения Неделину, и он обещал разобраться в этом... Это мы можем сказать шефу, если он узнает.
- А почему он должен об этом знать? - спросила Мария, озорно улыбаясь.
- Абсолютно верно, - ответил Кротов, улыбнулся в ответ и встал, чтобы расплатиться.
Помочь сайту
Поздравления
