Сундук с приданым. Глава восьмая.

 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.

После завтрака, совместными усилиями мы быстро набросали план дальнейших действий: мы все переодеваемся и начинаем уборку. Попутно ищем все, что может иметь отношение к занятиям бабы Люки магией: эликсиры, мази, книги, восковые фигурки, хрустальные шары, и т.д.

Сначала мы хотели разойтись по разным комнатам, но быстро поняли, что это неудобно. Чуть ли не каждые пять минут кто-нибудь объявлял общий сбор, и мы неслись посмотреть на очередную находку.

Еще труднее стало, когда я, совершенно случайно, нашла листок с рисунком пентаграммы и какими-то пояснениями, среди кипы старых газет пятидесятилетней давности. Пачка была аккуратно перевязана бечевкой, и я обрадовалась, что хотя бы их можно выкинуть со спокойной совестью. Не тут-то было! Когда я собралась вынести их в коридор, поближе ко входной двери, бечевка лопнула, и кипа газет развалилась, засыпав весь проход. Ругаясь, на чем свет стоит, я принялась ползать за ними, и тут нашла этот листок.

 После этого стало понятно, что легкой жизни ждать не приходится, нужно просматривать все, и я обреченно села перебирать газеты, перелистывая их, на всякий случай. Через два часа я могла точно сказать, что в просмотренных газетах ничего нет, а в сторонке лежали десять рукописных листочков, испещренных символами и рисунками.

 Призванные на экспертизу братья посмотрели на них с одинаковым недоумением, и сказали, что их нужно оставить на потом, для дальнейшего изучения. Совместными усилиями был освобожден от хлама большой стол в гостиной, и все находки начали складывать туда.

Я как раз стояла на четвереньках, пытаясь выцарапать из-под двух тюков многообещающего вида коробку, когда в дверь позвонили. Ангел застыл в почти балетной позе на стремянке, куда он забрался, чтобы дотянуться до люстры и снять с нее плафоны, а Цветан вынырнул из-за сундука, где просматривал книги, составленные в стопки, высотой в человеческий рост. Мы с одинаковым удивлением переглянулись.

- Кто это может быть? Ты кого-то ждешь? – спросил Ангел.

Я отрицательно помотала головой. И тут вспомнила!

- Господи! – прошипела я, судорожно пытаясь встать на ноги, отчего разложенные рядом тюки посыпались мне прямо на голову. – Ой! Мамочка… - потирая ушибленное плечо, я все-таки вскочила и придушенным голосом запричитала:

- Это он! Он пришел, и не звонил! Это он специально, гад…

- Кто?!

- Помощник адвоката! Боже мой, я совсем забыла! Он пришел убеждаться, а я тут совсем даже не одна! Они отберут квартиру! – На грани паники, я подскочила к Цветану, и начала толкать его по направлению к окну. – Убирайтесь немедленно! Вас тут не должно быть! Потом придете, а сейчас уходите, быстрее!

Цветан, не понимая, что происходит, сопротивлялся моим попыткам вытолкать его, сначала слабо, потом все сильнее. Ангел соскользнул со стремянки и пытался успокоить меня. Я, потеряв окончательно голову, отбивалась от него, и, одновременно, продолжала выпихивать Цветана за окно, придушенным шепотом выгоняя их вон, и обещая потом все объяснить. Тут в дверь позвонили опять. Я послала братьев уже конкретно, посоветовав им исчезнуть в течение десяти секунд.

Метнувшись к чемодану Цветана, вальяжно попирающему старые коробки, я остервенело принялась забрасывать его всяким хламом, который лежал поблизости. Слава Богу, что брезгливый, как кошка, вампир не разбрасывал свои вещи, а держал в одном месте, под замком!

Потом я бросилась в ванную, судорожно вытрясла лишние зубные щетки из кружки и  спрятала в шкафчике. Пробежав на кухню, я схватила две кружки из-под кофе и, сполоснув, поставила в шкафчик. Вытерла пятна воды какой-то тряпкой, и понеслась в прихожую, молясь всем богам, чтобы братья уже убрались из квартиры. Заглянув в гостиную, я обнаружила, что она пуста, и, облегченно вздохнув, помчалась открывать дверь.

Это и вправду оказался помощник адвоката, который «проезжал мимо», и решил проверить, как я тут навожу порядок.

- Ох, вы знаете, до этого еще очень далеко, - пожаловалась я, пытаясь сделать вид, что совершенно спокойна, и даже немного рада, что он ко мне пришел. – Вы сами видите, в каком все состоянии! Я думаю, что я тут и за год не уберусь одна, если мне никто помогать не будет.

- Да-а, квартирка-то запущенная, конечно, - согласился помощник, зачарованно разглядывая горы старья вокруг. – И как вы тут…справляетесь?

- Да никак, - пожала я плечами. – Вот, хватаюсь то за одно, то за другое. То в одном углу покопаюсь, то в другом.

Помощник, в некотором обалдении, пробрался следом за мной в гостиную, и остолбенел, глядя вокруг.

- Да-а, - сказал он после своеобразной минуты молчания, - да-а… Впечатляет.

- Точно. – Вполне искренне согласилась я.

- А это что? – помощник показал на стремянку, которая гордо высилась посредине гостиной.

- А это я полезла наверх, плафоны с люстры снять, а то ничего не видно вообще, потемки какие-то, хоть фонарик носи с собой.

Тут я с ужасом обнаружила, что на перекладине лестницы висит голубая рубашка Цветана, которую он снял перед уборкой. Принять ее за тряпье, которым была набита квартира, не было никакой возможности. На мгновенье я потеряла дар речи, а потом затарахтела, как сломанный пылесос:

- Вы знаете, я уже так устала, может, я сделаю перерыв, и сварю кофе? Здесь есть кофе, только не очень вкусный, к сожалению… А вот булочки у меня вполне приличные, и масло есть. Пойдемте? Я бы тоже кофе выпила…

Продолжая болтать первое, что придет на ум, я потащила помощника на кухню, извиняясь за всеобщий хаос, усадила его за «свой» столик и бросилась варить кофе. Помощник вертел головой вокруг, разглядывал кухню с ужасом в глазах, охал и ахал, давал советы по поводу ремонта, и заинтересованно поддакивал, - в общем, старался изо всех сил. Я подыгрывала ему, как могла. Так, совместными усилиями, мы постепенно разработали негласный договор, который нас обоих вполне устраивал: он периодически звонит мне, может, еще пару раз приедет, пока его шефа нет в городе, и этим ограничивается, прекрасно понимая, что такой свинарник мне одной не разгрести еще пару лет, если не больше. Поэтому он вполне лояльно отнесется к тому, что я …попрошу у кого-нибудь помощи. Главное, чтобы соседи были не в курсе, и он сам, само собой, тоже ничего не знал и не видел. Я клятвенно его заверила, что ни за что не злоупотреблю его доверием, и буду тщательно соблюдать условия, поставленные бабой Люкой, чтоб ей пусто было…

В середине столь плодотворных переговоров я нашла предлог выйти в гостиную, и затолкала злополучную рубашку в какой-то тюк с тряпьем. (Потом, с перепугу, я никак не могла вспомнить, в какой именно, и Цветан еще долго ругался, что его любимая рубашка от Кельвина Кляйна исчезла).

Наверное, можно было бы придумать какое-то правдоподобное объяснение для помощника адвоката, даже если бы он прямо ткнул пальцем в рубашку, но…нервозность последних дней напрочь отбила у меня способность соображать.

Напившись кофе, мой гость напоследок прошелся по квартире, рассматривая хаос, который царил повсюду, заглянул в оба чулана (искал там кого-нибудь, что ли?), расслабился, пожелал мне всяческих успехов и уехал по делам.

Я закрыла за ним дверь, прислонилась к ней, и только тогда почувствовала, что колени у меня дрожат. Уму непостижимо, как я ухитрилась провести с ним целый час, и не получить разрыв сердца: то я тряслась от страха, что он вот-вот найдет что-нибудь, что я забыла спрятать, и поймет, что я здесь не одна; то я боялась, что братья на улице соскучатся, и заявятся, пока помощник еще не ушел.

Не сказала бы, что в квартире было жарко, но я вспотела так, что водолазку можно было выжимать! Несколько раз глубоко вдохнув, я поплелась в гостиную, к окошку, чтобы впустить своих вампиров обратно.

Выглянув, я обнаружила их под тополем, среди кустов, метрах в четырех от окна: Ангел сидел по-турецки прямо на траве, а Цветан и вовсе полулежал, скрестив руки на обнаженной груди и закрыв глаза, как будто спал. Я невольно залюбовалась ими: два невероятных красавца, среди яркой летней зелени, - жаль, что фотоаппарата нет под рукой. Или мольберта…

Насмотревшись, я распахнула окно, высунулась и тихо сказала:

- Отбой, можете возвращаться, помощник ушел.

Они подняли головы, посмотрели на меня, и …не двинулись с места.

- Вы чего? Я же сказала: он ушел, все в порядке, залезайте! – недоумевая, повторила я. – Скорее, пока никого поблизости нет!

В ответ Ангел, не сходя с места, так же тихо ответил:

- Мы не можем вернуться!

- Как это не можете? Высоко, что ли? Ну, давайте, я сейчас стул вытащу, - встанете на него, и залезете!

- Не в этом дело. Мы не можем подойти к окну: дальше просто что-то не пускает.

- Как не пускает? Кто не пускает? Здесь же ничего нет!

- Не знаю. Но, по-моему, Леокадия поставила магическую защиту на окна от вампиров. Так что мы войти не можем, - извини.

- О, Гос-споди! Час от часу не легче! И что теперь делать?!

- Не знаю. Может, нужно твое приглашение?

- Какое приглашение?!

- Обыкновенное. Просто так вампир не может войти в дом, защищённый магией, ему нужно приглашение от хозяев.

- А… А как же Цветан раньше входил? И выходил?

- Выходить можешь, сколько хочешь.  Главное – войти. И потом, он вошел через дверь, на ней, видимо, защита не стоит. А теперь, похоже, нужно, чтобы ты нас пригласила.

- Хорошо, я вас приглашаю, входите! Ну?

- …Нет, не работает.

Я в отчаянии заскрипела зубами. Только этого мне не хватало! Ну, что это за наказание?!

Ангел терпеливо ждал, пока я буду в состоянии общаться дальше. Глубоко вдохнув, я медленно выдохнула, и спросила:

- И что теперь?

- Видимо, нужно приглашение по всей форме.

- Это как?

- Это значит, что ты должна нас пригласить, прочитав древнее обращение, позволяющее вампирам беспрепятственно входить в твой дом.

- Всем-всем?

- Ну, да.

Я немного помялась, не зная, как выразить то, что меня обеспокоило.

- Но ведь если я открою доступ всем подряд, это значит, что любой другой вампир, кроме вас, сможет войти сюда, когда ему вздумается! Мне это не нравится.

- Н-да. Пожалуй, мне – тоже.

- Ну, и что тогда делать?

- Войти опять через дверь, больше ничего не придумаешь.

Я тихонько застонала: около подъезда, на лавочке, уже сидела милого вида старушка, которая кормила голубей. Братья, в отличие от меня, ее видеть не могли. Она сидела, и никуда не собиралась уходить. Я опять легла грудью на подоконник и зашипела в кусты:

- Тогда ждите, пока не уйдет бабуся, которая там сидит. А потом ныряйте в подъезд, как можно быстрее, чтобы вас никто не видел: это самое главное!

- Почему?

- Потом объясню, когда придете!

В результате, близнецы вернулись только через час, когда у старушки кончился весь хлеб, а у меня – терпение. Я уже всерьез подумывала, не облить ли ее «случайно» водой или кофе… Но, слава Богу, все обошлось, и они пришли, никого не встретив, и никто их не заметил.

Я была так рада, что рискнула обнять Ангела, хотя честно собиралась доказывать ему мою сдержанность. Он заколебался на мгновение, но потом тоже осторожно обнял меня. Его волосы пахли цветами, пополам с горечью, совершенно сногсшибательный запах! Я продлила, насколько смогла, наши объятия, пытаясь изо всех сил скрыть, как мне не хочется от него отрываться, и, наконец, бодрым голосом спросила:

- Ну, и что мы теперь будем делать? Проверим остальные окна? Будем их расколдовывать, или так оставим?

Цветан, насупленный и раздосадованный, буркнул:

- Чтоб ее перевернуло с ног на голову, эту вашу Леокадию!

- Она не наша! – хором возразили мы с Ангелом, и засмеялись.

- Да мне плевать, чья она! – Продолжая рычать, Цветан пинком отбросил с дороги коробку. Коробка отлетела в сторону, и в ней что-то жалобно звякнуло.

- Ты, похоже, что-то разбил, - миролюбиво сказал Ангел, продолжая держать меня за руку.

- Кажется, что-то стеклянное, - подхватила я, делая вид, что совсем не замечаю, как пальцы Ангела потихоньку сжимают мою ладонь. Хотя я была абсолютно уверена, что он слышит, как мое сердце застучало, словно пулемет.

Цветан прошипел что-то на незнакомом языке, на что Ангел только поднял брови и укоризненно покачал головой. Наконец, второй вампир успокоился, и хмуро поинтересовался:

- Так можно, в конце концов, узнать, что это за шутки такие? Почему ты чуть не выпихнула меня в окно, и почему нас никто не должен был видеть? Ты что, боишься, что мы тебя скомпрометируем?

Я отрицательно покачала головой, а Ангел заметил:

- Знакомство с тобой скомпрометирует кого угодно, даже меня, например… Но дело не в Радиной репутации. Насколько я понял, это как-то связано с завещанием Леокадии?

Я кивнула, и рассказала о специальном условии передачи квартиры: мое полное одиночество здесь, по крайней мере, в течение первого месяца.

Цветан, выслушав меня, присвистнул. Ангел задумчиво кивнул, словно соглашаясь сам с собой, и с братом.

- Да-а, тут ничего не было оставлено на волю случая, - прокомментировал, наконец, ситуацию Цветан. – Не найди ты моего брата в первый же день, у тебя был бы целый месяц впереди, чтобы заглянуть все-таки в этот чертов сундук. Какая предусмотрительность! Похоже, что нам надо поторопиться с разборкой ее барахла. Что-то, чем больше я о ней узнаю, тем меньше она мне нравится. Как бы не выяснилось, что она еще что-нибудь приготовила для вас, так, на всякий случай…

Я невольно вздрогнула от такого предположения. Впрочем, это было похоже на бабу Люку: она и вправду ничего не оставляла на авось. Я начинала думать, что и непередаваемый хаос, который царил в квартире, был устроен специально, чтобы максимально затруднить мне поиски чего бы то ни было. Попробуй, найди, например, хотя бы обычный пылесос! А он очень даже не помешал бы… Вот Ангел утверждал, что здесь должен был быть камин. Но я, хоть тресни, никак не могла разглядеть даже намека на него! А еще, по плану, который мне показывал адвокат, в гостиной должен был быть выход на балкон. Балкон есть, - я сама видела его снаружи. А выхода – нет. То-есть, он, наверное, существует, только его еще откопать надо. Попробуй, выйди, если к стене просто невозможно подступиться! А ведь здесь нельзя просто взять, и выкинуть все ненужное. Необходимо перетряхнуть каждую бумажку, каждую дощечку, тряпочку и картонку… Кошмар. Похоже, до конца жизни я буду разгребать эту мусорную свалку, чтобы найти то, что запрятала тут баба Люка.

Тяжко вздохнув,  я почти инстинктивно прислонилась к Ангелу. Что бы мы ни нашли, я совершенно точно предпочитала, чтобы это случилось в его присутствии. Он осторожно погладил меня по плечу, по шее, по щеке, словно утешая и успокаивая, - но мои мысли мгновенно повернули совсем не в ту сторону. Я вдруг, до боли остро, осознала его присутствие, ощутила, что он совсем рядом, и мне до головокружения захотелось почувствовать вкус его губ, - именно почувствовать; целовать их медленно, растягивая удовольствие от прикосновений, ощущая как в нас, одновременно, пробуждается и нарастает желание…

Внезапно Ангел слегка вздрогнул и осторожно отодвинулся от меня. Я очнулась от своих грез и, подняв на него глаза, увидела, что он, нахмурившись, неуверенно облизнул губы, словно проверяя, не испачканы ли они чем-нибудь.

 Секунду я смотрела на него в недоумении, а потом все поняла, и вспыхнула до корней волос. Как я могла забыть: ведь они – эмпаты! Значит, пока я мечтала о губах Ангела, он все это чувствовал… Я уставилась в пол, сгорая от стыда, и пробормотала:

- Извини, пожалуйста… Я…я случайно…

Ангел кивнул и вымученно улыбнулся:

- Я знаю, Рада, поверь мне, ты не причем. Это наше проклятие: быть постоянным объектом сексуальных фантазий людей. Ты не виновата, эту сторону нашей натуры не в состоянии контролировать никто, включая нас самих. Не извиняйся. – Обычно музыкальный, голос Ангела звучал сейчас глухо и напряженно.

Я сглотнула несколько раз, глубоко подышала, чтобы хоть немного успокоиться, и спросила:

- Тебе это … не нравится?

Ангел вскинул голову, и сказал с горячностью, которая меня удивила:

- Это не может… нравиться! Это кажется отличной штукой… примерно, первые сорок-пятьдесят лет, а потом... Ты не представляешь, какое это мучение.

Это казалось невероятным, но он страдал оттого, что был необыкновенно хорош! Сотни тысяч парней отдали бы все, чтобы иметь хотя бы половину его привлекательности и сексапильности, а он мучился от этого!

Я покачала головой: как странно устроен мир! Я определённо была не в силах помочь Ангелу сохранять целомудрие, потому что буквально умирала от желания, когда он был рядом. А он… Чего же хотел он, я не понимала. Мое влечение его явно расстраивало, попытки сдерживаться вызывали недоверие, стремление узнать его, - раздражало… Я потихоньку начинала отчаиваться: как же мы можем быть вместе, хотя бы теоретически, если я не понимаю, чего он ждет от меня?!

Настроение неудержимо испортилось, радость, которая  согревала меня с самого утра, вдруг как-то потухла, и я ощутила, что Ангел на самом деле невообразимо далёк от меня, между нами лежит пропасть всей его четырёхсотлетней жизни, прожитой без меня. Мне никогда не понять, о чём он думает, что его заботит, что беспокоит, я даже догадываться об этом не могу…

До самой ночи мы трудились, как проклятые, я старалась не докучать Ангелу разговорами, и даже держалась от него подальше. Впрочем, работы было столько, что уединиться ничего не стоило, - можно было с головой закопаться в любом углу. Мы закончили то, что наметили, уже после двенадцати часов ночи, и я почти падала от усталости.

Братья же как будто вовсе не знали такого слова, только Цветан под конец начал так душераздирающе зевать, что мне стало его жаль. Наконец, он заявил, что с него достаточно, расстелил какое-то тряпье на крышке сундука, и сообщил, что готов спать даже в гробу. Ангел усмехнулся, и, расчистив большую часть стола от наших магических находок, бросил туда  небольшой мягкий тючок вместо подушки.

Я  смотрела на них круглыми глазами, отказываясь верить тому, что видела.

- Вы что, - будете так спать?! – сказала я, когда убедилась, что вампиры и вправду собираются занять свои импровизированные ложа.

- Ну да, - ответил Цветан и снова зевнул. Я невольно скривилась: что бы ни делал брат Ангела, у него это получалось возмутительно красиво! Ну где это видано, чтобы парень зевал так… завлекательно?!

- Подождите, - сказала я, стараясь не сбиваться с мысли, - в спальне же есть кровать, - она огромная, там хватит места всем!

- О, ты предлагаешь нам разделить с тобой ложе? Сразу обоим? – невинно поинтересовался Цветан. Я немедленно вспыхнула.

- Ничего такого я не предлагаю! Просто… это же мазохизм какой-то, - спать вот так!

- Ты ошибаешься, поверь мне, - мягко сказал Ангел. – Нам приходилось ночевать в куда худших местах.

- Да уж, - подхватил его несносный брат, как ни в чём не бывало, скидывая джинсы и забираясь на сундук. – Например, в джунглях Южной Америки условия были хуже некуда…

Я нервно сглотнула, стараясь не смотреть на практически обнаженного Цветана, и сказала:

- Ну, это, конечно, не Южная Америка, но… кровать, правда, большая, и можно спокойно выспаться.

- Ну уж нет, - ответил брат Ангела. – Я не верю, что вы дадите мне выспаться. Сейчас же начнутся шепот, вздохи, кашель, верчение, брыкание… Спасибо, я уж лучше тут. Если хотите, - можете выполнять эту программу вдвоем, а я – пас…

С этими словами Цветан свернулся каким-то невероятным образом на крышке сундука, и накрылся с головой покрывалом.

Я чувствовала, что щеки у меня горят, и боялась посмотреть на Ангела, потому что его брат совершенно точно описал то, что неизбежно случилось бы, если бы мы и вправду оказались в одной постели. И теперь мне было очень стыдно, что мои чувства оказались так очевидны.

Ангел молча сбросил туфли и одним изящным движением взобрался на стол. Я постояла еще, и, не зная, что делать, предпочла ретироваться в спальню.

Теперь, когда вокруг опять была темнота, и в комнате горел только слабенький огонек ночника, меня с новой силой охватило чувство одиночества и потерянности. Я была как будто отделена от братьев невидимой линией, пересечь которую мне никак не удавалось. Да, так получилось, что они были нужны мне, а я? Была ли я нужна им?

Закрыв глаза, я лежала, мысленно прокручивая события прошедшего дня, припоминая все слова Ангела, выражение лица, его эмоции, которые почему-то я ощущала, как свои собственные…

Вдруг что-то скользнуло по моей щеке. Вздрогнув, я раскрыла глаза. Прямо рядом со мной было прекрасное лицо, которое заполняло мои мысли целиком. Ангел, чуть касаясь, провел пальцем по моему подбородку, и убрал руку. Я затаила дыхание, глядя ему в глаза, чуть-чуть мерцающие в свете ночника, чувствуя, как начинает кружиться голова, и уже знакомый омут плещется рядом, заманивая бездонной чернотой…

Но тут Ангел опустил глаза, и словно скрылся от меня за занавесом своих невероятно длинных ресниц. Я невольно сглотнула, - это походило на подъем с глубины, когда не хватает воздуха. И еще было очень жаль, что он отвел взгляд…

- О чем ты думаешь? – шепотом спросила я наконец.

Он заколебался, но честно ответил:

- О том, что я не должен был приходить сюда.

Я резко приподнялась на локте.

- Но почему? Ведь я сама приглашала вас!

- Да, но… Я не думаю, что это было благоразумно.

- Не…благоразумно? Почему? Мне что, - опасно находиться с вами ночью?

- Н-нет, не в этом дело… Ты помнишь свои ощущения, когда ты была под действием крови Цветана?

- Да, - тихо ответила я, чувствуя, что опять краснею. Но пока я никак не могла понять, куда он клонит.

- Ну, тогда тебе легче будет понять, что мы чувствуем. Для вампира секс – это неотъемлемая часть его жизни. Мы… очень легко возбуждаемся, а вот сдерживать себя нам гораздо труднее.

Я покраснела еще гуще, невольно вспомнив свое поведение в парке.

- Погоди, ты хочешь сказать, что тебе тяжело, потому что ты… подавляешь свое желание?

Ангел кивнул, не поднимая глаз. Я немедленно ощутила, как внутри меня закипает ликование: я небезразлична ему!

Старательно контролируя свой голос, я медленно сказала:

- А… ты уверен, что это нужно?.. Ведь ты говорил, что мы, скорее всего, связаны, и эту связь нельзя разорвать. Тогда зачем ты противишься? Может, все должно быть именно так, мгновенно, без раздумий, как удар молнии?

Ангел медленно покачал головой, а потом сказал:

- Мне кажется, что все так и есть, я верю, что мы предназначены друг другу самой судьбой, и спорить с ней не собираюсь. Но я не хочу спешить. Узнать, есть ли между нами Узел, очень легко. Для этого нужна всего лишь одна вещь.

- Какая?

- Поцелуй в губы.

Ангел улыбнулся, но его глаза остались печальными.

- Так просто?! – поразилась я, - всего один поцелуй?! Но почему тогда ты…

Я замялась, не зная, как продолжить.

- Почему я не сделал этого до сих пор?

- Ну…да.

- Я уже сказал: просто не хочу торопить события. Я боюсь, что ты не успеешь понять, чего хочешь. И ещё я боюсь, что уже изменил твою жизнь слишком круто, и этого нельзя будет поправить потом. Я бы хотел немного… притормозить, понимаешь? Мне кажется, что мы просто катимся, как под гору, и я сам не всегда понимаю, что происходит…

Я напряженно слушала, пытаясь одновременно почувствовать его. Глубокая печаль, чувство вины, сомнения, неуверенность, и …о, да! Его тоже тянет ко мне! Только он сдерживает себя, - надо же, какой сильный! Вот я с трудом борюсь с собой, чтобы не обнять его, и не прижаться губами к его губам…

Он осторожно коснулся моей щеки пальцем и улыбнулся.

- Мне тоже этого очень хочется.

- Чего?

- Поцеловать тебя, - он усмехнулся, когда я залилась краской, наверное, уже в сотый раз.

- Это что, так заметно? – смущенно пробормотала я, подтягивая повыше одеяло.

- Да-а, - протянул он, засмеявшись, - это написано у тебя на лице крупными буквами.

- Не может быть, - пробурчала я, сделав попытку отвернуться. Я чувствовала, что полыхаю уже вся: ото лба до шеи.

- Во-от такими, - поддразнил он меня, и легко вскочил на ноги. Отступив в темноту комнаты, он посерьёзнел, и продолжил:

- Дай мне время, чтобы привыкнуть к тому, что ты есть. Я слишком долго был один, и сейчас мне трудно осознать, что всё так изменилось… Я не всегда уверен, что поступаю правильно, и не всегда знаю, что я должен делать, но надеюсь, что у меня получится… что я смогу быть рядом, но не причинять тебе боль…

Я невольно потянулась за ним следом, но во-время остановилась.

- Хорошо, - согласилась я, стараясь сдержать нервную дрожь, - но только я не смогу дать тебе много времени на раздумья… Прости, но быть с тобой рядом, и в то-же время пытаться держаться от тебя подальше, – почти невозможно. Долго я так не выдержу…

Ангел вздохнул и выскользнул за дверь, словно тень.