Я всегда думала, что неделя – это довольно много, но эта неделя пролетела, как один миг. Только что был четверг, и – на тебе! Уже среда, и Цветан звонит в дверь. Я помчалась открывать, предвкушая встречу, и немного побаиваясь. Как всегда, умопомрачительно красивый и стильно одетый, брат Ангела вошел в нашу захламленную прихожую (мы так ни до чего и не дотронулись!), и брезгливо поморщился.
- Фу, какой кошмар! Только я начал привыкать к нормальным условиям существования, и опять двадцать пять. И чем вы только занимались все это время? Впрочем, можете не отвечать, и ежу понятно… Ну, и как? Все живы, никто не валяется в обмороке, никто не разочарован?
Ангел улыбнулся ему совершенно особенной улыбкой и сказал:
- Мы скучали по тебе, брат. Как съездил?
Цветан передернул плечами и сказал:
- Отвратительно. Самолет – это просто моя погибель. Конюшня в порядке, а вот Вацлав, мерзавец, запил. Уволил я его, к чертовой бабушке. Нашел там одного, на замену, посмотрим, что будет.
Рассказывая, он выкладывал на диван свои вещи, аккуратно вешал пиджак, расставлял обувь, - в общем, устраивался, как дома. Заявив, что просто умирает без кофе, брат Ангела пошел на кухню, а мы – за ним следом, словно привязанные. Поставив чайник на плиту, Цветан, наконец, присел за «мой» столик, и посмотрел на наши счастливые лица.
- Ну, что ж, - задумчиво сказал он, изучая нас. – Я вижу, что вы времени зря не теряли, и оторвались на славу. То-то ты, брат, опять похож на подростка в пубертатном возрасте… Голодаешь? Понятно…ладно, надеюсь, что вы, хотя бы слегка, удовлетворили друг друга, потому как сроки поджимают, и нам нужно вплотную заняться уборкой и поисками записей вашей ведьмы.
- Она не наша! – хором запротестовали мы с Ангелом, и засмеялись. Поколебавшись, Цветан тоже скупо улыбнулся.
Позже, ночью, они в первый раз ушли вдвоем на охоту, на несколько часов, и вернулись значительно посвежевшими и расслабившимися. Ангел улыбался, не переставая, как будто не мог согнать улыбку, а Цветан выглядел задумчивым, и даже суровым. Мне мерещилось, что втайне он недоволен тем, что предположения Ангела насчет Узла Судьбы подтвердились, и мы оказались накрепко связаны, все трое, - потому что связь между близнецами всегда была очень сильной. Но вслух он ничего не говорил, разве что я заметила, что он меня сторонится.
Так и пошло дальше, - мы с Ангелом постоянно были вместе, а его брат – где-то поблизости. Иногда мне казалось, что он делает это умышленно. Впрочем, мои отношения с Ангелом оставляли мне не так много времени на раздумывания о поведении его брата, я была настолько счастлива, что не слишком ясно воспринимала окружающее. Мне все виделось сквозь призму радужных бликов, порхания над землей и непрерывных улыбок.
Мы, - главным образом, конечно, я, - уже более или менее привыкли к этой квартире, научились передвигаться, не спотыкаясь и не падая, запомнили, где лежат вещи первой необходимости, и постарались наладить свой быт, насколько это было возможно. Кроме того, мы расчистили основные проходы пошире, выбросили наименее пригодную к употреблению мебель (которую можно было поднять), и нашли в кухне стиральную машину-автомат, забаррикадированную почему-то в обшарпанном буфете. Эта находка особенно обрадовала меня: я просто ненавидела уже все тазы в этой квартире!
Так, постепенно все вошло в свою колею: мы вернулись к разбору мусора, поиску записей Леокадии, и т.д. Каждое утро, после завтрака, мы продолжали методичное обследование хлама, сносили найденное на стол в гостиной, и пытались разобраться с тем, что там было написано, или изображено. Потом опять разбирали, перебирали, укладывали, выбрасывали, и т.д. Вечер оставался свободным для всех. Цветан сразу исчезал куда-то, а мы с Ангелом уходили в спальню, и занимались любовью до звона в ушах! По крайней мере, у меня звенело…
Мою любимый стал спокойнее, увереннее в себе, он охотно рассказывал мне истории из своей длинной, четырехсотлетней жизни: про старые обычаи, про прошлое Европы, про войны, про храбрость, про трусость, про смешное и грустное, что случалось с ним, или его знакомыми. Он объездил почти весь свет, и был отличным рассказчиком. Только три темы оставались в наших разговорах табу: Леокадия, и то, что ее связывало с Ангелом, обращение братьев в вампиров, и их личная жизнь до меня. Когда я пыталась спрашивать об этом, мой любимый сразу хмурился, делался молчалив и задумчив, и некоторое время спустя, я эти попытки бросила, рассудив, что если он захочет, то расскажет сам, так зачем его мучить?
Квартира все больше походила на место, предназначенное для проживания, а не на свалку, по меньшей мере, уже половина бабы Люкиного барахла перекочевала в мусорный контейнер под покровом ночи, а стол в гостиной, предназначенный нами под интересные находки, их почти не вмещал. Мы периодически продолжали ломать головы над их значением, но пока безрезультатно. И тут, по очереди, по одному, начали приходить с визитами вампиры.
Первым заявился Серж. Он пришел как-то очень поздно, почти в двенадцать ночи, извинился за неожиданное появление, и поделился новостями: его знакомый (тоже вампир, естественно) устроился работать в лабораторию, через него проходят анализы крови (само собой!), и он может в экстренном случае снабдить едой. Адрес лаборатории и имя знакомого прилагались.
Близнецы благодарили, рассказали, в свою очередь, что не знают, как расшифровать найденные записи бабы Люки, и попросили содействия. Серж задумался, что-то просчитал, и предложил найти одного своего знакомого, который мог быть нам полезен. Встреча окончилась под бурные благодарности и выражения уважения с обеих сторон.
На следующий день, вернее, ночь, пришел Ян, расспрашивал о наших новостях, долго разговаривал с Ангелом один на один, оставил какую-то книжку и ушел. И с тех пор так и повелось: почти каждую ночь к нам стали захаживать вампиры. Кто по делу, кто просто так, пообщаться.
Узнавая их ближе, я проникалась к ним сочувствием: как-то Ангел мне сказал, что они зависимы от людей. Я не поверила ему тогда, но теперь, слушая их рассказы, я лучше представляла себе их мир. И он казался мне совсем небезопасным.
Их постоянной заботой было скрывать сам факт своего существования. Они часто переезжали, меняли документы, избегали знакомств, или наоборот, - заводили бесчисленное множество однодневных знакомств… Редко кому удавалось создавать семьи, даже временные. Хотя до сих пор существовали кланы вампиров, поддерживающие старые традиции, заключающие браки, и живущие чуть ли не с королевской роскошью. Но таких семейств было, от силы, восемь – десять по всему миру. Большая же часть оставались одиночками-кочевниками, и поэтому были достаточно уязвимы.
Я с ужасом слушала рассказы о том, как кого-то закопали на кладбище, и нашли беднягу, когда было уже поздно, - он сошел с ума, и его пришлось упокоить. Еще один вампир имел неосторожность попасться на глаза доблестным милиционерам, и они решили, что он торгует наркотиками, - Бог весть почему. Его избили до полусмерти шестеро здоровенных лбов, наркотиков не нашли, и выкинули на улицу, посоветовав не ходить слишком поздно по ночам. Впрочем, это было не самое худшее, что могло случиться с любым из них, - при их выносливости и способности к восстановлению, они часто шли на риск побоев или даже увечий, только чтобы не раскрыть своё инкогнито.
Еще одного вампира около десяти лет преследовала секта сатанистов, уверенная, что он – избранный, предназначенный для того, чтобы быть принесенным в жертву дьяволу, к его вящей славе…
А еще, помимо милиции, сектантов и сумасшедших, существовали охотники на вампиров, самые настоящие! Как и сами вампиры, они были достаточно засекреченной организацией, и вели отсчет своего возникновения чуть ли не со времен раннего Средневековья. Они почитали своим святым долгом «освободить землю от злобных кровопийц», и весьма эффективно упокаивали вампиров, если находили их. Поэтому вся жизнь моих новых знакомых проходила в бесконечной игре в прятки со всеми, и против всех. Они не хотели такой жизни, но не могли изменить ее…
Я слушала все это, и холодела от ужаса. Конечно, несчастья и неприятности сплошь и рядом случаются и с обычными людьми, мы вообще достаточно безжалостны друг к другу, но, все-таки, здесь все играют на равных: люди против людей. А, как оказалось, в споре между вампирами и людьми, вампиры проигрывали.
Я не слышала, чтобы вампир, например, поймал человека, и издевался над ним, причем, годами. Разве кто-нибудь из них додумался бы запереть человека, и проводить над ним эксперименты? А что стали бы делать люди, поймав вампира, и убедившись, что он настоящий? Думаю, разрезали бы по кусочкам, в какой-нибудь тайной лаборатории… И, что особенно грустно, никто не пришел бы ему на помощь, включая его собственных собратьев. Для них осторожность стала второй натурой.
Как объяснял мне Ангел, те вампиры, которые не могли усмирить темперамент, желания и жажду крови, погибали в первый же год после своего обращения. Те, кто прожил, минимум, по триста-четыреста лет, научились терпению, которое нам и не снилось… Поэтому мой вопрос о том, как Ангел терпит свою жажду, и справляется с желанием укусить меня, вызвал у него лишь смех:
- Маленькая (так он стал звать меня), да это первое, чему учится вампир, если, конечно, хочет жить! Терпение – это девиз каждого вампира! Это необходимое условие нашего существования. Если бы мы не учились всю свою после-жизнь сдерживаться, никого из нас бы здесь не было!
- Так, значит, ты не испытываешь желания меня укусить, или выпить моей крови? – допытывалась я.
Он усмехнулся.
- Иногда – да, особенно, если долго … терплю. Я же вампир, в конце концов! – добавил он, увидев выражение моего лица. – Но ты можешь быть совершенно спокойна, я никогда не сделаю тебе больно! Просто не смогу, - ведь теперь твоя боль – моя боль.
Это была правда: мы все крепче ощущали свою связь, и эмоции друг друга. Дело дошло до того, что однажды, неделю спустя после приезда Цветана, я сама послала моего ненаглядного на охоту, а когда он округлил глаза, пояснила:
- Я так просто больше не могу! Я уже не понимаю, что я читаю, у меня на каждой строчке мерещатся слова «голод», «жажда» и «кровь»!
Дело было вечером, когда, собравшись за столом, мы в сотый раз пытались сложить записи Леокадии, как один большой паззл, в надежде получить какую-нибудь картинку. Цветан, сидевший напротив, одобрительно хмыкнул.
- Здравые вещи говоришь, женщина, - сказал он, бросая на стол тетрадку, которую изучал перед этим. – А я уж начал думать, что только я один теперь в этом доме такой приземленный, что есть хочу, а все остальные уже перешли на питание нектаром и амброзией!
Ангел деланно вздохнул, и поднялся:
- Ну, раз я всем мешаю, тогда я, пожалуй, и вправду пойду, прогуляюсь, - сказал он, выскальзывая из-за стола. Цветан присоединился к нему, и оба вампира тихо исчезли.
- Будьте осторожны! – крикнула я им вслед. В ответ мне донеслось только насмешливое фырканье, и щелчок захлопнувшейся двери.
Я еще немного покопалась в бумажках, а потом мне стало нестерпимо скучно, и опять возникло чувство, появляющееся теперь у меня всегда, когда уходил Ангел: как-будто вскрылась какая-то незажившая рана, и начала саднить и ныть. Я уже знала, что буду ощущать боль, пока он не вернется, но пока не могла привыкнуть к этому. Мне срочно нужно было занять себя чем-нибудь, иначе тоска усилится, и я начну невольно звать Ангела обратно, он почувствует это, прибежит, но поохотиться не успеет, и все будет напрасно.
Я встала, убеждая себя, что терпение – это теперь и моя добродетель, и побрела в коридор, раздумывая, чем бы мне заняться. По дороге я случайно подняла глаза, и впервые заметила маленький ключик на колечке, который висел на гвоздике, вбитом в дверной косяк. Я остановилась, глядя на этот ключик, и пытаясь представить, что можно им открывать. Внезапно меня осенило: почтовый ящик! Ну, конечно! Как я могла забыть? Ведь я еще ни разу не брала почту из ящика, - так почему бы не сейчас?
Скуку, как рукой сняло, я схватила ключик и вышла в подъезд. В ящике бабы Люки оказалось всего несколько бумажек: счета за квартиру (я только охнула, посмотрев на суммы), за телефон (телефон? Где?!), и несколько рекламок.
Вернувшись, я тщательно все изучила. И обнаружила несколько поразительных вещей: во-первых, у бабы Люки был подключен Интернет, а значит, где-то она закопала компьютер! Ну и ну… А во-вторых, в списке оплачиваемых услуг значилось телевидение! Вот так сюрприз! Неужели в этой берлоге есть телевизор? Я загорелась идеей его поиска. Раньше мне и в голову не приходило, что он тут может быть, поэтому я его и не искала, но теперь…
Охваченная азартом, я осмотрелась.
- Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, кто не спрятался, я не виновата! – громко сообщила я, и приступила к делу.
Гостиная отпала почти сразу: именно ее мы дружно расчищали почти уже месяц, поэтому мест, где мог бы поместиться телевизор или компьютер, осталось не так много. Я их быстренько обшарила, и перешла в спальню. Здесь все выглядело гораздо более многообещающе. И уже через десять минут я ликовала около второго платяного шкафа, в глубине которого обнаружился телевизор с видеомагнитофоном в придачу!
Как будто этого было мало, я обнаружила стопку обычных видеокассет, лежащих рядом. На них не было никаких названий, только цифры, напоминающие дату: 25.03, 9.06, 19.08, и т. д.
К моему величайшему удивлению, аппаратура оказалась вполне приличной, не последние модели, конечно, но и не антиквариат. А прямо рядом со шкафом я нашла удлинитель, к которому, видимо, они и подключались, так что телевизор можно было смотреть прямо в шкафу. Я так и сделала, и оба аппарата послушно заработали.
- Отлично, - прошептала я, садясь перед экраном, и скармливая видеомагнитофону первую видеокассету, с самой ранней датой. Наверное, следовало бы дождаться братьев, но я была так возбуждена своей находкой, что ждать не было никаких сил. Убедившись, что все пошло, я нажала кнопку воспроизведения.
Помочь сайту
Поздравления
