Помочь сайту
Поздравления
Смех и слезы на арене цирка. Акт 1. Глава 5
23 января 2021 -
Сергей Стрункин
Демиург стоял за кулисами арены. Он не нервничал и не переживал, только не по поводу своего дебюта в новом для себя месте. По сути ему было все равно, терять было нечего и отступать было уже поздно. Он был готов покорить публику и заставить ее безальтернативно капитулировать перед своим величием и мастерством. У клоуна не было четкого плана перед выступлением и надеялся он на импровизацию, что, увидев зрителей он поймет какие номера лучше продемонстрировать, а какие не стоит. Не сказать, что ему было важно понравиться, скорее нет, но договор с шпрехшталмейстером, любезно взявшим его в цирк без особых допросов, нарушать не хотелось. Одно он знал точно: выступать он будет один и напарник ему не нужен, хотя был предложен. Демиург придерживался мнения, что клоунское мастерство сугубо индивидуальное, а если выступать в тандеме, то пропадает магия цирка. Акробаты, жонглеры, дрессировщики – они могут выступать по несколько человек за раз, даже коверные клоуны, особенно если они такие бездарные, как в этом цирке, но только не он. Ведь даже Циркуль, о котором ему все уши сегодня прожужжали и тот выступал один и добился небывалого успеха. Это тот путь, которого надо придерживаться и не роптать на судьбу, если поначалу все пошло не так.
- У меня есть цель, которой мне нужно достичь непременно, иначе, я зря все это затеял, - думал Демиург, - тогда вся предыдущая жизнь в пустую и будущего не будет, светлого так точно.
Он успевал посматривать на арену краем глаза и заметил, что зал откровенно скучает, пока на нем заканчивали свой номер коверные клоуны Ботинок и Подошва, его новые знакомые, которых бы лучше и не знать, настолько они убоги, что и руку подавать им не хочется при знакомстве. Это те люди, которых при встрече на людях лучше не замечать или по крайней мере сделать вид, а то стыдно. Они показывали номера, которым уже как минимум лет сто, и делали это довольно посредственно. Каждое их движение можно было предугадать. Настолько предсказуемых клоунов он еще не видел. Да, можно согласиться, что их задача занять зрителей, пока готовится арена и реквизит для главных действующих лиц, но если ты профессионал своего дела или хотя бы стремишься к этому, то ты не будешь показывать номера, которые были придуманы век назад и успели всем надоесть и приесться.
Демиург сплюнул лишнюю слюну на пол. Ему захотелось курить, но уже через минуту должен состояться его выход, поэтому он отмел эту затею, как невыполнимую в сложившейся ситуации. Сейчас клоун почувствовал, что шея его затекла и сделал несколько вращательных движений.
Он снова посмотрел на арену и с грустью заметил, что обещанных двух третей зрителей не было и в помине. Может быть зал и был полон лишь наполовину, и то в лучшем случае.
- Скоро здесь будет аншлаг каждый день! – подумал он, - я сделаю все возможное для этого и никто в этом городе не посмеет пропускать выступления самого Демиурга.
Его уверенность корнями уходила в свою еще не признанную, но явно ощущаемую им самим уникальность и превосходство над другими. Каждый человек должен заниматься своим делом, а это то, что у тебя лучше всего получается и в чем ты ощущаешь свое призвание. Когда встаешь на правильный путь, то картина мира, до этого разбросанная на множество пазлов мироздания, наконец складывается воедино и ты понимаешь, что нашел себя в этом мире, а мир нашел тебя. Это обретение – единственное ради чего стоит жить и совершать усилия изо дня в день. Это то ради чего стоит просыпаться с восходом солнца и засыпать с закатом. Это то ради чего стоит преодолеть все жизненные трудности. Это то ради чего стоит проходить жизненные испытания. Это то ради чего стоит искать. Когда находишь свой путь, то поиск прекращается, а точнее переходит в другую форму, т.е. если ты до этого выбирал дорогу, то найдя свою, ты выбираешь как по этой дороге идти. Вопрос: «с кем идти?» - стоять не должен. На пути ты всегда один и это факт. Следование пути – это не поездка с друзьями на кабриолете, а скорее движение в поезде, где каждое купе одиночное. Помощи ждать не приходится – только не от людей. Помощь приходит от Вселенной, когда ты служишь верой и правдой своему пути, своей силе. Жизнь перестает быть прежней во внутренней своей ипостаси, но внешне для стороннего наблюдателя все остается, как и прежде. У тебя по-прежнему: две руки и две ноги, остаются потребности во сне и пище, тебе холодно и жарко, ты способен любить. Но качественно ты меняешься и все твои внутренние процессы и желания следуют одной цели – служению пути.
Ты даже сам можешь не осознавать этих перемен, но однажды поймешь, когда сам же провел черту и отделил «жизнь до» от «жизни после». Это осознание бьет тебя сильнее средневековой булавы и вряд ли ты посмеешь теперь пойти на попятную – пути назад нет.
Ни в коем случае нельзя предавать путь, которому следуешь. Измена в том мире расценивается, как самое страшное преступление и наказание последует самое тяжелое из возможных. Для каждого оно индивидуально, но это будет именно то, чего ты боишься больше всего и избегаешь всеми силами.
Не совсем правильно говорить, что ты выбираешь путь, скорее он выбирает тебя. Как индивидуально он подбирает тебе наказание, так он подбирает тебе дело, которым ты будешь заниматься и не стоит в минуты слабости мечтать о другой жизни вне этой дороги. В таких случаях стоит перетерпеть и знать, что ничто не вечно и все еще не раз поменяется, кроме главного направления по которому ты уже пошел. А раз пошел, так следуй до конца и не петляй, не заглядывай в каждый угол, смотри только вперед и не разменивайся на мелочи. Путь имеет на тебя глобальный план и нет ничего важнее. Даже ценность жизни теперь вторична, по сравнению с этим.
Демиург отлично это знал, поэтому его уверенность граничила с самоуверенностью по одной простой причине: он на пути, а если так, то каждое его решение и действие правильное и единственно-верное. Если ожидания обманутся, то и в этом нет ничего страшного, где-то убывает, где-то прибывает…
Он проверил реквизит. Весь его костюм был напичкан различными устройствами, с помощью которых он и намеревался покорить зрителей цирка, пришедших в этот день. Все было на месте, все от надувных молотков, спрятанных в рукав, до емкостей с водой, которая из шлангов будет брызгать на зрителей, имитируя слезы и не только их.
Последняя минута тянулась очень долго. Кажется, что прошла вечность, но так всегда бывает, когда чего-то очень сильно ждешь. В такие моменты ты не можешь заняться чем-то другим, не можешь отвлечься, не можешь абстрагироваться. Все твое существо переполняет чувство значимости грядущего действа и это затмевает все остальное.
Коверные клоуны попрощались со зрителями. Все облегченно вздохнули. Они прошли мимо Демиурга с выражениями своего превосходства на лицах. Один, тот, который Ботинок, был явно горд, Подошва же был преисполнен радости, что их работа закончена и можно было отдыхать.
- Ты видел наше шоу? – поинтересовался Ботинок у Демиурга.
- Да. Это было нечто! – съязвил тот.
- Учись, студент!
- Куда мне до вас…
- Ты наберешься опыта в непростой работе клоуна и будешь нашей звездой, - добавил Подошва.
- Вызывать такое отвращение у публики могут только великие мастера своего жанра, - с ухмылкой заявил Демиург.
- Тебе не понравилось? – спросил Подошва.
- Нет, конечно! Что тут может нравиться? Номера древние, как этот мир. Или ваше мастерство? Смешно!
Подошва поник. Ботинок же рассвирепел:
- Он над нами издевается! Сейчас я ему всыплю!
Ботинок побежал прямо на Демиурга. Второй клоун пытался его удержать.
- Сейчас он у меня получит, - не унимался Ботинок, - я в цирке много лет, а этот щенок будет меня унижать…
Демиург стоял спокойно и надменно смотрел на ярость, которую вызвал вполне намеренно.
За кулису зашел шпрехшталмейстер:
- Что здесь происходит?
- Проявление животной агрессии на уместную критику, - холодно сказал Демиург.
- Я сейчас покажу этому критику! Не держи меня!
- Хватит! У нас цирк, а не зоопарк. Или ты забыл, Ботинок? Ведешь себя, как неразумное животное.
- Он оскорбил нас!
- И правильно сделал. За что вас хвалить? Посмотри на публику – зрители зевают, им скучно. Ваши номера устарели и все, кто приходят в цирк смотрят в свои планшеты и телефоны во время ваших с Подошвой выступлений.
Ботинок перестал брыкаться.
- Может нам уйти из цирка? В соседнем городе говорят есть цирк и платят там больше.
- Кому вы нужны кроме меня? Кто вас терпеть еще будет?
После паузы шпрехшталмейстер добавил:
- Если хотите можете идти на все четыре стороны. Мы долго горевать не будем. Но если уйдете – обратно я вас не возьму.
- Простите нас, Эммануил Григорьевич! Мы не хотели! - сказал, до этого молчавший, Подошва.
Он толкнул своего друга в бок локтем.
- Да, извините. Мы не хотели.
- Ладно. А теперь пошли вон отсюда!
Коверные клоуны уныло побрели в свою гримерную. По пути они о чем-то перешептывались, но разобрать было трудно.
Эммануил Григорьевич посмотрел на Демиурга – тот пожал плечами.
- Видишь с кем мне приходится работать? Вся надежда на тебя!
- Я уже давно должен выйти на арену.
- Мы перенесли твое выступление на самый конец программы. Вечер должны были заканчивать акробаты, а теперь самое лучшее время у тебя.
- Хорошо бы, чтобы меня заранее предупреждали об этом, а то стою тут…
- Это в первый и последний раз. Если хорошо выступишь, то будешь всегда закрывать программу нашего цирка.
- Так делал, Циркуль?
Глаза шпрехшталмейстера увлажнились. Он кивнул.
- Сравнений с ним мне все равно не избежать. По крайней мере пока я еще не показал себя.
- Цирковой артист работает на свое имя и репутацию цирка, а ты наше визитная карточка…
- В перспективе?
- Уже сейчас.
- Но ты даже не видел меня в деле.
- Понимаешь, наш цирк переживает сложные времена…
- Да. Это я заметил.
- Так вот. Я готов рискнуть и поставить все. Была не была. Надоело работать в убыток. А именно так выходит с тех пор, как погиб Циркуль. Цирку нужна новая звезда, на которую пойдут люди. Ты же это прекрасно понимаешь?
Демиург кивнул.
В это время на сцене показывали свой номер акробаты. Их выступление вызвало хоть какой-то интерес со стороны зрителей, которых к концу шоу осталось не так много.
Демиург с горечью заметил:
- Еще полчаса и выступать будет не для кого.
- Не волнуйся. Я знаю цирк лучше тебя и кого бы то ни было. Пусть на твой номер останутся немногие, но если все случится, то слава о тебе разнесется моментально – такой город. И на следующее твое выступление придет больше людей, гораздо больше.
- Ты уверен? Я рассчитываю на аншлаг, не меньше. Есть ли в городе здоровый интерес к цирку или нет?
- Уверен. Я прожил долгую жизнь и посвятил ее этому делу, - шпрехшталмейстер махнул рукой на арену, - я знаю про цирк и про этот город все, что доступно смертному.
Акробаты в это время делали сальто на арене.
- Но ты не знаешь меня и на что я способен…
- Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. У меня наметанный глаз. Я способен отличить зерна от плевел. Для этого мне достаточно пяти минут общения и наблюдения за человеком.
- Вижу, что ты не так прост, как кажешься.
Шпрехшталмейстер улыбнулся такой грустной улыбкой.
- Но не смей за мной следить.
- Что ты, конечно! Даже в мыслях не было.
- Я тебя предупредил.
Акробаты строили пирамиды из своих тел на сцене цирка.
- У меня хватает работы и без этого. Я еще раз повторяю: мне важно, чтобы ты вдохнул жизнь в умирающий цирк, чтобы ты оживил интерес к выступлениям артистов, чтобы, глядя на тебя, клоуны и акробаты захотели развиваться…да что уж там, чтобы захотели работать.
- Я тебя понял.
Демиург посмотрел на арену: в это время акробаты выполняли последний трюк – прыжок сквозь огненный обруч. Надо признать акробату удалось сделать свой коронный номер без изъянов, но зрители все равно были недовольны. Большинство из них смотрели в свои смартфоны по-прежнему.
Овации зала были более, чем скромные. Зрителя не обманешь.
- Пора мне объявить тебя! Готов?
- Всегда.
- Хорошо.
Шпрехшталмейстер вышел на арену. Он долго что-то говорил, чтобы работники успели подготовить сцену к выступлению Демиурга, но клоун не слышал слов, он словно окунулся в омут памяти и увидел себя маленьким мальчиком, единственной мечтой которого было покорить публику, заставить ее сопереживать своему герою. Демиург расслышал последние слова шпрехшталмейстера:
- Дамы и господа, встречайте! Впервые на этой сцене злой гений и добрый волшебник, неповторимый – Демиург!
Зрители встретили его хлипкими аплодисментами. Видимо, что главным их желанием было – скорейшее завершение этого вечера. Так их утомили в цирке.
Выступление Демиурга.
Фаза солнца. Демиург искрил и веселил публику. Он источал теплый, солнечный свет в который хотелось окунуться. Повеяло летом, захотелось улыбаться. Море, песок, лежаки, пляжный волейбол, коктейли. Сияние, исходившее от него, было настоящим. Он то ли был святым, то ли лучи солнца проходили через него и отражались от множества зеркал на зрителей, которые замерли, лицезрев это чудо. Они купались в солнечных лучах, смеялись и бесконечно аплодировали. Им хотелось еще. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Добрая сторона Демиурга высвободила в них большой запас энергии и людям хотелось поделиться ею с другими. Это был гипноз или магия, но это было. Играла «Лунная соната» Бетховена. Все совпало. Единая, радостная, дарующая жизнь картина предстала перед взорами людей. Они забыли, что находятся в цирке. Им казалось, что они находятся в театре и наблюдают за какой-то комедией одного актера. Жить хотелось! Мир казался добрее и хотелось любить всех, даже бездомных, даже больных, даже тех, кто сильно обидел и не раскаялся. Это было чудо!
Фаза луны. Противоположная сторона Демиурга ударила своим проявлением, как гром среди ясного неба. Казалось бы, что только что все радовались, как слезы подступили к глазам. Вся горечь этого мира надвигалась на полупустой зал. Хотелось сострадать и сопереживать. Хотелось просто плакать. Нет! Рыдать, да так чтобы эта безграничная скорбь была услышана небесами, чтобы другие тоже заразились этим процессом и рыдали вместе с ними. Людям вспомнился Христос, распятый на кресте, вспомнились войны, чей итог миллионы потерь и разрушений, вспомнилась революция, расстрел царской семьи, теракты, где гибли невиновные дети. Жить тоже хотелось, но по-иному. Хотелось сделать что-то для других. Уже не просто поднять кому-то настроение, а именно делом помочь другим. «Реквием» Моцарта добавлял драматизма в это действо. Люди скорбели. Они неистово рыдали над судьбами таких же как они, над судьбой всего человечества и это было по-честному, без фальши, без ненужных, лишних слов. Это чувство скорби переполняло их изнутри и рвалось наружу. Вселенский вой раздавался в зрительном зале и не было бы ему конца…
Фаза полумесяца. Спокойная часть выступления Демиурга. После катарсиса была необходима разгрузка, эмоциональная разрядка, пауза, как для самого артиста, так и для публики. Играла «шестая симфония» Чайковского. Играла она тихо, еле слышно и людям приходило прислушиваться. Почти никто не знал симфонию, но она казалась очень знакомой, знакомой с детства…нет, еще с утробы, а может даже из прошлых жизней. Хотелось доверять всем людям на Земле. Хотелось заботиться о ближнем. Люди находились в благоговейном состоянии. Людям хотелось мира на планете, и они уже почти были готовы построить новый мир. Ритм жизни казался размеренным. Душу не рвало на части. Гармония, которую обрели сидящие в зале, была сродни состоянию людей после хорошей церковной службы. Проблемы казались мелкими, по сравнению с замыслом Всевышнего и это было прекрасно. Эти пятнадцать минут дали людям больше, чем последние пятнадцать лет. Зрители получили те впечатления и в таком объеме, за которыми они и ходили в театр или в кино. Но откуда в цирке?
Фаза лунного затмения. Заключительная фаза выступления Демиурга. Зрители уже были подготовлены и теперь они могли получить ответы на свои самые главные вопросы. Музыка не играла. В зале царила полная тишина. И на интуитивном уровне у людей, особенно у самых чувствительных, случались озарения. И воспринималось это спокойно, как будто древняя сила дремала внутри них, а теперь была разбужена. Она восстала, чтобы пробудить людей, чтобы им стал понятен замысел, чтобы им был понятен их путь. Не было ассоциативного ряда, но было ощущение присутствия Божественного рядом и ничто не могло сравниться с этим. Просто тишина. Просто покой. И ясность. Ум отбросил все лишнее и движение хаотичных мыслей прекратилось. Всюду царило понимание и согласие. Жизнь была простой и смысл был ясен. Что еще нужно людям? Не за этим ли они пришли?
- У меня есть цель, которой мне нужно достичь непременно, иначе, я зря все это затеял, - думал Демиург, - тогда вся предыдущая жизнь в пустую и будущего не будет, светлого так точно.
Он успевал посматривать на арену краем глаза и заметил, что зал откровенно скучает, пока на нем заканчивали свой номер коверные клоуны Ботинок и Подошва, его новые знакомые, которых бы лучше и не знать, настолько они убоги, что и руку подавать им не хочется при знакомстве. Это те люди, которых при встрече на людях лучше не замечать или по крайней мере сделать вид, а то стыдно. Они показывали номера, которым уже как минимум лет сто, и делали это довольно посредственно. Каждое их движение можно было предугадать. Настолько предсказуемых клоунов он еще не видел. Да, можно согласиться, что их задача занять зрителей, пока готовится арена и реквизит для главных действующих лиц, но если ты профессионал своего дела или хотя бы стремишься к этому, то ты не будешь показывать номера, которые были придуманы век назад и успели всем надоесть и приесться.
Демиург сплюнул лишнюю слюну на пол. Ему захотелось курить, но уже через минуту должен состояться его выход, поэтому он отмел эту затею, как невыполнимую в сложившейся ситуации. Сейчас клоун почувствовал, что шея его затекла и сделал несколько вращательных движений.
Он снова посмотрел на арену и с грустью заметил, что обещанных двух третей зрителей не было и в помине. Может быть зал и был полон лишь наполовину, и то в лучшем случае.
- Скоро здесь будет аншлаг каждый день! – подумал он, - я сделаю все возможное для этого и никто в этом городе не посмеет пропускать выступления самого Демиурга.
Его уверенность корнями уходила в свою еще не признанную, но явно ощущаемую им самим уникальность и превосходство над другими. Каждый человек должен заниматься своим делом, а это то, что у тебя лучше всего получается и в чем ты ощущаешь свое призвание. Когда встаешь на правильный путь, то картина мира, до этого разбросанная на множество пазлов мироздания, наконец складывается воедино и ты понимаешь, что нашел себя в этом мире, а мир нашел тебя. Это обретение – единственное ради чего стоит жить и совершать усилия изо дня в день. Это то ради чего стоит просыпаться с восходом солнца и засыпать с закатом. Это то ради чего стоит преодолеть все жизненные трудности. Это то ради чего стоит проходить жизненные испытания. Это то ради чего стоит искать. Когда находишь свой путь, то поиск прекращается, а точнее переходит в другую форму, т.е. если ты до этого выбирал дорогу, то найдя свою, ты выбираешь как по этой дороге идти. Вопрос: «с кем идти?» - стоять не должен. На пути ты всегда один и это факт. Следование пути – это не поездка с друзьями на кабриолете, а скорее движение в поезде, где каждое купе одиночное. Помощи ждать не приходится – только не от людей. Помощь приходит от Вселенной, когда ты служишь верой и правдой своему пути, своей силе. Жизнь перестает быть прежней во внутренней своей ипостаси, но внешне для стороннего наблюдателя все остается, как и прежде. У тебя по-прежнему: две руки и две ноги, остаются потребности во сне и пище, тебе холодно и жарко, ты способен любить. Но качественно ты меняешься и все твои внутренние процессы и желания следуют одной цели – служению пути.
Ты даже сам можешь не осознавать этих перемен, но однажды поймешь, когда сам же провел черту и отделил «жизнь до» от «жизни после». Это осознание бьет тебя сильнее средневековой булавы и вряд ли ты посмеешь теперь пойти на попятную – пути назад нет.
Ни в коем случае нельзя предавать путь, которому следуешь. Измена в том мире расценивается, как самое страшное преступление и наказание последует самое тяжелое из возможных. Для каждого оно индивидуально, но это будет именно то, чего ты боишься больше всего и избегаешь всеми силами.
Не совсем правильно говорить, что ты выбираешь путь, скорее он выбирает тебя. Как индивидуально он подбирает тебе наказание, так он подбирает тебе дело, которым ты будешь заниматься и не стоит в минуты слабости мечтать о другой жизни вне этой дороги. В таких случаях стоит перетерпеть и знать, что ничто не вечно и все еще не раз поменяется, кроме главного направления по которому ты уже пошел. А раз пошел, так следуй до конца и не петляй, не заглядывай в каждый угол, смотри только вперед и не разменивайся на мелочи. Путь имеет на тебя глобальный план и нет ничего важнее. Даже ценность жизни теперь вторична, по сравнению с этим.
Демиург отлично это знал, поэтому его уверенность граничила с самоуверенностью по одной простой причине: он на пути, а если так, то каждое его решение и действие правильное и единственно-верное. Если ожидания обманутся, то и в этом нет ничего страшного, где-то убывает, где-то прибывает…
Он проверил реквизит. Весь его костюм был напичкан различными устройствами, с помощью которых он и намеревался покорить зрителей цирка, пришедших в этот день. Все было на месте, все от надувных молотков, спрятанных в рукав, до емкостей с водой, которая из шлангов будет брызгать на зрителей, имитируя слезы и не только их.
Последняя минута тянулась очень долго. Кажется, что прошла вечность, но так всегда бывает, когда чего-то очень сильно ждешь. В такие моменты ты не можешь заняться чем-то другим, не можешь отвлечься, не можешь абстрагироваться. Все твое существо переполняет чувство значимости грядущего действа и это затмевает все остальное.
Коверные клоуны попрощались со зрителями. Все облегченно вздохнули. Они прошли мимо Демиурга с выражениями своего превосходства на лицах. Один, тот, который Ботинок, был явно горд, Подошва же был преисполнен радости, что их работа закончена и можно было отдыхать.
- Ты видел наше шоу? – поинтересовался Ботинок у Демиурга.
- Да. Это было нечто! – съязвил тот.
- Учись, студент!
- Куда мне до вас…
- Ты наберешься опыта в непростой работе клоуна и будешь нашей звездой, - добавил Подошва.
- Вызывать такое отвращение у публики могут только великие мастера своего жанра, - с ухмылкой заявил Демиург.
- Тебе не понравилось? – спросил Подошва.
- Нет, конечно! Что тут может нравиться? Номера древние, как этот мир. Или ваше мастерство? Смешно!
Подошва поник. Ботинок же рассвирепел:
- Он над нами издевается! Сейчас я ему всыплю!
Ботинок побежал прямо на Демиурга. Второй клоун пытался его удержать.
- Сейчас он у меня получит, - не унимался Ботинок, - я в цирке много лет, а этот щенок будет меня унижать…
Демиург стоял спокойно и надменно смотрел на ярость, которую вызвал вполне намеренно.
За кулису зашел шпрехшталмейстер:
- Что здесь происходит?
- Проявление животной агрессии на уместную критику, - холодно сказал Демиург.
- Я сейчас покажу этому критику! Не держи меня!
- Хватит! У нас цирк, а не зоопарк. Или ты забыл, Ботинок? Ведешь себя, как неразумное животное.
- Он оскорбил нас!
- И правильно сделал. За что вас хвалить? Посмотри на публику – зрители зевают, им скучно. Ваши номера устарели и все, кто приходят в цирк смотрят в свои планшеты и телефоны во время ваших с Подошвой выступлений.
Ботинок перестал брыкаться.
- Может нам уйти из цирка? В соседнем городе говорят есть цирк и платят там больше.
- Кому вы нужны кроме меня? Кто вас терпеть еще будет?
После паузы шпрехшталмейстер добавил:
- Если хотите можете идти на все четыре стороны. Мы долго горевать не будем. Но если уйдете – обратно я вас не возьму.
- Простите нас, Эммануил Григорьевич! Мы не хотели! - сказал, до этого молчавший, Подошва.
Он толкнул своего друга в бок локтем.
- Да, извините. Мы не хотели.
- Ладно. А теперь пошли вон отсюда!
Коверные клоуны уныло побрели в свою гримерную. По пути они о чем-то перешептывались, но разобрать было трудно.
Эммануил Григорьевич посмотрел на Демиурга – тот пожал плечами.
- Видишь с кем мне приходится работать? Вся надежда на тебя!
- Я уже давно должен выйти на арену.
- Мы перенесли твое выступление на самый конец программы. Вечер должны были заканчивать акробаты, а теперь самое лучшее время у тебя.
- Хорошо бы, чтобы меня заранее предупреждали об этом, а то стою тут…
- Это в первый и последний раз. Если хорошо выступишь, то будешь всегда закрывать программу нашего цирка.
- Так делал, Циркуль?
Глаза шпрехшталмейстера увлажнились. Он кивнул.
- Сравнений с ним мне все равно не избежать. По крайней мере пока я еще не показал себя.
- Цирковой артист работает на свое имя и репутацию цирка, а ты наше визитная карточка…
- В перспективе?
- Уже сейчас.
- Но ты даже не видел меня в деле.
- Понимаешь, наш цирк переживает сложные времена…
- Да. Это я заметил.
- Так вот. Я готов рискнуть и поставить все. Была не была. Надоело работать в убыток. А именно так выходит с тех пор, как погиб Циркуль. Цирку нужна новая звезда, на которую пойдут люди. Ты же это прекрасно понимаешь?
Демиург кивнул.
В это время на сцене показывали свой номер акробаты. Их выступление вызвало хоть какой-то интерес со стороны зрителей, которых к концу шоу осталось не так много.
Демиург с горечью заметил:
- Еще полчаса и выступать будет не для кого.
- Не волнуйся. Я знаю цирк лучше тебя и кого бы то ни было. Пусть на твой номер останутся немногие, но если все случится, то слава о тебе разнесется моментально – такой город. И на следующее твое выступление придет больше людей, гораздо больше.
- Ты уверен? Я рассчитываю на аншлаг, не меньше. Есть ли в городе здоровый интерес к цирку или нет?
- Уверен. Я прожил долгую жизнь и посвятил ее этому делу, - шпрехшталмейстер махнул рукой на арену, - я знаю про цирк и про этот город все, что доступно смертному.
Акробаты в это время делали сальто на арене.
- Но ты не знаешь меня и на что я способен…
- Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. У меня наметанный глаз. Я способен отличить зерна от плевел. Для этого мне достаточно пяти минут общения и наблюдения за человеком.
- Вижу, что ты не так прост, как кажешься.
Шпрехшталмейстер улыбнулся такой грустной улыбкой.
- Но не смей за мной следить.
- Что ты, конечно! Даже в мыслях не было.
- Я тебя предупредил.
Акробаты строили пирамиды из своих тел на сцене цирка.
- У меня хватает работы и без этого. Я еще раз повторяю: мне важно, чтобы ты вдохнул жизнь в умирающий цирк, чтобы ты оживил интерес к выступлениям артистов, чтобы, глядя на тебя, клоуны и акробаты захотели развиваться…да что уж там, чтобы захотели работать.
- Я тебя понял.
Демиург посмотрел на арену: в это время акробаты выполняли последний трюк – прыжок сквозь огненный обруч. Надо признать акробату удалось сделать свой коронный номер без изъянов, но зрители все равно были недовольны. Большинство из них смотрели в свои смартфоны по-прежнему.
Овации зала были более, чем скромные. Зрителя не обманешь.
- Пора мне объявить тебя! Готов?
- Всегда.
- Хорошо.
Шпрехшталмейстер вышел на арену. Он долго что-то говорил, чтобы работники успели подготовить сцену к выступлению Демиурга, но клоун не слышал слов, он словно окунулся в омут памяти и увидел себя маленьким мальчиком, единственной мечтой которого было покорить публику, заставить ее сопереживать своему герою. Демиург расслышал последние слова шпрехшталмейстера:
- Дамы и господа, встречайте! Впервые на этой сцене злой гений и добрый волшебник, неповторимый – Демиург!
Зрители встретили его хлипкими аплодисментами. Видимо, что главным их желанием было – скорейшее завершение этого вечера. Так их утомили в цирке.
Выступление Демиурга.
Фаза солнца. Демиург искрил и веселил публику. Он источал теплый, солнечный свет в который хотелось окунуться. Повеяло летом, захотелось улыбаться. Море, песок, лежаки, пляжный волейбол, коктейли. Сияние, исходившее от него, было настоящим. Он то ли был святым, то ли лучи солнца проходили через него и отражались от множества зеркал на зрителей, которые замерли, лицезрев это чудо. Они купались в солнечных лучах, смеялись и бесконечно аплодировали. Им хотелось еще. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Добрая сторона Демиурга высвободила в них большой запас энергии и людям хотелось поделиться ею с другими. Это был гипноз или магия, но это было. Играла «Лунная соната» Бетховена. Все совпало. Единая, радостная, дарующая жизнь картина предстала перед взорами людей. Они забыли, что находятся в цирке. Им казалось, что они находятся в театре и наблюдают за какой-то комедией одного актера. Жить хотелось! Мир казался добрее и хотелось любить всех, даже бездомных, даже больных, даже тех, кто сильно обидел и не раскаялся. Это было чудо!
Фаза луны. Противоположная сторона Демиурга ударила своим проявлением, как гром среди ясного неба. Казалось бы, что только что все радовались, как слезы подступили к глазам. Вся горечь этого мира надвигалась на полупустой зал. Хотелось сострадать и сопереживать. Хотелось просто плакать. Нет! Рыдать, да так чтобы эта безграничная скорбь была услышана небесами, чтобы другие тоже заразились этим процессом и рыдали вместе с ними. Людям вспомнился Христос, распятый на кресте, вспомнились войны, чей итог миллионы потерь и разрушений, вспомнилась революция, расстрел царской семьи, теракты, где гибли невиновные дети. Жить тоже хотелось, но по-иному. Хотелось сделать что-то для других. Уже не просто поднять кому-то настроение, а именно делом помочь другим. «Реквием» Моцарта добавлял драматизма в это действо. Люди скорбели. Они неистово рыдали над судьбами таких же как они, над судьбой всего человечества и это было по-честному, без фальши, без ненужных, лишних слов. Это чувство скорби переполняло их изнутри и рвалось наружу. Вселенский вой раздавался в зрительном зале и не было бы ему конца…
Фаза полумесяца. Спокойная часть выступления Демиурга. После катарсиса была необходима разгрузка, эмоциональная разрядка, пауза, как для самого артиста, так и для публики. Играла «шестая симфония» Чайковского. Играла она тихо, еле слышно и людям приходило прислушиваться. Почти никто не знал симфонию, но она казалась очень знакомой, знакомой с детства…нет, еще с утробы, а может даже из прошлых жизней. Хотелось доверять всем людям на Земле. Хотелось заботиться о ближнем. Люди находились в благоговейном состоянии. Людям хотелось мира на планете, и они уже почти были готовы построить новый мир. Ритм жизни казался размеренным. Душу не рвало на части. Гармония, которую обрели сидящие в зале, была сродни состоянию людей после хорошей церковной службы. Проблемы казались мелкими, по сравнению с замыслом Всевышнего и это было прекрасно. Эти пятнадцать минут дали людям больше, чем последние пятнадцать лет. Зрители получили те впечатления и в таком объеме, за которыми они и ходили в театр или в кино. Но откуда в цирке?
Фаза лунного затмения. Заключительная фаза выступления Демиурга. Зрители уже были подготовлены и теперь они могли получить ответы на свои самые главные вопросы. Музыка не играла. В зале царила полная тишина. И на интуитивном уровне у людей, особенно у самых чувствительных, случались озарения. И воспринималось это спокойно, как будто древняя сила дремала внутри них, а теперь была разбужена. Она восстала, чтобы пробудить людей, чтобы им стал понятен замысел, чтобы им был понятен их путь. Не было ассоциативного ряда, но было ощущение присутствия Божественного рядом и ничто не могло сравниться с этим. Просто тишина. Просто покой. И ясность. Ум отбросил все лишнее и движение хаотичных мыслей прекратилось. Всюду царило понимание и согласие. Жизнь была простой и смысл был ясен. Что еще нужно людям? Не за этим ли они пришли?
Рейтинг: 0
154 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
