Мой личный Маугли-44.

5 января 2015 - Татьяна Французова

Утро выдалось ранним и шумным, потому что нас разбудило ни свет ни заря зелёное безобразие, подаренное стратегом лягушонку. Ходячий куст выбрал именно этот день, чтобы сделать то, чего я давно подспудно ждала: разбил вдребезги один из старинных тяжёлых керамических вазонов, стоявших рядом с бассейном.
Проползая мимо, или, скорее, пробегая, - передвигалось натренированное растение уже очень даже бодро, - хулиган снёс бедную посудину, которая свалилась с ужасным грохотом. Я подскочила, вообразив спросонья, что кто-то пробрался в дом, Маугли подпрыгнул следом, и, несмотря на уверения Деоны, что всё в порядке, сердце у меня ещё долго колотилось.
Нарушитель спокойствия был обнаружен в запретной зоне: на бортике бассейна. Пришлось снова перемещать его подальше от заветного водоёма, позади уже дважды отстроенной преграды из камней, поеживаясь от прохладного осеннего ветра. А потом проснувшийся Маугли решил, что утро – это прекрасное время, чтобы выпросить для себя ещё немножко внимания сагите, а потом я сама решила, что внимания могло быть и побольше… Короче говоря, мы вылезли из постели только за час до начала занятий в Университете.
Я собиралась уже на бегу, попутно утешая закручинившегося гуманоида, не оставлявшего надежд, что когда-нибудь его обаяние перевесит, и, выбирая между каким-то непонятным учебным заведением и кикиморышем, я сделаю таки выбор в пользу кикиморыша… Увы, его ожидало очередное разочарование.
Позавтракать дома времени уже не было, пришлось наказать лягушонку состряпать что-нибудь себе самому. Под чутким руководством Деоны, но почти самостоятельно. Конечно, можно было заказать еду из ближайшего кафе, но проблема заключалась в том, что и этого лягушонок делать не умел и учиться боялся. Так что, любой его выбор был бы большим шагом вперёд. Возможно, если бы не грозящее опоздание, он «дожал» бы меня несчастной мордочкой и отчаянными взглядами: я позвонила бы в кафе сама. Но нехватка времени сыграла свою роль, заморыш остался один на один с кухонными агрегатами, которым, судя по всему, и предстояло утешать его, всем вместе. В очередной раз подивившись странностям, множившимся вокруг, я решительно сбежала из Страны Чудес, в которую неуклонно превращался домик моей мечты.
Несмотря на довольно сложное расписание занятий в тот день, и не самые лёгкие для меня предметы, я постоянно отвлекалась, возвращаясь мыслями к грядущей вечерней встрече. Даже Лон, обычно витавший где-то в собственных облаках, заметил мою рассеянность и прокомментировал её в своём фирменном стиле:
- Олд гёрл, ты импоссибль сегодня. Зачем давать нашему тичеру повод проверять твою восприимчивость ди нуово? Ахтунг! Сделай умный гёзихт… Вон, она опять к тебе идёт…
Я постаралась, но продемонстрировать сосредоточенность не удалось, предстоящая встреча с мирассцем, на которой, как мне казалось, всё должно было окончательно решиться, поглощала моё внимание почти целиком. ГИО-изменённые почему-то уверились, что негласный договор о сотрудничестве уже был заключён, но мне так не казалось. Вограны их знают, этих миротворцев… Конечно, бугай пообещал нам помощь, по крайней мере, лягушонку. Но что он реально мог сделать, - для меня этот вопрос оставался покрытым мраком.
Энное количество горцев, запертых у себя в резервациях, по сути, не пользующихся никакими правами, не имеющими ни голоса, ни веса на Мирассе. Н-да… На прекрасных союзников, как их называл Эдор, они никак не тянули. Впрочем, была ещё таинственная область эмпатии, мне недоступная, но которой зато свободно владели все остальные, Вограны их побери… Возможно, уверенность стратега номер один зиждилась на неких эмоциях, которые остались незаметными для меня? Может быть, внешне спокойный и отстранённый, внутри туземец кипел праведным гневом и яростью? Хотя, будь это так, Эдор просто сообщил бы мне об истинных намерениях аборигена, не мороча голову преимуществами честности и порядочности перед связями и влиянием.
И всё-таки, полностью сбрасывать туземцев со счетов пока не стоило. Один Всевидящий знал, на что они были способны. А, кроме всего прочего, я хотела использовать бугая, как источник информации о моём собственном гуманоиде, - по крайней мере, хоть о каких-то сторонах жизни на Мирассе его предков. Укладе, обычаях, местах обитания, привычках… Если, конечно, в памяти нынешних жителей осталось что-то о тех давних временах. Но, попробовать стоило, больше всё равно спрашивать было некого.
Эдор, словно испытывая моё терпение, после позднего звонка накануне больше не объявлялся почти до самого вечера. И только тогда, когда я уселась в университетской мнемотеке с целью впитать очередную порцию сентенций курса «Комплексная психическая диагностика детей пяти-шести лет», он позвонил и сообщил, что встреча назначена. И не где-нибудь, а снова на крыше того же небоскрёба, где мы встречались в первый раз. По-видимому, туземцу там очень понравилось.
Когда я спросила стратега, куда он дел Альдора, мачо только снисходительно фыркнул, давая понять, что это не было большой проблемой. Действительно, - для нейтрализации мужа Линны хватило билета в крупнейший клуб-ревю Второй, слава о котором гремела по всему нашему сектору Галактики. Там круглосуточно шли выступления, спектакли, музыкальные представления и танцы. Оказывается, Альдор мнил себя знатоком искусства!
Подивившись такому казусу, я порадовалась, что аристократ не будет путаться у нас под ногами. А, кроме того, раз он так спокойно оставлял мирассца одного, значит, не подозревал ни о чём. Это тоже было хорошей новостью. Что по этому поводу думал Скросс, - оставалось тайной, но я не тешила себя иллюзиями, что столп местного бизнеса был столь же беспечен, как Альдор. Оставалось надеяться, что стратеги вдвоём придумали способ обмануть даже всевидящее око надежды нашего космического кораблестроения. Хотя бы временно…
Кроме нас с заморышем и бывшего контрабандиста, в этой встрече должны были принять участие Вигор с Эктором. То есть, весь штаб подготовки к мирному проникновению на Мирассу ГИО-изменённых и лягушонка. Видимо, Эдор решил, что пора всех познакомить друг с другом. Что ж, возможно, он и был прав, лишь бы абориген не счёл, что нас слишком много, и мы чрезмерно шумные и агрессивные… Вот, Маугли, например, почему-то поначалу шарахался что от первого стратега, что от второго. Хотя, с Эдором мирассец, вроде, общался нормально. Может, уже привык к чужакам?
Как бы то ни было, встреча предстояла судьбоносная в некотором смысле, и я продолжала нервничать, пытаясь продумать свою манеру поведения, которая не повредила бы нашим планам. Учитывая, что бугай был эмпатом, задачка передо мной стояла не самая лёгкая. В конце концов решила, что буду стараться сосредоточиться на своих чувствах к лягушонку. Вроде бы там было всё «в тему»: и желание помочь, и забота, и беспокойство.
Я заранее позвонила домой, подробно проинструктировав Маугли, как он должен подготовиться к поездке, так что он уже ждал меня около посадочной площадки. Завидев мой флайер, лягушонок принялся махать руками и подпрыгивать на месте, показывая свою радость и нетерпение. Летательная машина простояла на земле не более, чем полминуты, - столько, сколько понадобилось заморышу, чтобы усесться рядом и пристегнуться, мы тут же вновь взлетели. Слава Всевидящему, теперь кикиморыш даже не жмурился, - наоборот, с интересом следил за тем, как отдаляются верхушки деревьев.
Нам нужно было добираться дольше всех, поэтому, когда впереди возникли силуэты необыкновенных высоток, напоминающих сверкающие цветы, Эдор позвонил сообщить, что все в сборе и ждут только нас. На этот раз встреча была назначена не в знакомом чайном павильоне, а в закрытой беседке, чуть большей, чем та, что стояла у нас во дворе. Определившись, где находится искомое строение, мы с лягушонком, не торопясь, направились туда, невольно любуясь окружающими цветущими клумбами, небольшими декоративными прудиками и деревьями. Несмотря на ускоренное сердцебиение, я старательно демонстрировала хорошее настроение и беззаботность. Кикиморыш, укутанный в молодёжный костюм, закрывавший и тело, и лицо, выглядел, как обычный человеческий подросток, только слегка неуклюжий и порывистый.
Чем ближе мы подходили к нужному зданию, похожему на культовые сооружения с пра-планеты, тем больше я недоумевала: снаружи казалось, что оно совершенно пусто. Но, когда мы вошли через резные двери, выяснилось, что все участники тайного совещания были на месте. Как я узнала позже, благодаря особому составу стекла, огромные окна, занимавшие больше половины стен, создавали такой эффект обмана зрения.
Изнутри беседка была довольно просторной, но обставленной аскетично: круглый стол посредине, окружённым скамьями со спинками. Незатейливость мебели искупалась материалом, из которого она была изготовлена: зелёной и фиолетовой яшмой с причудливыми цветными прожилками. Очень красиво, но несколько подавляюще, на мой вкус. Впрочем, для стратега под номером один – как раз то, что нужно.
Не успели мы войти, как мирассец тут же сделал «стойку» на лягушонка, приклеившись к нему взглядом и, судя по всему, устроив интенсивный обмен эмоциями. Я сделала вид, что меня это ничуть не трогает, и поздоровалась с остальными, как можно теплее.
Когда мы уселись на оставленные для нас свободные места, между Вигором и аборигеном, мачо вкратце повторил результаты предыдущей встречи, как бы резюмируя для всех, в том числе и туземца, к чему мы пришли, и на чём разговор был прерван в прошлый раз. Бугай молчаливо согласился с изложенным, но добавил:
- Я желал бы ещё раз сказать, что очень сожалею о той участи, которая постигла наших братьев Вайядхау, но это не должно стать причиной новых смертей на Мирассе. Если вы не сможете выполнить такое условие, мы вряд ли о чём-то договоримся.
ГИО-изменённые покивали в ответ, перебрасываясь короткими взглядами, а я мысленно хмыкнула: ну, предупреждала же Эдора, что он переоценил достигнутое взаимопонимание с полосатым туземцем…
И не то, чтобы я отличалась кровожадностью или мстительностью, но мне мерещилось, что такое подчёркнутое миролюбие – сродни некоей фальши. Кто мог заранее сказать, куда нас заведёт дорога, на которую мы вступали сейчас? Кто мог дать гарантии, что всё произойдёт именно так, как мы рассчитывали? Я бы тоже хотела всё сделать тихо и незаметно, но считала глупым не предусмотреть других вариантов. Не нами сказано: хочешь мира – готовься к войне. К тому же, мне казалось, что господин Скросс, со всеми его интересами, почему-то совершенно исключался из планов ГИО-стратегов. И зря, - он-то, как раз, был сильнейшим фактором влияния…
Но, как бы то ни было, все присутствующие решили, что прекрасно поняли друг друга, и приступили к собственно договорённостям. И тут же опять начались проблемы.
Во-первых, полосатого миролюбца пришлось посвящать в планы переселения на Мирассу не только Маугли, но и ещё пятисот не самых обыкновенных людей. Не сказать, чтоб его это очень обрадовало, но, вроде, и не смутило особо. Он только очень-очень внимательно посмотрел на каждого из ГИО-людей, словно запоминая. Мне стало, признаться, не по себе. Эдору, насколько я могла видеть, было море по колено. Эктор слегка «завис», как будто его что-то удивило, а Маугли внезапно принялся бросать на меня виноватые взгляды.
Я догадалась, что, параллельно понятному разговору, шёл ещё один, мне недоступный. Подосадовала, что не взяла с собой Деону, - хоть она послужила бы сейчас переводчиком, не пришлось бы сидеть с умным видом, чувствуя себя неполноценным собеседником. Одна надежда, что потом расскажут, какие сложности у них возникли.
Наглядевшись друг на друга, эмпаты вернулись к нормальной речи.
- Боюсь, единственная помощь, которую мой народ может оказать вам, – та же, что я предлагал Вайядхау. Жизнь вместе с нами, в горах, на нашей территории, в наших жилищах. Но, это ведь не то, к чему вы стремитесь? – спросил мирассец Эдора. – Мне показалось, что вы рассчитывали на что-то другое.
- Да, - ответил стратег номер один. – Мы хотели бы большей свободы, чем предполагает резервация. Но, тем не менее, спасибо. Правильно ли я понимаю, что ваших представителей в правительстве нет?
- Действительно, нет. У нас имеется право голоса только в тех местных органах, которые управляют землями, на которых мы живём. Но это всего лишь десять областей.
Вигор присвистнул:
- Негусто…
- Да, нас осталось не так много, чужеземец, но мы надеемся усилить своё влияние сейчас, потому что наше согласие потребовалось для начала строительства курортов на Мирассе. Похоже, в этом заинтересованы очень влиятельные люди, иначе Альдору никогда не удалось бы провести проект через Кабинеты Императора.
- Хотите сказать, что курорты хочет строить кто-то из правящей семейки? – оживился второй стратег.
- Скорее всего, да, - осторожно ответил бугай, кладя широченные ладони на стол. – И не самый захудалый, при том.
- Император? – с надеждой спросила я.
- Вряд ли, - покачал головой миротворец. – Будь это так, ваше дело делалось бы беспрепятственно.
- А сейчас есть помехи?
- Да, - просто ответил бугай. – Преодолимые, но есть. Я слышал, как Альдор говорил об этом.
- Он настолько доверяет вам? – удивился Эдор. – Странно…
- Не доверяет. Скорее, считает… не слишком умным представителем вымирающего народа, - дипломатично ответил мирассец.
Тут я тоже удивилась. Чтобы понять, насколько бугай не соответствовал этому определению, с ним достаточно было просто поговорить! Или Альдор и этого не удосужился сделать? Хотя… и такое вполне возможно. Чем точно не страдал муж Линны, так это излишним вниманием к окружающим.
- Значит, проблемы уже есть, - задумчиво повторил мачо. – С одной стороны, это нам на руку, с другой… Я бы предпочёл, чтобы эти проблемы были созданы нами. Тогда и решать их было бы не в пример легче.
- Думаю, что если вы расспросите Альдора о сложностях, он вам расскажет. Только не делайте это напрямую, лучше через кого-то.
- Например, жену?.. – спросил Эктор.
Бугай вздохнул.
- Я бы не стал втягивать госпожу Линну в конфликт сразу же, как только у вас появился интерес к бизнесу её отца и мужа. Лучше чуть позже и очень осторожно, не подводя под подозрения. Она – дочь господина Скросса, и этим всё сказано. Он будет защищать её, хотя бы по этой причине.
- Спасибо за совет, - благодарно улыбнулся второй стратег. – Мы учтём ваши соображения. Значит, на Мирассе есть две партии: одна стоит за выход вовне, а вторая - за сохранение традиционного уклада неизменным?
- Не могу дать вам точный ответ, всё, что есть, – это только догадки.
- А что вы вообще можете рассказать о вашей родине? – вступил в разговор Вигор.
- Достаточно много, но вас ведь интересует что-то конкретное? Спросите.
Стоило бедному аборигену неосторожно предложить это, как на него обрушилась форменная лавина. Оказывается, у каждого из ГИО-изменённых была своя, немаленькая кучка этих самых вопросов, которыми они и принялись закидывать невозмутимого туземца. Он честно отвечал, стараясь не увиливать и не умалчивать. Насколько правдивы были его ответы, я не знала, прочесть что-либо по бесстрастной маске, которую он постоянно носил на лице, было невозможно, но остальные, вроде бы, выглядели вполне удовлетворёнными.
Выяснилось, что об Императоре и правительстве абориген знал, действительно, немногое, но этого хватило, чтобы составить поверхностное впечатление о том, как управлялась Мирасса. Во главе всего, чего только можно, стоял Император. Ему подчинялись Военный кабинет, Кабинет министров и Кабинет Крови, в который, как я поняла, входили ближайшие (или умнейшие?) родственники самодержца, помогавшие ему править. Дальше власть делилась на аналоги министерств, и спускалась к местным органам управления, но нас они интересовали в последнюю очередь, потому что являлись простыми исполнителями воли верховного правителя.
Помимо политической, императорская семья обладала и экономической властью тоже, поскольку номинально Император был хозяином всего. Вот так, просто и незатейливо: имел во владении планету целиком! Все остальные, кто что-то строил, добывал, растил, даже просто жил на Мирассе, арендовали площади и строения, и, соответственно, платили налоги. Приобрести что-то в собственность было невозможно. Вероятно, этим и объяснялось отсутствие там бизнесменов с других планет, таких, как Скросс, которые разворачивали свои собственные бизнес-империи на просторах Галактики. На Мирассе у них шансов не было, - все преференции давались только местным, только своим. Причём, весьма ограниченному количеству «своих». Даже туземцы жили в резервациях на правах квартиросъёмщиков, которых в любой момент могли «попросить» выйти вон.
При таком раскладе получалось, что за разрешением на строительство курортов Скросса реально стоял кто-то из императорской семейки, и этот кто-то имел настоящее влияние. По всему выходило, что следующим источником информации должен был стать Альдор. Ну, или кто-то с самой Мирассы. ГИО-стратеги выяснили, что, даже усилившись, влияние аборигенов стоило крайне мало по сравнению со словом кого-то из ближнего круга Императора. Значит, надо было искать того, кто хотел бы это самое слово сказать.
Когда поток вопросов ГИО-изменённых иссяк, настал мой черёд. Но меня интересовали не экономические модели, используемые на родине лягушонка, и не то, сколько ступеней насчитывала лестница власти, а дела давно минувших дней: я хотела разузнать всё, что возможно, о предках Маугли.
Мирассец отнёсся к моим расспросам так же спокойно, как к допросу, учинённому ему стратегами и врачом. Миротворец принялся описывать историю своей планеты, причём так, словно всё происходило только вчера, а не отстояло от нас на пятьсот лет в прошлом. Среди рассказанного им, поначалу нового для меня было намного меньше, чем я ожидала. Абориген вновь повторил, что Вайядхау жили в лесах, чем гуще и непроходимее, тем лучше; научились изменять цвет кожи, поскольку иначе спрятаться среди деревьев было невозможно; занимались тем, чем занимаются жители всех лесов на всех планетах на определённом этапе развития цивилизации: собирали съедобные растения и охотились. А ещё следили за состоянием деревьев и лесных обитателей. Последнее меня удивило. Совершенно непонятно, каким образом могла справляться с этим горстка туземцев?
Наводящие вопросы прояснили, что я несколько неправильно поняла расклад, сложившийся на сказочной планетке. Прежде всего, гуманоидное население Мирассы никогда не было многочисленным. Даже в самые лучшие годы оно составляло не более, чем миллион особей, рассеянных по четырём материкам. В среднем же, общее число всех народностей вкупе не превышало семисот тысяч особей. Капля в море, по сравнению с планетами, населёнными людьми, где количество жителей колебалось от двух до пяти миллиардов человек! И роль населения Храиссы (так бугай упорно называл свою родину) была обозначена достаточно жёстко, хотя и туманно, на мой взгляд: оно должно было способствовать хорошему самочувствию и счастью Мирассы! Каково?! Не знаю, как другие планеты, а эта скромностью явно не отличалась!
Так вот, указанного числа аборигенов вполне хватало, чтобы успешно справляться с ублажением означенного небесного тела. Видимо, их было слишком мало, чтобы как-то изгадить прекрасную природу и пойти в неправильном направлении, строя свою цивилизацию, но достаточно, чтобы вносить необходимую лепту в «энергетическое покрывало» планеты, - именно так выразился полосатый миролюбец.
С одной стороны, это выглядело логичным: необходимость кормить всё новые и новые рты всегда была самым жёстким двигателем прогресса, подбивая людей и государства на захваты, войны и грабежи как своих соседей, так и просто свободных территорий. Человечество только недавно пришло к мысли, что существуют и альтернативные пути развития, не предполагающие смерти и опустошения. Впрочем, не все согласились с этим, и до сих пор было немало сторонников консервативных взглядов на жизнь: пришёл, увидел, отобрал…
Но, с другой стороны, требования планеты обрекали мирассцев на постоянную жизнь при каком-то первобытно-общинном строе, если не хуже, потому что дальнейшее развитие тормозилось самими условиями их существования! Я выразила бугаю своё удивление, в том смысле, что туземцы вынуждены были оставаться вечными дикарями, и в чём же тогда заключался прогресс? Скорее, это походило на замкнутый круг, без выхода.
Но, похоже, полосатого миротворца такие рассуждения ничуть не беспокоили. Он только заметил, что развитие – это не всегда строительство дисколётов или высотных зданий, оно может идти разными путями, и он себя тупиковой ветвью эволюции не ощущает.
Я проглотила смущение, тем более, что бугай на мои слова как будто не обиделся. Вернувшись к рассказу о Мирассе и её жителях, абориген поведал, что сама планета заставляла их жить с собой в мире и согласии. Если и случались какие-то перекосы, то память о них осталась лишь в преданиях туземцев, красочно повествующих о том, как недовольные поплатились за свою жадность и неблагодарность.
Так всё и продолжалось, пока не прилетели чужаки. А после вторжения военной своры Грасса равновесие, существовавшее на Мирассе, было грубо нарушено, практически все обитатели истреблены, и только теперь что-то начинало налаживаться.
- Погодите, - прервала я его. – Вы хотите сказать, что пришлецы заняли в системе… эээ, здоровья вашей планеты место тех, кого они истребили?
- Да, так.
- Но как это возможно?! Ведь Вайятху были мирными, а эти – агрессорами! И жили предки Маугли в лесах, а люди, насколько я помню, их вообще стороной обходят? О каком же равновесии и замещении может идти речь?
- Дело в том, что ваши соотечественники всё это время строили на Храиссе то, чего там никогда ранее не было: они возводили города. Целых двести лет, пока не поняли, что это ошибка. Теперь жители стремятся не съехаться в одно место, а, наоборот, разъехаться друг от друга. Вам, наверное, неизвестно, но в последнее время стало модным и престижным обустраивать отдельные жилища, удалённые друг от друга, и селиться там семьями. Это – тот самый образ жизни, который вели многие мои братья перед Захватом. Именно так легче всего услышать голос Храиссы, и понять, чего она от тебя ждёт.
- Так что, города забрасываются? – удивилась я.
- Нет. Пока ещё нет, там живёт достаточно много людей, нужно поддерживать порядок в их мыслях, чувствах. Этим и занимаются ваши соотечественники, по крайней мере, некоторая часть их. Ведь никто из нас не приспособлен к жизни в таких поселениях.
Я задумалась. Получалось, что Мирасса лепила себе «детей» буквально из подручных материалов, из того, что было. Вполне вероятно, все три народа, населявших её до людей, тоже прилетели откуда-то издалека и превратились в то, во что она пожелала их превратить. От осознания этого становилось слегка не по себе…
Но зато полностью прояснилась страсть лягушонка к разным растениям, над которыми он чах, и трепет, испытываемый им при виде разных чащоб. Похоже, эти свойства остались у него в генах. То ли вивисекторам они не мешали, то ли на них внимания не обратили. В связи с этим было ещё кое-что, требующее прояснения.
- Значит, Маугли должен понимать всё живое, правильно? – просила я.
- Да, так.
- Но почему тогда он разговаривает с механизмами? И они ему отвечают?
Бугай приподнял ладони, потом опять опустил их, - похоже, этот жест был аналогом человеческому пожиманию плечами.
- Думаю, когда он начал «слышать», он был окружён не растениями, а машинами, и первыми научился воспринимать именно их. Если он понимает ваши механизмы, то это уникальное умение. Никто из моих братьев так не может. Например, мы, Хильгасиу, лучше всего слышим камни. Живое тоже можем, но слабо. А этот маленький Вайядхау одинаково хорошо слышит и тех и других, не так ли?
- По-моему, да, - с некоторым сомнением ответила я.
Мирассец обратился к Маугли на своём наречии, и лягушонок явно что-то подтвердил.
- Удивительное создание, - выдохнул бугай на лингве, с пробивающимся восторгом на каменной физиономии. – Удивительное…
- Получается, что Маугли получил какие-то новые свойства, которых не было у прежних Вайятху? – уточнила я.
- Возможно, так. Или расширил те, что были, - туземец позволил себе улыбнуться, вызвав у меня оторопь: зрелище было не для слабонервных! Во рту у миротворца обнаружились такие здоровенные зубы, что невольно закрадывались сомнения в его вегетарианстве…
- Значит, вам неизвестно достоверно, какими были Вайятху, и насколько генетики-люди изменили их? – поспешила отвлечься я.
- Нет, неизвестно.
Ну, да, глупость спросила. Откуда он мог знать, какими были те, кто исчез пятьсот лет назад…
Возможно, что и ответа на второй вопрос, который давно мучил меня, у бугая не было, но я всё-таки его задала.
- Скажите, а с чем может быть связано то, что все рабы-Вайятху – мальчики? Почему выбрали только их?
- Вероятно, потому, номерра Вайядхау, что наши женщины много строже и холоднее мужчин. У нас семья создаётся только один раз, и чтобы завоевать женщину, мужчина должен очень постараться. Так было у всех трёх народов. Больше того, ответственность за продолжение рода тоже лежит на нас, на мужчинах.
- Как это? – изумилась я.
- Дело в том, что Храисса определила своим детям границы, связанные с деторождением. За всю жизнь мы способны произвести на свет не более трёх детей. Когда всё спокойно, женщины рожают один или два раза. Если наступают времена перемен или испытаний, детей может родиться трое. Но для того, чтобы зачатие вообще случилось, мужчина должен довести свою женщину до самой высшей точки удовольствия. Только в этот момент возможно зарождение новой жизни. Это очень и очень непросто для нас. Хараиссы учатся этому годами, а потом ещё подстраиваются под свою жену, под её предпочтения и вкусы. Если учесть, что выброс семени у мужчин тоже ограничен, то вы должны понимать, насколько драгоценен каждый наш ребёнок, и насколько дорога жизнь каждого мирассца, чтобы мы стали разбрасываться ими. Вероятно, прилетевших к нам чужестранцев привлекла повышенная сексуальность хараиссов. Ну, и красота Вайядхау. Создавая для себя рабов, они постарались ещё усилить данное природой. И это у них получилось.
- Почему вы так думаете? – не удержалась я.
- Из-за быстрой смены цвета кожи, - несколько грустно, как мне показалось, ответил туземец. – Я слышал, прежние Вайядхау менялись по своему желанию или в моменты сильных переживаний. Ещё это было частью ритуала ухаживания за девушкой или женой. Но ваш малыш не управляет изменениями цвета, значит, он сильнее подчиняется и эмоциям, и инстинктам.
Полосатый абориген осторожно коснулся руки заморыша, заворожённо слушавшего его. Лягушонок вздрогнул и опустил глаза. Прямо из-под пальца миролюбца по тыльной стороне ладони кикиморыша побежали бледные, но различимые радужные волны.
- Вот, видите? – указал туземец, легко поглаживая кисть лягушонка.
Маугли прикусил губу, глядя на собственную руку, на глазах расцвечивающуюся всё более яркими красками. Мне показалось, что Вайятху расстроился. Возможно, пытался как-то притормозить процесс?.. Мирассец что-то ласково сказал моему гуманоиду и совершенно по-человечески потрепал его по голове.
Я тоже постаралась подавить нарастающую дрожь. Конечно, теперь многое становилось понятным, - и неестественное для нас миролюбие мирассцев, и их зацикленность на сохранении жизни, и отказ воевать против захватчиков. Конечно, если у тебя строго лимитированное количество детей, ты не будешь относиться к ним, как к расходному материалу, чем до сих пор грешат человечество и многие другие расы, не ограниченные в рождении себе подобных.
Получалось, что Мирасса не просто присматривала за своими «детьми», она очень сильно вмешивалась в их жизнь. И я не знала, как отнестись к такому вмешательству. Пытаясь поставить себя на место Вайятху или полосатого бугая, старалась понять, - хорошо ли это, иметь в советчиках целую планету? Как бы я сама отнеслась к тому, что, например, Вторая, на которой прожито столько лет, вдруг решила бы запретить мне что-то делать?..
С другой стороны, кто сказал, что такой симбиоз Мирассы и её обитателей – это плохо? Может, я чего-то не поняла, вдруг там просто плохо с ресурсами? И из-за этого было введено столь жёсткое ограничение рождаемости? Или цель Мирассы – остаться как можно более «дикой» и невозделанной. И поэтому она вот так обломала своих «детишек»… Правда, тогда непонятно, зачем вообще заводила их? Или понимала, что гуманоиды, рано или поздно, но появятся, и решила сразу их подшлифовать под свои нужды?..
Нет, похоже было, что мне, с моим традиционным мировоззрением, понять причины того, что случилось с населением Храиссы, пока невозможно. Надо разузнавать больше, а то вот так явимся туда, а Мирасса решит, что мы ей не подходим, и укокошит, чтоб не мучиться с нами...
Я невольно передёрнула плечами, представив, как планета целенаправленно уничтожает нас разными способами… Не знаю, что почувствовал Маугли, но он вдруг взял меня за руку и прошептал на ухо:
- Сагите… не расстраивайтесь, сагите, не надо… Всё будет хорошо!
М-да, хотелось бы верить, да что-то не получалось. Рассказ о разумной (что ещё требовалось доказать!) планете, вмешивавшейся во всё, что ни попадя, заставлял меня нервничать. Может, и вправду, - не надо везти туда лягушонка? А то, как бы чего не вышло…
На этой радостной ноте я решила расспросы прекратить. Похоже, что всё главное было сказано, а оставшиеся мелочи особого значения не имели. Теперь предстояло всё осмыслить и решить, как действовать дальше.
Судя по задумчивым лицам остальных, они размышляли о чём-то весьма схожем. Я знаком показала Эдору, что закончила разговор, и он немедленно вступил сам, принявшись выяснять возможна ли ещё одна встреча, каково расписание мирассца и Альдора на оставшиеся два дня, и наиболее подходящие способы связи с бугаём, в обход мужа Линны.
У меня же в голове крутился один большой-пребольшой вопрос: ту ли планету выбрали ГИО-изменённые, чтобы переселиться?..

Регистрационный номер №0263267

от 5 января 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0263267 выдан для произведения:
Утро выдалось ранним и шумным, потому что нас разбудило ни свет ни заря зелёное безобразие, подаренное стратегом лягушонку. Ходячий куст выбрал именно этот день, чтобы сделать то, чего я давно подспудно ждала: разбил вдребезги один из старинных тяжёлых керамических вазонов, стоявших рядом с бассейном.
Проползая мимо, или, скорее, пробегая, - передвигалось натренированное растение уже очень даже бодро, - хулиган снёс бедную посудину, которая свалилась с ужасным грохотом. Я подскочила, вообразив спросонья, что кто-то пробрался в дом, Маугли подпрыгнул следом, и, несмотря на уверения Деоны, что всё в порядке, сердце у меня ещё долго колотилось.
Нарушитель спокойствия был обнаружен в запретной зоне: на бортике бассейна. Пришлось снова перемещать его подальше от заветного водоёма, позади уже дважды отстроенной преграды из камней, поеживаясь от прохладного осеннего ветра. А потом проснувшийся Маугли решил, что утро – это прекрасное время, чтобы выпросить для себя ещё немножко внимания сагите, а потом я сама решила, что внимания могло быть и побольше… Короче говоря, мы вылезли из постели только за час до начала занятий в Университете.
Я собиралась уже на бегу, попутно утешая закручинившегося гуманоида, не оставлявшего надежд, что когда-нибудь его обаяние перевесит, и, выбирая между каким-то непонятным учебным заведением и кикиморышем, я сделаю таки выбор в пользу кикиморыша… Увы, его ожидало очередное разочарование.
Позавтракать дома времени уже не было, пришлось наказать лягушонку состряпать что-нибудь себе самому. Под чутким руководством Деоны, но почти самостоятельно. Конечно, можно было заказать еду из ближайшего кафе, но проблема заключалась в том, что и этого лягушонок делать не умел и учиться боялся. Так что, любой его выбор был бы большим шагом вперёд. Возможно, если бы не грозящее опоздание, он «дожал» бы меня несчастной мордочкой и отчаянными взглядами: я позвонила бы в кафе сама. Но нехватка времени сыграла свою роль, заморыш остался один на один с кухонными агрегатами, которым, судя по всему, и предстояло утешать его, всем вместе. В очередной раз подивившись странностям, множившимся вокруг, я решительно сбежала из Страны Чудес, в которую неуклонно превращался домик моей мечты.
Несмотря на довольно сложное расписание занятий в тот день, и не самые лёгкие для меня предметы, я постоянно отвлекалась, возвращаясь мыслями к грядущей вечерней встрече. Даже Лон, обычно витавший где-то в собственных облаках, заметил мою рассеянность и прокомментировал её в своём фирменном стиле:
- Олд гёрл, ты импоссибль сегодня. Зачем давать нашему тичеру повод проверять твою восприимчивость ди нуово? Ахтунг! Сделай умный гёзихт… Вон, она опять к тебе идёт…
Я постаралась, но продемонстрировать сосредоточенность не удалось, предстоящая встреча с мирассцем, на которой, как мне казалось, всё должно было окончательно решиться, поглощала моё внимание почти целиком. ГИО-изменённые почему-то уверились, что негласный договор о сотрудничестве уже был заключён, но мне так не казалось. Вограны их знают, этих миротворцев… Конечно, бугай пообещал нам помощь, по крайней мере, лягушонку. Но что он реально мог сделать, - для меня этот вопрос оставался покрытым мраком.
Энное количество горцев, запертых у себя в резервациях, по сути, не пользующихся никакими правами, не имеющими ни голоса, ни веса на Мирассе. Н-да… На прекрасных союзников, как их называл Эдор, они никак не тянули. Впрочем, была ещё таинственная область эмпатии, мне недоступная, но которой зато свободно владели все остальные, Вограны их побери… Возможно, уверенность стратега номер один зиждилась на неких эмоциях, которые остались незаметными для меня? Может быть, внешне спокойный и отстранённый, внутри туземец кипел праведным гневом и яростью? Хотя, будь это так, Эдор просто сообщил бы мне об истинных намерениях аборигена, не мороча голову преимуществами честности и порядочности перед связями и влиянием.
И всё-таки, полностью сбрасывать туземцев со счетов пока не стоило. Один Всевидящий знал, на что они были способны. А, кроме всего прочего, я хотела использовать бугая, как источник информации о моём собственном гуманоиде, - по крайней мере, хоть о каких-то сторонах жизни на Мирассе его предков. Укладе, обычаях, местах обитания, привычках… Если, конечно, в памяти нынешних жителей осталось что-то о тех давних временах. Но, попробовать стоило, больше всё равно спрашивать было некого.
Эдор, словно испытывая моё терпение, после позднего звонка накануне больше не объявлялся почти до самого вечера. И только тогда, когда я уселась в университетской мнемотеке с целью впитать очередную порцию сентенций курса «Комплексная психическая диагностика детей пяти-шести лет», он позвонил и сообщил, что встреча назначена. И не где-нибудь, а снова на крыше того же небоскрёба, где мы встречались в первый раз. По-видимому, туземцу там очень понравилось.
Когда я спросила стратега, куда он дел Альдора, мачо только снисходительно фыркнул, давая понять, что это не было большой проблемой. Действительно, - для нейтрализации мужа Линны хватило билета в крупнейший клуб-ревю Второй, слава о котором гремела по всему нашему сектору Галактики. Там круглосуточно шли выступления, спектакли, музыкальные представления и танцы. Оказывается, Альдор мнил себя знатоком искусства!
Подивившись такому казусу, я порадовалась, что аристократ не будет путаться у нас под ногами. А, кроме того, раз он так спокойно оставлял мирассца одного, значит, не подозревал ни о чём. Это тоже было хорошей новостью. Что по этому поводу думал Скросс, - оставалось тайной, но я не тешила себя иллюзиями, что столп местного бизнеса был столь же беспечен, как Альдор. Оставалось надеяться, что стратеги вдвоём придумали способ обмануть даже всевидящее око надежды нашего космического кораблестроения. Хотя бы временно…
Кроме нас с заморышем и бывшего контрабандиста, в этой встрече должны были принять участие Вигор с Эктором. То есть, весь штаб подготовки к мирному проникновению на Мирассу ГИО-изменённых и лягушонка. Видимо, Эдор решил, что пора всех познакомить друг с другом. Что ж, возможно, он и был прав, лишь бы абориген не счёл, что нас слишком много, и мы чрезмерно шумные и агрессивные… Вот, Маугли, например, почему-то поначалу шарахался что от первого стратега, что от второго. Хотя, с Эдором мирассец, вроде, общался нормально. Может, уже привык к чужакам?
Как бы то ни было, встреча предстояла судьбоносная в некотором смысле, и я продолжала нервничать, пытаясь продумать свою манеру поведения, которая не повредила бы нашим планам. Учитывая, что бугай был эмпатом, задачка передо мной стояла не самая лёгкая. В конце концов решила, что буду стараться сосредоточиться на своих чувствах к лягушонку. Вроде бы там было всё «в тему»: и желание помочь, и забота, и беспокойство.
Я заранее позвонила домой, подробно проинструктировав Маугли, как он должен подготовиться к поездке, так что он уже ждал меня около посадочной площадки. Завидев мой флайер, лягушонок принялся махать руками и подпрыгивать на месте, показывая свою радость и нетерпение. Летательная машина простояла на земле не более, чем полминуты, - столько, сколько понадобилось заморышу, чтобы усесться рядом и пристегнуться, мы тут же вновь взлетели. Слава Всевидящему, теперь кикиморыш даже не жмурился, - наоборот, с интересом следил за тем, как отдаляются верхушки деревьев.
Нам нужно было добираться дольше всех, поэтому, когда впереди возникли силуэты необыкновенных высоток, напоминающих сверкающие цветы, Эдор позвонил сообщить, что все в сборе и ждут только нас. На этот раз встреча была назначена не в знакомом чайном павильоне, а в закрытой беседке, чуть большей, чем та, что стояла у нас во дворе. Определившись, где находится искомое строение, мы с лягушонком, не торопясь, направились туда, невольно любуясь окружающими цветущими клумбами, небольшими декоративными прудиками и деревьями. Несмотря на ускоренное сердцебиение, я старательно демонстрировала хорошее настроение и беззаботность. Кикиморыш, укутанный в молодёжный костюм, закрывавший и тело, и лицо, выглядел, как обычный человеческий подросток, только слегка неуклюжий и порывистый.
Чем ближе мы подходили к нужному зданию, похожему на культовые сооружения с пра-планеты, тем больше я недоумевала: снаружи казалось, что оно совершенно пусто. Но, когда мы вошли через резные двери, выяснилось, что все участники тайного совещания были на месте. Как я узнала позже, благодаря особому составу стекла, огромные окна, занимавшие больше половины стен, создавали такой эффект обмана зрения.
Изнутри беседка была довольно просторной, но обставленной аскетично: круглый стол посредине, окружённым скамьями со спинками. Незатейливость мебели искупалась материалом, из которого она была изготовлена: зелёной и фиолетовой яшмой с причудливыми цветными прожилками. Очень красиво, но несколько подавляюще, на мой вкус. Впрочем, для стратега под номером один – как раз то, что нужно.
Не успели мы войти, как мирассец тут же сделал «стойку» на лягушонка, приклеившись к нему взглядом и, судя по всему, устроив интенсивный обмен эмоциями. Я сделала вид, что меня это ничуть не трогает, и поздоровалась с остальными, как можно теплее.
Когда мы уселись на оставленные для нас свободные места, между Вигором и аборигеном, мачо вкратце повторил результаты предыдущей встречи, как бы резюмируя для всех, в том числе и туземца, к чему мы пришли, и на чём разговор был прерван в прошлый раз. Бугай молчаливо согласился с изложенным, но добавил:
- Я желал бы ещё раз сказать, что очень сожалею о той участи, которая постигла наших братьев Вайядхау, но это не должно стать причиной новых смертей на Мирассе. Если вы не сможете выполнить такое условие, мы вряд ли о чём-то договоримся.
ГИО-изменённые покивали в ответ, перебрасываясь короткими взглядами, а я мысленно хмыкнула: ну, предупреждала же Эдора, что он переоценил достигнутое взаимопонимание с полосатым туземцем…
И не то, чтобы я отличалась кровожадностью или мстительностью, но мне мерещилось, что такое подчёркнутое миролюбие – сродни некоей фальши. Кто мог заранее сказать, куда нас заведёт дорога, на которую мы вступали сейчас? Кто мог дать гарантии, что всё произойдёт именно так, как мы рассчитывали? Я бы тоже хотела всё сделать тихо и незаметно, но считала глупым не предусмотреть других вариантов. Не нами сказано: хочешь мира – готовься к войне. К тому же, мне казалось, что господин Скросс, со всеми его интересами, почему-то совершенно исключался из планов ГИО-стратегов. И зря, - он-то, как раз, был сильнейшим фактором влияния…
Но, как бы то ни было, все присутствующие решили, что прекрасно поняли друг друга, и приступили к собственно договорённостям. И тут же опять начались проблемы.
Во-первых, полосатого миролюбца пришлось посвящать в планы переселения на Мирассу не только Маугли, но и ещё пятисот не самых обыкновенных людей. Не сказать, чтоб его это очень обрадовало, но, вроде, и не смутило особо. Он только очень-очень внимательно посмотрел на каждого из ГИО-людей, словно запоминая. Мне стало, признаться, не по себе. Эдору, насколько я могла видеть, было море по колено. Эктор слегка «завис», как будто его что-то удивило, а Маугли внезапно принялся бросать на меня виноватые взгляды.
Я догадалась, что, параллельно понятному разговору, шёл ещё один, мне недоступный. Подосадовала, что не взяла с собой Деону, - хоть она послужила бы сейчас переводчиком, не пришлось бы сидеть с умным видом, чувствуя себя неполноценным собеседником. Одна надежда, что потом расскажут, какие сложности у них возникли.
Наглядевшись друг на друга, эмпаты вернулись к нормальной речи.
- Боюсь, единственная помощь, которую мой народ может оказать вам, – та же, что я предлагал Вайядхау. Жизнь вместе с нами, в горах, на нашей территории, в наших жилищах. Но, это ведь не то, к чему вы стремитесь? – спросил мирассец Эдора. – Мне показалось, что вы рассчитывали на что-то другое.
- Да, - ответил стратег номер один. – Мы хотели бы большей свободы, чем предполагает резервация. Но, тем не менее, спасибо. Правильно ли я понимаю, что ваших представителей в правительстве нет?
- Действительно, нет. У нас имеется право голоса только в тех местных органах, которые управляют землями, на которых мы живём. Но это всего лишь десять областей.
Вигор присвистнул:
- Негусто…
- Да, нас осталось не так много, чужеземец, но мы надеемся усилить своё влияние сейчас, потому что наше согласие потребовалось для начала строительства курортов на Мирассе. Похоже, в этом заинтересованы очень влиятельные люди, иначе Альдору никогда не удалось бы провести проект через Кабинеты Императора.
- Хотите сказать, что курорты хочет строить кто-то из правящей семейки? – оживился второй стратег.
- Скорее всего, да, - осторожно ответил бугай, кладя широченные ладони на стол. – И не самый захудалый, при том.
- Император? – с надеждой спросила я.
- Вряд ли, - покачал головой миротворец. – Будь это так, ваше дело делалось бы беспрепятственно.
- А сейчас есть помехи?
- Да, - просто ответил бугай. – Преодолимые, но есть. Я слышал, как Альдор говорил об этом.
- Он настолько доверяет вам? – удивился Эдор. – Странно…
- Не доверяет. Скорее, считает… не слишком умным представителем вымирающего народа, - дипломатично ответил мирассец.
Тут я тоже удивилась. Чтобы понять, насколько бугай не соответствовал этому определению, с ним достаточно было просто поговорить! Или Альдор и этого не удосужился сделать? Хотя… и такое вполне возможно. Чем точно не страдал муж Линны, так это излишним вниманием к окружающим.
- Значит, проблемы уже есть, - задумчиво повторил мачо. – С одной стороны, это нам на руку, с другой… Я бы предпочёл, чтобы эти проблемы были созданы нами. Тогда и решать их было бы не в пример легче.
- Думаю, что если вы расспросите Альдора о сложностях, он вам расскажет. Только не делайте это напрямую, лучше через кого-то.
- Например, жену?.. – спросил Эктор.
Бугай вздохнул.
- Я бы не стал втягивать госпожу Линну в конфликт сразу же, как только у вас появился интерес к бизнесу её отца и мужа. Лучше чуть позже и очень осторожно, не подводя под подозрения. Она – дочь господина Скросса, и этим всё сказано. Он будет защищать её, хотя бы по этой причине.
- Спасибо за совет, - благодарно улыбнулся второй стратег. – Мы учтём ваши соображения. Значит, на Мирассе есть две партии: одна стоит за выход вовне, а вторая - за сохранение традиционного уклада неизменным?
- Не могу дать вам точный ответ, всё, что есть, – это только догадки.
- А что вы вообще можете рассказать о вашей родине? – вступил в разговор Вигор.
- Достаточно много, но вас ведь интересует что-то конкретное? Спросите.
Стоило бедному аборигену неосторожно предложить это, как на него обрушилась форменная лавина. Оказывается, у каждого из ГИО-изменённых была своя, немаленькая кучка этих самых вопросов, которыми они и принялись закидывать невозмутимого туземца. Он честно отвечал, стараясь не увиливать и не умалчивать. Насколько правдивы были его ответы, я не знала, прочесть что-либо по бесстрастной маске, которую он постоянно носил на лице, было невозможно, но остальные, вроде бы, выглядели вполне удовлетворёнными.
Выяснилось, что об Императоре и правительстве абориген знал, действительно, немногое, но этого хватило, чтобы составить поверхностное впечатление о том, как управлялась Мирасса. Во главе всего, чего только можно, стоял Император. Ему подчинялись Военный кабинет, Кабинет министров и Кабинет Крови, в который, как я поняла, входили ближайшие (или умнейшие?) родственники самодержца, помогавшие ему править. Дальше власть делилась на аналоги министерств, и спускалась к местным органам управления, но нас они интересовали в последнюю очередь, потому что являлись простыми исполнителями воли верховного правителя.
Помимо политической, императорская семья обладала и экономической властью тоже, поскольку номинально Император был хозяином всего. Вот так, просто и незатейливо: имел во владении планету целиком! Все остальные, кто что-то строил, добывал, растил, даже просто жил на Мирассе, арендовали площади и строения, и, соответственно, платили налоги. Приобрести что-то в собственность было невозможно. Вероятно, этим и объяснялось отсутствие там бизнесменов с других планет, таких, как Скросс, которые разворачивали свои собственные бизнес-империи на просторах Галактики. На Мирассе у них шансов не было, - все преференции давались только местным, только своим. Причём, весьма ограниченному количеству «своих». Даже туземцы жили в резервациях на правах квартиросъёмщиков, которых в любой момент могли «попросить» выйти вон.
При таком раскладе получалось, что за разрешением на строительство курортов Скросса реально стоял кто-то из императорской семейки, и этот кто-то имел настоящее влияние. По всему выходило, что следующим источником информации должен был стать Альдор. Ну, или кто-то с самой Мирассы. ГИО-стратеги выяснили, что, даже усилившись, влияние аборигенов стоило крайне мало по сравнению со словом кого-то из ближнего круга Императора. Значит, надо было искать того, кто хотел бы это самое слово сказать.
Когда поток вопросов ГИО-изменённых иссяк, настал мой черёд. Но меня интересовали не экономические модели, используемые на родине лягушонка, и не то, сколько ступеней насчитывала лестница власти, а дела давно минувших дней: я хотела разузнать всё, что возможно, о предках Маугли.
Мирассец отнёсся к моим расспросам так же спокойно, как к допросу, учинённому ему стратегами и врачом. Миротворец принялся описывать историю своей планеты, причём так, словно всё происходило только вчера, а не отстояло от нас на пятьсот лет в прошлом. Среди рассказанного им, поначалу нового для меня было намного меньше, чем я ожидала. Абориген вновь повторил, что Вайядхау жили в лесах, чем гуще и непроходимее, тем лучше; научились изменять цвет кожи, поскольку иначе спрятаться среди деревьев было невозможно; занимались тем, чем занимаются жители всех лесов на всех планетах на определённом этапе развития цивилизации: собирали съедобные растения и охотились. А ещё следили за состоянием деревьев и лесных обитателей. Последнее меня удивило. Совершенно непонятно, каким образом могла справляться с этим горстка туземцев?
Наводящие вопросы прояснили, что я несколько неправильно поняла расклад, сложившийся на сказочной планетке. Прежде всего, гуманоидное население Мирассы никогда не было многочисленным. Даже в самые лучшие годы оно составляло не более, чем миллион особей, рассеянных по четырём материкам. В среднем же, общее число всех народностей вкупе не превышало семисот тысяч особей. Капля в море, по сравнению с планетами, населёнными людьми, где количество жителей колебалось от двух до пяти миллиардов человек! И роль населения Храиссы (так бугай упорно называл свою родину) была обозначена достаточно жёстко, хотя и туманно, на мой взгляд: оно должно было способствовать хорошему самочувствию и счастью Мирассы! Каково?! Не знаю, как другие планеты, а эта скромностью явно не отличалась!
Так вот, указанного числа аборигенов вполне хватало, чтобы успешно справляться с ублажением означенного небесного тела. Видимо, их было слишком мало, чтобы как-то изгадить прекрасную природу и пойти в неправильном направлении, строя свою цивилизацию, но достаточно, чтобы вносить необходимую лепту в «энергетическое покрывало» планеты, - именно так выразился полосатый миролюбец.
С одной стороны, это выглядело логичным: необходимость кормить всё новые и новые рты всегда была самым жёстким двигателем прогресса, подбивая людей и государства на захваты, войны и грабежи как своих соседей, так и просто свободных территорий. Человечество только недавно пришло к мысли, что существуют и альтернативные пути развития, не предполагающие смерти и опустошения. Впрочем, не все согласились с этим, и до сих пор было немало сторонников консервативных взглядов на жизнь: пришёл, увидел, отобрал…
Но, с другой стороны, требования планеты обрекали мирассцев на постоянную жизнь при каком-то первобытно-общинном строе, если не хуже, потому что дальнейшее развитие тормозилось самими условиями их существования! Я выразила бугаю своё удивление, в том смысле, что туземцы вынуждены были оставаться вечными дикарями, и в чём же тогда заключался прогресс? Скорее, это походило на замкнутый круг, без выхода.
Но, похоже, полосатого миротворца такие рассуждения ничуть не беспокоили. Он только заметил, что развитие – это не всегда строительство дисколётов или высотных зданий, оно может идти разными путями, и он себя тупиковой ветвью эволюции не ощущает.
Я проглотила смущение, тем более, что бугай на мои слова как будто не обиделся. Вернувшись к рассказу о Мирассе и её жителях, абориген поведал, что сама планета заставляла их жить с собой в мире и согласии. Если и случались какие-то перекосы, то память о них осталась лишь в преданиях туземцев, красочно повествующих о том, как недовольные поплатились за свою жадность и неблагодарность.
Так всё и продолжалось, пока не прилетели чужаки. А после вторжения военной своры Грасса равновесие, существовавшее на Мирассе, было грубо нарушено, практически все обитатели истреблены, и только теперь что-то начинало налаживаться.
- Погодите, - прервала я его. – Вы хотите сказать, что пришлецы заняли в системе… эээ, здоровья вашей планеты место тех, кого они истребили?
- Да, так.
- Но как это возможно?! Ведь Вайятху были мирными, а эти – агрессорами! И жили предки Маугли в лесах, а люди, насколько я помню, их вообще стороной обходят? О каком же равновесии и замещении может идти речь?
- Дело в том, что ваши соотечественники всё это время строили на Храиссе то, чего там никогда ранее не было: они возводили города. Целых двести лет, пока не поняли, что это ошибка. Теперь жители стремятся не съехаться в одно место, а, наоборот, разъехаться друг от друга. Вам, наверное, неизвестно, но в последнее время стало модным и престижным обустраивать отдельные жилища, удалённые друг от друга, и селиться там семьями. Это – тот самый образ жизни, который вели многие мои братья перед Захватом. Именно так легче всего услышать голос Храиссы, и понять, чего она от тебя ждёт.
- Так что, города забрасываются? – удивилась я.
- Нет. Пока ещё нет, там живёт достаточно много людей, нужно поддерживать порядок в их мыслях, чувствах. Этим и занимаются ваши соотечественники, по крайней мере, некоторая часть их. Ведь никто из нас не приспособлен к жизни в таких поселениях.
Я задумалась. Получалось, что Мирасса лепила себе «детей» буквально из подручных материалов, из того, что было. Вполне вероятно, все три народа, населявших её до людей, тоже прилетели откуда-то издалека и превратились в то, во что она пожелала их превратить. От осознания этого становилось слегка не по себе…
Но зато полностью прояснилась страсть лягушонка к разным растениям, над которыми он чах, и трепет, испытываемый им при виде разных чащоб. Похоже, эти свойства остались у него в генах. То ли вивисекторам они не мешали, то ли на них внимания не обратили. В связи с этим было ещё кое-что, требующее прояснения.
- Значит, Маугли должен понимать всё живое, правильно? – просила я.
- Да, так.
- Но почему тогда он разговаривает с механизмами? И они ему отвечают?
Бугай приподнял ладони, потом опять опустил их, - похоже, этот жест был аналогом человеческому пожиманию плечами.
- Думаю, когда он начал «слышать», он был окружён не растениями, а машинами, и первыми научился воспринимать именно их. Если он понимает ваши механизмы, то это уникальное умение. Никто из моих братьев так не может. Например, мы, Хильгасиу, лучше всего слышим камни. Живое тоже можем, но слабо. А этот маленький Вайядхау одинаково хорошо слышит и тех и других, не так ли?
- По-моему, да, - с некоторым сомнением ответила я.
Мирассец обратился к Маугли на своём наречии, и лягушонок явно что-то подтвердил.
- Удивительное создание, - выдохнул бугай на лингве, с пробивающимся восторгом на каменной физиономии. – Удивительное…
- Получается, что Маугли получил какие-то новые свойства, которых не было у прежних Вайятху? – уточнила я.
- Возможно, так. Или расширил те, что были, - туземец позволил себе улыбнуться, вызвав у меня оторопь: зрелище было не для слабонервных! Во рту у миротворца обнаружились такие здоровенные зубы, что невольно закрадывались сомнения в его вегетарианстве…
- Значит, вам неизвестно достоверно, какими были Вайятху, и насколько генетики-люди изменили их? – поспешила отвлечься я.
- Нет, неизвестно.
Ну, да, глупость спросила. Откуда он мог знать, какими были те, кто исчез пятьсот лет назад…
Возможно, что и ответа на второй вопрос, который давно мучил меня, у бугая не было, но я всё-таки его задала.
- Скажите, а с чем может быть связано то, что все рабы-Вайятху – мальчики? Почему выбрали только их?
- Вероятно, потому, номерра Вайядхау, что наши женщины много строже и холоднее мужчин. У нас семья создаётся только один раз, и чтобы завоевать женщину, мужчина должен очень постараться. Так было у всех трёх народов. Больше того, ответственность за продолжение рода тоже лежит на нас, на мужчинах.
- Как это? – изумилась я.
- Дело в том, что Храисса определила своим детям границы, связанные с деторождением. За всю жизнь мы способны произвести на свет не более трёх детей. Когда всё спокойно, женщины рожают один или два раза. Если наступают времена перемен или испытаний, детей может родиться трое. Но для того, чтобы зачатие вообще случилось, мужчина должен довести свою женщину до самой высшей точки удовольствия. Только в этот момент возможно зарождение новой жизни. Это очень и очень непросто для нас. Хараиссы учатся этому годами, а потом ещё подстраиваются под свою жену, под её предпочтения и вкусы. Если учесть, что выброс семени у мужчин тоже ограничен, то вы должны понимать, насколько драгоценен каждый наш ребёнок, и насколько дорога жизнь каждого мирассца, чтобы мы стали разбрасываться ими. Вероятно, прилетевших к нам чужестранцев привлекла повышенная сексуальность хараиссов. Ну, и красота Вайядхау. Создавая для себя рабов, они постарались ещё усилить данное природой. И это у них получилось.
- Почему вы так думаете? – не удержалась я.
- Из-за быстрой смены цвета кожи, - несколько грустно, как мне показалось, ответил туземец. – Я слышал, прежние Вайядхау менялись по своему желанию или в моменты сильных переживаний. Ещё это было частью ритуала ухаживания за девушкой или женой. Но ваш малыш не управляет изменениями цвета, значит, он сильнее подчиняется и эмоциям, и инстинктам.
Полосатый абориген осторожно коснулся руки заморыша, заворожённо слушавшего его. Лягушонок вздрогнул и опустил глаза. Прямо из-под пальца миролюбца по тыльной стороне ладони кикиморыша побежали бледные, но различимые радужные волны.
- Вот, видите? – указал туземец, легко поглаживая кисть лягушонка.
Маугли прикусил губу, глядя на собственную руку, на глазах расцвечивающуюся всё более яркими красками. Мне показалось, что Вайятху расстроился. Возможно, пытался как-то притормозить процесс?.. Мирассец что-то ласково сказал моему гуманоиду и совершенно по-человечески потрепал его по голове.
Я тоже постаралась подавить нарастающую дрожь. Конечно, теперь многое становилось понятным, - и неестественное для нас миролюбие мирассцев, и их зацикленность на сохранении жизни, и отказ воевать против захватчиков. Конечно, если у тебя строго лимитированное количество детей, ты не будешь относиться к ним, как к расходному материалу, чем до сих пор грешат человечество и многие другие расы, не ограниченные в рождении себе подобных.
Получалось, что Мирасса не просто присматривала за своими «детьми», она очень сильно вмешивалась в их жизнь. И я не знала, как отнестись к такому вмешательству. Пытаясь поставить себя на место Вайятху или полосатого бугая, старалась понять, - хорошо ли это, иметь в советчиках целую планету? Как бы я сама отнеслась к тому, что, например, Вторая, на которой прожито столько лет, вдруг решила бы запретить мне что-то делать?..
С другой стороны, кто сказал, что такой симбиоз Мирассы и её обитателей – это плохо? Может, я чего-то не поняла, вдруг там просто плохо с ресурсами? И из-за этого было введено столь жёсткое ограничение рождаемости? Или цель Мирассы – остаться как можно более «дикой» и невозделанной. И поэтому она вот так обломала своих «детишек»… Правда, тогда непонятно, зачем вообще заводила их? Или понимала, что гуманоиды, рано или поздно, но появятся, и решила сразу их подшлифовать под свои нужды?..
Нет, похоже было, что мне, с моим традиционным мировоззрением, понять причины того, что случилось с населением Храиссы, пока невозможно. Надо разузнавать больше, а то вот так явимся туда, а Мирасса решит, что мы ей не подходим, и укокошит, чтоб не мучиться с нами...
Я невольно передёрнула плечами, представив, как планета целенаправленно уничтожает нас разными способами… Не знаю, что почувствовал Маугли, но он вдруг взял меня за руку и прошептал на ухо:
- Сагите… не расстраивайтесь, сагите, не надо… Всё будет хорошо!
М-да, хотелось бы верить, да что-то не получалось. Рассказ о разумной (что ещё требовалось доказать!) планете, вмешивавшейся во всё, что ни попадя, заставлял меня нервничать. Может, и вправду, - не надо везти туда лягушонка? А то, как бы чего не вышло…
На этой радостной ноте я решила расспросы прекратить. Похоже, что всё главное было сказано, а оставшиеся мелочи особого значения не имели. Теперь предстояло всё осмыслить и решить, как действовать дальше.
Судя по задумчивым лицам остальных, они размышляли о чём-то весьма схожем. Я знаком показала Эдору, что закончила разговор, и он немедленно вступил сам, принявшись выяснять возможна ли ещё одна встреча, каково расписание мирассца и Альдора на оставшиеся два дня, и наиболее подходящие способы связи с бугаём, в обход мужа Линны.
У меня же в голове крутился один большой-пребольшой вопрос: ту ли планету выбрали ГИО-изменённые, чтобы переселиться?..

Мой личный Маугли-43.

Мой личный Маугли-45

Рейтинг: +5 410 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (8)

Зинаида Левенко # 5 января 2015 в 22:46 +1

Прочла...Очень даже ВДУМЧИВО. Ну и фантастика у Вас с развитием событий!!!
Уж не задерживайтесь с продолжением, Татияночка!!! ЖДЕМС!!!

Татьяна Французова # 8 января 2015 в 16:42 0

Спасибо большое, Зинаидочка Ивановна! Ну, я стараюсь, честное слово... Вот, половину следующей главы написала))) live3

Вероника Малышева # 6 января 2015 в 00:00 +1

жду-не дождусь, когда герои (и особенно гио) встретятся с планетой. smile

Во будут под впечатлением после условий звездолёта! supersmile

вопрос:
Тань, а если были уничтожены все женщины вида вайятху, то как след.поколения ваще тогда воспроизводились?
и если дети всё же появились, то почему только мальчики?

Татьяна Французова # 8 января 2015 в 16:44 +1

Да, думаю, ГИО-изменённые ещё "вкусят" все прелести общения с Мирассой)))). Ну, а с рабами... дело в том, что все Вайятху, в смысле, живые, только из пробирок... Вот. И воспроизводство, соответственно, пробирочное. Кого надо, - того и делают...)))))

Вероника Малышева # 9 января 2015 в 13:39 +1

ах из пробииирок !... тогда понятно ))
(а то я чё-то упустила этот момЭнт)

Татьяна Французова # 9 января 2015 в 23:51 0

Ну, может, я не очень чётко прописала...

Надежда Рыжих # 15 января 2015 в 16:55 +1

С ума сойти! ... rolf

А я знаю людей с фамилией Бугай. Всегда думала, за что им такая фамилия досталась?!

Татьяна Французова # 15 января 2015 в 21:41 0

Воооот... Не повезло! ura

RSS-лента комментариев