Я не люблю ИЖаки. Бес его знает, но мне эта продукция кажется малонадежной и легковесной. После основательного Урала, я так и не привык к другим мотоциклам, даже, что следует признать, не умею ездить на двухколесных машинах этого класса. Стыдно, батенька. Стыдно. Просто в моем детстве сии машины не водились, а теперь машина, купленная с моей благоверной на пару, находится почти в полном владении зятя, да и у неё четыре колеса. Ко всему прочему после развода мадам заявила на неё полные права, на что я согласился, подарив ей довольно большой хомут на шею.
После того, как я уехал из З-й, моим пристанищем стало К-но. Мой директор совхоза по фамилии Эрбис, немец по национальности, очень приветливо встретил меня, буркнув раза два, указав на мое рабочее место, и укатил на все четыре стороны, так что к вечеру я оказался в гостинице с приятной перспективой торчать там до посинения, так как он не поинтересовался в дальнейшем ни разу, где и как, и зачем я, главный экономист совхоза, живу. Сняв квартиру, я там скоро познакомился с такими же оболтусами, как я. Первым оболтусом был второй секретарь райкома ВЛКСМ, товарищ Женис, точнее Женька Артемьев, Генсаныч или Евгений Александрович, вторым же зачисленным в штат мушкетеров был его друг и соратник по детским играм, а по совместительству и учитель физики и прочих наиточнейших наук, Петька Назаров или друг Петручо. Скорее Друг Петручо, так как первое не отделялось от второго, и было единым именем. Я же был просто Другом Макаровым, позднее к Другу Макарову добавился Друг Никита Героидович, аль Друг Матюшкин. Так что, несмотря на все невнимание моего любимого Эрбиса, я жил в К-но довольно мило, деля время между работой, друзьями, пьянкой и писаниной. К этому времени, к которому относится этот рассказ, Друг Матюшкин ещё сушил лапы в Питере, точнее в Ленинграде, не получив направления на ссылку в Сибирь, где и был зачислен по приезду в штат Его Императорского Величества лейб-гвардейского гусарского полка. Следует сказать, что Друг Петручо довольно много разъезжал на ИЖаке, доставляя нас на загородные гулянки, пикнички, снабжая вином и водочными изделиями на природе и вне её. Вот с этого ИЖака всё и началось. Нужно заметить, что Генсаныч, кроме как говорить и организовывать различного рода мероприятия, на природе и вне её, ничего путного сотворить не мог, по роду своей деятельности. Несмотря на это, он постоянно домогался руля этого самого мотоциклета. Петручо сопротивлялся со всех сил своих могутных, но в особо благоприятном расположении духа, даже, зная наперед, что Саныч с этой телегой не справится, давал ему эту самую баранку или рогулину. Обычно Жениса заклинивало на первом упражнении учебных стрельб: то есть он просто не мог толком спустить сцепление, после чего "ИЖ-Юпитер", взревев всеми своими лошадиными силами, делал огромный прыжок, благополучно приземлялся в метре от старта и тотчас же заглыхал, после чего Петручо преспокойно выгонял незадачливого начальника всех К-ких комсомольцев из-за руля и следовал дальше, маршрутом намеченным ранее, чаще всего в сторону магазина. Но однажды за селом Березовским, родиной сих двух оболтусов, наш Женис справился с этим самым упражнением и бодренько покатил по широкой, свободной от машин трассе прямо в канаву. Канаву таки не глубокую, так себе кюветик, через который переехать труда не составит, но он поехал не прямо, а таки наискосок, таки на скорости приличествующей существующей трассе, а не канаве, куда он направлял уверенной дланью назаровский лисапед с двумя пассажирами на борту. Так как спускать сцепление он все-таки как-то научился, но нажимать на тормоза и эту самую штуковину во второй раз - нет, то, поддав газку, мы въехали в кювет в полном составе и комплекте. Я сидел в коляске, так что, вылетев из неё, я успел сгруппироваться и безболезненно приземлиться метрах в трех впереди по ходу мотоцикла. Перевернувшись на спину, я увидел, как он, встав на переднее колесо и заломив руль, таки хочет грохнуться всеми своими железными прибамбахами на мою слабую, пропитанную алкоголем, хилую грудь. Мне это сильно не понравилось, я, поджал ноги к животу, и, когда сия железка вознамерилась меня придавить, лягнул её со всех своих сил приличествующих моменту. На удивление легко эта транспортина поддалась моему натиску, встала вновь на руль, а затем на свои положенные три колеса.
P.S. Ни Друг Петручо, ни виновник торжества Женис, ни я, ни мотоцикл, за исключением вывернутого на бок руля, не получили ни одной царапины, но Саныч после того случая, ни разу не садился за руль Петькиного мотоциклета. На фига попу гармонь, особенно от комсомола.
P.P.S. Намедни Женька уличил меня во лжи, сказав, что руку он всё же зашиб. Видимо этого он не заметил в горячке
Помочь сайту
Поздравления
