Идеал недостижим. Глава 10. Разлад

1
 
Лунин крепко обнял сына при встрече. Оба были рады.

В квартире царили чистота и порядок. Потолок и стены были недавно побелены. На стене висела фотография Игоря и портрет Хемингуэя.
Все одаренные люди вызывали у Лунина уважение. Время от времени он открывал для себя какого-нибудь талантливого, неординарного человека, и тот  надолго завладевал его мыслями. Игорь помнил, как отец восхищался Ван Гогом, Зинаидой Серебряковой,  Альбертом Швейцером, Фиделем Кастро.

– Удивительный человек! – увлеченно заговорил Лунин, проследив за взглядом сына. – И писатель замечательный! Если не читал «Старик и море», обязательно прочти… Застрелил он себя. Сколько талантливых людей покончили с собой! Не смогли приспособиться к грубой реальности. Ведь такие люди тонко организованы, ранимы.

Свою фотографию Игорь, несмотря на протесты отца, со стены снял.

– Игорек, тебе предстоит важное дело сделать. Фильмы надо смонтировать. Про чикинду и мумие. В технических вопросах ты лучше меня разбираешься. Наснимали мы с тобой много. Все, что для этого нужно, я давно купил. Ждал только твоего приезда.

– Сделаю как-нибудь.

– А я собираюсь кандидатскую диссертацию писать. О мумие. Но не о его лечебных свойствах – для этого у меня медицинского образования нет. Диссертация будет называться «Способы залегания и добычи природного бальзама мумие». Уже сдаю кандидатский минимум. В октябре был в Москве, сдал философию. Все организационные вопросы Наташа Соколова решила. Мы с ней вместе учились. Считалась первой красавицей в институте. Была в меня влюблена. Сейчас живет в Москве. Замужем за генералом. Преподает в университете… Да, кстати! Ты направление  в институт взял?

– Нет.

Лунин помрачнел.

– Но почему же, Игорь? Я ведь в письмах писал: «Обязательно возьми направление!» С направлением из армии экзамены без конкурса сдают.

– Я поступать в институт не хочу.

– Как не хочешь? Что же ты намерен делать?

– Работать.

– Да не торопись ты работать. Успеешь еще эту лямку потянуть. Учись! Высшее образование всегда в жизни пригодится. Это ведь самое лучшее время – студенческие годы!  Ну хочешь, я съезжу в вашу часть, возьму направление?

– Нет, не надо.

Они помолчали. Лунин посмотрел на часы.

– Я с очень хорошим человеком познакомился. С Ниной Даниловной. Это она к твоему приезду побелила… Она хотела сегодня приехать. – Лунин заметил, что Игорь напрягся. – Она добрая, простая. С ней ты сразу непринужденно себя почувствуешь.

Но напряжение не оставляло Игоря. Всякое новое знакомство представлялось ему событием огромной важности. Как Андрей Болконский, он был готов видеть в новом знакомом идеал человека. И боялся, что он, Игорь, не окажется на должной высоте.

В дверь позвонили. Это была Нина Даниловна.

Она приехала с полными сумками продуктов. Своей разговорчивостью, жизнерадостностью, энергией Нина Даниловна походила на отца. Скоро Игорю уже казалось, что он знает ее давным-давно.

Нина Даниловна попросила Лунина составить список великих писателей, композиторов, художников. Ей надо было сделать в школе доклад об искусстве.

– Игорь может написать, – сказал Лунин. – Улыбнулся и добавил с отцовской гордостью: – Я умный, а он в десять раз меня умнее!

Игорь быстро составил длинный список. Лунин, слегка повернув влево голову, его просмотрел и одобрительно кивнул головой.

– Не заглядывая в книги, все из головы! – удивилась Нина Даниловна. – Молодец, Игорь! Спасибо!

А Игорь удивился ее удивлению.

После обеда Нина Даниловна собралась домой. Отец пошел ее проводить.

Вернувшись, он спросил с надеждой:

– Игорек, понравилась тебе Нина Даниловна?

– Да, – не колеблясь, ответил Игорь.

– Ну, вот и хорошо. И ты ей очень понравился!

Игорь обратил внимание, что теперь отец, желая что-то хорошо разглядеть, чуть поворачивает голову влево. Лунин догадался, что он это заметил.

– Один глаз – который я обжег под Сталинградом –  стал слепнуть, –  пояснил   он.
–  Тебе лишь по секрету это сообщаю. Не хочется быть больным да старым.

Утром Лунин сказал со счастливой улыбкой:

– Давно, Игорек, я так крепко не спал. Это потому, что ты дома.

Через два дня Нина Даниловна приехала снова. И снова с полными сумками. Привезла с собой кислое тесто. Напекла пирожков.
После трапезы она и Лунин вдруг сели рядом на диван, обнялись, посмотрели на Игоря.

– Сынок! – заговорил отец. – Мы с Ниной Даниловной любим друг друга! Хотим создать семью. Ты не возражаешь?

Они глядели на него напряженно и взволновано.

– Я не против, – поспешно заверил он их.

Они тотчас повеселели.

– А у Нины Даниловны – сын и две дочери. Значит, теперь у тебя есть брат и сестренки. А я всегда мечтал, чтобы у меня дочки были.

Утром Нина Даниловна и Лунин засобирались в Быстровку. Звали с собой Игоря.

– Надя и Люда меня уже вопросами засыпали! – говорила Нина Даниловна. – Так им хочется тебя увидеть, Игорь! Люда аж заверещала, когда узнала, что ты из армии пришел.

Игорь не поехал. Его страшила эта поездка.

Лунин вернулся через день.

– Расстроилась Нина Даниловна, что ты не поехал с нами. Расплакалась даже! Надо к ним съездить. Обязательно. А то некрасиво получается... Она очень хорошо о тебе отзывается. И говорит, – Лунин слегка улыбнулся, – что полюбила меня, когда я рассказал, как тебя воспитываю, как тебя украл. Полюбила за мое отношение к тебе. 

Игорь отправился с отцом в Быстровку через два дня. Он очень волновался. Встретили его хорошо, сердечно. Накрыли праздничный стол. Лишь Андрея не было. Данила Никанорович произнес оригинальный остроумный тост.

Лунин с Игорем остались ночевать. Под утро Игорь сквозь сон слышал, как пришел Андрей. На укоры матери он отвечал пьяным бормотанием. Долго укладывался спать. Затем затих.

Утром Лунин с сыном поехали домой. Андрей спал беспробудным сном. Игорь с ним так и не познакомился.
 
2
 
Прошло две недели.

– Хочу поехать в горы, эфедру собирать, – объявил одним вечером Игорь. Он соскучился по горам. И ему хотелось одиночества. Людей он любил. Но одиночество любил больше.

– Да не спеши! – всполошился Лунин. – Ты ж только что приехал. Отдыхай. По закону демобилизованные имеют право не работать два месяца… И соскучился я по тебе. Не нарадуюсь, что ты рядом. Нина Даниловна даже обижается. Забыл, говорит, их совсем, в Быстровке не появляюсь.

– Хорошо.

Никогда не чувствовал Лунин себя таким счастливым. Он любил замечательную женщину. И был любим. У него было любимое дело – мумие. Это дело приносило неплохие деньги. Он верил, что скоро завоюет известность как автор документальных фильмов о мумие и эфедре. И, самое главное, сын опять был вместе с ним.

Они легли спать. Пожелали друг другу спокойной ночи.

Это был последний безмятежно счастливый день в жизни Лунина.

Утром он отправился в Быстровку.

Нинина подруга и коллега отмечала день рождения. Нина и Лунин пошли к ней в гости. Нина старалась брать Лунина с собой на разные мероприятия. Она гордилась им. Так приятно было выслушивать отзывы приятельниц о нем – лестные, даже  восторженные. «Какого ты мужика оторвала!» «Самый импозантный мужчина в Быстровке!»

За праздничным столом сидели, в основном, педагоги. Как всегда, Лунин был душою общества. Правда, вначале соперничать с ним пытался Виктор, новый учитель рисования. Он был довольно красив – грубой, мужественной красотой. И. видимо, привык находиться в центре внимания. Однако шутки Лунина были умнее, искрометнее, рассказы – увлекательнее. Наконец, Виктор мрачно замолчал. Стали танцевать. Виктор подошел к Нине и, не спрашивая разрешения у Лунина, пригласил ее на танец. Он пожирал Нину глазами. И прижимался к ней, как показалось Лунину, слишком плотно.

Музыка стихла, все опять уселись за стол. Лунин сумрачно молчал. А Виктор оживился и развеселился. Он охотно и привычно взял на себя обязанности тамады. Часто поглядывал на Нину. В самом деле она Виктору понравилась или он хотел позлить Лунина? Как понял тот из отрывочных фраз, Виктор жил один, снимал времянку в Быстровке.

 – Нина, с ним больше не танцуй, – тихо сказал Лунин.

– Почему? – громко спросила Нина. Она была разгорячена и вином, и вниманием учителя рисования.

– Не танцуй с ним, – еще тише и еще настойчивей повторил Лунин, смотря на рюмку перед собой.

Снова заиграл проигрыватель, снова Виктор пригласил Нину. И снова она пошла с ним  танцевать. Нина считала, что никогда не помешает заставить любимого мужчину немного поревновать.

После второго танца Лунин и Нина ушли. Он настоял на этом, невзирая ни на ее досаду, ни на уговоры хозяйки.
Нина оживленно говорила о своей подруге, о гостях, о праздничном столе. Лунин молчал. Вдруг он гневно воскликнул:

– Почему ты второй раз пошла с ним танцевать? Я же сказал: «Не ходи!»

Она покосилась на него.

– И что тут такого? Захотела и пошла…  Витя ничего лишнего не позволил.

– У тебя глаза сияли, когда вы танцевали!

– У меня всегда глаза сияют!

– Раз я попросил, значит, ты не должна была с ним танцевать!

– Что это еще за домострой!

– Это не домострой. Если бы ты запретила мне с кем-нибудь танцевать, я бы подчинился. У нас с тобой республика двух. Мы друг для друга живем. Мы должны, мы обязаны выполнять подобные просьбы!

Они подошли к дому Нины. Лунин резко остановился.

– Я тебя лишь до дома довел. Заходить не буду.

– Как не будешь? – изумилась Нина. – И куда ты на ночь глядя собрался?

– Домой поеду.

– Вадя, не дури. Заходи!

– Нет!

– Как ты уедешь? Автобусы уже не ходят. На такси-то деньги есть? Если нет, я вынесу.

– Не надо! – отрезал он и зашагал к остановке.

– Смотри, не уедешь! В любом случае на остановке не ночуй, к нам приходи. В Быстровке ночью небезопасно.

Он не ответил.

Во время этого разговора вид у Нины был независимый, почти вызывающий. Но как только Лунин ушел, в ней произошла резкая перемена. Она поникла, погрустнела. Медленно побрела домой.

 Нина оказалась права. Он не смог уехать. Машины не останавливались. А на такси не хватало денег. Лунин просидел на остановке до утра, до первого автобуса.

Игорь удивился, увидев утром измученного и удрученного отца. Тот, нервно шагая из угла в угол, все рассказал. Ему надо было высказаться.

– Идеальные отношения разрушить так легко! – с горечью воскликнул он, заканчивая рассказ. – А восстановить их невозможно. Почему этого не понимают?.. Разные мы с ней люди…

– Нина Даниловна тоже ведь учительница.

– Она из семьи переселенцев. Настоящей интеллигенткой ее нельзя назвать…  Сынок, не повторяй моих ошибок! Выбери себе в жены девушку нашего круга! – Игорь ощутил внутренний протест. Он чувствовал себя равным всем людям на земле. Не хотел быть ни ниже, ни выше их. – Со мной сначала посоветуйся. У тебя в этих делах опыта нет. Обязательно посоветуйся!

И эти слова не понравились Игорю. Но он промолчал.

На следующий день Лунину от Нина пришла открытка. «Любимый, родной! – писала она. – Люблю тебя и всегда буду любить! Гони прочь всякие сомнения. Думай только о хорошем. Приезжай! Крепко целую. Я».

Лунин обрадовался. Тут же поехал в Быстровку.

Он настоял, чтобы они поклялись  друг другу в вечной верности. Слова клятвы он придумал в дороге. Они стали друг перед другом на колени. Лунин  произносил клятву, Нина повторяла вслед за ним.

Вскоре Лунин собрался в Москву. Подошло время сдавать кандидатский минимум, второй  экзамен.

– Я Нине Даниловне не сказал, что уезжаю, – волнуясь, сообщил он Игорю. – Не надо, чтобы она это знала. Пусть думает, что я в любой момент могу в Быстровке появиться. Так что если она вдруг приедет, ты не говори, что я в Москву уехал.

– А что же я скажу? Она приедет, а тебя нет.

Лунин замялся.

– Ну, скажи, что я ненадолго отлучился. На день. В горы.

Игорь взглянул на отца с недоумением  и осуждением.

– Ты же мне всегда говорил, что обманывать нельзя.

– Это не обман. Я, действительно, ненадолго. Экзамен сдам и сразу вернусь.

– Но ты же не в горы поедешь.

Лунин пришел в замешательство.

– Ладно, тогда просто ничего не говори… Пойду хлеба куплю. – Он поспешил закончить этот разговор. И готовил, и покупал продукты по-прежнему только Лунин.

– Как это? – спросил удивленно Игорь, но тот уже выходил из квартиры.

Через два дня после   отъезда   Лунина   приехала   Нина   Даниловна.   Как   всегда
– жизнерадостная, энергичная. И как всегда – с тяжелыми сумками, полными всякой снеди.

– А где сам?

– Он… Его сейчас нет.

– Вижу, что нет, – рассмеялась она. – Когда придет?

– Он… не скоро будет.

– Куда он ушел-то?

Игорь молчал в замешательстве.

– А пылюки-то, пылюки снова сколько! – Нина Даниловна обвела взглядом комнату и покачала головой. – Или он не сказал, куда?

– Он уехал. Ненадолго.

– Уехал? Куда?

–  В Москву. Кандидатский минимум сдавать. Скоро возвратится.

– Вот те раз. Что же Вадя мне ничего не сказал!

Она стала вытирать везде пыль. При этом напевала. Вдруг оборвала пение.

– Игорь, все хочу тебя спросить. Почему ты отцу в мумииных делах не помогаешь?

Он растерялся. Ответил не сразу.

– Не нравится мне мумие.

– Не понимаю я этого. Но это твое дело, конечно.

Нина Даниловна помыла пол, сварила борщ и уехала.
 
3
 
Как-то в троллейбусе Игорь обратил внимание на одну девушку. Она стояла спиной к нему. Он залюбовался ее фигурой. Девушка была высокая, стройная, длинноногая. Голову держала высоко. Густые темные волосы наполовину закрывали длинную шею. Но для него главным всегда было лицо. Троллейбус подъезжал к его остановке. Девушка повернулась и направилась к выходу. Игорь замер. Она была красавицей. У нее были полные губы, вздернутый нос, слегка выступающие скулы. Темно-карие глаза глядели гордо, даже надменно.
Если бы он подружился с ней! Это казалось ему немыслимым счастьем.

Они вышли. Девушка пошла по улице, ведущей к его дому. Он шел позади, на приличном расстоянии. Несколько раз Игорь порывался догнать ее и сказать придуманные только что слова: «Боюсь показаться пошлым. Но сейчас я убедился, что любовь с первого взгляда существует. Увидел вас и убедился. Я говорю правду». Однако Игорь не мог решиться. «Ну, смелее! – подбадривал он себя. – Если сейчас ее упустишь – больше не увидишь!» Но шаг не убыстрял. Они свернули на Восемнадцатую линию. Миновали его дом. Пересекли улицу Кулатова. Девушка вдруг обернулась, бросила на него быстрый насмешливый взгляд и продолжила свой путь. Игорь тут же повернул домой.
Весь вечер и всю ночь Игорь думал о ней. Девушка почему-то представлялась ему студенткой университета, будущей учительницей русского или иностранного языка. Он проклинал себя за нерешительность.

Но не прошло и двух дней, как он встретил ее снова. Она шла по Восемнадцатой линии, неся увесистую авоську с картошкой. Игорь предложил помочь донести.

Девушка надменно взглянула на него. Произнесла снисходительно, словно делая ему одолжение:

– Ладно.

Голос у нее был хрипловатый. Она передала ему авоську. Игорь с удивлением заметил, что руки  у нее грубые. Несколько метров они прошли молча.

– Вы далеко отсюда живете? – спросил Игорь, чтобы прервать молчание.

 Девушка внезапно громко рассмеялась, слегка запрокинув голову.

– Боишься, что долго картошку тащить придется? Нет, недалеко. – И он засмеялся, правда, несколько натянуто. Они помолчали. Вдруг девушка повернула голову и посмотрела на него. Уже не надменно, а, скорее, оценивающе. – А ты, наверно, тоже близко живешь? Я тебя видела.

– Ближе некуда. Живу в доме, мимо которого мы сейчас проходим. Вот это наш балкон… Ну вот, где мы живем, нам примерно известно. Осталось только познакомиться. Игорь.

– Варвара… А ты с родителями живешь?

– Вдвоем с отцом. – Игорь действительно так считал. Отец и Нина Даниловна официально свои отношения не оформили. – Вообще-то сейчас я один живу: он в отъезде.

– А мать? Она вас кинула?

– Да нет. Отец с ней разошелся, когда мне четыре года было.

– Почему ты с ней не остался?

– Отец меня украл.

– Как интересно! – Варя остановилась. – Почти пришли. Теперь я сама донесу. Спасибо.

– Да я бы до самого дома донес.

– Нет, – отрезала она. Он отдал ей авоську.

– Что же, мы больше не увидимся? – Как ни старался Игорь произнести эти слова непринужденно, голос его дрогнул.

Варвара поглядела на него испытующим взглядом.

– А ты хочешь увидеться?

– Да. Очень.

Она благосклонно улыбнулась.

– Увидимся, увидимся. Пока. – Строго добавила: – За мной не иди.

Варя пошла дальше. Игорь стоял и смотрел ей вслед. Любовался ее длинными ногами. Юбка на ней была короткой. Она дошла до того места, где Восемнадцатая линия отклоняется в сторону, оглянулась, усмехнулась и пропала из виду.

Он еще немного постоял, потом быстро зашагал домой. И дома он продолжал ходить. Вернее, метаться из угла в угол. «Она сказала, что мы увидимся! – думал Игорь с ликованием. – В любом случае я ее больше не потеряю; подкараулю там». Как близко видел он ее красивые глаза! Миндалевидные, темные, выразительные. Сегодня они глядели то гордо, то насмешливо, то пытливо. Длинные густые черные ресницы делали их еще красивее.

Вдруг Игорь стал как вкопанный посреди комнаты. «Почему она не захотела, чтобы я проводил ее до дома? Может, она замужем?»

Вечером в дверь позвонили. Он открыл. Перед ним стояла Варя!

– Я ведь обещала, что мы увидимся, – весело проговорила она. – А обещание нужно выполнять.

За этой веселостью Игорю почудились волнение и смущение. Сам он ощущал изумление и огромную радость.

– Проходи, Варюша! Как же ты меня нашла?

– По балкону вычислила.

– А… Ну да…

Она вошла, разулась. От домашних тапочек отказалась. С любопытством оглядела квартиру.

– Ничего себе сколько книг!

Они сели на диван. Варя горделиво вскинула голову.

– Сигаретой не угостишь? – И словно в оправдание, добавила: – Что-то я волнуюсь.

– Сигарет нет, к сожалению.

– Не куришь?

– Не курю… Я чай приготовлю.

– Лучше что-нибудь покрепче.

– Хорошо. Кофе есть.

– Какой ты непонятливый! Нашу встречу отметить надо или нет?

Игорь вскочил.

– Да, отметить…Разумеется… Сейчас в магазин сбегаю. Что купить? Вина?

– Лучше водки. И сигареты не забудь.

Когда Игорь вернулся, Варя хозяйничала на кухне.

– Я тут салат приготовила… Я думаю, давай журнальный столик к дивану пододвинем. Это будет наш праздничный стол.

– Оптимальный вариант!

– А может, ты и не пьешь? – спросила с усмешкой Варя.

– Можно сказать, что не пью. Но за компанию выпью, конечно.

Они выпили. Варя закурила. Закинула ногу на ногу.

Игорь рассказывал о своей жизни. Отвечал на Варины вопросы. Она же о себе говорила мало и неохотно.

Вдруг она взглянула на него с каким-то вызовом.

– Уф, жарко до чего!.. Жаль, на балкон твой не выйти. – Балкон, действительно, был весь заставлен вещами. – Игорь, можно, я платье сниму?

– Да… Конечно… – пролепетал Игорь. Он с трудом верил, что все происходит наяву.

Она стянула через голову платье. Поправила прическу, поправила бюстгальтер.

Они допили водку. Варя захмелела. Придвинулась вплотную к нему. Заглянула в глаза.

– Я тебе, правда, нравлюсь?

С отроческих лет Игорь думал о моменте, когда он объяснится девушке в любви. Этот момент представлялся ему торжественным, исполненным великого смысла.

И вот теперь, когда этот момент настал, он лишь сказал:

– Очень нравишься, Варюша.

Что-то помешало ему произнести слово «люблю».

– И ты мне сразу понравился, Игорек.

Варя как будто чего-то ждала от него. И вдруг порывисто обняла Игоря и крепко поцеловала в губы. Потом, пошатываясь, поднялась и сняла с себя все …

… Они лежали рядом на диване и молчали. Игорь испытывал восторг. Восторг, к которому примешивалось разочарование.

Она начала рассказывать похабные анекдоты. Игорь их не любил. Он даже никогда не ругался матом. Отец еще в детстве внушил ему, что это недопустимо. И никогда он не произносил те грубые слова, которые в книгах и газетах не пишут, но в быту говорят все. Однако  сейчас он принуждал себя посмеиваться.

– Варя, а почему ты не позволила до дома тебя проводить? Ты замужем? – спросил Игорь.

– Нет. С батей и мачехой живу. – И добавила со значением: – Я сейчас свободная.

Он почувствовал огромное облегчение.

– Какие у тебя темные волосы! Наверно, в тебе восточная кровь течет?

–   Откуда!   Я   чистокровная   русачка.   –   Она   поглядела   на   часы   на    столе.

– Одиннадцать уже. Так не хочется домой идти! Хорошо мне с тобой.

– И не ходи! Оставайся. Я больше ни на миг не хочу с тобой расставаться! – с жаром признался он.

Варя ласково провела  ладонью по его щеке. Ладонь была шершавая.

– Тогда будильник на семь поставь. Мне завтра на работу. И домой надо будет забежать.

– А где ты работаешь, Варюша?

– В строительной бригаде. Маляр, – как будто с вызовом произнесла Варя. – Самая нужная профессия – строитель.

– Безусловно! Без строителей люди бы в шалашах жили. Представляешь: большой город – и ни одного дома. Только шалаши.

Она хмыкнула.

Утром Игорь пошел ее провожать. Варя остановилась на том же самом месте.

– Дальше я сама дойду.

– Но почему? Мне же хочется знать, где ты живешь!

Несколько секунд она смотрела на его огорченное лицо. Потом вздохнула.

– Ладно. Пошли.

Они свернули в узкую улочку. На ней находился дом Егора Степановича. Они до него не дошли, стали перед покосившимся редким забором. За ним стоял  неказистый, обшарпанный домик.

Игорь узнал этот забор, этот дом. Вспомнил, как разгневанная пьяная женщина гналась с ремнем за плачущей девочкой. Няня назвала ту девочку Варюшкой.

– Душа не лежит что-то тут делать, – сказала Варя, как бы оправдываясь.

У крыльца валялись две пустые бутылки из-под водки. Из распахнутой двери доносились два пьяных голоса – мужской и женский. Слышались ругань, мат.

– Уже отношения выясняют. С утра пораньше, – сердито проговорила Варя. – Как это надоело!

Из дома, с трудом держась на ногах,  вышел мужчина. Лицо у него было испитое, давно небритое. Заметил Варю с Игорем. Промычал:

– Ты где… ночь прошлялась?.. Прости… тутка…

И заковылял к дощатой будке туалета.

Варя гордо вскинула голову. Тихо буркнула:

– Тоже мне защитник нравственности... – С укором поглядела на Игоря. – Ну что, теперь доволен? Ненавижу этот дом. – Затем обняла его, поцеловала. И быстро прошла в скрипучую калитку.

Вечером Варя пришла опять.

– А ведь мы с тобой были соседями! – сказал Игорь. Он все рассказал.

– Да, предки меня до десяти лет лупили, – вздохнула Варя. – А потом мать посадили. Якобы за воровство. Она говорила, что подставили. Батя со мной нянчиться не захотел, отправил в Кант, к своей сестре. Себе другую жену быстро нашел. Мать после освобождения не вернулась. В Сибири осталась. И вроде от туберкулеза померла. В Канте я ПТУ закончила. Захотелось в столице жить. Вот и напросилась, можно сказать, к бате. Он, если что не по нему, сразу: «Выгоню!»  А Егор Степанович давно умер. Сейчас в том доме киргизы живут.

Теперь они виделись каждый день. Варя приходила к нему после работы. И оставалась допоздна.

Часов в одиннадцать девушка вздыхала:

– Идти пора. Батя хай поднимает, если дома не ночую. А так не хочется! 

Он провожал ее.

Прошло четыре дня. Игорь лежал на диване и глядел в потолок. Скоро должна была придти Варя. Он думал о ней. Варя представлялась ему совершенством. «Пусть она не очень образована. Ей это просто не надо. Слишком богатая и глубокая натура у нее. Быть образованной и умной для нее скучно и мелко. Пьер Безухов сказал о Наташе Ростовой, что она не удостаивает быть умной. Вот и Варя не удостаивает. И не надо ей быть чересчур воспитанной. Непосредственность только ее красит. За это неприятие всякой искусственности и фальши Варю можно лишь любить и уважать. И такая девушка станет спутницей всей моей жизни! Всегда будет рядом!» Даже сейчас он не мог окончательно поверить в такое счастье.

Игорь посмотрел на часы. Варя задерживалась. Вдруг резким движением он принял сидячее положение. Сколько страстных взаимных признаний в любви было сказано за эти дни. Но предложение он ей ведь не сделал! Игорь не понимал, как могло случиться такое упущение. Считал это само собой разумеющимся? А Варя, наверно, ждет. Обижается, может быть. Несколько раз она говорила, что не хочет жить дома. Намекала? Он предложит ей выйти за него замуж этим вечером! Игорь стал сочинять речь.
Любил он Варю сильно. Она была его первой любовью. И первой женщиной.

Время шло. Варя не появлялась. Он взволнованно и нетерпеливо ходил по комнате. Наконец, не выдержал, вышел на улицу. Поглядел во все стороны. И направился к ней домой.

Он пересек Кулатова, дошел до поворота. И увидел Варю. Как будто кто-то сдавил его сердце.
Она, босая, стояла на четвереньках, тщетно пытаясь подняться. Волосы были растрепаны. Праздничное платье в пыли. Варя была пьяна. Когда Игорь подбежал к ней, она посмотрела на него бессмысленным взглядом и что-то промычала. Он помог ей встать. Опираясь на него, Варя проковыляла несколько шагов к своему дому, и ее стошнило. Редкие прохожие косились на нее с осуждением. Игорю было очень стыдно перед ними. Он достал носовой платок, вытер ей лицо. Потащил Варю дальше.

 Дверь дома была не заперта. В первой комнате его поразил беспорядок, грязь, смрад. Прямо на полу, между пустых бутылок,  валялись родители Вари, пьяные до бесчувствия. Игорь потащил  Варю в другую комнату, поменьше. Эта комната была опрятнее. Здесь, очевидно, жила Варя. Он уложил ее на кровать. Она промямлила что-то нечленораздельное, простерла к нему руки. Он поспешил уйти.
Игорь был потрясен до глубины души. Ночь он не спал. Воображение рисовало мучительные картины.

Варя пришла на следующий день после обеда. Она казалась пристыженной. Варя потянулась к нему. Дыша перегаром, поцеловала. Заговорила виноватым тоном:

– Вчера был день рождения у Катьки, из нашей бригады. Вот мы и устроили девичник.

Игорю стало немного легче на душе.

– Правда, девичник?

– Ну. Только бабы были. – Она попробовала улыбнуться. – Я чуток силы не рассчитала… Игорь, мне бы похмелиться… Чувствую себя хуже некуда…

Игорь сходил в магазин. Варя оживилась.

– Завтра воскресенье. Гуляем!

Опьянела она быстро.

– Туфлей жалко, – залепетала Варя со вздохом. – Новые совсем… Были бы с застежками, с ног бы не спали… Когда покупала, хотела ведь с застежками купить… Как предчувствовала… – Она снова вздохнула и вдруг сообщила: – А мне… предложение сделали…

– Какое предложение? – не понял Игорь.

– Замуж предлагают…

Сердце у него забилось сильными ударами.

– Кто?

– Начальник СМУ!.. А девчонки-то как завидуют!.. И не старый еще… Сорок пять где-то… Мужчина из себя видный… В разводе… Двухкомнатная квартира есть. На Дзержинке. Дача. Машина. Говорит, буду жить как королева. Забуду, что такое маляром пахать. Вообще про работу забуду… Говорит…

– И что ты ему сказала? – перебил Игорь.

– Сказала, что подумаю.

Она пьяно усмехнулась, глядя на его растерянное и несчастное  лицо. – Но это я так сказала… Неудобно же было сразу дать ему от ворот поворот… Я только тебя люблю, Игорек. – Варя пересела к нему на колени. – Никого я так не любила!

– За меня замуж выходи! – выпалил Игорь. Совсем не так готовился он сделать предложение.

Варя засмеялась довольным смехом. Взъерошила ему волосы на голове.

– И где мы будем жить?

– Здесь.

Она огляделась, иронически сощурив глаза.

– Втроем с твоим отцом?

 – Перегородку поставим. – Он был обескуражен такой ее реакцией.

– А может, он против будет…  Может, я ему не понравлюсь…

– Тогда квартиру снимем… Да я уверен, что ты ему понравишься.

Она смотрела на него затуманенным взглядом и ухмылялась. Наконец, выдохнула:

– Я согласна!.. Милый мой…

В это день Варя напилась до бесчувствия.
 
4
 
А рано утром Игоря разбудил звонок в дверь. У него заколотилось сердце. Он понял, что это звонит отец. Московский поезд прибывал в это время. Он вскочил, быстро оделся. Посмотрел на две бутылки из-под водки. Недопитая стояла на журнальном столике, пустая валялась на полу. Хотел их спрятать, но почувствовал в этом намерении что-то унизительное. Разбудил Варю, помог ей одеться. Открыл дверь. Увидел радостно улыбающегося отца.

– Как долго ты не открывал. Так крепко спал?

Лунин занес чемодан. Крепко обнял Игоря. И вдруг весь напрягся. Помрачнел. Он заметил Варю.

– Здрасьте… – промямлила та и нетвердыми шагами, наклонив голову, приводя в порядок одежду, вышла из квартиры.

– Я провожу… – сдавленным голосом сказал Игорь и вышел вслед за ней.

Они медленно шли по безлюдной улице. Варя время от времени повисала на его руке. Она не совсем еще отрезвела.

– Ужас… – пролепетала Варя, – Представляю, как я сейчас выгляжу… Неумытая, непричесанная… С бодуна…

– Ты всегда красивая!

– Особенно сейчас… Классное, короче, знакомство с будущим свекром… получилось… Не понравилась я твоему бате, Игорек…

Он принялся ее разубеждать. Хотя и у него было такое чувство.

– Он просто с такой ситуацией никогда не сталкивался. Это ему не понравилось, а не ты.

Он довел ее до калитки.

– Сегодня отосплюсь, оклемаюсь... А завтра я приду…– сказала Варя на прощанье.

Первый раз Игорю не хотелось идти домой.

Лунин был мрачен, напряжен. Он ничего не спросил про Варю. Он спросил о другом.

– Приезжала Нина Даниловна?

– Да. – Игорь поставил бутылки в мусорное ведро. – Сдал экзамен?

– Да, сдал. И что ты ей сказал?

– Сказал, что ты ненадолго уехал. Она стала расспрашивать. Пришлось сказать, что ты уехал в Москву сдавать минимум.

– Как? – вскричал Лунин. – Я ведь тебя просил не говорить!

– Я не умею обманывать.

Игорь сказал неправду. Если не считать раннего детства, Игорь  в самом деле никогда не обманывал. Но в армии ему пришлось несколько раз солгать. Не ради себя – ради общих интересов. Он чувствовал тогда, что по-другому было нельзя.

Лунин опустил голову.

– А ты, оказывается, предатель.

Игорь не ответил.

Он решил пока не сообщать, что хочет жениться на Варе. Момент был неподходящий. У отца, конечно, сложилось о ней неблагоприятное мнение. Требовалось какое-то время. Он должен был лучше узнать Варю. А в том, что она ему рано или поздно понравиться, Игорь не сомневался.

Не прошло и часа, как Лунин снова засобирался в дорогу – в Быстровку.

– Ты говорил, что на чикинду хочешь поехать, – сказал он на прощанье. –  Ну что ж, поезжай. Если не собираешься в институт поступать, поезжай.

Через два часа Лунин шел торопливыми шагами, с чемоданом в руке, к дому Нины. Он  соскучился. И по Нине, и по детям. В чемодане были подарки. Для Люды – огромная кукла. Для Нади – нарядное платье. Для Андрея – набор инструментов для резьбы по дереву. Последнее время он увлекся изготовлением поделок из дерева. Для Данилы Никаноровича – массивная пепельница из цветного стекла. Нине Лунин привез импортные туфли. Он предвкушал, как все обрадуются подаркам.

Проходя мимо невысокого частного дома, он непроизвольно замедлил шаг, весь напрягся. Скосил глаза на стоявшую во дворе времянку, прислушивался к каждому звуку. В этой времянке жил Виктор. Вдруг Лунин словно врос в землю.
Из времянки донесся смех. Смех Нины! Потом послышался веселый голос учителя рисования. У Лунина бешено заколотилось сердце. Открылась дверь. Он шагнул за старое толстое дерево, стоявшее возле редкого дощатого забора. Из времянки вышли Нина с рулоном в руке и Виктор. Они тепло попрощались. Нина, оживленная, веселая, быстро и энергично зашагала по улице. Виктор долго глядел ей вслед. Наконец, скрылся во времянке.

Лунин хотел вернуться во Фрунзе. И больше здесь никогда не появляться. Для него все было ясно. Но он почему-то продолжил свой путь. «Надо раздать подарки, – говорил он себе. – Дети-то ни в чем не виноваты». На самом деле его толкало вперед непреодолимое желание высказать все Нине.

Было воскресенье. Все, кроме Андрея, оказались дома. Встретили его с радостью. Нина, как всегда, крепко его обняла. Люда пришла в восторг от куклы и горячо его расцеловала. Настя тут же примерила платье. Оно было словно сшито по ней. Девочка  счастливо улыбнулась.
Нина надела туфли. Любовалась ими.

– Впору! Красота какая! Спасибо! – Нина перевела взгляд на Лунина. –  Да что с тобой? Все нормально? Ты какой-то деревянный.

– Я видел, как ты сейчас из времянки Виктора вышла.

– Ну и что? Я плакат забрала. Я его попросила плакат  нарисовать   для    концерта.

– Все школьные концерты организовывала Нина. Она вела их, пела, танцевала.

Она взяла со стола рулон и развернула его. Плакат был нарисован с выдумкой, но довольно аляповато.

– Почему он его в школу сам не принес?

– Плакат надо завтра рано утром повесить, до первой смены. А у Вити часы позже. Зачем же ему так рано приходить? Плакат-то мне нужен. Хлеб за брюхом не ходит… А ты что, за мной шпионил?

– Вы общались, как близкие люди.

– А мы и есть близкие люди. Коллеги по работе. Я со всеми так общаюсь, кто мне зла не сделал.

– Не верю я тебе! – вскричал Лунин. – Ты счастливая от него вышла! – Он пошел на кухню, как бы не желая даже видеть Нину.

– Вадя, ничего не было. Клянусь! – проговорила она ему вослед.

Лунин продолжал кричать на кухне. Ругательств он не употреблял, но жестокие обвинения сыпались одно за другим.

Нина сидела за столом в зале, подперев голову. По щекам текли слезы. Настя и Люда смотрели на нее с жалостью. Сокрушенно кряхтел в своей комнате Данила Никанорович.

Появился Андрей. Пьяный. Последнее время Андрей часто приходил домой в таком виде. Иногда и поздно ночью. Тогда Нина волновалась, не спала, ждала его. Случалось, он являлся с разбитым лицом, в окровавленной одежде. На причитания матери с усмешкой отвечал: «А пусть не лезут». Выпив, вел себя довольно бесцеремонно. Дерзил матери, грубо разговаривал с сестрами.

Лунин пытался перевоспитать Андрея. Считал это своим долгом. Перевоспитывал методом убеждения, мягко, тактично. Но тот воспитания не поддавался. Лунин со стыдом чувствовал свою несостоятельность и как педагога, и как отчима. «Время упущено. Личность ребенка формируется до пяти лет», – оправдывался он перед Ниной.

Андрей остановился в коридоре. Посмотрел в зал, на мать. Повернулся лицом к кухне.   Угрюмо произнес:

– Не надо мою маму хаять!

Лунин осекся. Вмешательства другого человека охлаждало его гнев.

Воспользовавшись паузой и почувствовав поддержку, Нина крикнула Лунину:

– Настену с Людкой хоть бы постеснялся! Как не стыдно!

 Услышав, что его же хотят сделать виноватым, Лунин ощутил новый прилив гнева. Он снова закричал.

– Хорош выступать, говорю! – возвысил голос Андрей.

Лунин не умолкал. Андрей вошел в кухню и ударил его кулаком в лицо. Лунин качнулся, изумленно вскинул брови. И тоже ударил. Завязалась драка. Они молча обменивались увесистыми ударами. Опрокинули пластмассовую коробку с картошкой. Клубни рассыпались по полу. Лунин и Андрей то и дело наступали на них. Девочки стали у порога кухни, с испугом и жадным любопытством наблюдая за происходящим.

Подошла Нина. Несколько секунд молча смотрела. Наконец, воскликнула:

– Да вы мне так всю картошку перетопчите! Прекратите!

Они продолжали драться. Только когда она встала между ними, потасовка закончилась. Лунин тут же уехал.

Игорь удивился. Никогда отец не возвращался из Быстровки так быстро. Он явно был расстроен. Лунин крупными шагами заходил по комнате. И как обычно, все без утайки рассказал.

Обстановка дома угнетала Игоря. Он сходил в магазин, купил сладостей к завтрашнему Вариному визиту. Вечером пошел в шахматный клуб. Играл там до закрытия.

В понедельник утром приехала Нина Даниловна. Привезла фруктов и овощей. Лунин был напряжен,  сдержан.

Чтобы не мешать им объясняться, Игорь взял книгу и ушел на балкон. С трудом нашел свободное место, сел и попробовал читать. И тут же захлопнул книгу. «Я так быстро ушел. А если она решит, что я ушел, чтобы выразить ей свое осуждение?» – со страхом подумал он. Хотел вернуться. Но передумал. Он невольно прислушивался.

– Я тебя после этого вашего мордобоя еще больше полюбила!.. – доносилось из комнаты. – Вадя, что же ты со мной делаешь! Я перед тобой чиста!

Лунин что-то ответил. Тон его был совсем не враждебным. Игорь с удовлетворением отметил, что разговор протекает мирно. Ему хотелось, чтобы они помирились. Он верил, что Нина Даниловна говорит правду.

И вдруг Лунин стал кричать, обвинять. Все душа Игоря запротестовала. Он всегда считал, что крик – это уже оскорбление. Особенно его возмущало, когда мужчина кричал на женщину. Лунин воспитал в нем рыцарское отношение к женщине. Он вскочил, влетел, с книгой в руке,  в комнату.

– Не надо кричать! – крикнул Игорь, глядя на отца горящими глазами.

Лунин обмяк, у него отвисла челюсть. С изумлением, растерянностью, даже с какой-то беспомощностью смотрел он на сына.

– Спасибо, Игорек! – сказала Нина Даниловна. Боль была в ее голосе. Она ушла.

Наступило молчание. Игорю было невыносимо тяжело. Он возвратился на балкон.

Варя в этот день не пришла!

Рано утром он побежал к ней. Постучал в дверь. Никто не открывал. По его подсчетам, Варя на работу уходила позже. Он продолжал стучать. Наконец, за дверью послышались шаги и витиеватый мат. Открыла полуодетая заспанная мачеха. От нее несло перегаром.

– Ты совесть-то имей! – накинулась она на него. – Ни свет, ни заря людей будишь.

– Извините. Доброе утро! А где Варя? Мне надо ее увидеть.

Покоренная, видимо, его вежливостью, она немного смягчила тон.

– А я знаю? Не ночевала она дома, шалава. Это у нее бывает.

Игорь стремительными шагами направился домой. Он был в смятении.

Не обращая внимания на отца, Игорь метался по комнате. Лунин поглядывал на него с сочувствием.

Он приходил еще несколько раз. Варя дома не появлялась. Поздно вечером Игорь снова собрался к Варе.

– Куда ты в такое время уходишь? – забеспокоился отец. – У нас район нехороший. Весной на Кулатова женщину ночью убили.

– Я через десять минут вернусь.

Вари не было. Когда Игорь возвратился, Лунин облегченно вздохнул.

И на другой день Игорь ходил узнавать о Варе. Она по-прежнему не появлялась. И лишь вечером ее отец пробурчал:

– Слиняла Варька. Полчаса назад. Насовсем слиняла. Хахаль ее на машине приезжал. Увез со всеми вещами…

– Не хахаль, а жених, – поправила мачеха. – Ничего мужик. Представительный. Обходительный. На свадьбу пригласил. Свадьба у них скоро. Начальник ее, во как!.. Слушай, не в службу, а в дружбу… Купи бутылку, а?

Радость, что Варя жива и здорова, не могла заглушить острую душевную боль.

– Хорошо, сейчас. А где он живет? Не знаете?

– Откуда? Первый раз его видели.

Игорь сходил в магазин, принес водку. Он действовал, как автомат. Они предложили ему выпить.

– Спасибо, не могу. Тороплюсь… Варя говорила, что в СМУ работает. А в каком?

Они сказали. Объяснили, как дойти.

Утром он помчался в СМУ.

Во дворе двое рабочих размешивали цемент. Он подошел к ним.

– Где мне найти Варю?.. – Только сейчас он сообразил, что не знает ее фамилию. – Она в бригаде маляров работает.

– Варьку Жижину, что ли? На объекте она, где ж еще, – ответил один.

– Ага, будет тебе Варька теперь на объекте вкалывать, – засмеялся другой. – Она же теперь… – Он поднял указательный палец, – …супруга Иванчука! Увольняется она. Ты, парень, в отдел кадров подойди, может, застанешь. До конца коридора и направо.

Он встретил Варю в коридоре, с трудовой книжкой в руке. Вид у нее был смущенный.

– Прогнал меня твой батя. – Это были первые слова, которые она произнесла.

– Как прогнал? – вскричал Игорь.

– Я в тот же день вечером зашла. Не вытерпела до понедельника. А тебя не было. Где ты был?.. С открытой душой пришла. – Обида звучала в ее голосе. – Нарядилась, тортик принесла. Понравиться ему хотела. Сказала, что мы с тобой хотим пожениться. Как это сказала, он вскочил, по комнате забегал. Сказал, что я тебе не подхожу. И чтобы больше не приходила. Вежливо так сказал. Не кричал. Но все равно прогнал, получается.

– Варя, мы квартиру снимем.

– Поздно, Игорек. Я замуж вышла. Не судьба, значит, быть нам вместе. Прощай.

– Оформила? – громко и жизнерадостно спросил вдруг кто-то позади Игоря.

– Да, Петр Степа… Петя, – ответила Варя.

Игорь обернулся и увидел статного упитанного мужчину средних лет. Черты лица у него были резкие, но правильные. Он бросил на Игоря цепкий взгляд.

– Тогда, Варюха, пошли. Я тебя отвезу.

Они ушли. Варя даже не оглянулась. Игорь долго стоял в коридоре, уставясь в пол.

Когда он вернулся домой, Лунин ласково заговорил:

– Сейчас, Игорек, вкусного блюда отведаешь! Через пять минут будет готово… Икра из баклажанов. – Из кухни струился приятный запах. – На Украине меня научили ее готовить. Был там два раза. Там говорят не баклажаны, а – синие… Готовится быстро. Только не забывать помешивать. Рецепт несложный. Баклажаны, морковь, сладкий…

– Ты что Варе сказал? – сурово прервал его Игорь.

Отец переменился в лице. У него отвисла челюсть. Такое с ним случалось в момент сильного потрясения. Избегая смотреть на сына, он прошел к дивану, сел, сцепил руки. Твердо произнес:

– Я сказал, что она тебе не пара.

– Только она и я можем это решать! – возмущенно воскликнул Игорь.

Отец вдруг вскочил и зашагал по комнате. Игорь стоял у стены с воинственным видом. Лунин заговорил горячо, со страдальческими  нотками:

– Я тебе лишь счастья желаю. А с ней ты счастлив не будешь! В этом деле так легко ошибиться, жизнь себе испортить. А у тебя же опыта нет. Никак она тебе не подходит, пойми! Жениться надо на девушке своего круга. Интеллигентной, воспитанной, образованной. Знаю я ее родителей. Пьяницы! И он, и она сидели. Видел я, как они ее воспитывали, в какой обстановке она росла… Как ты мог ее выбрать?

– Это мое дело, – отрезал Игорь.

– И мое тоже! – вскричал Лунин. – Мучиться ты будешь с ней. Значит, и я буду мучиться, на тебя глядя. Разве для этого я тебя воспитывал, для этого жизнь тебе посвятил?

– Как ты мог? Я этого не прощу! – тихо сказал Игорь.

Лунин обмяк, остановился. Растерянно  посмотрел на сына. И выпалил отчаянно:

– Не хотел говорить, чувства твои щадил, но придется! Я ее два раза видел на улице совершенно пьяной! Один раз в компании бомжей. Другой раз ее, растрепанную, грязную, под руки вели – или волочили – два типа криминального вида. – У Игоря сжалось сердце. Хотя он всегда чувствовал, что простит ей ее прошлое, каким бы оно ни было. Он лишь измену не смог бы простить. – Ну, разве такая тебе жена нужна? – Квартира наполнилась запахом гари. – Ну вот, икра подгорела. – Лунин пошел на кухню. Игорь выскочил на лестничную площадку, хлопнув дверью.

Лунин пошел в магазин, купил водку. На обратном пути, поднявшись на пешеходный мост над железнодорожными путями, посмотрел на две вершины, напоминающие палатку. Вспомнил, как много лет назад стоял в степи, глядел на эти горы и ликовал, что нашел цель жизни.

В этот вечер Лунин напился.

А Игорь до темноты бесцельно ходил по городу.

Больше всего он жаждал одиночества. Так раненый зверь ищет укромное место, чтобы зализывать там раны.

На следующий день Игорь пошел в Лекраспром. Заключил договор. Вписал в него и отца. Машину просить не стал: вещей было мало, они все, включая маленькую парусиновую палатку, поместились в рюкзаке. Добрался до участка самостоятельно.
 
5
 
Он выбрал участок в казахских горах, напротив Токмака. Речки в том ущелье нет, только родник. Недалеко от источника кто-то сделал две небольшие террасы, одна над другой. Говорили, что во время войны здесь скрывались дезертиры. Место было для этого подходящее, уединенное. Когда-то они с отцом уже собирали здесь эфедру. На верхней площадке сохранились колья, к которым они привязывали палатку.
Фрунзе был недалеко. Добраться до него можно было часа за два.

Игорь поставил палатку. Пригодились старые колышки. Сел на камень у входа. Вспоминал их жизнь здесь. На этом клене, на этой длинной горизонтальной ветке, любил сидеть соловей. Радовал их своими концертами. Об этот камень Игорь споткнулся. Он нес миску с супом в палатку. Споткнулся, потерял равновесие. Но, выделывая причудливые пируэты, не упал. Даже суп каким-то чудом не расплескал. Они долго смеялись тогда. Какое это было безмятежное, счастливое время!

Однако вскоре он вернулся к неотвязной мучительной мысли – мысли о Варе.

На следующий день он не работал. Поднялся на хребет. Он разделял его ущелье и ущелье, расположенное восточнее. Хотел узнать, есть ли в нем эфедра. Ее там было совсем мало. Игорь долго сидел на хребте, обдуваемый ветром. Отсюда открывался вид на Чуйскую долину. Можно было различить город Токмак, Быстровку. Фрунзе скрывался в дымке на горизонте. Ближе всего располагался малолюдный поселок Чимкургон с известной во всей Северной Киргизии психбольницей. На той стороне вздымались в небо снежные вершины Киргизского Ала-Тоо. Этот величественный хребет окаймляет Таласскую долину с севера, а Чуйскую – с юга. Он нашел ущелье Шамси. Оно располагалось почти напротив.

В первые дни заготовка эфедры совершенно не клеилась. В буквальном смысле опускались руки. Но постепенно работа его увлекла. Он открыл, что тяжелый физический труд притупляет душевную боль. И стал жать эфедру с небывалым рвением.
А вечером душевную боль заглушало чтение. Из консервной банки, скрученной марли и растительного масла он  смастерил светильник. Читал статьи Белинского. Почувствовал в критике родную душу. Восхищался им, произвел его в гении.

Через две недели продукты кончились. Игорь поехал во Фрунзе.

Лунин встретил его приветливо, даже ласково.

В квартире царил беспорядок.

На столе стоял портрет Льва Толстого. На журнальном столике лежала раскрытая книга. Та самая, с отрывками из толстовских дневников. Некоторые предложения были обведены карандашом.

Лунин заговорил о Толстом. Ни о ком еще не отзывался он с таким пиететом.

– Вчера закончил читать «Смерть Ивана Ильича». Как сильно написано!

– Да, это великое произведение, – сдержанно ответил Игорь. – Я, когда эту повесть прочел, несколько дней только о ней думал.

– Какой все-таки талант! Не зря Ленин назвал Толстого глыбой… А Федоров говорит… Он на днях заходил…   Ленин,   говорит,   сказал,   что   Толстой   –   это   пень.
Толстой – пень! – Он коротко засмеялся. – Хотел, наверно, своими познаниями  похвастаться.

– Есть скульптура, то ли Коненкова, то ли Голубкиной… Толстой словно из дерева вырастает… Может, Федоров ее видел, и у него отложилась в подсознании такая ассоциация.

 – Вряд ли. Нет, это называется проще: слышал звон, да не знает, где он. – Лунин помолчал. И продолжил почти торжественно: – Порвал я с Ниной Даниловной. Порвал окончательно. Теперь только ты у меня остался. Вместе нам надо держаться, Игорек. Я тебя люблю, уважаю…

 «После всего, что было, он еще смеет меня любить!» – подумал Игорь.

– Мы с тобой самые близкие люди на земле… Когда я в тот день из Быстровки вернулся, я вне себя был. И как раз Варя пришла. Не должен был я с ней так разговаривать. Но я в таком состоянии был!.. Игорек, если ты любишь Варю, будьте вместе. Я препятствовать не буду.

Игорь нахмурился. Лунин разбередил его рану.

– Поздно уже! Поздно! – злобно выкрикнул он.

Лунин застыл с открытым ртом.

Весь день они не разговаривали. Утром Игорь уехал.
 
 (продолжение следует)
 
 

© Copyright: Владимир Ноллетов, 2021

Регистрационный номер №0487678

от 18 января 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0487678 выдан для произведения: 1
 
Лунин крепко обнял сына при встрече. Оба были рады.

В квартире царили чистота и порядок. Потолок и стены были недавно побелены. На стене висела фотография Игоря и портрет Хемингуэя.
Все одаренные люди вызывали у Лунина уважение. Время от времени он открывал для себя какого-нибудь талантливого, неординарного человека, и тот  надолго завладевал его мыслями. Игорь помнил, как отец восхищался Ван Гогом, Зинаидой Серебряковой,  Альбертом Швейцером, Фиделем Кастро.

– Удивительный человек! – увлеченно заговорил Лунин, проследив за взглядом сына. – И писатель замечательный! Если не читал «Старик и море», обязательно прочти… Застрелил он себя. Сколько талантливых людей покончили с собой! Не смогли приспособиться к грубой реальности. Ведь такие люди тонко организованы, ранимы.

Свою фотографию Игорь, несмотря на протесты отца, со стены снял.

– Игорек, тебе предстоит важное дело сделать. Фильмы надо смонтировать. Про чикинду и мумие. В технических вопросах ты лучше меня разбираешься. Наснимали мы с тобой много. Все, что для этого нужно, я давно купил. Ждал только твоего приезда.

– Сделаю как-нибудь.

– А я собираюсь кандидатскую диссертацию писать. О мумие. Но не о его лечебных свойствах – для этого у меня медицинского образования нет. Диссертация будет называться «Способы залегания и добычи природного бальзама мумие». Уже сдаю кандидатский минимум. В октябре был в Москве, сдал философию. Все организационные вопросы Наташа Соколова решила. Мы с ней вместе учились. Считалась первой красавицей в институте. Была в меня влюблена. Сейчас живет в Москве. Замужем за генералом. Преподает в университете… Да, кстати! Ты направление  в институт взял?

– Нет.

Лунин помрачнел.

– Но почему же, Игорь? Я ведь в письмах писал: «Обязательно возьми направление!» С направлением из армии экзамены без конкурса сдают.

– Я поступать в институт не хочу.

– Как не хочешь? Что же ты намерен делать?

– Работать.

– Да не торопись ты работать. Успеешь еще эту лямку потянуть. Учись! Высшее образование всегда в жизни пригодится. Это ведь самое лучшее время – студенческие годы!  Ну хочешь, я съезжу в вашу часть, возьму направление?

– Нет, не надо.

Они помолчали. Лунин посмотрел на часы.

– Я с очень хорошим человеком познакомился. С Ниной Даниловной. Это она к твоему приезду побелила… Она хотела сегодня приехать. – Лунин заметил, что Игорь напрягся. – Она добрая, простая. С ней ты сразу непринужденно себя почувствуешь.

Но напряжение не оставляло Игоря. Всякое новое знакомство представлялось ему событием огромной важности. Как Андрей Болконский, он был готов видеть в новом знакомом идеал человека. И боялся, что он, Игорь, не окажется на должной высоте.

В дверь позвонили. Это была Нина Даниловна.

Она приехала с полными сумками продуктов. Своей разговорчивостью, жизнерадостностью, энергией Нина Даниловна походила на отца. Скоро Игорю уже казалось, что он знает ее давным-давно.

Нина Даниловна попросила Лунина составить список великих писателей, композиторов, художников. Ей надо было сделать в школе доклад об искусстве.

– Игорь может написать, – сказал Лунин. – Улыбнулся и добавил с отцовской гордостью: – Я умный, а он в десять раз меня умнее!

Игорь быстро составил длинный список. Лунин, слегка повернув влево голову, его просмотрел и одобрительно кивнул головой.

– Не заглядывая в книги, все из головы! – удивилась Нина Даниловна. – Молодец, Игорь! Спасибо!

А Игорь удивился ее удивлению.

После обеда Нина Даниловна собралась домой. Отец пошел ее проводить.

Вернувшись, он спросил с надеждой:

– Игорек, понравилась тебе Нина Даниловна?

– Да, – не колеблясь, ответил Игорь.

– Ну, вот и хорошо. И ты ей очень понравился!

Игорь обратил внимание, что теперь отец, желая что-то хорошо разглядеть, чуть поворачивает голову влево. Лунин догадался, что он это заметил.

– Один глаз – который я обжег под Сталинградом –  стал слепнуть, –  пояснил   он.
–  Тебе лишь по секрету это сообщаю. Не хочется быть больным да старым.

Утром Лунин сказал со счастливой улыбкой:

– Давно, Игорек, я так крепко не спал. Это потому, что ты дома.

Через два дня Нина Даниловна приехала снова. И снова с полными сумками. Привезла с собой кислое тесто. Напекла пирожков.
После трапезы она и Лунин вдруг сели рядом на диван, обнялись, посмотрели на Игоря.

– Сынок! – заговорил отец. – Мы с Ниной Даниловной любим друг друга! Хотим создать семью. Ты не возражаешь?

Они глядели на него напряженно и взволновано.

– Я не против, – поспешно заверил он их.

Они тотчас повеселели.

– А у Нины Даниловны – сын и две дочери. Значит, теперь у тебя есть брат и сестренки. А я всегда мечтал, чтобы у меня дочки были.

Утром Нина Даниловна и Лунин засобирались в Быстровку. Звали с собой Игоря.

– Надя и Люда меня уже вопросами засыпали! – говорила Нина Даниловна. – Так им хочется тебя увидеть, Игорь! Люда аж заверещала, когда узнала, что ты из армии пришел.

Игорь не поехал. Его страшила эта поездка.

Лунин вернулся через день.

– Расстроилась Нина Даниловна, что ты не поехал с нами. Расплакалась даже! Надо к ним съездить. Обязательно. А то некрасиво получается... Она очень хорошо о тебе отзывается. И говорит, – Лунин слегка улыбнулся, – что полюбила меня, когда я рассказал, как тебя воспитываю, как тебя украл. Полюбила за мое отношение к тебе. 

Игорь отправился с отцом в Быстровку через два дня. Он очень волновался. Встретили его хорошо, сердечно. Накрыли праздничный стол. Лишь Андрея не было. Данила Никанорович произнес оригинальный остроумный тост.

Лунин с Игорем остались ночевать. Под утро Игорь сквозь сон слышал, как пришел Андрей. На укоры матери он отвечал пьяным бормотанием. Долго укладывался спать. Затем затих.

Утром Лунин с сыном поехали домой. Андрей спал беспробудным сном. Игорь с ним так и не познакомился.
 
2
 
Прошло две недели.

– Хочу поехать в горы, эфедру собирать, – объявил одним вечером Игорь. Он соскучился по горам. И ему хотелось одиночества. Людей он любил. Но одиночество любил больше.

– Да не спеши! – всполошился Лунин. – Ты ж только что приехал. Отдыхай. По закону демобилизованные имеют право не работать два месяца… И соскучился я по тебе. Не нарадуюсь, что ты рядом. Нина Даниловна даже обижается. Забыл, говорит, их совсем, в Быстровке не появляюсь.

– Хорошо.

Никогда не чувствовал Лунин себя таким счастливым. Он любил замечательную женщину. И был любим. У него было любимое дело – мумие. Это дело приносило неплохие деньги. Он верил, что скоро завоюет известность как автор документальных фильмов о мумие и эфедре. И, самое главное, сын опять был вместе с ним.

Они легли спать. Пожелали друг другу спокойной ночи.

Это был последний безмятежно счастливый день в жизни Лунина.

Утром он отправился в Быстровку.

Нинина подруга и коллега отмечала день рождения. Нина и Лунин пошли к ней в гости. Нина старалась брать Лунина с собой на разные мероприятия. Она гордилась им. Так приятно было выслушивать отзывы приятельниц о нем – лестные, даже  восторженные. «Какого ты мужика оторвала!» «Самый импозантный мужчина в Быстровке!»

За праздничным столом сидели, в основном, педагоги. Как всегда, Лунин был душою общества. Правда, вначале соперничать с ним пытался Виктор, новый учитель рисования. Он был довольно красив – грубой, мужественной красотой. И. видимо, привык находиться в центре внимания. Однако шутки Лунина были умнее, искрометнее, рассказы – увлекательнее. Наконец, Виктор мрачно замолчал. Стали танцевать. Виктор подошел к Нине и, не спрашивая разрешения у Лунина, пригласил ее на танец. Он пожирал Нину глазами. И прижимался к ней, как показалось Лунину, слишком плотно.

Музыка стихла, все опять уселись за стол. Лунин сумрачно молчал. А Виктор оживился и развеселился. Он охотно и привычно взял на себя обязанности тамады. Часто поглядывал на Нину. В самом деле она Виктору понравилась или он хотел позлить Лунина? Как понял тот из отрывочных фраз, Виктор жил один, снимал времянку в Быстровке.

 – Нина, с ним больше не танцуй, – тихо сказал Лунин.

– Почему? – громко спросила Нина. Она была разгорячена и вином, и вниманием учителя рисования.

– Не танцуй с ним, – еще тише и еще настойчивей повторил Лунин, смотря на рюмку перед собой.

Снова заиграл проигрыватель, снова Виктор пригласил Нину. И снова она пошла с ним  танцевать. Нина считала, что никогда не помешает заставить любимого мужчину немного поревновать.

После второго танца Лунин и Нина ушли. Он настоял на этом, невзирая ни на ее досаду, ни на уговоры хозяйки.
Нина оживленно говорила о своей подруге, о гостях, о праздничном столе. Лунин молчал. Вдруг он гневно воскликнул:

– Почему ты второй раз пошла с ним танцевать? Я же сказал: «Не ходи!»

Она покосилась на него.

– И что тут такого? Захотела и пошла…  Витя ничего лишнего не позволил.

– У тебя глаза сияли, когда вы танцевали!

– У меня всегда глаза сияют!

– Раз я попросил, значит, ты не должна была с ним танцевать!

– Что это еще за домострой!

– Это не домострой. Если бы ты запретила мне с кем-нибудь танцевать, я бы подчинился. У нас с тобой республика двух. Мы друг для друга живем. Мы должны, мы обязаны выполнять подобные просьбы!

Они подошли к дому Нины. Лунин резко остановился.

– Я тебя лишь до дома довел. Заходить не буду.

– Как не будешь? – изумилась Нина. – И куда ты на ночь глядя собрался?

– Домой поеду.

– Вадя, не дури. Заходи!

– Нет!

– Как ты уедешь? Автобусы уже не ходят. На такси-то деньги есть? Если нет, я вынесу.

– Не надо! – отрезал он и зашагал к остановке.

– Смотри, не уедешь! В любом случае на остановке не ночуй, к нам приходи. В Быстровке ночью небезопасно.

Он не ответил.

Во время этого разговора вид у Нины был независимый, почти вызывающий. Но как только Лунин ушел, в ней произошла резкая перемена. Она поникла, погрустнела. Медленно побрела домой.

 Нина оказалась права. Он не смог уехать. Машины не останавливались. А на такси не хватало денег. Лунин просидел на остановке до утра, до первого автобуса.

Игорь удивился, увидев утром измученного и удрученного отца. Тот, нервно шагая из угла в угол, все рассказал. Ему надо было высказаться.

– Идеальные отношения разрушить так легко! – с горечью воскликнул он, заканчивая рассказ. – А восстановить их невозможно. Почему этого не понимают?.. Разные мы с ней люди…

– Нина Даниловна тоже ведь учительница.

– Она из семьи переселенцев. Настоящей интеллигенткой ее нельзя назвать…  Сынок, не повторяй моих ошибок! Выбери себе в жены девушку нашего круга! – Игорь ощутил внутренний протест. Он чувствовал себя равным всем людям на земле. Не хотел быть ни ниже, ни выше их. – Со мной сначала посоветуйся. У тебя в этих делах опыта нет. Обязательно посоветуйся!

И эти слова не понравились Игорю. Но он промолчал.

На следующий день Лунину от Нина пришла открытка. «Любимый, родной! – писала она. – Люблю тебя и всегда буду любить! Гони прочь всякие сомнения. Думай только о хорошем. Приезжай! Крепко целую. Я».

Лунин обрадовался. Тут же поехал в Быстровку.

Он настоял, чтобы они поклялись  друг другу в вечной верности. Слова клятвы он придумал в дороге. Они стали друг перед другом на колени. Лунин  произносил клятву, Нина повторяла вслед за ним.

Вскоре Лунин собрался в Москву. Подошло время сдавать кандидатский минимум, второй  экзамен.

– Я Нине Даниловне не сказал, что уезжаю, – волнуясь, сообщил он Игорю. – Не надо, чтобы она это знала. Пусть думает, что я в любой момент могу в Быстровке появиться. Так что если она вдруг приедет, ты не говори, что я в Москву уехал.

– А что же я скажу? Она приедет, а тебя нет.

Лунин замялся.

– Ну, скажи, что я ненадолго отлучился. На день. В горы.

Игорь взглянул на отца с недоумением  и осуждением.

– Ты же мне всегда говорил, что обманывать нельзя.

– Это не обман. Я, действительно, ненадолго. Экзамен сдам и сразу вернусь.

– Но ты же не в горы поедешь.

Лунин пришел в замешательство.

– Ладно, тогда просто ничего не говори… Пойду хлеба куплю. – Он поспешил закончить этот разговор. И готовил, и покупал продукты по-прежнему только Лунин.

– Как это? – спросил удивленно Игорь, но тот уже выходил из квартиры.

Через два дня после   отъезда   Лунина   приехала   Нина   Даниловна.   Как   всегда
– жизнерадостная, энергичная. И как всегда – с тяжелыми сумками, полными всякой снеди.

– А где сам?

– Он… Его сейчас нет.

– Вижу, что нет, – рассмеялась она. – Когда придет?

– Он… не скоро будет.

– Куда он ушел-то?

Игорь молчал в замешательстве.

– А пылюки-то, пылюки снова сколько! – Нина Даниловна обвела взглядом комнату и покачала головой. – Или он не сказал, куда?

– Он уехал. Ненадолго.

– Уехал? Куда?

–  В Москву. Кандидатский минимум сдавать. Скоро возвратится.

– Вот те раз. Что же Вадя мне ничего не сказал!

Она стала вытирать везде пыль. При этом напевала. Вдруг оборвала пение.

– Игорь, все хочу тебя спросить. Почему ты отцу в мумииных делах не помогаешь?

Он растерялся. Ответил не сразу.

– Не нравится мне мумие.

– Не понимаю я этого. Но это твое дело, конечно.

Нина Даниловна помыла пол, сварила борщ и уехала.
 
3
 
Как-то в троллейбусе Игорь обратил внимание на одну девушку. Она стояла спиной к нему. Он залюбовался ее фигурой. Девушка была высокая, стройная, длинноногая. Голову держала высоко. Густые темные волосы наполовину закрывали длинную шею. Но для него главным всегда было лицо. Троллейбус подъезжал к его остановке. Девушка повернулась и направилась к выходу. Игорь замер. Она была красавицей. У нее были полные губы, вздернутый нос, слегка выступающие скулы. Темно-карие глаза глядели гордо, даже надменно.
Если бы он подружился с ней! Это казалось ему немыслимым счастьем.

Они вышли. Девушка пошла по улице, ведущей к его дому. Он шел позади, на приличном расстоянии. Несколько раз Игорь порывался догнать ее и сказать придуманные только что слова: «Боюсь показаться пошлым. Но сейчас я убедился, что любовь с первого взгляда существует. Увидел вас и убедился. Я говорю правду». Однако Игорь не мог решиться. «Ну, смелее! – подбадривал он себя. – Если сейчас ее упустишь – больше не увидишь!» Но шаг не убыстрял. Они свернули на Восемнадцатую линию. Миновали его дом. Пересекли улицу Кулатова. Девушка вдруг обернулась, бросила на него быстрый насмешливый взгляд и продолжила свой путь. Игорь тут же повернул домой.
Весь вечер и всю ночь Игорь думал о ней. Девушка почему-то представлялась ему студенткой университета, будущей учительницей русского или иностранного языка. Он проклинал себя за нерешительность.

Но не прошло и двух дней, как он встретил ее снова. Она шла по Восемнадцатой линии, неся увесистую авоську с картошкой. Игорь предложил помочь донести.

Девушка надменно взглянула на него. Произнесла снисходительно, словно делая ему одолжение:

– Ладно.

Голос у нее был хрипловатый. Она передала ему авоську. Игорь с удивлением заметил, что руки  у нее грубые. Несколько метров они прошли молча.

– Вы далеко отсюда живете? – спросил Игорь, чтобы прервать молчание.

 Девушка внезапно громко рассмеялась, слегка запрокинув голову.

– Боишься, что долго картошку тащить придется? Нет, недалеко. – И он засмеялся, правда, несколько натянуто. Они помолчали. Вдруг девушка повернула голову и посмотрела на него. Уже не надменно, а, скорее, оценивающе. – А ты, наверно, тоже близко живешь? Я тебя видела.

– Ближе некуда. Живу в доме, мимо которого мы сейчас проходим. Вот это наш балкон… Ну вот, где мы живем, нам примерно известно. Осталось только познакомиться. Игорь.

– Варвара… А ты с родителями живешь?

– Вдвоем с отцом. – Игорь действительно так считал. Отец и Нина Даниловна официально свои отношения не оформили. – Вообще-то сейчас я один живу: он в отъезде.

– А мать? Она вас кинула?

– Да нет. Отец с ней разошелся, когда мне четыре года было.

– Почему ты с ней не остался?

– Отец меня украл.

– Как интересно! – Варя остановилась. – Почти пришли. Теперь я сама донесу. Спасибо.

– Да я бы до самого дома донес.

– Нет, – отрезала она. Он отдал ей авоську.

– Что же, мы больше не увидимся? – Как ни старался Игорь произнести эти слова непринужденно, голос его дрогнул.

Варвара поглядела на него испытующим взглядом.

– А ты хочешь увидеться?

– Да. Очень.

Она благосклонно улыбнулась.

– Увидимся, увидимся. Пока. – Строго добавила: – За мной не иди.

Варя пошла дальше. Игорь стоял и смотрел ей вслед. Любовался ее длинными ногами. Юбка на ней была короткой. Она дошла до того места, где Восемнадцатая линия отклоняется в сторону, оглянулась, усмехнулась и пропала из виду.

Он еще немного постоял, потом быстро зашагал домой. И дома он продолжал ходить. Вернее, метаться из угла в угол. «Она сказала, что мы увидимся! – думал Игорь с ликованием. – В любом случае я ее больше не потеряю; подкараулю там». Как близко видел он ее красивые глаза! Миндалевидные, темные, выразительные. Сегодня они глядели то гордо, то насмешливо, то пытливо. Длинные густые черные ресницы делали их еще красивее.

Вдруг Игорь стал как вкопанный посреди комнаты. «Почему она не захотела, чтобы я проводил ее до дома? Может, она замужем?»

Вечером в дверь позвонили. Он открыл. Перед ним стояла Варя!

– Я ведь обещала, что мы увидимся, – весело проговорила она. – А обещание нужно выполнять.

За этой веселостью Игорю почудились волнение и смущение. Сам он ощущал изумление и огромную радость.

– Проходи, Варюша! Как же ты меня нашла?

– По балкону вычислила.

– А… Ну да…

Она вошла, разулась. От домашних тапочек отказалась. С любопытством оглядела квартиру.

– Ничего себе сколько книг!

Они сели на диван. Варя горделиво вскинула голову.

– Сигаретой не угостишь? – И словно в оправдание, добавила: – Что-то я волнуюсь.

– Сигарет нет, к сожалению.

– Не куришь?

– Не курю… Я чай приготовлю.

– Лучше что-нибудь покрепче.

– Хорошо. Кофе есть.

– Какой ты непонятливый! Нашу встречу отметить надо или нет?

Игорь вскочил.

– Да, отметить…Разумеется… Сейчас в магазин сбегаю. Что купить? Вина?

– Лучше водки. И сигареты не забудь.

Когда Игорь вернулся, Варя хозяйничала на кухне.

– Я тут салат приготовила… Я думаю, давай журнальный столик к дивану пододвинем. Это будет наш праздничный стол.

– Оптимальный вариант!

– А может, ты и не пьешь? – спросила с усмешкой Варя.

– Можно сказать, что не пью. Но за компанию выпью, конечно.

Они выпили. Варя закурила. Закинула ногу на ногу.

Игорь рассказывал о своей жизни. Отвечал на Варины вопросы. Она же о себе говорила мало и неохотно.

Вдруг она взглянула на него с каким-то вызовом.

– Уф, жарко до чего!.. Жаль, на балкон твой не выйти. – Балкон, действительно, был весь заставлен вещами. – Игорь, можно, я платье сниму?

– Да… Конечно… – пролепетал Игорь. Он с трудом верил, что все происходит наяву.

Она стянула через голову платье. Поправила прическу, поправила бюстгальтер.

Они допили водку. Варя захмелела. Придвинулась вплотную к нему. Заглянула в глаза.

– Я тебе, правда, нравлюсь?

С отроческих лет Игорь думал о моменте, когда он объяснится девушке в любви. Этот момент представлялся ему торжественным, исполненным великого смысла.

И вот теперь, когда этот момент настал, он лишь сказал:

– Очень нравишься, Варюша.

Что-то помешало ему произнести слово «люблю».

– И ты мне сразу понравился, Игорек.

Варя как будто чего-то ждала от него. И вдруг порывисто обняла Игоря и крепко поцеловала в губы. Потом, пошатываясь, поднялась и сняла с себя все …

… Они лежали рядом на диване и молчали. Игорь испытывал восторг. Восторг, к которому примешивалось разочарование.

Она начала рассказывать похабные анекдоты. Игорь их не любил. Он даже никогда не ругался матом. Отец еще в детстве внушил ему, что это недопустимо. И никогда он не произносил те грубые слова, которые в книгах и газетах не пишут, но в быту говорят все. Однако  сейчас он принуждал себя посмеиваться.

– Варя, а почему ты не позволила до дома тебя проводить? Ты замужем? – спросил Игорь.

– Нет. С батей и мачехой живу. – И добавила со значением: – Я сейчас свободная.

Он почувствовал огромное облегчение.

– Какие у тебя темные волосы! Наверно, в тебе восточная кровь течет?

–   Откуда!   Я   чистокровная   русачка.   –   Она   поглядела   на   часы   на    столе.

– Одиннадцать уже. Так не хочется домой идти! Хорошо мне с тобой.

– И не ходи! Оставайся. Я больше ни на миг не хочу с тобой расставаться! – с жаром признался он.

Варя ласково провела  ладонью по его щеке. Ладонь была шершавая.

– Тогда будильник на семь поставь. Мне завтра на работу. И домой надо будет забежать.

– А где ты работаешь, Варюша?

– В строительной бригаде. Маляр, – как будто с вызовом произнесла Варя. – Самая нужная профессия – строитель.

– Безусловно! Без строителей люди бы в шалашах жили. Представляешь: большой город – и ни одного дома. Только шалаши.

Она хмыкнула.

Утром Игорь пошел ее провожать. Варя остановилась на том же самом месте.

– Дальше я сама дойду.

– Но почему? Мне же хочется знать, где ты живешь!

Несколько секунд она смотрела на его огорченное лицо. Потом вздохнула.

– Ладно. Пошли.

Они свернули в узкую улочку. На ней находился дом Егора Степановича. Они до него не дошли, стали перед покосившимся редким забором. За ним стоял  неказистый, обшарпанный домик.

Игорь узнал этот забор, этот дом. Вспомнил, как разгневанная пьяная женщина гналась с ремнем за плачущей девочкой. Няня назвала ту девочку Варюшкой.

– Душа не лежит что-то тут делать, – сказала Варя, как бы оправдываясь.

У крыльца валялись две пустые бутылки из-под водки. Из распахнутой двери доносились два пьяных голоса – мужской и женский. Слышались ругань, мат.

– Уже отношения выясняют. С утра пораньше, – сердито проговорила Варя. – Как это надоело!

Из дома, с трудом держась на ногах,  вышел мужчина. Лицо у него было испитое, давно небритое. Заметил Варю с Игорем. Промычал:

– Ты где… ночь прошлялась?.. Прости… тутка…

И заковылял к дощатой будке туалета.

Варя гордо вскинула голову. Тихо буркнула:

– Тоже мне защитник нравственности... – С укором поглядела на Игоря. – Ну что, теперь доволен? Ненавижу этот дом. – Затем обняла его, поцеловала. И быстро прошла в скрипучую калитку.

Вечером Варя пришла опять.

– А ведь мы с тобой были соседями! – сказал Игорь. Он все рассказал.

– Да, предки меня до десяти лет лупили, – вздохнула Варя. – А потом мать посадили. Якобы за воровство. Она говорила, что подставили. Батя со мной нянчиться не захотел, отправил в Кант, к своей сестре. Себе другую жену быстро нашел. Мать после освобождения не вернулась. В Сибири осталась. И вроде от туберкулеза померла. В Канте я ПТУ закончила. Захотелось в столице жить. Вот и напросилась, можно сказать, к бате. Он, если что не по нему, сразу: «Выгоню!»  А Егор Степанович давно умер. Сейчас в том доме киргизы живут.

Теперь они виделись каждый день. Варя приходила к нему после работы. И оставалась допоздна.

Часов в одиннадцать девушка вздыхала:

– Идти пора. Батя хай поднимает, если дома не ночую. А так не хочется! 

Он провожал ее.

Прошло четыре дня. Игорь лежал на диване и глядел в потолок. Скоро должна была придти Варя. Он думал о ней. Варя представлялась ему совершенством. «Пусть она не очень образована. Ей это просто не надо. Слишком богатая и глубокая натура у нее. Быть образованной и умной для нее скучно и мелко. Пьер Безухов сказал о Наташе Ростовой, что она не удостаивает быть умной. Вот и Варя не удостаивает. И не надо ей быть чересчур воспитанной. Непосредственность только ее красит. За это неприятие всякой искусственности и фальши Варю можно лишь любить и уважать. И такая девушка станет спутницей всей моей жизни! Всегда будет рядом!» Даже сейчас он не мог окончательно поверить в такое счастье.

Игорь посмотрел на часы. Варя задерживалась. Вдруг резким движением он принял сидячее положение. Сколько страстных взаимных признаний в любви было сказано за эти дни. Но предложение он ей ведь не сделал! Игорь не понимал, как могло случиться такое упущение. Считал это само собой разумеющимся? А Варя, наверно, ждет. Обижается, может быть. Несколько раз она говорила, что не хочет жить дома. Намекала? Он предложит ей выйти за него замуж этим вечером! Игорь стал сочинять речь.
Любил он Варю сильно. Она была его первой любовью. И первой женщиной.

Время шло. Варя не появлялась. Он взволнованно и нетерпеливо ходил по комнате. Наконец, не выдержал, вышел на улицу. Поглядел во все стороны. И направился к ней домой.

Он пересек Кулатова, дошел до поворота. И увидел Варю. Как будто кто-то сдавил его сердце.
Она, босая, стояла на четвереньках, тщетно пытаясь подняться. Волосы были растрепаны. Праздничное платье в пыли. Варя была пьяна. Когда Игорь подбежал к ней, она посмотрела на него бессмысленным взглядом и что-то промычала. Он помог ей встать. Опираясь на него, Варя проковыляла несколько шагов к своему дому, и ее стошнило. Редкие прохожие косились на нее с осуждением. Игорю было очень стыдно перед ними. Он достал носовой платок, вытер ей лицо. Потащил Варю дальше.

 Дверь дома была не заперта. В первой комнате его поразил беспорядок, грязь, смрад. Прямо на полу, между пустых бутылок,  валялись родители Вари, пьяные до бесчувствия. Игорь потащил  Варю в другую комнату, поменьше. Эта комната была опрятнее. Здесь, очевидно, жила Варя. Он уложил ее на кровать. Она промямлила что-то нечленораздельное, простерла к нему руки. Он поспешил уйти.
Игорь был потрясен до глубины души. Ночь он не спал. Воображение рисовало мучительные картины.

Варя пришла на следующий день после обеда. Она казалась пристыженной. Варя потянулась к нему. Дыша перегаром, поцеловала. Заговорила виноватым тоном:

– Вчера был день рождения у Катьки, из нашей бригады. Вот мы и устроили девичник.

Игорю стало немного легче на душе.

– Правда, девичник?

– Ну. Только бабы были. – Она попробовала улыбнуться. – Я чуток силы не рассчитала… Игорь, мне бы похмелиться… Чувствую себя хуже некуда…

Игорь сходил в магазин. Варя оживилась.

– Завтра воскресенье. Гуляем!

Опьянела она быстро.

– Туфлей жалко, – залепетала Варя со вздохом. – Новые совсем… Были бы с застежками, с ног бы не спали… Когда покупала, хотела ведь с застежками купить… Как предчувствовала… – Она снова вздохнула и вдруг сообщила: – А мне… предложение сделали…

– Какое предложение? – не понял Игорь.

– Замуж предлагают…

Сердце у него забилось сильными ударами.

– Кто?

– Начальник СМУ!.. А девчонки-то как завидуют!.. И не старый еще… Сорок пять где-то… Мужчина из себя видный… В разводе… Двухкомнатная квартира есть. На Дзержинке. Дача. Машина. Говорит, буду жить как королева. Забуду, что такое маляром пахать. Вообще про работу забуду… Говорит…

– И что ты ему сказала? – перебил Игорь.

– Сказала, что подумаю.

Она пьяно усмехнулась, глядя на его растерянное и несчастное  лицо. – Но это я так сказала… Неудобно же было сразу дать ему от ворот поворот… Я только тебя люблю, Игорек. – Варя пересела к нему на колени. – Никого я так не любила!

– За меня замуж выходи! – выпалил Игорь. Совсем не так готовился он сделать предложение.

Варя засмеялась довольным смехом. Взъерошила ему волосы на голове.

– И где мы будем жить?

– Здесь.

Она огляделась, иронически сощурив глаза.

– Втроем с твоим отцом?

 – Перегородку поставим. – Он был обескуражен такой ее реакцией.

– А может, он против будет…  Может, я ему не понравлюсь…

– Тогда квартиру снимем… Да я уверен, что ты ему понравишься.

Она смотрела на него затуманенным взглядом и ухмылялась. Наконец, выдохнула:

– Я согласна!.. Милый мой…

В это день Варя напилась до бесчувствия.
 
4
 
А рано утром Игоря разбудил звонок в дверь. У него заколотилось сердце. Он понял, что это звонит отец. Московский поезд прибывал в это время. Он вскочил, быстро оделся. Посмотрел на две бутылки из-под водки. Недопитая стояла на журнальном столике, пустая валялась на полу. Хотел их спрятать, но почувствовал в этом намерении что-то унизительное. Разбудил Варю, помог ей одеться. Открыл дверь. Увидел радостно улыбающегося отца.

– Как долго ты не открывал. Так крепко спал?

Лунин занес чемодан. Крепко обнял Игоря. И вдруг весь напрягся. Помрачнел. Он заметил Варю.

– Здрасьте… – промямлила та и нетвердыми шагами, наклонив голову, приводя в порядок одежду, вышла из квартиры.

– Я провожу… – сдавленным голосом сказал Игорь и вышел вслед за ней.

Они медленно шли по безлюдной улице. Варя время от времени повисала на его руке. Она не совсем еще отрезвела.

– Ужас… – пролепетала Варя, – Представляю, как я сейчас выгляжу… Неумытая, непричесанная… С бодуна…

– Ты всегда красивая!

– Особенно сейчас… Классное, короче, знакомство с будущим свекром… получилось… Не понравилась я твоему бате, Игорек…

Он принялся ее разубеждать. Хотя и у него было такое чувство.

– Он просто с такой ситуацией никогда не сталкивался. Это ему не понравилось, а не ты.

Он довел ее до калитки.

– Сегодня отосплюсь, оклемаюсь... А завтра я приду…– сказала Варя на прощанье.

Первый раз Игорю не хотелось идти домой.

Лунин был мрачен, напряжен. Он ничего не спросил про Варю. Он спросил о другом.

– Приезжала Нина Даниловна?

– Да. – Игорь поставил бутылки в мусорное ведро. – Сдал экзамен?

– Да, сдал. И что ты ей сказал?

– Сказал, что ты ненадолго уехал. Она стала расспрашивать. Пришлось сказать, что ты уехал в Москву сдавать минимум.

– Как? – вскричал Лунин. – Я ведь тебя просил не говорить!

– Я не умею обманывать.

Игорь сказал неправду. Если не считать раннего детства, Игорь  в самом деле никогда не обманывал. Но в армии ему пришлось несколько раз солгать. Не ради себя – ради общих интересов. Он чувствовал тогда, что по-другому было нельзя.

Лунин опустил голову.

– А ты, оказывается, предатель.

Игорь не ответил.

Он решил пока не сообщать, что хочет жениться на Варе. Момент был неподходящий. У отца, конечно, сложилось о ней неблагоприятное мнение. Требовалось какое-то время. Он должен был лучше узнать Варю. А в том, что она ему рано или поздно понравиться, Игорь не сомневался.

Не прошло и часа, как Лунин снова засобирался в дорогу – в Быстровку.

– Ты говорил, что на чикинду хочешь поехать, – сказал он на прощанье. –  Ну что ж, поезжай. Если не собираешься в институт поступать, поезжай.

Через два часа Лунин шел торопливыми шагами, с чемоданом в руке, к дому Нины. Он  соскучился. И по Нине, и по детям. В чемодане были подарки. Для Люды – огромная кукла. Для Нади – нарядное платье. Для Андрея – набор инструментов для резьбы по дереву. Последнее время он увлекся изготовлением поделок из дерева. Для Данилы Никаноровича – массивная пепельница из цветного стекла. Нине Лунин привез импортные туфли. Он предвкушал, как все обрадуются подаркам.

Проходя мимо невысокого частного дома, он непроизвольно замедлил шаг, весь напрягся. Скосил глаза на стоявшую во дворе времянку, прислушивался к каждому звуку. В этой времянке жил Виктор. Вдруг Лунин словно врос в землю.
Из времянки донесся смех. Смех Нины! Потом послышался веселый голос учителя рисования. У Лунина бешено заколотилось сердце. Открылась дверь. Он шагнул за старое толстое дерево, стоявшее возле редкого дощатого забора. Из времянки вышли Нина с рулоном в руке и Виктор. Они тепло попрощались. Нина, оживленная, веселая, быстро и энергично зашагала по улице. Виктор долго глядел ей вслед. Наконец, скрылся во времянке.

Лунин хотел вернуться во Фрунзе. И больше здесь никогда не появляться. Для него все было ясно. Но он почему-то продолжил свой путь. «Надо раздать подарки, – говорил он себе. – Дети-то ни в чем не виноваты». На самом деле его толкало вперед непреодолимое желание высказать все Нине.

Было воскресенье. Все, кроме Андрея, оказались дома. Встретили его с радостью. Нина, как всегда, крепко его обняла. Люда пришла в восторг от куклы и горячо его расцеловала. Настя тут же примерила платье. Оно было словно сшито по ней. Девочка  счастливо улыбнулась.
Нина надела туфли. Любовалась ими.

– Впору! Красота какая! Спасибо! – Нина перевела взгляд на Лунина. –  Да что с тобой? Все нормально? Ты какой-то деревянный.

– Я видел, как ты сейчас из времянки Виктора вышла.

– Ну и что? Я плакат забрала. Я его попросила плакат  нарисовать   для    концерта.

– Все школьные концерты организовывала Нина. Она вела их, пела, танцевала.

Она взяла со стола рулон и развернула его. Плакат был нарисован с выдумкой, но довольно аляповато.

– Почему он его в школу сам не принес?

– Плакат надо завтра рано утром повесить, до первой смены. А у Вити часы позже. Зачем же ему так рано приходить? Плакат-то мне нужен. Хлеб за брюхом не ходит… А ты что, за мной шпионил?

– Вы общались, как близкие люди.

– А мы и есть близкие люди. Коллеги по работе. Я со всеми так общаюсь, кто мне зла не сделал.

– Не верю я тебе! – вскричал Лунин. – Ты счастливая от него вышла! – Он пошел на кухню, как бы не желая даже видеть Нину.

– Вадя, ничего не было. Клянусь! – проговорила она ему вослед.

Лунин продолжал кричать на кухне. Ругательств он не употреблял, но жестокие обвинения сыпались одно за другим.

Нина сидела за столом в зале, подперев голову. По щекам текли слезы. Настя и Люда смотрели на нее с жалостью. Сокрушенно кряхтел в своей комнате Данила Никанорович.

Появился Андрей. Пьяный. Последнее время Андрей часто приходил домой в таком виде. Иногда и поздно ночью. Тогда Нина волновалась, не спала, ждала его. Случалось, он являлся с разбитым лицом, в окровавленной одежде. На причитания матери с усмешкой отвечал: «А пусть не лезут». Выпив, вел себя довольно бесцеремонно. Дерзил матери, грубо разговаривал с сестрами.

Лунин пытался перевоспитать Андрея. Считал это своим долгом. Перевоспитывал методом убеждения, мягко, тактично. Но тот воспитания не поддавался. Лунин со стыдом чувствовал свою несостоятельность и как педагога, и как отчима. «Время упущено. Личность ребенка формируется до пяти лет», – оправдывался он перед Ниной.

Андрей остановился в коридоре. Посмотрел в зал, на мать. Повернулся лицом к кухне.   Угрюмо произнес:

– Не надо мою маму хаять!

Лунин осекся. Вмешательства другого человека охлаждало его гнев.

Воспользовавшись паузой и почувствовав поддержку, Нина крикнула Лунину:

– Настену с Людкой хоть бы постеснялся! Как не стыдно!

 Услышав, что его же хотят сделать виноватым, Лунин ощутил новый прилив гнева. Он снова закричал.

– Хорош выступать, говорю! – возвысил голос Андрей.

Лунин не умолкал. Андрей вошел в кухню и ударил его кулаком в лицо. Лунин качнулся, изумленно вскинул брови. И тоже ударил. Завязалась драка. Они молча обменивались увесистыми ударами. Опрокинули пластмассовую коробку с картошкой. Клубни рассыпались по полу. Лунин и Андрей то и дело наступали на них. Девочки стали у порога кухни, с испугом и жадным любопытством наблюдая за происходящим.

Подошла Нина. Несколько секунд молча смотрела. Наконец, воскликнула:

– Да вы мне так всю картошку перетопчите! Прекратите!

Они продолжали драться. Только когда она встала между ними, потасовка закончилась. Лунин тут же уехал.

Игорь удивился. Никогда отец не возвращался из Быстровки так быстро. Он явно был расстроен. Лунин крупными шагами заходил по комнате. И как обычно, все без утайки рассказал.

Обстановка дома угнетала Игоря. Он сходил в магазин, купил сладостей к завтрашнему Вариному визиту. Вечером пошел в шахматный клуб. Играл там до закрытия.

В понедельник утром приехала Нина Даниловна. Привезла фруктов и овощей. Лунин был напряжен,  сдержан.

Чтобы не мешать им объясняться, Игорь взял книгу и ушел на балкон. С трудом нашел свободное место, сел и попробовал читать. И тут же захлопнул книгу. «Я так быстро ушел. А если она решит, что я ушел, чтобы выразить ей свое осуждение?» – со страхом подумал он. Хотел вернуться. Но передумал. Он невольно прислушивался.

– Я тебя после этого вашего мордобоя еще больше полюбила!.. – доносилось из комнаты. – Вадя, что же ты со мной делаешь! Я перед тобой чиста!

Лунин что-то ответил. Тон его был совсем не враждебным. Игорь с удовлетворением отметил, что разговор протекает мирно. Ему хотелось, чтобы они помирились. Он верил, что Нина Даниловна говорит правду.

И вдруг Лунин стал кричать, обвинять. Все душа Игоря запротестовала. Он всегда считал, что крик – это уже оскорбление. Особенно его возмущало, когда мужчина кричал на женщину. Лунин воспитал в нем рыцарское отношение к женщине. Он вскочил, влетел, с книгой в руке,  в комнату.

– Не надо кричать! – крикнул Игорь, глядя на отца горящими глазами.

Лунин обмяк, у него отвисла челюсть. С изумлением, растерянностью, даже с какой-то беспомощностью смотрел он на сына.

– Спасибо, Игорек! – сказала Нина Даниловна. Боль была в ее голосе. Она ушла.

Наступило молчание. Игорю было невыносимо тяжело. Он возвратился на балкон.

Варя в этот день не пришла!

Рано утром он побежал к ней. Постучал в дверь. Никто не открывал. По его подсчетам, Варя на работу уходила позже. Он продолжал стучать. Наконец, за дверью послышались шаги и витиеватый мат. Открыла полуодетая заспанная мачеха. От нее несло перегаром.

– Ты совесть-то имей! – накинулась она на него. – Ни свет, ни заря людей будишь.

– Извините. Доброе утро! А где Варя? Мне надо ее увидеть.

Покоренная, видимо, его вежливостью, она немного смягчила тон.

– А я знаю? Не ночевала она дома, шалава. Это у нее бывает.

Игорь стремительными шагами направился домой. Он был в смятении.

Не обращая внимания на отца, Игорь метался по комнате. Лунин поглядывал на него с сочувствием.

Он приходил еще несколько раз. Варя дома не появлялась. Поздно вечером Игорь снова собрался к Варе.

– Куда ты в такое время уходишь? – забеспокоился отец. – У нас район нехороший. Весной на Кулатова женщину ночью убили.

– Я через десять минут вернусь.

Вари не было. Когда Игорь возвратился, Лунин облегченно вздохнул.

И на другой день Игорь ходил узнавать о Варе. Она по-прежнему не появлялась. И лишь вечером ее отец пробурчал:

– Слиняла Варька. Полчаса назад. Насовсем слиняла. Хахаль ее на машине приезжал. Увез со всеми вещами…

– Не хахаль, а жених, – поправила мачеха. – Ничего мужик. Представительный. Обходительный. На свадьбу пригласил. Свадьба у них скоро. Начальник ее, во как!.. Слушай, не в службу, а в дружбу… Купи бутылку, а?

Радость, что Варя жива и здорова, не могла заглушить острую душевную боль.

– Хорошо, сейчас. А где он живет? Не знаете?

– Откуда? Первый раз его видели.

Игорь сходил в магазин, принес водку. Он действовал, как автомат. Они предложили ему выпить.

– Спасибо, не могу. Тороплюсь… Варя говорила, что в СМУ работает. А в каком?

Они сказали. Объяснили, как дойти.

Утром он помчался в СМУ.

Во дворе двое рабочих размешивали цемент. Он подошел к ним.

– Где мне найти Варю?.. – Только сейчас он сообразил, что не знает ее фамилию. – Она в бригаде маляров работает.

– Варьку Жижину, что ли? На объекте она, где ж еще, – ответил один.

– Ага, будет тебе Варька теперь на объекте вкалывать, – засмеялся другой. – Она же теперь… – Он поднял указательный палец, – …супруга Иванчука! Увольняется она. Ты, парень, в отдел кадров подойди, может, застанешь. До конца коридора и направо.

Он встретил Варю в коридоре, с трудовой книжкой в руке. Вид у нее был смущенный.

– Прогнал меня твой батя. – Это были первые слова, которые она произнесла.

– Как прогнал? – вскричал Игорь.

– Я в тот же день вечером зашла. Не вытерпела до понедельника. А тебя не было. Где ты был?.. С открытой душой пришла. – Обида звучала в ее голосе. – Нарядилась, тортик принесла. Понравиться ему хотела. Сказала, что мы с тобой хотим пожениться. Как это сказала, он вскочил, по комнате забегал. Сказал, что я тебе не подхожу. И чтобы больше не приходила. Вежливо так сказал. Не кричал. Но все равно прогнал, получается.

– Варя, мы квартиру снимем.

– Поздно, Игорек. Я замуж вышла. Не судьба, значит, быть нам вместе. Прощай.

– Оформила? – громко и жизнерадостно спросил вдруг кто-то позади Игоря.

– Да, Петр Степа… Петя, – ответила Варя.

Игорь обернулся и увидел статного упитанного мужчину средних лет. Черты лица у него были резкие, но правильные. Он бросил на Игоря цепкий взгляд.

– Тогда, Варюха, пошли. Я тебя отвезу.

Они ушли. Варя даже не оглянулась. Игорь долго стоял в коридоре, уставясь в пол.

Когда он вернулся домой, Лунин ласково заговорил:

– Сейчас, Игорек, вкусного блюда отведаешь! Через пять минут будет готово… Икра из баклажанов. – Из кухни струился приятный запах. – На Украине меня научили ее готовить. Был там два раза. Там говорят не баклажаны, а – синие… Готовится быстро. Только не забывать помешивать. Рецепт несложный. Баклажаны, морковь, сладкий…

– Ты что Варе сказал? – сурово прервал его Игорь.

Отец переменился в лице. У него отвисла челюсть. Такое с ним случалось в момент сильного потрясения. Избегая смотреть на сына, он прошел к дивану, сел, сцепил руки. Твердо произнес:

– Я сказал, что она тебе не пара.

– Только она и я можем это решать! – возмущенно воскликнул Игорь.

Отец вдруг вскочил и зашагал по комнате. Игорь стоял у стены с воинственным видом. Лунин заговорил горячо, со страдальческими  нотками:

– Я тебе лишь счастья желаю. А с ней ты счастлив не будешь! В этом деле так легко ошибиться, жизнь себе испортить. А у тебя же опыта нет. Никак она тебе не подходит, пойми! Жениться надо на девушке своего круга. Интеллигентной, воспитанной, образованной. Знаю я ее родителей. Пьяницы! И он, и она сидели. Видел я, как они ее воспитывали, в какой обстановке она росла… Как ты мог ее выбрать?

– Это мое дело, – отрезал Игорь.

– И мое тоже! – вскричал Лунин. – Мучиться ты будешь с ней. Значит, и я буду мучиться, на тебя глядя. Разве для этого я тебя воспитывал, для этого жизнь тебе посвятил?

– Как ты мог? Я этого не прощу! – тихо сказал Игорь.

Лунин обмяк, остановился. Растерянно  посмотрел на сына. И выпалил отчаянно:

– Не хотел говорить, чувства твои щадил, но придется! Я ее два раза видел на улице совершенно пьяной! Один раз в компании бомжей. Другой раз ее, растрепанную, грязную, под руки вели – или волочили – два типа криминального вида. – У Игоря сжалось сердце. Хотя он всегда чувствовал, что простит ей ее прошлое, каким бы оно ни было. Он лишь измену не смог бы простить. – Ну, разве такая тебе жена нужна? – Квартира наполнилась запахом гари. – Ну вот, икра подгорела. – Лунин пошел на кухню. Игорь выскочил на лестничную площадку, хлопнув дверью.

Лунин пошел в магазин, купил водку. На обратном пути, поднявшись на пешеходный мост над железнодорожными путями, посмотрел на две вершины, напоминающие палатку. Вспомнил, как много лет назад стоял в степи, глядел на эти горы и ликовал, что нашел цель жизни.

В этот вечер Лунин напился.

А Игорь до темноты бесцельно ходил по городу.

Больше всего он жаждал одиночества. Так раненый зверь ищет укромное место, чтобы зализывать там раны.

На следующий день Игорь пошел в Лекраспром. Заключил договор. Вписал в него и отца. Машину просить не стал: вещей было мало, они все, включая маленькую парусиновую палатку, поместились в рюкзаке. Добрался до участка самостоятельно.
 
5
 
Он выбрал участок в казахских горах, напротив Токмака. Речки в том ущелье нет, только родник. Недалеко от источника кто-то сделал две небольшие террасы, одна над другой. Говорили, что во время войны здесь скрывались дезертиры. Место было для этого подходящее, уединенное. Когда-то они с отцом уже собирали здесь эфедру. На верхней площадке сохранились колья, к которым они привязывали палатку.
Фрунзе был недалеко. Добраться до него можно было часа за два.

Игорь поставил палатку. Пригодились старые колышки. Сел на камень у входа. Вспоминал их жизнь здесь. На этом клене, на этой длинной горизонтальной ветке, любил сидеть соловей. Радовал их своими концертами. Об этот камень Игорь споткнулся. Он нес миску с супом в палатку. Споткнулся, потерял равновесие. Но, выделывая причудливые пируэты, не упал. Даже суп каким-то чудом не расплескал. Они долго смеялись тогда. Какое это было безмятежное, счастливое время!

Однако вскоре он вернулся к неотвязной мучительной мысли – мысли о Варе.

На следующий день он не работал. Поднялся на хребет. Он разделял его ущелье и ущелье, расположенное восточнее. Хотел узнать, есть ли в нем эфедра. Ее там было совсем мало. Игорь долго сидел на хребте, обдуваемый ветром. Отсюда открывался вид на Чуйскую долину. Можно было различить город Токмак, Быстровку. Фрунзе скрывался в дымке на горизонте. Ближе всего располагался малолюдный поселок Чимкургон с известной во всей Северной Киргизии психбольницей. На той стороне вздымались в небо снежные вершины Киргизского Ала-Тоо. Этот величественный хребет окаймляет Таласскую долину с севера, а Чуйскую – с юга. Он нашел ущелье Шамси. Оно располагалось почти напротив.

В первые дни заготовка эфедры совершенно не клеилась. В буквальном смысле опускались руки. Но постепенно работа его увлекла. Он открыл, что тяжелый физический труд притупляет душевную боль. И стал жать эфедру с небывалым рвением.
А вечером душевную боль заглушало чтение. Из консервной банки, скрученной марли и растительного масла он  смастерил светильник. Читал статьи Белинского. Почувствовал в критике родную душу. Восхищался им, произвел его в гении.

Через две недели продукты кончились. Игорь поехал во Фрунзе.

Лунин встретил его приветливо, даже ласково.

В квартире царил беспорядок.

На столе стоял портрет Льва Толстого. На журнальном столике лежала раскрытая книга. Та самая, с отрывками из толстовских дневников. Некоторые предложения были обведены карандашом.

Лунин заговорил о Толстом. Ни о ком еще не отзывался он с таким пиететом.

– Вчера закончил читать «Смерть Ивана Ильича». Как сильно написано!

– Да, это великое произведение, – сдержанно ответил Игорь. – Я, когда эту повесть прочел, несколько дней только о ней думал.

– Какой все-таки талант! Не зря Ленин назвал Толстого глыбой… А Федоров говорит… Он на днях заходил…   Ленин,   говорит,   сказал,   что   Толстой   –   это   пень.
Толстой – пень! – Он коротко засмеялся. – Хотел, наверно, своими познаниями  похвастаться.

– Есть скульптура, то ли Коненкова, то ли Голубкиной… Толстой словно из дерева вырастает… Может, Федоров ее видел, и у него отложилась в подсознании такая ассоциация.

 – Вряд ли. Нет, это называется проще: слышал звон, да не знает, где он. – Лунин помолчал. И продолжил почти торжественно: – Порвал я с Ниной Даниловной. Порвал окончательно. Теперь только ты у меня остался. Вместе нам надо держаться, Игорек. Я тебя люблю, уважаю…

 «После всего, что было, он еще смеет меня любить!» – подумал Игорь.

– Мы с тобой самые близкие люди на земле… Когда я в тот день из Быстровки вернулся, я вне себя был. И как раз Варя пришла. Не должен был я с ней так разговаривать. Но я в таком состоянии был!.. Игорек, если ты любишь Варю, будьте вместе. Я препятствовать не буду.

Игорь нахмурился. Лунин разбередил его рану.

– Поздно уже! Поздно! – злобно выкрикнул он.

Лунин застыл с открытым ртом.

Весь день они не разговаривали. Утром Игорь уехал.
 
 (продолжение следует)
 
 

 

Идеал недостижим. Глава 11. Отчуждение

Идеал недостижим. Глава 9. Разлука