ГлавнаяПрозаКрупные формыРоманы → CUSTOS STATERA. Глава XVIII

CUSTOS STATERA. Глава XVIII

21 июля 2019 - Андрей Шеркунов
article453124.jpg
 
 
   Утро было солнечное, и очень приятное. Ласковое… Проснулся я как всегда в девять, под звуки «…солнышко моё, вставай…», доносящиеся из будильника. Потянулся и тут же увидел Марину в полупрозрачном кружевном пеньюарчике, входящую в спальню с небольшим подносом. Господи, какая же она у меня красивая! И любимая… Гляжу на неё и в голове начинают звучать стихи. Вот и сейчас кто-то, приятным баритоном читает Иннокентия Анненского, а я с удовольствием вторю этому голосу: «…не потому, что от Неё светло, а потому, что с Ней не надо света»… И ведь всё правда!  

   Она, как будто услышав мои мысли, улыбнулась, в глазах её засветились искорки счастья, обдав теплом и меня.

   - Стихи? Красиво, нежно… Это мне?

   - Не тебе, а о тебе…

   Так, и кто меня за язык тянул, спрашивается? Нет бы промолчать, а лучше просто подтвердить… Меня тут же сшиб обратно в кровать какой-то мягкий ласкающий водоворот, состоящий из поцелуев и объятий, вспышек зелёных глаз и неразборчивого шёпота. Боже, как же это хорошо – любить и ощущать ответную любовь, видеть, слышать, чувствовать в ней то, что безраздельно владеет и тобой…

   Через какое-то время, когда мы немного пришли в себя, я вспомнил о кофе. Огляделся и увидел, что вставать придётся прямо сейчас – на полу у дивана растеклась довольно большая лужа приятного коричневого цвета, в которой плавали осколки двух чашек. Небьющихся, между прочим… Я посмотрел на Марину, которая нежилась рядом.

   - Кофе будешь, солнышко?

   - Ой…

   В её зелёных блюдечках сначала вспыхнул испуг, который тут же сменился шебутными всполохами и она весело расхохоталась.

   - Бу… буду…, - только и смогла произнести она и залилась новой порцией смеха.

   Эх, всё самому приходится делать! Встал, собрал крупные осколки на валяющийся тут же поднос, и пошёл на кухню, по пути забежав в ванную, чтобы быстро принять душ и немного придти в себя. Сварив кофе и неся его в спальню, я прихватил с собой заодно и какое-то старое полотенце – надо же вытереть кофейную лужу. Но её не было, вокруг была чистота и порядок. Интересно… Я взглянул на Марину – нет, лежит в подушках, и не похоже, что именно она устранила этот беспорядок. Да и тряпки нигде нет… не выпила же она кофе с пола, в конце концов! 

   - Марусь, а где лужа?

   Она потянулась, потрясла в воздухе своими изящными кистями, встряхнула. Посмотрела на меня с удивлением.

   - Какая лужа?
 
   - Ну перестань… Была же лужица, которую ты организовала. Нет-нет, у меня никаких претензий нет! Даже наоборот…Просто странно как-то.

   - Да ладно тебе, не заостряй внимание на мелочах. Считай, что она высохла. А кофе был растворимый, без остатка… Давай лучше твой пить – он явно вкуснее!

   Она удобно уселась на диване по-турецки и взяла с подноса чашку. Я взял вторую, пригубил. Нормально, кофе я варить не разучился, это мне в плюс. Марина сидела, отпивала кофе маленькими глоточками и с улыбкой смотрела на меня. И тут мне пришла в голову мысль о том, чем сегодня заняться.

   - Марин, ты сегодня свободна?

   - Конечно, для тебя я всегда свободна. А почему ты спрашиваешь?

   - Да вот подумал – может ты мне попозируешь немного? Пару часиков… Надо бы закончить твой портрет.

   - С удовольствием!

   Она допила кофе и упорхнула в ванную, сказав, что надо привести себя в порядок. Не знаю уж что там ещё можно приводить – она всегда прекрасна и производит такое впечатление, как будто только что вышла из салона красоты. Ну да ладно, девочки – они такие девочки…

   Через полчаса мы уже занимались творчеством – я старался перенести на холст любимый облик, а Марина изображала из себя мраморную статую, думая, что если она не будет даже моргать, то мне это сильно упростит работу. И почему все так думают? Смешные…

   - Марин, не делай такое каменное лицо! Ну пожалуйста… Я бы очень хотел написать тебя с теми глазами, которые были сегодня утром, но не знаю как этого добиться…

   - А ты стихи почитай. Мне и обо мне…

   - Хммм… Интересный способ, прогрессивный. Давай попробуем… Но ты знаешь, я не чтец, вообще-то, не знаю как у меня получится.

   Марина улыбнулась, явно вспоминая нечто приятное.

   - А ты не читай, ты просто вспоминай. Как утром…

   Я посмотрел в её лучистые глаза и почувствовал как баритон, который утром читал мне Анненкова, откашливается и начинает перелистывать свои записи. Вскоре в голове зазвучали знакомые с юности строки:

   Как много тех, с кем можно лечь в постель,
   Как мало тех, с кем хочется проснуться…
   И утром, расставаясь улыбнуться, 
   И помахать рукой, и улыбнуться,
   И целый день, волнуясь, ждать вестей…

   Глаза Марины постепенно становились именно теми, утренними, тёплыми и чуть влажными. Самыми любимыми… Я начал писать как сумасшедший, вторя баритону, звучащему в голове:

   Как мало тех, с кем хочется мечтать!
   Смотреть, как облака роятся в небе,
   Писать слова любви на первом снеге, 
   И думать лишь об этом человеке…
   И счастья большего не знать и не желать!

   Я писал, баритон читал стихи, которым я с удовольствием вторил, работа шла быстро, мазки ложились в такт ритму невидимого чтеца. У меня было ощущение, что Марина слышала всё, что происходит в моей голове, но меня это не раздражало, а даже нравилось – у меня не было от неё секретов, пусть видит все мои мысли, так ещё лучше. Какие могут быть тайны от любимой… особенно когда ты видишь эти бездонные глаза на пол лица, в которых стоят маленькие озерца слёз. И ты понимаешь, что эти слёзы совсем не от печали, а от счастья… 

   - Как хорошо… Кто это написал?

   - Асадов. Эдуард Асадов. Понравилось? Вижу, что понравилось…

   - Конечно! Это очень точно и просто, именно так и надо говорить о любви. Но чувствуется, что он прожил не простую жизнь, страдал.

   - Это да. Ещё в молодости потерял зрение, да и в личной жизни долго ничего не получалось. Хотя, как поэт был вполне признан…

   - Как можно не признать истинный талант! А зрение… У него оно было особое, видимо, он смотрел вглубь себя. Поэтому и понимал тонкие течения настроений, заглядывал в самые потаённые уголочки души. Ну что, работа продвигается? 

   Я молча развернул мольберт к Марине.

   - Аххх… Это я? Извини-извини, я хотела сказать… просто… это как в сказке. Как у тебя так получается, что они смотрят прямо в душу?

   Я подошёл к своей очаровательной модели, присел на подлокотник кресла, в котором она сидела, обнял её за плечи и посмотрел в сияющие восторженными всполохами глаза. Затем нежно поцеловал их и только после этого взглянул на своё творение. Ну что же, вроде бы кое-что получилось…

   - Кое-что? Что значит это твоё «кое-что»? Да ты гений! Ты сам не понимаешь, что ты делаешь своими портретами – они же живые! Они смотрят на зрителя, они имеют свой характер, они сейчас заговорят!

   - Вот только этого мне не хватало… Ты только представь, солнышко, что будет, если они все разом начнут галдеть? Да одна ты переговоришь десятерых!

   Ответом мне была подушка в голову, за которой последовал самый нежнейший поцелуй. Ну что же, вполне заслуженный гонорар…

   Через час я в целом дописал портрет. Можно было ещё потрогать фон, поиграть с волосами – мне вдруг пришла идея сделать их почти рыжими, Маринке бы пошло. Но это подождёт, главное – глаза, взгляд из-под длиннющих ресниц, зелёные всполохи в бездонных болотцах. Это получилось, вроде бы, и трогать тут ничего не следует – можно вспугнуть. Лучшее – враг хорошего, как говорится, вот только бличок на зрачок посажу и на сегодня всё… 

   Взглянув на Марину я заметил, что она вдруг посмотрела куда-то мимо меня и улыбнулась, как будто встретила старого знакомого. Я повернулся за её взглядом и увидел сидящего у двери кота.


   (продолжение следует)
 

© Copyright: Андрей Шеркунов, 2019

Регистрационный номер №0453124

от 21 июля 2019

[Скрыть] Регистрационный номер 0453124 выдан для произведения:
 
 
   Утро было солнечное, и очень приятное. Ласковое… Проснулся я как всегда в девять, под звуки «…солнышко моё, вставай…», доносящиеся из будильника. Потянулся и тут же увидел Марину в полупрозрачном кружевном пеньюарчике, входящую в спальню с небольшим подносом. Господи, какая же она у меня красивая! И любимая… Гляжу на неё и в голове начинают звучать стихи. Вот и сейчас кто-то, приятным баритоном читает Иннокентия Анненского, а я с удовольствием вторю этому голосу: «…не потому, что от Неё светло, а потому, что с Ней не надо света»… И ведь всё правда!  

   Она, как будто услышав мои мысли, улыбнулась, в глазах её засветились искорки счастья, обдав теплом и меня.

   - Стихи? Красиво, нежно… Это мне?

   - Не тебе, а о тебе…

   Так, и кто меня за язык тянул, спрашивается? Нет бы промолчать, а лучше просто подтвердить… Меня тут же сшиб обратно в кровать какой-то мягкий ласкающий водоворот, состоящий из поцелуев и объятий, вспышек зелёных глаз и неразборчивого шёпота. Боже, как же это хорошо – любить и ощущать ответную любовь, видеть, слышать, чувствовать в ней то, что безраздельно владеет и тобой…

   Через какое-то время, когда мы немного пришли в себя, я вспомнил о кофе. Огляделся и увидел, что вставать придётся прямо сейчас – на полу у дивана растеклась довольно большая лужа приятного коричневого цвета, в которой плавали осколки двух чашек. Небьющихся, между прочим… Я посмотрел на Марину, которая нежилась рядом.

   - Кофе будешь, солнышко?

   - Ой…

   В её зелёных блюдечках сначала вспыхнул испуг, который тут же сменился шебутными всполохами и она весело расхохоталась.

   - Бу… буду…, - только и смогла произнести она и залилась новой порцией смеха.

   Эх, всё самому приходится делать! Встал, собрал крупные осколки на валяющийся тут же поднос, и пошёл на кухню, по пути забежав в ванную, чтобы быстро принять душ и немного придти в себя. Сварив кофе и неся его в спальню, я прихватил с собой заодно и какое-то старое полотенце – надо же вытереть кофейную лужу. Но её не было, вокруг была чистота и порядок. Интересно… Я взглянул на Марину – нет, лежит в подушках, и не похоже, что именно она устранила этот беспорядок. Да и тряпки нигде нет… не выпила же она кофе с пола, в конце концов! 

   - Марусь, а где лужа?

   Она потянулась, потрясла в воздухе своими изящными кистями, встряхнула. Посмотрела на меня с удивлением.

   - Какая лужа?
 
   - Ну перестань… Была же лужица, которую ты организовала. Нет-нет, у меня никаких претензий нет! Даже наоборот…Просто странно как-то.

   - Да ладно тебе, не заостряй внимание на мелочах. Считай, что она высохла. А кофе был растворимый, без остатка… Давай лучше твой пить – он явно вкуснее!

   Она удобно уселась на диване по-турецки и взяла с подноса чашку. Я взял вторую, пригубил. Нормально, кофе я варить не разучился, это мне в плюс. Марина сидела, отпивала кофе маленькими глоточками и с улыбкой смотрела на меня. И тут мне пришла в голову мысль о том, чем сегодня заняться.

   - Марин, ты сегодня свободна?

   - Конечно, для тебя я всегда свободна. А почему ты спрашиваешь?

   - Да вот подумал – может ты мне попозируешь немного? Пару часиков… Надо бы закончить твой портрет.

   - С удовольствием!

   Она допила кофе и упорхнула в ванную, сказав, что надо привести себя в порядок. Не знаю уж что там ещё можно приводить – она всегда прекрасна и производит такое впечатление, как будто только что вышла из салона красоты. Ну да ладно, девочки – они такие девочки…

   Через полчаса мы уже занимались творчеством – я старался перенести на холст любимый облик, а Марина изображала из себя мраморную статую, думая, что если она не будет даже моргать, то мне это сильно упростит работу. И почему все так думают? Смешные…

   - Марин, не делай такое каменное лицо! Ну пожалуйста… Я бы очень хотел написать тебя с теми глазами, которые были сегодня утром, но не знаю как этого добиться…

   - А ты стихи почитай. Мне и обо мне…

   - Хммм… Интересный способ, прогрессивный. Давай попробуем… Но ты знаешь, я не чтец, вообще-то, не знаю как у меня получится.

   Марина улыбнулась, явно вспоминая нечто приятное.

   - А ты не читай, ты просто вспоминай. Как утром…

   Я посмотрел в её лучистые глаза и почувствовал как баритон, который утром читал мне Анненкова, откашливается и начинает перелистывать свои записи. Вскоре в голове зазвучали знакомые с юности строки:

   Как много тех, с кем можно лечь в постель,
   Как мало тех, с кем хочется проснуться…
   И утром, расставаясь улыбнуться, 
   И помахать рукой, и улыбнуться,
   И целый день, волнуясь, ждать вестей…

   Глаза Марины постепенно становились именно теми, утренними, тёплыми и чуть влажными. Самыми любимыми… Я начал писать как сумасшедший, вторя баритону, звучащему в голове:

   Как мало тех, с кем хочется мечтать!
   Смотреть, как облака роятся в небе,
   Писать слова любви на первом снеге, 
   И думать лишь об этом человеке…
   И счастья большего не знать и не желать!

   Я писал, баритон читал стихи, которым я с удовольствием вторил, работа шла быстро, мазки ложились в такт ритму невидимого чтеца. У меня было ощущение, что Марина слышала всё, что происходит в моей голове, но меня это не раздражало, а даже нравилось – у меня не было от неё секретов, пусть видит все мои мысли, так ещё лучше. Какие могут быть тайны от любимой… особенно когда ты видишь эти бездонные глаза на пол лица, в которых стоят маленькие озерца слёз. И ты понимаешь, что эти слёзы совсем не от печали, а от счастья… 

   - Как хорошо… Кто это написал?

   - Асадов. Эдуард Асадов. Понравилось? Вижу, что понравилось…

   - Конечно! Это очень точно и просто, именно так и надо говорить о любви. Но чувствуется, что он прожил не простую жизнь, страдал.

   - Это да. Ещё в молодости потерял зрение, да и в личной жизни долго ничего не получалось. Хотя, как поэт был вполне признан…

   - Как можно не признать истинный талант! А зрение… У него оно было особое, видимо, он смотрел вглубь себя. Поэтому и понимал тонкие течения настроений, заглядывал в самые потаённые уголочки души. Ну что, работа продвигается? 

   Я молча развернул мольберт к Марине.

   - Аххх… Это я? Извини-извини, я хотела сказать… просто… это как в сказке. Как у тебя так получается, что они смотрят прямо в душу?

   Я подошёл к своей очаровательной модели, присел на подлокотник кресла, в котором она сидела, обнял её за плечи и посмотрел в сияющие восторженными всполохами глаза. Затем нежно поцеловал их и только после этого взглянул на своё творение. Ну что же, вроде бы кое-что получилось…

   - Кое-что? Что значит это твоё «кое-что»? Да ты гений! Ты сам не понимаешь, что ты делаешь своими портретами – они же живые! Они смотрят на зрителя, они имеют свой характер, они сейчас заговорят!

   - Вот только этого мне не хватало… Ты только представь, солнышко, что будет, если они все разом начнут галдеть? Да одна ты переговоришь десятерых!

   Ответом мне была подушка в голову, за которой последовал самый нежнейший поцелуй. Ну что же, вполне заслуженный гонорар…

   Через час я в целом дописал портрет. Можно было ещё потрогать фон, поиграть с волосами – мне вдруг пришла идея сделать их почти рыжими, Маринке бы пошло. Но это подождёт, главное – глаза, взгляд из-под длиннющих ресниц, зелёные всполохи в бездонных болотцах. Это получилось, вроде бы, и трогать тут ничего не следует – можно вспугнуть. Лучшее – враг хорошего, как говорится, вот только бличок на зрачок посажу и на сегодня всё… 

   Взглянув на Марину я заметил, что она вдруг посмотрела куда-то мимо меня и улыбнулась, как будто встретила старого знакомого. Я повернулся за её взглядом и увидел сидящего у двери кота.


   (продолжение следует)
 

 
Рейтинг: 0 364 просмотра
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!