БОЛОНКА

БОЛОНКА
 
    В принципе я терпеть не могу собак. Мне скажут, что я тут пел дифирамбы своим шавкам почти на каждой странице? Я действительно не терплю, то, что по большому счету, не нужно, в том числе собак.
      Что собака ныне для горожанина? Это только забава и игрушка, которая достает своего хозяина по всем параметрам, превращаясь в обузу. Сколько хозяев бы собственноручно пристрелило, удушило или, проще говоря,  отправила бы к своим собачьим праотцам своего всеобщего любимца.   Хорошо ещё, что эта псина выводит гулять во двор собственного владельца, иначе бы тот протух перед своим телевизором или компьютером. Единственная задача комнатных собачек от крошечных пинчеров, до огромных догов и ротвейлеров состоит только в этом. Не обольщайтесь, что данная собака вас защитит. Если нападение запланировано и рассчитано, то ваш пёс, в лучшем случае, дунет на все четыре стороны спасая свою шкуру, в худшем – будет убит на месте при попытки нападения на вашего недруга. Конечно, он может защитить вас от накурившегося наркуши, который соображает не более ежика в тумане, но не от человека просчитавшего  покушение на вас или решившего целенаправленно облегчить вашу мошну или избавить от излишней частной собственности в доме. Это так. Собака в доме это антисанитария и предтеча разного рода болезней и недомоганий, шерсти на полу и креслах, подранной обивка, тапочки в роли кости  и прочее и прочее. Огромный дог, кроме вышеназванных удобств, жрёт  не менее взрослого человека, а может и двух помельче. Кошки, говорят, ныне в мире потребляют больше рыбы, чем человек. На фига человечеству эти духовые визжащие и скулящие  инструменты?
    Кому это все нужно? Голодающему Поволжью? Может быть неграм Африки?
   Я прошел по тайге не одну сотню километров с собаками, спал рядом с ними едва не в обнимку и считаю, что собака честнее и искреннее человека, да и человек глуп и эгоистичен до безобразия, если сравнивать сии разные виды животных.
    «Чем больше я узнаю людей..».
    Человеку ещё далеко до собак. Женщин, право слово, я уважаю меньше своих лаек,  поскольку  мужик для большинства женщин нужен для удовлетворения собственных прихотей. Впрочем, я это говорю не понаслышке, поскольку тоже таскаю мужскую шкуру, и проверил все это на ней и собственном загривке. 
    В принципе, в собачьей стае я всегда был членом своры, её вожаком и руководителем. Я подчинялся её законам и отвечал за каждого её члена и заботился о нём. Мне это было легко, поскольку я всегда был членом стаи, семейной или уличной или собачьей. Человек все же стайное животное. А закон стаи - закон выживания, как индивидуума, так и вида.
   Хотя, зачем собирать эту байду. Рассказ совсем о другом. О маленькой собачке, имени которой я не знал и не мог знать. Да имя её мне по фигу и вам тоже.
   Я сидел на солонце. В принципе сидение на этом самом солонце не подразумевает особых навыков, которые нужны для охоты. Торчишь себе на дереве, проминаешь одно не цензурное место до тоски синей и дремлешь, как сорока на колу, пока не забредет ненароком на тот самый солонец какой-нибудь зверюга. Тоска, короче. Стреляешь с упора, как в тире. Если с переляку не мазанешь, то быть тебе с верной добычей. Конечно, если эта добыча припрётся в светлое время, а если во время ночное, то ты кочевряжишься с фонариком высвечивая его в темноте, а за тем выцеливаешь его по сверкающим глазам.  Мало кто видел это в жизни.  Да ещё не совсем понятно, кого ты там пришлепнешь, может корову? У неё тоже в ночи святятся очи ясные. Хотя, если сказать по правде, любой приличный охотник скажет вам, кто копошится  там у вас на мушке. Не лошадь или бычок ли с соседнего хутора? Бычка нормальный охотник определит по ходу ещё за метров сто от солонца. Как, впрочем, косулю или изюбря, тем более кабана. Впрочем, кабан наведывается на солонец, не для того чтобы соль полизать. Солонцы делают чаще всего недалеко от мочажин, так что кабан заходит на солонец случайно, чтобы поваляться в грязи и избавится от излишних паразитов.
    Впрочем, определить зверя можно только тогда, когда он не на стороже. В ином случае ты его хрен услышишь и можешь, обнаружить его, невесть откуда явившимся, прямо у себя под деревом. Если, конечно, увидишь его, и он не учует ваши наброды. Вполне возможно, что  вы обнаружите зверя уже грызущего солоноватую землю, не подозревая о его присутствии. Но это присказка. Сказка ещё впереди. Я сидел на солонце на Каменистой. Есть такая сопочка  в окрестностях  Г-ки. Правда, на карта, где я недавно узрел её топографическое название, прописано: Расщепленная. Забавное название, хотя Каменистая к ней более подходит, поскольку большие каменюги густо покрывают её обширную грудь и попадают ночью под ногу с редким постоянством, так как, кроме камней, на ней обитает  довольно много леспедеции. Больше, чем камней. Если вы не знаете, что такое леспедеция, то я скажу вам, что это кустарник от метра в лесу, до двух на вырубах. Образует второй ярус, особенно обожает дубняки. Много леспедеции растет на гарях.   Имеет довольно тонкий ствол, скорее стебель и прекрасно маскирует эти самые камни под своими листьями, особенно ночью. При наличии такого коктейля на сопке Расщепленной, хождение ночью по ней: сплошной постоянный спотыкач об эти самые камни.  Однажды я имел удовольствие запнутся и полететь кубарем, а у меня было старое курковое ружье, которое грохнуло под самым ухом, ударившись о камень. Выстрел мог запросто снести мне башку,  так как курок у ружья был сбит. Приятные воспоминания.
  Впрочем, я ношу ружье стволом вперед, что гораздо удобнее и безопаснее, чем таскать его вверх дулом, как носят оружие военные.
    Кстати, почему Каменистая называется Расщепленной?  Просто по вершине её тянется несколько продольных хребтов, которые имеют вид живописный. С обрывами и скальными образованиями.   
   Раньше у меня  солонца на этой самой Каменистой не было. Он находился рядом с ручьем, между Каменистой и Гарью, с обратной стороны горы. Это будет левее пасеки, прямо по старой дороге, что идет вдоль ручья и отделяет гарь от здорового леса.
  Солонец был довольно хороший, поскольку на нем я завалил однажды изюбря. Козы на него выходили регулярно, но однажды пришли нехорошие дяди с топорами и прорубили просеку под строящуюся ЛЭП. Просека пролегла прямо по тому месту, где он некогда находился. Так что пришлось его переносить.
   На Каменистой я давно знал старый солонец, который был брошен и не рассаливался. Там даже был старый лабаз. Правда, от него ничего не осталось, кроме вросших в осину продольных палок, которые сохранились довольно хорошо. Несколько в стороне был сооружен другой лабаз, уже боле новой постройки. Точнее не лабаз, а несколько палок связанных между собой на развилке дерева. Я вбил  дополнительно в дубок несколько железных штырей, несколько  дооборудовав и обустроив его, и почти безболезненно покинул прикормленное ранее место. Зверь пошел на него в то же лето, так что я особенно  не пострадал от переезда на новое место дежурства.
   Это было в самом начале лета.  Я куковал на этом солонце. То есть сидел в своем гамачке, то ли мечтал, то ли спал, то ли дежурил. Обычно на солонце я сижу до полуночи, поскольку зверь ходит на солонцы в два хода: утром и вечером. Зачастую остается на них весь день, но с утра он ходит не столь активно, а с полуночи вообще приходит редко. Спать на дереве весьма неудобно и холодно – поддувает со всех сторон, а на земле в это время мочить харю довольно опасно. Обычно в этот период особенно зверствует клещ. Днем чаще всего человек чувствует, как тот рассекает по его широкой груди и прочим не указанным выше частям тела, но если уж ты закимаришь, то пару штук ты за ночь обязательно словишь. То есть не поймаешь, а словишь, то есть будишь поутру выдирать этого кровопийцу из своих кожных покровов, размышляя о том, не энцефалитный этот друг и товарищ и брат, аль нет. Сие относится ко всем, клещам, что вы в изобилии обнаружите во всех местах, местах весьма забавных и неожиданных.
   Днем я стрясал с себя  их десятками, особенно когда они развелись лет семь назад вокруг Г-ки, и любимым местом их обитания было кладбище, через которое я постоянно проходил и не только на охоту. Но внуки достославного Санюхи поиграли спичками, устроив на сопочке пал, который разобрался с клещами моментально и основательно. После чего клещ стал не столь назойлив, но все равно водился и водится в других местах, где человек ещё не прошелся со своей миссией цивилизатора.
   Так что в тайге лучше не ночевать, особливо если пройти до дому нужно всего лишь от трех до пяти километров, даже без фонарика.
   Ничего и никого не укараулив, я слез с дерева и смотал свой гамачок, уложился и напялил на голову фонарик.  Впрочем, нужды в фонарике особой не было. Ночь была ослепительная, насколько она может быть ослепительной. Луна блистала всеми своими киловаттами отраженного света, так, что этот фонарик и нужен был только потому, что я его напялил. Даже под леспедецией все было прекрасно видно. Пока я возился, собираясь в обратный путь, то совсем  рядом услышал собачий лай. Откуда взялась здесь собака, я сначала не понял, решив, что кто-то приперся с ней на охоту. Мне не хотелось светиться на солонце, а тем паче попадать под выстрел, какого-нибудь ярого стрелка на шорох или шаги. Но лай не переставал довольно продолжительное время, за это время к собаке никто не подходил. Поразмыслив здраво, я эту версию о наличии охотника, тотчас отбросил, поскольку в то время охотится с собакой, а особенно ночью, не на кого. Шкура у барсука и енотовидной собаки не выходная, а они сами не в жировых кондициях.
     Вспомнил я и про вагончик строителей, которые к этому времени уже закончили монтажные работы на этом участке ЛЭП, оставив бесхозно висеть многие километры цветмета.  Особенно тяжелые и заманчивые для местных придурков, которые ничего не создают сами, но готовы ломать и крушить всё, что не попадется им под руку, если это им принесет, хоть какую-то прибыль или выгоду. Впрочем, большинство любителей цветных металлов пали смертью храбрых ещё в годы девяностые, а кто и выжил, то остепенился и обабился.
  Я несколько раз замечал в этом вагончике людей, но не придавал этому особого значения. Так что я решил, что эта собака  именно из вагончика и в нем живут сторожа этого алюминия толщиной примерно сто миллиметров, в три жилы и не бог весть сколько линий. Извините, не считал. Говорю на глазок.
   Ещё немного посомневавшись и послушав лай, я пошел прямо на него, раздираемый любопытством. Правда я примерно знал, на кого там разоряется собака. Там находился или барсук или енотовидная собака. Первый был более вероятен, чем второй, так как недалеко под камнями находился  барсучий городок, да и порыто кругом было ими все, при прямой поддержке кабанов, которые тоже оставили записи о своем пребывании в книге, состоявшей из прошлогодней листвы и прочего опада.
  Скоро я вышел к тому месту, где лаяла собака. Я уже говорил, что ночь была весьма лунявая, так что скоро увидел этот гавкающий предмет и без труда. Этим одушевленным предметом была обыкновенная болонка, но того, кого она облаивала, я так и не видел. Она же своей белизной была заметна метров за семьдесят.
   Я стал подходить ближе. Не доходя примерно метров пятнадцати до неё, я расслышал характерное пыхтение и похрюкивание барсука. Он на собаку не реагировал. Зверь, верно, оценивал угрозу, исходившую от неё, как не высокую, но, услышав меня, рванул вверх по сопочке. Собака побежала за ним. Я надеялся, что зверь уйдет в нору или спрячется в дупло, как обычно поступает барсук при встрече с собаками, но не в этот раз. Барсук отбегал в сторону, метров пятьдесят-шестьдесят, останавливался и занимался каким-то там своим делом, мало обращая внимание на визжание этого мелкотравчатого представителя рода собачьих, гордого предка волков, низведенных до унизительного состояния подушечного монстра и грозы тапочек.
  Пара остановилась. Болонка лаяла, и я решил  получше рассмотреть барсука и пошел на лай, тем более это было мне по пути.
  На этот раз барсук подпустил меня метров на десять, а затем побежал в сторону просеки, а потом вниз.  Я продолжал следовать за ними, как привязанный. Собака продолжала  преследовать барсука, приободренная моим присутствием.
  Меня это раззадорило, и я поперся за барсуком вниз, хотя душа моя упорно твердила: «На фиг тебе эта тварь, все равно никто не будет его жрать, а шкура у него ещё не выходная!».  Кроме всего прочего я не так давно завалил козла, так что мясо у нас ещё было, а барсуков я всегда раздавал соседям по Г-ки. Но меня это так задело за живое, и азарт был столь велик, что я продолжал гоняться за этой неразлучной парочкой.
  Несколько раз я подходил ближе десяти метров к барсуку, хорошо слышал его недовольное сопение, но ни разу его не разглядел, хоть погода была прекрасная. Фара луны светила лучше любой рекламы и автомобильного прожектора на двенадцать вольт. Благо барсук нарезал круги по сопочке вокруг нор, так что далеко не уходил и не увел меня куда-нибудь.
    Мы сделали круга три радиусом в сто метров каждый, но я так его ни разу не смог увидеть. Болонка маячила, как бельмо на глазу, в то время от барсука мне доставалось одно ворчание. Наконец душа моя несколько смирилась с тем, что он мне по фигу и тратить на него патрон – жаба задавит. Так что, собрав ноги в передние конечности, точнее ноги в руки, поскольку те то тянули в меня в погоню,  я сошел с орбиты на очередном круге, двинув в сторону одинокого прожектора, который вечно маячит на верхушке сопки Службы солнца в районе Г-ки, оставив за спиной лай маленькой собачки и недовольное пыхтение барсука. Оставив их в прошлом.
 
 Тоска, до сведенных скул и сухотки в горле. Было бы от чего.
 
                                           

© Copyright: Игорь Николаевич Макаров, 2015

Регистрационный номер №0301305

от 2 августа 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0301305 выдан для произведения: БОЛОНКА
 
    В принципе я терпеть не могу собак. Мне скажут, что я тут пел дифирамбы своим шавкам почти на каждой странице? Я действительно не терплю, то, что по большому счету, не нужно, в том числе собак.
      Что собака ныне для горожанина? Это только забава и игрушка, которая достает своего хозяина по всем параметрам, превращаясь в обузу. Сколько хозяев бы собственноручно пристрелило, удушило или, проще говоря,  отправила бы к своим собачьим праотцам своего всеобщего любимца.   Хорошо ещё, что эта псина выводит гулять во двор собственного владельца, иначе бы тот протух перед своим телевизором или компьютером. Единственная задача комнатных собачек от крошечных пинчеров, до огромных догов и ротвейлеров состоит только в этом. Не обольщайтесь, что данная собака вас защитит. Если нападение запланировано и рассчитано, то ваш пёс, в лучшем случае, дунет на все четыре стороны спасая свою шкуру, в худшем – будет убит на месте при попытки нападения на вашего недруга. Конечно, он может защитить вас от накурившегося наркуши, который соображает не более ежика в тумане, но не от человека просчитавшего  покушение на вас или решившего целенаправленно облегчить вашу мошну или избавить от излишней частной собственности в доме. Это так. Собака в доме это антисанитария и предтеча разного рода болезней и недомоганий, шерсти на полу и креслах, подранной обивка, тапочки в роли кости  и прочее и прочее. Огромный дог, кроме вышеназванных удобств, жрёт  не менее взрослого человека, а может и двух помельче. Кошки, говорят, ныне в мире потребляют больше рыбы, чем человек. На фига человечеству эти духовые визжащие и скулящие  инструменты?
    Кому это все нужно? Голодающему Поволжью? Может быть неграм Африки?
   Я прошел по тайге не одну сотню километров с собаками, спал рядом с ними едва не в обнимку и считаю, что собака честнее и искреннее человека, да и человек глуп и эгоистичен до безобразия, если сравнивать сии разные виды животных.
    «Чем больше я узнаю людей..».
    Человеку ещё далеко до собак. Женщин, право слово, я уважаю меньше своих лаек,  поскольку  мужик для большинства женщин нужен для удовлетворения собственных прихотей. Впрочем, я это говорю не понаслышке, поскольку тоже таскаю мужскую шкуру, и проверил все это на ней и собственном загривке. 
    В принципе, в собачьей стае я всегда был членом своры, её вожаком и руководителем. Я подчинялся её законам и отвечал за каждого её члена и заботился о нём. Мне это было легко, поскольку я всегда был членом стаи, семейной или уличной или собачьей. Человек все же стайное животное. А закон стаи - закон выживания, как индивидуума, так и вида.
   Хотя, зачем собирать эту байду. Рассказ совсем о другом. О маленькой собачке, имени которой я не знал и не мог знать. Да имя её мне по фигу и вам тоже.
   Я сидел на солонце. В принципе сидение на этом самом солонце не подразумевает особых навыков, которые нужны для охоты. Торчишь себе на дереве, проминаешь одно не цензурное место до тоски синей и дремлешь, как сорока на колу, пока не забредет ненароком на тот самый солонец какой-нибудь зверюга. Тоска, короче. Стреляешь с упора, как в тире. Если с переляку не мазанешь, то быть тебе с верной добычей. Конечно, если эта добыча припрётся в светлое время, а если во время ночное, то ты кочевряжишься с фонариком высвечивая его в темноте, а за тем выцеливаешь его по сверкающим глазам.  Мало кто видел это в жизни.  Да ещё не совсем понятно, кого ты там пришлепнешь, может корову? У неё тоже в ночи святятся очи ясные. Хотя, если сказать по правде, любой приличный охотник скажет вам, кто копошится  там у вас на мушке. Не лошадь или бычок ли с соседнего хутора? Бычка нормальный охотник определит по ходу ещё за метров сто от солонца. Как, впрочем, косулю или изюбря, тем более кабана. Впрочем, кабан наведывается на солонец, не для того чтобы соль полизать. Солонцы делают чаще всего недалеко от мочажин, так что кабан заходит на солонец случайно, чтобы поваляться в грязи и избавится от излишних паразитов.
    Впрочем, определить зверя можно только тогда, когда он не на стороже. В ином случае ты его хрен услышишь и можешь, обнаружить его, невесть откуда явившимся, прямо у себя под деревом. Если, конечно, увидишь его, и он не учует ваши наброды. Вполне возможно, что  вы обнаружите зверя уже грызущего солоноватую землю, не подозревая о его присутствии. Но это присказка. Сказка ещё впереди. Я сидел на солонце на Каменистой. Есть такая сопочка  в окрестностях  Г-ки. Правда, на карта, где я недавно узрел её топографическое название, прописано: Расщепленная. Забавное название, хотя Каменистая к ней более подходит, поскольку большие каменюги густо покрывают её обширную грудь и попадают ночью под ногу с редким постоянством, так как, кроме камней, на ней обитает  довольно много леспедеции. Больше, чем камней. Если вы не знаете, что такое леспедеция, то я скажу вам, что это кустарник от метра в лесу, до двух на вырубах. Образует второй ярус, особенно обожает дубняки. Много леспедеции растет на гарях.   Имеет довольно тонкий ствол, скорее стебель и прекрасно маскирует эти самые камни под своими листьями, особенно ночью. При наличии такого коктейля на сопке Расщепленной, хождение ночью по ней: сплошной постоянный спотыкач об эти самые камни.  Однажды я имел удовольствие запнутся и полететь кубарем, а у меня было старое курковое ружье, которое грохнуло под самым ухом, ударившись о камень. Выстрел мог запросто снести мне башку,  так как курок у ружья был сбит. Приятные воспоминания.
  Впрочем, я ношу ружье стволом вперед, что гораздо удобнее и безопаснее, чем таскать его вверх дулом, как носят оружие военные.
    Кстати, почему Каменистая называется Расщепленной?  Просто по вершине её тянется несколько продольных хребтов, которые имеют вид живописный. С обрывами и скальными образованиями.   
   Раньше у меня  солонца на этой самой Каменистой не было. Он находился рядом с ручьем, между Каменистой и Гарью, с обратной стороны горы. Это будет левее пасеки, прямо по старой дороге, что идет вдоль ручья и отделяет гарь от здорового леса.
  Солонец был довольно хороший, поскольку на нем я завалил однажды изюбря. Козы на него выходили регулярно, но однажды пришли нехорошие дяди с топорами и прорубили просеку под строящуюся ЛЭП. Просека пролегла прямо по тому месту, где он некогда находился. Так что пришлось его переносить.
   На Каменистой я давно знал старый солонец, который был брошен и не рассаливался. Там даже был старый лабаз. Правда, от него ничего не осталось, кроме вросших в осину продольных палок, которые сохранились довольно хорошо. Несколько в стороне был сооружен другой лабаз, уже боле новой постройки. Точнее не лабаз, а несколько палок связанных между собой на развилке дерева. Я вбил  дополнительно в дубок несколько железных штырей, несколько  дооборудовав и обустроив его, и почти безболезненно покинул прикормленное ранее место. Зверь пошел на него в то же лето, так что я особенно  не пострадал от переезда на новое место дежурства.
   Это было в самом начале лета.  Я куковал на этом солонце. То есть сидел в своем гамачке, то ли мечтал, то ли спал, то ли дежурил. Обычно на солонце я сижу до полуночи, поскольку зверь ходит на солонцы в два хода: утром и вечером. Зачастую остается на них весь день, но с утра он ходит не столь активно, а с полуночи вообще приходит редко. Спать на дереве весьма неудобно и холодно – поддувает со всех сторон, а на земле в это время мочить харю довольно опасно. Обычно в этот период особенно зверствует клещ. Днем чаще всего человек чувствует, как тот рассекает по его широкой груди и прочим не указанным выше частям тела, но если уж ты закимаришь, то пару штук ты за ночь обязательно словишь. То есть не поймаешь, а словишь, то есть будишь поутру выдирать этого кровопийцу из своих кожных покровов, размышляя о том, не энцефалитный этот друг и товарищ и брат, аль нет. Сие относится ко всем, клещам, что вы в изобилии обнаружите во всех местах, местах весьма забавных и неожиданных.
   Днем я стрясал с себя  их десятками, особенно когда они развелись лет семь назад вокруг Г-ки, и любимым местом их обитания было кладбище, через которое я постоянно проходил и не только на охоту. Но внуки достославного Санюхи поиграли спичками, устроив на сопочке пал, который разобрался с клещами моментально и основательно. После чего клещ стал не столь назойлив, но все равно водился и водится в других местах, где человек ещё не прошелся со своей миссией цивилизатора.
   Так что в тайге лучше не ночевать, особливо если пройти до дому нужно всего лишь от трех до пяти километров, даже без фонарика.
   Ничего и никого не укараулив, я слез с дерева и смотал свой гамачок, уложился и напялил на голову фонарик.  Впрочем, нужды в фонарике особой не было. Ночь была ослепительная, насколько она может быть ослепительной. Луна блистала всеми своими киловаттами отраженного света, так, что этот фонарик и нужен был только потому, что я его напялил. Даже под леспедецией все было прекрасно видно. Пока я возился, собираясь в обратный путь, то совсем  рядом услышал собачий лай. Откуда взялась здесь собака, я сначала не понял, решив, что кто-то приперся с ней на охоту. Мне не хотелось светиться на солонце, а тем паче попадать под выстрел, какого-нибудь ярого стрелка на шорох или шаги. Но лай не переставал довольно продолжительное время, за это время к собаке никто не подходил. Поразмыслив здраво, я эту версию о наличии охотника, тотчас отбросил, поскольку в то время охотится с собакой, а особенно ночью, не на кого. Шкура у барсука и енотовидной собаки не выходная, а они сами не в жировых кондициях.
     Вспомнил я и про вагончик строителей, которые к этому времени уже закончили монтажные работы на этом участке ЛЭП, оставив бесхозно висеть многие километры цветмета.  Особенно тяжелые и заманчивые для местных придурков, которые ничего не создают сами, но готовы ломать и крушить всё, что не попадется им под руку, если это им принесет, хоть какую-то прибыль или выгоду. Впрочем, большинство любителей цветных металлов пали смертью храбрых ещё в годы девяностые, а кто и выжил, то остепенился и обабился.
  Я несколько раз замечал в этом вагончике людей, но не придавал этому особого значения. Так что я решил, что эта собака  именно из вагончика и в нем живут сторожа этого алюминия толщиной примерно сто миллиметров, в три жилы и не бог весть сколько линий. Извините, не считал. Говорю на глазок.
   Ещё немного посомневавшись и послушав лай, я пошел прямо на него, раздираемый любопытством. Правда я примерно знал, на кого там разоряется собака. Там находился или барсук или енотовидная собака. Первый был более вероятен, чем второй, так как недалеко под камнями находился  барсучий городок, да и порыто кругом было ими все, при прямой поддержке кабанов, которые тоже оставили записи о своем пребывании в книге, состоявшей из прошлогодней листвы и прочего опада.
  Скоро я вышел к тому месту, где лаяла собака. Я уже говорил, что ночь была весьма лунявая, так что скоро увидел этот гавкающий предмет и без труда. Этим одушевленным предметом была обыкновенная болонка, но того, кого она облаивала, я так и не видел. Она же своей белизной была заметна метров за семьдесят.
   Я стал подходить ближе. Не доходя примерно метров пятнадцати до неё, я расслышал характерное пыхтение и похрюкивание барсука. Он на собаку не реагировал. Зверь, верно, оценивал угрозу, исходившую от неё, как не высокую, но, услышав меня, рванул вверх по сопочке. Собака побежала за ним. Я надеялся, что зверь уйдет в нору или спрячется в дупло, как обычно поступает барсук при встрече с собаками, но не в этот раз. Барсук отбегал в сторону, метров пятьдесят-шестьдесят, останавливался и занимался каким-то там своим делом, мало обращая внимание на визжание этого мелкотравчатого представителя рода собачьих, гордого предка волков, низведенных до унизительного состояния подушечного монстра и грозы тапочек.
  Пара остановилась. Болонка лаяла, и я решил  получше рассмотреть барсука и пошел на лай, тем более это было мне по пути.
  На этот раз барсук подпустил меня метров на десять, а затем побежал в сторону просеки, а потом вниз.  Я продолжал следовать за ними, как привязанный. Собака продолжала  преследовать барсука, приободренная моим присутствием.
  Меня это раззадорило, и я поперся за барсуком вниз, хотя душа моя упорно твердила: «На фиг тебе эта тварь, все равно никто не будет его жрать, а шкура у него ещё не выходная!».  Кроме всего прочего я не так давно завалил козла, так что мясо у нас ещё было, а барсуков я всегда раздавал соседям по Г-ки. Но меня это так задело за живое, и азарт был столь велик, что я продолжал гоняться за этой неразлучной парочкой.
  Несколько раз я подходил ближе десяти метров к барсуку, хорошо слышал его недовольное сопение, но ни разу его не разглядел, хоть погода была прекрасная. Фара луны светила лучше любой рекламы и автомобильного прожектора на двенадцать вольт. Благо барсук нарезал круги по сопочке вокруг нор, так что далеко не уходил и не увел меня куда-нибудь.
    Мы сделали круга три радиусом в сто метров каждый, но я так его ни разу не смог увидеть. Болонка маячила, как бельмо на глазу, в то время от барсука мне доставалось одно ворчание. Наконец душа моя несколько смирилась с тем, что он мне по фигу и тратить на него патрон – жаба задавит. Так что, собрав ноги в передние конечности, точнее ноги в руки, поскольку те то тянули в меня в погоню,  я сошел с орбиты на очередном круге, двинув в сторону одинокого прожектора, который вечно маячит на верхушке сопки Службы солнца в районе Г-ки, оставив за спиной лай маленькой собачки и недовольное пыхтение барсука. Оставив их в прошлом.
 
 Тоска, до сведенных скул и сухотки в горле. Было бы от чего.
 
                                           

 

РАСКОЛЬНИКОВ УС-КОГО РАЙОНА

ПОСОБИЕ ПО СЛАЖИВАИЮ ТРЕХ БУКВ В КУЧУ