Ненавистный брак - Глава 4

[Скрыть] Регистрационный номер 0414481 выдан для произведения: В полном отчаянии поп развел руками. Лиза растерянно посмотрела на мужа. Глядя на его открытый, высокий лоб, она старалась угадать, какие мысли бродят в его голове.

- Мы уезжаем в Николаевку? – наконец, решилась спросить она. – Я думала, что это Наташа уедет… по-моему…

- Становится все холоднее, – резко оборвал жену Карелин, – вероятно, скоро снег пойдет. Мы не можем рисковать твоим здоровьем, оно у тебя довольно слабое, а в Николаевке дом теплее и удобнее.

- Это Наташа Маслова так решила? – зло спросила Лиза, не сумев скрыть раздражение и досаду.

- Да, и в данном случае, наши с ней мнения совпадают... Сожалею, батюшка, – добавил Александр, обращаясь к священнику.

- Какие могут быть возражения, если речь идет о здоровье барыни.

- В любом случае, у Вас будет все, что я пообещал, когда был в деревне. Барыня тоже пришлет Вам деньги, и Вы сможете распоряжаться ими по своему усмотрению, а ей не придется вмешиваться в это. Словом, как бы то ни было, батюшка, Вы не обманетесь в своих надеждах.

- Стол для батюшки уже накрыт, Александр, – сообщила подоспевшая Наташа.

- Проходите в столовую, батюшка, прошу Вас отобедать, чем бог послал, – вежливо, но решительно Александр указал попу на дверь, и тому пришлось, не допив чая, покинуть удобное местечко. Лиза собиралась пойти следом за священником, но князь остановил ее. Девушка понимала, что муж почему-то не хочет, чтобы она разговаривала с попом. Лиза повернулась к Александру, чтобы спросить его об этом, но сдержалась, догадываясь, каким будет ответ. Причина была проста: Александр не хотел, чтобы карелинские крестьяне жили в том же достатке, что и жители Николаевки. Застарелая злость снова восторжествовала, несмотря на только что обещанную помощь, а отъезд все решал.

- Ты очень жесток! – решилась вставить слово Лиза после секундного замешательства. – Как я поняла, ты был совсем ребенком, когда тебя разлучили с маман, и сейчас твоя злость нелепа. Глупо цепляться за нее. На самом деле ты ужасный эгоист, ты просто хочешь уехать отсюда, и этого достаточно, чтобы не думать ни о ком, и ни о чем.

- И кто же это говорит об эгоизме?

- Тот, кто хочет стать другим, стараясь помочь нуждающимся, – тихо, но веско ответила Лиза и, шагнув к мужу, продолжила. – Александр, почему ты не разрешаешь мне помочь им? Я не стремлюсь к тому, чтобы ты нарушил данную себе клятву, полностью забыть жителей Карелинки, не прошу тебя меняться… Но другие княгини ездили по деревням и облегчали нищенское существование своих крестьян, зачастую смягчая женским состраданием господскую черствость, делавшую их жизнь невыносимой. Я не хочу, чтобы ты менял порядки, я лишь прошу, чтобы ты разрешил мне попытаться быть хоть чем-то полезной…

- Ты действительно этого хочешь? – недоверчиво спросил Карелин, внимательно вглядываясь в лицо Лизы. Несмотря на свои сомнения, в выражении лица жены он увидел такую искреннюю мягкость и чуткость, что едва смог выдержать мольбу ее зеленых, бездонных глаз. – О чем именно ты меня просишь, Лиза?

- Я прошу оставить меня в Карелинке, чтобы я выслушала батюшку, зашла к самым бедным семьям, о которых он начал мне рассказывать, и если у княгини Карелиной на самом деле есть деньги, предназначенные для милостыни, то раздала бы их. Эти люди страдают не только от нищеты, но и от невежества. Я не такая ученая, как Наташа Маслова, но кое-чему могла бы научить их, и я уверена, что Катя с большим удовольствием помогла бы мне.

- Возможно… Катя, Николай, Владимир и батюшка… быть может, даже сама Наташа, если ты ее попросишь.

- Я не хочу просить ее ни о чем.

- Что ты имеешь против Наташи?

- Абсолютно ничего, но, я считаю, что она должна вернуться в Николаевку.

- Да, нам с ней нужно возвращаться. Оставайся в Карелинке, раз ты этого так хочешь, и осуществляй задуманное.

- Ты… ты уезжаешь? – спросила Лиза, плохо скрывая свою досаду.

- Мы договорились терпеть друг друга, – иронично ответил Карелин, – так вот терпеть друг друга на расстоянии легче. – Александр с тоской посмотрел на Лизу, но вздрогнул от радости, увидев побледневшее лицо и дрожащие губы жены, ее борьбу с собой, чтобы побороть явное недовольство. – Полагаю, эта новость сильно порадовала тебя, – продолжил он. – Своим отсутствием я преподнесу тебе подарок.

- Почему ты упоминаешь только меня? Скажи лучше, что своим присутствием ты преподнесешь подарок Наташе Масловой! – Лиза развернулась и неторопливо вышла из комнаты в поисках попа.

На минуту Александру показалось, что он ошибся, и недовольство Лизы не было связано ни с ним, ни с его намерениями. Он уже собрался пойти за женой, но тут вошла Наташа.

- Выдели княгине десять тысяч рублей на подаяния, Наташа, – пользуясь случаем, велел Карелин.

Наташа несказанно удивилась неслыханной щедрости князя. Сумма показалась ей немыслимо большой, тем более что она знала о неприязни Александра к этой деревне, но девушка быстро смекнула, что князь хочет доставить удовольствие жене. Красивые глаза Наташи вспыхнули от ярости, но тут же засветились от мимолетной радости, когда она услышала:

- Мы с тобой поедем в Николаевку, а Лиза останется здесь, в Карелинке, она сама так захотела. Поедем как-нибудь на днях, торопиться нет нужды.

- На самом деле нет нужды, Александр, или ты не хочешь уезжать от жены?

- Ты сама сказала, что у нее хрупкое здоровье, – сердито ответил Карелин.

- Может, послать в Киев Владимира за всем необходимым для Карелинки? – в свою очередь поинтересовалась Наташа, желая побыстрее убраться отсюда вместе с князем. – Разве ты не обещал местному батюшке позаботиться о больных? Так почему же ты не пошлешь за доктором? Если это и вправду тебя волнует, то все поправимо.Князь немного помолчал. Он знал правду, и не хотел лгать. Уехать от Лизы казалось ему мучительной пыткой. Карелин не мог даже мысленно уехать от нее, одновременно любимой и ненавистной. Его преследовали ее глаза, губы, слова и руки. Он страстно желал, чтобы руки жены ласкали его, но никогда не получал этих ласк. Несмотря ни на что, ему хотелось, чтобы они скользили по его лицу, по щекам, хотелось согревать их теплом своих рук как в ту ночь, когда они были такими слабыми и заледеневшими… Как он мечтал о том, что однажды украденные с губ Лизы поцелуи по доброй воле вернутся к нему нежными, несущими чудесную любовь, которую он едва осмеливался желать…

Наташа ушла, поняв, что в эту минуту Карелин был очень далек от нее, но князь даже не заметил ее ухода.

-  Батюшка, точно ли ты едешь в Николаевку? – смиренно спросила Катя, и Карелин пришел в себя, поняв, что он здесь не один.

- “Мы едем, Катя”, – сказал бы я в другое время.

- Я узнала, что барыня не едет. Слыхала разговор, что она останется тут.

- И ты, само собой, хочешь остаться с ней. Прошли те времена, когда ты на коленях умоляла меня взять тебя с собой. Я больше не интересую тебя, так ведь?

- Ты, верно, смеешься над своей служанкой, батюшка, – с грустной улыбкой сказала Катя. – Я не смогла бы жить, если бы ты не дозволил мне быть рядом с тобой. Да только сдается мне, что наша бедная хозяйка все плачет, да плачет, и ничегошеньки-то не умеет, да и слабая она. Так что, ей-то я, поди, нужнее.

- Я вижу, что ты хочешь остаться, – Катя наклонила голову, и Александр ласково погладил ее. – По правде говоря, я тоже этого хочу. Она, действительно, слаба здоровьем, и нужно, чтобы рядом с ней был человек, которому я полностью доверяю. Если хочешь, оставайся с ней. Кажется, у нее есть дар невольно заставлять людей любить себя.

Катя ушла довольная: она с легкостью добилась того, что считала трудным. Александр выглянул в окно, глядя на белый, ледяной пейзаж, и не видя его. Меленькие шажочки идущей по двору жены кружили ему голову. Она несла в руках конверт с деньгами, который вручила ей Наташа. Лицо Лизы было серьезным и бледным.

- Александр, неужели ты сам не мог передать мне деньги? – спросила Лиза, пристально глядя на мужа. – Наташа Маслова – экономка в Николаевке, а здесь управляет всем Владимир, но с тех пор, как она приехала сюда, ты обращаешься с дворецким, как с простым слугой. Если тебе так трудно давать эти деньги, я предпочла бы не иметь их.

- На что ты жалуешься?

- Я ни на что не жалуюсь, просто повторяю, что мне хотелось бы, чтобы ты сам дал мне эти деньги и подсказал, на что их тратить… Именно ты, а не эта вездесущая барышня, на которой тебе следовало жениться, твоя неразлучная подруга, которая, кажется, достаточно учена для того, чтобы возить тебя в разгар зимы смотреть поля, которые начнут засеваться не раньше чем через три месяца!

- Полагаю, что моя личная жизнь не имеет для тебя большого значения! – надменно ответил Александр.

- Абсолютно никакого, – столь же гордо подтвердила Лиза, выпрямившись и вздернув подбородок.

К большому неудовольствию  Лизы Наташа вошла, как всегда, не постучавшись, и подошла прямо к князю.

- Простите, что прервала ваш семейный разговор, но из Николаевки только что пришли люди с плохими новостями. Мельничная запруда покрылась льдом, и три лопасти колеса сломались. Их нужно немедленно починить.

- Скажи этим людям, чтобы подождали меня… Мы сейчас же выезжаем. Это дело, само собой, не может ждать.

Наташа быстро вышла. Александр повернулся к Лизе, та стояла неподвижно и молчала. Карелин посмотрел на нее и, будто догадавшись, о чем она думает, громко и веско сказал:

- Наташа – моя лучшая подруга, самый верный и надежный помощник, она – бескорыстная женщина, Лиза… не понимаю, что ты имеешь против нее.

- Я уже сказала, что тебе следовало жениться на ней.

- Это не твое дело.

- Возможно, ты не замечал, но, ко всему прочему, Наташа красива и очень умна, она –  выдающийся человек. Впрочем, еще не поздно. Всему свое время, и это время скоро наступит, как только царь смилостивится над нами. Тогда ты женишься удачно, что не вышло у тебя сейчас.

- Действительно, все будет хорошо, хотя я не стану ни на ком жениться. Достаточно ошибиться один раз, чтобы сожалеть об этом. Но ты-то, точно, думаешь иначе и побыстрее выскочишь замуж за человека, которого любишь. Поэтому ты изо всех сил и стараешься разозлить меня, чтобы заставить поскорее развестись с тобой, о чем ты так мечтаешь. Ты знаешь, что в этом смысле Наташа ничуть меня не интересует, мне же, напротив, хорошо известно, из-за кого ты плачешь, и по ком вздыхаешь. Не отчаивайся – твое счастье придет очень скоро. Где теперь твой кавалер? Напишешь ли ты ему письмо, пользуясь тем, что меня нет рядом, сообщишь ли, что наш брак вот-вот разрушится?

Лиза дала мужу договорить. На ее лице отражались боль и гнев. Александр был возмущен и обижен молчанием жены, которая ни во что его не ставила. Побледнев, он шагнул к ней и почти угрожающе продолжил:

- Такова твоя истинная душонка! Слезами ты обманешь Катю и слуг, которые считают тебя ангелом, но не меня… Они никогда не поверили бы, что у тебя был любовник до того, как ты стала моей женой… не поверили бы, даже если бы я сказал им об этом, они посчитали бы, что я должен оставить тебя в живых, в то время как мне следовало убить тебя!

Лиза отступила на шаг; в диком взгляде Александра она увидела живое отражение его ярости и задрожала, но не от испуга, а от жестокости его слов, от грубого и оскорбительного утверждения, которое, казалось, отражалось рикошетом в ее ушах и душе, вырвав с трясущихся губ мятежный вопль обиды и возмущения:- Но кто тебе сказал, что я была... Как ты можешь говорить такое?

- Ты сама! – крикнул в ответ Карелин. – Ты уже забыла, но ты сама сказала мне это, когда я заявил о своих супружеских правах. Я пришел, когда вы прощались, и тебе не нужно было подтверждать это словами. Я своими глазами видел, как ты плакала, побывав в его объятиях, видел, как ты, будучи моей женой, побежала к нему, побежала, не дав мне времени прийти в себя от обиды.

- Значит, ты так считаешь? – ошеломленно воскликнула Лиза. – Значит, ты думал… что я… в тот вечер?..

- Да, я так считал, так думал, и ты мне это подтвердила! А сейчас отрицаешь? – Карелин неистово сжал пальцы на хрупких запястьях девушки, сдавив их, словно клещами. Он вновь цеплялся за неожиданно мелькнувшую надежду, желая услышать, как Лиза с негодованием станет все отрицать, спорить, возмущаться, объясняя свое поведение, но девушка, дрожа от гнева, надменно молчала, подавляя рвущийся наружу крик протеста. Ее гордость была уязвлена, как никогда. – Скажи! Скажи мне, что это неправда! – упрямо твердил Александр, еще сильнее впиваясь пальцами в кисть жены, чтобы заставить ее стонать. – Осмелься отрицать все это!

- Мне нечего отрицать!– глухо ответила Лиза. – Отпусти меня. Почему бы тебе сразу не убить меня? Кто тебе мешает? Ты здесь барин, хозяин всего и всех, а я всего лишь бедная, бесприютная и беззащитная женщина. Убей меня! Ты купил меня, как крепостную, и обращаешься со мной, как с крепостной!.. Что ты колеблешься? Мсти!

- Ты еще не поняла? Я не убил тебя только потому, что от всей души презираю тебя!

- Хорошо... Презирай меня и дальше, ненавидь, сколько душа пожелает, делай со мной, что хочешь. Ты можешь сделать из меня кого угодно, только не послушную служанку, не рабыню. Я свободна, потому что не люблю тебя! Если ты считал меня тем, кем считал, почему не оставил меня в моем родном доме? Почему не поехал в Петербург просить царя расторгнуть этот постыдный брак?

- Мне следовало поступить именно так, но я хотел оказать уважение твоему покойному отцу! Мне не нужно было жалеть...

- Жалеть! – с горькой иронией повторила Лиза. – Ты никогда никого не жалел. Ты, как последний подлец, воспользовался своей силой и моим смятением и притащил меня сюда, чтобы мстить. Ты сам сказал мне, что мы в расчете, что я оплатила свой долг! А раз мы в расчете, я тоже буду мстить! У меня был любовник!..

- Замолчи, Лиза! Замолчи, или сейчас я могу сделать то, что не сделал раньше!

- А я и хочу, чтобы ты сделал это прежде... чем начнется адская жизнь! – вызывающе глядя на мужа, в бешенстве выпалила Лиза, но в голосе ее звенела боль.

Руки Александра рванулись к шее жены, и если бы не новый приход Наташи, все закончилось бы в один миг. Карелин уже сжимал белую шею Лизы, когда услышал встревоженный голос подруги. Пальцы мстителя отпустили жертву, и Лиза, пошатываясь, прислонилась к стене, ища в ней опору, а Наташа бросилась к Карелину и встала между ними.

- Ты сошел с ума! – в смятении выкрикнула она. – Совершенно сошел! Разве можно, чтобы ты... ты?..

Внезапно Александр остыл и отошел назад, словно опомнившись и придя в себя после вспышки овладевшего им безумия. Перед ним была холодная реальность: бледная, как полотно, Лиза дерзко и вызывающе смотрела на Наташу, и в ее взгляде не было ни капли благодарности. В проеме боковой двери появилась такая же бледная, насмерть перепуганная Катя.

- Что тебе здесь надо? – зло спросил Александр, повернувшись к ней.

- Прости, батюшка, я пришла только сказать, что тройка уже готова!

- Едем, Александр, едем, ради бога! – взмолилась Наташа.

- Да, думаю, так будет лучше всего, – согласился Карелин. – Едем.

Он вышел, не посмотрев на жену. Наташа опустила голову и пошла следом. Лиза едва не потеряла сознание, и Катя подошла поддержать ее, чтобы она не упала.

Маслова решила, что пробил ее последний час, когда по дороге в Николаевку Карелин безжалостно нахлестывал лошадей, заставляя их нестись во весь опор, все быстрее и быстрее. Казалось, в этой неистовой, оголтелой скачке он выпускал на волю из своей души буйный и неудержимый ураган. Наташа не спрашивала его ни о чем, а по приезде в Николаевку предложила сходить вместе с ней на мельницу, чтобы посмотреть поломку, но Александр отказался, и она оставила его сидеть у печурки перед жарким огнем. На душе у нее было неспокойно и тоскливо. Хорошо зная Александра, Наташа понимала, что этот приступ гнева был ничем иным, как проявлением огромной любви, раненой чем-то, но чем она не могла понять. Вернувшись с мельницы, Маслова подробно рассказала о том, что велела сделать, а потом завела разговор на интересующую ее тему, желая все разузнать и найти способ утешить друга. Она слышала, как в комнате Карелина, супруги громко ссорились, и теперь отдала бы что угодно, лишь бы узнать из-за чего, но князь не захотел говорить об этом оскорблявшем и приводившем его в отчаяние деле.

- Александр, – упрямо продолжала разговор Наташа, хотя была уверена, что все ее усилия окажутся напрасными, – осмелюсь дать тебе беспристрастный совет… Если она совершила ошибку, из-за которой ты хотел убить ее, то это непоправимо. Уходи от этой женщины. Я вижу, как ты катишься в пропасть, и боюсь за тебя…

- Помолчи, Наташа! Я прошу тебя забыть, что ты видела! Во всем виноват я один… Лиза ничего не сделала! Это была моя ошибка. Я должен был расстаться с ней гораздо раньше, но не смог, потому что очень горячо любил ее. Я был так слеп от своей любви, что ухватился за глупую надежду! Не бойся, я больше пальцем до нее не дотронусь! Скорее, я отрежу себе руки, чем снова попытаюсь совершить безумство, которое сегодня едва не совершил! – Александр замолчал и обхватил лицо руками, пристально глядя на печурку, в которой начинали весело искриться дубовые поленья. Он, как и раньше, погрузился в глубокую, отчаянно-горькую печаль, в которой таяла ярость.Неслышно ступая, Катя вошла в комнату и подошла к Лизе. Княгиня неподвижно сидела у окошка, глядя на протянувшиеся до самого горизонта заснеженные поля, мирно спящие под белым пушистым покрывалом. В лазурном небе ярко светило по-зимнему холодное солнце. Своей улыбкой на увядших от времени губах служанка, казалось, хотела развеселить молодую хозяйку, на лице которой отражалась глубокая печаль.

- Денек-то нынче какой погожий, матушка, так ведь? – приговаривала на ходу Катя. – Да оно уж и пора солнышку-то сверкать, а зиме в дорогу собираться. И то сказать, пришла-то она нынче рано, да, по всему видать, уходить не хочет.

- Зима или нет, какая разница, Катя! – безразлично откликнулась Лиза, даже не пошевелившись.

- Тебе-то, матушка, все равно, тебе ведь, почитай, двадцать годочков всего, а мои бедные косточки надрываются, солнышка просят... Ты знаешь, что Николашка-то уже вернулся?

- Из Николаевки? – с неподдельным интересом спросила Лиза, повернувшись к служанке.

- Знамо, оттуда... он просит дозволения войти, поздороваться с тобой.

- Скажи ему, пусть войдет.

Лиза вскочила на ноги и быстро пошла к двери, более взволнованная, чем хотела казаться. Она открыла дверь еще до того, как Катя успела выполнить ее распоряжение. При виде молодой княгини хмурое лицо Николая осветилось широкой, счастливой улыбкой.

- Храни тебя бог, матушка...

- Я не думала, что тебе разрешат так быстро вернуться.

- Так ведь мне нужно было вернуть тройку и сани. Сани-то у нас, матушка, здесь одни справные, зато там добра больше некуда.

Лиза ни о чем не спрашивала, но слуга сам рассказал ей о житье-бытье барина. Свалив на Наташу все дела по починке мельничного колеса, Карелин заперся в своей комнате и не выходил оттуда до самого отъезда Николая. Он ни с кем не разговаривал, и за все дни, что пробыл там, Николай так и не услышал его голоса. В первый раз барин вышел из добровольного заточения, чтобы попрощаться с верным слугой. Катя искоса взглянула на Лизу. Приободрившись, Николай рассказал, как князь ни за что ни про что наказал трех слуг, что случалось с ним только тогда, когда он был необычайно зол. Катя заметила, что на миг щеки Лизы заалели, а затем побледнели еще больше. Девушка с тоской слушала Николая, виня себя за столь плачевное положение дел. Пока Николай, стоя на коленях, целовал ей руку, Лиза в сотый раз вспоминала сказанные ею слова, которые уже не вернуть обратно. Поправить ничего нельзя, возможно, эти слова навсегда разлучили ее с мужем, и теперь Александр ужасно мучился в Николаевке, а она страдала в Карелинке.

- Что с тобой, Катя? – участливо спросила Лиза, когда они снова остались одни. Девушка посмотрела на служанку и мягко коснулась рукой ее плеча. – Тебе грустно без князя? Хочешь поехать туда?

- Нет, матушка, он сам захотел, чтобы я осталась здесь, с тобой.

- Не сиди здесь из-за меня. Если я могу помочь тебе чем-то, то ты вольна уехать в Николаевку, я разрешаю. Я понимаю твое желание быть рядом с ним.

Теперь уже служанка отводила глаза, стараясь избежать слишком глубокого взгляда молодой барыни. Хотя Лиза и не подавала виду, что знает секрет, Катя сомневалась: уж не слышала ли она их с батюшкой разговор.

Немного погодя, пришел и сам священник. Он уже трижды наведывался к ним в усадьбу. Батюшка был необычайно взволнован, увидев, какую огромную сумму дала ему Лиза, даже не зная, сколько денег лежало в конверте, и теперь он хотел поговорить с ней. Именно от него Лиза узнала, что Карелин с невероятной щедростью помог ненавистной ему деревне, и теперь поп просил Лизу помочь ему как можно лучше распорядиться деньгами. Он сжимал трясущимися от волнения руками банкноты, благодаря которым деревня могла полностью измениться.

- На эти деньги мы можем покрасить и привести в порядок церковь и часовню, подлатать самые захудалые хатенки, снова открыть школу, починить тот большой дом и соорудить в нем больницу. А сверх того, матушка, князь прислал для всех семена… провизию и скот.

- О! – Лиза почувствовала, как к глазам подступили слезы. Она молчала, чтобы сдержать боль и грусть и не расплакаться.

- Только Вы с божьей помощью могли сотворить подобное чудо, матушка-барыня! – продолжал поп. – Добраться до сердца князя и стереть из него злость к карелинским мужикам, которую он в нем хранил. Только счастье иметь рядом с собой ангельскую жену заставило его так измениться…

- Не продолжайте, батюшка, – осипшим голосом попросила Лиза, опустив голову.

- Почему, дочь моя? Грех не в том, чтобы признать, что мы даем, а в том, чтобы кичиться этим.

- Я дам вам то, что смогу дать лично. Вы будете распоряжаться деньгами, а я от всей души помогу Вам в Вашем деле. Я буду трудиться с вами днем и ночью.

В тот же день Лиза пошла в деревню, и продолжала ходить туда каждый день. Ее ничто не останавливало, она все дни напролет неотлучно находилась в Карелинке, преодолевая отвращение, которое вызывали у нее грязь и нищета. Она заходила в самые захудалые лачуги, подходила к самым тяжелым больным, гладила головы ребятишек и утешала скорбящих стариков. Лиза с жаром принялась за дело. Она умело помогала всем слугам в доме; раздавала хлеб голодным, а одежду тем, кто был гол как сокол; вместе с попом открыла в деревне школу для бедняков и установила кресты на заброшенных могилах. Она не замечала, как бежали дни и недели. Как-то утром, собравшись ехать в деревню, Лиза спустилась в просторный двор и удивилась, увидев, что Николай подал ей небольшую закрытую коляску.

- Ну вот, и весна пожаловала, матушка! – не ожидая вопросов, радостно пояснил слуга, увидев удивление княгини. – Почитай деньков через пятнадцать можно будет и зимние рамы снять.

И правда, двор и навесы черепичной крыши были почти чисты от снега, а по земле бежали ручейки талой воды. Стояли последние мартовские дни, и по-весеннему задорный ветер быстро гнал белоснежные облака по лазурному небу.- Все дороги очистились уже! – добавил Николай.

Лиза посмотрела на Катю, а та с улыбкой наблюдала за своей хозяйкой.

- Хочешь поехать в Николаевку, Катя? Теперь туда ехать легко...

- Я уже три месяца не видала барина, матушка. Ежели ты дозволишь, так я прямо завтра поеду туда.

Николаевка! Сколько мыслей, сколько разных чувств пробудило в душе Лизы это название! Сколько раз она пыталась представить себе тамошнюю роскошь и изобилие – плод общих трудов и неимоверных усилий двух людей: Александра и Наташи! “Какое разительное отличие, просто небо и земля”, – подумала Лиза о маленькой, заброшенной деревушке, которая тоже изменялась теперь, благодаря ее усилиям и упорству. В ее душе проснулось какое-то незнакомое, непонятное, доселе дремавшее чувство, и это чувство пробудил в ней князь. Теперь, находясь на расстоянии, Лиза идеализировала его; она всем сердцем простила мужа, признавая часть своей вины, и жалела его, как и себя саму.

- Поезжай, – улыбнулась в ответ Лиза. – Я совершенно здорова, и у меня много дел! Весной придется заняться этими полями.

- Эх, матушка, кабы барин-то сюда вернулся... – вздохнула Катя. – Тебе ведь тоже хотелось бы, чтобы он вернулся?

Слегка порозовев от смущения, Лиза помедлила с ответом.

- К приезду хозяина Карелинка принарядится, Катя, – наконец, с холодным достоинством ответила Лиза. Теперь она все делала и говорила с чувством собственного достоинства. – Мы все будем рады его возвращению.

На следующий день Катя поехала в Николаевку. Карелин не скрывал своей радости по поводу ее приезда, и Наташа с досадой наблюдала за этой сценой. За все время пребывания князя в Николаевке девушке не удалось развеселить его, вытащить из мира уединения, боли и тоски, и теперь, глядя на служанку и приехавших с ней людей, Наташа отчетливо понимала, что Лиза по-прежнему была единственным, что интересовало Карелина. Он непрестанно думал о своей далекой жене, а гости привезли кое-какие новости о ней.

Катя рассказала князю обо всех нововведениях в Карелинке. Дьякон Александр оказался, ко всему прочему, великолепным кучером, и теперь он ухаживал за лошадьми вместе с прочими конюхами. Владимир был прекрасным дворецким. Все крестьяне были счастливы и ждали только его возвращения. Доброта княгини и ее желание приносить пользу творили чудеса. Александру захотелось узнать, почему вместе с Катей приехали Владимир, дьякон и старый Ликошка, и верная служанка пояснила, что Лиза не пожелала отпускать ее одну и дала в сопровождение надежных людей. К тому же, приехали они не просто так, а с просьбой, и Владимир, в свою очередь, от имени всех сельчан попросил князя научить карелинцев обрабатывать землю так же, как это делается в Николаевке, и как умеет делать только он один, чтобы окончательно порвать с нищетой. Все трое опустились на колени, и лишь Катя осталась стоять рядом с князем, молитвенно сложив руки на груди. Наташа Маслова стояла у двери и с интересом взирала на эту картину.

- Уважишь ли ты нашу просьбу, барин? – спросил дворецкий, а остальные трое обратили к князю лица, полные тревоги. Александр колебался и мешкал с ответом, борясь с самим собой. – Пора нам приступать к работе, – добавил Владимир.

- В самом деле, Александр, – поддержала Владимира Наташа, подходя к князю. – Если ты собираешься вводить в Карелинке какие-то новшества, то сейчас самое время. Было бы интересно проверить, ответят ли на новые методы старые, невозделанные карелинские земли так же, как это было в Николаевке. Мы могли бы начать с заливных лугов у речки.

- Ты говоришь об этом так, словно я уже согласился, – холодно пробурчал Карелин.

- Полагаю, Александр, что именно так и будет.

- Я еще не знаю. А пока выйдите все и оставьте меня одного... – Князь встал, и слуги попятились к двери. Наташа нерешительно потопталась с минуту и тоже вышла, а Катя устремила на Карелина умоляющий взгляд.

- Я и не знал, что ты так любишь Карелинку, Катя! – удивленно промолвил Александр.

- Все меняется, батюшка, все меняется... А уж барыня, хозяйка-то наша, так признательна тебе будет, так благодарна, – пробормотала она, выходя и не дожидаясь ответа.

Александр подошел к ближайшему окну, распахнул его настежь и растерянно окинул взглядом поля и небо, которые не видел уже несколько недель.

- Вот и весна пришла, – смущенно заметил он, восхищаясь чудесным возрождением земли, как чуть раньше восхищалась этим Лиза…

Несколько дней спустя по дороге из Николаевки в Карелинку проследовал обоз: здоровенные, могучие волы тянули за собой две телеги, крытую повозку и три арбы, а во главе обоза в легкой открытой коляске ехал Карелин. Коляской правил сам Александр, а рядом с ним, укрывшись меховой накидкой, сидела Наташа Маслова, бросая вызов еще студеному ветру только что пришедшей весны. Карелин молчал так же, как и зимой, по дороге в Николаевку, только теперь он не подгонял лошадей, а, наоборот, временами придерживал их, как будто боялся приехать в Карелинку слишком рано, или боролся с внезапным желанием свернуть с дороги, неотвратимо ведущей к той женщине, что жила в его воспоминаниях тем сильнее, чем дольше не видели ее глаза. Наташа решилась вернуть князя к действительности, когда вдалеке показалось небольшое село со свежеокрашенными хатами и чистенькими улочками. Это казалось невероятным! Александр придержал лошадей, чтобы получше рассмотреть то чудо, о котором говорила ему Катя, и это чудо было гораздо лучше того, что он себе представлял.

Александр ослабил вожжи и взмахнул ими, принуждая лошадей вновь ускорить бег. Неожиданно он почувствовал, что не может сдержать волнение, переполнившее душу, он хотел увидеть Лизу, как можно быстрее!

 Господский дом был уже совсем близко, и, точно, Лиза поглядывала в окошко, выходившее во двор. И вот она уже стоит у ворот в окружении дворовой челяди – высокая, стройная и надменная. Александр поклялся бы в том, что Лиза тоже изменилась: было в ней нечто иное, что заставляло ее выглядеть более зрелой, более цельной. Когда князь в некоем странном порыве выпрыгнул из коляски и подошел к жене, ее глаза показались ему более глубокими, и в них мелькало и подрагивало какое-то непонятное чувство.- Полагаю, тебя удивил мой приезд, – нерешительно начал Карелин.

- А почему он должен удивлять меня, Александр? – спокойно спросила Лиза. – Добро пожаловать домой!

Затем Лиза радушно и любезно поздоровалась с Наташей и проводила гостей в горницу, куда, по ее словам, им подадут чай. Александр с удивлением смотрел на жену. Лиза была хладнокровно учтива по отношению к Наташе и держалась по-хозяйски уверенно, что придавало ей новое очарование, но Карелин задался целью не попасть в эти тонкие, неосязаемые сети ее обаяния.

Лиза весело рассказывала о своих планах по обработке карелинских угодий. Нюшка принесла самовар, и Карелин заметил, что все слуги двигались с той же уверенностью, что и их хозяйка. Заметил он и то, что в комнатах царил порядок, и для Лизы этот дом стал родным.

Старая мебель была отполирована до блеска, точно так же сверкали оконные стекла. Пианино выдвинули из темного угла, и теперь оно стояло на почетном месте. Четыре древних кресла заново набили и поместили рядом с печуркой перед низеньким столиком. Лиза привела гостей в этот уютный уголок. Она была довольна, хоть и не подавала вида.

Наташа поздравила княгиню, воздав должное ее трудам, но Лиза уверяла, что ее помощь была незначительной по сравнению с тем, что сделал поп.

- Наташа, Ваша комната уже готова, – заметила Лиза, недвусмысленно давая гостье понять, что в этот раз распоряжения по дому отдает она, и, не давая Масловой времени на расспросы, добавила: – Мы ждем Вас к ужину, если Вы не очень устали, впрочем, если пожелаете, вам могут подать ужин и в комнату. – Это прозвучало почти как приказ.

Оставшись вдвоем с мужем, Лиза предложила ему еще один бокал хереса.

- Предпочитаю водку, – ответил Александр.

- В усадьбе водки днем с огнем не сыскать, – как само собой разумеющееся сказала Лиза, – да и во всей деревне тоже, но если хочешь, можно послать кого-нибудь в Киев за несколькими бутылками лично для тебя. – Она улыбнулась, увидев тень на лице мужа. – Раз ты дал мне полную свободу, я внесла кое-какие изменения, и самое значительное из них – отсутствие водки. Теперь крестьяне вдоволь пьют воду, квас и чай, а в здешнем погребе есть иностранные вина и домашнее пиво.

- Ты говоришь серьезно, Лиза? Ты добилась того, что эти нехристи бросили пить?

- Да, мне это удалось...

- Невероятно! Ведь запретный плод сладок.

Они снова заговорили о деревне, и Лиза рассказывала о том, что сделала, и о том, что взялась учить слуг грамоте. Александр слушал жену с немалым удивлением. Он неторопливо закурил папиросу и медленно ответил:

- Вероятно, любой скажет, что ты счастлива, Лиза.

- Скорее, я стала спокойнее, и этого довольно.

- Да нет, ты счастлива! – с явным негодованием повторил Карелин.

- Ты чем-то обеспокоен?

- Мы говорим не обо мне. Не стоит об этом, – Александр посмотрел на жену и добавил: – Знаешь, ты держалась с Наташей весьма дружелюбно.

- Я посчитала своим долгом быть с ней любезной. Полагаю, ты не находишь, что это плохо.

- Ничуть, Лиза, я считаю, что все очень хорошо, кроме запрета на водку. По крайней мере, для меня.

- Для тебя, разумеется, нет никакого запрета.

- Ладно, – Александр вздохнул. – Может, выпьешь со мной вина?

- А почему бы нет? Бокал вина мне не повредит...

- Ты ненавидишь все хмельное, правда?

- Я ненавижу его свойство делать из человека скота.

Александр почувствовал, как его щеки обдало странным жаром, а потому резко развернулся и подошел поближе к печурке.

- Завтра я пошлю кого-нибудь за водкой в Николаевку, – с вызовом заявил он.

- Хозяин – барин, – смиренно ответила Лиза.

- Думаю, тебе безразлично, что я буду делать.

- Мне это важно, потому что ты должен подавать пример. Я сделала все это для того, чтобы улучшить жизнь наших сельчан. Как-то ты сам сказал мне, что обязанность господ по-отечески заботиться о них, как о детях. Думаю, ты даже написал об этом трактат и назвал свое творение “Барские обязанности”...

- Ты нашла его в библиотеке, как я понимаю.

- Да, я прочитала все, что ты написал, Александр. Это были замечательныестраницы.

Карелин повернулся к Лизе и, едва взглянув на нее, зажмурился. Она показалась ему такой изящной и восхитительно красивой, что для него была невыносимой боль от того, что он не мог обнять ее. Александр налил себе стакан вина и залпом осушил его, борясь со своей безумной страстью к жене. Неожиданно и не к месту он вспомнил другого мужчину, которого любила Лиза, и судорожно стиснул в руке стакан, а потом изо всей силы швырнул его в печурку. Ударившись о горящие дрова, стакан разбился. Лиза вздрогнула от необъяснимой ярости и непонятного поступка мужа, но не встала с места, оставаясь внешне спокойной. Лиза внимательно смотрела на Александра, и, несмотря ни на что, ему стало стыдно за свою вспышку гнева.

- Почему ты стараешься вывести меня из себя, Лиза? – спросил он.

- Я? – удивление Лизы было таким искренним, что Карелин снова опустил голову. Как он мог упрекать ее?

- По правде говоря, ты замечательно потрудилась, и я поздравляю тебя, вот только делала ты все в этом распроклятом месте, в позабытой богом глухомани...

- И это так обеспокоило тебя? А ты не считаешь, что эта глухомань уже достаточно наказана? Ты слишком злопамятен. Прости, что говорю так прямо. Я не хочу осуждать тебя, но, тая в своей душе обиду, ты причиняешь больше боли самому себе, чем остальным. Признáюсь тебе, что общение с простолюдинами  сделало меня чуть отзывчивей и снисходительней, я стала более чуткой и человечной.

- Вероятно, поэтому ты и отпразднуешь еще одну победу, – горько усмехнулся Карелин. – Если завтра будет такая же хорошая погода, мы начнем распахивать луга, что у реки, опробуем современные методы обработки земель.- Это ты отметишь победу, Александр, и я надеюсь, что ты не выйдешь из себя, услышав, что я от всей души благодарю тебя.

- Но это мне следовало бы благодарить тебя, ведь это принесет мне прибыль.

- Прибыль для тебя неважна. Денег у тебя и так с избытком, к тому же ты ненавидишь их.

- Да, я ненавижу их, – вскипая от гнева, зло подтвердил Александр. – Я ненавижу их за все то зло, что они причинили, за алчность, которую они пробуждают в людях, заставляя их забывать обо всем, лишь бы получить барыш, урвать, как можно больше. Я ненавижу деньги за то, что на них можно купить все или почти все!

Карелин посмотрел на жену, словно бросая ей вызов в ожидании протеста и отчаянно желая разрушить ее невозмутимость, ее превосходство, которое невыносимо ранило его и бесило, но Лиза оставалась спокойной, ответив на прямолинейный выпад мужа лишь кроткой улыбкой. Она с грустью думала о том, что ничто не могло их сблизить, если муж находил удовольствие в своем горе и нетерпимости.

- В любом случае, – мягко ответила Лиза, – я порадуюсь, если у тебя будет какая-то прибыль,  она возместит убытки, которые ты понес из-за меня. Наши керловские земли не стоили того, что ты заплатил за них, а теперь, когда ими занимаются Дмитрий и маман, и подавно.

Впервые после свадьбы Лиза упомянула о своей родне, оставленной далеко-далеко, и Александр с интересом взглянул на нее.

- Маман написала тебе, чтобы пожаловаться?

- Нет, мне никто не писал. Разумеется, они ждали новостей от меня, и это естественно, но у меня не было желания писать им. Сейчас, когда дороги стали лучше, я напишу, потому что моя злость полностью прошла, а особенно потому, что очень люблю брата и знаю, что он страдает из-за меня. Мне хотелось бы успокоить его.

Карелин смотрел на жену. Его глаза ничего не выражали, но как безумно хотел он просочиться в ее мысли, заглянуть в самые глубины ее души! Как отчаянно он любил Лизу, и как яростно боролся с самим собой, убедившись в своей любви к ней!

- Ты можешь делать все, что заблагорассудится. Вероятно, ты понимаешь, что меня не интересует твоя родня! – холодно заметил он.

- Я знаю, что ни моя родня, ни я тебя не интересуем, – все так же спокойно ответила Лиза, – но, по правде говоря, я не знаю, что ты решил относительно нас с тобой...

- Полагаю, что ты можешь подождать, не так ли? Я старался не беспокоить тебя...

- Я могу ждать, сколько ты захочешь...

Александр снова посмотрел на жену и шагнул к двери.

- Знаешь, священник рассказал мне о старинном обычае, когда барин прокладывает первую борозду, а его жена засевает ее, – Лиза заговорила об этом с удивительной нежностью, не отрывая глаз от языков огня в печурке, и Карелин вдруг остановился и снова, как зачарованный, посмотрел на нее. – Все сельчане надеются, что мы проделаем этот обряд. Я не хочу разочаровывать их, и если ты позволишь, то...

- Боюсь, что для твоих ног берег реки будет слишком грязным, впрочем, я не отказываюсь. Я буду первым князем Карелиным, который вспашет борозду, для того, чтобы ты бросила в нее семена. – Александр улыбнулся, и Лиза удивилась, увидев его улыбку. Она никогда не видела на лице мужа такого озорного выражения. Расшалившись, он даже значительно помолодел. – Первую борозду в земле всегда прокладывал староста, а в этот раз я сам вспашу... но тебе придется очень рано встать.

- Я сделаю это с большим удовольствием.

Пожелав жене спокойной ночи, Александр ушел. На следующий день все карелинцы во главе с попом собрались посмотреть на традиционный обряд. В усадьбе остались только Катя, молоденькая горничная Нюшка, да Наташа Маслова. Катя нарочно не стала будить Наташу, и та спокойно проспала до позднего утра, не зная, чем занимаются Александр и его жена. Проснувшись, Маслова, кипя от злости, быстро позавтракала тем, что приготовила ей Нюшка, и, заметив, что та уходит куда-то, неся в руках две больших корзинки, торопливо спросила:

- Ты куда?

- Поеду, отвезу корзинки с едой для господ. Они собирались провести весь день в поле. – Нюшка понесла корзинки к маленькой повозке, ожидающей ее у задней двери дома.

Наташа заколебалась, не зная, что делать, а старая служанка уже семенила ей навстречу.

- Думаешь тоже поехать, барышня? – спросила Катя, глядя на Наташу с почти неуловимой насмешкой.

- Конечно, поеду! Нужно было разбудить меня пораньше!

- Барин не сказал тебя будить, – оправдывалась Катя. – Можно мне тоже поехать с вами?

- Залезай, я буду править. – Подобрав вожжи, Наташа тоже забралась в повозку. Махнув вожжами и шлепнув коней, она пустила их резвой рысью в сторону полей. Лошади, не останавливаясь, бежали до самой реки. Добравшись до места, Наташа выпрыгнула из повозки, как ужаленная. Она не могла поверить своим глазам – крепко сжимая рукоятки плуга, Александр шагал по полю, оставляя за собой глубокую борозду, а следом за ним, уверенная и счастливая, как крестьянская женка, шла Лиза, бросая в борозду пригоршни пшеничных семян. Катя радостно сцепила руки на груди и умильно шептала:

- Это чудо Преподобного Александра! Не зря я вышивала пелену под его икону! [прим: пелена – плат, который подвешивался под нижний ряд иконостаса и под особо чтимые иконы, с вышитыми на нем образами святых, Богоматери или Христа]

Когда последняя пригоршня зерна из лизиного лукошка упала на только что вспаханную землю, князь обернулся назад и посмотрел на жену. Лиза показалась ему прекрасной, как никогда, в ясном свете омывающих ее золотистых солнечных лучей. Словно по волшебству, она вдруг расцвела и выглядела более сильной и совершенной. От работы ее глаза заблестели, щеки раскраснелись на вольном ветру; она вся так и светилась, излучая утерянное прежде здоровье. А как свежи и прохладны были ее слегка приоткрытые юные губы! Теперь Карелин видел в Лизе не девушку своей мечты, а жену, женщину, выбранную им из всех, чтобы она была его верной спутницей и матерью его детей.- Лиза! – растроганно пробормотал он, впервые почувствовав, что они близки душой, впервые разделив с ней счастье любить только что вспаханную его руками землю. В порыве нахлынувших чувств Александр шагнул к жене, не зная, сожмет ли он ее в своих объятиях, или будет безумно целовать, прося все забыть, но подошедшая Наташа разрушила очарование минуты. Карелин посмотрел на промокшие и перепачканные до щиколоток липкой, ледяной грязью ноги Лизы и озабоченно воскликнул:

- Ты промочила ноги, а сейчас еще довольно холодно. Мне кажется, тебе лучше поехать домой, сменить чулки и переобуться. – Не дожидаясь ответа, Александр схватил Лизу за руку и, как маленькую девочку, потащил к повозке, из которой только что вылезла Наташа. Маслова шла следом за князем и Лизой с горьким привкусом поражения, комком подступившим к горлу. Александр бережно подсадил жену на узкое сиденье, пока Нюшка и Катя удивленно и радостно переглядывались между собой.

- Нюшка, выгружай еду, – приказал молоденькой служанке князь. – А тебя, Катя, я прошу заняться батюшкой. Ступай, предложи ему перекусить, чем бог послал… Наташа, останься здесь, дай все необходимые советы, а я отвезу жену домой. – Александр забрался в повозку, взял вожжи, и лошади весело потрусили обратно к дому. Легкая повозка тряслась и подскакивала на ухабах, и, сидя рядом с Лизой на узкой дощечке, Александр протянул руку и крепко обнял жену за талию. Под начавшим припекать солнцем Лиза была удивительно и несказанно счастлива рядом с сильным и крепким мужчиной.

Наташа с плохо скрываемой яростью отошла от Кати и попа.

- Ну что, Катюшка, – удовлетворенно пробормотал старый поп, – сдается мне, что теперь наш барин едет по дороге к счастью.

- Все так ладно, батюшка, что я и сказать-то не решаюсь, только господа молю, чтобы после этого земного чуда, барыня наша подарила Александру сына…

- А тебе внука…

- Молчи, батюшка… Христом богом прошу, молчи! Вспомни, что я поклялась ничего не говорить. Сейчас я всего лишь Катя, верная служанка князя.

- Ты поклялась себе самой, а больше никому, и правильно было бы, чтобы князь когда-нибудь узнал правду, чем ты пожертвовала ради него.

- Раньше я хочу видеть его счастливым, батюшка, а вот барышня-то наша, Наташа… не дает она мне покоя. Есть в ней что-то чуднóе, пугает она меня. Она не такая, как была, и ее любовь к Александру меньше не делается. Я думаю, ненавидит она барыню-то нашу…

- Не пугайся, Катя, доверься господу нашему. Думай о том, что все село молится вместе с тобой, и, несмотря на все прошлые ужасы, козни и помехи любовь твоего сына восторжествует…







***







Что-то тонкое, едва уловимое связало Александра с Лизой после дня, проведенного вместе. Теперь они разговаривали как понимающие друг друга супруги, и никакая тучка не замутняла небо их непрочного, хрупкого счастья. Лизу переполняли чувства; она хотела взять себя в руки и казаться спокойной, безразличной, холодной, но напрасно. Карелин старался выглядеть суровым и непреклонным, но с тем же успехом. Они впервые улыбались друг другу и разговаривали приветливо, почти душевно.

Ближе к ночи Лиза пожелала мужу спокойной ночи и направилась к лестнице. Александр пошел, было, за ней, но вдруг остановился, вспомнив что-то мучительно неприятное. Лиза посмотрела мужу в глаза, и воспоминание вмиг исчезло, словно пристальный взгляд ее зеленых глаз имел над ним какую-то необычную власть.

- Лиза, – нерешительно начал Карелин, борясь со своими чувствами. – Мне хотелось бы о многом поговорить с тобой. Я никогда не стал бы говорить об этом, но сейчас, мне кажется, ты хотела бы  услышать то, что я хочу тебе сказать.

- Да, Александр, я буду очень рада. Мне тоже нужно сказать тебе кое-что, и я тоже не думала, что когда-нибудь скажу тебе об этом...

- Тогда говори, – в нетерпеливом волнении попросил он.

Неосознанно он взял Лизу за руку, и сердечные тайны уже готовы были сорваться с их губ, но снова, уже во второй раз, им пришлось разойтись. Шаги, голоса, непонятная суматоха заставили их подбежать к двери. Катя, Наташа и другие слуги торопливо шли через двор к дому.

- Сюда, несите сюда! – давала указания Наташа. – Осторожнее!

- Что тут происходит? – раздраженно спросил Александр.

Как всегда обаятельная, Наташа подошла к двери.

- Из Киева приехали Николай и остальные, кто ездил с ним, – пояснила она, – только они не одни. На дороге они нашли раненого мужчину, думаю, он при смерти. По-видимому, на него напали какие-то грабители. Николай, естественно, привез его сюда...

Александр и Лиза быстро пошли по галерее, ведущей во двор. Под сводами галереи навстречу им шел Николай с помощником. В руках они тащили наспех сделанные носилки, на которых неподвижно лежал человек.

- Грабители? – удивленно повторил Карелин, глядя на лежавшего без сознания мужчину.

- Так ведь, барин, – Николай передал свою ношу другому слуге и подошел к князю, – мы нашли его на обочине дороги, совсем голого и раненого. А раз он еще дышал, я решил привезти его сюда. Он сказал всего одно слово: “грабителии”. Так мы и узнали, что на него напали и ограбили.

- Живее, – приказал Александр, – положите его поближе к огню, он, должно быть, совсем закоченел. Наташа,прошу тебя,займись имнемедленно.

Слуги положили носилки рядом с большой печью, и руки Александра приоткрыли лицо раненого. Это был молодой человек с каштановыми волосами и правильными чертами лица, только сейчас лицо его дергалось и кривилось.

Лиза шагнула вперед и остановилась, побледнев от страха. Без сомнения, она знала этого человека, эти волосы, это исказившееся, смертельно-бледное лицо. Перед ней был Федор Лаврецкий. С секунду, не веря своим глазам, Лиза смотрела на него,  а потом всё вокруг нее завертелось, закружилось, и она стала оседать на пол, погружаясь в темную пропасть беспамятства. Изумленный и встревоженный, Александр бросился к Лизе, чтобы подхватить ее на руки; следом подошла и Наташа.- Это обычный обморок, Александр. Она просто испугалась, увидев раненого. Пусть ей дадут нюхательную соль, этого вполне достаточно.

В ушах Карелина звучал холодный, надменный голос Наташи, и он зло посмотрел на нее, с трудом сдерживая свою ярость. С драгоценной ношей на руках, Александр направился к комнате жены. За ним шли напуганные Катя и Нюшка.

- Я подойду, как только закончу с раненым, – сказала Наташа вдогонку.

Она подготовила комнату на нижнем этаже, рядом с библиотекой, которую Лиза выделила для гостей, принесла аптечку и теплую вскипяченную воду. Своими ловкими руками Наташа принялась умело обрабатывать раны на теле мужчины. Федор по-прежнему оставался неподвижным и не подавал никаких признаков жизни. Вдобавок ко всему у него была пробита голова: именно из-за этой раны он и потерял сознание. Николай усердно помогал Наташе в ее нелегком деле. Когда раны были промыты и забинтованы, он надел на Федора теплую рубашку и укрыл его шерстяным одеялом. Видя, что раненый снова мечется в горячке, Наташа влила в него сердечное лекарство, приготовленное ей самой. Нахмурив брови, она пощупала пульс и убедилась, что сердце слабо, но бьется. Сверху спустился Александр узнать, как дела.

- Кто может быть этот человек? – недоумевающе пробормотал он. – Это не крестьянин, разумеется, но у него ничего не осталось из одежды, чтобы узнать о нем хоть что-то.

Николай и Владимир вернулись к своему рассказу, а Наташа прикладывала ко лбу Федора холодный компресс.

- Наташа, я сам займусь им, – сказал Александр, – а тебя я прошу подняться и осмотреть Лизу. Это необычный обморок.

Наташа послушно отправилась наверх. Карелин, сдерживая желание побежать следом, отыскал в кармане папиросу и нервно закурил. Катя подбросила в печурку дров, и огонь разгорелся сильнее, согревая комнату. Раненый поудобнее вытянулся на кровати.

Безумно желая знать, как Лиза, князь направился к лестнице, но дойдя до нее, понял, что в комнате жены он будет лишним, вернулся к раненому и подошел к его кровати. Федор с заметным усилием открыл глаза. Он осмотрелся, с недоумением обведя комнату мутным взглядом, а затем его глаза в испуге остановились на лице Александра.

- Вижу, Вам уже лучше, – радостно воскликнул Карелин. – Молчите, друг мой, молчите и не двигайтесь. Постарайтесь уснуть или подремать, по крайней мере, Вам это нужно. Еще будет время поговорить обо всем. Сейчас придет доктор, а пока с Вами побудет этот человек.

Строго наказав Владимиру не отходить от раненого, Александр снова пошел к лестнице, с тревогой поглядывая наверх.

- Этот... этот человек... – еле слышно пролепетал Федор.

- Это князь Карелин, – любезно пояснил Владимир, – барин наш. Да Вы можете быть покойны, здесь вам ничто не угрожает.

Федор обессиленно закрыл глаза; мысли путались в его голове, он снова был на грани беспамятства, но это имя продолжало отдаваться в ушах дьявольским криком, словно в кошмарном сне.

- Вы, господин хороший, в его владениях, в Карелинке, – радостно продолжал пояснять Владимир. – Князь не может быть с Вами, потому как барыня наша, княгиня, стало быть, занемогла, тоже чувств лишилась, увидев, что мы вас принесли. Барин наш – самый хороший человек на свете, и лучшего места Вам днем с огнем не сыскать.

Федор крепко сжал губы, чтобы сдержать стон. Он исколесил всю Россию, убегая от Карелина, от Лизы, и вот, словно по злой насмешке судьбы, он здесь, под крышей их собственного дома.

А тем временем Наташа спустилась по лестнице и присоединилась к Александру.

- У Лизы разыгрались нервы, – сухо пояснила она, – это следствие сильного испуга. Ничего особенного, учитывая вид того раненого бедняги, когда она увидела его.

- Три месяца она лично лечила больных в деревне, несколько человек умерло у нее на руках, но она оставалась спокойной и не теряла от этого сознание, – недоумевал Карелин.

- Организм человека меняется, Александр.

- Ты хочешь сказать, у нее что-то серьезное? – всполошился Карелин.

Отвернувшись от князя, Наташа подошла к печке. С тревожным нетерпением он пошел за ней. Его беспокоило поведение Наташи.

- Знаешь, я бы лучше помолчала, и пусть бы она сама сказала тебе об этом, Александр. В таких случаях обычно так и поступают, – ответила Наташа, не глядя на него. – Так заведено и, в общем-то, это радостно. Видя, что здесь происходит, я понимаю, что тебе, может быть, будет очень приятно услышать то, что я скажу! – Немного поколебавшись, Наташа продолжила. – Лиза на самом деле твоя жена, Александр?

- Что ты имеешь в виду? – Карелин подошел к Наташе вплотную и посмотрел ей прямо в глаза. – Конечно, она моя жена!

- Я намекаю на некие физические дела, как ты понимаешь… Я приехала сюда на следующий день после вашей свадьбы, она ненавидела тебя и хотела уехать отсюда…

- Если ты имеешь в виду нашу брачную ночь, то она была такой же, как у всех, – грубо ответил Карелин.

- Тогда… я должна сказать тебе, что Елизавета Ивановна Карелина, полагаю, ты должен именно так называть ее, подарит тебе ребенка!..

Наташа посмотрела Александру в лицо, следя за тем, какой эффект произвели на него ее слова. Возможно, она ждала взрыва ярости, ругани, проклятий, обвинений, которые давно надеялась услышать из его уст, но увидела, как жесткие черты мужественного лица князя смягчились, взгляд сделался более глубоким, губы слегка подрагивали от нежных чувств.

- Лиза станет матерью! – еле слышно сказал он.

- Да, хотя я не думала, что такое может случиться, – ответила Наташа.

- Почему? – резко и негодующе спросил ее Александр. Ты думала, что она моя жена лишь по названию? Что она никогда не была моей? Как же ты ошибалась! Ты совсем не знаешь меня, Наташа! В порыве злости, ослепнув от гордыни и тщеславия, я сделал ее своей. Она познала грубость ласк и боль от поцелуев, навязанных силой, узнала руки, способные сдавить ей горло, заглушая протесты и слезы. Я сделал ее своей, грубо овладев ею. Так поступает пират с женщиной, которая является частью его добычи.Наташа во все глаза смотрела на князя с неподдельным изумлением и печалью.

- Теперь тебе многое понятно, правда? Теперь ты понимаешь, почему она ненавидела меня, почему хотела уехать из Карелинки в день твоего приезда.

- И в самом деле, Александр… если все было так, – смутилась она.

- Я получил свой долг, – возбужденно продолжил он, – и между нами установилось перемирие. Я пообещал вернуть ей свободу, которой она так желала, но теперь все изменилось. У нас будет ребенок! Наш ребенок!

- Не знаю, радость это для тебя или боль!

- Мое сердце дрожит от счастья, Наташа.

- Потому что ты любишь ее, хоть и не признаёшься в этом! – в отчаянии зло сказала Наташа.

Карелин не ответил. Он быстро прошел по огромному коридору и исчез в сумраке двора.




***




Лиза проснулась расстроенной – голова болела и кружилась, а мысли хаотично скакали и путались. Сжав виски руками, она села в кровати и огляделась по сторонам, словно ожидая уже известного ей заранее приговора. Ее лицо выглядело измученным, губы пересохли, а сердце болезненно сжималось. Она боялась, и, тем не менее, не собиралась убегать от страшащей ее неизвестности, напротив, ей хотелось решить всё как можно раньше. Лиза хотела встать с кровати, но Катя попыталась остановить ее.

- Тебе нельзя носить такие узкие платья, – сказала она.

- Мне нужно видеть того человека! – громко и решительно ответила Лиза.

- Да бог с тобой, матушка, под присмотром он, да и рана не шибко страшна. Лучше ему стало, – Катя улыбнулась и по-матерински заботливо снова уложила ее в кровать. – Его положили в комнате для гостей, и барин наш сам приглядывает за ним вместе с Наташей, – старушка ласково погладила Лизу по мягким золотистым волосам.

- Александр знает этого человека? – неожиданно спросила Лиза, устремив на Катю вопрошающий взгляд. – Что он сказал?

- Не переживай ты так, матушка, не кручинься! – взмолилась Катя. – Не здешний он, горемыка, его никто не знает. На купца он похож, вот грабители и напали на него.

- Никто его не знает! – задумчиво повторила Лиза, откинувшись на подушку.

Почему они приняли Федора Лаврецкого за купца? Откуда у них взялось такое мнение? На самом деле никто не мог бы этого сказать.

На следующий день Наташа заглянула к раненому и заметила, что Федору стало гораздо лучше. Владимир ухаживал за ним с особенной заботой, а его дочь Нюшка, горничная Лизы, приносила ему еду.

Для себя Федор сразу решил, что, судя по тому, что происходит, по вопросам Владимира и услышанным от Николая разговорам, для него будет лучше не раскрывать, кто он есть на самом деле, а потому говорил он мало, да и то лишь при крайней необходимости. Пусть себе считают его купцом. Только оставшись как-то вдвоем с Нюшкой, осмелился он спросить о княгине, неторопливо прихлебывая принесенный ему бульон.

- Захворала барыня наша. Вечор ей даже настойку дали, чтобы заснула. Как увидела Вас, поранетого, так и плохо ей стало. Вы знали ее, когда жили в Петербурге? Вы, чай, оттуда приехали?

- Н-нет, я незнаком с ней... – наконец ответил Федор, проведя последний бой с самим собой. – Я никогда ее не видел... но знаю, что Елизавета Ивановна Керлова... да и все об этом знают... вышла замуж за князя Карелина.

Наташа, увидев, что раненый может говорить, пошла искать Александра, а тот, всю ночь проскакав по полям, сидел теперь в кресле в библиотеке.

- Как Лиза? – живо спросил он, волнуясь за жену. – После я поговорю с ней...

- Позволю дать тебе совет: пока не говори с ней, для ее же пользы. А вот с кем тебе следует поговорить, так это с нежданным постояльцем. От уездного исправника было получено уже второе уведомление. Бог знает, как добралась до них новость, что мы подобрали раненого и обокраденного торговца, и, естественно, они хотят иметь какие-то сведения о грабителях, чтобы пойти по их следу. Похоже, он знатный человек, как мы и думали вчера. [прим:уездный исправник – чин начальника полиции в уезде, в табели о рангах соответствует коллежскому советнику или армейскому полковнику]

- Как его зовут? – рассеянно спросил Александр.

- Не знаю... Пойдем, спросим его... Думаю, тебе, как хозяину дома, он ответит...

Карелин согласился, и несколько минут спустя они с Наташей уже разговаривали с Лаврецким.

- Я из Москвы, – с трудом подбирая слова, рассказывал Федор, – торгую ячменем и пшеницей, и в Малороссию приехал исключительно... по торговым делам. Зовут меня Иван Ежов. Иван Федорович Ежов...

- Вы помните, как на вас напали грабители? – ненавязчиво поинтересовался Александр.

В эту секунду в комнату вошла Лиза. Она шла очень медленно и еще за дверью услышала, что ответил Федор. Лиза внимательно посмотрела на Лаврецкого, голова которого мирно покоилась на подушке. При виде любимой в бледном лице Федора не дрогнул ни единый мускул. Срывающимся от напряжения и усилия голосом он с трудом продолжал свой рассказ. Александр безучастно слушал непрошеного гостя, но, увидев жену, с улыбкой бросился к ней.

- Тебе лучше? – спросил он, заботливо подхватив ее под руку.

- Боюсь, Вы очень рано встали с кровати, Елизавета Ивановна, – холодно произнесла Наташа.

- Не беспокойтесь, я превосходно себя чувствую, – заверила соперницу Лиза.

Она посмотрела на раненого так, словно видела его впервые, и стала слушать его рассказ о нападении. Лиза была уверена – никто не знал, что лежащий на кровати человек был не кем-нибудь, а Федором Лаврецким, и старалась сохранить невозмутимый вид. Наташа примечала все, что говорил Лаврецкий.- Не угодно ли Вам, Иван Федорович сообщить кому-либо о себе? – спросила, наконец, она, и Федор торопливо ответил:

- Не стоит беспокоиться, сударыня! Родителей у меня нет, а компаньону и московским друзьям я и сам напишу через несколько дней.

- Как вам будет угодно, господин Ежов, – со всегдашней любезностью заметил Александр. – И тем не менее, прошу Вас без стеснения говорить обо всем, что будет Вам необходимо. Наш местный лекарь, госпожа Маслова, будет присматривать за Вами. А сейчас позвольте откланяться, мы Вас оставим. Отдыхайте, ибо отдых – лучшее лекарство.

Князь обнял жену за талию и вышел из комнаты. Раненый и Наташа смотрели ему вслед.

- Сударыня, – пробормотал Федор, когда они остались одни. – Вам обязательно передавать сведения обо мне в сыск?

- Они уже дважды спрашивали о вас. Собственно говоря, сыска, как такового, здесь нет, и зачастую их делами занимается уездный исправник, а вот гражданская власть всего уезда – это князь Карелин.

Наташа тоже ушла. Сердце Федора продолжало неистово биться, и он поднес руки к груди. Его глаза внимательно осмотрели каждый уголок комнаты. Лаврецкого одолевала буря чувств – смесь тревоги, тоски, жгучего желания вернуть Лизу и не менее жгучего желания бежать. Терзаемый сомнениями, он отбросил одеяла, но резкая боль в ране остановила его.

- Я должен бежать, – прошептал он самому себе, – должен убраться отсюда. Так нужно, так нужно!..

Александр хотел продолжить с Лизой вчерашний разговор. Вечером их прервали, а теперь для разговора имелась еще бóльшая причина, касавшаяся их обоих. Но поговорить с женой ему не удалось, поскольку пришла Наташа.

- Приехал исправник, Александр, и хочет видеть тебя, – сообщила она.

Лиза тотчас же пошла к себе, но услышав звучавшие вперемешку голоса мужа, исправника и Наташи, развернулась и подошла к комнате, где находился Федор. Сейчас она была абсолютно спокойна и хотела знать правду

- Ты нарочно подстроил все это, чтобы оказаться в Карелинке, Федор, – обвинила она Лаврецкого.

- Нет, Лиза, клянусь тебе, нет. Я думал, вы живете в Петербурге и решил уехать. У меня здесь усадьба, и ее земли граничат с княжескими угодьями. Я ехал к себе, и на меня, действительно, напали, – уверял он, оправдываясь. – Само провидение свело нас, Лиза, от судьбы не убежишь! – обессиленно прошептал он. – А солгал я, назвав себя Иваном Ежовым, чтобы не скомпрометировать тебя. Я знаю, что князь ревнив, вспыльчив, а зачастую и груб.

- Кто тебе это сказал? – нервно спросила Лиза.

- В Малороссии все об этом знают, а я не мог не расспросить о нем. Я хотел знать, каков он, твой барин, которому тебя продали.

- Замолчи! – гневно приказала Лиза.

- Я замолчу, если тебе угодно, но вся эта ложь, которую ты считаешь недостойной, всё, что я сделал, я сделал только ради тебя, чтобы спасти и защитить тебя. Пойми это, прошу тебя!

- Ты поступил плохо, Федор. Князь Карелин не такой дикарь, каким ты нарисовал его... и он отлично знает... – Внезапно погрустнев, Лиза замолчала. В мозгу жарким огнем полыхнуло ужасное воспоминание о ее собственной лжи. О том, как она в порыве гнева запальчиво выкрикивала Карелину о своей мнимой любовной связи с Лаврецким. При воспоминании об этом ее сердце дрогнуло, а щеки покраснели.

- Лиза, – встревоженно спросил Федор, – о чем знает князь?

- О том, что он видел в моих глазах. Я сказала ему, что вышла за него без любви, и что любила человека по имени Федор Лаврецкий...

- Любила?! Ты хочешь сказать, что больше меня не любишь, что твоя любовь умерла? – Федор едва не плакал. – Ты это хотела сказать? Ответь!

Несмотря на боль, Лаврецкий попытался приподняться и протянул к ней руки, чтобы взять Лизину руку в свои, но девушка попятилась назад, помешав ему осуществить желание.

- Лиза, жизнь моя! – всхлипнул Федор. – Молчи, не говори. Я всё могу вынести – ужас от сознания того, что ты с другим, жуткую тоску о твоих поцелуях, которые никогда не будут моими... Я со всем смирюсь, кроме мысли, что ты меня не любишь.

- Бедный мой Федор. Я не хочу мучить тебя, но я ни в чем не виновата, так сложились обстоятельства. Я – жена князя Карелина, а он слишком верный и надежный человек, чтобы даже думать о преда...

Лиза вовремя отошла от постели больного. В комнату вошла Наташа.

- Прошу прощения, княгиня, – тихо сказала она мягким и спокойным голосом, хотя и несколько удивленно. – Я не знала, что Вы пришли навестить раненого. Я подумала, что Вы поднялись к себе в комнату, чтобы отдохнуть.

- Я не устала, Наташа, – любезным тоном твердо ответила Лиза.

- Хорошо, что господин Ежов тоже выглядит бодрым. Уездный исправник хочет с ним поговорить. Он уверяет, что через неделю поймает преступников.

Наташа поспешно вышла из комнаты, а Лиза не двинулась с места. Она не хотела, чтобы Наташа узнала, что ее приход к Федору заключал в себе какие-то тайные намерения. Александр, скорее всего, будет присутствовать при допросе, и Лиза решила подождать мужа здесь. И в самом деле, она не ошиблась, через несколько минут к Федору пришли Карелин и исправник. Застав жену в комнате раненого, Карелин удивился, но не подал вида.

- Останься с ними, Наташа, – попросил он Маслову и, подхватив Лизу под локоток спросил, обращаясь к жене. – Ну что, Лизонька, идем?

Девушка кивнула, они вышли из комнаты и, пройдя по прихожей, поднялись наверх. Мягко и в то же время решительно Карелин провел Лизу по коридору к длинной и узкой комнате с правой стороны. Войдя в комнату, он подвел жену к камину, в котором едва теплился огонь, и усадил в одно из кресел, стоявших возле него, а сам сел в другое.- Ну что ж, если ты могла поддерживать беседу с этим несчастным торговцем ячменем, – с ласковой веселостью сказал Карелин, – то, вероятно, сможешь выслушать и меня. Сейчас ты выглядишь лучше и кажешься более спокойной. Так ведь?

- Да, Александр, я тебя слушаю…

Лиза посмотрела мужу в лицо. После новой встречи с Федором она невольно сравнила двух мужчин между собой, и, надо заметить, что в этой борьбе некогда столь желанный мужчина теперь уступал Александру. Сейчас, когда по-мужицки грубоватое и гордое лицо мужа со сверкающими, бездонными карими глазами светилось глубокой, но сдерживаемой страстью, она находила его красивым.

- Не так легко сказать то, что я должен, – начал Александр, – точнее, мы должны, потому что ты тоже хотела сказать мне что-то, когда нас прервали.

- Тогда это было бы легко, – мягко ответила Лиза, – ведь правда сама срывалась с наших губ, а теперь… это будет откровение по принуждению.

- Возможно, но поскольку многое изменилось… не для меня, Лиза, мои чувства почти не изменились, а для тебя…

- Почему ты говоришь так?

- Я – простой человек, и честен с тобой, как всегда.

- Скорее, нет, – почти кокетливо с улыбкой возразила Лиза.

- Ты называешь меня надменным и высокомерным?

- Ты не можешь отрицать это, Александр.

- Это ты надменна, Лиза. Ты можешь быть суровой, надменной и холодной, как снег на горных вершинах. Это не упрек, скорее, похвала, и я не придаю этому значения. В те первые дни, когда я познакомился с тобой, в те безумные дни, когда я жил в несбыточных мечтах, я смотрел на тебя, как на маленькую королеву, восхитительную, обожаемую и деспотичную. Ты терзала мое сердце, заставляя его страдать, чтобы оно привязалось к тебе еще сильнее. Тыпонимаешь,чтояхочусказать,правда?

В улыбке мужа отразились столь глубокие чувства, что на глаза Лизы навернулись слезы. Ей отрадно было видеть, что это сильное сердце сдалось, и Лиза невольно смаковала мед триумфа. Она упивалась радостью своей победы и дрожала от волнения, боясь неизбежных слов, которые, возможно, снова разожгут костер его гнева. С безграничной верой она молитвенно сложила руки, прося бога о желанном чуде – чтобы прошлое изгладилось из памяти Александра, ведь ей так этого хотелось.

- Думаю, я мог бы и не говорить, ты и так знала мой секрет, – продолжил Карелин, – и он не был для тебя тайной. Чувства от женщины не скрыть, а ты женщина, Лиза, и замечаешь, что испытывает к тебе мужчина.

- Ох, Александр! – потрясенно воскликнула Лиза.

- Ну вот, я и сказал тебе о том, о чем раньше молчал, о своих чувствах. А теперь мне хочется, чтобы сказала ты.

- Но что мне сказать, если ты так смотришь на меня, так говоришь? – промолвила она, дрожа от волнения. – Мне трудно говорить, хоть это уже и не секрет. Кое-кто уже рассказал тебе об этом. Я знаю, Наташа разговаривала с тобой вчера вечером, а она не из тех, кто держит рот на замке…

- Тебе хотелось бы, чтобы она молчала?

- Я хотела сама сказать тебе об этом… - Лиза вскочила, дрожа от волнения, и руки Александра крепко и нежно обхватили ее.

- Ты подаришь мне ребенка! – воскликнул он.

- Да, Александр, я жду ребенка…

- Лиза, любимая, жизнь моя! – Он прижал ее к своей груди и с нежной страстью целовал, но не в губы, а в ясный лоб, сомкнутые ресницы, в мягкие золотистые волосы, а женская головка покоилась на его плече. – Ты подаришь мне ребенка! – пылко повторил он. – Ты подаришь наследника Карелинки!




***




Наташу Маслову совсем не порадовала новость, что днем в Карелинку приедет вызванный из Киева лекарь. Александр напомнил ей, что тот был вызван по ее совету, и теперь он будет заниматься раненым, так что Наташа может спокойно возвращаться в Николаевку, а он сам останется в Карелинке, по крайней мере, до рождения ребенка. В сердцах Наташа зло заметила, что Александру не мешало бы проследить за визитами жены к торговцу зерном, поскольку долгие разговоры могли повредить раненому. Как бы невзначай она упомянула, что купец был человеком культурным и образованным, говорил на нескольких языках и обычно они с княгиней разговаривали между собой по-итальянски, как пить дать для того, чтобы ни она, ни Александр не могли понять, о чем у них разговор.

Взгляд Александра снова сделался жестким и холодным, словно душа его наполнилась глухой яростью, но ярость эта обратилась не против Лизы. Карелин пристально посмотрел на стоящую рядом женщину, словно прикидывая, как расценить ее хитрый взгляд, неестественно натянутую, лицемерную улыбку, фальшивое безразличие, с каким она произносила каждое тщательно подобранное слово.

- Наташа, как только приедет лекарь, сделай милость, поезжай в Николаевку, – решительно сказал Александр, наконец, закончив размышления. Он не стал дожидаться ответа или возражений, а пошел на поиски Лизы. Карелин пригласил жену отправиться вместе с ним в поля, где они могли бы на воздухе пополдничать вместо домашнего чаепития.

- Ты уже два дня не ходила в поле вместе со мной, – сказал он в заключение. – Или тебе теперь не хочется выходить из дома?

- Ты же знаешь, как мне нравится бывать в поле... смотреть, как ты трудишься. И я с большим удовольствием пойду с тобой, куда захочешь.

Нахмуренные брови Александра сменились ласковой улыбкой. Он посмотрел на Лизу, будто прося прощения за проснувшиеся в нем сомнения от злобных и ехидных слов Наташи. Лиза тоже улыбнулась ему, совершенно не сознавая, что своим ответом попала в самую точку. Сильной рукой Александр обвил талию Лизы, резко привлек ее к себе и наклонился, чтобы крепко поцеловать. Лиза подняла голову, ожидая поцелуя с неменьшим желанием, но внезапно Александр остановился и покраснел, увидев приближающуюся Наташу.- Прошу прощения за мое неожиданное появление, но исправник... – договорить Наташа не успела.

- Можешь передать ему, пусть катится к черту, или пусть разбирается с этим делом по-своему, как считает нужным! Все приходят спрашивать меня о нем. Это невыносимо! – со злостью оборвал экономку Карелин, убрал руку с талии жены и отошел на несколько шагов. – Лиза, я мигом разберусь с исправником и буду ждать тебя, – уже спокойнее добавил он, уходя.

Наташа смотрела ему вслед, а когда статная фигура князя исчезла из виду, повернулась к Лизе, которая, похоже, была не в настроении, и казалась почти что враждебной. Наташа неловко извинилась за то, что прервала супружескую беседу, и тоже ушла. Впрочем, в ее словах присутствовала изрядная доля иронии. Лиза, убедившись, что ее никто не видит, опрометью бросилась в комнату для гостей. Ей сказали, что раненый отказывается от еды. Наташа полагала, что это из-за болезни, таковы, мол, ее причуды, но Лиза знала, что это было средством, которое Лаврецкий использовал, чтобы заставить ее каждый день навещать его.

Упрекнув Федора за подобный детский каприз, Лиза умоляла его есть, как следует, и постараться побыстрее вылечиться, чтобы, как можно раньше уехать из Карелинки. 

- Ну что за детские капризы, право, – упрекнула она Федора. – Ешь, как следует и быстрее поправляйся, – умоляла она. – Ты должен как можно быстрее уехать из Карелинки. Пойми, что тыкомпрометируешь меня, – выговаривала Лаврецкому Лиза, – я сильно рискую, навещая тебя.

Пришла Нюшка с чашкой бульона, а следом за ней вошли Наташа и Александр, который, так и не дождавшись жену во дворе, с нетерпением отправился разыскивать ее. Лиза, казалось, была не удивлена подобным нашествием, и даже не изменилась в лице.

- Вам стало хуже, господин Ежов? – поинтересовался Карелин.

- Напротив, – поспешила ответить Наташа, и в голосе ее сквозила насмешка. – Думаю, в присутствии княгини ему стало лучше; она более сведуща в медицине, чем я.

Лиза даже не взглянула на Маслову, а спокойно повернулась к мужу.

- Я зашла к господину Ежову и пожелала ему поскорее выздоравливать. Говорят, у меня легкая рука на лечение болезней. В селе я вылечила нескольких безнадежно больных. Александр, не приподнимешь ли ты голову господину Ежову, чтобы он выпил эту чашку бульона?

- Конечно, – согласился Карелин, подходя к Лаврецкому.

- А после этого он выпьет успокоительное и несколько часов поспит. Видишь ли, у господина Ежова есть маленький каприз – он хочет умереть в Карелинке, но мы ему этого не позволим.

- Что думаете, дружище Ежов? – пошутил Карелин. – Такая сестра милосердия не позволит Вам болеть.

Федор безразлично открыл глаза, в его взгляде было нечто неопределенное. Ловко и аккуратно Александр приподнял голову раненого, Лиза поднесла к его губам чашку, и Лаврецкий, молча, выпил содержимое.

Дав ему успокоительное, Лиза с вызовом посмотрела на Наташу, и та отвела глаза. Лиза снова повернулась к Федору, но теперь в ее глазах была мольба. Лаврецкий, должно быть, понял ее немую просьбу и прикрыл веки, как бы соглашаясь. Александр снова опустил голову раненого на подушку, подхватил жену под руку, и они ушли…

Карелин долго молчал и только правил упряжкой лошадей, но посреди поля он вдруг остановил коляску. Небо было васильково-синим, справа виднелись вспаханные под посевы поля, слева робко распускались первые цветы миндаля и застенчиво розовели персиковые деревца и яблони.

Александр долго и проникновенно смотрел в глаза жены, а потом страстно поцеловал ее, словно тишина и уединение напрочь смели все преграды и предрассудки, и Лизины губы приняли этот огненно-жаркий поцелуй его любви. Затем Карелин выпрямился и горько улыбнулся.

- Ты должна быть чудесной женой для того, которого любишь... – тихо и печально заметил он, снова глядя на нее... – Успокойся, я не прошу от тебя так много. Я ни о чем не прошу. Есть вещи, о которых не просят, их нельзя выпросить.

- А если бы ты мог просить? – с жаром спросила Лиза.

- Что ты хочешь знать, Лиза? Для чего? Даже если бы я мог просить, я все равно не стал бы этого делать. Довольно того, что ты подаришь мне неожиданный подарок, благословенный дар небес – ребенка, о котором я и не мечтал... – Александр замялся, но затем продолжил... – никогда не мечтал, пока не узнал тебя. И вот тогда я размечтался, как безумный, но я хочу забыть эти мечты. Ребенок – он ведь как весна, это будущее, а не прошлое. Если бы я думал о прошлом, я снова возненавидел бы тебя, а я не хочу... не хочу. Берегись, Лиза, не буди во мне ненависть снова, она будет безжалостной и неумолимой. Единственное на свете, чего я боюсь, это своей ненависти. Мне не справиться с ней, она единственная мне неподвластна.

Карелин грубо схватил вожжи и кнут и пустил коней в галоп. Он не оборачивался и не смотрел на жену, и Лиза молча сидела позади, притихшая и печальная…

А между тем Нюшка ухаживала за Федором, строго выполняя хозяйский наказ. Лаврецкий, пользуясь случаем, расспрашивал ее обо всем, и она охотно болтала с ним. Нюшка рассказала, что вся челядь обожала княгиню, потому что она – чистый ангел, и сама она ужасно рада быть у нее в горничных. Поведала она и о том, что Владимир, ее отец, был в Карелинке сельским старостой. Федор хотел разузнать что-нибудь о Наташе, и словоохотливая Нюшка с радостью отвечала на его вопросы. Из ответов служанки Лаврецкий узнал, что Александр три месяца провел в Николаевке вместе с Наташей, а княгиня жила в это время в здешней усадьбе. Когда Нюшка говорила о Наташе, уголки ее сочных губ подрагивали и зло кривились, и Федор понял, что карелинские слуги Наташу не жаловали. А еще он узнал, что Маслова была врагом Лизы из-за своей безнадежной любви к князю.Оставшись один, Федор почувствовал жгучее желание снова увидеть Лизу. Поразмыслив над рассказом служанки, Лаврецкий решил встать на ноги, как можно скорее, и во что бы то ни стало бороться за любимую…

Когда супруги ближе к вечеру вернулись из полей, Александр велел Лизе идти наверх и отдохнуть. Наказав Кате отнести ужин в комнату жены, Карелин серьезно, почти что грубо, поговорил с Наташей.

- Насколько я понимаю, ты продолжаешь злиться на меня, Александр! – грустно обронила девушка. – Мне жаль, от всей души жаль.

- Не жалей ни о чем, просто постарайся сдерживать свои фантазии и свой язык. И запомни одно, Наташа: хоть ты мне как сестра, и будь ты хоть родной сестрой, я никому, и тебе в том числе, не позволю оскорблять свою жену ни словами, ни мыслями. Ничего не говори мне, только пойми и помни это. Завтра на рассвете я встану, чтобы попрощаться с тобой до твоего отъезда в Николаевку.

- Но мне не хочется покидать тебя, зная, что ты зол на меня, Александр… Я предана тебе, и верна во всем. Возможно, ты не понимаешь, но я многим пожертвовала, посоветовав тебе вернуться в Карелинку. Я видела, что, находясь в разлуке с ней, ты умираешь там от любви. Там ты пил и был дикарем… а здесь она вернула тебе интерес к работе. С тех пор как ты тут, ты больше не пьешь, потому что она этого не любит, потому что это всем запрещено. Ты свято чтишь все ее указания, словно являешься слугой.

Удивление на лице Александра сменилось состраданием, словно он неожиданно прозрел, и в порыве жалости он шагнул к Наташе.

- Кажется, я понимаю твои чувства… Я был довольно глуп, не поняв раньше, что…

- Что ты имеешь в виду? – раздраженно перебила князя Наташа, подумав, что сболтнула лишнего.

- Ничего. У тебя тоже довольно хрупкое здоровье, а божественный воздух Николаевки подействует на тебя благотворно. Там много дел. Надеюсь, твой талант и энергичность помогут тебе справиться со всем, и все будет хорошо, как при мне. Забудем эту глупую и досадную размолвку.

- Когда я смогу вернуться? – озабоченно спросила Наташа.

- Я обещал тебе летнюю поездку, и выполню обещание. У тебя будет долгий отдых. Куда тебе хотелось бы поехать, в Петербург? Или предпочитаешь заграницу? Ради твоего же блага, Наташа, мне хочется, чтобы ты изменила свои замыслы…

- Ужин на столе, батюшка, – возвестила подошедшая Катя, и Наташа не успела ни возразить, ни пересилить себя.

- Хорошо, Катя, – откликнулся Карелин, – проводи меня. Я обещал жене навестить раненого…

В сопровождении старой служанки Карелин пошел в комнату для гостей, притворившись, что не заметил, насколько расстроилась Наташа.

- Наташа-то плачет, батюшка, – тихо сказала Катя. – Ты, поди, сказал ей что?..

- Полагаю, да, и мне больно огорчать ее, Катя, но ничего не поделаешь. Оставимэто…

- Ты еще горько пожалеешь об этом, Александр! – пригрозила Наташа, сидя в темном углу гостиной и гневно вытирая слезы. Ее только что бросили, и она чувствовала себя униженной.

Князь даже не подозревал о неожиданно вспыхнувшей в душе Наташи неистовой ненависти. Он спокойно поздоровался с Федором, немного поговорил с ним, а затем поднялся в комнату Лизы, чтобы поужинать с ней. За кофе Александр сказал жене, что раненому стало значительно лучше, и что он находит его весьма приятным человеком, да и как сосед он ему нравится. В этом пустынном уголке мало возможностей поговорить с приятными и образованными людьми. Лиза согласилась с мужем. Ей показалось, что он говорит совершенно искренне, и она смогла спокойно вздохнуть. Супруги долго молчали, глядя друг на друга, пока Нюшка убирала со стола.

- Ты знаешь, что здесь очень мило и уютно? – спросил жену Карелин.

- Я рада, что ты понравилось.

- Ты никогда не приглашала меня сюда.

- Не думаю, что тебе нужно приглашение, ведь ты у себя дома.

- Можно сказать, что эта часть дома принадлежит тебе. Зная, что тебе неприятно видеть меня здесь, я не вошел бы сюда… – Карелин немного помолчал и продолжил… – Лиза, ты хотела бы видеть меня здесь каждый день? – Он испытующе посмотрел на нее, пробуждая спящую в ее душе тревогу. Лизе безумно хотелось броситься в объятия мужа, но было что-то, что мешало ей, вынуждая остановиться: мысль о человеке, который напрасно ждал ее в комнате для гостей, став единственной преградой между ними, о человеке, которого ей не удалось забыть, хотя теперь ее воспоминания о нем стали другими. Теперь они не освещали ее душу, а впивались в нее, терзая немым укором. Лиза удивилась, увидев стоящего перед ней мужа с блуждающей на губах печальной улыбкой.

- Ты рассеянна, – сказал он, – вероятно, хочешь спать. До завтра…

Неожиданно Лиза поняла, что не ответила на его вопрос. Александр еще ждал от нее какого-то слова или жеста, дающего ему возможность остаться, не навязывая ей свою волю, но Лиза не произнесла ни слова. Пожелав жене спокойной ночи, Александр ушел. Когда дверь за ним закрылась, Лиза спрятала лицо в ладонях, словно стыдясь наполнившей ее сердце новой любви.

- Александр, – тихо пробормотала она, находя горечь и сладость в имени мужа, – прости меня. Мне приходится лгать, притворяться, потому что я не хочу быть с тобой нечестной, изменять тебе. Я не могу сказать, что люблю тебя, пока Федор под вымышленным именем находится здесь, под твоей крышей, пока ты можешь всё узнать и подумать о том, чего я никогда не сделала бы…




***




В Карелинку приехал вызванный из Киева лекарь, чтобы заботиться о раненом, и Наташа Маслова спозаранку укатила в Николаевку, а князь лично встретил киевского эскулапа. Лев Ильич, мужчина лет сорока на вид, был тихий, спокойный и весьма образованный. Он был из плеяды тех докторов, чей кабинет, как правило, заполнен бедняками, и чей бумажник обычно всегда пуст. Князь радушно встретил лекаря, объяснив, какая работа его ждала, и поблагодарив за согласие пожить в этом захолустье. Рассказав о раненом, Карелин пообещал Льву Ильичу позднее представить его жене и с гордостью добавил, что княгиня готовится стать матерью.Лизе Лев Ильич тоже понравился. Сам же лекарь не составил исключения из правил: он, как и все окружающие Лизу люди, был очарован ее красотой и обаянием.

- Рана больного почти зажила, – сообщил Лизе Лев Ильич за вечерним чаем, – а жар и лихорадка объясняются его постоянным возбуждением. Я считаю, что в душе господина Ежова бушует буря, его гложет какая-то тревога, и это не дает ему поправиться окончательно, – пояснял он. – Однако волнения господина Ежова не из-за потерянных денег, поскольку князь великодушно предложил ему три тысячи рублей, что у него украли, и хотел дать всё необходимое для возвращения в Москву.

Лиза не знала о предложении князя, а потому была одновременно потрясена, удивлена и смущена этим обстоятельством.

- Князь говорит, что он в ответе за то, что произошло в его владениях, – добавил в заключение Лев Ильич.

- Но Федор не может принять деньги! – машинально ответила Лиза.

- Федор? – удивленно переспросил доктор.

- Я оговорилась, хотела сказать Иван, – торопливо поправилась Лиза, стараясь скрыть тревогу за свою оплошность.

- Да-да, конечно, – ответил Лев Ильич, не придавая оговорке никакого значения, но Лиза снова забеспокоилась, когда он безо всякой задней мысли буднично заметил, – наш больной уже совсем скоро сможет отправиться в путь. Он здоровый и сильный юноша с крепкими мышцами. Знаете, Елизавета Ивановна, глядя на него, любой сказал бы, что он не коммерсант, занимающийся торговлей зерном, а военный. По выправке он смахивает на поручика уланского полка, к примеру. Конечно, чтобы быть причисленным к такому полку необходима дворянская грамота, которой у него нет, но родовитость проступает в его словах и манерах.

- Ну что Вы, Лев Ильич, думаю, Вы преувеличиваете, – слабо возразила Лиза.

- Ничуть, княгиня, уверяю Вас. И должен сказать Вам, что больной просил меня передать Вам, чтобы Вы пришли навестить его. Несомненно, он хочет выразить Вам свою признательность.

- Благодарю Вас, я пойду к нему немедленно. А Вам следует подождать князя...

Лиза в тревоге переступила порог гостевой комнаты и передала Федору слова доктора.

- Тебе необходимо как можно быстрее уехать из Карелинки, – торопливо говорила Лиза. – Если Лев Ильич расскажет Александру о своих наблюдениях, то это может пробудить в нем подозрения.

Девушка была полна решимости выполнять свой долг и клятвенные обещания, данные перед алтарем и связывавшие ее с князем.

- Александр не покупал меня и не плел интриг, чтобы сделать меня своей женой, – втолковывала Лаврецкому Лиза. Не преуменьшая вины матери и брата, она рассказала о том, что случилось в Керловке, но Федора не убедили ее доводы.

- Как ни крути, но для этого человека ты всего лишь служанка, – зло ответил он.

- Это не имеет значения, потому что я счастлива! – горячо возразила Лиза, теряя терпение.

- Счастлива? Ты счастлива, что из каприза он возвысил тебя?! Но завтра на твоем месте может оказаться Наташа Маслова!

- Ты оскорбляешь человека, которого должен был бы благодарить! – окончательно выйдя из себя, гневно выпалила Лиза. – Федор, ты говоришь о нем так, словно он последний негодяй! Я не могу терпеть это, потому что твои слова несправедливы. Александр Карелин любит меня и уважает как жену, и будет уважать как мать его ребенка...

- Ребенка? – смутившись, растерянно повторил Федор.

- Да, – гордо подтвердила Лиза. – Я не хотела причинять тебе боль, но ты вынудил меня. Я подарю мужу ребенка, Федор... У меня будет ребенок от Александра.

- Я-то думал, что из гордости и достоинства ты согласилась только на фиктивный брак, а не на настоящий! – горячился Лаврецкий.

- Я не собираюсь обсуждать с тобой мой брак... это ни к  чему. Если ты по-прежнему дворянин, и у тебя осталась хоть капля благородства и уважения ко мне, ты уедешь отсюда, как можно раньше.

- Возможно ли, чтобы сердце женщины так быстро изменилось?

Лиза не ответила на вопрос, и даже не взглянула на Лаврецкого. Девушка говорила с ним твердо, почти холодно, ясно давая понять, что ему не на что надеяться и чего-то ждать от нее.

- Бесполезно говорить о прошлом, Федор. Я должна быть рядом с мужем ради ребенка, который родится... Мы должны жить в мире и покое, и я снова говорю тебе – уезжай отсюда. Это – единственное, что ты можешь сделать... Не думай, что я не страдаю, говоря с тобою так, но нам нужно расстаться, расстаться навсегда. Подумай об этом, – сказала напоследок Лиза, выходя из комнаты, но почти тут же к Лаврецкому пришел Карелин.

- Мое почтение, Иван Федорович, – поздоровался он с гостем. – Вот зашел сказать Вам, что исправник поймал двух людей, похожих на грабителей. Одному из них, правда, удалось сбежать, а второй был ранен, и ему пришлось говорить. При нем оказалась пачка денег, чуть больше двух тысяч рублей, и кое-какие драгоценности. – Карелин показал Федору золотые часы с цепочкой, янтарный мундштук с позолоченными инициалами и печатку с фамильным гербом.

Федору пришлось внимательно осмотреть все вещи, которые князь предусмотрительно разложил на кровати. Лаврецкий почувствовал, как от дружелюбной улыбки Карелина в его жилах стынет кровь.

- На этой печатке фамильный герб старинного рода Орловых, одного из самых древнейших в Малороссии, – заметил Александр, внимательно разглядывая драгоценность. – Основная его ветвь почти угасла, как я понимаю, за неимением наследников мужского пола... Это Ваше?

- Часы и мундштук – мои, а печатка... не припомню, чтобы я ее когда-либо видел, – уверенно ответил Федор.

- Оно и немудрено, ведь эти люди совершили несколько ограблений. Земли Орловых находятся по соседству с этими, прямо по дороге к Одессе, и, насколько мне известно, они заброшены. Имение принадлежит вдове, у которой есть единственный сын, но, похоже, земля его не интересует. По слухам, поместье выставлено на продажу, и я даже собрался купить его, но, как Вам известно, никто из Орловых сюда уже давно не приезжал.Федор приложил все силы, чтобы успокоиться и продолжить разговор. Он по-светски любезно улыбнулся князю и взял в руки печатку.

- Старинная фамильная драгоценность может пробежать по многим рукам! – задумчиво промолвил он.

- Но не эта, господин Ежов, – уверенно сказал Карелин. Это кольцо – символ собственности Орловых, по крайней мере, здесь, в Малороссии. Тот, кто носит его, может вступить в права владения здешней усадьбой и стать полноправным хозяином орловских земель. По поводу этого кольца будет вестись дознание. – Князь надел печатку на свой палец и снова улыбнулся Федору. – Я пошлю лекаря, чтобы он осмотрел раненого. Его признание может оказаться интересным. Мы постараемся, чтобы он не умер, и вы смогли опознать его. Я пошлю исправнику письмо.

Узнав новости, Лиза лишилась сил и снова пришла к Федору, чтобы поговорить с ним.

- Да, это моя печатка, – признался он. – Кольцо подтверждает, что я владелец орловских земель, граничащих с вашей усадьбой, и это означает, что я ваш сосед, а соседство с вами для меня сейчас важнее всего.

- Но ты же не останешься здесь?! – живо воскликнула Лиза.

- А почему бы нет? Это имение – единственное, что у меня есть. Я хотел продать его, чтобы расплатиться с долгами твоего отца, но, узнав, что потерял тебя, я не стал выставлять его на торги, а предпочел оставить службу и тоже сделаться крестьянином или отшельником... как я теперь понимаю... Не бойся, кольцо не раскроет нашу тайну. Орлова – это вторая фамилия моей матери. Меня здесь никто не знает, я уехал отсюда еще ребенком. Так что Иван Ежов вполне мог купить у вдовы Орловой заброшенные землю и усадьбу.

- Нет... нет! – в отчаянии воскликнула Лиза. – Если ты меня действительно любишь, то...

- Не повторяй, я знаю, – резко перебил ее Федор, – ты хочешь, чтобы я уехал. Я уеду, обещаю... Я уеду, потому что узнал, что ты любишь...

- Да, да! Я люблю его! – выкрикнула Лиза, решив разом покончить с этим делом. – Я люблю князя. Если тебе нужно было услышать эти слова из моих уст, чтобы понять и уехать, то я уже сказала их. Теперь ты знаешь, что я люблю мужа, так что оставь меня, Федор. Наши дороги разошлись навсегда. Дай мне идти своим путем, с высоко поднятой головой и спокойной душой...

- После того, что услышал, я не стану мешать тебе, – с горечью ответил тот, и, видя, что Лиза уходит, не стал удерживать ее.

Столкнувшись в коридоре с доктором, Лиза подпрыгнула от неожиданности.

- Что с Вами? Вам плохо? – обеспокоился Лев Ильич.

- Нет-нет, все в порядке, – не останавливаясь, улыбнулась в ответ Лиза.

Посмотрев ей вслед, доктор вошел в комнату Федора.

- Мне необходимо ваше разрешение, – нетерпеливо сказал Лаврецкий, не дожидаясь вопросов Льва Ильича. – Я должен завтра же уехать отсюда.

- Послушайте, господин Ежов, ваше желание слишком безумно, чтобы прислушиваться к нему. Я не понимаю, откуда вдруг у Вас такое рвение, друг мой?

- Моя торговля заброшена. Мне нужно заняться своими делами...

- Если Вам угодно послать письма или телеграммы, я могу побыть вашим приказчиком. Могу даже съездить в Киев раза четыре в год.

- Нет, я хочу уехать... Мне нужно уехать, доктор, – настоятельно убеждал Льва Ильича Федор.

- Успокойтесь, и тогда Вы уедете быстрее. Ваше волнение не дает Вам поправиться и окрепнуть. Завтра я разрешу Вам взять экипаж и проехать верст десять, а потом Вы вернетесь, и Вам придется снова лечь в постель. Я могу разрешить Вам встать с кровати и попробовать свои силы, но не позволю совершать глупости. Не ждите, что я помогу Вам покончить с собой, а этот Ваш нелепый, бессмысленный отъезд не что иное, как самоубийство.

Вскоре после разговора с Лаврецким Лев Ильич отправился в полицейское управление, но помочь раненому, увы, ничем не смог. Грабитель умер, не дождавшись лечения. Карелин сокрушался по поводу его смерти, рассеянно рассказывая доктору о драгоценностях. К счастью для Лизы и Федора, сбежавший вор унес с собой украденные бумаги, и потому Иван Ежов не пробудил в Карелине ни малейшего подозрения. Князь продолжал утверждать, что гость ему очень симпатичен, и, следуя личному опыту, он считает его порядочным и честным человеком.

Войдя вечером в столовую, Лиза была неприятно удивлена. Федор сидел за столом. Радостно улыбаясь, Карелин пошел навстречу жене, на ходу поясняя:

- Я приготовил тебе сюрприз, Лиза, и держал его в секрете. Наш гость уже на ногах, ему гораздо лучше, и он составит нам с тобой компанию за столом, где мы и отпразднуем его выздоровление, распив несколько бутылок шампанского.

- Говорить о выздоровлении несколько преждевременно, – тоже с улыбкой уточнил Лев Ильич, – скажем, пожалуй, что мы отметим начало выздоровления.

- Я даже не знаю, как мне благодарить вас за то, что вы сделали для меня, – пробормотал Федор.

На белоснежной скатерти блестело серебро, хрусталь и тончайший фарфор. Слуги с почтительным молчанием сновали среди гостей, подавая блюда. Сельский батюшка, тоже приглашенный на ужин и по такому случаю даже надевший новую рясу, чинно сидел за столом. Огладив лежащую на груди длинную окладистую бороду, поп поднял руку, чтобы благословить Лизу. Его живые глазки светились от счастья.

- Храни тебя Господь, матушка, – торжественно сказал он. – Да прольет Он свое благословение на дом твой!

- Вашими молитвами, батюшка... – смущенно пробормотала Лиза. – Да Вы садитесь, батюшка, садитесь... – Она робко и опасливо покосилась на Федора и увидела застывшую на его лице безграничную печаль. Александр сидел рядом с женой; его загорелое и продубленное всеми ветрами лицо излучало силу и здоровье. Разница между двумя мужчинами была огромной и явно не впользу Лаврецкого.- После ужина будут музыка и пляски, – заметил Карелин, – и там мы сообщим всем добрую весть. Я хочу, чтобы домашние слуги первыми отпраздновали это событие. Завтра в селе будет праздник, и все узнают, что очень скоро в Карелинке появится наследник.

- Но, Алекандр, – слабо запротестовала Лиза, – ребенок еще не родился, и...

- Когда он родится, праздник продлится целый месяц, и не только в Карелинке, но и в Николаевке, в ладожской усадьбе и на донских угодьях. А как только ты сможешь отправиться в дорогу, мы поедем в Петербург и снова откроем двери тамошнего карелинского особняка, который тридцать с лишним лет стоял закрытым.

- Ваша радость вполне оправданна, князь, – довольно заметил поп. – Для Карелинки это будет величайший день, и самое время прямо сейчас начать праздновать появление наследника.

- Лиза, разве ты не рада? – спросил Александр, глядя на жену.

- Конечно, рада, Александр, – уверила мужа Лиза, купаясь в нежной ласке его глаз. – Я так же рада, как и ты.

Счастье переполняло молодую княгиню, отражаясь на ее лице, и она с радостью подняла свой бокал. Дрожа от счастья, князь тоже поспешил поднять бокал и осушил его до дна. Лиза, напротив, пила неторопливо, маленькими глотками. Федор от волнения пролил вино на скатерть и смущенно извинился.

- Вы еще слабы, не придавайте этому значения, – добродушно принял извинения Карелин. – К тому же, пролитое вино – к счастью. Господин Ежов, друг мой, Ваш приход в этот дом станет для меня незабываемым.

- Мой приход? – изумленно переспросил как громом пораженный Лаврецкий.

- Да, порой, обстоятельства сводят и соединяют нас, – глядя на Лизу, заметил Александр. – Ваше появление здесь при тех печальных обстоятельствах и в Вашем плачевном состоянии, ужасно напугало мою жену. Увидев Вас, она от страха и волнения лишилась чувств, и, должен признаться, поначалу я проклял Вас и Ваше вынужденное появление, но, потом, узнав истинную причину ее недомогания, я подумал о символичном и странном совпадении: ваше несчастье возвестило мне о моем безграничном счастье. За моего сына мы уже выпили, так давайте же выпьем за Вас и за счастливый случай, позволивший моим людям подобрать Вас на дороге и спасти Вам жизнь.

- За самую прекрасную из христианских добродетелей и за старейшую в Малороссии традицию – за гостеприимство... – неторопливо и торжественно произнес поп. [прим: добродетели – в православии три основных: вера, надежда, любовь; в католицизме – семь: благоразумие, мужество, справедливость, умеренность, вера, надежда, любовь (позднее: целомудрие, умеренность, любовь, усердие, терпение, кротость, смирение)]

- Давай выпьем за нашего гостя, Лиза, – предложил Александр.

Сидящие за столом снова наполнили и подняли бокалы. На этот раз Федор выпил вино, не пролив ни капли, и его губы печально сжались от горечи, вызванной ревностью, отчаянием от невозможности вернуть утраченное и неоправданной жаждой мести.

За ужином говорили о том, что Лиза успела сделать в деревне. Поп снова и снова повторял, что все сельчане возносят ей хвалу, благословляя за сделанное, а Лев Ильич заверил, что ее станут восхвалять еще больше, если благодаря ее заботам у крестьян станут рождаться крепкие и здоровые дети. Смеясь, Карелин признал, что он с радостью подчинился приказам жены и не пил ничего крепкого, а поп добавил, что по его примеру никто не нарушал закона, установленного княгиней.

- Полагаю, что карелинские крестьяне по опыту знают, как опасно неповиновение князю, – слегка иронично заметил Федор. – Своим напором и решимостью он знаменит далеко за пределами Малороссии.

- Признаю́, я часто бываю неуступчив, резок и прямолинеен, – ответил Александр, – но стремлюсь всегда быть справедливым. К чему-то я могу относиться терпимо, но есть одна вещь, с которой никогда в жизни я не примирюсь: ложь и лицемерие. Если кто-то когда-то рассказал Вам о жесткости моих методов, дружище Ежов, то он приврал, стараясь одурачить Вас. Ложь – это единственное, что делает меня неумолимым… и, скорее всего, так будет до самой смерти. Таков мой характер. Я могу простить все, даже самую горькую правду, лишь бы человек всегда был искренним, но ложь никогда не разжалобит меня. – Александр сияющим взором окинул сидящих за столом людей. Священник степенно наклонил голову, соглашаясь с ним. Федор сжал губы, изобразив подобие улыбки, а Лев Ильич молчал, не двинувшись с места. Возможно, он был единственным, кто заметил, как побледнели цветущие щеки Елизаветы Ивановны и легонько дрогнули ее белые руки.

После ужина, когда в уютную гостиную подали кофе, Александр сказал:

- Лиза, сейчас начнется небольшое представление, устроенное в твою честь. С того берега пришли хлопцы с бандурами. Во дворе уже расставили стулья. Вот Вам великолепный случай побывать на настоящем малороссийском гульбище, дружище Ежов, если Вы никогда не бывали на нем.

- Господин Ежов, должно быть, устал, – поторопилась ответить Лиза. – Доктор советовал ему лечь в постель.

- Напротив, князь, – с деланной веселостью заметил Федор. – Помогите мне своей властью избежать излишней опеки. Я не ребенок, которым представляюсь княгине по ее душевной доброте.

- Полагаю, чуть больше заботы Вам не повредит, – улыбнулся Карелин. У вас еще будет время посмотреть на праздник. Вы узнаете, как гуляют в Малороссии, до Вашего отъезда мы устроим настоящий праздник…

Супруги откланялись, и Федор, вцепившись в подлокотники кресла, смотрел, как они уходят. Стоявший неподалеку Лев Ильич наблюдал за Лаврецким, а затем, тоже откланявшись, пошел вслед за четой Карелиных.

Лиза и Александр сидели на просторной террасе. Лиза была спокойна и прекрасна, как королева, и ее спокойствие и красота вонзались кинжалами в сердце Федора, который незаметно прокрался поближе к ней и встал в тени. Весь гнев его души вылился в боль и тоску, он чувствовал себя брошенным и беззащитным.- Я – никто и ничто для нее! – неслышно пробормотал Лаврецкий.

Лев Ильич тоже подошел к Лизе и мимоходом спокойно заметил:

- Ваш гость обеспокоен и возбужден…

- Он не пошел отдыхать? – почти так же бесстрастно спросила Лиза.

- Не знаю. Я предпочел дать ему возможность делать, что он хочет. Я из тех лекарей, кто считает, что главное для здоровья пациента – это их душевное состояние. Я осмелился бы утверждать, что этот молодой человек словно помешался на чем-то и страдает от этого. Чтобы добиться его физического выздоровления, нужно излечить его душу, но поскольку это невозможно, я стараюсь оставить его в покое, как он меня просил… Сегодня вечером ему хуже, чем всегда, но не стоит слишком беспокоиться, княгиня. Что еще мы можем сделать, если речь идет о человеке, которого мы не знаем?

Доктор мельком взглянул на Лизу своими проницательными глазами, а затем стал смотреть только что начавшийся танец.

Владимир, Николай и Сашка лихо отплясывали казачок, желая показать молодой барыне, что они разудалые плясуны. Александр смеялся от всей души, и Лиза тоже смеялась, заразившись его весельем. На минуту она забыла о Федоре и всех огорчениях, позволив себе роскошь быть счастливой.

- Я сказал бы, что в Карелинке все влюбились в юную княгиню, – игриво прошептал князь жене на ушко, накрывая своей крепкой, широкой рукой ее маленькую ладошку, и Лиза вздрогнула, почувствовав нежное и горячее пожатие мужниной руки.

- Может, плед принести? – заботливо спросил жену Карелин. – У тебя руки ледяные… А может, хочешь бокал вина? Я могу сходить за ним…

- Нет, Александр, не нужно… Со мной все хорошо.

- Ты посмотри, какие коленца выписывает Сашка… Вот дурачок-то, из него такой же танцор, как из меня… Вот Николай плясать умеет. Он вырос в степи. Попроси его как-нибудь, он расскажет тебе свою историю. У него не жизнь, а роман, – рассмеялся Карелин. – Вот это прыжок! – радостно воскликнул он. – Двадцать рублей тому, кто сможет повторить!

Казалось, что все внимание Карелина привлекала пляска, но на самом деле он был занят только Лизой. Каждую секунду голова Александра ласково склонялась к ней, касаясь ее волос, и теперь Лиза не только восхищалась мужем, но и чувствовала к нему особенную, глубокую нежность и страстное желание целиком принадлежать ему, раскрыться до самых глубинных уголков своей души и отдать ему всю земную любовь.