Ёмкая разговорная энциклопедия. К

 К

О ЗНАЧЕНИИ КАВЫЧЕК

Общеизвестно, что люди в процессе развития социализации сначала научились обмениваться между друг другом жестами и  звуковыми сигналами, затем они умудрились делать зарубки на палках, потом – рисовать на стенах иероглифы (ничего не напоминает?), а теперь вот пишут все и всё, что придет им в голову, и на всем, что попадется им под руку.

Далее, коли мы уж начали с экскурса в историю, следует заметить один немалосущественный момент: в древней письменности изначально присутствовали одни лишь согласные (хорошее слово, да?), буквы, и только затем появились, как возражающие им,  словно признаки своеволия, несогласные гласные. Правда, пока лишь в виде черточек (ха-ха!), и галочек под согласными. Может, что, таковая новация  и способствовала, даже – сподвигла развитию языка, и, более того – самого стиля мышления к пущей свободе, но все же меня порой вдруг нечто смущает, когда вопящую во всю глотку гласную сменяет тихая и умудренная, со всем согласная, все приемлющая, мудрая буква.

Что было дальше, вы и сами прекрасно знаете: вдруг наряду (в одном ряду!), с буквами народились точки, запятые, двоеточия, и даже – многоточия. И это что, по-вашему, – буквы?! Это же даже не гласные, это – как палки в колеса, не зря же их назвали знаками препинания. Про восклицательные и вопросительные знаки, я промолчу. Однако люди ведь не ограничились даже на этом: они поставили запятые превыше всех остальных букв, и, о ужас, - даже порой переворачивали их с ног на голову, дабы те смотрелись еще выше, жалящими и хищными хвостиками кверху. Пожалуй, любой древний летописец, взглянув на те инструменты, которыми мы нынче пользуемся для запечатления мыслей в плоть бумаги, воскликнул бы от боли, ибо царапали бы они в первую очередь не лист, а его душу.

С другой стороны, можем ли мы сейчас, суетные и несогласные, всему и вся перечащие, постоянно спотыкающиеся, да восклицающие (…?!), обойтись одними лишь согласными, чтобы описать собственную жизнь? Мы же с ней не согласны!! Мы же вечно оглядываемся по сторонам, и никакие твердые и мягкие знаки (в том числе - $), не в силах смягчить наше существование.  Наверное, оттого-то нам так и необходимы кавычки, чтобы написать на заборе слово ''жизнь’’.

Жаль, что в назидание, такого не пишут на памятниках: быть может, тогда наши потомки и отказались бы от гласных, запятых, многоточий и тире, дабы не увидеть оттуда, сверху, на своей могиле собственное имя в кавычках.

О КАРУСЕЛЯХ

Как сейчас помню тот знойный летний день, когда папа повел меня качаться на настоящих, больших качелях, и кататься на карусели: на площади Эльмаша тогда установили несколько, по нынешним временам, весьма скромных аттракционов, но в семидесятые это была просто сказка, чуть ли не Диснейленд. Я тогда был еще совсем маленький, и на такие огромные, взлетающие чуть ли не до самого неба, качели, залезать мне было страшно.

И тогда папа усадил меня на крашеного белой краской конька в карусели. Вместе со мной кружились, сидя на таких же конях, и даже слонах, другие девочки и мальчики, все радостно кричали, и я, естественно, тоже кричал вместе с ними. Чисто так, за компанию: все орут, и я ору, все смеются, и я посмеюсь, от меня не убудет. Папа был крайне доволен, я же, мягко говоря, не очень: ну, возят тебя по кругу, ну, сидишь ты, как болванчик, на деревянном коне, и что? Чего так ржать-то?!

И не говорите, что у меня просто бедная фантазия: коробило меня тогда от этой фальши, от неподлинности, несостоятельности действительности, обыденности происходящего, что ли. И конь на коня не похож, - так себе подделка, разве что, если издали и без бинокля сойдет. Да и песенки эти детские, дурацкие (никогда их не любил!). Не исключено, конечно, что, если бы тогда включили нечто героическое про Красную армию, да про юных бойцов из Буденовских войск, то что-то адекватное в моем мозгу и родилось бы, и я среагировал на ассоциацию. А тут – песня про Чебурашку. Нет, скажите, где – кони, и где – Чебурашка?! Полное несоответствие.

Наверное, с тех пор я и не люблю все движущееся по кругу и фальшивое, сделав эти понятия чуть ли не синонимами. В школе я терпеть не мог повторять на уроках заученные задания (я же выучил, Марь Иванна, честное слово, выучил!), ненавидел овальные стадионы (слава Богу, это прошло), и злился, когда два дня подряд (бывало и больше), на обед давали манку. Затем, устав от школы с ее занудством, сразу после восьмого класса я поступил в техникум, надеясь, что хоть там найду что-то новенькое.

И оно было, было, признаемся себе честно, но то ли я не ту специализацию выбрал, или же еще что, но я искренне обрадовался, что те четыре головокружительных года пролетели, и по распределению отправился устраиваться на Уралмашзавод. И куда, и кем, вы думаете, мне предложили работать?! Сменным мастером на участке карусельных станков!!! Так, не поняли, тогда объясняю: карусельный станок – это такая огроменная железная бандура с планшайбой диаметром метра этак с четыре. И я тут же передумал трудиться всю оставшуюся жизнь на заводе, и поступил в институт.

Да, и в нем тоже было много чего славного, из того разряда, что вспомнить есть что, а детям рассказать нечего. Однако и там грусть-тоска меня не оставила в покое, и уже через два года с легким сердцем я бросил институт, и незамедлительно подал документы в университет (тогда в Свердловске он был всего один). В нем было куда как проще и разнообразнее: «мели, Емеля, твоя неделя», вот и вся недолга. Книжек разных начитался, и топай себе спокойно на экзамен: такую толику однообразия даже я без особого напряжения сил мог вынести.

Но все же карусель жизни никак не желала меня отпускать, и, всучив мне в зубы диплом, решила покружить меня и дальше, причислив в число аспирантов. Думаете, я сдался? Правильно думаете: в гробу я видел всех этих плешивых мыслителей, и прочие там кафедры с учеными советами. И тогда я, ничтоже сумняшеся, прыгнул с головой в омут бизнеса, рассчитывая хоть там найти вечное разнообразие.

И – оно было! Бывало и такое, что аж от восторга прыгал, и что от отчаянья себя по лбу кулаком лупил, а было и такое, что за свою шкуру, да за свободу (простите меня, правоохранительные органы, но вы и вправду очень страшные), опасался. А затем… Затем я с горечью убедился, что клятая карусель жизни застала меня и здесь, с чем я себя искренне и поздравил.

Но – я все не о том: знаете ли, по прошествии лет, я сперва от всего сердца обрадовался, а затем, опомнившись, испугался, когда мой сын, сходя с карусели, на мой вопрос, понравилось ли ему, лишь пожал плечами.

Никогда, никогда не катайте своих детей на каруселях! А то вон видите, что из этого получается.  

О КРАПИВЕ

Итак, во-первых, крапива – это трава. Быть может, даже пасленовая, не в этом суть. Главное в ней то, что она живуча почище осота, и с каждым встречным и поперечным всегда готова поделиться своими самыми сокровенными впечатлениями, которые производят на нее окружающие ее, трущиеся вокруг нее, живущие, топчущие почем зря ее зеленые, беззащитные побеги.

Как тут не возмутиться, да не вступиться за подрастающую молодежь? Вот она, как может, и выражает столь решительно свое отношение к вам, а вы чего хотели? Чтобы она вас с благодарностью погладила, спасибо сказала, когда вы ее взяли, и, разморенную на солнышке, разбудили на самом интересном месте, или же, не дай Бог, отвлекли посреди процесса опыления?!

Однозначно не дождетесь вы такой милости от нашего скромного растения: это человек, тварь мелочная, подобное издевательство может стерпеть, и заметить лишь с легкой укоризной, что раньше было просто замечательно, но и сейчас тоже О.К., нормалёк, и так далее. Поймите: у крапивы, у нее просто вся душа наизнанку, наружу и нарастопырку, потому она, насколько способна, так и дает нам знать, что о нас обо всех думает, тем самым ставя нас на место: дескать, ходить – ходи, желаешь грибочков пособирать, или же просто пописать – так ведь никто же и не против: хоть на тропинку, да хоть где делай это, только лишь не трогай меня: я - обидчивая. Некоторые люди запоминают этот урок раз и на всю жизнь, другим же как будто вечно неймется проверить: а не надоело ли жалиться крапиве, не устала ли она. Уверяю: нет, не устала. И – не устанет, покуда такие, как вы, есть. 

Кстати, бывают также и люди-крапивы: «не подходи – убьет!», это у них на физиономиях написано. А если вы не умеете различать характеры по лицам – то хотя бы загляните им в глаза. Однако если даже и этого вам будет недостаточно – то наступите им, даже не на больную мозоль, а на ее тень: так ожжет, что мало не покажется – люди куда как опаснее крапивы. Но есть и такие индивиды, которые свою крапивную сущность прячут – под очки, под улыбки, и даже под дружеское рукопожатие, и поздравление с днем рождения с коробкой конфет в довесок. Да: они тихи, да – они улыбчивы и отзывчивы, да и вообще – во всех отношениях приятны, но не зря же придумали такую поговорку – в тихом омуте черти водятся? Нет, я отнюдь не настаиваю на том, что все тихони – поголовные злыдни, их просто жизнь приучила: жала свои до поры до времени прятать. Подленький это народец, скажу я вам. Трусливый и неблагодарный.

Что, вы хотите спросить меня обо мне самом? Охотно отвечу: да, я тоже крапива. Только вот мне отчего-то жалко жалить людей, не мое это. Друзья мне говорят, что это у меня от мягкотелости, и надо себя заставить, но горбатого ведь одна только могила исправит, не так ли? Поэтому, убедительно прошу вас, если вдруг вы вознамеритесь посадить цветочки возле моего надгробья, пожалуйста, передумайте, дорогие мои, и посадите вместо них крапиву: мне всю жизнь ее так не хватало!