Деревня. Дом. Лавочка у калитки, что во двор. На лавочке сидит весь расхлестнутый и развязный мужик средних лет с огромным синяком под левым глазом и разбитыми губами. Его растительность на голове буйно переплелась с какими-то неопознанными остатками растительности местной флоры и фауны. Борода, в некотором роде, была похожа на то, что мы описали ранее, с той разницей, что на ней расположился целый ворох шелухи от семечек, которые лениво грыз мужик остатками зубов и, которые пока ещё уцелели после многочисленных глазоносозубодробительных драк на различных почвах неприязни и других менее значительных притязаний, а также спортивного интереса. Он также лениво почесывал всю эту растительность, раздвигая её для более удобного перемещения по ней всякой мелкой живности, которая освоила или осваивала эти дебри.
Время было где-то два часа пополудни. Солнце нещадно пекло. Мужик не переставая лузгать семечки, начал подрёмывать и вдруг!
-Здорово, родственник!
От неожиданности мужик подпрыгнул и, не открывая глаз, сделал несколько велосипедных движений ногами и маховых движений руками. В результате поздоровавшийся мужик получил три точных попадания в самое болезненное место промеж ног, а качнувшись вперёд, он получил ещё и по две увесистых оплеухи по обеим ушам. Глаза его закатились под лоб, и он тихо опустился лицом в расстёгнутую ширинку сидящего мужика, вся шелуха с бороды которого кучей упала на голову бедного пришельца.
-Боря, убери с меня свою голову, а то люди не знай что подумают! Убери, говорю!
-Ва-ся! За что-о-о?
- Не будешь пугать!
Вася помог Боре выбраться из своей почти отсутствующей одежды и усадил его на лавочку рядом с собой.
-Ты понимаешь, висельник, что мне сон приснился, будто мне кладовщик, Макарыч, тысячу рублей дал. И не в долг, а так! Подарил, понимаешь ли! Я взял тысячу в руку, и хотел было сказать Макарычу спасибо, и тут ты. А тысяча-то у меня в руке. Ну, я и подумал, не проснувшись, что грабят меня… Да! А где же эта тысяча? Я её крепко держал! Должен же я эту тысячу из сна вытащить? Где она? Не видел?
Они опустились на четвереньки и долго искали тысячу по всем ямкам, щелям и в траве.
- Слушай! А может ветром куда унесло?
- Да, ветра ж нету!
- Да, Васька! Не везёт мне!
- Эт почему?
-Нашли бы мы эту тысячу, ты бы мне и долг бы отдал. Ты же мне тысячу должен…
-А она у тебя когда - нибудь была, тысяча-то?
-Креста на тебе нет! Как же? А помнишь, я борова заколол и продал на базаре? Ты тогда у меня и занял целую тысячу.
-Слышь, Боренька! А ты когда последний раз свиней держал? Лет двадцать – двадцать пять назад?
- Ну, и что! Но ведь занимал!
-А я помню? И вообще, за давностью срока события, три четверти УК РФ аннулируются, а ты со своей тысячей!
-Вася, переведи!
-Прощаются долги за давностью лет! Понял?
- Это не справедливо… Это же ты-ся-ча!
-Боря! Ты друг или так? Я сейчас ношу тысячный синяк и не могу его обмыть! Это справедливо? Слёзы наворачиваются!
-Вася! А как ты их запомнил, тысячу-то?
-А на кой их запоминать? У меня плита железная, толстая такая. Как синяк, беру кернер и молоток. Бац - и остаётся на плите ямка. Сосчитал и узнаешь сколько раз тебе в глаз дали.
- Врёшь!
Они пошли и посчитали количество вмятин. Оказалось ровно тысяча. Вернувшись, они молча уселись на лавочку.
-Слушай, Вась! А Макарыч там во сне, когда тебе тысячу давал, трезвый был?
-А я его что, нюхал?
-Да-а-а…
-Что да?
-Да, вот думаю! Если он тебе даже трезвый во сне тысячу дал, то наяву тоже может дать… Ведь бывает же сон в руку? А? Вась!
-А хрен его знает… Но попытка не пытка! Пошли!
Минут через десять они были у Макарыча. То был долговязый, тощий мужик с хитрыми бегающими глазами. Его мимика всегда состояла из двух комбинаций – или удивлённо и напряжённо слушающая, или хитро улыбающаяся. Эти две позиции присутствовали у Макарыча даже во сне, меняясь местами в зависимости от смысла просматриваемых им снов. Когда они постучались в хату, и он открыл дверь – на его лице висела позиция номер один.
-Вам чего?
-Здорово, Макарыч!
-Здоровее видал.
-Ты что-то в не настроении?
-Говорите, что надо и уматывайте!
-Макарыч! Сон мне приснился. – продолжал Вася.
-Какой такой сон?
- Про деньги.
-Про что?
- Про деньги, говорю! Будто мы с тобой деньги нашли. И решили мы с тобой их поделить.
- А много нашли?
-Мильён!
Ну-у-у!
-Вот и ну! Нашли, а как делить, не знаем! Поровну? Ну, куда мне такие деньжищи? Всё равно пропью! Да и до смерти упиться могу! А мне это надо? Ну, и говорю я тебе: «Макарыч! Я так решил - мне на пропой и десяти тысяч хватит, а ты забирай остальное. Ты хозяин настоящий, зря не потратишь и по ветру, как я, не пустишь.»
- Ох, правильно сказал, Вася! (на его лице отразилась позиция два) А дальше что?
-Ну, дальше известно что – отдал я тебе мешок с деньгами. Ты честно отсчитал мне десять бумажек по тысяче рублей и только успел дать мне первую тысячу, как пришёл вот этот субъект и разбудил меня. Я ухватился за эту тысячу так крепко, что думал перетащу её из сна в явь. Да вот - не получилось…
-А я что с миллионом?
-Наверное, счастливым и богатым домой ушёл…
-Эх, хорошо бы!... А что пришли-то?
-Ну, может сон-то в руку, а? Макарыч…
-Держи карман шире!
-Слушай, Макарыч, у Васи сегодня день знаменательный. – встрепенулся Боря.
-Какой-какой?
-Знаменательный! Вася тысячный синяк под глазом носит! Понимаешь, на книгу рекорда какого-то Гиннеса тянет! Понял? А тут даже обмыть такое событие не на что.
-А как докажешь, что тысячный синяк, а?
-Легко. У меня есть толстая плита на которой я фиксировал каждый синяк с помощью кернера и молотка. Сегодня пробил тысячную вмятину. Вот! –гордо сказал Вася.
Макарыч резко оживился, его лицо приняло выражение позиции номер два. Он обежал двух друзей раз десять и уставился на Васю.
-А ты как наносил ямки хаотично, в беспорядке?
- Скажешь, в беспорядке! Ещё в каком порядке! Я их выбивал шеренгами и колоннами, как в армии на построении. И так коробка к коробке и свиньёй, как бились на поле боя наши предки!
Макарыч подпрыгнул, что-то хрюкнул и, призывно махнув рукой «За мной», бросился к Васькиному дому. Когда он увидел стальную плиту с набитыми конусными ямками точно так, как сказал Вася, он схватил её обеими руками и хотел было прижать её к своей груди… Но в спине что- хрустнуло и он с размаху бухнулся лицом в предмет своей страсти, то есть в стальную плиту весом пуда четыре (шестьдесят четыре килограмма). На его лице отразилась позиция, которую не видел никто, даже сам Макарыч в зеркале - боль, страдания, счастье и блаженство одновременно!
- Беру! Сколько?
-Что сколько?
-Денег! Я покупаю этот шедевр! Вася, ты входишь в историю своей деревни, района, области и России! А может и дальше!
-Слушай, Макарыч! А ты сегодня откуда-нибудь свысока, случайно, не падал?
-Да, не падал я ни откуда! Просто я коллекционер и хочу открыть музей в нашей деревне. Ладно! Сколько?
-Ну, как… Ну, как во сне. Он же в руку? Десять тысяч!....
-Идёт! Ура!
-Я балдею!
-И я балдею, Васенька. Где и кто может кому-то показать плиту с тысячью синяками? А? Беру!
Васька, почесал «репу» и с кислой миной резюмировал:
-Проторговался!
-Ничего, Вася! Ты ко мне в музей будешь ходить бесплатно, а за то, что я тебя вместе с плитой людям показывать буду, я тебе зарплату назначу!
-Ну, тогда по рукам! Забирай свою плиту и пошли к тебе за деньгами.
-Стоп, мужики! Меня ж радикулит охватил, зараза!
-Ну, тогда поправим наше финансовое положение! Вон телега. Мы с Борей - пара гнедых. Плиту перевезти –тысяча, и тебя - тысяча! Пойдёт!
-Пойдёт!
Они быстренько взгромоздили Макарыча и плиту на телегу, и, дружно взявшись за оглобли, заржали по лошадиному.
Минут через двадцать деревне предстала следующая картина – Боря, запряжённый в телегу и, восседающий на этой телеге Васька, обмахивающийся веером из двенадцати тысячных купюр. Оба счастливые и богатые! День удался!
Помочь сайту
Поздравления
