Штирлица разбудил громкий стук в дверь, которая тут же распахнулась, и на пороге возник Мюллер. Его круглые глаза сверкали гневом. – Наконец, ты попался, Штирлиц! – воскликнул он. – Не понял, группенфюрер, – ответил пробудившийся ото сна Штирлиц. – Что за шутки… – он взглянул на ходики с кукушкой, висевшие на стене спальни, как напоминание разведчику о далёкой Родине, – …в начале седьмого утра? И потом, вы не видите, что я с дамой? Дама устала. Я тоже скакал на ней полночи, как конь.
Рядом с ним, приткнувшись к его плечу, действительно спала Кэт. Вчера они смотались за город и около полуночи по берлинскому времени отправили очередную шифрограмму в Центр. Вернувшись в Берлин, они обнаружили, что после очередного налёта дом Кэт и Эрвина разбомбила англо-американская авиация. На месте кабачка «У дяди Михеля» зияла глубокая воронка, и высились груды битого кирпича, озаряемые огнём пожара. Эрвин погиб.
Заплаканную Кэт, Штирлиц привёз и полночи успокаивал её, как мог. Только после четвёртого раза Кэт успокоилась и уснула. И вот на тебе: сам Мюллер пожаловал с утра пораньше. Не спится человеку!
– Мои ребята засекли вашу машину на том месте, где вчера в 23 часа 45 минут работала рация, русская рация, Штирлиц, – сказал Мюллер. – Кстати, вот она, стоит возле вашей кровати.
Штирлиц в очередной раз убедился, что не следует откладывать на утро то, что нужно сделать вечером или ночью. Но он вчера так был занят успокоением Кэт, что у него не хватило сил убрать рацию в укромное место. А там лежали и шифроблокнот, и кодовые таблицы.
– Вот это на самом деле настоящий провал, – подумал Штирлиц, но спокойным голосом ответил: – Опоздали, группенфюрер. Вы засекли мою машину на месте потому, что я раньше вас задержал русскую радистку. Пока вы чесались, я успел её допросить и перевербовать. Она, как видите, согласилась работать на нас. – Это так, фройляйн? Вы согласились работать на нас? – глядя в честные глаза Кэт, спросил её Мюллер и с досадой подумал, что Штирлиц и в его лице СД опять обошли гестапо и лично его, Мюллера. – Фрау… Я фрау Кин, – робко поправила группенфюрера Кэт, пряча под одеяло соблазнительные груди. – Герр штандартенфюрер меня убедил работать на вас, то есть, на немецкую разведку.
Мюллер пару раз перекатился с носков на пятку и сказал Кэт: – Вы можете выйти. А вы, Штирлиц, останьтесь. Кэт поднялась и предстала перед группенфюрером во всей своей русской красе: упругие, слегка вздёрнутые кверху груди с пирамидками сосков, осиная талия, плавно переходящая в соблазнительную попу, стройные ножки. Её вид разжёг бы аппетит любого, самого привередливого бабника. Вот и у шефа гестапо в кои веки вдруг что-то давно забытое шевельнулось в штанах, а в глазах мелькнул шальной огонёк. А уж когда Кэт, присев на край кровати, стала натягивать ажурные чулочки, у группенфюрера закружилась голова. – Ах, какая красивая стерва! – подумал он и вспомнил свою благоверную, старую, расползшуюся во все стороны фрау Мюллер, на которую у него давно уже не встаёт.
Если бы Штирлиц в эту минуту решил прихлопнуть Мюллера, он это смог бы сделать без труда, но воздержался. Лёгкий путь не подходил русскому разведчику. – Я должен переиграть Мюллера, – подумал Штирлиц.
Как только Кэт вышла из спальни, он откинул одеяло. У Мюллера ёкнуло в груди. Он увидел, что на голом Штирлице надета портупея с кобурой, из которой выглядывала рукоятка смертоносного «вальтера». – Он мог бы меня спокойно пристрелить, – подумал Мюллер. – Но не пристрелил же, – усмехнувшись, вслух ответил на его мысль Штирлиц. – Слушай, Штирлиц, – проговорил Мюллер слегка севшим голосом, – отдай мне «пианистку». От Вальтера ты за неё и медальки не получишь. Я же тебе за неё дам десять бутылок французского шампанского и столько же коньяка. На днях мы повязали одного генерала, врага рейха, и нашли у него целый арсенал французских вин. – Зачем она вам, группенфюрер? – поинтересовался Штирлиц. – «Пианистка» мне уже выложила всё, что она знает. Резидент её, хозяин кабачка «У дяди Михеля», как выяснилось, сегодня ночью погиб от англо-американской бомбы. Радиоигры с русскими не по вашему ведомству, а по нашему. – Штирлиц, – напрягшимся голосом произнёс Мюллер, – скажу только тебе, как, я знаю, русскому шпиону: Третьему Рейху приходит конец. Скоро русские предъявят нам счёт. Не пора ли нам поменять лошадей? – Что вы имеете в виду, группенфюрер? – Я скажу. Но если ты побежишь доносить на меня, я же тебя и прикончу. Ни одна сволочь не поверит, что «папа Мюллер» решил перейти на сторону русских. Я попрошу радистку передать её шефам, что группенфюрер Мюллер предлагает командованию Красной армии свои услуги. – Ха-ха-ха! – расхохотался Штирлиц. – Нужны русским сейчас ваши услуги. Красная армия дойдёт до Берлина и без вашей помощи, чтобы СМЕРШ мог вздёрнуть вас на первом же фонарном столбе. – Главное предложить, Штирлиц.
Штирлиц подумал и согласился. Будет лучше, если Мюллером займётся Кэт.
Помочь сайту
Поздравления
