ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗАМУЖЕСТВА - продолжение

2 июля 2015 - Серов Владимир

Валька, прям, вся обомлела от этой фразы:
– Прям, ващеееее!!!!
Лушка и Глашка сначала взирали на них оторопело-изумлённо.
А когда первая волна обалдения схлынула, у Глашки в глазах что-то мелькнуло…
Она прыснула в кулак и попыталась, было, открыть рот, но Лушка тихо прошипела: «Молчи, дура!?» и, обращаясь к Вальке, спросила.
- Это и есть твой поЕт!?
Лучше бы она этого не произносила!
За Вальку ответил ОН сам.
- Разрешите представиться! Жорж Недалече-Ушедший! Поэт по призванию в душе! Но кто это оценит!? Только она! Моя Муза!
Жорж указал на Вальку и продолжил.
- Только она, играя веником на струнах моей души, может возбудить во мне творческий пар моего вдохновения, оценить изящество и простоту и, не побоюсь этого слова, гениальности моих скромных строчек!
- Почитай им что-нибудь… своё! – проникновенно произнесла Ва..
(Ой! Муза, конечно!)

Недалече-Ушедший отошёл немного, устремил голову ввысь, послал к небесам горящий взгляд, прикинул ко лбу правую ладонь, тыльной стороной, и начал декламировать.
Голос его зазвучал трагически-заунывно-напыщенно.

«Я взял и предвкусил то банное мгновенье –
И меня Муза накрыла, прям, многовенно.
Когда представлю Музы моей омовение –
В душе я чувствую сладкое томленье.
Тогда в моё сердце хлынуло вдохновение –
Беру перо и пишу стихотворение!»

Поэт замолчал, молчали и слушатели. Лушка и Глашка - озадаченно, Валька - от восторга, у неё не только отнялся язык, но и руки то же.
Первой очухалась, всё-таки, Муза и вяло захлопала в ладоши. Жорж начал кланяться. Когда поэт согнулся в поклоне, Глашка повертела пальцем у виска, а Лушка, ответив ей кивком головы, приложила палец к губам, то бишь, молчи! Затем просила Жоржа.
- И много у Вас ТАКИХ стихов!
- Да, навалом! А их на ходу придумываю и в уме держу! Мало ли что! Завистников у меня много, каждый норовить украсть!
- Как интересно! - всплеснула руками Муза.
- Мой стиль называется «эскорт»! – пояснил Жорж.
- Как это!? – удивилась Лушка.
- Фи! Деревня! – вдруг, сказала Муза и свысока поглядела на Лушку. - Ну, что ты, Валентина! Не всем дано! Не всем! Хотя это очень просто! Вот, увидел что-то и сходу придумал! Хотите, прямо, сейчас сочиню!
- Нет! Ради бога, не надо! Нам пора идти! Нас ждут! Мы опаздываем! Надо привести себя в порядок!...
Произнося эту тираду, Лушка, одновременно, тянула подружку за рукав, пока обе не скрылись в подворотне глашкиного дома.
- Адью! - Жорж снял фуражку, поклонился вдогонку, взял под локоток сомелевшую от восторга Вальку и, вместе с нею, направился «до синима».

У здания Клуба толпился народ, ожидая киносеанса, отдельной кучкой стояли парни.
Проходя мимо них, Валька специально прожалась к поэту. Ребята, увидев Жоржа, тут же зашушукались, а когда пара проследовала внутрь помещения, весело загоготали.
***

В щёлку забора было хорошо видно, как удаляется пара.
- Фууу! Ушли, наконец! - сказала Лушка, и подруги облегчённо вздохнули.
- Ты его узнала!? – спросила Глашка.
- Ещё бы! Только я не поняла, он в позапрошлый год Серегой Сидоровым был! – изумилась   Лушка.
- Ага! А теперь Недалече-Ушедший! Жорж! Вишь, как далеко ушёл! И музыкантом ещё звался!
- Вот, умора! Музыкант! В трубу дудел!
- Не в трубу, а в горн! - уточнила Глашка.
- А мне без разницы! Он же ноне поЕтом заделался! На природу его потянуло! Есенин недоделанный, блин! Ой, не могу!
- Ага! Чё вижу, то и пою! Акын, твою мать!
- Ладно! Пойдём! А то в кино опоздаем! Но ты Вальке ничё не говори пока, посмотрим, чё и этого выйдет!
- А мне её жалко! Упредить бы надо! – ответила сердобольная   Глашка.
- Ага! Щас! Она нас с дерьмом смешала, мол, мы и такие, и сякие! Она одна культурная! Нет, подруга! Пусть узнает, какой он поЕт!

Так переговариваясь, подруги дошли до Клуба. Сеанс уже начался. Они сели с краю, на последний ряд.
Уже прошло полкартины, когда, где-то в центре зрительного зала,   началось движение, какая-то фигура пробиралась к боковому проходу. А когда мимо подруг проскочила Валька, Лушка и Глашка, естественно, бросились за ней.

Лушка догнала Музу уже на улице.
- Что случилось!? – Схватив Вальку за руку, она тревожно спросила.
– Да, остановись ты, оглашенная! Стой, наконец! Трууу!
Девушка остановилась и заплакала.
- Да, что с тобой!? – сказала, подбежавшая следом, Глашка.
- Сначала мы сидели чинно, он вел себя смирно! А когда пошла картина, стал приставать. Полез целоваться, я его оттолкнула, а он опять! Всю меня обслюнявил, гад! И начал в трусы лезть, за задницу щипать, хамло! Ну, я вскочила и ходу! То же мне – поэт! Идиот! – всхлипывала пострадавшая девка.
- Так он идиот и есть! И был всегда! – Объяснила ситуацию Лушка. - Ты ж его не знала! А мы знали!
- И не сказали!? Не предупредили!? Эй, вы! А ещё в подруги набиваетесь! – зло сказала бывшая Муза.
- Мы!? К тебе!? Больно надо! – Парировала Лушка. – Если хочешь знать, мы мстили!
- Да, за что!? – удивилась Валька.
- Задавака ты, вот за что! Гордячка! Себя считаешь шибко   культурной, а мы, мол де, деревня дремучая. А сама «эскорт» от «экспромта» отличить не смогла. Проучить тебя хотели! Скажи спасибо, что с ним в баню не пошла, а то бы было дело!
- Эт точно! Сексуальный маньяк он, а никакой не Жорж! Испортил бы тебя напрочь, и гуляй потом, на здоровье! А замуж после, как идти!? Срамота одна!
Валька испуганно глядела на Глашку, а та продолжила.
- Тебе ещё повезло! Хоть с «поЕтом» до кино сходила! А по за тот год он, вообще, пионером был!
- Пионером!? – девушка пребывала в трансе.
- Настоящим! Ходил в белой рубашке и красным галстуком и коротких штанишках с одной помочью через плечо! Вот интересно, пошла бы ты с таким с кино или нет!
- Он ещё на барабане барабанил и в горн дудел! Причём громко! Прикинь! Ты идёшь в Клуб, а он сзади идёт и барабанит, проговаривая: «Раз! Два! Три! Шире шаг! Левой! Левой!» Во, была бы картина! А, правда! Пошла бы!? – съязвило Лушка.
- Отстаньте вы от меня, ради бога! И без вас тошно! – взмолилась Валька.

Тем временем, они дошли глашкиной скамейки. Порушенная Муза уже успокоилась и начала задавать вопросы.
- Мне вот любопытно, как этот «Жоржик» из «пионера» и «секспоЕта» превратился!? Или вы всё врете про пионера-то!?
- Вот те крест, не вру! – Перекрестилась Глашка. - У кого хошь спроси! Все знают! Когда у него дядя Вася барабан-то отобрал, он всю деревню на уши поставил – ходил по улицам и дудел в свой горн! А дудеть не может! Всех достал своими воплями!
- А «поЕт» откуда взялся!?
- А я знаю!? Видимо, гормоны разыгрались! Его в башку-то и впёрло!
- Кому в башку, а кому и пониже! Их в дурдоме током лечат! Напряжение с мозгов снимают!   – авторитетно заявила Лушка. – Кааак ударит по кумполу, был идиот, очухался - поЕт! А-то бывает, вроде «пионер» (бац!) и сексманьяк образовался!
- Так он из дурдома сбежал! – с ужасом воскликнула Валька.
- Зачем, сразу, «сбежал»! Их подлечат зимой, а на лето отпускают! Они ж неопасные! Смирные! Так!!!... Ну, за жопу щипанет, ну, в трусы залезет… А чтоб серьезное что, это нет! Короче, одно вдохновенье в башке, а штанах-то тю-тю! – Лушка хохотнула.
- Вас не поймёшь! Вы ж сами говорили, что он … ну, что он меня испортит!
- Это для того, чтобы по тебя дошло, что он никакой не жених и не поэт, а просто слабоумный идиот!
***
Этим бы и закончилась эпопея с поэтоженихом!
- А как же замужество!? – резонно спросит читатель.
А что замужество!?
После этого случая Валька стала замечать, что местные парни не то чтобы её не замечают (честно говоря, они и раньше-то не особо с ней общались!), а полностью игнорируют. Более того, вот, пройдет мимо. Так обязательно кто-то из парней покрутит у виска, мол, видите, «дура» пошла!
Помыкалась, помыкалась «дурочка» с полгода одна, да, и вышла замуж на киномеханика.
А что!?
Он мужик мало-мальски культурный, все-таки, кино несёт
культуру в народные массы! Опять же, НЕ поЕт! НЕ пьёт! Живёт в райцентре (всё - не деревня!)
И кино бесплатно!
Нет! Все ж таки, есть тяга-то!
Есть!

Регистрационный номер №0296243

от 2 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0296243 выдан для произведения:

Валька, прям, вся обомлела от этой фразы:
– Прям, ващеееее!!!!
Лушка и Глашка сначала взирали на них оторопело-изумлённо.
А когда первая волна обалдения схлынула, у Глашки в глазах что-то мелькнуло…
Она прыснула в кулак и попыталась, было, открыть рот, но Лушка тихо прошипела: «Молчи, дура!?» и, обращаясь к Вальке, спросила.
- Это и есть твой поЕт!?
Лучше бы она этого не произносила!
За Вальку ответил ОН сам.
- Разрешите представиться! Жорж Недалече-Ушедший! Поэт по призванию в душе! Но кто это оценит!? Только она! Моя Муза!
Жорж указал на Вальку и продолжил.
- Только она, играя веником на струнах моей души, может возбудить во мне творческий пар моего вдохновения, оценить изящество и простоту и, не побоюсь этого слова, гениальности моих скромных строчек!
- Почитай им что-нибудь… своё! – проникновенно произнесла Ва..
(Ой! Муза, конечно!)

Недалече-Ушедший отошёл немного, устремил голову ввысь, послал к небесам горящий взгляд, прикинул ко лбу правую ладонь, тыльной стороной, и начал декламировать.
Голос его зазвучал трагически-заунывно-напыщенно.

«Я взял и предвкусил то банное мгновенье –
И меня Муза накрыла, прям, многовенно.
Когда представлю Музы моей омовение –
В душе я чувствую сладкое томленье.
Тогда в моё сердце хлынуло вдохновение –
Беру перо и пишу стихотворение!»

Поэт замолчал, молчали и слушатели. Лушка и Глашка - озадаченно, Валька - от восторга, у неё не только отнялся язык, но и руки то же.
Первой очухалась, всё-таки, Муза и вяло захлопала в ладоши. Жорж начал кланяться. Когда поэт согнулся в поклоне, Глашка повертела пальцем у виска, а Лушка, ответив ей кивком головы, приложила палец к губам, то бишь, молчи! Затем просила Жоржа.
- И много у Вас ТАКИХ стихов!
- Да, навалом! А их на ходу придумываю и в уме держу! Мало ли что! Завистников у меня много, каждый норовить украсть!
- Как интересно! - всплеснула руками Муза.
- Мой стиль называется «эскорт»! – пояснил Жорж.
- Как это!? – удивилась Лушка.
- Фи! Деревня! – вдруг, сказала Муза и свысока поглядела на Лушку. - Ну, что ты, Валентина! Не всем дано! Не всем! Хотя это очень просто! Вот, увидел что-то и сходу придумал! Хотите, прямо, сейчас сочиню!
- Нет! Ради бога, не надо! Нам пора идти! Нас ждут! Мы опаздываем! Надо привести себя в порядок!...
Произнося эту тираду, Лушка, одновременно, тянула подружку за рукав, пока обе не скрылись в подворотне глашкиного дома.
- Адью! - Жорж снял фуражку, поклонился вдогонку, взял под локоток сомелевшую от восторга Вальку и, вместе с нею, направился «до синима».

У здания Клуба толпился народ, ожидая киносеанса, отдельной кучкой стояли парни.
Проходя мимо них, Валька специально прожалась к поэту. Ребята, увидев Жоржа, тут же зашушукались, а когда пара проследовала внутрь помещения, весело загоготали.
***

В щёлку забора было хорошо видно, как удаляется пара.
- Фууу! Ушли, наконец! - сказала Лушка, и подруги облегчённо вздохнули.
- Ты его узнала!? – спросила Глашка.
- Ещё бы! Только я не поняла, он в позапрошлый год Серегой Сидоровым был! – изумилась   Лушка.
- Ага! А теперь Недалече-Ушедший! Жорж! Вишь, как далеко ушёл! И музыкантом ещё звался!
- Вот, умора! Музыкант! В трубу дудел!
- Не в трубу, а в горн! - уточнила Глашка.
- А мне без разницы! Он же ноне поЕтом заделался! На природу его потянуло! Есенин недоделанный, блин! Ой, не могу!
- Ага! Чё вижу, то и пою! Акын, твою мать!
- Ладно! Пойдём! А то в кино опоздаем! Но ты Вальке ничё не говори пока, посмотрим, чё и этого выйдет!
- А мне её жалко! Упредить бы надо! – ответила сердобольная   Глашка.
- Ага! Щас! Она нас с дерьмом смешала, мол, мы и такие, и сякие! Она одна культурная! Нет, подруга! Пусть узнает, какой он поЕт!

Так переговариваясь, подруги дошли до Клуба. Сеанс уже начался. Они сели с краю, на последний ряд.
Уже прошло полкартины, когда, где-то в центре зрительного зала,   началось движение, какая-то фигура пробиралась к боковому проходу. А когда мимо подруг проскочила Валька, Лушка и Глашка, естественно, бросились за ней.

Лушка догнала Музу уже на улице.
- Что случилось!? – Схватив Вальку за руку, она тревожно спросила.
– Да, остановись ты, оглашенная! Стой, наконец! Трууу!
Девушка остановилась и заплакала.
- Да, что с тобой!? – сказала, подбежавшая следом, Глашка.
- Сначала мы сидели чинно, он вел себя смирно! А когда пошла картина, стал приставать. Полез целоваться, я его оттолкнула, а он опять! Всю меня обслюнявил, гад! И начал в трусы лезть, за задницу щипать, хамло! Ну, я вскочила и ходу! То же мне – поэт! Идиот! – всхлипывала пострадавшая девка.
- Так он идиот и есть! И был всегда! – Объяснила ситуацию Лушка. - Ты ж его не знала! А мы знали!
- И не сказали!? Не предупредили!? Эй, вы! А ещё в подруги набиваетесь! – зло сказала бывшая Муза.
- Мы!? К тебе!? Больно надо! – Парировала Лушка. – Если хочешь знать, мы мстили!
- Да, за что!? – удивилась Валька.
- Задавака ты, вот за что! Гордячка! Себя считаешь шибко   культурной, а мы, мол де, деревня дремучая. А сама «эскорт» от «экспромта» отличить не смогла. Проучить тебя хотели! Скажи спасибо, что с ним в баню не пошла, а то бы было дело!
- Эт точно! Сексуальный маньяк он, а никакой не Жорж! Испортил бы тебя напрочь, и гуляй потом, на здоровье! А замуж после, как идти!? Срамота одна!
Валька испуганно глядела на Глашку, а та продолжила.
- Тебе ещё повезло! Хоть с «поЕтом» до кино сходила! А по за тот год он, вообще, пионером был!
- Пионером!? – девушка пребывала в трансе.
- Настоящим! Ходил в белой рубашке и красным галстуком и коротких штанишках с одной помочью через плечо! Вот интересно, пошла бы ты с таким с кино или нет!
- Он ещё на барабане барабанил и в горн дудел! Причём громко! Прикинь! Ты идёшь в Клуб, а он сзади идёт и барабанит, проговаривая: «Раз! Два! Три! Шире шаг! Левой! Левой!» Во, была бы картина! А, правда! Пошла бы!? – съязвило Лушка.
- Отстаньте вы от меня, ради бога! И без вас тошно! – взмолилась Валька.

Тем временем, они дошли глашкиной скамейки. Порушенная Муза уже успокоилась и начала задавать вопросы.
- Мне вот любопытно, как этот «Жоржик» из «пионера» и «секспоЕта» превратился!? Или вы всё врете про пионера-то!?
- Вот те крест, не вру! – Перекрестилась Глашка. - У кого хошь спроси! Все знают! Когда у него дядя Вася барабан-то отобрал, он всю деревню на уши поставил – ходил по улицам и дудел в свой горн! А дудеть не может! Всех достал своими воплями!
- А «поЕт» откуда взялся!?
- А я знаю!? Видимо, гормоны разыгрались! Его в башку-то и впёрло!
- Кому в башку, а кому и пониже! Их в дурдоме током лечат! Напряжение с мозгов снимают!   – авторитетно заявила Лушка. – Кааак ударит по кумполу, был идиот, очухался - поЕт! А-то бывает, вроде «пионер» (бац!) и сексманьяк образовался!
- Так он из дурдома сбежал! – с ужасом воскликнула Валька.
- Зачем, сразу, «сбежал»! Их подлечат зимой, а на лето отпускают! Они ж неопасные! Смирные! Так!!!... Ну, за жопу щипанет, ну, в трусы залезет… А чтоб серьезное что, это нет! Короче, одно вдохновенье в башке, а штанах-то тю-тю! – Лушка хохотнула.
- Вас не поймёшь! Вы ж сами говорили, что он … ну, что он меня испортит!
- Это для того, чтобы по тебя дошло, что он никакой не жених и не поэт, а просто слабоумный идиот!
***
Этим бы и закончилась эпопея с поэтоженихом!
- А как же замужество!? – резонно спросит читатель.
А что замужество!?
После этого случая Валька стала замечать, что местные парни не то чтобы её не замечают (честно говоря, они и раньше-то не особо с ней общались!), а полностью игнорируют. Более того, вот, пройдет мимо. Так обязательно кто-то из парней покрутит у виска, мол, видите, «дура» пошла!
Помыкалась, помыкалась «дурочка» с полгода одна, да, и вышла замуж на киномеханика.
А что!?
Он мужик мало-мальски культурный, все-таки, кино несёт
культуру в народные массы! Опять же, НЕ поЕт! НЕ пьёт! Живёт в райцентре (всё - не деревня!)
И кино бесплатно!
Нет! Все ж таки, есть тяга-то!
Есть!