Лето. Советское Приморье. Заштатный поселочек на краю географии с волшебным названием Дивнореченск, который на глобусе Дальнего Востока даже с голодными собаками не отыскать, начинает к полдню лениво показывать первые признаки человеческой жизни. В авиационном гарнизоне на берегу Тихого океана разместился полк морской военно-транспортной авиации с прибрежным аэродромом Причал, батальон морской пехоты с танкодромом, стройбат и маленький железнодорожный полустанок.
В субботний парко-хозяйственный день здесь к полудню от томления мухи уже не летают. Часть офицеров находится на рыбалке, некоторые на охоте. Другие опохмеляются после пятницы. Невезунчики ковыряются с авиационной техникой, занося хвосты самолетам и протирая пропеллеры техническим спиртом. В воздухе витает военный похеризм. Скучно. В авиации обилие скуки всегда вызывает желание пойти на таран или кому-нибудь надавать по морде.
Между аэродромом Причал и площадкой раскачки топлива, что расположен в грязном углу заброшенного полустанка, проложен по земле трубопровод небольшого диаметра. По нему из железнодорожных цистерн качают авиационное топливо для заправки самолетов. Занимаются топливным обеспечением два местных немолодых прапорщика из ОБАТО - отдельного батальона аэродромно-технического обслуживания, про который летчики говорят: «ОБАТО - лучший друг НАТО!»
В парковый день прапорщики в пункте перекачки топлива, с утра не тратя времени даром, достают из тумбочки пузырь спирта. Вынимают из карманов и раскладывают на газетку скромную закусочку. Разливают и начинают кушать неразбавленный спирт, скачанный с обтекателей самолетов, помня первую заповедь авиаторов – «Если водка мешает полетам, тогда на хрена нужны такие полеты!» В «свободное» от этого дела время они пытаются заправить самолеты на следующую неделю, не забывая авиационный закон «Не сядет самолет - сядет техник!»
Быстро-быстро хряпнув первый стаканчик, и удовлетворенно крякнув, прапорщики быстро наливают снова, чтобы между первой и второй солитер не пролетел. Старший из них ногтем счищает фольгу на плавленом сырке. Солит крупной солью сморщенный как мошонка у крокодила огурец с неприлично загнутым концом и «заходит» второй раз на «цель». После этого вызывает к себе матроса-альбатроса. Ставит его в позу бегущего египтянина и оплодотворяет «боевой» задачей:
- Сходи, сынок, вдоль трубопровода, трепанга тебе в задницу, и проверь, цел ли он. Не покорежила ли его, какая-нибудь деревенская дуранда на своем тракторе. У нас это, как пару пальцев… Понял?
- Так точно, товарищ прапорщик! Понял!
- Будь внимателен, ворон не лови. Смотри на свежие подтеки топлива!
- Есть!
- Усек, на что обратить внимание?
- Да все нормально будет, товарищ прапорщик, - матросик, проглатывая антрацитовую слюну, усердно машет головой и с нескрываемой завистью смотрит на «стол-самобранку». - Не беспокойтесь, все проверю, как всегда!
- Знаем мы это «как всегда»! Проходили, - прапор нервно дергает ушами, дорезая сырок «Дружба» на маленькие прозрачные кусочки и вспоминает, как этот боец попал в поле недавно в капкан, который поставили его архаровцы на гусей. Гусей тогда не поймали, но повеселились хорошо. Для убедительности техник добавляет. - Если будет как на той неделе, то смотри у меня - глаз на жопу натяну!
Матрос, получив ценное указание, не дождавшись ЕБЦУ – еще более ценного указания, которое отменило бы первое, отправляется пешком осматривать топливопровод. По дороге парень, ковыряясь в носу, глазеет по сторонам на красивейшую дальневосточную природу. Насобирав землянику в пилотку, счастливый пацан неторопливо ест витамины, радуясь красоте сопок и что он не сидит сейчас в вонючей казарме.
Парень мечтает о вечерних танцах в деревянном поселковом клубе. Думает, где бы вечером разжиться свежим портвейшком. Вспомнив о трубопроводе, внимательно его осматривает, стараясь не наступить на разбросанные коровьи «лепешки». Дойдя до конца трубопровода и ничего для себя необычного не обнаружив, моряк с чувством исполненного долга шнуром возвращается обратно и радостно докладывает:
- Товарищ прапорщик! Трубопровод исправен и не поврежден! Замечаний нет! - а сам себе думает - «Нальют ли эти прапоры «пять капель внутривенно» или нет?»
- Леха! - техник удовлетворенно кивает, и с присущим ему «юмором», командует по телефону на компрессорную станцию такому же чудаку, как сам. - Включай движок! Погнали наше дерьмо по трубам! Жидкое, но много!
В это время в танковом батальоне морской пехоты, имеющего свой полигон рядом с топливопроводом, «три танкиста – три веселых друга» на своем приземистом танке ПТ-76, взревывая движками и дымя соляркой, наматывают на ядовитые траки время и грязь. Бедовые ребята совершают чумные эволюции на танкодроме. В результате чего, походя и не видя ничего по сторонам, покачиваясь и кренясь на виражах, спокойно наезжают на топливную трубу морских авиаторов. Лихо на ней разворачиваются, превращая его в поломанную макаронину. Ничего, не заметив, через некоторое время «с чувством исполненного долга» с правильным матом едут на обед. В итоге что? Ничего. Трубопровод «пережевывается» в лапшу и топливо начинает орошать экологически чистую землю Приморья. Докатались, маму их любимую.
Прапорщики, ничего не подозревая, продолжают пить свой спиртик, настоянный на помете пьяных бурундуков и дикой саранчи, удовлетворенно гоня свое «дерьмо» по тубам. День длинный – служба идет. Что еще надо служивому человеку?
Одновременно с этими событиями в автопарке авиаполка, как бы в параллельных мирах, жизнь тоже идет своим чередом. Там такая же суббота как и в танковом батальоне. Суббота и в Африке суббота. Правильно в народе говорят, когда господь бог наводил порядок на земле, авиация была в воздухе.
Дежурный по автопарку с дневальным в курилке играют в нарды и ничего в голову не берут. Контроля над личным составом со стороны начальников нет никакого. У личного состава много бесконтрольного времени? Не беда! «Свято место, пусто не бывает!» Его сразу же заполняют очередными нарушениями воинской дисциплины.
Матросы с автороты, как голозадые павианы разбредаются по «долине слонов» и ищут приключения на свои задницы. Одни шнуром бегут к сарайчику за колючей проволокой автопарка, прозванном почему-то «Крематорий» за спрятанной там «гражданкой», чтобы переодеться и умотать на пляж в бухту Туманную. Другие, как уроженцы Средней Азии, любители шашлыков, поймав в сопках очередного бродячего пса, готовят за боксами автопарка шашлык, божественный запах которого растекается по долине. Оперативный дежурный в штабе полка от его аромата начинает нервничать.
«Годки», матросы по последнему году службы от нечего делать заводят в боксе тягач МАЗ-537. Через «дырку» в заборе выезжают за пределы полка на «оперативный простор». Парни едут на нем, как на тройке лошадей, через перевалы дальневосточных сопок с запахом кедрового дезодоранта в соседний рыбачий поселок Подъяпольск, где есть единственный в округе винный магазинчик.
Направляются наши архаровцы через красивейшие сопки, по богом убитой лесной дороге в поселковую лавку за свежей водочкой. Они заодно жаждут заглянуть и к местным девчушкам, которые в выходной день уже с утра писаются от нетерпения и играющих гормонов. Солнце ласкает бампер и форкоп тягача, стараясь лучом пощекотать его трансмиссию.
Мощный вездеход на четырех ведущих мостах летит, как яхта под парусами через девственный таежный лес, разравнивая бездорожье, будто асфальтовый каток. Все хорошо и прекрасно, если бы не «рифы», эти каменные завалы, коих в сопках «море». Дело кончается тем, что в пяти километрах от части машина в глухом лесу садится на все свои мосты «по самое нехочу». Плотно, не вздохнуть, не пукнуть. Что дальше?
Для наших авточудил это не проблема, если учесть, что в автопарке стоит еще десяток таких же лихих мощных МАЗов. Ребята «рысью» возвращаются в часть. Заводят очередной такой же «танк» и едут вытаскивать предыдущий. Приезжают, разматывают танковый трос толщиной с головку ребенка, цепляют его за «аварийку» и начинают вытаскивать машину. В результате чего через час плодотворной «работы над ошибками» садят на мосты и второй МАЗ. Итог - две мощные военные машины сидят в сопках, как противотанковые ежи, плотно и надежно, любо дорого посмотреть.
Тем временем безобразия в гарнизоне идут своим чередом. В техническую роту батальона аэродромного обслуживания приходит почта. Получает письмо и баталер технической роты, который из послания узнает, что его девушка, которую он «попробовал» перед уходом на флот выходит замуж, зараза. И за кого бы вы думали? За дружка Пашку-Америку.
Парню моча ударяет в голову. Он, целованный в темечко тисками, берет в ротной кандейке веревку и делает из нее петлю. Встает на табуретку в баталерке и привязывает ее к проводу с лампочкой. Перекрестившись на портрет Владимира Ильича Ленина, салага секунду раздумывает и безрассудно выбивает табуретку из-под ног. Стук падающей табуретки будит дремлющего дневального по роте, который с любопытством заглядывает в кладовку.
- Вот, бля! - восклицает дневальный и в роте начинаются половецкие пляски с истошными криками. - Держи его! Режь веревку! Вот скотобаза подколодная!
Дежурный по роте, вытащив дурака из петли и откачав его запахом своих носков, начинает думать, как о происшествии доложить дежурному по части…
В это время в доме номер два, в квартире три по удивительной улице Советских Декабристов, в семье штурмана экипажа транспортного самолета АН-24 капитана Васи по закону подлости бушует беда. Мужик из очередной своей командировки на «Большую землю» привез не только соседке напротив, но и домой жене от ресторанной подруги, намотанный на свой «винт» трепещущий триппер.
В порыве океана чувств и страсти, он «дарит» его своей благоверной. Жена накануне узнает по «косвенным» признакам о горячем «подарке» мужа. Недовольная тем, что он мало привез и не по поровну поделил триппер с соседкой, начинает возмущаться. В итоге - в основополагающей «ячейке советского общества» набирает обороты банальный семейный скандал, коих на одной шестой части планеты ежеминутно происходит, наверное, миллионы.
- Чтоб ты сдох, кобель проклятый! Чтоб ноги твоей здесь не было, гад ползучий!!! Чтоб у тебя хрен на пятке вырос, похотливое животное! - разборы «полетов» у жены с летчиком быстрые, как у палача. - Чтоб ты носки снимал, как поссать!
Два чемодана с «военкой» на обшарпанный порог квартиры, порванный в клочья на лестничной клетке партбилет и брошенные домашние тапочки в спину. Это называется в авиации кратким словом: «Кабздец!». Жизни, службе, карьере. Что делать?
У штурмана от душевных переживаний на месте сердца образовывается пустота, срывает «крышу» с петель и мозги затапливает дерьмом. После дурных ночных разборок он, как потерянная сомнамбула идет к железнодорожному полотну около поселка, где бегают поезда. После тяжелого раздумья над смолянистыми шпалами, отдающими вагонными туалетами бросается под электричку «Владивосток-Чукотка»…
Как якорная цепь, поднимающаяся из воды, обнажает звено за звеном, так и в нашем гарнизоне события следуют один за другим. Дежурный по гарнизону ничего худого не ждущий от службы и, не зная о произошедших событиях, со спокойной душой садит своего помощника в дежурке «нюхать» телефоны.
Снимает помятый китель, стягивает уже пыльные хромовые сапоги и накрывается старой шинелью на вонючем топчане. Делает свою физиономию внутрь себя для того что бы «хрюкнуть» по шестьсот секунд на каждый свой глаз, благо, что вышестоящего командования в части нет и в ближайшее время не предвидеться.
Помощник дежурного никого не трогая, со святым выражением неподвижной опрокинутости лица, тоже не дурак. Закурив очередную термоядерную «Приму», достает из стола замусоленную своими предшественниками книжку «Граф Монте-Кристо». Расправляет заломленные граблями странички, и начинает её, не торопясь штудировать, стараясь не порвать удовольствие. Времени до смены дежурства еще вагон и маленькая тележка. Незамедлительно начавшийся храп дежурного, свидетельствует о незыблемости традиций и нескончаемости воинской службы.
Перевернув очередную страничку романа, старший лейтенант с отсутствующим видом мечтательно смотрит в окно, загаженное мухами. «Хорошо было этому богатому графу сидеть в цивилизованной тюрьме, - думает он, - а тут сидишь, как петух на яйцах и дерут тебя кому не лень, ни за что попади. Ни уважения тебе, ни денег. Эх-ма… жизнь жестянка. Куда пойти - куда податься, кого найти - кому отдаться?»
Философские рассуждения молодого дарования прерывает телефонный звонок.
- Ал-лё! - старлей не ожидая худого, глотнув кусочек чая, «нюхает» трубку.
Трубка в ухе помощника взрывается противотанковой гранатой, срывая фуражку с головы. Расплавленным свинцом поражает остатки мозгов. Из телефона начинают литься чумные доклады. Вначале о порванном трубопроводе и астрономической утечки топлива. Потом о застрявших МАЗах, о не доповешенном солдатике. На «сладкое» - о «двух штурманах» случайно найденных на железнодорожных путях гарнизона пьяными стройбатовцами. Все в «картинках» и с комментариями.
У старлея непроизвольно начинают вставать дыбом волосы на затылке. Он белеет и входит в ступор. Хочет матернуться, но горло перехватывает, словно стальным обручем. Все на его дежурстве! Ужас! Кошмар! Это конец всей карьеры. Изгнание из партии, суд офицерской чести, разжалование и отправка убирать снег в Сибири. После такой информации хочется самому лечь под поезд. Помощник бросается к дежурному. Тот отвечает за порядок в части, с него первого и башка долой. И, слава богу!
В это время дежурному майору снится эротический сон, как он при ночном обходе части на узле связи неторопливо снимает трусики с дежурной телефонистки Клавы. Ему видится, что он, для того чтобы быстро-быстро её «полюбить», как кролик крольчиху, нервно помогает себе расстегнуть ширинку. Готовый уже сделать свое злодейское дело, майор чувствует на лице запах зубов помощника, после чего дергается. Голова сваливается с серой подушки и больно стукается о дермантиново-деревянный лежак, после чего дежурный автоматически произносит:
- Етить твою мать! Вот зараза, весь кайф сломал! – и спросонья скребет под мышками.
Начинается мычание старлея, на лице которого мысли проплывают, как топоры по реке.
- Недоперепонял! - дежурный еще окончательно не проснулся.
Помощник скороговоркой начинает повторять услышанное в телефоне, добавляя свои юношеские краски и эмоции.
- О Господи! Вот тебе и выходной! Вот бляди! Вот суки! - звучат знаковые служивые слова, и сон слетает со старого майора, как с девушки шелковая комбинация в первую брачную ночь. - Что делать-то? - побелевший дежурный начинает суетиться как баба на возу и ищет пистолет, который сам же спрятал под подушку.
- Что, что? Надо докладывать, - с обреченность приговоренного к смерти, подсказывает молодой оболтус, подтягивая повязку помдежа к плечу.
- Тьфу! Кому?
- Как кому? По команде. Командиру, наверное, - начинает умничать помощник, думая про себя - «На хрена попу такая гармонь, когда есть колокола!» - Иначе за «недоклад», сами знаете, комполка по полной программе всю задницу развальцует в кастрюлю для пельменей, - и добавляет с сочувствием. - Вот радость ему на выходной! Как бы кэпа «кондратий» не прихватил!
- Типун тебе на язык! Докладывать не буду, - майор обессилено приседает на топчан и затравленно смотрит на телефон. - «Глобус» тут же сорвет с меня погоны и пришьет к заднице. Звони сам, ты получил информацию, тебе и «карты» в руки.
- Не-е-е... Вы д-дежурный, за в-все в ответе, в-вам и д-докладывать, - старлей от мандража и расстрельной ситуации начинает заикаться, - иначе он меня расстреляет перед строем и закопает прямо в дежурке
В перспективе для дежурного получается, как в старой народной французской песенке в шуточном изложении в свое время А.Безымянским «Все хорошо прекрасная маркиза». На русский лад она переделана в виде анекдота. В нем дежурный офицер докладывает своему командиру части о своем дежурстве: - «…происшествий не случилось! За исключением - сломался черенок лопаты! - Как? – удивляется командир. - Закапывали полкового пса Алого! - Почему? - Сдох, так как объелся конины! - А с конем-то что случилось? – Околел! - Отчего? - Всю ночь возил воду с реки! - Зачем? - Тушить пожар! - Какой? - Наш штаб сгорел! - А знамя спасли? - Какое знамя? - Полка! Дурень! - Нет! Начальник штаба застрелился!!!»
Дежурный находит «дипломатический» ход, крутит ручку полевого телефона и звонит не командиру, а начальнику штаба домой:
- Вас беспокоят из части, где служит ваш муж…
рубку поднимает жена. «Опять эти придурки жить не дают!» - думает она и как ни в чем не бывало, отвечает:
- Очень приятно. Вот счастье то в доме! Целый день его ждала!
- Муж дома? – оттопырив ухо, целомудренно спрашивает дежурный «папа».
- Нет, он на службе…
«Значит опять на «блядках», - догадывается дежурный и печально вздохнув, просит жену эн-ша:
- Когда появится Сергей Александрович, передайте ему, чтобы позвонил в часть! - и добавляет волшебное слово, позабытое с описанного детства. - Пожалуйста.
- Что случилось, мамкина сиська? - через два часа вместо приветствия раздраженно спрашивает начальник штаба в трубку телефона. - Ты чего мычишь? Пьян, зараза? Смотри, приеду, башку оторву!
Дежурный подпрыгивает на топчане и докладывает о происшествиях в части. Просит начштаба позвонить командиру и сообщить ему об этом. Зам командира от простоты подчиненного чуть не проглатывает трубку. Прокашлявшись и отматерившись на полную катушку, начинает от негодования лечить майора от глистов:
- Я командиру докладывать не буду! ЧП у тебя, значит, и докладывать тебе! - и злорадно, гад, добавляет. - В понедельник!
- Но я же вечером должен смениться… - дежурный жалеет, что позвонил.
- Хрен тебе по всей хитрой морде. Считай, что дежурство началось снова! Снимаю тебя с дежурства! Вечером заступишь вновь! До понедельника! - начальник штаба вливает в дежурного адриалина. - Увольнения отменяются! Всех офицеров - в полк, на оргпериод! Хорош греться у мамкиных сисек! До утра подтеки топлива закопать, тягачи вытащить и приволочь в часть. «Водил» на гауптвахту! – ситуация решается кардинально просто. - «Вертолетов» - не выдавать, пусть спят стоя! Доктора в часть! Штурмана сшить, положить в санчасть и охранять, чтобы не сбежал. Дневальному набить морду и привязать к себе, чтобы опять не полез в петлю. Короче - устраняй замечания!
Слова влетают в ухо дежурному по части и перемалывают ему мозги до фарша. Телефонный провод невидимой петлей захлестывает шею и начинает душить. Начинаются народные тараканьи бега, называемые «разбором полетов», при которых стараются выявить непричастных и наградить виноватых.
В понедельник утром, дежурный по части после двухсуточных мучений, не выспавшийся и обмочаленный службой подскакивает, как укушенный к командирскому УАЗику. Принимает сосредоточенно-строгий вид, как у инока готового к причастию. Поправляет связку ключей от оружейной комнаты, болтающейся на портупее. Благоговейно и торжественно, стараясь от волнения не расплескать слова, начинает докладывать командиру свои «итоги» прошедших «полетов»:
- Товарищ командир! - перекошенный майор превращается в само усердие, которое лижет взглядом интимные места полковника. - За время вашего отсутствия в части происшествий не случилось!
- Вольно! - командир, отдохнувший за выходные, готов бодро пройти в штаб.
Дежурный, как бы взглядом останавливает своего воздушного бога, делает печальную паузу и заупокойный вид. Выпускает из себя воздух и подбирает сопли, намотанные на рукав кителя. Набирается душевной смелости и уже не так громко, но с детской восторженностью на потном от нервов лице, с дрожью в голосе продолжает:
- За исключением… - пауза повисает в воздухе. - Матросы автороты на двух седельных МАЗах застряли в сопках! Прапорщики пытались продать авиационный керосин морским пехотинцам! Часть топлива сбросили в сопки!
Командир со зловещим интересом начинает разглядывать прыщ на носу дежурного. Ему хочется опять домой под бок жены в тепло и уют. Полковник с изменившимся лицом вдруг чувствует, что что-то тяжелое подкатывает к циррозной печени и начинает её кусать. Он тяжело дышит. Мужик набирает воздух в легкие, чтобы обматерить майора, но тот его опережает и продолжает:
- Потом они нажрались украденного спирта. Деньги за бензин поделить не смогли. Одного бросили под проходящий поезд! - у командора не выговоренный мат застревает в горле, а дежурный, заглянув в блокнотик, как в школьную шпаргалку опять продолжает:
- В технической роте аэродромного обслуживания матрос пытался повеситься. Веревка не выдержала и оборвалась. В результате: потери – один человек и две боевые машины, один не доповешенный, остальные материальные убытки подсчитываются… - счастливый, что ничего не забыл, дежурный майор наконец-то выпускает из себя весь воздух и удовлетворенно добавляет:
- Звонила ваша жена - сверху у соседей прорвало канализацию и от испуга сдох ваш кот!
Становится зловеще тихо. Народ около КПП сразу вымирает, как мамонты в ледниковый период. Рядом начинает бродить зловещая тень военного прокурора с Уголовным кодексом в руках. За его спиной как бы прячется боец «невидимого фронта» из Особого отдела с желанием тут же сорвать с командира погоны и отправить его в лагерь на лесоповал. Откуда ни возьмись, появляется замполит, напоминающий чирей на заднице. Он уже готов сигнализировать на командира в политотдел.
В глазах командира темнеет. Покачнувшись, как от удара наотмашь он становится меньше ростом и окаменевает, превращаясь в надгробный булыжник. Несколько секунд стоит, как парализованный. Потом с отсутствующим взглядом тихо-тихо, но так что слышит весь личный состав, обреченно выдыхает:
- …ядь! Ничего себе, с-сходил на с-службу!
Командир набирает воздуха и, не ругаясь матом, называет дежурного, его родителей, матросов из автороты и прапорщиков из батальона аэродромного обслуживания своими именами. Вспоминает штурмана, совмещая его триппер с бабушкой и всей его семьей. «Проходится» по интимным местам помощника дежурного по части и не здоровым половым склонностям дежурно-вахтенной службе вместе с начальником штаба и замполитом.
Вслух, опять же не ругаясь матом, кудряво вспоминает свою командирскую судьбу и неустроенную семейную жизнь. Не обходит стороной вышестоящее начальство и предстоящие «тараканьи» бега по разбору произошедшего ЧП. Не остаются в стороне Дальний Восток, в общем, и Приморский край - в частности.
Монолог на всю часть длится минут пять, колыша листву на деревьях и морща воду в пожарном водоеме. Наступает звенящая тишина. Выносят святых из Ленинской комнаты и начинают отпаивать валерьянкой замполита, у которого накрывается поступление в военно-политическую академию.
Все счастливые командиры похожи друг на друга, каждый командир - несчастлив по-своему!
Помочь сайту
Поздравления
