Пятница, час до окончания рабочего дня, год… - не важно какой, так, как произойти это могло в любой год на любой из стройплощадок нашей необъятной страны.
Со стороны заднего фасада строящегося здания субподрячики (организация, выполняющая спец работы) после обеда начали копать эксковатором траншею под теплотрассу, но, пройдя метров пять, заглушили технику – устроили короткий день, вспомнили: на рыбалку с ночёвкой с соответствующим «реквизитом» и от того же с соответствующими влекущими последствиями. Короче – начали и кончили. Переоделись и смотались.
В это же самое время уставший от недельной беготни по этажам строящегося здания, перепалок с бригадирами и рабочими но в предвкушении выходных, которые он собирался провести на дачке в кругу родственников и друзей – ему исполнялось… за пятьдесят, сидел за столом в своём вагончике и писал наряды прораб Петрович.
Открылась дверь, в вагончик зашел, не зашел – вскочил, мастер Сидоров:
- Петрович, у тебя же завтра «днюха»! А у меня – коньячок!? Ну?
Петрович не любил пьянки на работе, всячески пресекал их, никогда не выпивал с подчиненными, но тут особый случай, вроде, да и уже из открытой на ходу бутылки Сидоровым до ноздрей Петровича донесся пряный аромат хорошего коньяка.
- Ээх! – махнул рукой прораб, достал из сейфика два стакана, доставшиеся по наследству от предшественника, протер их платочком, вытащил из стола недоеденную в обед ливерную и четвертинку хлеба. Налили.
- Будь здрав, Петрович! Всего тебе!
Выпили. Выдохнули. Занюхали.
- Лимончика не хватает – сказал Сидоров.
--Угу – издал звук Петрович, жуя корочку хлеба. – Наливай, что ли? Блин, кажись, дождь пошел…
Выпили по чуть-чуть, разговорились, еще выпили.
В дверь кто-то не громко постучал. Петрович взглянул на часы – было пять-пятнадцать.
- Кого черт принес? Чего надо?
- Петрович, это я, Иван, керамзит привез…- раздался виноватый голос из-за двери.
- Ваня, сколько время? Где брал, туда и вези…- начал чуть заплетаться язык у Петровича.
- Ну Петрович! – заныл за дверью Иван.
- Вывали его с задней стороны, путевку – в понедельник – взял на себя инициативу Сидоров.
- Да – мотнул утвердительно головой захмелевший Петрович
Налили, допили. Ливеруха под коньяк не пошла. Хлебная корочка – лучше.
- Пора домой, Гена, эх , Ваньку отпустили, довез бы – пробурчал Петрович.
А в это самое время Иван, долго не думая, решил, что яма выкопана именно для керамзита, туда его и вывалил. Затем быстро смотался – свидание с чернобровой, бедра как у гитары, Ниночкой из двенадцатой комнаты.
Стройка замерла. Шел очень сильный дождь. Он лил всю субботу и воскресенье, впрочем не помешал Петровичу
хорошо отмечать свой день два дня подряд.
Сидоров же все два дня пиво посасывал да на диване посапывал под вечно работающий телек. Для Ивана два дня промелькнули как два часа: после Ниночки в субботу была Зоечка – коротышечка, две косичечки, торчком попочка, с фигу сисечка. В воскресенье – по очереди - Даша и Маша – сестры-двойняшки, все в побрякушках, на интим местах – татушки.
Восемь утра, понедельник. Дождь прекратил свое мокрое дело еще ночью. Свежо.
Возле прорабского вагончика в ожидании Петровича Иван флиртовал с пышногрудой штукатуркой Зиночкой. Должен заметить, что ее грудь, покачивающаяся то вверх, то вниз, то влево, то вправо, как живая, постоянно гипнотизировала весь мужской контингент на стройке и наносила некоторый ущерб общему делу: мужчины, завороженные этим феноменом то и дело падали с лесов, отбивали себе пальцы, проваливались в проемы, опытный электрик Миша пропускал через себя «двести двадцать», наверное, несколько минут: волосы – дыбом, мечут искры, еще немного, и засветился бы лампочкой, повезло - мимо проходил мастер Сидоров, оторвал от рубильника. А загипнотизированный «предметом всеобщего внимания» крановщик Прокопыч бадьей с бетоном завалил набок переполненный соответствующим продуктом биотуалет с находящимся в тот момент в нем начальником участка. А тот, сняв с себя уже теперь несвежие верхние одежды пол дня гонялся за Прокопычом и хлестал его ими. Слава богу обошлось без жертв, хотя и с немалым душком … Но я - не о том.
Ждал Иван Петровича – путевка…
Петрович шел медленно. Не бодрил его свежий воздух. За все утро в голове была всего одна мысль: - Нахрена!...
В дверях прорабской, позевывая, стоял Сидоров:
- Привет, Петрович!
- О, Петрович!, - обрадовался Иван, - Путевочку надо…
-Какую? За что?
- Керамзит… в пятницу…
-Какой керамзит? Не помню… Геннадий Алексеич, ты в курсе?
- Что-то, вроде, было, пойду посмотрю
- Да, и посмотри, что там «субчики» сделали, если делали…
Сидоров кивнул головой и удалился. Петрович зашел в вагончик. На столе так и стояли с пятницы два, еще излучающих запах коньяка, стакана и лежала, вздувшаяся, заветренная, похожая на катях, ливеруха. Петровича передернуло, внутри замутило. Горячий комок из желудка начал подниматься вверх, к свободе.
- Зинок! Кх-кх, принеси свеженькой водички, скорей! - с трудом выкрикнул Петрович из вагончика. Все, что лежало и стояло на столе, одним движением руки смахнул на пол. Как смог, выругался.
В это самое время мастер Сидоров, обойдя здание, начал озирать задние окрестности.: траншеи не было, откуда-то взялась куча грунта и по всей площади слоем в одну гранулу рассеян керамзит. Намекну читателю, что объемный вес керамзита – меньше объемного веса воды а двое суток лил дождь…!
Сидоров, еще не развеявшийся от двух суточной дремы шел вперед. Вдруг земля под его ногами разверзлась и он по самую грудь ( свою, не Зиночкину) оказался в водно-керамзитовой пульпе.
Сон умер мгновенно, родился многоэтажный с архитектурными излишествами мат, удививший даже самого Сидорова.
Пять минут спустя, там же, Появляются «субчики»: экскаваторщик, рабочий и их мастер. (На рыбалку они так и не попали из-за неблагоприятных погодных условий, но купленный заранее «реквизит» освоили в гараже мастера с соответствующими последствиями). Так вот, идут и недоуменно воспринимают такую картину: траншеи, которую начинали копать – нет, около здания мастер Гена стоит в одних трусах, машет в их сторону мокрыми брюками и матом поминает и их, и водителя Ваню, и прораба Петровича, и, почему-то, Зиночкину грудь... Решили узнать в чем дело.
Водно-керамзитовая пульпа приняла их тела не менее гостеприимно чем тело Геннадия Алексеича…
Тут уже маты послышались специфические, в три гортани…
В это время, прораб Петрович, жадно испив холодненькой водицы, стегнув взглядом, как плетью, по Зиночкиной груди, подумал: (это - вторая мысль за начало рабочего дня, все, что было между ними – инстинкты)
- Куда-то провалился Гена…- и медленно пошел обходить стройку. Ваня, уже молча, плелся следом.
Обогнув стройку, малость пришедший в себя, Петрович вдруг видит: стоят под козырьком здания четыре человека в трусах – одни длиннее других,( возглавляет эту нудистскую компанию мастер Сидоров) и ругаются на чем свет стоит. Обязанность прораба – решить разногласия между персоналом, хоть и в таком виде…Петрович уверенно пошел вперед…
Четверка ругающихся застыла с открытыми ртами услышав всплеск воды и шуршание керамзита. Он колыхался на поверхности воды.
- Что это было? –спросил Сидоров
Все пожали плечами. Вдруг поверхность опять сильно заколыхалась и показалась голова Петровича…Ваня, шедший в пяти метрах следом за прорабом, и, увидев всю эту картину, откусил себе пол языка. Таких матов, разразившихся из уст Петровича, не знали ни «спецы», ни мастер Сидоров, ни остолбеневший от боли и от увиденного водитель Иван, и, тем более, пышногрудая штукатурка Зиночка, которая мысленно, не раз отдавала свои прелести уже не молодому Петровичу.
Четверо в трусах бросились в траншею что бы помочь выбраться из нее старшему товарищу
Теперь под козырьком в трусах стояли и ругались пятеро
Когда пыл обвинений и приперательств стих, Петровича посетила третья за день мысль, довольно озорная. Он хитро прищурился и показал пальцем на Ивана, до сих пор стоящего в остолбенении. Иван в ответ на жест начальника улыбнулся, но почувствовал недоброе. Соучастники непредвиденного омовения все сразу поняли, и в знак солидарности протянули вперед руки с опущенным вниз большим пальцем. Ивану ничего не оставалось делать, рано или поздно кара все равно настигла бы его, тем более что отчасти и он в этом виноват. Что ж, он вынул из кармана документы, поднял их над собой и солдатиком прыгнул в злосчастную «купель». Его поступок встретил общий смех и аплодисменты.
В какой месяц это было и в каком году – не важно, Было тепло.
Все произошедшее наблюдал из кабины башенного крана Прокопыч. Он поведал мне эту историю, а я ее отредактировал, добавил самую малость от себя и записал.
Помочь сайту
Поздравления
