Лорейн ненавидела ездить в лифте. Но больше всего она ненавидела маньяков. Точнее будет сказать, она их боялась больше всего на свете. А еще точнее: эта мнительная красотка в каждом мужчине, который шел за ней или просто улыбался, стоя в вагоне метро, нагло рассматривая её прелестные ножки, видела потенциального насильника. Вот такая своеобразная фобия.
Боялась и старалась обходить таких незнакомцев десятой дорогой. Она вызывала такси и требовала у оператора называть имя таксиста и описывать точный внешний вид, опасаясь, что машиной может завладеть разбойник и подкатить к её дому с непременным намерением её ограбить или надругаться над соблазнительным юным телом. Девушка прекрасно понимала, что это всё глупая навязчивая идея, но избавиться от неё не было сил. Еще больше её страшила мысль, что какой-то умник сказал: То, чего боишься больше всего – то и произойдёт.
Лорейн возвращалась со своей мелкой собачкой шпицем домой с прогулки. Далеко она не гуляла, потому как был уже вечер, а это самое время, когда силы зла…ну и так далее.
Впорхнув лёгкой походкой в двери лифта со своей пушистой любимкой Афродитой, она досадно поворчала, заметив очень тусклое освещение. Но облегчённо вздохнула, удовлетворившись тем, что будет ехать без посторонних.
Двери уже закрывались, когда по ступеням площадки загрохотали сапожищи и две огромные лапы в наколках раздвинули двери, словно Самсон, разрывающий пасть льва. Лорейн отшатнулась к стене от страха, прижавшись всей спиной к железной балке. Амбал-чудовище занял своей тушей почти пол салона. Девушка, кусая пересохшие губки, вжалась в угол, словно пытаясь спрятать свою попу где-то за пределами лифта. Нервно сжимая поводок вмиг увлажнённой от страха правой рукой, она едва дышала, чтобы не привлекать внимание амбала, буквально касающегося спиной её груди. – Боже, что-то пропищало в её голове, - Зачем я села в этот лифт? Мамочки. Хоть бы он не обернулся и вышел раньше её. Всё равно, - решила она, - Буду ехать дальше. А если обернётся? Её стало тошнить от собственных мыслей. - Что он со мной сделает? Нет. Нет. Он не посмеет. Я – красавица, а он – чудовище. Я буду кричать. И зачем я ему нужна? - плаксиво размышляла Лорейн. - Может быть, я не в его вкусе, - теплилась в душе Лорейн такая слепая надежда. Предательски застучало сердце. - Нет. Он не тронет меня. Трогают красавиц, а я…Боже. Я же на обложке журнала «Гламур» за май. Ну, может он не читает женских журналов. Ах! Какая я идиотка! Зачем я одела эту юбку-карандаш от Донна Каран. Я еще короче ничего не могла придумать? И этот топ с декольте.
И тут он повернулся к ней. Бледная Лорейн инстинктивно вздрогнула. - Ой, пожалуйста, не сделай мне ничего, простонали её влажные глазки. - Мама….У неё подгибались коленки и левой рукой она автоматически провела вдоль груди вниз по бёдрам, прикрывая животик. Амбал молча жевал жвачку и оглядывал девушку с ног до головы. Затем, вытащил изо рта комок жвачки (девушке он показался величиной в шарик для пинг-понга) и прилепил на потолочный свет, сделав его еще тусклее. Наклонившись к лицу Лорейн, икая, спросил: «Девочка»?
Она, зажмурив глазки, мысленно пережив уже самые грязные сцены, какие только можно увидеть в садомазохистских порно фильмах, едва слышно пролепетала высохшими губками: «Нет»….Амбал наклонился над ней, упёршись рукой о стену около её лица, и недоуменно спросил: «А зачем тогда бантик?» Лорейн не поняла, что он имел ввиду и лишь промычала что-то невнятное. Амбал хмыкнул, пожал плечами и тут дверь открылась. Он быстро исчез. А Лорейн опустила глазки на свою Афродиту, на маленькой головке которой красовался повязанный ею перед прогулкой алый бант. Лорейн без сил опустилась на пол и тут её начало конвульсивно трясти от рёва и смеха.
Помочь сайту
Поздравления
