Помочь сайту
Поздравления
Захрусталье ч 22
Снег слежался в плотный наст и Кальт почти не проваливался, пробираясь по стылому лесу. Куда ни глянь вокруг - зелень и белизна, чуткая тишина и ясная синь неба. Вдруг он увидел стелющийся над землей дымок, а через минуту - костер, около которого на корточках сидел человек, закутанный в такой же, как у него, меховой плащ. «Кто бы это мог быть?»,- подумал Кальт, сворачивая к огню. Человек поднял голову от углей, над которыми, нанизанная на прутья, жарилась птица. Кальт увидел в обрамлении пушистого капюшона обезображенное женское лицо.
-Здрава будь, - поприветствовал он, - ты и есть та самая Настасья, что Маринке грозилась слепоту навести? - он улыбнулся.- Лучше б язык ей отсушила.
Женщина, обнажив зубы в страшноватой улыбке, ответила: « И тебе здравым быть, охотник. Грозилась я не всерьез, не умею чары наводить. Так, пугала. А тебе-то чем девка не по нраву пришлась?». Кальт пожал плечами: «Сплетница и скандалистка. А ты что здесь делаешь? Шла б домой, завечереет скоро. А ночью тебе в лесу небезопасно».
- Так я дома, - рассмеялась женщина, указывая на высокий сугроб невдалеке, в боку которого виднелось круглое отверстие входа. Снег вокруг был притоптан, загажен следами крови и обломками веток.
- Так и живешь в сугробе? - Озадаченно спросил Кальт, - помрешь от такой жизни. Хоть бы шалаш поставила… хотя какой шалаш, деревья все большие, молодых веток нет.
- Ну, обличьем зверь, в берлоге мне самое место, - сказала женщина, - странный ты, охотник. Другие, меня завидев, убегают, не здороваясь, а ты к костру лезешь и разговоры заводишь.
- А я и не такое видел, - туманно ответил Кальт, - а вот ужин-то у тебя скудный.
Действительно, назвать несчастную птичку, попавшую на костер ужином, мог только очень вежливый человек. Ну, или очень сытый, которому уже в горло ничего не лезет. Мужчина просунул голову внутрь берлоги. Снег лежал и там, не тая, лишь в одном месте был расчищен пятачок, заваленный лапником. Видимо, на нем и спала несчастная.
- Какой уж есть. А не наемся - тебя зажарю и съем! - зловеще рассмеялась Настя, - ты вон какой, упитанный - надолго хватит.
- А я пьяный. Мне Жерло по колено!- в тон ей ответил Кальт. Вспомнив о заветной фляге, отстегнул ее и потянул женщине: «На, хлебни».
- Напоить меня хочешь? - спросила она, протягивая руку, - а после чести лишить? Не выйдет, у меня защитник есть!
Кальт расхохотался. Почему-то ему было необъяснимо легко и свободно рядом с Настей. Ее изуродованное лицо не внушало ему страха и отвращения, скорее наоборот, хотелось помочь.
- Да, работа у меня такая, - он вскинул вверх руки, изображая готовность наброситься на женщину. - По окрестным лесам женщин выискивать и чести их лишать! Шутки в сторону, Настасья. Ночью мороз будет сильный, а у тебя, я смотрю, дров не запасено. Уснешь в своей берлоге, да и не проснешься. Надо тебе жилье ставить, раз уж в отшельники подалась. Завтра помогу. А сегодня, пока я валежник насобираю, давай-ка мясо приготовь. - Он скинул мешок на снег.
- И как же ты меня выручать собрался, добрый человек? - встав и подбоченясь, спросила Настя.
- Замерзнуть не дам тебе ночью, девка, - серьезно ответил Кальт, - я это место знаю, валежника здесь мало, запас на ночь не наберу.… Придется подмогу звать. Но если об этом, хоть слово кому вякнешь - задушу. Ладно, время дорого. Готовь ужин.
Кальт буквально по веточке насобирал охапку веток, когда уже совсем стемнело. Он разогрелся, из-под шапки валил пар. Поняв, что сегодня уже ничего не отыщет, он пошел обратно, ориентируясь на слабенькое зарево костра. Настя была уже не одна. У ее ног, свернувшись клубком, лежал небольшой рыже-коричневый зверь.
- Чтоб меня! - ахнул Кальт, - да это же собака!
Пес поднял голову и спокойно посмотрел на человека.
- Настасья, это и есть твой защитник? Как у тебя его только до сих пор не отобрали?
- Ешь, пока горячее, - Настя протянула ему ветку с нанизанными кусками мяса. - Пробовали отобрать. Один сбежать успел, а второму не повезло, Гвард его загрыз. Ты не смотри что маленький, он драться обучен.
- Боевая собака, - он не бросится сам. Будет сидеть и ждать команды. А когда ты за дровами ушел, я ему объяснила, что ты не враг.
Кальт знал о боевых собаках, знал и то, что выращивал их один-единственный клан. Он с аппетитом сжевал два прута с мясом, несколько кусков кинув Гварду. Тот вопросительно посмотрел на хозяйку, и, получив безмолвное согласие, подобрал угощение.
- Настя, как назывался твой клан? - спросил он. Женщина не ответила, притворившись, что занята едой. Калека закинул в костер последние ветки. Языки пламени взвились вверх, освещая маленькую поляну, окруженную коричневыми стволами, женщину у костра, мужчину и лежавшую между ними собаку.
- Светлая Анастасия, дочь Ольги,- тихо сказал Кальт, - какие нелюди осмелились сделать с тобой такое?
Она подняла голову, встретилась с полными гнева и боли глазами мужчины. По обожженному лицу пролегли две тонкие блестящие полоски.
- Как ты узнал? - спросила она, кладя руку на голову насторожившейся собаки. - И кто ты, охотник?
-Собака. Собака, и твой голос, который услышав раз, уже не забудешь. Только один клан разводил боевых собак, и только в одном клане была Анастасия, прозванная людьми Светлой, за ее дела и красоту.
- Кто ты?! - повторила она, перегнувшись через низкое пламя и схватив Кальта за руки. Она вглядывалась в его лицо, ища знакомые черты, затем опустила глаза. - Я не помню тебя!
- Меня зовут Кальт,- сказал, как обрезал ее собеседник.
- Почему ты не хочешь назвать свой клан?! - крикнула она, сжимая его руки, - ты же не из местных! Ответь!
Кальт осторожно освободился и провел уцелевшим пальцем по ее щеке, стирая слезы. «Мужественная Анастасия плачет?» - ласково спросил он.
- Мужественная?! - Засмеялась-заплакала женщина. - Нет, охотник. Та Анастасия умерла. Остались одни осколки.
- Мужественная,- непривычно мягко подтвердил Кальт, чувствуя, как спазмы сжимают горло, - потому что горя в огне, ты не кричала. Твоя гортань не обожжена, твой дивный голос остался прежним. Не плачь. Ты жива, прекрасная Анастасия.
Она, резко оттолкнув Кальта, встала, разъяренная. Хотела что-то сказать, но слова так и не сорвались с губ, отвернулась, гордо выпрямившись. Наконец, совладав с собой, спросила: "Ну, где твоя подмога?"
Кальт прикрыл глаза. «Озорная, ласковая Хасса, где ты, малышка?». Его вновь окатили тепло и забота: «Я здесь. Что-то случилось?»
Настя смотрела на мужчину, сидящего с закрытыми глазами, казалось, задремавшего, и пыталась вспомнить его лицо, грея озябшие руки в собачьей шерсти. Но память не подсказывала ничего. Наконец, устав ждать, она встала: «Ты часом не уснул, Кальт?». Тот помотал головой: «Не мешай». Затем открыл глаза и приказал: «Возьми собаку на руки». Пес стоял, ощерив клыки, чувствуя чье-то приближение. В голосе Кальта прозвучала такая властность, что Настя, не думая спорить, схватила Гварда в охапку и принялась теребить за жесткую шерсть, успокаивая. На край поляны, бесшумно выскользнув из темноты, вышла белая скальда. Гвард взвыл и задергался, пытаясь освободиться, но Настя держала крепко.
- Какой огромный пес… - только и сказала она.
- Это скальда. Ее зовут Хасса.
Прошло уже довольно много времени, а Гварда все никак не удавалось успокоить. Наконец Хасса, устав ждать, мысленно подмигнула Кальту и легла на живот, глядя собаке в глаза. Пес тут же смолк и перестал вырываться. Кальт тронул Настю за плечо, разрешая отпустить собаку. Освобожденный Гвард тоже лег на брюхо и пополз в сторону Хассы, виновато скуля, а когда дополз - принялся облизывать ей морду, словно прося прощения.
- Что ты ему сказала? - Спросил Кальт, поглаживая скальду по хребту.
-Не сказала, а показала. Что мы не враги. Ваши собаки неразумны, но очень сообразительны. Этот пес мне понравился, у него есть с тобой что-то общее.
Кальт поперхнулся смешком. Подошла Настя и без страха стала разглядывать скальду. «Очень красивая!» - Воскликнула она – «Так это мы ее ждали?» Через полчаса в берлоге, уютно устроившись между Хассой и Гвардом, Настя уже спала. Кальт примостился к скальде с другого бока. Он долго ворочался, но потом сон сморил и его.
Наутро, живой ногой сбегав в деревню, Кальт принес снаряжение, необходимое для постройки простенького домика.
- Тебе, Настя, тут перезимовать, а потом уходить придется, - сказал он, прикидывая, какую из сосен рубить первой. Серьезное жилье строить не с руки. Будет крепко и не очень холодно, не более. Весной придут имперцы и тогда… или под них, или в землю, сама понимаешь.
Наконец он выбрал нужное дерево и размахнулся, собираясь сделать первый надруб. Его остановил возглас Хассы.
- Ты что собираешься делать?!
- Я хочу построить маленький дом, малышка.
- Это я поняла,- Хасса, казалось, нахмурилась, - а зачем ты хочешь рубить живое дерево? Забыл, о чем я тебе говорила?
Кальт растерянно возразил: "Вокруг нет сухостоя, а Насте жилье нужно, приходится рубить сырое.
В его сознании Хасса гневно топнула ногой: «Кальт! Ты можешь сделать это, не губя деревья!»
- Интересно, как?
- Попроси Мир! Ой, прости, я все время забываю, что вы не умеете! Подожди, я папу сейчас позову, и он тебе расскажет. У нас все взрослые умеют просить, поэтому я забыла, что ты не можешь.
Извне вторглась чужая мысль: «Кальт, ты позволишь? Я Биссенджар, отец Хассы».
«Входи», - разрешил Кальт, устанавливая контакт со вторым скальдом. Настя вопросительно посмотрела на бросившего топор мужчину. Он успокоил ее улыбкой и вновь ушел в мысленный разговор.
- Дочь сказала мне, что тебе нужна помощь. Ты хотел построить жилище?
- Да, временное, для зимовки.
- Сейчас неподходящее время, деревья спят. Я не смогу попросить их расти, как нужно. Но мы… можем попросить любую скалу, достаточно большую. Она даст укрытие от холода и ветра.
- Дом из цельного куска камня? Ты представляешь, сколько дров надо, чтобы его нагреть?!
Да Кальта донеслось нечто вроде снисходительной усмешки: «Мы что-нибудь придумаем. Не руби деревья, я не очень далеко. Через час я приду, и мы втроем сделаем укрытие. И еще я бы хотел…»
- Никаких извинений, - прервал Кальт, мгновенно поняв, - все уже принесено и принято.
Голос Биссенджара потеплел: «Тогда дождитесь меня, я иду».
- А мы тебя не оторвали от дел? - спросил Кальт.
-Все дела могу быть отложены, кроме неотложных, - казалось, старый скальд улыбается в голове Кальта,- твое дело неотложно, помощь будет. Ты в Семье, не забывай.
- Мне Хасса частенько тоже самое говорит. - В ответ улыбнулся Кальт и прервал контакт. Фон Биссенджара был совсем иным, чем у Хассы - спокойная мощь и чувство собственного достоинства, легкая усталость и уверенность.
- Как ты смог приручить скальду? - спросила Настя, устраиваясь рядом на корточках.
- Я не приручал ее,- серьезно сказал Кальт,- это скорее, она меня приручила.
Он отхлебнул из фляги порядочный глоток и протянул ее женщине. Та отказалась. Собираясь провести время в ожидании Биссенджара с наибольшим комфортом, Кальт принёс из берлоги лапник и устроил на снегу подстилку, на которой, кинув сверху шкуру, принесенную из дома, он и расположился, подозвав Настю.
- Ты много пьешь,- заметила она, глядя, как быстро пустеет фляжка.
- О, Предки! Хоть ты не начинай!- Обиделся Кальт,- теперь вдвоем меня пилить будете?
- Ты женат?
- Нет. Вот она постоянно пилит.- Указал он на вышедшую из леса Хассу в сопровождении отца - огромного скальда, почти вдвое крупнее дочери.
- Не поняла. Ты имеешь ввиду, что ей не нравится запах вина?
- Нет. Именно то, что я сказал. Пилит. Ругает. Ворчит. Дело в том, что они разумны.
Настя было рассмеялась шутке, но глядя на серьезное лицо Кальта, враз оборвала смех.
- Ты серьезно???
Она подошла к Хассе и несмело протянула к ней руку, спросила: «Хасса, это правда?»
Скальда вопросительно взглянула на Кальта: «Чего она хочет?»
- Она хочет знать, выжил ли я из ума или так оно и есть. Я сказал ей о вас правду. Ответь ей, она не причинит вреда.
- Но я не могу! Она не умеет говорить, пока кто-то ее не научит.
Кальт перевел содержание разговора Насте, изумленно смотрящей на него.
- Хасса говорит, что я могу тебя научить, - ответил он на нетерпеливые вопросы. – Потом, сейчас мы будем строить тебе дом, точнее они будут, а я поучусь.
- Давай поищем подходящее место, – попросил он Биссенджара, с восхищением глядя на него. – Не сердись на лесть, но на человеческий взгляд, ты невероятно великолепен и грозен.
Биссенджар выдал быструю полуулыбку: «Лесть и у нас в ходу, Кальт. На самом деле я довольно стар. Вот она, когда вырастет, будет великолепна. Ее мать была настоящей красавицей» – в голосе скальда послышалась печаль.
- Скорблю с тобой, брат, – отозвался Кальт, не без труда поспевая за Биссенджаром. Настя шла следом. Ответом ему был наплыв щемящей грусти и душевной боли. Старый скальд позволил ему заглянуть в себя. Внезапно он остановился и спросил: «Вам тяжело идти? Скажи своей женщине, чтобы садилась на меня. И сам забирайся, а то вашими темпами мы долго будем искать».
Кальт спросил: «А твое достоинство не пострадает от этого?»
- Дочь была права. Вы действительно похожи на нас. Нет, не пострадает. Помочь слабому никогда не было для нас позором.
Биссенджар присел на задние лапы и Кальт, подсадив улыбающуюся Настю, сам взобрался сзади.
- Я довольно тяжел – предупредил он зверя, вцепившись в шерсть.
- Ничего, как-нибудь, – отозвался Биссенджар, с места беря крупную рысь. Настя сидела у него на холке, замерев от возбуждения. Биссенджар старался бежать плавнее, и всадников практически не трясло. Наконец он остановился перед большой скалой и сказал: « Пожалуй, эта нам подойдет. Слазьте».
Люди спешились, и Настя, глядя на скальда, серьезно поблагодарила его.
- Она говорит - спасибо, – перевел Кальт.
- Да, я понял по ее интонации и образам в мозгу. Скажи ей, что я рад помочь женщине моего брата. – Кальт не стал поправлять его.
Хасса, бежавшая следом, и, по пути игравшая с Гвардом, подошла поближе и сказала: «Хороший дом будет, пап».
- Кальт, закрой глаза и войди в меня, – приказал Биссенджар, - я дам тебе Силу. Когда ты почувствуешь себя сильным, представь, какое жилье ты хотел бы для женщины ипопросискалу. Если у тебя получится – она ответит.
Кальт закрыв глаза, ахнул, непроизвольно подавшись вперед. Мир вокруг был наполнен переливчатыми цветами и прозрачными нитями, лентами, спиралями, которые пронизывали все вокруг. Он услышал, как спят деревья, ощутил ток жизни в траве под снегом, почувствовал сердцебиение мыши, спрятавшейся в нору под корнями соседнего дерева. Ощутил себя всем Миром, разом заполняя собой пространство и охватывая необъятное. Понял, что может, и попросил скалу, застывшую в вечном покое: «Помоги мне, пожалуйста». Почуял рядом присутствие Биссенджара, его уверенность и спокойную мощь.
Настя отпрыгнула от скалы, окутавшейся внезапно плотным белым туманом. Раздался громкий треск, шипение и шелест осыпающегося песка. Туман развеялся. Судорожно вцепившись в стоящую рядом Хассу, Кальт открыл глаза. Его трясло. Переход от состояния всемогущества к человеческим возможностям был слишком резок, отозвавшись болью сожаления во всем существе человека. Биссенджар и Хасса смотрели на него со странным выражением. Из ниоткуда всплыло озарение: это было испытание. И он его прошел. Он понял, что значит Мир, разом охватив и полюбив его.
- Да, брат, – подтвердил его метущиеся мысли Биссенджар, – да, теперь ты понял. Живи в Мире.
- Живи в Мире, – тихим эхом повторила Хасса. – Кальт, я так рада!
И человек, вопреки наставлениям скальды, не возводя в сознании никаких барьеров, мысленно обнимая всех живущих и, посылая им свое тепло и восхищение, ликующе закричал: «Живите в Мире!» И Мир ответил ему миллиардами приветственных голосов.
Кальт с недоумением смотрел на полуовал входа, наполовину засыпанный мелкой каменной крошкой. Уловив его мысль, Биссенджар рассмеялся: « А теперь – поработай руками, человек. Расчищай вход. Камень дал тебе то, о чем ты просил, но порядок наводи сам».
- А что, нельзя было заставить кусок скалы просто исчезнуть? – отдуваясь, спросил Кальт, отгребая щебень от входа.
- Просто так ничего никогда не исчезает, – ответила ему Хасса, – все находится в равновесии. Получая одно – будь готов потерять другое.
- То, что ты сделал сейчас, это относительно слабое воздействие на Мир, – включился в разговор Биссенджар, – рассыпавшийся камень лежал бы здесь, пока не превратился бы в землю. Ты просто ускорил этот процесс внутри части скалы, но то, что должно быть здесь, здесь должно и остаться. Нельзя пользоваться Силой бездумно. Да ты работай, работай. Ты едва делаешь первый шаг, а пытаешься понять все. Узнаешь в свое время.
Настя, связав полы плаща, получила что-то вроде мешка, и теперь по мере сил тоже помогала таскать щебень. Закончили они уже в сумерках. Очищенное от каменной крошки жилье представляло собой довольно просторную квадратную комнату с вырастающим из стены широким низким выступом, вполне способным заменить лежак. В дальнем от входа углу красовался стол на одной толстой каменной ноге, выраставшей прямо из пола.
- Я представлял себе деревянную мебель, – признался Кальт.
- Откуда тут дереву взяться? – насмешливо спросил Биссенджар. Камень всегда останется только камнем.
Напротив лежака в стене было прямоугольное углубление, напоминающее камин. Все это было очень гладким, словно камень был оправлен невиданной силой. К своему великому изумлению Настя обнаружила, что в углу, около входа по небольшому овальному выступу, ручейком стекает вода, исчезая в отверстии в полу. Пол был ощутимо теплым.
- Откуда тепло и вода? Я даже и не думал о них, – спросил Кальт изумленно. Он подошел к импровизированному источнику, подставил руку, отхлебнул. Очень холодная и вкусная вода, не хуже, чем в Хрустальном ручье.
- Я подумал, - улыбнулся Биссенджар – вода нужна всем живым, а тепло,… тепло дает земля. Я попросил подземную реку немного поделиться, и землю – обогреть этот кусочек камня своей расплавленной сердцевиной.
Когда Кальт рассказал Насте о том, каким образом был построен ее дом, она просто ничего не смогла сказать от волнения и чувства переполнявшего ее удивления.
- Пожалуйста, - ответил на невысказанную вслух благодарность Биссенджар, прочитав ее у Насти в глазах – пойдем, Хасса. Люди устали, дай им отдохнуть.
| Серов Владимир # 14 октября 2013 в 13:12 0 | ||
|
