Ворон. Глава 2

17 апреля 2016 - Александр Гребёнкин

ВОРОН
Повесть – легенда
Время действия: начало ХХ века.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ИСКУШЕНИЕ

Постепенно вороненок окреп, стал вести себя увереннее и свободнее. Он стал самостоятельно питаться, с удовольствием поедая зерно, кусочки мяса, рыбы, но особенно любил творог, сырые и вареные яйца. Он так привык к Одинцову, что свободно сидел у него на руке, летал по комнате, самостоятельно возвращаясь в клетку по зову хозяина.
Но с поведением ворона не все было ладно! Оторванные кусочки обоев и разорванные книги, пробуждение на рассвете от криков птицы были еще только «цветочками».
Гораздо большие сложности возникали тогда, когда вороненок вылетал наружу. Тогда он таскал из открытых окон соседей все, что плохо лежит. Пришлось изолировать маленького разбойника в клетке.
***
Разлитый в воздухе свежий медвяный запах, красота роскошного ковра цветов, манили жителей города с красными черепичными крышами в волнующееся под ветерком море природы.
В это воскресенье, далеко за городом, у небольшой рощи, на изумрудной молодой траве отдыхало несколько человек. Худой и длинный Свирипа, поблескивая стеклышками своего неизменного пенсне, помешивал в подвешенном котелке ароматный кулеш.
На развернутом кесабе, прикрыв от солнца шалью пышную грудь, возлежала жена Свирипы Ксения, вяло наблюдавшая за своей дочкой Ларисой, чьи рыжеватые кудряшки отливали на солнце золотом. Она весело бегала по лужку с сачком.
Рядом раскладывала карты жгучая брюнетка Глафира. Ее муж Корней Васильков механически обмахивал ее веером, отгоняя мелкую мошку и почти что дремал, потому не заметил, как ветреная Глафира посылала воздушный поцелуй Одинцову, носившему вместе с Якушевым ветки и сучья для костра.
Наносив целую гору, Савелий Одинцов решил уйти подальше от назойливой Глафиры. Он взял удочку с необходимыми принадлежностями и отправился к реке.
Зеленая стена ровного камыша встретила его болотистым запахом. Подобравшись поближе к воде, распугав лягух, Одинцов забросил удочку и уселся, облегченно вздохнув. Наконец-то он остался один, далеко от двусмысленной ситуации, связанной с Глафирой. Кто же знал, что в последний момент за нею еще и муж увяжется? Кроме того, на душе, что называется, «кошки скребли».
В стоячей черной, как сажа, воде, клевало слабо.
Зашумел камыш, зашелестела трава. Размахивая тоненькой веточкой, к Одинцову шел Якушев.
- Ну как, словил чего? – спросил он.
- Да так, мелкая рыбешка есть… - вяло отозвался Одинцов.
- Ты чего от других тут спрятался? – спросил Якушев с укоризной. – Небось из-за Глафиры?
- И из-за нее тоже. Терпеть не могу этого ее франта – мужа. Гонора у него хоть отбавляй, а сам – так, пустое место. И зачем она его с собою потащила?
- Скорее всего Корней сам за нею увязался. Может быть чувствует что-то, - сказал Якушев.
Савелий вздохнул.
- Вот я и ушел куда подальше. И вообще, в последнее время у меня только и мыслей, чтобы поскорее закончить эти отношения с Глафирой…
- Что, никак поднадоесть успела? - иронично спросил Якушев.
- Да как-то несерьезно все это, - хмуро сказал Одинцов. – Мы, по сути, чужие друг другу люди и, кроме альковных дел, нас ничего не связывает.
Якушев легонько бросил веточку в воду.
- Тише, рыбу распугаешь, - сказал Одинцов.
- Ну, ты - то носа не вешай, - сказал Якушев. – На Глафире жизнь не кончается! Ты молодой еще, здоровый…
- Да как-то бесперспективно все… Вот только птица моя. Она –то в последнее время и радует…
- Да, кстати, как там твой питомец? – спросил Якушев.
- Учится не по дням, а по часам. Смышленый. На руку садится. Вот только выпускать боюсь. Как – бы не улетел и не заклевали. Что я потом буду делать? Совсем один!
Якушев внимательно посмотрел на Одинцова.
- Да, я вижу ты не на шутку привязался к нему.
Одинцов замялся.
- Да, ты знаешь, что один я на этом свете. Родитель давно помер, матушку я не знаю. Для меня любое существо рядом важно. Пусть даже птица… Моя же краса сбежала, так никого и не оставила.
- Шельма, - вдруг злобно сказал Якушев. – А могла бы и оставить… Зачем ты ей аборт организовал?
Одинцов обернулся к нему встревоженно.
- Что? Какой аборт?
- Ну, у нее же беременность была... Ты что не в курсе был?
- Нет. Она ведь ушла тогда к Воротникову, вернее он ее увез.
- Ну да, а потом приходила ко мне, якобы от тебя. Просила прервать беременность, найти врача. Ну я и нашел ей…
Одинцов встал.
- Она не могла тогда забеременеть от Воротникова! Значит она убила моего ребенка. Моего сына! А ты? Зачем, зачем, ты помог ей в этом!?
- Ну откудова я знал? – развел руками Якушев. – Я думал, пришла она от тебя. А потом мы конечно же не оговаривали эту ситуацию… Оно и понятно – дело, так сказать, деликатное, интимное, чего его ворошить…
- Вот мерзавка! – прошептал Одинцов. – Ну, вот видишь. Подвела она меня по жизни. И теперь один совсем, без детей… И не будет у меня наследника!
Помолчали. Ветерок создавал рябь на темных водах реки, покачивая плавающие листики, словно кораблики.
- Ну, не печалься, - произнес Якушев, после долгого молчания. – Знал бы я тогда, не повелся бы на ее просьбы.
Одинцов повернулся. В его туманных глазах блестели льдинки.
- Да пусть бы родила и оставила мне. Уж я бы воспитал. Вот теперь у меня никого, окромя моего вороненка нет. Была бы возможность превратить его в человека, в своего сына - как я рад был бы!
Якушев привстал. Его круглое лицо казалось розовым в лучах солнца.
- Слушай, я тут припомнил одну вещь. «Материализация фантазий», - медленно сказал он.
- Какая еще материализация?
Какое-то время они следили за пролетевшим аистом.
- Слушай, ты читал, что в наш город приезжает маг - иллюзионист Монтадо? – спросил Якушев.
- Ну, слышал… Тот, кто все может?
- Ну да. Он же занимается материализацией фантазий.
- Ну и что?
- Как что? Пусть превратит твоего Карлушу в человека.
- Да ты в своем уме? Разве это возможно?
- Вот и нужно разузнать.
Шелестя травой, кто-то шёл к ним. Это была Ксения, помахивающая шляпкой с алым бантом.
- А, вот где спрятались милые наши рыбаки! Кулеш готов! Вас ждем-с…
И широко улыбнулась, блеснув рядом алебастровых зубов.
- Идем уже, - тяжело вздохнув, хмуро сказал Одинцов, вставая.
-Ладно, после поговорим. Я разузнаю, что к чему. А пока никому ни слова, - энергично зашептал Якушев.

***
Сегодня Савелий Павлович решил посидеть дома, отдохнуть от службы.
Он кормил вороненка, создавая ему искусственные препятствия и наблюдая, как эта умная птица находит способы клювом откупорить пробку, чтобы напиться воды, или развернуть бумагу, чтобы отведать лакомства.
Затем он навернул на исцарапанную руку кусок кожи, чтобы Карлуша мог на ней сидеть и общаться с ним, издавая резкие гортанные звуки.
За окном грохнула громовая волна, казалось, что сотряслось темно-фиолетовое небо. Запахло электричеством, водой и свежей пылью.
Савелий видел, как из остановившейся пролетки выскочил Якушев, и, подняв ворот пиджака, придерживая от внезапного ветра с дождем шляпу, бежал к его дому. Дождь сыпал водяным порошком, маленькие полноватые ноги Якушева смешно перебирали мокрые камни дороги, спеша к спасительному уюту дома. Вот его шаги зашаркали по деревянной лестнице, зазвонил дверной колокольчик.
- Уф, еле успел, сейчас начнется, - произнес Якушев, отряхиваясь. – Надо же, забыл взять зонт.
- Ничего, пока у меня пересидишь. Грозы коротки, - сказал Одинцов, помогая ему снять влажный пиджак.
Через пять минут за стенами дома бушевала водно - ветреная стихия.
Острые стальные стрелы прорезали небо, били в землю, освещая внезапными высверками потемневший город. Трещали и гнулись деревья.
Якушев рассказывал за чашкой чая то, что ему удалось узнать об иллюзионисте Монтадо.
- Вот афиша. Смотри: НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОНЦЕРТ АРТИСТОВ МАГА МОНТАДО. ЛЬВЫ, ИГРАЮЩИЕ НА ФЛЕЙТАХ; ЗАЙЦЫ – БАРАБАНЩИКИ… Какое волшебство!
- Петр, я вот думаю – волшебство ли это? Разве так бывает в наш просвещенный век? – сказал Одинцов.
Якушев ухмыльнулся.
- Еще и как бывает! Как там у Шекспира? «Есть много в небесах и на земле такого, что нашей мудрости, Гораций, и не снилось».
Савелий замыслился на мгновение.
- Ну да, как в оккультных романах… Сии книженции мне доводилось листать. Чего там только нет – маги, вселенская борьба божественных и сатанинских сил, реинкарнация…
Якушев поднял брови:
- А почему нет? Ведь идея всех последователей госпожи Блаватской - взаимозависимость скрытых сил в человеке и космосе, тайны первородной материи... Почему ты не видишь здесь связи?
Помолчав, Одинцов сказал прямо:
- Ты, думаешь, что если обратиться к этому Монтадо, то он сможет превратить нашего Карлушу в человека?
- А почему бы не попробовать? Я знал, что такой вопрос возникнет, - сказал Якушев. – И посему, кое-что еще припас для тебя.
- Что это?
Одинцов увидел, как Якушев достает что-то из кармана пиджака, висевшего на спинке стула. Это была подмокшая вырезка из газеты.
Якушев, отодвинув стакан, осторожно расправил листок на столе.
- Смотри, - он легонько ударил пальцем по листку. - Рассказ одной женщины. Достаточно знатной. Она родом из Сербии, какая-то местная графиня. Сын у нее тяжело заболел. И она, испробовав все лекарства, призвала на помощь этого Монтадо. Тот отнекивался, но она ему хорошо заплатила, он приехал и помог. Но как? Спасти умирающего он уже не смог. Тогда душу ее сына он переселил в тельце маленького скворца, совсем птенца! А далее, прошло пару месяцев, и скворец начал проявлять все способности человеческого разума. Даже слова из отдельных букв складывать научился!
- Быть может это «газетная утка»!
Якушев развел руками.
- Ну, тебе не угодишь! Во всяком случае можно проверить…
Одинцов отставил в сторону чашку, подошел к клетке, взял вороненка на руки. Тот сидел смирно, склонив голову, перебирая лапками намотанную на руке Одинцова кожу, чтобы устроиться поудобнее, затем вспорхнул к столу, ступил пару шажков к печенью, осмотрелся, наклоняя голову, то в одну сторону, то в другую, и клюнул.
- Какой умница! - сказал Якушев.
Одинцов посмотрел на него. В глазах горел интерес.
- А что, действительно, давай попробуем.
Якушев вздохнул.
- Наконец-то…
-Только вот что… Этот Монтадо потребует немалую плату за свою работу…
- Эту проблему попытаемся решить, - сказал Якушев. – Я вот что подумал. Недавно я пользовал одну старую барыню. Меня к ней привезли как врача. Она живет в заглохшем, запущенном доме, совершенно одна. У барыньки лишь глуховатый слуга, да придурочная кухарка есть. Вокруг нее народ давно уже вымер. Заброшенные, пустые, полуразвалившиеся дома… Да и сама барынька скоро душу богу отдаст. Когда она расплатиться со мной хотела, то шкатулку открывала. А там у нее ценный перстень лежит…

***
Остожский высокоствольный лес дышал мерно и тихо, словно спящий зверь. Он вливался в окружающий его космос своей зеленой массой, соединяясь с серебром звезд и темным бархатом неба. Что-то шептали кустарники, вытягивались на ножках и снимали шляпки грибы, стелился и серебрился мох, тревожили ветви и кустарники ночные обитатели леса.
Человек здесь ступал осторожными шагами, нес перед собою фонарь, и казался существом чужеродным в эту ночную пору. Человек думал, что лес спал. На самом деле лес лишь притаился и стал жить другой жизнью. Но человеческие шаги по лесу, хруст веток, жесткость передвижения – все это подмечалось бдительным, хотя и сонным, притаившимся лесом.
Странник был не один. Пробиралось по лесу трое. Они пытались в этой мгле, среди сияния луны и блеска звезд, среди полета светящихся ночных насекомых, обнаружить одну важную тропу.
В конце концов яичный свет фонарей привел путешественников на необходимую тропку, а та – к разбитой дороге, которая вела, минуя колодец, к давно брошенному, но еще живому поселению среди густоты леса. Оно состояло из двухэтажной усадьбы, пристроек, маленькой церквушки и покосившихся изб.
Один из людей – длинный и высокий (а им был Свирипа), среагировав на лай, вынул кости и моченый хлеб, и стал щедро кормить бегавших вокруг псов.
Двое других почти тут же сразу исчезли, растворившись в кустах бузины. Они бежали вокруг дома, мягко ступая, стараясь найти необходимое окошко и тайный ход.
Когда Одинцов и Якушев нашли заветное окно, то достали платки и скрыли под ними лица.
В последний момент оглянулись. Их заметил разве что ветер, зашелестевший кудрявыми верхушками таинственных ночных кустов. Одинцову казалось, что кусты живы, и под ними прячется целая группа людей в полицейской форме, готовых задержать злоумышленников.
Но ветер пошумел и утих, луна облизнулась и подмигнула, ночная птица по-дружески крякнула, но не напугала... И тогда Якушев стал освещать впереди себя бледным светом фонаря, а Одинцов стал дергать раму, щелкая в ней, вынимая гвозди. Наконец открываемое окно запело и дрогнуло, вдруг как-то громко щелкнуло, и кусок стекла выпал в низкую темную, серебристую от света фонаря, траву. Пришельцы тут же замерли, притаившись под окном, но тишина, нарушаемая лишь бродягой – ветром да тополиным шумом, казалась полной. И, выждав необходимую минуту, злоумышленники стали осторожно вынимать темные куски стекла. Якушев, порезавшись о стекло, тут же засосал рану, словно медведь лапу. Но, когда Одинцов, изорвав свой платок, перевязал ему палец, Якушев первый полез в темное нутро тихой комнаты…
Они шли по извилистому коридору, крадучись, поскрипывая половицами. На них взирали с высоты, мечтательно и грозно, дамы в кринолинах, мужчины во фраках. Сердца пришедших сливались с биением тяжелых часов с маятником, которые, тут же отбили второй час ночи, словно отсалютовав гостям.
В комнате, в которую они вошли, большую часть пространства занимали пузатые шкафы и огромный стол-бюро, вероятно сделанный из дуба.
Якушев указал на нижний правый ящик стола. Одинцов подергал его – ящик оказался запертым. Все попытки открыть его не увенчались успехом.
Якушев, чертыхнувшись, взялся за ящичек сам. Он осторожно стал поддевать его. Они уже собирались совершить взлом, как скрип отворяемой двери, яркий свет озарившего комнату подсвечника на три свечи, заставили их испытать ужас. Душа сразу вбежала в пятки, а старческий голос был подобен грому:
- Господа, кажется вы хотите открыть ящик моего стола! Не нужно ломать – вот ключи.
И дрожащая, словно стеклянная, старушечья рука, вся во вздутых голубоватых венах, протянула морщинистыми пальцами связку ключей.
- Там шкатулка с моими драгоценностями. Вам они нужны. Будьте милосердны, примите их в дар от меня. А я уже одной ногой в могиле. Мне они ни к чему!
Ошарашенные Якушев и Одинцов словно превратились в соляные столбы.

Продолжение следует.

Регистрационный номер №0338640

от 17 апреля 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0338640 выдан для произведения: ВОРОН
Повесть – легенда
Время действия: начало ХХ века.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ИСКУШЕНИЕ

Постепенно вороненок окреп, стал вести себя увереннее и свободнее. Он стал самостоятельно питаться, с удовольствием поедая зерно, кусочки мяса, рыбы, но особенно любил творог, сырые и вареные яйца. Он так привык к Одинцову, что свободно сидел у него на руке, летал по комнате, самостоятельно возвращаясь в клетку по зову хозяина.
Но с поведением ворона не все было ладно! Оторванные кусочки обоев и разорванные книги, пробуждение на рассвете от криков птицы были еще только «цветочками».
Гораздо большие сложности возникали тогда, когда вороненок вылетал наружу. Тогда он таскал из открытых окон соседей все, что плохо лежит. Пришлось изолировать маленького разбойника в клетке.
***
Разлитый в воздухе свежий медвяный запах, красота роскошного ковра цветов, манили жителей города с красными черепичными крышами в волнующееся под ветерком море природы.
В это воскресенье, далеко за городом, у небольшой рощи, на изумрудной молодой траве отдыхало несколько человек. Худой и длинный Свирипа, поблескивая стеклышками своего неизменного пенсне, помешивал в подвешенном котелке ароматный кулеш.
На развернутом кесабе, прикрыв от солнца шалью пышную грудь, возлежала жена Свирипы Ксения, вяло наблюдавшая за своей дочкой Ларисой, чьи рыжеватые кудряшки отливали на солнце золотом. Она весело бегала по лужку с сачком.
Рядом раскладывала карты жгучая брюнетка Глафира. Ее муж Корней Васильков механически обмахивал ее веером, отгоняя мелкую мошку и почти что дремал, потому не заметил, как ветреная Глафира посылала воздушный поцелуй Одинцову, носившему вместе с Якушевым ветки и сучья для костра.
Наносив целую гору, Савелий Одинцов решил уйти подальше от назойливой Глафиры. Он взял удочку с необходимыми принадлежностями и отправился к реке.
Зеленая стена ровного камыша встретила его болотистым запахом. Подобравшись поближе к воде, распугав лягух, Одинцов забросил удочку и уселся, облегченно вздохнув. Наконец-то он остался один, далеко от двусмысленной ситуации, связанной с Глафирой. Кто же знал, что в последний момент за нею еще и муж увяжется? Кроме того, на душе, что называется, «кошки скребли».
В стоячей черной, как сажа, воде, клевало слабо.
Зашумел камыш, зашелестела трава. Размахивая тоненькой веточкой, к Одинцову шел Якушев.
- Ну как, словил чего? – спросил он.
- Да так, мелкая рыбешка есть… - вяло отозвался Одинцов.
- Ты чего от других тут спрятался? – спросил Якушев с укоризной. – Небось из-за Глафиры?
- И из-за нее тоже. Терпеть не могу этого ее франта – мужа. Гонора у него хоть отбавляй, а сам – так, пустое место. И зачем она его с собою потащила?
- Скорее всего Корней сам за нею увязался. Может быть чувствует что-то, - сказал Якушев.
Савелий вздохнул.
- Вот я и ушел куда подальше. И вообще, в последнее время у меня только и мыслей, чтобы поскорее закончить эти отношения с Глафирой…
- Что, никак поднадоесть успела? - иронично спросил Якушев.
- Да как-то несерьезно все это, - хмуро сказал Одинцов. – Мы, по сути, чужие друг другу люди и, кроме альковных дел, нас ничего не связывает.
Якушев легонько бросил веточку в воду.
- Тише, рыбу распугаешь, - сказал Одинцов.
- Ну, ты - то носа не вешай, - сказал Якушев. – На Глафире жизнь не кончается! Ты молодой еще, здоровый…
- Да как-то бесперспективно все… Вот только птица моя. Она –то в последнее время и радует…
- Да, кстати, как там твой питомец? – спросил Якушев.
- Учится не по дням, а по часам. Смышленый. На руку садится. Вот только выпускать боюсь. Как – бы не улетел и не заклевали. Что я потом буду делать? Совсем один!
Якушев внимательно посмотрел на Одинцова.
- Да, я вижу ты не на шутку привязался к нему.
Одинцов замялся.
- Да, ты знаешь, что один я на этом свете. Родитель давно помер, матушку я не знаю. Для меня любое существо рядом важно. Пусть даже птица… Моя же краса сбежала, так никого и не оставила.
- Шельма, - вдруг злобно сказал Якушев. – А могла бы и оставить… Зачем ты ей аборт организовал?
Одинцов обернулся к нему встревоженно.
- Что? Какой аборт?
- Ну, у нее же беременность была... Ты что не в курсе был?
- Нет. Она ведь ушла тогда к Воротникову, вернее он ее увез.
- Ну да, а потом приходила ко мне, якобы от тебя. Просила прервать беременность, найти врача. Ну я и нашел ей…
Одинцов встал.
- Она не могла тогда забеременеть от Воротникова! Значит она убила моего ребенка. Моего сына! А ты? Зачем, зачем, ты помог ей в этом!?
- Ну откудова я знал? – развел руками Якушев. – Я думал, пришла она от тебя. А потом мы конечно же не оговаривали эту ситуацию… Оно и понятно – дело, так сказать, деликатное, интимное, чего его ворошить…
- Вот мерзавка! – прошептал Одинцов. – Ну, вот видишь. Подвела она меня по жизни. И теперь один совсем, без детей… И не будет у меня наследника!
Помолчали. Ветерок создавал рябь на темных водах реки, покачивая плавающие листики, словно кораблики.
- Ну, не печалься, - произнес Якушев, после долгого молчания. – Знал бы я тогда, не повелся бы на ее просьбы.
Одинцов повернулся. В его туманных глазах блестели льдинки.
- Да пусть бы родила и оставила мне. Уж я бы воспитал. Вот теперь у меня никого, окромя моего вороненка нет. Была бы возможность превратить его в человека, в своего сына - как я рад был бы!
Якушев привстал. Его круглое лицо казалось розовым в лучах солнца.
- Слушай, я тут припомнил одну вещь. «Материализация фантазий», - медленно сказал он.
- Какая еще материализация?
Какое-то время они следили за пролетевшим аистом.
- Слушай, ты читал, что в наш город приезжает маг - иллюзионист Монтадо? – спросил Якушев.
- Ну, слышал… Тот, кто все может?
- Ну да. Он же занимается материализацией фантазий.
- Ну и что?
- Как что? Пусть превратит твоего Карлушу в человека.
- Да ты в своем уме? Разве это возможно?
- Вот и нужно разузнать.
Шелестя травой, кто-то шёл к ним. Это была Ксения, помахивающая шляпкой с алым бантом.
- А, вот где спрятались милые наши рыбаки! Кулеш готов! Вас ждем-с…
И широко улыбнулась, блеснув рядом алебастровых зубов.
- Идем уже, - тяжело вздохнув, хмуро сказал Одинцов, вставая.
-Ладно, после поговорим. Я разузнаю, что к чему. А пока никому ни слова, - энергично зашептал Якушев.

***
Сегодня Савелий Павлович решил посидеть дома, отдохнуть от службы.
Он кормил вороненка, создавая ему искусственные препятствия и наблюдая, как эта умная птица находит способы клювом откупорить пробку, чтобы напиться воды, или развернуть бумагу, чтобы отведать лакомства.
Затем он навернул на исцарапанную руку кусок кожи, чтобы Карлуша мог на ней сидеть и общаться с ним, издавая резкие гортанные звуки.
За окном грохнула громовая волна, казалось, что сотряслось темно-фиолетовое небо. Запахло электричеством, водой и свежей пылью.
Савелий видел, как из остановившейся пролетки выскочил Якушев, и, подняв ворот пиджака, придерживая от внезапного ветра с дождем шляпу, бежал к его дому. Дождь сыпал водяным порошком, маленькие полноватые ноги Якушева смешно перебирали мокрые камни дороги, спеша к спасительному уюту дома. Вот его шаги зашаркали по деревянной лестнице, зазвонил дверной колокольчик.
- Уф, еле успел, сейчас начнется, - произнес Якушев, отряхиваясь. – Надо же, забыл взять зонт.
- Ничего, пока у меня пересидишь. Грозы коротки, - сказал Одинцов, помогая ему снять влажный пиджак.
Через пять минут за стенами дома бушевала водно - ветреная стихия.
Острые стальные стрелы прорезали небо, били в землю, освещая внезапными высверками потемневший город. Трещали и гнулись деревья.
Якушев рассказывал за чашкой чая то, что ему удалось узнать об иллюзионисте Монтадо.
- Вот афиша. Смотри: НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОНЦЕРТ АРТИСТОВ МАГА МОНТАДО. ЛЬВЫ, ИГРАЮЩИЕ НА ФЛЕЙТАХ; ЗАЙЦЫ – БАРАБАНЩИКИ… Какое волшебство!
- Петр, я вот думаю – волшебство ли это? Разве так бывает в наш просвещенный век? – сказал Одинцов.
Якушев ухмыльнулся.
- Еще и как бывает! Как там у Шекспира? «Есть много в небесах и на земле такого, что нашей мудрости, Гораций, и не снилось».
Савелий замыслился на мгновение.
- Ну да, как в оккультных романах… Сии книженции мне доводилось листать. Чего там только нет – маги, вселенская борьба божественных и сатанинских сил, реинкарнация…
Якушев поднял брови:
- А почему нет? Ведь идея всех последователей госпожи Блаватской - взаимозависимость скрытых сил в человеке и космосе, тайны первородной материи... Почему ты не видишь здесь связи?
Помолчав, Одинцов сказал прямо:
- Ты, думаешь, что если обратиться к этому Монтадо, то он сможет превратить нашего Карлушу в человека?
- А почему бы не попробовать? Я знал, что такой вопрос возникнет, - сказал Якушев. – И посему, кое-что еще припас для тебя.
- Что это?
Одинцов увидел, как Якушев достает что-то из кармана пиджака, висевшего на спинке стула. Это была подмокшая вырезка из газеты.
Якушев, отодвинув стакан, осторожно расправил листок на столе.
- Смотри, - он легонько ударил пальцем по листку. - Рассказ одной женщины. Достаточно знатной. Она родом из Сербии, какая-то местная графиня. Сын у нее тяжело заболел. И она, испробовав все лекарства, призвала на помощь этого Монтадо. Тот отнекивался, но она ему хорошо заплатила, он приехал и помог. Но как? Спасти умирающего он уже не смог. Тогда душу ее сына он переселил в тельце маленького скворца, совсем птенца! А далее, прошло пару месяцев, и скворец начал проявлять все способности человеческого разума. Даже слова из отдельных букв складывать научился!
- Быть может это «газетная утка»!
Якушев развел руками.
- Ну, тебе не угодишь! Во всяком случае можно проверить…
Одинцов отставил в сторону чашку, подошел к клетке, взял вороненка на руки. Тот сидел смирно, склонив голову, перебирая лапками намотанную на руке Одинцова кожу, чтобы устроиться поудобнее, затем вспорхнул к столу, ступил пару шажков к печенью, осмотрелся, наклоняя голову, то в одну сторону, то в другую, и клюнул.
- Какой умница! - сказал Якушев.
Одинцов посмотрел на него. В глазах горел интерес.
- А что, действительно, давай попробуем.
Якушев вздохнул.
- Наконец-то…
-Только вот что… Этот Монтадо потребует немалую плату за свою работу…
- Эту проблему попытаемся решить, - сказал Якушев. – Я вот что подумал. Недавно я пользовал одну старую барыню. Меня к ней привезли как врача. Она живет в заглохшем, запущенном доме, совершенно одна. У барыньки лишь глуховатый слуга, да придурочная кухарка есть. Вокруг нее народ давно уже вымер. Заброшенные, пустые, полуразвалившиеся дома… Да и сама барынька скоро душу богу отдаст. Когда она расплатиться со мной хотела, то шкатулку открывала. А там у нее ценный перстень лежит…

***
Остожский высокоствольный лес дышал мерно и тихо, словно спящий зверь. Он вливался в окружающий его космос своей зеленой массой, соединяясь с серебром звезд и темным бархатом неба. Что-то шептали кустарники, вытягивались на ножках и снимали шляпки грибы, стелился и серебрился мох, тревожили ветви и кустарники ночные обитатели леса.
Человек здесь ступал осторожными шагами, нес перед собою фонарь, и казался существом чужеродным в эту ночную пору. Человек думал, что лес спал. На самом деле лес лишь притаился и стал жить другой жизнью. Но человеческие шаги по лесу, хруст веток, жесткость передвижения – все это подмечалось бдительным, хотя и сонным, притаившимся лесом.
Странник был не один. Пробиралось по лесу трое. Они пытались в этой мгле, среди сияния луны и блеска звезд, среди полета светящихся ночных насекомых, обнаружить одну важную тропу.
В конце концов яичный свет фонарей привел путешественников на необходимую тропку, а та – к разбитой дороге, которая вела, минуя колодец, к давно брошенному, но еще живому поселению среди густоты леса. Оно состояло из двухэтажной усадьбы, пристроек, маленькой церквушки и покосившихся изб.
Один из людей – длинный и высокий (а им был Свирипа), среагировав на лай, вынул кости и моченый хлеб, и стал щедро кормить бегавших вокруг псов.
Двое других почти тут же сразу исчезли, растворившись в кустах бузины. Они бежали вокруг дома, мягко ступая, стараясь найти необходимое окошко и тайный ход.
Когда Одинцов и Якушев нашли заветное окно, то достали платки и скрыли под ними лица.
В последний момент оглянулись. Их заметил разве что ветер, зашелестевший кудрявыми верхушками таинственных ночных кустов. Одинцову казалось, что кусты живы, и под ними прячется целая группа людей в полицейской форме, готовых задержать злоумышленников.
Но ветер пошумел и утих, луна облизнулась и подмигнула, ночная птица по-дружески крякнула, но не напугала... И тогда Якушев стал освещать впереди себя бледным светом фонаря, а Одинцов стал дергать раму, щелкая в ней, вынимая гвозди. Наконец открываемое окно запело и дрогнуло, вдруг как-то громко щелкнуло, и кусок стекла выпал в низкую темную, серебристую от света фонаря, траву. Пришельцы тут же замерли, притаившись под окном, но тишина, нарушаемая лишь бродягой – ветром да тополиным шумом, казалась полной. И, выждав необходимую минуту, злоумышленники стали осторожно вынимать темные куски стекла. Якушев, порезавшись о стекло, тут же засосал рану, словно медведь лапу. Но, когда Одинцов, изорвав свой платок, перевязал ему палец, Якушев первый полез в темное нутро тихой комнаты…
Они шли по извилистому коридору, крадучись, поскрипывая половицами. На них взирали с высоты, мечтательно и грозно, дамы в кринолинах, мужчины во фраках. Сердца пришедших сливались с биением тяжелых часов с маятником, которые, тут же отбили второй час ночи, словно отсалютовав гостям.
В комнате, в которую они вошли, большую часть пространства занимали пузатые шкафы и огромный стол-бюро, вероятно сделанный из дуба.
Якушев указал на нижний правый ящик стола. Одинцов подергал его – ящик оказался запертым. Все попытки открыть его не увенчались успехом.
Якушев, чертыхнувшись, взялся за ящичек сам. Он осторожно стал поддевать его. Они уже собирались совершить взлом, как скрип отворяемой двери, яркий свет озарившего комнату подсвечника на три свечи, заставили их испытать ужас. Душа сразу вбежала в пятки, а старческий голос был подобен грому:
- Господа, кажется вы хотите открыть ящик моего стола! Не нужно ломать – вот ключи.
И дрожащая, словно стеклянная, старушечья рука, вся во вздутых голубоватых венах, протянула морщинистыми пальцами связку ключей.
- Там шкатулка с моими драгоценностями. Вам они нужны. Будьте милосердны, примите их в дар от меня. А я уже одной ногой в могиле. Мне они ни к чему!
Ошарашенные Якушев и Одинцов словно превратились в соляные столбы.

Продолжение следует.

Ворон. Глава 1

Ворон. Главы 3 и 4

Рейтинг: +7 729 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (12)

Светлана Громова # 17 апреля 2016 в 09:52 +1

Саша, вполне понятно, почему Одинцов так ухватился за предложение Якушева. Он одинок и ему очень хочется, чтобы рядом была родная душа. Пусть у них всё получится!

Александр Гребёнкин # 17 апреля 2016 в 13:47 +1

Света. это очень важно, чтобы рядом была родная душа! Спасибо!

АРИНА СВЕТИНА. # 8 сентября 2017 в 10:29 +1

Удач и везения литературным героям, а Вам - вдохновения!!!

Александр Гребёнкин # 9 сентября 2017 в 18:19 0

И Вам спасибо, что заходите, не забываете! С уважением, Александр.

Нина Колганова # 12 июля 2018 в 15:12 +1

Искала, что бы почитать у Вас, но ВОРОНА я когда-то оставила до лучших времён.))) Интересная задумка: превратить воронёнка в человека. Несколько насторожило желание ограбить старушку. Но им повезло. Конечно, заинтригована.Спасибо, Александр, за такие разные, но обязательно интересные работы.

Александр Гребёнкин # 12 июля 2018 в 18:21 +1

Здраствуйте, Нина! Очень рад, что читаете "Ворона". Идея книги пришла мне в голову, когда я наблюдал за действиями настоящего ворона. Очень умная птица! И ещё это книга об одиночестве и судьбе!) Спасибо!)

Нина Колганова # 12 июля 2018 в 19:01 +1

Иногда забываю нажимать на НРАВИТСЯ. Вы, Саша, извините. Вот вернулась.)))

Александр Гребёнкин # 12 июля 2018 в 19:18 0

СПАСИБО ВАМ!!!)))

Виктор Ли # 13 июля 2018 в 22:05 +1

Пока нравится, но уверен, что так будет и дальше.

Александр Гребёнкин # 14 июля 2018 в 06:31 +1

Виктор, очень надеюсь, что понравится. Спасибо!) Даже если вдруг не очень - повесть небольшая...)

Светлана Казаринова # 12 августа 2018 в 15:12 +1

Написано грамотно, приятно читать!

Александр Гребёнкин # 12 августа 2018 в 15:55 +1

Спасибо, рад, что повесть нравится!) В повести ещё есть шероховатости, но... я старался! Приглашаю читать дальше!)

RSS-лента комментариев