Странник (Одиссей). Сады Гесперид

24 августа 2016 - Александр Гребёнкин

Странник
Фреска вторая
Сады Гесперид

Ветер свистел в мачте, хлопал парусом, и наконец, сорвав его, будто листок с дерева, унес в бескрайнее море.
Корабль скрипел, и словно щепка, скакал по волнам, не слушаясь руля. Весла трещали, моряков вышвыривало за борт, и они тут же проглатывались посейдоновой пучиной. Оставшиеся в живых были бледны от неистовой качки и едва волочили ноги. Одиссей охрип, отдавая команды, стараясь перекричать бурю, приказывал править к едва видневшемуся каменистому берегу. Один из кораблей зачерпнул бортом воду и перевернулся, заволакиваясь водной массой. Матросы цеплялись за уцелевшие снасти, пытаясь спастись. Некоторых удалось поднять на уцелевшее судно.
Внезапно ветер, подхватив корабли, понес их к темной массе берега. Один из кораблей разбило о скалу, погубив людей, другие застряли в песке неподалеку. К грозно вздымающимся волнам присоединился остро секущий дождь.
Тьму разрезали острые стрелы Зевса, выхватывая перекошенные от страха лица. Очутившись в воде, Одиссей, напрягая все силы, плыл туда, где виднелись утесы, и горел едва видимый огонь.
«О боги, пощадите нас, не отправляйте раньше времени во мрачный Аид», - молился он. Превозмогая боль и ломоту в теле, он перестал замечать ее, плывя на огонь. Рядом его товарищи так же отчаянно цеплялись за жизнь. Одиссей почувствовал дно, встал и был тут же сбит огромным валом. Вынырнул, выплевывая горькую воду, хватая ртом воздух.
На берегу он повалился на песок, теряя сознание от усталости. Очнулся уже в пещере, огромные своды которой каменными конусами спускались вниз.
Веяло теплом, языки пламени танцевали на стенах. Слышен был запах жареного мяса. На каменном полу виднелись тела его спутников. За входом, в темени, неистово косил дождь, и шумел в деревьях ветер.
Леохар начал перечислять погибших, но заметил, что, вероятно, спаслись еще люди, но вышли на берег в других местах и не могут в темноте отыскать друг друга. Не было и Крикса. Рабов совсем мало, возможно были и такие, что предпочли смерть рабству, или бежали, воспользовавшись, случаем. Земля эта, судя по всему, скалиста и покрыта лесом. Двое воинов смогли добыть поросенка.
Насытившись, люди мгновенно уснули. Одиссей также провалился в беспокойный сон, забыв о карауле.
Утором лучезарный Гелиос воссиял в небесах, и ласковое тихое море блистало ослепительным золотом. От жарких лучей над травой и кустарником, покрывавших склоны, стоял густой пар. Необыкновенные цветы – темно-синие, розовые, голубые, оранжевые, белые, будто рождались от солнца и дождя, распускались, лаская взор.
Одиссей велел осмотреть корабли, вытащить их на берег и заняться ремонтом.
Сам же, выбрав шестерых надежных спутников, поднялся вверх по склону.
Многоцветные луга и прямой светлоствольный лес встретили их дружным пением птиц. Зная, как бывает, обманчива эта красота, воины держали наизготовку оружие. Но со временем спокойная величавость природы и теплый климат размягчили их. Какое-то веселье, радость охватывали души при виде ожерелья цветов, красоты оперенья птиц. Высокие древние деревья скрывали жаркое солнце, давая возможность насладиться тенью. В короткий срок воины успели набить холщовые мешки птицей. Но возвращаться не спешили. Чем дальше они уходили в лес, тем красочнее, разнообразнее и веселее становился окружающий мир, тем громче и красивее пели птицы. Ветви склонялись вниз, полные плодов, а чистые ручьи бежали весело и шумно.
«Дивный сад», - думал Одиссей. - Ничего красивее не видывал в своей жизни».
Он пожалел, что рядом нет Пенелопы и Телемаха, не с кем поделиться своей радостью по поводу этой красоты.
Они нашли низвергавшийся с высокой скалы водопад и, сбросив одежду, с удовольствием окунулись в водную прохладу. Омывая раны, долго нежились и кувыркались в воде, весело перекликаясь.
Освежив тело, Одиссей вышел на берег и замер: у зарослей совершенно свободно, не таясь, стояла нагая женщина. Одиссей был поражен красотой незнакомки: светлые, густые волосы волнами рассыпались по плечам, окаймляя высокие конические груди, широкие бедра округлялись, словно критские амфоры, а совершенной формы ноги были подобны прекрасным колоннам храма.
- Кто ты? – вырвалось у него.
Она приложила палец и плавным жестом руки поманила его.
Спутники Одиссея начали выходить из воды, как вдруг женщина звонко воскликнув, громко хлопнула в ладоши, и несколько нагих девушек, прекрасных, подобно цветы, вышли из зарослей. Они поманили за собой улыбающихся и восхищенных ахейцев.
Одиссей завороженно шел за светловолосой женщиной. Она, мягко ступая, следовала по едва видимой тропинке вглубь леса. Невозможно было не любоваться ее тугими бедрами и гибкой спиной.
Временами Одиссей беспокойно оглядывался в поисках своих спутников, увлеченных очаровательными туземками, но тут же светловолосая царица, дотрагивалась до его руки, увлекая за собой. Взгляд ее голубых глаз, сверкание солнца в волосах, ласковая улыбка завлекали его в тесные сети.

***
Девушки вывели их на большую поляну, где стояли прекрасные юноши. Один из них приветствовал Одиссея улыбкой и легким поклоном и предложил кратер, в котором плескался золотой пенный нектар.
Еще раз на мгновение сомнение овладело Одиссеем, он переглянулся с товарищами, но … не увидел их глаз. Их глаза были уже пусты, лица очарованно смотрели на легких, ласковых, похожих на цветы, вечных людей. Он заметил и чаши, сверкавшие в траве, и то, что и его бокал был уже наполовину пуст, отметил легкость и веселое блаженство во всем теле, готовом взлететь ввысь, точно Гермес, словно бы он, Одиссей, завладел чудесным шлемом и сандалиями этого бога. В голове туманилось и клубилось, перед его взором возникали чудесные картины удивительных красок. Шепот ласковых голосов переплетался с мягким хором, неведомая прекрасная мелодия вращалась вместе с окружающим миром. Разверзлась земля, выбегали из ее недр козлоногие сатиры, а длинноволосые нимфы печально сидели у источников, на кронах деревьев.
«Пойдем! Тебе у нас понравится», - промолвила белокурая царица на удивительно хорошо знакомом Одиссею языке и повлекла его за собой. И он понесся – красивый, сильный, обнаженный, как будто только что родившийся, со свежими силами и туманным разумом, сжимая кратер в руке.
На древних полянах, под ветвями деревьев, заслоняя вечернее солнце, кружился сильный озорной хоровод. Одиссей был поражен светлой, веселой песнью, славящей сад и горы, море и солнце.
То ли повинуясь какому-то внутреннему голосу, то ли желая следовать принятому в детстве дерзкому закону «делать все наперекор», собрав свою волю, он отступил назад и опрокинул бокал с золотистым нектаром прямо на куст. Тот мгновенно вспыхнул огоньками, а затем покрылся клейкой листвой. На мгновение все остановилась и тут же дружное «ах!» сменилось новым неистовым вихрем танца. Все вертелось, кружилось, гикало, хлопало в ладоши, козлоногие играли на дудках, глухо постукивая копытцами по мягкой травянистой земле.
«Ну, где же ты?», - потянула его к себе царица. От движения ее руки, из ослабевших пальцев Одиссея выпал кратер, и он, подчиняясь вольной стихии, сбросив с себя все сдерживающее, влился в общий хоровод, в котором девушки уже украсили венками головы его безумных спутников.
«Кто же вы»? – спросил Одиссей.
«Мы - лотофаги! Сейчас ты пил вино из цветка лотоса. Понравилось? Мы уже давно питаемся лотосом, он нам дает забвенье и веселье. Наши сады – это радость счастья. Мы сами – и деревья, и ручьи, и трава, и цветы.… Посмотри - мы вечно юны и красивы, всегда бодры и веселы. Мы давно забыли, что такое одежда. Мы сливаемся с природой в вечном танце, и она щедро дарит нам свои плоды. Мы молимся нашей матери Гее, и она оберегает нас, своих детей.
«Где же вы живете?»
«Там, за холмами, наш город. Мы ухаживаем за садами сестер Гесперид и получаем все нужное для жизни – плоды и веселье».
Одиссей лукаво улыбнулся: «Мне очень хорошо с вами».
«Ты навсегда останешься с нами и забудешь своих товарищей. Я избрала тебя себе в мужья и хочу, что бы ты одел этот перстень».
Он почувствовал острое, холодное кольцо в изрубленных руках.
Она потянула его в хоровод, и он забыл обо всем.

***
Она была трепетным огнем, чистой журчащей водой, тополем, дерзновенно вознесшемся в небеса, птицей, сложившей крылья и падающей с высоты, острой стрелой, летящей в даль, облаком белокрылым на голубом небосводе, грациозной ланью, пятнистой рысью, ласковой кошкой. Она сочетала в себе множество качеств. Ее дерзновенное тело манило, пугало покровом тайны. Оно сводило с ума, рождая тысячу безумных желаний.
И он бросился в этот водоворот страсти и все смешалось.
Они бежали меж высоких деревьев с факелами в руках, гордые и свободные, легко раздвигая кусты. Они срывали медовые яблоки, и сладкий сок кипел на губах, и губы эти сливались с губами вакханок. Они вбежали в город, мчались между колоссальных зданий по площадям. И слышны были бесконечная музыка, многоголосый хор, шлепанье ног, да стук копыт. Встречала их толпа красивых людей с удивительно чистыми и пустынными глазами. Это были вовсе не схожие с лотофагами люди. Здесь было много пожилых мужчин, разного вида седобородых старцев.
Громкие возгласы, прославляющие лотос, возникали, время от времени.
Молодые улыбчивые лотофаги вскрывали погреба, и шипело, пенилось лотосное вино, пища из лотоса мягко хрустела на зубах. Руки просящих шарили наугад.

***
На мгновенье Одиссей остановился, его пронзила мысль, что люди слепы, они не лотофаги, они пришельцы на этот остров, забывшие свой дом, променявшие свою многотрудную жизнь, борьбу, домашний очаг, детей на вечный рабский праздник.
Ослепшие, видимо, от частого употребления лотоса, зависимые теперь от лотофагов, они выполняли любую их прихоть…
Одиссей потерял царицу в общей суматохе, стоял, схватившись за голову.
Он, вдруг, ясно представил Пенелопу у прялки, Пенелопу у колыбели, в которой улыбается маленький Телемах, Пенелопу, наливающую в миску молока, ее широкое, доброе лицо, полные сочные губы. Он вспомнил ее взгляд в тот день, когда уезжал, ее трогательную фигурку на берегу и обещание ждать всю жизнь.
Сердце его заныло. Он оглядывался вокруг, но не знал пути назад, а дурман еще не проходил в его голове. Его безумные товарищи уже вошли в залу и ели лотос, мясо, виноград, пили вино, смеялись, забавляясь с вечно молодыми женщинами лотофагов.
Он ощущал кольцо на руке, чувствовал желание увидеть белокурую царицу и бросился на поиски.

Она, вместе с хором, пела пламенную песнь, посвященную Афродите.
Увидев его, она оборвала песнь и, сказав «вот и мой суженый», повела его, меж высоких колонн, во внутренние палаты мраморного дворца. Здесь, среди ковров, журчания фонтана, они слились в огненном поцелуе. Он погрузился в нее, в капкан ее тела, но не чувствовал силы, необходимой ему для любви, а скорее – странное, полуобморочное состояние, и Гипнос начал овладевать им.

Сны сладко катились, сменяя друг друга, очаровывая его красками, создавая ощущение легкого полета, пока тревожные ноты – чаша, упавшая в траву, засветившийся огоньками распустившийся куст, не всколыхнули сон, не заставили забиться сердце. И тут он издали увидел скалистый берег Итаки, одинокий кипарис на вершине, и рядом фигурку Пенелопы…
И он открыл глаза. Стон и храп спящих были музыкой в прекрасном дворце.
Все это смешивалось с журчанием фонтана и дыханием лежавшей рядом женщины, на пышных грудях которой покоилась его голова. Одиссей осторожно поднялся.
Он чувствовал, что дурман уходил, голова еще болела, но мозг начинал работать четко и слаженно. Без одежды и верного меча, он чувствовал себя совсем беззащитным. Переходя из зала в зал, Одиссей видел прекрасных лотофагов. Их жизнь пульсировала во сне. Вокруг лежали их кубки, стояли яства, и он, походя, дернул несколько виноградин с кисти, лежавшей на серебряном блюде, взял кувшин…
Стоп! Надо расставить все по местам! Нельзя пить вино из лотоса, нельзя употреблять его в пищу, иначе теряется память, а он не потерял ее до конца, так как выпил мало. Они не выйдут отсюда. останутся с лотофагами, будут также слепы, как и те – рабы радости и бездумного веселья, которых это счастливое и наивное племя садов заманило на свой остров. Нужно немедленно, разыскав товарищей, бежать, иначе они никогда не увидят родины.
Одиссей, осторожно переступая через тела спящих, разыскал одного, другого, третьего.… Все они мирно и счастливо спали, в объятиях красавиц, опоенные лотосом, забыв о друзьях, женах и детях, где-то ждущих их на далекой Родине. Вот Сарпедон, вот Леохар, вот Тиммон…. Но, не просыпаются они, а если и раскрывают глаза, то с удивлением смотрят на Одиссея, не верят его словам.
«Несчастные, одурманенные колдовским зельем, очнитесь, пробудитесь, бежим на корабль, пока не вышел в небеса Гелиос! Вспомните о родине, об отцах и матерях, о женах и детях своих!».
Нет, напрасно!
Сколько не толкал их Одиссей, не верили ему товарищи, отмахнувшись от него, вновь погружались в очарование сна.
Тогда Одиссей, связав каждому руки, начал выносить их из дворца. Как он и предполагал, лотофаги ничего и нигде не охраняли. И все же Одиссей из предосторожности свернул на маленькую боковую аллею, и там, под желтой луной и шелестевшим гранатом, уложил спящего Леохара.
Потом вернулся и с трудом взгромоздил на себя тяжелого Сарпедона. Превозмогая боль занывших ран, заспешил с тяжелой ношей к выходу, стараясь не споткнуться.
Постепенно нашел и перенес всех шестерых. Они, словно дети, беззащитные, лежали рядышком. О, боги, но как заставить их идти сквозь лес, к кораблям?
Напрасно он их толкал и уговаривал, пока в голове у него не вызрел план спасения. Пробравшись в зал, он среди обилия фруктов и напитков, нашел мерзкого козлоногого, чья голова покоилась на рыбном блюде. Одиссей помнил, как все шли за флейтой козлоногого, очарованные. Пришлось вспомнить с далекого детства свои навыки игры на инструменте.
Пошипев для пробы, Одиссей тихо заиграл, и дивные звуки полетели меж ветвей, смешиваясь с пряным воздухом.
Зашевелились его товарищи, встали очарованные, потирая развязанные Одиссеем руки, и побрели за ним в глубину леса.
Они привязывали плачущих, просящихся назад шестерых товарищей к корабельным скамьям, когда среди лучей сияющего Гелиоса, на скалах, появились гостеприимные лотофаги.
Но прозвучала команда Крикса, весла погрузились в синие воды, и корабли стали медленно отходить от опасного острова.

1997-1998 гг.

Регистрационный номер №0352202

от 24 августа 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0352202 выдан для произведения: Странник
Фреска вторая
Сады Гесперид

Ветер свистел в мачте, хлопал парусом, и наконец, сорвав его, будто листок с дерева, унес в бескрайнее море.
Корабль скрипел, и словно щепка, скакал по волнам, не слушаясь руля. Весла трещали, моряков вышвыривало за борт, и они тут же проглатывались посейдоновой пучиной. Оставшиеся в живых были бледны от неистовой качки и едва волочили ноги. Одиссей охрип, отдавая команды, стараясь перекричать бурю, приказывал править к едва видневшемуся каменистому берегу. Один из кораблей зачерпнул бортом воду и перевернулся, заволакиваясь водной массой. Матросы цеплялись за уцелевшие снасти, пытаясь спастись. Некоторых удалось поднять на уцелевшее судно.
Внезапно ветер, подхватив корабли, понес их к темной массе берега. Один из кораблей разбило о скалу, погубив людей, другие застряли в песке неподалеку. К грозно вздымающимся волнам присоединился остро секущий дождь.
Тьму разрезали острые стрелы Зевса, выхватывая перекошенные от страха лица. Очутившись в воде, Одиссей, напрягая все силы, плыл туда, где виднелись утесы, и горел едва видимый огонь.
«О боги, пощадите нас, не отправляйте раньше времени во мрачный Аид», - молился он. Превозмогая боль и ломоту в теле, он перестал замечать ее, плывя на огонь. Рядом его товарищи так же отчаянно цеплялись за жизнь. Одиссей почувствовал дно, встал и был тут же сбит огромным валом. Вынырнул, выплевывая горькую воду, хватая ртом воздух.
На берегу он повалился на песок, теряя сознание от усталости. Очнулся уже в пещере, огромные своды которой каменными конусами спускались вниз.
Веяло теплом, языки пламени танцевали на стенах. Слышен был запах жареного мяса. На каменном полу виднелись тела его спутников. За входом, в темени, неистово косил дождь, и шумел в деревьях ветер.
Леохар начал перечислять погибших, но заметил, что, вероятно, спаслись еще люди, но вышли на берег в других местах и не могут в темноте отыскать друг друга. Не было и Крикса. Рабов совсем мало, возможно были и такие, что предпочли смерть рабству, или бежали, воспользовавшись, случаем. Земля эта, судя по всему, скалиста и покрыта лесом. Двое воинов смогли добыть поросенка.
Насытившись, люди мгновенно уснули. Одиссей также провалился в беспокойный сон, забыв о карауле.
Утором лучезарный Гелиос воссиял в небесах, и ласковое тихое море блистало ослепительным золотом. От жарких лучей над травой и кустарником, покрывавших склоны, стоял густой пар. Необыкновенные цветы – темно-синие, розовые, голубые, оранжевые, белые, будто рождались от солнца и дождя, распускались, лаская взор.
Одиссей велел осмотреть корабли, вытащить их на берег и заняться ремонтом.
Сам же, выбрав шестерых надежных спутников, поднялся вверх по склону.
Многоцветные луга и прямой светлоствольный лес встретили их дружным пением птиц. Зная, как бывает, обманчива эта красота, воины держали наизготовку оружие. Но со временем спокойная величавость природы и теплый климат размягчили их. Какое-то веселье, радость охватывали души при виде ожерелья цветов, красоты оперенья птиц. Высокие древние деревья скрывали жаркое солнце, давая возможность насладиться тенью. В короткий срок воины успели набить холщовые мешки птицей. Но возвращаться не спешили. Чем дальше они уходили в лес, тем красочнее, разнообразнее и веселее становился окружающий мир, тем громче и красивее пели птицы. Ветви склонялись вниз, полные плодов, а чистые ручьи бежали весело и шумно.
«Дивный сад», - думал Одиссей. - Ничего красивее не видывал в своей жизни».
Он пожалел, что рядом нет Пенелопы и Телемаха, не с кем поделиться своей радостью по поводу этой красоты.
Они нашли низвергавшийся с высокой скалы водопад и, сбросив одежду, с удовольствием окунулись в водную прохладу. Омывая раны, долго нежились и кувыркались в воде, весело перекликаясь.
Освежив тело, Одиссей вышел на берег и замер: у зарослей совершенно свободно, не таясь, стояла нагая женщина. Одиссей был поражен красотой незнакомки: светлые, густые волосы волнами рассыпались по плечам, окаймляя высокие конические груди, широкие бедра округлялись, словно критские амфоры, а совершенной формы ноги были подобны прекрасным колоннам храма.
- Кто ты? – вырвалось у него.
Она приложила палец и плавным жестом руки поманила его.
Спутники Одиссея начали выходить из воды, как вдруг женщина звонко воскликнув, громко хлопнула в ладоши, и несколько нагих девушек, прекрасных, подобно цветы, вышли из зарослей. Они поманили за собой улыбающихся и восхищенных ахейцев.
Одиссей завороженно шел за светловолосой женщиной. Она, мягко ступая, следовала по едва видимой тропинке вглубь леса. Невозможно было не любоваться ее тугими бедрами и гибкой спиной.
Временами Одиссей беспокойно оглядывался в поисках своих спутников, увлеченных очаровательными туземками, но тут же светловолосая царица, дотрагивалась до его руки, увлекая за собой. Взгляд ее голубых глаз, сверкание солнца в волосах, ласковая улыбка завлекали его в тесные сети.

***
Девушки вывели их на большую поляну, где стояли прекрасные юноши. Один из них приветствовал Одиссея улыбкой и легким поклоном и предложил кратер, в котором плескался золотой пенный нектар.
Еще раз на мгновение сомнение овладело Одиссеем, он переглянулся с товарищами, но … не увидел их глаз. Их глаза были уже пусты, лица очарованно смотрели на легких, ласковых, похожих на цветы, вечных людей. Он заметил и чаши, сверкавшие в траве, и то, что и его бокал был уже наполовину пуст, отметил легкость и веселое блаженство во всем теле, готовом взлететь ввысь, точно Гермес, словно бы он, Одиссей, завладел чудесным шлемом и сандалиями этого бога. В голове туманилось и клубилось, перед его взором возникали чудесные картины удивительных красок. Шепот ласковых голосов переплетался с мягким хором, неведомая прекрасная мелодия вращалась вместе с окружающим миром. Разверзлась земля, выбегали из ее недр козлоногие сатиры, а длинноволосые нимфы печально сидели у источников, на кронах деревьев.
«Пойдем! Тебе у нас понравится», - промолвила белокурая царица на удивительно хорошо знакомом Одиссею языке и повлекла его за собой. И он понесся – красивый, сильный, обнаженный, как будто только что родившийся, со свежими силами и туманным разумом, сжимая кратер в руке.
На древних полянах, под ветвями деревьев, заслоняя вечернее солнце, кружился сильный озорной хоровод. Одиссей был поражен светлой, веселой песнью, славящей сад и горы, море и солнце.
То ли повинуясь какому-то внутреннему голосу, то ли желая следовать принятому в детстве дерзкому закону «делать все наперекор», собрав свою волю, он отступил назад и опрокинул бокал с золотистым нектаром прямо на куст. Тот мгновенно вспыхнул огоньками, а затем покрылся клейкой листвой. На мгновение все остановилась и тут же дружное «ах!» сменилось новым неистовым вихрем танца. Все вертелось, кружилось, гикало, хлопало в ладоши, козлоногие играли на дудках, глухо постукивая копытцами по мягкой травянистой земле.
«Ну, где же ты?», - потянула его к себе царица. От движения ее руки, из ослабевших пальцев Одиссея выпал кратер, и он, подчиняясь вольной стихии, сбросив с себя все сдерживающее, влился в общий хоровод, в котором девушки уже украсили венками головы его безумных спутников.
«Кто же вы»? – спросил Одиссей.
«Мы - лотофаги! Сейчас ты пил вино из цветка лотоса. Понравилось? Мы уже давно питаемся лотосом, он нам дает забвенье и веселье. Наши сады – это радость счастья. Мы сами – и деревья, и ручьи, и трава, и цветы.… Посмотри - мы вечно юны и красивы, всегда бодры и веселы. Мы давно забыли, что такое одежда. Мы сливаемся с природой в вечном танце, и она щедро дарит нам свои плоды. Мы молимся нашей матери Гее, и она оберегает нас, своих детей.
«Где же вы живете?»
«Там, за холмами, наш город. Мы ухаживаем за садами сестер Гесперид и получаем все нужное для жизни – плоды и веселье».
Одиссей лукаво улыбнулся: «Мне очень хорошо с вами».
«Ты навсегда останешься с нами и забудешь своих товарищей. Я избрала тебя себе в мужья и хочу, что бы ты одел этот перстень».
Он почувствовал острое, холодное кольцо в изрубленных руках.
Она потянула его в хоровод, и он забыл обо всем.

***
Она была трепетным огнем, чистой журчащей водой, тополем, дерзновенно вознесшемся в небеса, птицей, сложившей крылья и падающей с высоты, острой стрелой, летящей в даль, облаком белокрылым на голубом небосводе, грациозной ланью, пятнистой рысью, ласковой кошкой. Она сочетала в себе множество качеств. Ее дерзновенное тело манило, пугало покровом тайны. Оно сводило с ума, рождая тысячу безумных желаний.
И он бросился в этот водоворот страсти и все смешалось.
Они бежали меж высоких деревьев с факелами в руках, гордые и свободные, легко раздвигая кусты. Они срывали медовые яблоки, и сладкий сок кипел на губах, и губы эти сливались с губами вакханок. Они вбежали в город, мчались между колоссальных зданий по площадям. И слышны были бесконечная музыка, многоголосый хор, шлепанье ног, да стук копыт. Встречала их толпа красивых людей с удивительно чистыми и пустынными глазами. Это были вовсе не схожие с лотофагами люди. Здесь было много пожилых мужчин, разного вида седобородых старцев.
Громкие возгласы, прославляющие лотос, возникали, время от времени.
Молодые улыбчивые лотофаги вскрывали погреба, и шипело, пенилось лотосное вино, пища из лотоса мягко хрустела на зубах. Руки просящих шарили наугад.

***
На мгновенье Одиссей остановился, его пронзила мысль, что люди слепы, они не лотофаги, они пришельцы на этот остров, забывшие свой дом, променявшие свою многотрудную жизнь, борьбу, домашний очаг, детей на вечный рабский праздник.
Ослепшие, видимо, от частого употребления лотоса, зависимые теперь от лотофагов, они выполняли любую их прихоть…
Одиссей потерял царицу в общей суматохе, стоял, схватившись за голову.
Он, вдруг, ясно представил Пенелопу у прялки, Пенелопу у колыбели, в которой улыбается маленький Телемах, Пенелопу, наливающую в миску молока, ее широкое, доброе лицо, полные сочные губы. Он вспомнил ее взгляд в тот день, когда уезжал, ее трогательную фигурку на берегу и обещание ждать всю жизнь.
Сердце его заныло. Он оглядывался вокруг, но не знал пути назад, а дурман еще не проходил в его голове. Его безумные товарищи уже вошли в залу и ели лотос, мясо, виноград, пили вино, смеялись, забавляясь с вечно молодыми женщинами лотофагов.
Он ощущал кольцо на руке, чувствовал желание увидеть белокурую царицу и бросился на поиски.

Она, вместе с хором, пела пламенную песнь, посвященную Афродите.
Увидев его, она оборвала песнь и, сказав «вот и мой суженый», повела его, меж высоких колонн, во внутренние палаты мраморного дворца. Здесь, среди ковров, журчания фонтана, они слились в огненном поцелуе. Он погрузился в нее, в капкан ее тела, но не чувствовал силы, необходимой ему для любви, а скорее – странное, полуобморочное состояние, и Гипнос начал овладевать им.

Сны сладко катились, сменяя друг друга, очаровывая его красками, создавая ощущение легкого полета, пока тревожные ноты – чаша, упавшая в траву, засветившийся огоньками распустившийся куст, не всколыхнули сон, не заставили забиться сердце. И тут он издали увидел скалистый берег Итаки, одинокий кипарис на вершине, и рядом фигурку Пенелопы…
И он открыл глаза. Стон и храп спящих были музыкой в прекрасном дворце.
Все это смешивалось с журчанием фонтана и дыханием лежавшей рядом женщины, на пышных грудях которой покоилась его голова. Одиссей осторожно поднялся.
Он чувствовал, что дурман уходил, голова еще болела, но мозг начинал работать четко и слаженно. Без одежды и верного меча, он чувствовал себя совсем беззащитным. Переходя из зала в зал, Одиссей видел прекрасных лотофагов. Их жизнь пульсировала во сне. Вокруг лежали их кубки, стояли яства, и он, походя, дернул несколько виноградин с кисти, лежавшей на серебряном блюде, взял кувшин…
Стоп! Надо расставить все по местам! Нельзя пить вино из лотоса, нельзя употреблять его в пищу, иначе теряется память, а он не потерял ее до конца, так как выпил мало. Они не выйдут отсюда. останутся с лотофагами, будут также слепы, как и те – рабы радости и бездумного веселья, которых это счастливое и наивное племя садов заманило на свой остров. Нужно немедленно, разыскав товарищей, бежать, иначе они никогда не увидят родины.
Одиссей, осторожно переступая через тела спящих, разыскал одного, другого, третьего.… Все они мирно и счастливо спали, в объятиях красавиц, опоенные лотосом, забыв о друзьях, женах и детях, где-то ждущих их на далекой Родине. Вот Сарпедон, вот Леохар, вот Тиммон…. Но, не просыпаются они, а если и раскрывают глаза, то с удивлением смотрят на Одиссея, не верят его словам.
«Несчастные, одурманенные колдовским зельем, очнитесь, пробудитесь, бежим на корабль, пока не вышел в небеса Гелиос! Вспомните о родине, об отцах и матерях, о женах и детях своих!».
Нет, напрасно!
Сколько не толкал их Одиссей, не верили ему товарищи, отмахнувшись от него, вновь погружались в очарование сна.
Тогда Одиссей, связав каждому руки, начал выносить их из дворца. Как он и предполагал, лотофаги ничего и нигде не охраняли. И все же Одиссей из предосторожности свернул на маленькую боковую аллею, и там, под желтой луной и шелестевшим гранатом, уложил спящего Леохара.
Потом вернулся и с трудом взгромоздил на себя тяжелого Сарпедона. Превозмогая боль занывших ран, заспешил с тяжелой ношей к выходу, стараясь не споткнуться.
Постепенно нашел и перенес всех шестерых. Они, словно дети, беззащитные, лежали рядышком. О, боги, но как заставить их идти сквозь лес, к кораблям?
Напрасно он их толкал и уговаривал, пока в голове у него не вызрел план спасения. Пробравшись в зал, он среди обилия фруктов и напитков, нашел мерзкого козлоногого, чья голова покоилась на рыбном блюде. Одиссей помнил, как все шли за флейтой козлоногого, очарованные. Пришлось вспомнить с далекого детства свои навыки игры на инструменте.
Пошипев для пробы, Одиссей тихо заиграл, и дивные звуки полетели меж ветвей, смешиваясь с пряным воздухом.
Зашевелились его товарищи, встали очарованные, потирая развязанные Одиссеем руки, и побрели за ним в глубину леса.
Они привязывали плачущих, просящихся назад шестерых товарищей к корабельным скамьям, когда среди лучей сияющего Гелиоса, на скалах, появились гостеприимные лотофаги.
Но прозвучала команда Крикса, весла погрузились в синие воды, и корабли стали медленно отходить от опасного острова.

1997-1998 гг.

Милый мой волшебник. Часть 2.

Мертвенно - бледный свет фонарей (начало)

Рейтинг: +2 548 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (6)

Нина Колганова # 24 августа 2016 в 15:24 +2

Александр, здОрово!Читала на одном дыхании.О таком приключении Одиссея знала:САДЫ ГЕСПЕРИД известны, но у Вас интересней. Его можно бы было ввести в историю прежних приключений Одиссея. Всё-таки он молодец: и жену вспомнил, и лотофагов обвёл вокруг пальца. Очень легко читается, сказочно красиво.Очень люблю такую тему.)))

Александр Гребёнкин # 24 августа 2016 в 15:33 +1

Нина, я рад, что наши интересы сошлись!) Я очень люблю античную тематику. В 1997-1998 годах написал несколько новелл об Одиссее. Это были "Голос в ночи" (см. выше), "Сады Гесперид", "Влюбленный циклоп", "На острове Ахилла". Но тетрадки рассыпались во время переездов, и целыми сохранились только две новеллы. Их и публикую!) Спасибо!)

Нина Колганова # 24 августа 2016 в 18:25 +1

Обязательно прочитаю и "Голос в ночи".Очень увлекательно. Забыла о реальности. Была там ,на острове, вместе с Одиссеем.) big_smiles_138

Александр Гребёнкин # 24 августа 2016 в 18:39 +1

Буду очень рад, Нина!) Там больше о воспоминаниях и тоске Одиссея.

Светлана Громова # 24 августа 2016 в 18:41 +2

Саша, до чего же я люблю читать мифы! Ещё в детстве зачитывалась "Легендами и мифами Древней Греции"! Саш, Нина права, у тебя гораздо интереснее написано! С удовольствием почитала бы что-то ещё на эту тему! Спасибо тебе большое, Сашуль!

Александр Гребёнкин # 24 августа 2016 в 20:13 +1

Света, я и сам обожаю мифы!) Книгу Н.Куна "Легенды и мифы Древней Греции" в детстве сто раз перечитывал! Не раз читал поэмы Гомера, но больше всего люблю у него "Одиссею". Мои новеллы написаны о тех приключениях Одиссея, которые у Гомера упомянуты коротко. Спасибо!)

RSS-лента комментариев