Почтовик. История вторая. Часть 2

По улицам то и дело сновал оживленный люд, перекрикиваясь и хохоча. Жители Саледа спешили по своим делам, выполняя обычную каждодневную работу. Вот торговцы кричат наперебой, расхваливая свои товары, вот городская стража чеканит шаг, совершая обход, вот мальчишки бегут куда-то сломя голову, а за ними, бранясь, грузно топает толстая баба. Все как и везде. Люди живут, забыв о том, что неподалеку притаилось древнее зло.

Я вздохнул. Хотел бы я быть таким же счастливым, как они. Жить, зная, что ответственность за твою жизнь несет кто-то другой, а не ты сам ежечасно рискуешь пасть от руки разбойника или неведомой ночной твари.

Жизнь Почтовика опасна вдвойне. Нас ненавидят почти все: и продажные чиновники, и чудища, и даже простые люди. Ненавидят за то, что мы не такие как они. Что ж, видно, такова судьба всех, кого угораздило родиться одаренным.

На глаза попалась вывеска: «Трактир «Три подковы». Подковы имелись тут же, качаясь на ветру. Я направил коня к двухэтажному зданию. Судя по состоянию заведения, данный трактир был довольно неплох. Чем не место для ночлега?

Купца и его помощника я оставил неподалеку от рынка. Зачем смущать людей своим присутствием? Лучше мне не находиться рядом с теми, кто боится даже говорить со мной. Теперь я начинал понимать, что Святое слово не всегда может быть полезно.  

Потянув за ручку двери, я оказался в просторном и хорошо натопленном помещении. Слышался шум голосов, веселый смех и пение. Стучали кружки, люди рассказывали друг другу последние новости.

Я поморгал, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к тусклому свету факелов, а затем направился к свободному столику, стоявшему в углу. Пристроив сумку под скамью, стянул с себя намокший от снега плащ и положил рядом. Прислонившись к теплой стене, я устало прикрыл глаза, наслаждаясь покоем и теплом.

- Господин, что вам будет угодно? – раздался над ухом вежливый голос. Я открыл глаза и увидел перед собой мальчика-слугу.

- Пожалуй, крепкого пива и плотный ужин, - поразмыслив, произнес я. Мальчик кивнул и, ловко скользя меж столов, направился на кухню. Я невольно отметил, что смотрю на него с одобрением. Хотелось бы мне такого сына.

Тяжело вздохнув, я взглянул в окно, размышляя над своим будущим. Как быть, если я не смогу добраться до Храма?

Между тем за окном не на шутку разыгралась вьюга. Ветер яростно бился в окно, стремясь ворваться внутрь, но бессильно выл, разозленный неудачей.

Мальчик принес мне ужин и я благодарно протянул ему золотой. Слуга вежливо поклонился и умчался по своим делам.

Уплетая горячее рагу и запивая его пивом, я устало думал о завтрашнем дне. Тело ощущалось совсем разбитым и ослабленным, вставать рано утром, и ехать в ледяной ад не было ни малейшего желания. Однако я знал, что это мой долг и я обязан его исполнить. Долг, если не перед собой, то хотя бы перед другими.

Ночью я спал плохо. То и дело снились кошмары, с участием Мартина, вихря и жгучей боли в груди. Распахнув глаза, я каждый раз оказывался в своей постели, покрытой ледяным потом. Однако даже наяву боль не утихала. Скорее наоборот. Она накатывала волнами, словно я был берегом, а боль морем. Прилив, отлив, затем заново.  С каждым разом все сильней и сильней. Когда жгучее ощущение стало невыносимым, я поднялся с кровати и подошел к окну.

Горела церковь. Алые языки пламени весело лизали шпиль с золотым крестом. Огонь поднимался все выше и выше, кружась по стенам и лукаво заглядывая в окна. Что за чертовщина?

Наскоро накинув одежду, я спустился вниз. Трактирщик встревоженно переговаривался с тем самым мальчиком-слугой, что подал мне ужин.

- Что случилось, милейший? – поинтересовался я, застегивая куртку и накидывая сверху плащ. Трактирщик глянул на меня и тяжко вздохнул.

- Беда, господин, - произнес он, крестясь. – Какая-то нечисть подожгла церковь и порешила святых отцов. Говорят, она и сейчас внутри. Люди боятся подойти близко к святому месту, чтобы потушить огонь. Мало ли?

Я нахмурился. Кому могло понадобится совершать такое богохульство?

Выскочив за дверь, я побежал к алому факелу, видневшемуся на месте святой обители. В кармане лежит Святое слово, уж оно точно должно помочь мне одолеть темную тварь, если таковая имеется.

Должен сказать, Слово обладает не только политическими свойствами, но еще и священными. Оно освящено лично Епископом, а его рука, как известно, несет погибель всему темному, что есть в нашем мире.

Завернув за угол, я оказался прямо перед церковью. Чуть поодаль толпились люди, причитая и переговариваясь между собой. Подойти ближе никто не решался.

Вынув Слово, я шагнул к дверям церкви. Потянув за ручку, оказался внутри.  Как ни странно, но сюда огонь не добрался. Он ревел в окнах, заглядывая в обитель, но не смел плясать внутри здания. Интересно.

Осмотревшись, я увидел на полу лужи крови, в которых лежали тела священников. Подойдя ближе, приметил характерные рваные раны на груди обоих.  Лесс. Тварь, питающаяся энергией света, добра и всего самого лучшего, что есть в душах людских.  Как она могла оказаться здесь, когда естественной средой обитания лессов являются болота, особенно близ деревень?

Где-то неподалеку слышался назойливый хлюпающий звук.  Такой бывает, когда зверь лижет рану человека, истекающего кровью. Я слишком много раз слышал этот звук в своей жизни, чтобы спутать с каким-либо другим.

Вынув из ножен свой белоснежный клинок, я заметил, что его лезвие вновь стало молочно-дымчатым, словно я держал в руке туманный клинок. Перехватив рукоять поудобней, я направился на звук.

Моим глазам предстало ужасное зрелище: невысокий, крайне худощавый лесс, пожирал плоть святого отца, судя по белоснежной рясе – самого настоятеля монастыря. Что ж, выходит, Слово мне здесь не поможет. Даже веры Епископа не хватит, чтобы уничтожить тварь, обожающую святую плоть.

Убрав документ за пазуху, я выставил кинжал перед собой, слегка покачивая его из стороны в сторону. Лесс поднял узкие щели глаз и посмотрел на меня. Я продолжал покачивать руку с клинком, завораживая тварь монотонным движением. Однажды такой прием помог мне одолеть похожее существо. Тогда я приобрел уродливый шрам на правом боку.

Отвлекая врага маневром, я постепенно приближался к лессу. Главное – не спешить и не делать резких движений. Лесс чем-то похож на барса, обитающего в горах близ Кореля. Тот тоже мог не тронуть тебя, если не делать порывистых жестов, но с радостью набрасывался на того, кто пытался убежать. Впрочем, этого я делать и не собирался.

Усмехнувшись, я сделал последний шаг и начал действовать. Одним точным движением я прыгнул вперед и всем своим весом придавил тварь к полу. Лесс попытался сбросить меня и это ему почти удалось. Почти. Все же я был взрослым мужчиной и даже темная тварь не смогла бы меня легко скинуть.

Я с размаху всадил клинок в шею зверя, а затем провел лезвием по кругу, отрезая голову. Тварь еще пару раз дернулась и затихла. Тяжело дыша, я скатился с лесса и упал на спину. Мышцы горели огнем. Кололо в боку. Легкие хрипели, судорожно втягивая воздух.  Я вдруг осознал, что уже совсем не молод. Прожитые годы дают о себе знать.  Пришлось посмотреть правде в глаза: физические упражнения перестают получаться с прежней ловкостью.

Я тихонько рассмеялся. Похоже, я выбрал не совсем удачное время для нытья. Подобные размышления очень быстро отобьют у меня желание и стремление добраться до Храма, а мне следует быть там довольно скоро.

Вздохнув, я поднялся на ноги и направился к выходу из церкви. Во всем теле чувствовалась слабость, дрожали руки. Бой с лессом давал о себе знать.

Народ перед церковью дружно ахнул, когда я оказался на улице. Некоторые бросились ко мне, другие принялись звать лекаря.

- Лучше вызовите стражу, пусть все там уберут, - посоветовал я молодому мужчине, который хотел помочь мне добраться до дома. Он кивнул и побежал дальше по улице.

Я подошел к скамейке, стоявшей в тени дома, и с трудом уселся. Привалившись к стене, устало прикрыл глаза.

- Вам плохо? – сочувственно поинтересовался кто-то. Открыв глаза, я увидел перед собой девушку лет двадцати, в довольно богатой одежде, видимо, дочь какого-то успешного торговца.

Усмехнувшись, я ответил, тяжело разлепив потрескавшиеся губы:

- Просто устал.

- Вы в одиночку победили демона? – восторженно спросила девушка, садясь рядом.

- Демона? – насмешливо переспросил я. – О, нет, это был не демон, всего лишь лесс.

Девушка наморщила лоб, вспоминая это название, а затем лицо ее прояснилось.

- Ага, это же те твари, что питаются верой?

- В общем смысле, да, - кивнул я.

- Жаль отца Роланда, - помрачнела девушка. – Он был мудрым человеком.

- Настоятель? – спросил я, посмотрев на нее. Девушка кивнула. У нее были удивительно красивые глаза: темно-синие, очень большие и похожие на два глубоких озера. Линия подбородка была очень тонкой, почти аристократической, а иссиня-черные волосы волнами ниспадали на плечи.

Заметив мой неприкрытый интерес, девушка смутилась и отвернулась. Я лишь усмехнулся краем рта. Что ж, наше с ней знакомство ненадолго и вряд ли продолжится дальше нынешнего разговора. Завтра я уеду, и, возможно, никогда сюда не вернусь. Да даже если бы и хотел, то не смог бы. Быть Умельцем: значит отказаться от семьи, от супружеского долга и полностью посвятить себя служению людям. Разносить послания и передавать посылки – всего лишь одна из граней нашей работы. Есть и другая.

Мы – великолепные актеры, убийцы и шпионы. Изначально Гильдия создавалась в помощь королю, но затем ее услуги стали оказываться и для простых людей. Хотя, возможно Почтовик – это всего лишь прикрытие для тех дел, которые вершат Мастера, исполняя поручения нашего короля. Кто знает.

- Прошу прощения, леди, мне нужно идти, - учтиво произнес я, вставая и убирая кинжал в ножны. Оказывается, все это время я сжимал его в руке, словно опасаясь нападения.

Девушка разочарованно взглянула на меня.

- Неужели вы уйдете? – с некоторой обидой спросила она. Я кивнул.

- Если бы я мог, я бы с радостью отдал свою судьбу в ваши руки, - хрипло сказал я. Она подняла лицо повыше и наши взгляды встретились. В моем взоре она прочитала боль, угасшую надежду и тоску.

Вскочив на ноги, девушка обхватила меня за шею и прильнула к губам. Это был самый долгий и страстный поцелуй в моей жизни. И, наверное, самый первый.

Когда она оторвалась от меня, ее лицо выражало печаль.

- Простите меня, леди, мне очень жаль, - прошептал я. Она кивнула.

Развернувшись, я направился прочь от этой нити, что могла приковать меня к себе намертво. Я жаждал любви и семейной жизни, но не смел обрести ее. Будь проклят тот человек, который написал устав Гильдии и будь трижды проклят тот, кто отдал меня в нее!

Только сейчас я ощутил, какой фальшивой оказалась та «правда», которую показал мне Мартин. Не может быть, чтобы все оказалось так просто. Я не верю ему!

Что ж, вот еще один повод остаться в живых. Мне следует разобраться со своим прошлым и связать все нити в один клубок. Иначе они разорвут меня на части.

***

Наутро я встал с сильной головной болью и скверным настроением. Праздник Нового Года уже через шесть дней, а я еще даже не ступил на проклятые земли. Время убегает сквозь пальцы, даже не стремясь задержаться в моих руках, чтобы позволить собраться с мыслями и сосредоточиться.

Тяжело вздохнув, я сполоснул лицо ледяной водой из тазика, а затем, накинув штаны, рубаху и куртку, направился вниз.

Трактирщик уже ждал меня, с широкой улыбкой направляясь навстречу.

- Доброе утро, господин! Прошу вас к столу, завтрак уже готов, - он указал рукой в сторону одного из столов, который был заставлен яствами. Очень плотный завтрак. Впрочем, вряд ли я сегодня смогу пообедать, так что в самый раз.

Поблагодарив радушного хозяина, я поинтересовался:

- С чего такая щедрость?

- Ну как же! – воскликнул трактирщик. – Вы спасли наш город от злого демона, неужели мы не отблагодарим вас?

- Я сделал это не из-за награды, - сухо заметил я. Трактирщик довольно кивнул.

- Понимаю, но все же городской голова лично передал вам вот это, - он кивнул на плотный мешочек, лежавший на столе. – Так сказать, благодарность.

- Передайте господину Гору мою искреннюю благодарность, - мрачно попросил я. Трактирщик вежливо качнул головой.

Прикончив все, что было на столе, я поднялся наверх, чтобы собрать вещи. Спустя полчаса я выходил во двор, накинув на плечи шерстяной плащ. Пристигнув сумку к седлу своего коня, я вдохнул свежий утренний воздух.

Сегодня был морозный солнечный день. От вьюги не осталось и следа. Однако, несмотря на это, было довольно холодно. Дующий с долины ветер пробирал до костей.  Поежившись, я вскочил в седло и направился к северным воротам Саледа.

Стражники проводили меня настороженными взглядами, словно размышляя, в своем ли я уме, чтобы добровольно путешествовать по ледяной долине. Усмехнувшись, я покачал головой. От этого движения проснулась задремавшая, было, боль. Стиснув зубы, я прошипел ругательство.

Конь галопом мчался по долине, а я с нарастающим любопытством глядел на заледеневшие фигуры зверей, деревья и землю. Хотя как раз земля и была припорошена снегом, в отличие от ледяных статуй. Странно.

Солнце здесь казалось глыбой льда, величественно нависшей надо мной. Оно напоминало камень на поверхности озера, замерший на мгновение, а затем провалившийся под воду. Удивительное место.

К полудню я добрался до небольшого ледяного озера, в центре которого застыла огромная статуя морского змея. Не знаю, как он там оказался, но теперь я уверился в своей догадке, что эти земли мгновенно подверглись какой-то злой волшбе. Кто-то очень могущественный сумел превратить эту долину и весь полуостров в ледяной ад. Ад в том смысле, что здесь не водились живые существа. По крайней мере, я на это надеялся.

Постелив плащ на берегу, я сел на него и принялся уплетать кусок мяса с хлебом. Конь недовольно ткнулся мордой мне в плечо, напоминая о себе.

- Извини, дружок, - покаялся я, роясь в сумке. – На, держи.

Протянув ему моченое яблоко, я с удовольствием наблюдал, как он его схрумкал. Конь был единственным живым существом, которое постоянно было рядом со мной. Я знал его еще жеребенком, когда Мастер Доминик отвел меня, еще двадцатилетнего юнца, в конюшни Гильдии и указал на невысокого худого жеребенка.

- Теперь ты будешь за ним ухаживать и растить, - сурово сказал он. – Люби его, и он станет тебе верным другом и поможет в трудную минуту.

Не раз я потом вспоминал его слова. Конь и правда неоднократно спасал мне жизнь, вовремя уводя из опасных мест. Мы любили друг друга, как хозяин и питомец. Я был единственным, кто имел для него значение. Так же, как и он для меня.

Потерев ноющие виски, я ласково потрепал гриву своего коня и поднялся с земли. Нужно продолжать путь. Послезавтра я должен достичь полуострова Гарраб. Храм Белого Солнца ждет меня.

Темнота окутывала со всех сторон, то и дело швыряя в лицо горсть снега, нещадно бьющего по замерзшим щекам. Снова я оказался ночью, в поле, и в объятиях вьюги.

Еще хуже было то, что я сбился с пути. Полуострова я достиг сегодняшним утром, но совсем не ожидал, что к вечеру разыграется сильная метель, которая скрыла от меня видимый горизонт. Приходилось идти, полагаясь только на свои чувства.

Я устало остановился и привалился к дереву. Коня вел в поводу, жалея бедное животное. Он и так устал не меньше моего, пусть отдохнет от моей тяжелой туши.

Неожиданно я ощутил жжение в районе бедра. Опустив руку, я нащупал кинжал. Вынув его из ножен, я со страхом увидел знакомое молочное пламя вместо лезвия. Похоже, оно появляется в те мгновения, когда мне грозит опасность. Черт, не вовремя-то как.

Перехватив рукоять, я принялся озираться. Откуда может исходить опасность? На деревьях живых существ нет, в небе тоже. Остается либо земля, либо то, что под ней.

Но откуда в ледяной долине может взяться живое существо кроме меня и моего коня?

Удар я ощутил только тогда, когда неведомая сила отбросила меня назад. Всем телом врезавшись в дерево, я ощутил хруст ломающихся костей. Надеюсь, что не моих.

Упав на землю, я почувствовал, как подо мной что-то шевелится. Перекатившись вбок, я с облегчением отметил, что сломались не мои кости. Тогда чьи?

Подняв кинжал повыше, я всмотрелся в то, что находилось подо мной в момент приземления.

Скелет. Ходячий. Судя по небольшим кускам плоти, не успевшим отслоиться, поднят он был не так уж давно. Несколько месяцев, может больше.

Скелет не шевелился, но подходить к нему ближе мне отчего-то не хотелось. Кто знает этих ходячих.

Вернувшись к коню, я схватил поводья и побрел дальше. Не стоит оставаться на одном месте надолго. Я уверен, что таких вот скелетиков здесь более чем достаточно.

Поежившись от запоздалого страха, я крепче запахнулся в плащ и ускорил шаг. Ноги ломило от усталости, но я должен был идти. Обязан.

Отдавшись на волю движения, я размышлял, как мне попасть в храм. Вряд ли меня ждет там широко распахнутая дверь. Раз так, придется попотеть, чтобы попасть в древнее строение. Еще очень не хотелось встречаться с мертвецами. Возможно, там их будет много, а я сейчас слабее, чем когда-либо. Дар угасает, а без его искры у меня есть лишь Слово и странный кинжал, верой и правдой служащий вот уже столько лет.

Потом мысли мои унеслись к той девушке, поцеловавшей меня в Саледе. Видят боги, я очень желаю вернуться к ней и завести семью. Я уверен, что у нас могло бы получиться. Почему все так несправедливо? Кто избрал для меня такую участь и для чего? Кому понадобилось, чтобы я попал в Гильдию?

От осознания этой мысли я даже остановился. Действительно, не сам же я пришел к Мастерам. Раз уж я нашел воспоминания Мартина лживыми, значит со мной не происходили эти вещи. Тогда о каком отце говорил барон Винсент? И кто же я такой?

Помотав головой, я остановил поток бесконечных вопросов и догадок. Так дело не пойдет. Я разберусь со своим прошлым, но только когда буду в безопасности. Посреди ледяной пустыни, кишащей ожившими мертвецами, о таком можно лишь мечтать. Значит, пора сосредоточиться и быть более бдительным.

Ближе к рассвету вьюга стихла. Тогда же я упал в снег, лежавший на дороге, и изнуренно закрыл глаза. Не было сил пошевелить даже пальцем. Длительный переход не оставил ни малейшей энергии даже на сон. Я мог лишь лежать, прикрыв глаза, и мечтать о сне.

Спустя несколько часов крохи дара смогли восстановить часть сил и я попытался сесть. С трудом, но у меня это получилось. Затем я очень медленно, стараясь не упасть, добрался до ближайшего дерева и, подстелив плащ, рухнул на него, как подкошенный. Наплевав на все опасности, я забылся спокойным сном.