На следующий день я разложил на полу по кругу уменьшенные копии некоторых своих работ, а в оставленный в центре пустой квадрат поместил собранные мной фотографии из прошлого.
Я часто спрашивал себя, что общего между ними? Что общего между той, на которой изображены два подростка, стоящие, держась за руки, посреди скошенного пшеничного поля, и, скажем, учёным-астрономом со страстью в глазах указывающим на звёзды? Что общего между девочкой, что одновременно смеётся и плачет, получая от кого-то коробку с подарком, и фотографией, на одной половине которой изображён чем-то занятый мужской силуэт (его не разглядеть за матовой ширмой), а на другой – цветочный сад (помниться, она понравилась мне тем, что ни человека, ни его работы на ней не видно, зато виден её результат – этот прекрасный цветочный сад). Или что общего между тремя детьми, которые бегут со счастливыми лицами по просёлочной дороге, и присевшим у дерева одиноким пастухом? Какая связь между потоком людей, идущих неведомо откуда неведома куда, и женщиной, что стоит в печали на берегу бушующего моря? И, наконец, может ли быть как-то связана та, на которой рабочие трудятся на производственной линии в цеху в солнечный день (что виден из приоткрытых ворот цеха), с тремя детьми, которые с большой осторожностью несут к столу полные тарелки с супом?
Я уже говорил, что все они скорее картины, чем фотографии, то есть к тому, что на них изображено, нечего добавить, то есть как будто не фотограф запечатлел эти образы, а само время. Этим они и связаны. Но теперь я знаю наверняка и ещё кое-что: с этих пор они для меня – части одной истории.
[Скрыть]Регистрационный номер 0540619 выдан для произведения:
Этюд тридцать третий
Старые фотографии
На следующий день я разложил на полу по кругу уменьшенные копии некоторых своих работ, а в оставленный в центре пустой квадрат поместил собранные мной фотографии из прошлого.
Я часто спрашивал себя, что общего между ними? Что общего между той, на которой изображены два подростка, стоящие, держась за руки, посреди скошенного пшеничного поля, и, скажем, учёным-астрономом со страстью в глазах указывающим на звёзды? Что общего между девочкой, что одновременно смеётся и плачет, получая от кого-то коробку с подарком, и фотографией, на одной половине которой изображён чем-то занятый мужской силуэт (его не разглядеть за матовой ширмой), а на другой – цветочный сад (помниться, она понравилась мне тем, что ни человека, ни его работы на ней не видно, зато виден её результат – этот прекрасный цветочный сад). Или что общего между тремя детьми, которые бегут со счастливыми лицами по просёлочной дороге, и присевшим у дерева одиноким пастухом? Какая связь между потоком людей, идущих неведомо откуда неведома куда, и женщиной, что стоит в печали на берегу бушующего моря? И, наконец, может ли быть как-то связана та, на которой рабочие трудятся на производственной линии в цеху в солнечный день (что виден из приоткрытых ворот цеха), с тремя детьми, которые с большой осторожностью несут к столу полные тарелки с супом?
Я уже говорил, что все они скорее картины, чем фотографии, то есть к тому, что на них изображено, нечего добавить, то есть как будто не фотограф запечатлел эти образы, а само время. Этим они и связаны. Но теперь я знаю наверняка и ещё кое-что: с этих пор они для меня – части одной истории.