Перекресток. Часть первая. Тень. Гл. 10

10

Анаконда отшатнулась на спинку стула, дернувшись, как от удара, и замерла без движения… секунду, другую… Кудесник впервые за все время общения с атаманшей анархистов видел, как она с трудом справляется с собой, пытаясь погасить внезапно возникшую панику, острыми огоньками мечущуюся в её глазах.

Медленно-медленно выдохнув, будто перед этим махнула стопку чистого, неразведенного ректификата, девушка осторожно, как-то боязливо даже, положила на столик руки, накрепко сцепив между собой пальцы, чтобы не выдать их дрожь. И очень тихо, заглядывая в глаза Кудесника, спросила:

– Ты точно ничего не нюхал и не курил? – и тут же одернула сама себя: – Верю, верю… давай без обид, не психуй… очень уж… сам понимаешь. Не верю, что кто-то узнал про мои планы… ну, не могу верить – и всё тут…

Помолчав еще с полминутки, анархистка спросила, и вновь – излишнее, ненужное сейчас:

– Ты это… точно? и откуда? кто видел Теней – не выживают…

– …иногда – выживают, – серьезно усмехнулся Кудя, хоть немного, ненадолго почувствовав себя в относительной безопасности здесь, в самом центре инсургентского гнезда, под прикрытием десятков вооруженных людей, и потянулся в этот раз за бутылкой коньяка, благо, и она стояла на столике и была плотно закрыта, чтобы ни капли ароматного напитка не пропало впустую. – Я вот видел, своими глазами, а теперь – уже два раза, и все еще живой…

…он сидел, зажавшись, стараясь превратиться в невидимый и неслышимый комочек плоти в малюсеньком промежутке между мусорными баками, наполненными откровенно воняющими, не убираемыми дня три-четыре уже отходами человеческой жизнедеятельности. И при этом сам Кудесник был похож на такой же вот отход, излишний в жизни продукт, пригодный разве что к безоговорочному истреблению огнем и металлом.

Грязный, с потемневшим от пыли и гари лицом, в превратившейся в унылые мрачные тряпки одежде, в сапогах одного цвета с городской, пропитанной машинным маслом и бензином утоптанной морщинистой землей, Климовский сливался с мусорными баками в единый пестро-серый с буроватым отливом фон. И не было ничего удивительного в том, что остановившийся у стены дома, далеко-далеко от мусорных баков, как хотелось надеяться анархисту, мужчина в городском камуфляже, позволяющим его обладателю почти сливаться со стеной, выделяясь разве что вороненым стволом небольшого пистолета-пулемета в руках,  не замечал притаившегося инсургента. Тем более, на всякий случай, хоть и не верил он в такие мистические премудрости, Кудесник упорно повторял про себя заклинание-заговор: «Я просто тряпка, большая, грязная тряпка, старый чехол от матраса, засунутый между бачками. Я не живой, я не человек, не дышу, не двигаюсь, не смотрю вокруг и ничего не вижу и не замечаю…» Суеверные, как большинство играющих со смертью людей, инсургенты говорили, что такие вот слова сильно помогают от чутких Теней, буквально улавливающих чужие, напитанные страхом мысли… Врали всё, небось, как всегда, врали даже самим себе… но… «я просто тряпка… большая… грязная… никому не нужная тряпка…»

Повторяя по-детски примитивное, ничего не значащее заклинание, Кудесник старательно и упрямо гнал от себя другие,  посторонние мысли, особенно те, что касались захвата этого поселка городского типа, обороны его от насевших как-то вдруг и с разных сторон губернских полицейских частей и – неожиданного появления странных людей в специальном камуфляже.

Ничем не похожие на былинных богатырей, скорее уж щуплые и невысокие, хотя явно жилистые, сильные и выносливые, экипированные по последнему слову воинской науки и практики, эти люди прошли через оборонительные порядки анархистов, как раскаленный нож, сквозь масло, оставляя за собой брызги крови и мозгов, притихшие мертвые тела и – самое страшное – слухи. Слухи о неуязвимости, слухи о безжалостности и беспощадности, слухи о полнейшем равнодушии к убиваемым, раненным и просто посторонним людям, попавшимся на их пути.

При этом никто из обороняющихся анархистов не был целью для Серых Теней. Они просто шли сквозь ряды недоучившихся студентов, люмпенов, профессиональных бунтарей, серьезных бандитов, мелких жуликов и прочего сброда, исполняя основную задачу, поставленную для них кем-то из высшего командования: безоговорочно уничтожить штаб и главарей инсургентов. Остальные были просто мелкой, досадной помехой на пути.

Окончательно замерев в тихом испуге, как замирает крошечная пташка, ощутившая на себе грозную тень хищника, Кудесник из-под полуприкрытых век, боковым зрением, чтобы ни в коем случае не выдать себя прямым взглядом, исподтишка наблюдал, как Серый, не спеша оглядевшись, прислонился плечом к стене дома, резким движением снял с головы защитный шлем с затемненным забралом и вытер со лба бисеринки пота тыльной стороной затянутой в перчатку ладони. И шлем, и перчатка тоже были раскрашены в городской камуфляж, позволяющий Серому оставаться незамеченным на фоне старой, обветшалой, избитой дождями и выжженной солнцем стены дома. Худощавое, простое, без особых примет лицо, короткая стрижка сероватых, в тон камуфляжа, волос – только чуть позже Кудесник догадался, что волосы Тени были просто седыми – и внимательный прищур глаз… Уже через пару секунд боевой шлем скрыл от анархиста мельком виденное и запомнившееся на всю жизнь лицо…

– …это был он, такое не забывается, – завершил своё коротенькое воспоминание Кудесник. – Не признать – невозможно, и меня прямо там, у номера, в холодный пот бросило… сама понимаешь…

Анаконда молча кивнула, трудно было не понять… и невозможно забыть простенький, невзрачный конвертик, закинутый в почтовый ящик конспиративной квартирки… про которую, казалось, не знала ни одна живая душа.

Плотные, разноцветные листки фотобумаги выпали из конвертика и рассыпались по старенькой, затертой клеёнке, накрывающей обеденный столик на маленькой кухоньке в тесной, предназначенной лишь для разовой ночевки, квартире.

Изуродованные до неузнаваемости тела и чаще всего нетронутые, искаженные болью и лютой злобой на собственных палачей лица хорошо знакомых Анаконде людей, соратников по борьбе, иной раз и более близких, чем просто соратники, были сфотографированы почти профессионально, четко и ярко. Кого-то можно было опознать лишь по татуировкам, особым приметам, цвету волос…

Анаконда до конца своих дней не забудет тот жуткий, иррациональный страх, что полностью завладел её существом при просмотре фотографий, и то, как захотелось в тот момент исчезнуть, зарыться, как можно глубже, под землю, чтобы и следов её здесь не осталось, чтобы никто не смог найти и сделать с ней подобное… Но! страх страхом, на это, очевидно, и рассчитывали те, кто подкидывал снимки по никому неизвестному адресу… но Анаконда никогда бы не смогла выделиться, стать тем, кем она стала в подполье, если бы не сила воли и умение управлять своими эмоциями. И тогда, и сейчас атаманша смогла пересилить собственную натуру, не поддаться страху и минутной панике…

– Черт, черт, черт… и еще раз черт!!! – только и позволила она себе выругаться вполголоса, дополнив слова кратким размышлением о том, что тщательно продуманный и выверенный по времени план проникновения в Промзону теперь летит куда-то  в бездну со скоростью курьерского поезда.

Перегнувшись через столешницу, Анаконда резким движением выхватила из рук Кудесника бутылку с коньяком, привычно обтерла ладонью горлышко и отхлебнула изрядный глоток, потом вернула бутылку анархисту и уже совершенно, казалось бы, спокойно, уверенно уточнила:

– Почему ты решил, что они здесь по наши души? Если это так, вряд ли бы мы сейчас спокойно разговаривали с тобой… у любого человека, даже если это Серая Тень, есть – должна, обязана быть – какая-то личная жизнь, любимое занятие, отдых от работы…

– Сама-то хоть на минутку веришь в то, что говоришь? – сморщился, будто съев пол-лимона, уточнил Кудесник, неожиданно тоже ощутив, как быстро бежит время, необходимое для принятия нужного и правильного решения. – Они могли только-только появиться. Никто же не знает толком, откуда они брались в те, прошлые разы, как входили в город, где группировались, чтоб нанести удар…

– Да, что правда, то правда, – согласилась Анаконда. – Информации у нас по этим убийцам – ноль. А жаль… Но все равно, понимай, как хочешь… чувствую, что раз они еще – здесь и сейчас – ничего не начали, то и не начнут в ближайшее время… а то, что ты одного опознал… может быть, просто случайность? в самом деле, не призраки же они, должны где-то жить, работать, ну, в промежутках между акциями, я имею в виду… С кем он там, в гостинице-то, остановился? один?

– Нет, – с невольным вздохом косвенно подтвердил размышления анархистки Кудесник. – Он, вроде как, при этой столичной штучке, ну, которая – Ника. Ей-то как раз самое место на фестивале… тут всё стыкуется, но… Тень в нотариусах? Не верится как-то…

– Хорошо, – слегка прихлопнула ладонью по столу Анаконда, за время этого короткого разговора она успела прокрутить в голове ситуацию с разных сторон и пришла к единственному, как ей казалось, верному решению. – Делаем теперь так… сперва погоди меня минутку…

Атаманша быстро поднялась из-за стола и выскочила за двери комнатки. Впрочем, заскучать в одиночестве Кудесник не успел, девушка вернулась и в самом деле буквально через минуту.

– С патронами как у тебя? – деловито спросила Анаконда, вытаскивая из небольшого вещмешка, примостившегося в уголке гримерки на изящной тумбочке, пару пачек фабричной упаковки пистолетных патронов.

– Нормально у меня, как всегда, – подозрительно хмыкнул Кудесник. – В серьезную перестрелку, что ли, собралась?

– Перестрелки вообще не намечается, – ответила анархистка. – Просто мы прямо сейчас пойдем в Промзону, не дожидаясь вечера… надо опередить всех, если кто-то что-то и пронюхал…

…в подвале телецентра, на грязном, пыльном полу сидели и лежали человек сорок-пятьдесят, определенных инсургентами в заложники, мужчин и женщин. Пяток слабеньких, в двадцать, наверное, свечей, лампочек под жестяными, самодельными абажурами с трудом разгоняли влажный полумрак и позволяли разглядеть происходящее, хотя, впрочем, разглядывать было особо и нечего. Работники телецентра – от ведущих, местных обозревателей и репортеров до секретарш различного уровня и швейцаров от входа – уныло замерли в позах обреченного ожидания. Казалось, никто из них даже не шевелится, и все движение исходит лишь от шестерки охранников, приглядывающих в подвале за порядком. Двое их них встретили Анаконду и Кудесника у самого входа, сразу же за обитой железным листом и потому кажущейся массивной и солидной дверью. Еще парочка изнывала от скуки, полутьмы и сырого, вонючего воздуха, располагаясь вдоль стен, на самом, пожалуй, освещенном месте, а последние, как бы, прикрывали небольшую, едва заметную дверку в дальнем углу подвального зала.

Атаманша, а следом за ней и Климовский, по-хозяйски прошли сквозь заложников, при необходимости бесцеремонно отпихивая ногами тех, кто оказывался на их пути, при этом, старательно не обращая внимания на вопросительные взгляды, хмыканье и покашливание охранников, старающихся привлечь к себе внимание начальства, но так и не рискующих впрямую спросить: «А долго нам здесь еще…»

За маленькой дверцей в углу подвала скрывалась самая настоящая слесарная мастерская, полная тисков, напильников, шведских ключей, каких-то непонятных водопроводных кранов и краников, ветоши и машинного масла в самых различных емкостях. Кое-где вдоль стен, на вбитых попросту гвоздях, висели засаленные, рваные телогрейки, грязные рабочие халаты и еще какое-то барахло, дотрагиваться руками до которого без отвращения вряд ли бы смог и самый небрезгливый человек. А одну из стен, совсем, как в сказке про деревянного мальчика, выструганного из полена, занавешивала огромная для такого помещения афиша откровенно порнографического содержания, покрытая по углам многочисленными масляными отпечатками чьих-то пальцев.

– Гляди, внимательно гляди… – кивнула на нее Анаконда.

Кудесник хмыкнул из-за спины атаманши, мол, чтобы посмотреть на такие картинки, вовсе не обязательно тащиться в подвал, но анархистка уже уверенным движением опытного престидижитатора срывала со стены афишку, демонстрируя своему спутнику скрывающуюся за ней очередную, совсем уж миниатюрную дверцу.

– Подземный ход, – кратко пояснила Анаконда. – Еще со средневековых времен… лет десять назад его даже реставрировать хотели, да денег, как всегда не хватило, забросили эту задумку и про ход забыли… только – бумажки в архивах остались, а теперь нам – очень пригодится…

Тайный выход из телецентра, прокопанный в те времена, когда и телевидения-то никакого не было и в помине, да и здание на этом месте стояло совсем другое, был узок и приземист настолько, что даже щуплому Кудеснику пришлось идти по нему, сгорбившись и постоянно касаясь локтями замшелой каменной кладки стен. Захватившая с собой мощный, но миниатюрный фонарик анархистка шла первой, то и дело чиркая макушкой по потолку и невнятно ругаясь себе под нос.

Через минут двадцать, выбравшись на поверхность в подвале простого жилого дома, Анаконда, отряхиваясь от пыли и паутины подземелья, сказала, подмигивая своему спутнику:

– Вот так, примитивно, но действенно. Для всех – мы не уходили из телецентра. Для особо любопытных – спустились в подвал, то ли заложников помучить, то ли еще по каким делам, может, золото добытое припрятать… А на самом деле… выходит, что предки были кое в чем поумнее нас…

Завершив свой короткий монолог таким неожиданным пассажем, атаманша заспешила наверх, на улицу, через нагромождение старых, развалившихся комодов, проржавевших панцирных сеток от кроватей, разбитых велосипедов и прочего хлама, заполняющего подвал. Эти давно отслужившие свой срок вещи лучше любой специальной маскировки прикрывали вход в подземелье.

На пустынной улице – рабочий день, да еще и этот налет анархистов заставили большинство обывателей, даже самых отчаянных любителей свежего воздуха, попрятаться по домам – Анаконда и Кудесник довольно быстро сориентировались и двинулись в сторону законсервированной, известной только им явки, стараясь не попадаться на глаза небольшим группкам инсургентов, по-прежнему, как и несколькими часами ранее, шатающимся по улицам в поисках то ли давно уже истребленных или задержанных полицейских, то ли лавочек и магазинчиков побогаче, то ли просто – в поисках приключений на свои не слишком уже трезвые головы. Пару раз по дороге Кудя откровенно кивал своей спутнице на близлежащие аптеки, памятуя о её задании достать кокаин для прогулки в Промзону, но Анаконда небрежно отмахивалась и, в конце концов, пояснила:

– Да есть у меня энзе, не пропадем, если что, а светиться сейчас в этих кварталах – не нужно…

Потратив еще какое-то время, они незаметно для окружающих добрались до того самого тихого дворика, в котором всего часом назад, никак не больше, уже побывали Ника, Антон и Мишель, разыскивая нужного им человека, знакомого и «должника» поверенного блондинки. Сейчас маленький провинциальный дворик выглядел еще тише и безлюднее, чем раньше, но тишина эта не была тем, прежним безмятежным покоем, блаженным елеем разливающимся в стороне от происходящего. Напряжение буквально разливалось в воздухе и ощущалось так же явственно, как солнечный свет, голубизна неба и сердитое, заполошное чириканье городских воробьев. Причиной тому были два трупа, лежащие неподалеку от того самого подъезда, в который Мишель пригласил своих спутников совсем недавно. Даже не приближаясь к ним, Кудесник легко распознал в убитых драбантов Анаконды, очень уж характерными габаритами и одеждой отличались они от прочих инсургентов, тем более – от аборигенов городка. Быстро, куда там вычислительным машинам, скалькулировав в уме возможный риск засады неподалеку от трупов, анархист, не таясь, подошел поближе. Н-да… уж… один из драбантов пулю встретил лицом, и теперь оно напоминало страшную кровавую маску… а другому – повезло, если такое слово не прозвучало бы издевательски, пуля попала ему чуть выше переносицы, оставив лишь маленький чернеющий след. И – очень похоже было, что трупы никто не трогал, так и лежали они здесь все то время после роковых выстрелов.

– Я их послала вперед, чтоб обстановку прощупали, да и помогли, если надо, нашему человеку… – расстроено сказала Анаконда в спину Кудеснику. – Тут ведь не все так просто с выходом в Промзону…

– Ничего бы они не помогли, – чуть гундосо прояснил ситуацию высокий и худой мужчина с уныло обвисшими кончиками длинных усов, как-то незаметно, хотя и не старался он скрываться, подошедший к анархистам. – Они до меня даже не дошли… я уж потом догадался, что от вас…

– А кто их? – поинтересовался Кудесник, сообразив, что обмен паролями сейчас выглядел бы попросту смешно и нелепо, ну, кто бы еще стал подходить к ним так – в открытую, без опаски и настороженности?

– Не знаю, кто это, – пожал плечами длинноусый. – Один – невысокий, худой, в сером костюмчике, в очочках, вылитый бухгалтер, только что счет подмышкой не хватало и нарукавников. А с ним – девица, ну, очень вся из себя, хоть и одета неброско, маленькая такая, но эффектная. И мужик, ну, думаю, не совру, что из бывших парашютистов или спортсмен какой, очень уж фигуристый на их фоне. Да и одет – в кожу с головы до ног. Стрелял, похоже, серый, он первым шел, но так ведь я оружия у них в руках ни у кого не видел, может, и «рывок», кто знает…

– С-с-серый… это же… – Кудесник с трудом сдержал внезапно прорвавшееся в речи заикание, но вот резкую бледность лица сдержать не смог.

– Может, и не тот, – одернула его Анаконда, вовсе не обязательно, вообщем-то, постороннему человеку знать о Тенях в городе, но тут же, и сама,  занервничав, уточнила: – А наш Маячок? Все нормально? Где он?

– Так он их и увел, только шел в серединке, вроде как, они его прикрывали, – чуть удивился хозяин явки, сразу не сообразив, что о главном-то он и не сказал, впрочем, кто его знает, где оно сейчас – это главное.

Теперь настал черед бледнеть атаманше.

– Ушел? Куда? увели?

– Увели или сам, не поймешь, но шел, кажись, свободно, – поделился виденным длинноусый. – А куда… хоть и знаю, наверное, куда, да только оттуда его уже не достанешь, пока сам не вернется. Предупреждал же об этом, брать надо было здесь…

Анаконда, бессильно уронив руки вдоль тела, с резким выдохом длинно и затейливо выругалась. А что же ей еще оставалось делать? Впрочем, подобное развитие событий она, невзирая на такую, очень расстроенную реакцию, похоже, все-таки предусматривала. Отвернувшись от убитых, она рассеянным, задумчивым взглядом оглядела дворик и указала на доминошный столик в дальнем углу:

– Ладно, идем-ка вон, присядем, в ногах правды нет, – кивнула она Кудеснику и хозяину явки. – Надеюсь, тут никто полицию вызвать не додумался?

– У нас полицейских не вызывают, – пожал плечами длинноусый. – Дворник, разве что, в труповозку позвонит, куда ж еще их девать? Да, небось, нынче в городе для труповозки работы и без того с лихвой… ну, пошли, что ж теперь-то…