Лишние Дни

Лишние дни и есть – лишние. Безвредные, личные... Смысл услуги как раз в эфемерной отстранённости, окружающая жизнь как за буфером, денёк свободным побыть, бессильным и безответственным. Удивительно просто, чем помешало агентство? Нет, при царе горохе, свежо предание, подобные заведения находились в глубоком подполье... Однако вот вам, при царице фасоли прополка огорода вышла на новый виток. Параноики, уже не знают чего запретить, того гляди, до парикмахерских доберутся. Ни фестивалей, ни ярмарок, одни детишки маршируют колоннами, «ать-два!..» Годовщина Революции – они маршируют, Праздник Присяги – они маршируют... День Садовода – они опять маршируют!.. А иногда и поют, беда. Проблема.
Как-то глуповато мимо конторы с вывеской: ОППА «Лишние Дни» под бодрые речёвки строем ходить. Диссонанс возникает. Попадётся такое в репортаже на заднем плане, отчитывайся потом. Нет ли какого намёка, нет ли тут злого умысла?
«Закрыто, приносим свои извинения...». Алик потоптался у дверей и отправился восвояси.


По имени-отчеству пора бы, всё Алик, да Алик. От начальства обидная фамильярность, зато, когда Маргариточка на ресепшн по имени приветит – совсем другой коленкор. Впервые распахнув дверь агентства, Алик поискал глазами окно: откуда солнце падает на её рыжие кудри? А когда постриглась, обиделся!
Солнышко скрылось, добрались и до «Лишних Дней».
Контора арендовала помещение в той части города, которую Алик с детства любил: старинные заводы возле реки. Скверы разросшиеся. Ровно напротив – заброшенный речной вокзал в глубине сада. Акации сквозь частокол задевают прохожих, стволы тополей облокотились на кованую ограду. Эмблема пароходства до сих пор украшает ворота: на белом флаге сине-голубые полосатые дельфины. Река-море означали, а белизну фона маленький Алик додумывал, как межпланетное пароходство, по реками и морям иных планет...


Для посетителей агентство «Лишние Дни» состояло из входной двери и холла с такой же дверью в конце. Вдоль стены барная стойка, за ней бар и Маргариточка. Нетронутые ряды бутылок. Ритуал такой: Маргариточка предлагала стакан лимонада в цену лишнего дня, за вычетом предоплаты. Выпил и уходи в дверь напротив, сквозь тепловую завесу, на ту же самую улицу в свой лишний день. Сущий пустяк, а завеса нравилась Алику не меньше всего остального. Она оказывалась приятна даже в июльские жаркие дни, короткое объятье.
Агентство гарантировало свободный день. Заложить крутой вираж не получится, но и по встречке ничто серьёзное не врежется в твою жизнь. День, благоприятствующий отказам, безмолвным отказам. Прогулять учёбу, отсрочить решение, перенести работу, не ответить на звонок... Безнаказанно. День, когда случается только неизбежное, который всё необязательное обтечёт. Предопределённого, оказывается, ничтожно мало, какие-то базовые, рутинные вещи: небо сверху, земля под ногами, как дела – порядок, ты покушал – я уже до лысины дожил!
Отдых, такое агентство. Маленькое ограничение – загодя и с предоплатой. Для экстренного спасения не подходит. «Колдовством мы не занимаемся!» – отшивал настойчивых дураков директор. Фамилия директора – Капитан, Юлий, кажется, Романович. Постоянные клиенты брали абонемент, так гораздо удобнее.
Люди ж они такие, они для чего использовали лишний день, без выкрутасов, прямо говоря? Для прогулов. Как отгул взять, но в такое время, когда нипочём бы не дали.
Алик помнил свой первый лишний день – точь-в-точь. Уехал за реку в парк, старательно отдыхал, памятуя цену за услугу. Не позвонил, кому должен был, не появился там, где обещал. И ничего. Как-то распределилось важное по следующим дням, а что-то и вовсе утратило актуальность. В дальнейшем он использовал дни на короткие поездки в столицу на электричках. На выставки, на рынки... Взрослый, кажется, человек: контролёры зайца не видели в упор! Прикол! В остальном, дни как дни, обходящиеся куда дороже билета на электричку. Алик не мог бы ответить, за что собственно платит, и вдруг – котик...


Ему отдали кота на передержку. Алик же – гиперответственный... Общий балкон, у соседей собака, дома цветы, вдруг ядовитые, вдруг погрызёт... А лишний день оплачен загодя, отказываться – деньги терять. Алик вручил Маргариточке шоколадку, пошутковал с ней и, нырнув под тёпловую завесу, отправился обратно домой.
Лишний день дома...
Именно так он и поступал впоследствии девять из десяти раз. Утром шёл в агентство, выпивал стаканчик лимонада и возвращался домой.
Сакральный смысл открыл Алику чужой котик, старенький и толстый: лишние дни – лишние! Целенаправленная эксплуатация убавляет их силу. С лишним днём нужно попасть в резонанс. Тогда он силён, тогда он великая сила. Его не надо применять, ему надо отдаться.
Ничего, ничего, ничегошеньки Алик не делал, и получалось отлично!
Путь солнечного луча по комнате увлекательней спектакля. Нашлись отцовские часы. Лабиринт узора на обоях пройден, минотавр лилии зазевался и упустил беглеца. Трещины на кафельной плитке, как в детстве, предъявили ему доказательства всех теорем в безмолвной красоте дополнительных построений. Дождь барабанил, вернулось предзакатное солнце... Всё, не обязательно, всё, без чего можно обойтись, вернуло позабытый вкус, обретя новый вес. Привет, давно не виделись, а помнишь... Помню!
Раньше, уезжая из города, Алик всякий раз боялся не успеть вернуться. Вдруг автобус сломается, электричку отменят или ещё какой форс мажор. Ведь лишний он – день, а не сутки, двенадцать светлых часов, и в договоре прописано: возвращение под свою ответственность.
Но именно в этот, по-настоящему лишний день, Алик забыл о времени и возвращался бегом!


Случайность? Возможно. Однако техническое образование заставляло обобщать факты, а они накапливались.
Лишний день котика минул, и назавтра Алик с лёгкостью нашёл дефект в электронной начинке роботизированного цеха, который месяц не могли найти.
После паузы всё складывалось без усилий: понять ускользавшее, найти потерянное. Принять решение! Алик съехал из ненавистного ему коттеджа и стал жить в однокомнатной конуре под крышей. Потому что он хотел жить в конуре! В комнатке, где, не вставая со стула, дотянешься до стены. Он стал жить на ренту, ушёл с производства во фриланс, и на лишние дни образовались лишние деньги.
Алик увлёкся ими, стал изучать, вникать, использовать так и этак и... – система сломалась. Они по-прежнему были тихи, проникновенны, но озарений не приносили.
В последний день абонемента Алик сорвался и умотал на заброшенную дачу.


Ноябрь. Гнилые яблоки в поникшей, заморозками битой траве. На щели веранды невозможно смотреть. Зачем я тут?
– Мяу! Мьяууу!.. – ответил Алику вселенский разум из-под крыльца. – Нагнись и познаешь! Вот зачем: за мной! Мяу-у-у-у!!!
Ну чего, тощий, выбросили, уехали.
Система починилась: на следующий день племяшка унесла это «мяу» вприпрыжку. Доброе дело сделал.
Хорошо, но непонятно, сомнительно.


После «мяу» Алик имел разговор с директором Лишних Дней по своей инициативе. Отблагодарил котик волшебным пенделем застенчивого Алика. Познакомиться с Капитаном он хотел давно.
– Господин директор, не сочите меня занудой... Но как же нет влияния, когда есть физическое последствие?
Ничего не ответила золотая рыбка, только мышью покликала и открыла папку «борзёж клиентов», документ «мнительности» в формате «нах-нах док».
Снисходительно и устало Капитан возразил, рассматривая, одному ему понятные, графики:
– Нет, нет, для вас – нет. Желаете приобрести дополнительную страховку?
Алик не желал. На том бы и разошлись, но вот он, шанс...
Пытаясь быть поразвязней, безуспешно, Алик спросил:
– Господин директор, как оно всё ж таки работает? Заранее извиняюсь, в общих чертах, я понимаю, ноу-хау, всё такое...
– Ноу-хау? Отнюдь. Рутина...
«Рисуется...» - подумал Алик слишком выразительно.
– Серьёзно. В нашем деле главное не трогать календарь. Цифры они такие педанты! С ними не договоришься. Внутреннего содержания в них шиш, но место своё знают твёрдо. Место в ряду, в формуле, оно и есть их начинка. Парадокс! Но именно благодаря этому парадоксу, время имеет конфигурацию матрёшки Мёбиуса...
«Шикарный символ!» – нарочито громко подумал манипулятор Алик, подбрасывая дровишек в костёр.
Капитан оценил, улыбнулся, однако формулировал кратко, сворачивая беседу:
– Система очень простая. Представьте себе, что двенадцать светлых часов растягиваются как резина. Образуются пустые промежутки, тягомотина: стоять в очередях, ждать опаздывающих, отвлекаться на работе... А теперь представьте, как все эти пробелы – чик! – вырезали ножницами, и склеили в отдельный - лишний день! Живи, как хочешь! Отвлекаться не от чего, ждать некого!.. И ведь чувствуется, правда, в ткани первоначальный аромат: пауз, равноудалённости... Силы...
– ...сжатой пружины, да! Натянутой тетивы! А лишние годы возможны?
– Прикиньте масштаб. Под давлением разные объёмы по-разному себя и ведут...
«Это отрицательный ответ?»
– Понял было, раз, и опять ничего не понял!
– Не стоит вникать, технические моменты, это скучно! Но если вы сомневаетесь, может быть, всё-таки – дополнительную страховку?
– Спасибо, что уделили мне время!
– Ну что вы, у меня его закрома!


Ничейный котик, маленький и тощий перевёл Алика на второй уровень мастерства в обращении с лишними днями. Доверяешь? А чего застыл, как статуя? Не бойся импровизировать, если доверяешь, не напрягайся, лети.
Алик, при многочисленной родне, проживал обособленно. Лишние дни распространяли вокруг него некую ауру волнительного, тихого одиночества. Он перестал планировать не только культурную программу, но и загадывать, к чему он приведёт, лишний день, что подскажет.
Система починилась, Алик уже готовился повстречать третьего котика, осиянного нимбом, со смыслом жизни в зубах, но агентство – прикрыли.


Как железом по стеклу.
В директоре, в Капитане маленькой, но очень любопытной конторы Алик с первого взгляда признал родственную душу – технаря, подсуетившегося в переходные времена с организацией собственного дела, но не рвача, вовсе нет. Спокойный, повидавший жизнь человек, Капитан был ему симпатичен. А когда его начали выживать, когда пошли фельетоны в газетах, проверки всякие... Он так неприятно суетился. Тут в новостях районного сайта, там в газетных новостях, в передаче «Главное за день», рядом с мэром...
Накануне разгрома, Алик аж обалдел, надежда умирает последней всё-таки... Директор не пожалел денег снести резную деревянную дверь, и засобачить новую отечественного сталепрокатного завода... «Родимая Жесть – стопицот лет гарантии!» Украшена гербом. «Капитан, ну что ж ты творишь, зачем ты срамишься?» Думал, поможет? Не помогло.
Дальше события разворачивались совсем безобразно, Алик стал очевидцем.


Захват, выселение. Показуха для мэра и местных силовиков.
Мэр приехал поорать. Полицаи выслужиться и размяться. Журналисты поесть жареного дерьма, и разбросать, как бегемот хвостом, до границ, до самых до окраин. Вылезла из норы управляющая жилищная компания и на камеру сообщила, что худших арендаторов не было у неё от сотворения мира...
Вышла потасовка. Директор не пускал их внутрь, они рвались изъять что-то там, компьютеры, жёсткие диски. Толпа собралась, и Алик был в толпе, в тоске неопределённого, отчётливого стыда.
Капитана снесли от двери, ввалились, прихватили журналистов, шуганули зевак, пропустили тёток из конторы и натянули пёструю ленту.
Победил стыд. Алик подошёл, поздоровкаться с Капитаном за руку, выразить ему свои... А выражать-то и нечего, соболезнования явно не в тему.
Директор, спокойный как танк, рассеянно ответил на рукопожатие, инструктируя кого-то по сотовому, махая кому-то рукой...
– Глядите!
Толпа посторонилась.
Из-за угла дома показалась здоровенная будка электрогенератора... Единственный, оставленный надзирать и не пущать, мальчишка полицай шмыгнул в здание. Капитан развёл руками: вольному воля, и плавно захлопнул тяжёлую стальную дверь.
Рабочие в комбинезонах прошлись ослепительными звёздами сварки по периметру, отступили и полюбовались на свою работу.
– Красота... – похвалили они.
– До скорого, – сказал Капитан.
Народ безмолвствовал...
Народ снимал на мобильники. Аплодисменты полетели одиночными весенними бабочками в толпе, через минуту – оглушительной птичьей стаей.


Толпа потеряла единство перед звуком приближающихся сирен. Пора сматываться.
– Я с вами!
– Угадал, – загадочно согласился Капитан. – Живее на пристань. Меня подберёт катер, нас.
Обогнув здание речного вокзала, они оказались перед застеклёнными дверями. Вход в зал ожидания со стороны причала. Флаг полощется на ветру, будто не заброшен вокзал, словно утром водрузили на флагштоке. Волны гонит ветер по чистому, ярко-белому полотну, и полосатые дельфины ныряют, выпрыгивают из воды.
Директор толкнул высоченные, арочные двери. Повеяло летом. Они прошли внутрь сквозь знакомый-знакомый-знакомый, тёплый ветер...
– Капитан... – прошептал Алик, забыв про бучу и про всё на свете, а шум приближался, выстрелы. – Куда вход?! В лишние годы?..
По барной стойке рыжая кошечка ходила между стаканов, ярко рыжая, солнечно рыжая. За дальней стеклянной дверью ни парка, ни ограды – та же самая река.
Капитан молчал, гладил кошку.
– Прошу, ответьте, куда?! Нас догонят с минуты на минуту!
– Тем хуже для них, шутки кончились. Эта дверь не вход, Алик, и не в годы... Она выход из лишнего тысячелетия. Вас тянуло в агентство, Алик, потому что ваши лишние дни были вашими настоящими днями. Впрочем, такое не редкость и среди людей.
«Среди людей... И – среди людей? Как интересно...»
Мозг иногда решает самостоятельно отдохнуть, щёлкает тумблером.
Алик любовался флагом на ветру и думал: «Это всё шутка, это происходит не со мной. Я полосатый дельфин в белой пене... Капитан держит обруч над волной, обруч лишнего тысячелетия... Дельфин резвится, дельфин прыгает... Дельфин будет жить в шутку, рождаться и умирать в лишних, беззвучных годах... Нет смысла планировать, нет смысла лавировать, нет смысла запоминать... Дельфин позволяет нести себя годам и столетиям, пока не заскучает по родным песням, по яростным встречным течениям, по режущему их спинному плавнику...»
– Капитан, ведь они не речные, где водятся полосатые дельфины?
– Далеко, очень далеко, Алик, – запрокинув голову, Капитан прищурился в облака. – А вот и катер.
 

© Copyright: Женя Стрелец, 2015

Регистрационный номер №0296453

от 3 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0296453 выдан для произведения: Лишние дни и есть – лишние. Безвредные, личные... Смысл услуги как раз в эфемерной отстранённости, окружающая жизнь как за буфером, денёк свободным побыть, бессильным и безответственным. Удивительно просто, чем помешало агентство? Нет, при царе горохе, свежо предание, подобные заведения находились в глубоком подполье... Однако вот вам, при царице фасоли прополка огорода вышла на новый виток. Параноики, уже не знают чего запретить, того гляди, до парикмахерских доберутся. Ни фестивалей, ни ярмарок, одни детишки маршируют колоннами, «ать-два!..» Годовщина Революции – они маршируют, Праздник Присяги – они маршируют... День Садовода – они опять маршируют!.. А иногда и поют, беда. Проблема.
Как-то глуповато мимо конторы с вывеской: ОППА «Лишние Дни» под бодрые речёвки строем ходить. Диссонанс возникает. Попадётся такое в репортаже на заднем плане, отчитывайся потом. Нет ли какого намёка, нет ли тут злого умысла?
«Закрыто, приносим свои извинения...». Алик потоптался у дверей и отправился восвояси.


По имени-отчеству пора бы, всё Алик, да Алик. От начальства обидная фамильярность, зато, когда Маргариточка на ресепшн по имени приветит – совсем другой коленкор. Впервые распахнув дверь агентства, Алик поискал глазами окно: откуда солнце падает на её рыжие кудри? А когда постриглась, обиделся!
Солнышко скрылось, добрались и до «Лишних Дней».
Контора арендовала помещение в той части города, которую Алик с детства любил: старинные заводы возле реки. Скверы разросшиеся. Ровно напротив – заброшенный речной вокзал в глубине сада. Акации сквозь частокол задевают прохожих, стволы тополей облокотились на кованую ограду. Эмблема пароходства до сих пор украшает ворота: на белом флаге сине-голубые полосатые дельфины. Река-море означали, а белизну фона маленький Алик додумывал, как межпланетное пароходство, по реками и морям иных планет...


Для посетителей агентство «Лишние Дни» состояло из входной двери и холла с такой же дверью в конце. Вдоль стены барная стойка, за ней бар и Маргариточка. Нетронутые ряды бутылок. Ритуал такой: Маргариточка предлагала стакан лимонада в цену лишнего дня, за вычетом предоплаты. Выпил и уходи в дверь напротив, сквозь тепловую завесу, на ту же самую улицу в свой лишний день. Сущий пустяк, а завеса нравилась Алику не меньше всего остального. Она оказывалась приятна даже в июльские жаркие дни, короткое объятье.
Агентство гарантировало свободный день. Заложить крутой вираж не получится, но и по встречке ничто серьёзное не врежется в твою жизнь. День, благоприятствующий отказам, безмолвным отказам. Прогулять учёбу, отсрочить решение, перенести работу, не ответить на звонок... Безнаказанно. День, когда случается только неизбежное, который всё необязательное обтечёт. Предопределённого, оказывается, ничтожно мало, какие-то базовые, рутинные вещи: небо сверху, земля под ногами, как дела – порядок, ты покушал – я уже до лысины дожил!
Отдых, такое агентство. Маленькое ограничение – загодя и с предоплатой. Для экстренного спасения не подходит. «Колдовством мы не занимаемся!» – отшивал настойчивых дураков директор. Фамилия директора – Капитан, Юлий, кажется, Романович. Постоянные клиенты брали абонемент, так гораздо удобнее.
Люди ж они такие, они для чего использовали лишний день, без выкрутасов, прямо говоря? Для прогулов. Как отгул взять, но в такое время, когда нипочём бы не дали.
Алик помнил свой первый лишний день – точь-в-точь. Уехал за реку в парк, старательно отдыхал, памятуя цену за услугу. Не позвонил, кому должен был, не появился там, где обещал. И ничего. Как-то распределилось важное по следующим дням, а что-то и вовсе утратило актуальность. В дальнейшем он использовал дни на короткие поездки в столицу на электричках. На выставки, на рынки... Взрослый, кажется, человек: контролёры зайца не видели в упор! Прикол! В остальном, дни как дни, обходящиеся куда дороже билета на электричку. Алик не мог бы ответить, за что собственно платит, и вдруг – котик...


Ему отдали кота на передержку. Алик же – гиперответственный... Общий балкон, у соседей собака, дома цветы, вдруг ядовитые, вдруг погрызёт... А лишний день оплачен загодя, отказываться – деньги терять. Алик вручил Маргариточке шоколадку, пошутковал с ней и, нырнув под тёпловую завесу, отправился обратно домой.
Лишний день дома...
Именно так он и поступал впоследствии девять из десяти раз. Утром шёл в агентство, выпивал стаканчик лимонада и возвращался домой.
Сакральный смысл открыл Алику чужой котик, старенький и толстый: лишние дни – лишние! Целенаправленная эксплуатация убавляет их силу. С лишним днём нужно попасть в резонанс. Тогда он силён, тогда он великая сила. Его не надо применять, ему надо отдаться.
Ничего, ничего, ничегошеньки Алик не делал, и получалось отлично!
Путь солнечного луча по комнате увлекательней спектакля. Нашлись отцовские часы. Лабиринт узора на обоях пройден, минотавр лилии зазевался и упустил беглеца. Трещины на кафельной плитке, как в детстве, предъявили ему доказательства всех теорем в безмолвной красоте дополнительных построений. Дождь барабанил, вернулось предзакатное солнце... Всё, не обязательно, всё, без чего можно обойтись, вернуло позабытый вкус, обретя новый вес. Привет, давно не виделись, а помнишь... Помню!
Раньше, уезжая из города, Алик всякий раз боялся не успеть вернуться. Вдруг автобус сломается, электричку отменят или ещё какой форс мажор. Ведь лишний он – день, а не сутки, двенадцать светлых часов, и в договоре прописано: возвращение под свою ответственность.
Но именно в этот, по-настоящему лишний день, Алик забыл о времени и возвращался бегом!


Случайность? Возможно. Однако техническое образование заставляло обобщать факты, а они накапливались.
Лишний день котика минул, и назавтра Алик с лёгкостью нашёл дефект в электронной начинке роботизированного цеха, который месяц не могли найти.
После паузы всё складывалось без усилий: понять ускользавшее, найти потерянное. Принять решение! Алик съехал из ненавистного ему коттеджа и стал жить в однокомнатной конуре под крышей. Потому что он хотел жить в конуре! В комнатке, где, не вставая со стула, дотянешься до стены. Он стал жить на ренту, ушёл с производства во фриланс, и на лишние дни образовались лишние деньги.
Алик увлёкся ими, стал изучать, вникать, использовать так и этак и... – система сломалась. Они по-прежнему были тихи, проникновенны, но озарений не приносили.
В последний день абонемента Алик сорвался и умотал на заброшенную дачу.


Ноябрь. Гнилые яблоки в поникшей, заморозками битой траве. На щели веранды невозможно смотреть. Зачем я тут?
– Мяу! Мьяууу!.. – ответил Алику вселенский разум из-под крыльца. – Нагнись и познаешь! Вот зачем: за мной! Мяу-у-у-у!!!
Ну чего, тощий, выбросили, уехали.
Система починилась: на следующий день племяшка унесла это «мяу» вприпрыжку. Доброе дело сделал.
Хорошо, но непонятно, сомнительно.


После «мяу» Алик имел разговор с директором Лишних Дней по своей инициативе. Отблагодарил котик волшебным пенделем застенчивого Алика. Познакомиться с Капитаном он хотел давно.
– Господин директор, не сочите меня занудой... Но как же нет влияния, когда есть физическое последствие?
Ничего не ответила золотая рыбка, только мышью покликала и открыла папку «борзёж клиентов», документ «мнительности» в формате «нах-нах док».
Снисходительно и устало Капитан возразил, рассматривая, одному ему понятные, графики:
– Нет, нет, для вас – нет. Желаете приобрести дополнительную страховку?
Алик не желал. На том бы и разошлись, но вот он, шанс...
Пытаясь быть поразвязней, безуспешно, Алик спросил:
– Господин директор, как оно всё ж таки работает? Заранее извиняюсь, в общих чертах, я понимаю, ноу-хау, всё такое...
– Ноу-хау? Отнюдь. Рутина...
«Рисуется...» - подумал Алик слишком выразительно.
– Серьёзно. В нашем деле главное не трогать календарь. Цифры они такие педанты! С ними не договоришься. Внутреннего содержания в них шиш, но место своё знают твёрдо. Место в ряду, в формуле, оно и есть их начинка. Парадокс! Но именно благодаря этому парадоксу, время имеет конфигурацию матрёшки Мёбиуса...
«Шикарный символ!» – нарочито громко подумал манипулятор Алик, подбрасывая дровишек в костёр.
Капитан оценил, улыбнулся, однако формулировал кратко, сворачивая беседу:
– Система очень простая. Представьте себе, что двенадцать светлых часов растягиваются как резина. Образуются пустые промежутки, тягомотина: стоять в очередях, ждать опаздывающих, отвлекаться на работе... А теперь представьте, как все эти пробелы – чик! – вырезали ножницами, и склеили в отдельный - лишний день! Живи, как хочешь! Отвлекаться не от чего, ждать некого!.. И ведь чувствуется, правда, в ткани первоначальный аромат: пауз, равноудалённости... Силы...
– ...сжатой пружины, да! Натянутой тетивы! А лишние годы возможны?
– Прикиньте масштаб. Под давлением разные объёмы по-разному себя и ведут...
«Это отрицательный ответ?»
– Понял было, раз, и опять ничего не понял!
– Не стоит вникать, технические моменты, это скучно! Но если вы сомневаетесь, может быть, всё-таки – дополнительную страховку?
– Спасибо, что уделили мне время!
– Ну что вы, у меня его закрома!


Ничейный котик, маленький и тощий перевёл Алика на второй уровень мастерства в обращении с лишними днями. Доверяешь? А чего застыл, как статуя? Не бойся импровизировать, если доверяешь, не напрягайся, лети.
Алик, при многочисленной родне, проживал обособленно. Лишние дни распространяли вокруг него некую ауру волнительного, тихого одиночества. Он перестал планировать не только культурную программу, но и загадывать, к чему он приведёт, лишний день, что подскажет.
Система починилась, Алик уже готовился повстречать третьего котика, осиянного нимбом, со смыслом жизни в зубах, но агентство – прикрыли.


Как железом по стеклу.
В директоре, в Капитане маленькой, но очень любопытной конторы Алик с первого взгляда признал родственную душу – технаря, подсуетившегося в переходные времена с организацией собственного дела, но не рвача, вовсе нет. Спокойный, повидавший жизнь человек, Капитан был ему симпатичен. А когда его начали выживать, когда пошли фельетоны в газетах, проверки всякие... Он так неприятно суетился. Тут в новостях районного сайта, там в газетных новостях, в передаче «Главное за день», рядом с мэром...
Накануне разгрома, Алик аж обалдел, надежда умирает последней всё-таки... Директор не пожалел денег снести резную деревянную дверь, и засобачить новую отечественного сталепрокатного завода... «Родимая Жесть – стопицот лет гарантии!» Украшена гербом. «Капитан, ну что ж ты творишь, зачем ты срамишься?» Думал, поможет? Не помогло.
Дальше события разворачивались совсем безобразно, Алик стал очевидцем.


Захват, выселение. Показуха для мэра и местных силовиков.
Мэр приехал поорать. Полицаи выслужиться и размяться. Журналисты поесть жареного дерьма, и разбросать, как бегемот хвостом, до границ, до самых до окраин. Вылезла из норы управляющая жилищная компания и на камеру сообщила, что худших арендаторов не было у неё от сотворения мира...
Вышла потасовка. Директор не пускал их внутрь, они рвались изъять что-то там, компьютеры, жёсткие диски. Толпа собралась, и Алик был в толпе, в тоске неопределённого, отчётливого стыда.
Капитана снесли от двери, ввалились, прихватили журналистов, шуганули зевак, пропустили тёток из конторы и натянули пёструю ленту.
Победил стыд. Алик подошёл, поздоровкаться с Капитаном за руку, выразить ему свои... А выражать-то и нечего, соболезнования явно не в тему.
Директор, спокойный как танк, рассеянно ответил на рукопожатие, инструктируя кого-то по сотовому, махая кому-то рукой...
– Глядите!
Толпа посторонилась.
Из-за угла дома показалась здоровенная будка электрогенератора... Единственный, оставленный надзирать и не пущать, мальчишка полицай шмыгнул в здание. Капитан развёл руками: вольному воля, и плавно захлопнул тяжёлую стальную дверь.
Рабочие в комбинезонах прошлись ослепительными звёздами сварки по периметру, отступили и полюбовались на свою работу.
– Красота... – похвалили они.
– До скорого, – сказал Капитан.
Народ безмолвствовал...
Народ снимал на мобильники. Аплодисменты полетели одиночными весенними бабочками в толпе, через минуту – оглушительной птичьей стаей.


Толпа потеряла единство перед звуком приближающихся сирен. Пора сматываться.
– Я с вами!
– Угадал, – загадочно согласился Капитан. – Живее на пристань. Меня подберёт катер, нас.
Обогнув здание речного вокзала, они оказались перед застеклёнными дверями. Вход в зал ожидания со стороны причала. Флаг полощется на ветру, будто не заброшен вокзал, словно утром водрузили на флагштоке. Волны гонит ветер по чистому, ярко-белому полотну, и полосатые дельфины ныряют, выпрыгивают из воды.
Директор толкнул высоченные, арочные двери. Повеяло летом. Они прошли внутрь сквозь знакомый-знакомый-знакомый, тёплый ветер...
– Капитан... – прошептал Алик, забыв про бучу и про всё на свете, а шум приближался, выстрелы. – Куда вход?! В лишние годы?..
По барной стойке рыжая кошечка ходила между стаканов, ярко рыжая, солнечно рыжая. За дальней стеклянной дверью ни парка, ни ограды – та же самая река.
Капитан молчал, гладил кошку.
– Прошу, ответьте, куда?! Нас догонят с минуты на минуту!
– Тем хуже для них, шутки кончились. Эта дверь не вход, Алик, и не в годы... Она выход из лишнего тысячелетия. Вас тянуло в агентство, Алик, потому что ваши лишние дни были вашими настоящими днями. Впрочем, такое не редкость и среди людей.
«Среди людей... И – среди людей? Как интересно...»
Мозг иногда решает самостоятельно отдохнуть, щёлкает тумблером.
Алик любовался флагом на ветру и думал: «Это всё шутка, это происходит не со мной. Я полосатый дельфин в белой пене... Капитан держит обруч над волной, обруч лишнего тысячелетия... Дельфин резвится, дельфин прыгает... Дельфин будет жить в шутку, рождаться и умирать в лишних, беззвучных годах... Нет смысла планировать, нет смысла лавировать, нет смысла запоминать... Дельфин позволяет нести себя годам и столетиям, пока не заскучает по родным песням, по яростным встречным течениям, по режущему их спинному плавнику...»
– Капитан, ведь они не речные, где водятся полосатые дельфины?
– Далеко, очень далеко, Алик, – запрокинув голову, Капитан прищурился в облака. – А вот и катер.
 

 

Клубничка элитных сортов

Рой