ГлавнаяПрозаЖанровые произведенияФантастика → Блуждающий меридиан

Блуждающий меридиан

9 августа 2014 - Владимир Дылевский
article231685.jpg

     …Сродни счастливому  пробуждению, выдалось это необычайно яркое для поздней осени утро. Дул бодрый, слегка морозный ветерок. Танцуя и выскакивая из тесных питерских двориков, он радовал щёки бодрящим покалыванием, куда-то звал за собой, тревожил неясными ощущениями застывшего в монументах вечно юного бунтарства.

 

 

        Капитан-лейтенант Сергей Светлов неспешно шёл по Невскому проспекту. Не имея определённых планов,  просто наслаждался выходным  – последним воскресеньем безоблачной поздней осени.

       Посетив Исаакиевский собор, он замер на  некоторое время, провожая взглядом экскурсионные автобусы, направляющиеся в Петергоф…

 

 

        Музейная дама с некоторым огорчением взглянула на почти пустой салон. Но позолоченная  магия октября, казалось, подействовала и на неё. Свой будничный рассказ она повела увлекательно, с воодушевлением.

        Экскурсантам повезло. Фонтаны работали последний день, перед закрытием на зимний период. Но никто не рискнул и близко подойти к коварным шутихам – наблюдали со стороны…  

 

 

       В  белоснежном корпусе, прозрачный екатерининский фаянс и другие предметы были расставлены с каким-то необыкновенным искусством. Каждый из них хранил свой свет и свои тени с неповторимым привкусом временного отрезка.

       Кульминацией экскурсии стал тонкостенный, почти бумажный Монплезир. Во дворце стояла тишина, поглощающая без остатка благоговейный шорох музейных тапочек. Сосны на берегу молча взирали на первозданные всплески Балтики, подставляя свои иглы широкому дыханию моря, и всё вокруг было насыщено духом Основателя.

 

 

        Вернувшись из музея-заповедника, пресыщенный, капитан-лейтенант брёл, словно плыл в жидкой солнечной ауре, наслаждаясь; не замечая перекрестков и сверкающих витрин. Пока не натолкнулся на чью-то широкую грудь.

        Перед ним стоял высокий мужчина с добродушным лицом былинного витязя. Странным образом облик незнакомца вписывался в вереницу сказочных ощущений этого дня.  Впечатление немного скрадывала короткая кожаная куртка и тёмно-синие джинсы.

 

 

          Капитан-лейтенант Светлов? – осведомился незнакомец. Не дожидаясь ответа, он вынул из кармана какую-то бумагу. – Меня зовут Алексей.  Имею предписание сопроводить вас к новому месту службы.

        – Здравствуйте, – Светлов развернул бумагу. Предписание действительно имелось. Экстренное, с грифом. В нём значился пункт назначения: Мурманск. –  Но, мои вещи… Мне необходимо собраться.

         Не беспокойтесь, Сергей Никифорович, вас уже собрали. Здесь должно быть всё необходимое, – человек, назвавшийся Алексеем, протянул ему небольшой чемодан.

 

 

        Несколько растерявшись в начале, Светлов успокоил себя тем, что если сборы обошлись одним чемоданом, то речь шла всего лишь о командировке. Внутри имелось практически всё, и даже больше. Под добрым понимающим взглядом «чудо-богатыря» копаться в вещах и проверять не хотелось. Кроме того, всё было очень аккуратно и компактно уложено –  не было уверенности, что удастся всё упаковать  в прежнем виде. Он защёлкнул замки и Алексей забрал чемодан у него из рук.

         Всю дорогу, в присутствии своего попутчика капитан-лейтенант чувствовал себя неловко. Алексей нёс его чемодан, и казалось, играл роль не сопровождающего, а телохранителя. Сидя в купе, он рассказывал множество интересных вещей хорошо поставленным дикторским голосом, избегая говорить о главном – цели поездки.

 

 

        На вторые сутки он  разбудил Светлова среди ночи, в половине четвёртого и, сунув ему  невесть откуда взявшийся армейский тулуп, повёл за собой к тамбуру.

       Они сошли с поезда в чистом поле, где не наблюдалось   никакого намёка на полустанок.  Дул холодный пронизывающий ветер, гнавший по замёрзшей земле тонкие полоски снега. Вскоре послышался шум мотора, и на гребне ухабистой дороги сверкнули жёлтые фары  УАЗа.

       Бешеная гонка по бездорожью продолжалась около получаса.  Когда он вышел из машины, увидел перед собой нечто похожее на пионерский лагерь, обнесённый новеньким частоколом, вдоль которого рос плотный густой кустарник. На территории, за забором по периметру стояли двухэтажные бревенчатые бараки. В центре располагался монолитный блок высоких гаражных боксов.

 

 

 

      Светлов дошёл до второго от калитки барака, а, обернувшись, увидел, что машина исчезла вместе с сопровождающим.

      Поднявшись на второй этаж, он попал в большую комнату, заставленную железными кроватями. Большая часть из них пустовала. Согреться не удалось: отопление в помещении отсутствовало.  Добравшись в полумраке до первого попавшейся свободной койке, он лёг, не раздеваясь.

       На следующий день его, да и других обитателей барака никто не будил. Светлов проснулся в десять часов утра. Народу в их корпусе не добавилось. Здесь были представлены офицеры всех флотов и флотилий. Они бродили по доскам скрипучей лестницы к оцинкованному бачку с питьевой водой, недовольно ворчали, строили предположения, решали кроссворды, играли в шашки на раскрашенном картоне.

 

 

       К полудню все получили  пайки, и настроение немного улучшилось. Вечером третьего дня дали отопление и нормальный горячий ужин. На следующий день их отвели в гаражи. Но предполагаемых автомашин там не оказалось. Внутреннее помещение блистало лабораторной чистотой, и было разделено на небольшие залы и кабинеты тонкими перегородками.

      После детального медицинского обследования началась подготовка,  казавшаяся вздорной и неестественной, жутковатой. Их крутили в каких-то сложных центрифугах и лопингах, задавали неожиданные вопросы, заставляли ходить по лабиринтам в темноте, с завязанными глазами,  и видеть вспышки «кожным» зрением…

 

 

       Через три недели весь «контингент» безо всякого предупреждения посадили на автобусы и отвезли на побережье Баренцева моря, где их ждал корабль с  планировкой и надстройками   ракетного крейсера.

       К обоим бортам вровень с палубой были подвешены огромные торпеды длиной почти в половину корпуса корабля. Никто из новоявленного экипажа не имел ни малейшего представления о предназначении этих аппаратов. Возможно, это были какие-то бесшумные разведывательные субмарины.

       На борту корабля белела невзрачная надпись: РКЭ 017.11. Какое-либо другое наименование было запрещено давать даже в шутку. Возмущённые таким подходом моряки, промеж собой окрестили корабль: «Безымянный».  

 

 

       Плаванье продолжалось около полутора суток. Ночью всех подняли по тревоге лишь для того, чтобы наблюдать, как заработали реактивные двигатели двух странных «торпед»,  как они стартовали одновременно, скользнули по направляющим и исчезли в толще ночной воды. На этом сверхсекретная эскапада завершилась. Офицеров   высадили на берег и отправили на места прежней службы.

      Через два месяца всё повторилось: встреча с сопровождающим, хотя уже  и с другим, подготовка в лагере, запуск «торпед», возвращение. 

       Странная и непонятная жизнь эта с командировками продолжалась уже восемнадцать месяцев. Первый год состав экипажа варьировался. На «Безымянном» мелькали знакомые лица, а затем исчезали. По всей вероятности они не смогли пройти какие-то тесты. Светлов частенько размышлял над этим, но никак не мог понять, в чём может заключаться «правильность» его поведения и в чём   «несоответствие»   отстраненных членов экипажа.

 

 

       В тот день над морем с утра висел какой-то странный тягучий и липкий туман. Ближе к полудню он рассеялся, но воздух по-прежнему оставался тяжёлым и влажным.  

         – По мне, так шутка с «Безымянным» сильно затянулась. – Марьенко покачал стаканом с минералкой, наблюдая за отскакивающими от его стенок пузырьками. – Они наполняют баллоны в трюмах гелием, чтобы уменьшить водоизмещение. Когда нам рассказали об этом, мы немножко посмеялись…

        Светлов покосился на своего соседа по каюте. Облик майора никак не вязался с военной формой. Легче всего его было представить каким-нибудь весёлым и беззаботным дачником в соломенной шляпе   среди подсолнухов.   

 

 

         – Это хоть какое-то объяснение всему происходящему, – он  повернулся к иллюминатору. Ночь Баренцева моря была придавлена тяжёлой облачностью, под которой с трудом угадывалась поверхность воды и медленные покатые волны.  

         – Темнят они что-то, долго темнят, готовят что-то серьёзное.

         – Здесь уже   побывали военные представители из Европы. Наверное, им тоже рассказали про гелий в трюмах. Может быть, даже кое-что показали.

         – Конечно же, показали. Чтобы сильно не доискивались. Знаешь, как у  иллюзиониста? Всё покажет, ящичек откроет…

         – Не пойму, я, Миша, куда ты клонишь? В чём сам фокус должен заключаться? По-моему всё понятно. Сбрасывают балласт с бортов и смотрят, какое водоизмещение было до, и какое стало после.

 

 

          Серёж, два года! – для вящей убедительности майор показал на пальцах. – Два года проводят один и тот же бестолковый эксперимент! Зачем?! А мы для чего здесь нужны? Нас крутят, вертят, лишь для того, чтобы мы выдержали «поплавковый эффект»? Фокус-покус… Увидим мы, наконец, как достают зайку из шляпы?

         – Я отношусь ко всему философски, – зевая, откликнулся Светлов. – Так или иначе, это когда-нибудь закончится. А пока что – рыбные деликатесы и персональный носильщик чемоданов. 

 

 

        Так закончился этот разговор.  То ли погода способствовала «размытому» полусонному состоянию, то ли накопилась за день усталость – капитан-лейтенант усиленно тёр глаза и потряхивал головой. Казалось, добраться бы поскорей до подушки. Но когда он лёг, сон повёл себя как робкая лесная зверюшка. Он то подступался, то рассеивался в серой и мутной дымке.

       Чередовались  фрагменты – во сне или наяву – майор, читающий книгу при свете ночника, затылок с небольшой залысиной майора спящего, слегка приоткрытая дверь каюты, через которую пробивалась тонкая полоска света. Продолжительное забытье, и снова полоска света, но более широкая. Шорохи за дверью, мельтешение,   тени.

 

 

       Одна из теней задержалась, протиснулась в световую щель и остановилась рядом с его кроватью. Бесконечно медленно голова тени склонялась над ним, приближаясь пока он не ощутил на щеке её дыхание.

       «Товарищ, капитан-лейтенант, тревога» – еле слышно прошипела тень. И, отдалившись, выскользнула за дверь, за которой продолжалась непонятная суета. Но тотчас же вернулась и задержалась на пороге, присматриваясь. Чтобы отделаться от наваждения, он приподнялся и махнул рукой: уходи, поднимаюсь. Тень неподвижно торчала в дверном проёме, не веря ему. Пришлось сесть, опустив ноги на прохладный пол, лишь после этого назойливый призрак исчез, но пришло пробуждение.

 

 

           Он действительно сидел на кровати. Мимо каюты сновали люди. «Было – не было? Странная тревога, избирательная »… Марьенко по-прежнему безмятежно посапывал, лёжа на правом боку, лицом к стенке.

         Одеваясь, застёгиваясь на ходу, он выглянул в коридор, чтобы выяснить причину полуночной суматохи, но был вовлечён в цепочку бегущих людей и был вынужден продвигаться к выходу.

 

 

        У трапа, ведущего наверх, стояли трое в непонятной чёрной  форме  выдавали всем поочередно комплекты, состоящие из комбинезона и нагрудного рюкзака.

          – Наверное, ошибка,  – пробормотал Светлов, когда очередь дошла до него.

          – Никакой ошибки,    ответил тот, что стоял слева.  – Какая каюта?

            Сто девятнадцать….

          – Каюта сто девятнадцать, капитан-лейтенант Светлов. Нет никакой ошибки.

          – Может, замена?  – предложил стоящий перед ним, окинув его взглядом, в котором угадывалось лёгкое презрение.

          – Не успеваем, нельзя, нет ни одной лишней секунды.

 

 

          Взяв его под руки с двух сторон, Светлова приподняли, запихнули в комбинезон, повесели на него рюкзак, и подтолкнул к трапу.

         Выскочив на палубу, он попал в тёмный брезентовый тоннель, который, судя по всему, упирался в одну из «торпед».

        «От спутников прячемся»  – внезапно мелькнула отчётливая острая  мысль, от которой стало не по себе.

        Проскочив через овальный люк, он увидел перед собой  салон, в точности такой же, как в пассажирском авиалайнере – по два ряда кресел с обеих сторон, от прохода, иллюминаторы, округлый потолок. Только проход был существенно шире, а расстояние между посадочными местами больше. Сами кресла выглядели более комфортабельными и массивными. Пахло свежей обшивкой и разогретой аппаратурой.

 

 

     Светлов занял место у стены. Рядом разместился высокий широкоплечий офицер. Угрюмый и заспанный,  он смотрел   под ноги, словно демонстрируя своё нежелание вступать в разговор.  Повсюду раздавались металлические щелчки, шуршание комбинезонов и нервные короткие реплики, в котором угадывалось напряжение и  недоумение.

       По проходу в хвостовую часть быстро проследовали двое техников, толкавших перед собой громоздкий агрегат на колёсиках, за которым тянулись толстые шланги. Некоторое время спустя из-за перегородки выдвинулось долговязое существо с бледным женоподобным лицом. Оно медленно двигалось между местами, разглядывая в упор каждого «пассажира» холодными как у кобры глазами. Остановившись приблизительно на уровне восьмого ряда кресел, оно порылось в недрах своего рюкзака и вынуло оттуда пластинку из фольги. Выдавив оттуда таблетку на ладонь, протянуло сидящему с краю офицеру:

 

 

          – Стимулятор длительного действия.

          – Не нуждаюсь,  – последовал глухой, еле слышимый ответ.

          – Об этом вас никто не спрашивает. Мне не нужны на борту сонные тетери.

             Уровень шепота заметно снизился, из-за кресел стали появляться любопытные лица. Офицер поспешно забрал таблетку.

           – Откройте рот, покажите.

           – Да ты совсем рехнулся, уважаемый!  – не выдержал офицер.

           – Товарищ старший лейтенант!  – резким дискантом взвизгнуло существо. 

           – Покажи ты… стюардессе свой язык,  – вмешался кто-то из соседей.  – Пусть подавится.

           – Всё в порядке,  – неожиданно спокойно заявило оно и проследовало дальше.

 

 

           Грохот, приглушенный хлопок. Один из техников задраил люк, а стыки залил быстро стекленеющим гелем. Где-то за перегородкой, отделяющей салон от «пилотской кабины», потрескивали и переливались электронные звуки.

           Светлов нагнулся, чтобы рассмотреть подошву странных ботинок, слитых в единое целое с брюками, а когда поднял глаза, обнаружил, что в проходе появился новый персонаж затянувшегося ночного действа. Упруго и по-кошачьи мягко, переступая с ноги на ногу, он обвёл притихшие ряды жёстким взглядом серо-голубых глаз и, распаковал лоснящийся чёрный пакет.

 

 

               Товарищи офицеры! Вас собрали на борту корабля "Север71" для выполнения особо секретной операции под кодовым наименованием  "Невидимый полёт". Цель: перемещение в гиперпространстве из Баренцева моря в Чукотское. Для выполнения   переброски установлен безопасный и апробированный на беспилотных кораблях минимум: перемещение скачками длиной в 5 километров, с выходом в обычное пространство на 0,3 секунды.

   Ваша задача:

 

 

      Сохранять спокойствие и оставаться на   местах.

      Достать из рюкзака оружие, оборудование и аптечку и разместить в карманах и на пристежных карабинах одежды согласно схеме, вложенной в нагрудный карман комбинезона.

     В случае возникновения внештатной ситуации быть готовыми к высадке

или иным действиям, по регламенту чрезвычайных или непредвиденных обстоятельств.

Беспрекословно выполнять приказы назначенных мною командиров групп.

    Командующий экспедицией, полковник Вединьшин. 

 

 

           Шепот, срывающийся на лёгкий говорок, оборвался, словно его выключили. Капитан-лейтенанту показалось даже, что «борт 71» опустел, и кроме него в салоне никого не осталось.

          Гиперпространство… Сделав над собой усилие, капитан-лейтенант вспомни о полётах среди звёзд из книжек о воображаемом  далёком будущем – через два, три тысячелетия, даже скорее всего через пять. А здесь, в конце двадцатого века всё это воспринималось как тяжёлый сонный бред…

         Он обнаружил, что непроизвольно поглаживает ладонью ткань рюкзака, словно желая зацепиться за шероховатость реальности. Сунув руку в нагрудный карман, он достал схему расположения вещей. Расстегнул рюкзак. Сверху лежал необычайно лёгкий маленький автомат с толстым стволом, рядом с ним четыре запасных магазина. Повесив автомат на груди, он рассовал по карманам: два пистолета,  нож и рацию. Пристегнул к поясу аптечку, вложил в прозрачные футляры на рукавах три прибора шкалой вверх и, откинувшись на спинку кресла, защелкнул ремень безопасности. 

 

 

        Внутри корабля продолжалось шуршание и хруст «молний», голосов по-прежнему не было слышно. Из хвостовой части потянулся приглушённый гул, корпус корабля вздрогнул. Теперь было отчётливо слышно, как, переходя с басовитого завывания на свист, набирает обороты турбина.

        Оставшиеся на «Безымянном» наблюдатели увидели привычную уже картину – гигантские «торпеды» сорвались с направляющих и метнулись навстречу тёмной воде.

        «Север71» несколько раз подскочил, как брошенная ловкой рукой речная галька, направляясь к едва выступавшим из воды  крохотным островкам, над которыми в виде в виде кольцевой  арки нависло едва заметное сияние.

 

 

        Они проскочили через призрачный  нимб, и всё исчезло: пропало ощущение движения, за иллюминатором повисло непроницаемое, не имеющее определённого цвета, холодящее НИЧТО.

         Прямо по курсу обозначился крохотный прямоугольник. Невозможно было определить, движется ли он навстречу или просто вырастает в размерах. Через какое-то неопределённое время он стал безразмерным: занял весь обзор  – от моря до неба. Это напоминало исполинский экран в кинотеатре, где все детали пейзажа увеличены неестественным образом. Размазанная по плоскости лёгкая рябь на поверхности Северного Ледовитого океана размером с десятиэтажный дом, хорошо различимые волокна маленького облачка на небе длиной в сотни метров и обжигающие холодным светом звёзды диаметром с плошку вызывали  животный ужас и ощущение неминуемой катастрофы.

 

 

        Они вошли в это полотно и выскочили с другой стороны. На короткое мгновение вид за бортом сжался до привычной величины, по корпусу корабля со звуком наждачной бумаги прошёлся тонкий слой воздуха.

        Следом за первым на них надвигался следующий «экран», нижняя половина которого была заполнена льдинами и торосами. «Север» продолжал свой «невидимый полёт», протыкая ползущие навстречу полотна.   

       Почувствовав лёгкое головокружение и неприятный ком в горле, Светлов прижался затылком к спинке кресла и, закрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов. Он попытался себе представить, что бы с ним было без специальной подготовки в «гаражных боксах», но не смог.

 

 

      Неизвестно, сколько времени он просидел в полной неподвижности, без малейшей мысли в голове. Вывел его из этого состояния резкий звук под потолком. Открыв глаза, он увидел горящую красную надпись над перегородкой: «Внештатная ситуация: БЛУЖДАЮЩИЙ МЕРИДИАН! Готовность № 1!» и более мелкую, зелёную под ней: 85 градусов восточной долготы, 65 градусов северной широты.   

          Что такое: блуждающий меридиан? –  тихо, ни к кому не обращаясь, произнёс он вслух.

           А ты не знаешь? Странно, что вас этому не учили, –  откликнулся хмурый сосед. Он сидел, прижав к себе руки, и медленно покачивался, словно у него разболелся живот. –  Мы шли по намеченному маршруту – по широте. Теперь нас завернуло на 90 градусов, и мы идём по долготе. Вдоль меридиана. Вроде бы так, а на самом деле, кто их разберёт…

 

 

             И что это значит?

             Не знаю. И никто не знает. Мы сейчас делаем то, чего до нас никто в мире никогда не делал. Что может из этого получиться, неизвестно. Некоторые вещи ещё как-то можно просчитать. Но за последствия поручиться невозможно. Я бы, например, не стал.

          Светлов повернулся к иллюминатору.  Сверху яростным блеском кошачьего глаза сверкнула луна. Внизу, посеребренные её светом, тянулись еловые таёжные пики.

 

 

         Тихо и ровно, подчиняясь каким-то неведомым законам, бескрылый аппарат плыл над плотным лесным массивом навстречу густой россыпи крохотных, похожих на отражения от мелких стёклышек, бликов. Они переливались, мигали, меняли местоположение и постепенно разворачивались в привычную  картину: цепочки огней городских кварталов.

          По наклонившемуся горизонту было видно, что «Север» начал снижение. Огни обрели очертания фонарей, проступили дома и улицы. Прямо по курсу лежала широкая дорога, проложенная параллельно трамвайной линии. Движение замедлялось, Светлова бросило вперёд – на ремни безопасности, под днищем раздалось визгливое скрежетание.

Видимость заволокло густым белым дымом.

           Внимание! – провозгласил вошедший в салон полковник Вединьшин. –  Состав разведгруппы: полковник Вединьшин, майор Клименко, майор Мамедов, капитан-лейтенант Светлов. Командующим экспедиции в моё отсутствие назначается подполковник Родин. Люк после нашего ухода задраить. Сигнал   возвращения группы: «Занавес!». Контрольное время ожидания: восемь часов. Разведгруппа, с вещами на выход!

 

 

         Кроме Светлова с мест поднялся угрюмый сосед и ещё один офицер из первого ряда. Они выскочили наружу через открытый люк, который сразу же закрылся за ними. В нос ударил резкий запах жжёного гудрона и разогретого металла. За корпусом корабля тянулась полоса развороченного асфальта.

         Они стояли на большой площади перед стадионом, на четырёх мачтах которого горели все прожектора. По другую сторону трамвайных рельсов стояло четырёхэтажное здание, походившее на какой-то торговый центр. Все его окна были занавешены изнутри  грубой обёрточной бумагой, через которую пробивался ровный жёлтый свет. Вероятней всего, внутри проводились какие-то ремонтные работы, и торговля там не велась.

 

 

          Дороги в этом странном месте пустовали, отсутствовал какой-либо транспорт. Единственный автомобиль выглядел брошенным. Он стоял у тротуара, рядом со столбом, диаметр которого был, по меньшей мере, в два раза больше длины автомобиля.

         Светлов прошёлся взглядом снизу вверх и не увидел верхушки этого столба. Странная, что-то напоминающая, серовато-жёлтая, изрезанная трещинами масса его терялась где-то высоко в замутнённом небе.

 

 

         Воздух был неоднородным и двигался над землёй какими-то контрастными клочьями: то горячий и плотный, то холодный и разреженный.

         Площадь в разных направлениях пересекали люди, одетые в белые просторные туники и сандалии орехового цвета. Все они казались какими-то обезличенными. Из-за одинаково незатейливых причёсок и отсутствию косметики на лицах женщин определить их возраст было практически невозможно.

            Простите, если нарушила уединение мысли, но  мне показалось, что вы нуждаетесь в помощи и поддержке.

          Голос  принадлежал женщине, остановившейся рядом с разведгруппой. Пребывавший, как и все остальные, в полнейшей растерянности полковник Вединьшин протянул ей раскрытый планшет:

 

 

             Вы не могли бы показать это место на карте?

           – Я не специалист,    ответила незнакомка. Не обращая внимания на ствол автомата перед   лицом, она склонилась над картой.    Но с первого взгляда видно, что предмет, который вы держите в руках, невероятно уникален. Могу я предложить вам переоблачиться по случаю пребывания в одном из городов?

          Не дожидаясь ответа, она направилась в сторону торгового центра. После непродолжительного колебания полковник и все остальные офицеры последовали за ней. Капитан-лейтенант замыкал шествие. Он пытался разглядеть в этом здании хоть какую-то дверь, но не заметил ничего похожего.

 

 

         Женщина направилась к одному из окон и, пройдя через него и бумагу, исчезла. Потревоженное «стекло» покрылось мелкой рябью. К чести руководителя экспедиции, он не замешкался ни на секунду. По-бычьи наклонив голову вперёд, нырнул в оконный проём.  Чего это ему это стоило, Светлов в полной мере ощутил на себе: перед ним было толстое витринное стекло, врезаться в которое сходу совершенно не хотелось. При прохождении этой преграды он почувствовал небольшое сопротивление и лёгкий зуд на поверхности кожи.

 

 

        Внутри обширного зала находился лишь длинный и совершенно пустой, грубо сколоченный, как на уличной торговой точке прилавок,  за которым стоял мужчина средних лет, ничем отличавшийся от прохожих на улице. При появлении новых посетителей он выложил на прилавок четыре комплекта одежды – всё те же туники и сандалии.

      Последовал обмен взглядами руководителя разведгруппы с подчинёнными.  

        Вы можете одеться… накинуть галерейную униформу поверх всего этого, – с невозмутимым видом предложил обитатель прилавка, видя замешательство гостей.  

       Не мешкая более, полковник накинул тунику поверх комбинезона, а ботинки сунул в сандалии. Взглянув на остальных членов группы, коротко усмехнулся: получившийся гибрид одежды выглядел нелепо – имел пародийно-карнавальный вид.

       Светлов смотрел на стоящую   в профиль провожатую, пытаясь зацепиться взглядом за что-нибудь привычное. Стандартизированная безликость отталкивал  и вызывал безотчётное раздражение.

 

 

      Женщина повернулась к нему и неожиданно улыбнулась.

         Я вижу, на вас подействовала романтика старого города. Что ж,  если хотите…    она пробежалась пальчиками по серебряным точкам, которыми была оторочена туника и произнесла отчётливо и раздельно. – Эпоха последних дней, –  и, немного подумав, добавила, –  Стилизация под капрон.

       Сандалии блеснули лакировкой, из подошв выросли высокие каблуки, по ногам снизу вверх плеснулась волна узорчатого капрона, туника приталилась, в волосах появилась завивка и горящая рубином заколка у виска в виде розы. Лицо покрылось мягким вечерним румянцем, ресницы потемнели. В глазах появился манящий женственный блеск.

 

 

         Что скажете?

           Благодарю вас, мадам,    неуклюже пробурчал полковник. 

          Пустяки, – беззаботно откликнулась женщин. – Любая туристка со стажем сделала бы для вас то же самое. Вы откуда прибыли в старый город?

        – С Баренцева Моря.

        – Такое расположение звёзд мне незнакомо. Следовало бы заняться астрографией, но у нас на Гименее  совершенно иная специализация и никто не увлекается подобными вещами. Однако, нам лучше поспешить. Скоро начнётся ритуал Высокого приветствия. Будет жаль, если мы пропустим событие, которое происходит раз в пятьдесят лет…

 

 

        Они вернулась прежним путём на ярко освещённую улицу, и шли по направлению к стадиону. «Север71» по-прежнему лежал на брюхе посреди площади, но полоска развороченного асфальта бесследно исчезла. 

        Провожатая провела разведгруппу на стадион, указала им места в середине западной трибуны и, смешавшись с толпой прибывающих на ритуал людей, исчезла.

        Травянистое поле ничем не отличалось от стандартных газонов, не было только футбольных ворот. На кромке, у «беговых дорожек» стояла одинокая фигура с микрофоном.

 

 

        По мере заполнения чаши стадиона она всё больше напоминала древнеримский амфитеатр. Над ровными рядами скамеек струился равномерный шелест материи  и умеренный почтительный гул голосов.

       – Высокие обитатели больших и малых звёзд! – воскликнул ведущий на поле. Динамики пронзительно скрипнули, заглушая голос. Почему-то эта недоработка устроителей мероприятия вызвала особую радость публики, с трибун раздались одобрительные возгласы. – Мы собрались, в одном из десяти последних городов, чтобы лицезреть площади и дома его, поднебесные деревья, истинные дороги, по которым передвигались  колёсные механизмы.  Городу, остающемуся во мраке тысячелетний – славы и вечности! Салве! Салве!

 

 

         Салве! – грянул стадион.

       – Прибывшим в старый город с беты Кастионы: салве!

         Салве! – откликнулись трибуны.

         Прибывшим в старый город с омеги Ликонта: салве!

         Салве!

         Прибывшим в старый город с альфы Гименея: салве!

         Салве!

       Последовала продолжительная пауза. Горевшие на мачтах прожектора заливали слепящим светом газон и скамьи, над трибунами мелкими обрывками плыли контрастные воздушные потоки. Налетел затяжной горячий ветер, несущий над головами какие-то тёмные хлопья. Один из летящих объектов  потерял траекторию, словно споткнулся, и, медленно переворачиваясь, лёг на колени Вединьшену. Это был коричневый осенний пожухлый лист размером с большую развёрнутую газету.

 

 

      Несколько мгновений полковник сидел неподвижно, широко раскрытыми глазами взирая на диковинку. Он быстро грянул на рукав, лицо его исказилось.

       – Подъём! На «Север», бегом! –  прохрипел он неузнаваемым голосом. И бросился к выходу. Они бежали в узких проходах между скамейками. Поглощенные торжеством происходящего посетители не обращали на них никакого внимания.

       Когда они выскочили на площадь, полковник выхватил из-за пазухи рацию и бросил в неё условное:

       – «Занавес»!

 

 

       Светлов посмотрел на приборы в чехлах на рукаве. На дозиметре горел красный огонёк, указующий на то, что   радиационный фон превышает безопасную норму. На шкале отчётливо виднелись цифры: 14 микрозивертов в час.

       Проскочив в распахнутый люк, участники разведгруппы заняли свои места. Истошно взвыли мощные турбины, корабль в несколько коротких рывков сдвинулся с места и начал медленно подниматься над зданием ресторана «Солнечный» – судя по не горящим неоновым буквам на крыше. Мимо проплыл титанический столб, уходящий куда-то в небо, который они видели в самом начале разведки. С каким-то потусторонним чувством Светлов распознал в нём ствол тополя с рассохшейся и отслоившейся корой и ощутил волну неприятного холода вдоль спины.

 

 

         «Север» скользнул вперёд, едва не задев антенны на крыше, описал полукруг и лёг на прежний курс – вдоль трамвайной линии.

        Бесшумное бегство – полёт над бескрайней тайгой, полоской воды и первыми массивными льдинами. Корабль несколько раз медленно и осторожно поворачивал, словно стремился нащупать некую волну. Собирая в памяти растерянные в горячке фрагменты  событий, капитан-лейтенант вспоминал, как Вединьшин, заскочив в «пилотскую кабину», вполголоса скомандовал: «Включить радиационную защиту!» и пробормотал: «Дай бог вернуться в прежние  слои… Один шанс из миллиона. А еще надо как-то донести весь этот бред»… И слова одного из участников вылазки над ухом: «За многие тысячелетия у них всё-всё в башке перемешалось. Стилизация под капрон»…

 

 

            В какой-то момент Светлов обнаружил, что корабль уже не парит над айсбергами и торосами, а вновь протыкает один за другим «экраны» с гипертрофированной панорамой на каждом из них…

         … Они немного не дотянули – до условленного конечного пункта оставалось около пятидесяти миль. Их обнаружили вблизи мыса Шмидта и отбуксировали к берегу сторожевые корабли.  

          «Север71» буквально облепили специалисты с   приборами в руках. Весь экипаж подвергся детальному медицинскому осмотру, а участники разведгруппы предстали перед следственной  комиссией, трое из которой имели генеральские погоны, остальные пятеро были одеты в штатское. 

 

       Обстоятельное   изложение событий полковником Вединьшиным  никого не устроило.  Не смотря на корректный и флегматичный  характер беседы, появилось какое-то неясное ощущение, что члены комиссии   воспринимают эти сведения как сказку, рассказанную серьёзным взрослым людям в качестве издёвки. Внешне все хранили невозмутимость.   Задавали вопросы. Один из генералов вежливо указал на два грубейших просчёта, допущенного разведкой: они поспешили избавить от чужой одежды, вместо того, чтобы забрать её с собой; никто не воспользовался портативной видеокамерой,  не сделал ни одного снимка и не записал беседу с незнакомкой.

 

 

       Каждого из разведчиков заставили повторить  рассказ в мельчайших деталях. Когда всё закончилось, наступила тягостная пауза. Теперь члены комиссии выглядели откровенно встревоженными.

       Светлова проводили в отдельную комнату, где его не беспокоили двое суток. В дальнейшем с ним работали только «психологи». Так он воспринимал людей, задававших многочисленные, по сути, одинаковые вопросы, от которых шла кругом голова. 

       Он  перестал понимать, где  находится, кто он такой и для чего ведутся эти разговоры. Потерялось чувство времени. Допросы следовали один за другим с короткими перерывами. На них вкрадчиво, но всё с большой настойчивостью внедрялась новая тематика: «Тебе всё приснилось и показалось. О каком флоте идёт речь, приятель?  Ты отслужил в артиллерии и демобилизовался три года назад в чине старшего сержанта. И жил не в Выборге, а в Иркутске» Непонятно куда исчезла   флотская форма. Или её никогда не  было?...

 

 

         Сколько времени прошло, с тех пор, как его положили в Братскую городскую больницу  с последствиями   черепно-мозговой травмы: ретроградной амнезией. Голова не болела, шрамов и царапин он у себя не обнаружил, но его ничего не удивляло.  В палате большие окна, солнечно и светло. За окнами тёплая майская погода…

 

 

        К нему приходили посетители, которых он никак не мог вспомнить. Приносили мандарины и кефир, передавали привет от каких-то друзей с Байкала. Называли его Колей Зыряновым и очень удивлялись, когда он говорил о Балтике.

        Через неделю он вышел из больницы – в незнакомую, но вроде бы родную, обувную мастерскую. Руки, хотя и с трудом, но работу вспоминали. Его ничего не тревожило, и жизнь протекала гладко, только вот…

 

 

         Выходя по утрам из дома, он  натыкался на странную долговязую фигуру в поношенном летнем пальто, выгуливающую коричневого пуделя. Засаленные длинные волосы и бледное женоподобное лицо.  Он долго и мучительно вспоминал, где   видел этот ядовитый пронзительный взгляд змеиных глаз неопределённого цвета. И где он мог раньше слышать этот неприятный высокий голос, которым   незнакомец всё время что-то строго выговаривал своей собачонке. Он останавливался и смотрел на эту чем-то тревожащую его фигуру, пока она не исчезала за углом старого двухэтажного дома, во дворах.

 

 

        

       

 

          

     

    

        

 

      

© Copyright: Владимир Дылевский, 2014

Регистрационный номер №0231685

от 9 августа 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0231685 выдан для произведения:

     …Сродни счастливому  пробуждению, выдалось это необычайно яркое для поздней осени утро. Дул бодрый, слегка морозный ветерок. Танцуя и выскакивая из тесных питерских двориков, он радовал щёки бодрящим покалыванием, куда-то звал за собой, тревожил неясными ощущениями застывшего в монументах вечно юного бунтарства.

 

 

        Капитан-лейтенант Сергей Светлов неспешно шёл по Невскому проспекту. Не имея определённых планов,  просто наслаждался выходным  – последним воскресеньем безоблачной поздней осени.

       Посетив Исаакиевский собор, он замер на  некоторое время, провожая взглядом экскурсионные автобусы, направляющиеся в Петергоф…

 

 

        Музейная дама с некоторым огорчением взглянула на почти пустой салон. Но позолоченная  магия октября, казалось, подействовала и на неё. Свой будничный рассказ она повела увлекательно, с воодушевлением.

        Экскурсантам повезло. Фонтаны работали последний день, перед закрытием на зимний период. Но никто не рискнул и близко подойти к коварным шутихам – наблюдали со стороны…  

 

 

       В  белоснежном корпусе, прозрачный екатерининский фаянс и другие предметы были расставлены с каким-то необыкновенным искусством. Каждый из них хранил свой свет и свои тени с неповторимым привкусом временного отрезка.

       Кульминацией экскурсии стал тонкостенный, почти бумажный Монплезир. Во дворце стояла тишина, поглощающая без остатка благоговейный шорох музейных тапочек. Сосны на берегу молча взирали на первозданные всплески Балтики, подставляя свои иглы широкому дыханию моря, и всё вокруг было насыщено духом Основателя.

 

 

        Вернувшись из музея-заповедника, пресыщенный, капитан-лейтенант брёл, словно плыл в жидкой солнечной ауре, наслаждаясь; не замечая перекрестков и сверкающих витрин. Пока не натолкнулся на чью-то широкую грудь.

        Перед ним стоял высокий мужчина с добродушным лицом былинного витязя. Странным образом облик незнакомца вписывался в вереницу сказочных ощущений этого дня.  Впечатление немного скрадывала короткая кожаная куртка и тёмно-синие джинсы.

 

 

          Капитан-лейтенант Светлов? – осведомился незнакомец. Не дожидаясь ответа, он вынул из кармана какую-то бумагу. – Меня зовут Алексей.  Имею предписание сопроводить вас к новому месту службы.

        – Здравствуйте, – Светлов развернул бумагу. Предписание действительно имелось. Экстренное, с грифом. В нём значился пункт назначения: Мурманск. –  Но, мои вещи… Мне необходимо собраться.

         Не беспокойтесь, Сергей Никифорович, вас уже собрали. Здесь должно быть всё необходимое, – человек, назвавшийся Алексеем, протянул ему небольшой чемодан.

 

 

        Несколько растерявшись в начале, Светлов успокоил себя тем, что если сборы обошлись одним чемоданом, то речь шла всего лишь о командировке. Внутри имелось практически всё, и даже больше. Под добрым понимающим взглядом «чудо-богатыря» копаться в вещах и проверять не хотелось. Кроме того, всё было очень аккуратно и компактно уложено –  не было уверенности, что удастся всё упаковать  в прежнем виде. Он защёлкнул замки и Алексей забрал чемодан у него из рук.

         Всю дорогу, в присутствии своего попутчика капитан-лейтенант чувствовал себя неловко. Алексей нёс его чемодан, и казалось, играл роль не сопровождающего, а телохранителя. Сидя в купе, он рассказывал множество интересных вещей хорошо поставленным дикторским голосом, избегая говорить о главном – цели поездки.

 

 

        На вторые сутки он  разбудил Светлова среди ночи, в половине четвёртого и, сунув ему  невесть откуда взявшийся армейский тулуп, повёл за собой к тамбуру.

       Они сошли с поезда в чистом поле, где не наблюдалось   никакого намёка на полустанок.  Дул холодный пронизывающий ветер, гнавший по замёрзшей земле тонкие полоски снега. Вскоре послышался шум мотора, и на гребне ухабистой дороги сверкнули жёлтые фары  УАЗа.

       Бешеная гонка по бездорожью продолжалась около получаса.  Когда он вышел из машины, увидел перед собой нечто похожее на пионерский лагерь, обнесённый новеньким частоколом, вдоль которого рос плотный густой кустарник. На территории, за забором по периметру стояли двухэтажные бревенчатые бараки. В центре располагался монолитный блок высоких гаражных боксов.

 

 

 

      Светлов дошёл до второго от калитки барака, а, обернувшись, увидел, что машина исчезла вместе с сопровождающим.

      Поднявшись на второй этаж, он попал в большую комнату, заставленную железными кроватями. Большая часть из них пустовала. Согреться не удалось: отопление в помещении отсутствовало.  Добравшись в полумраке до первого попавшейся свободной койке, он лёг, не раздеваясь.

       На следующий день его, да и других обитателей барака никто не будил. Светлов проснулся в десять часов утра. Народу в их корпусе не добавилось. Здесь были представлены офицеры всех флотов и флотилий. Они бродили по доскам скрипучей лестницы к оцинкованному бачку с питьевой водой, недовольно ворчали, строили предположения, решали кроссворды, играли в шашки на раскрашенном картоне.

 

 

       К полудню все получили  пайки, и настроение немного улучшилось. Вечером третьего дня дали отопление и нормальный горячий ужин. На следующий день их отвели в гаражи. Но предполагаемых автомашин там не оказалось. Внутреннее помещение блистало лабораторной чистотой, и было разделено на небольшие залы и кабинеты тонкими перегородками.

      После детального медицинского обследования началась подготовка,  казавшаяся вздорной и неестественной, жутковатой. Их крутили в каких-то сложных центрифугах и лопингах, задавали неожиданные вопросы, заставляли ходить по лабиринтам в темноте, с завязанными глазами,  и видеть вспышки «кожным» зрением…

 

 

       Через три недели весь «контингент» безо всякого предупреждения посадили на автобусы и отвезли на побережье Баренцева моря, где их ждал корабль с  планировкой и надстройками   ракетного крейсера.

       К обоим бортам вровень с палубой были подвешены огромные торпеды длиной почти в половину корпуса корабля. Никто из новоявленного экипажа не имел ни малейшего представления о предназначении этих аппаратов. Возможно, это были какие-то бесшумные разведывательные субмарины.

       На борту корабля белела невзрачная надпись: РКЭ 017.11. Какое-либо другое наименование было запрещено давать даже в шутку. Возмущённые таким подходом моряки, промеж собой окрестили корабль: «Безымянный».  

 

 

       Плаванье продолжалось около полутора суток. Ночью всех подняли по тревоге лишь для того, чтобы наблюдать, как заработали реактивные двигатели двух странных «торпед»,  как они стартовали одновременно, скользнули по направляющим и исчезли в толще ночной воды. На этом сверхсекретная эскапада завершилась. Офицеров   высадили на берег и отправили на места прежней службы.

      Через два месяца всё повторилось: встреча с сопровождающим, хотя уже  и с другим, подготовка в лагере, запуск «торпед», возвращение. 

       Странная и непонятная жизнь эта с командировками продолжалась уже восемнадцать месяцев. Первый год состав экипажа варьировался. На «Безымянном» мелькали знакомые лица, а затем исчезали. По всей вероятности они не смогли пройти какие-то тесты. Светлов частенько размышлял над этим, но никак не мог понять, в чём может заключаться «правильность» его поведения и в чём   «несоответствие»   отстраненных членов экипажа.

 

 

       В тот день над морем с утра висел какой-то странный тягучий и липкий туман. Ближе к полудню он рассеялся, но воздух по-прежнему оставался тяжёлым и влажным.  

         – По мне, так шутка с «Безымянным» сильно затянулась. – Марьенко покачал стаканом с минералкой, наблюдая за отскакивающими от его стенок пузырьками. – Они наполняют баллоны в трюмах гелием, чтобы уменьшить водоизмещение. Когда нам рассказали об этом, мы немножко посмеялись…

        Светлов покосился на своего соседа по каюте. Облик майора никак не вязался с военной формой. Легче всего его было представить каким-нибудь весёлым и беззаботным дачником в соломенной шляпе   среди подсолнухов.   

 

 

         – Это хоть какое-то объяснение всему происходящему, – он  повернулся к иллюминатору. Ночь Баренцева моря была придавлена тяжёлой облачностью, под которой с трудом угадывалась поверхность воды и медленные покатые волны.  

         – Темнят они что-то, долго темнят, готовят что-то серьёзное.

         – Здесь уже   побывали военные представители из Европы. Наверное, им тоже рассказали про гелий в трюмах. Может быть, даже кое-что показали.

         – Конечно же, показали. Чтобы сильно не доискивались. Знаешь, как у  иллюзиониста? Всё покажет, ящичек откроет…

         – Не пойму, я, Миша, куда ты клонишь? В чём сам фокус должен заключаться? По-моему всё понятно. Сбрасывают балласт с бортов и смотрят, какое водоизмещение было до, и какое стало после.

 

 

          Серёж, два года! – для вящей убедительности майор показал на пальцах. – Два года проводят один и тот же бестолковый эксперимент! Зачем?! А мы для чего здесь нужны? Нас крутят, вертят, лишь для того, чтобы мы выдержали «поплавковый эффект»? Фокус-покус… Увидим мы, наконец, как достают зайку из шляпы?

         – Я отношусь ко всему философски, – зевая, откликнулся Светлов. – Так или иначе, это когда-нибудь закончится. А пока что – рыбные деликатесы и персональный носильщик чемоданов. 

 

 

        Так закончился этот разговор.  То ли погода способствовала «размытому» полусонному состоянию, то ли накопилась за день усталость – капитан-лейтенант усиленно тёр глаза и потряхивал головой. Казалось, добраться бы поскорей до подушки. Но когда он лёг, сон повёл себя как робкая лесная зверюшка. Он то подступался, то рассеивался в серой и мутной дымке.

       Чередовались  фрагменты – во сне или наяву – майор, читающий книгу при свете ночника, затылок с небольшой залысиной майора спящего, слегка приоткрытая дверь каюты, через которую пробивалась тонкая полоска света. Продолжительное забытье, и снова полоска света, но более широкая. Шорохи за дверью, мельтешение,   тени.

 

 

       Одна из теней задержалась, протиснулась в световую щель и остановилась рядом с его кроватью. Бесконечно медленно голова тени склонялась над ним, приближаясь пока он не ощутил на щеке её дыхание.

       «Товарищ, капитан-лейтенант, тревога» – еле слышно прошипела тень. И, отдалившись, выскользнула за дверь, за которой продолжалась непонятная суета. Но тотчас же вернулась и задержалась на пороге, присматриваясь. Чтобы отделаться от наваждения, он приподнялся и махнул рукой: уходи, поднимаюсь. Тень неподвижно торчала в дверном проёме, не веря ему. Пришлось сесть, опустив ноги на прохладный пол, лишь после этого назойливый призрак исчез, но пришло пробуждение.

 

 

           Он действительно сидел на кровати. Мимо каюты сновали люди. «Было – не было? Странная тревога, избирательная »… Марьенко по-прежнему безмятежно посапывал, лёжа на правом боку, лицом к стенке.

         Одеваясь, застёгиваясь на ходу, он выглянул в коридор, чтобы выяснить причину полуночной суматохи, но был вовлечён в цепочку бегущих людей и был вынужден продвигаться к выходу.

 

 

        У трапа, ведущего наверх, стояли трое в непонятной чёрной  форме  выдавали всем поочередно комплекты, состоящие из комбинезона и нагрудного рюкзака.

          – Наверное, ошибка,  – пробормотал Светлов, когда очередь дошла до него.

          – Никакой ошибки,    ответил тот, что стоял слева.  – Какая каюта?

            Сто девятнадцать….

          – Каюта сто девятнадцать, капитан-лейтенант Светлов. Нет никакой ошибки.

          – Может, замена?  – предложил стоящий перед ним, окинув его взглядом, в котором угадывалось лёгкое презрение.

          – Не успеваем, нельзя, нет ни одной лишней секунды.

 

 

          Взяв его под руки с двух сторон, Светлова приподняли, запихнули в комбинезон, повесели на него рюкзак, и подтолкнул к трапу.

         Выскочив на палубу, он попал в тёмный брезентовый тоннель, который, судя по всему, упирался в одну из «торпед».

        «От спутников прячемся»  – внезапно мелькнула отчётливая острая  мысль, от которой стало не по себе.

        Проскочив через овальный люк, он увидел перед собой  салон, в точности такой же, как в пассажирском авиалайнере – по два ряда кресел с обеих сторон, от прохода, иллюминаторы, округлый потолок. Только проход был существенно шире, а расстояние между посадочными местами больше. Сами кресла выглядели более комфортабельными и массивными. Пахло свежей обшивкой и разогретой аппаратурой.

 

 

     Светлов занял место у стены. Рядом разместился высокий широкоплечий офицер. Угрюмый и заспанный,  он смотрел   под ноги, словно демонстрируя своё нежелание вступать в разговор.  Повсюду раздавались металлические щелчки, шуршание комбинезонов и нервные короткие реплики, в котором угадывалось напряжение и  недоумение.

       По проходу в хвостовую часть быстро проследовали двое техников, толкавших перед собой громоздкий агрегат на колёсиках, за которым тянулись толстые шланги. Некоторое время спустя из-за перегородки выдвинулось долговязое существо с бледным женоподобным лицом. Оно медленно двигалось между местами, разглядывая в упор каждого «пассажира» холодными как у кобры глазами. Остановившись приблизительно на уровне восьмого ряда кресел, оно порылось в недрах своего рюкзака и вынуло оттуда пластинку из фольги. Выдавив оттуда таблетку на ладонь, протянуло сидящему с краю офицеру:

 

 

          – Стимулятор длительного действия.

          – Не нуждаюсь,  – последовал глухой, еле слышимый ответ.

          – Об этом вас никто не спрашивает. Мне не нужны на борту сонные тетери.

             Уровень шепота заметно снизился, из-за кресел стали появляться любопытные лица. Офицер поспешно забрал таблетку.

           – Откройте рот, покажите.

           – Да ты совсем рехнулся, уважаемый!  – не выдержал офицер.

           – Товарищ старший лейтенант!  – резким дискантом взвизгнуло существо. 

           – Покажи ты… стюардессе свой язык,  – вмешался кто-то из соседей.  – Пусть подавится.

           – Всё в порядке,  – неожиданно спокойно заявило оно и проследовало дальше.

 

 

           Грохот, приглушенный хлопок. Один из техников задраил люк, а стыки залил быстро стекленеющим гелем. Где-то за перегородкой, отделяющей салон от «пилотской кабины», потрескивали и переливались электронные звуки.

           Светлов нагнулся, чтобы рассмотреть подошву странных ботинок, слитых в единое целое с брюками, а когда поднял глаза, обнаружил, что в проходе появился новый персонаж затянувшегося ночного действа. Упруго и по-кошачьи мягко, переступая с ноги на ногу, он обвёл притихшие ряды жёстким взглядом серо-голубых глаз и, распаковал лоснящийся чёрный пакет.

 

 

               Товарищи офицеры! Вас собрали на борту корабля "Север71" для выполнения особо секретной операции под кодовым наименованием  "Невидимый полёт". Цель: перемещение в гиперпространстве из Баренцева моря в Чукотское. Для выполнения   переброски установлен безопасный и апробированный на беспилотных кораблях минимум: перемещение скачками длиной в 5 километров, с выходом в обычное пространство на 0,3 секунды.

   Ваша задача:

 

 

      Сохранять спокойствие и оставаться на   местах.

      Достать из рюкзака оружие, оборудование и аптечку и разместить в карманах и на пристежных карабинах одежды согласно схеме, вложенной в нагрудный карман комбинезона.

     В случае возникновения внештатной ситуации быть готовыми к высадке

или иным действиям, по регламенту чрезвычайных или непредвиденных обстоятельств.

Беспрекословно выполнять приказы назначенных мною командиров групп.

    Командующий экспедицией, полковник Вединьшин. 

 

 

           Шепот, срывающийся на лёгкий говорок, оборвался, словно его выключили. Капитан-лейтенанту показалось даже, что «борт 71» опустел, и кроме него в салоне никого не осталось.

          Гиперпространство… Сделав над собой усилие, капитан-лейтенант вспомни о полётах среди звёзд из книжек о воображаемом  далёком будущем – через два, три тысячелетия, даже скорее всего через пять. А здесь, в конце двадцатого века всё это воспринималось как тяжёлый сонный бред…

         Он обнаружил, что непроизвольно поглаживает ладонью ткань рюкзака, словно желая зацепиться за шероховатость реальности. Сунув руку в нагрудный карман, он достал схему расположения вещей. Расстегнул рюкзак. Сверху лежал необычайно лёгкий маленький автомат с толстым стволом, рядом с ним четыре запасных магазина. Повесив автомат на груди, он рассовал по карманам: два пистолета,  нож и рацию. Пристегнул к поясу аптечку, вложил в прозрачные футляры на рукавах три прибора шкалой вверх и, откинувшись на спинку кресла, защелкнул ремень безопасности. 

 

 

        Внутри корабля продолжалось шуршание и хруст «молний», голосов по-прежнему не было слышно. Из хвостовой части потянулся приглушённый гул, корпус корабля вздрогнул. Теперь было отчётливо слышно, как, переходя с басовитого завывания на свист, набирает обороты турбина.

        Оставшиеся на «Безымянном» наблюдатели увидели привычную уже картину – гигантские «торпеды» сорвались с направляющих и метнулись навстречу тёмной воде.

        «Север71» несколько раз подскочил, как брошенная ловкой рукой речная галька, направляясь к едва выступавшим из воды  крохотным островкам, над которыми в виде в виде кольцевой  арки нависло едва заметное сияние.

 

 

        Они проскочили через призрачный  нимб, и всё исчезло: пропало ощущение движения, за иллюминатором повисло непроницаемое, не имеющее определённого цвета, холодящее НИЧТО.

         Прямо по курсу обозначился крохотный прямоугольник. Невозможно было определить, движется ли он навстречу или просто вырастает в размерах. Через какое-то неопределённое время он стал безразмерным: занял весь обзор  – от моря до неба. Это напоминало исполинский экран в кинотеатре, где все детали пейзажа увеличены неестественным образом. Размазанная по плоскости лёгкая рябь на поверхности Северного Ледовитого океана размером с десятиэтажный дом, хорошо различимые волокна маленького облачка на небе длиной в сотни метров и обжигающие холодным светом звёзды диаметром с плошку вызывали  животный ужас и ощущение неминуемой катастрофы.

 

 

        Они вошли в это полотно и выскочили с другой стороны. На короткое мгновение вид за бортом сжался до привычной величины, по корпусу корабля со звуком наждачной бумаги прошёлся тонкий слой воздуха.

        Следом за первым на них надвигался следующий «экран», нижняя половина которого была заполнена льдинами и торосами. «Север» продолжал свой «невидимый полёт», протыкая ползущие навстречу полотна.   

       Почувствовав лёгкое головокружение и неприятный ком в горле, Светлов прижался затылком к спинке кресла и, закрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов. Он попытался себе представить, что бы с ним было без специальной подготовки в «гаражных боксах», но не смог.

 

 

      Неизвестно, сколько времени он просидел в полной неподвижности, без малейшей мысли в голове. Вывел его из этого состояния резкий звук под потолком. Открыв глаза, он увидел горящую красную надпись над перегородкой: «Внештатная ситуация: БЛУЖДАЮЩИЙ МЕРИДИАН! Готовность № 1!» и более мелкую, зелёную под ней: 85 градусов восточной долготы, 65 градусов северной широты.   

          Что такое: блуждающий меридиан? –  тихо, ни к кому не обращаясь, произнёс он вслух.

           А ты не знаешь? Странно, что вас этому не учили, –  откликнулся хмурый сосед. Он сидел, прижав к себе руки, и медленно покачивался, словно у него разболелся живот. –  Мы шли по намеченному маршруту – по широте. Теперь нас завернуло на 90 градусов, и мы идём по долготе. Вдоль меридиана. Вроде бы так, а на самом деле, кто их разберёт…

 

 

             И что это значит?

             Не знаю. И никто не знает. Мы сейчас делаем то, чего до нас никто в мире никогда не делал. Что может из этого получиться, неизвестно. Некоторые вещи ещё как-то можно просчитать. Но за последствия поручиться невозможно. Я бы, например, не стал.

          Светлов повернулся к иллюминатору.  Сверху яростным блеском кошачьего глаза сверкнула луна. Внизу, посеребренные её светом, тянулись еловые таёжные пики.

 

 

         Тихо и ровно, подчиняясь каким-то неведомым законам, бескрылый аппарат плыл над плотным лесным массивом навстречу густой россыпи крохотных, похожих на отражения от мелких стёклышек, бликов. Они переливались, мигали, меняли местоположение и постепенно разворачивались в привычную  картину: цепочки огней городских кварталов.

          По наклонившемуся горизонту было видно, что «Север» начал снижение. Огни обрели очертания фонарей, проступили дома и улицы. Прямо по курсу лежала широкая дорога, проложенная параллельно трамвайной линии. Движение замедлялось, Светлова бросило вперёд – на ремни безопасности, под днищем раздалось визгливое скрежетание.

Видимость заволокло густым белым дымом.

           Внимание! – провозгласил вошедший в салон полковник Вединьшин. –  Состав разведгруппы: полковник Вединьшин, майор Клименко, майор Мамедов, капитан-лейтенант Светлов. Командующим экспедиции в моё отсутствие назначается подполковник Родин. Люк после нашего ухода задраить. Сигнал   возвращения группы: «Занавес!». Контрольное время ожидания: восемь часов. Разведгруппа, с вещами на выход!

 

 

         Кроме Светлова с мест поднялся угрюмый сосед и ещё один офицер из первого ряда. Они выскочили наружу через открытый люк, который сразу же закрылся за ними. В нос ударил резкий запах жжёного гудрона и разогретого металла. За корпусом корабля тянулась полоса развороченного асфальта.

         Они стояли на большой площади перед стадионом, на четырёх мачтах которого горели все прожектора. По другую сторону трамвайных рельсов стояло четырёхэтажное здание, походившее на какой-то торговый центр. Все его окна были занавешены изнутри  грубой обёрточной бумагой, через которую пробивался ровный жёлтый свет. Вероятней всего, внутри проводились какие-то ремонтные работы, и торговля там не велась.

 

 

          Дороги в этом странном месте пустовали, отсутствовал какой-либо транспорт. Единственный автомобиль выглядел брошенным. Он стоял у тротуара, рядом со столбом, диаметр которого был, по меньшей мере, в два раза больше длины автомобиля.

         Светлов прошёлся взглядом снизу вверх и не увидел верхушки этого столба. Странная, что-то напоминающая, серовато-жёлтая, изрезанная трещинами масса его терялась где-то высоко в замутнённом небе.

 

 

         Воздух был неоднородным и двигался над землёй какими-то контрастными клочьями: то горячий и плотный, то холодный и разреженный.

         Площадь в разных направлениях пересекали люди, одетые в белые просторные туники и сандалии орехового цвета. Все они казались какими-то обезличенными. Из-за одинаково незатейливых причёсок и отсутствию косметики на лицах женщин определить их возраст было практически невозможно.

            Простите, если нарушила уединение мысли, но  мне показалось, что вы нуждаетесь в помощи и поддержке.

          Голос  принадлежал женщине, остановившейся рядом с разведгруппой. Пребывавший, как и все остальные, в полнейшей растерянности полковник Вединьшин протянул ей раскрытый планшет:

 

 

             Вы не могли бы показать это место на карте?

           – Я не специалист,    ответила незнакомка. Не обращая внимания на ствол автомата перед   лицом, она склонилась над картой.    Но с первого взгляда видно, что предмет, который вы держите в руках, невероятно уникален. Могу я предложить вам переоблачиться по случаю пребывания в одном из городов?

          Не дожидаясь ответа, она направилась в сторону торгового центра. После непродолжительного колебания полковник и все остальные офицеры последовали за ней. Капитан-лейтенант замыкал шествие. Он пытался разглядеть в этом здании хоть какую-то дверь, но не заметил ничего похожего.

 

 

         Женщина направилась к одному из окон и, пройдя через него и бумагу, исчезла. Потревоженное «стекло» покрылось мелкой рябью. К чести руководителя экспедиции, он не замешкался ни на секунду. По-бычьи наклонив голову вперёд, нырнул в оконный проём.  Чего это ему это стоило, Светлов в полной мере ощутил на себе: перед ним было толстое витринное стекло, врезаться в которое сходу совершенно не хотелось. При прохождении этой преграды он почувствовал небольшое сопротивление и лёгкий зуд на поверхности кожи.

 

 

        Внутри обширного зала находился лишь длинный и совершенно пустой, грубо сколоченный, как на уличной торговой точке прилавок,  за которым стоял мужчина средних лет, ничем отличавшийся от прохожих на улице. При появлении новых посетителей он выложил на прилавок четыре комплекта одежды – всё те же туники и сандалии.

      Последовал обмен взглядами руководителя разведгруппы с подчинёнными.  

        Вы можете одеться… накинуть галерейную униформу поверх всего этого, – с невозмутимым видом предложил обитатель прилавка, видя замешательство гостей.  

       Не мешкая более, полковник накинул тунику поверх комбинезона, а ботинки сунул в сандалии. Взглянув на остальных членов группы, коротко усмехнулся: получившийся гибрид одежды выглядел нелепо – имел пародийно-карнавальный вид.

       Светлов смотрел на стоящую   в профиль провожатую, пытаясь зацепиться взглядом за что-нибудь привычное. Стандартизированная безликость отталкивал  и вызывал безотчётное раздражение.

 

 

      Женщина повернулась к нему и неожиданно улыбнулась.

         Я вижу, на вас подействовала романтика старого города. Что ж,  если хотите…    она пробежалась пальчиками по серебряным точкам, которыми была оторочена туника и произнесла отчётливо и раздельно. – Эпоха последних дней, –  и, немного подумав, добавила, –  Стилизация под капрон.

       Сандалии блеснули лакировкой, из подошв выросли высокие каблуки, по ногам снизу вверх плеснулась волна узорчатого капрона, туника приталилась, в волосах появилась завивка и горящая рубином заколка у виска в виде розы. Лицо покрылось мягким вечерним румянцем, ресницы потемнели. В глазах появился манящий женственный блеск.

 

 

         Что скажете?

           Благодарю вас, мадам,    неуклюже пробурчал полковник. 

          Пустяки, – беззаботно откликнулась женщин. – Любая туристка со стажем сделала бы для вас то же самое. Вы откуда прибыли в старый город?

        – С Баренцева Моря.

        – Такое расположение звёзд мне незнакомо. Следовало бы заняться астрографией, но у нас на Гименее  совершенно иная специализация и никто не увлекается подобными вещами. Однако, нам лучше поспешить. Скоро начнётся ритуал Высокого приветствия. Будет жаль, если мы пропустим событие, которое происходит раз в пятьдесят лет…

 

 

        Они вернулась прежним путём на ярко освещённую улицу, и шли по направлению к стадиону. «Север71» по-прежнему лежал на брюхе посреди площади, но полоска развороченного асфальта бесследно исчезла. 

        Провожатая провела разведгруппу на стадион, указала им места в середине западной трибуны и, смешавшись с толпой прибывающих на ритуал людей, исчезла.

        Травянистое поле ничем не отличалось от стандартных газонов, не было только футбольных ворот. На кромке, у «беговых дорожек» стояла одинокая фигура с микрофоном.

 

 

        По мере заполнения чаши стадиона она всё больше напоминала древнеримский амфитеатр. Над ровными рядами скамеек струился равномерный шелест материи  и умеренный почтительный гул голосов.

       – Высокие обитатели больших и малых звёзд! – воскликнул ведущий на поле. Динамики пронзительно скрипнули, заглушая голос. Почему-то эта недоработка устроителей мероприятия вызвала особую радость публики, с трибун раздались одобрительные возгласы. – Мы собрались, в одном из десяти последних городов, чтобы лицезреть площади и дома его, поднебесные деревья, истинные дороги, по которым передвигались  колёсные механизмы.  Городу, остающемуся во мраке тысячелетний – славы и вечности! Салве! Салве!

 

 

         Салве! – грянул стадион.

       – Прибывшим в старый город с беты Кастионы: салве!

         Салве! – откликнулись трибуны.

         Прибывшим в старый город с омеги Ликонта: салве!

         Салве!

         Прибывшим в старый город с альфы Гименея: салве!

         Салве!

       Последовала продолжительная пауза. Горевшие на мачтах прожектора заливали слепящим светом газон и скамьи, над трибунами мелкими обрывками плыли контрастные воздушные потоки. Налетел затяжной горячий ветер, несущий над головами какие-то тёмные хлопья. Один из летящих объектов  потерял траекторию, словно споткнулся, и, медленно переворачиваясь, лёг на колени Вединьшену. Это был коричневый осенний пожухлый лист размером с большую развёрнутую газету.

 

 

      Несколько мгновений полковник сидел неподвижно, широко раскрытыми глазами взирая на диковинку. Он быстро грянул на рукав, лицо его исказилось.

       – Подъём! На «Север», бегом! –  прохрипел он неузнаваемым голосом. И бросился к выходу. Они бежали в узких проходах между скамейками. Поглощенные торжеством происходящего посетители не обращали на них никакого внимания.

       Когда они выскочили на площадь, полковник выхватил из-за пазухи рацию и бросил в неё условное:

       – «Занавес»!

 

 

       Светлов посмотрел на приборы в чехлах на рукаве. На дозиметре горел красный огонёк, указующий на то, что   радиационный фон превышает безопасную норму. На шкале отчётливо виднелись цифры: 14 микрозивертов в час.

       Проскочив в распахнутый люк, участники разведгруппы заняли свои места. Истошно взвыли мощные турбины, корабль в несколько коротких рывков сдвинулся с места и начал медленно подниматься над зданием ресторана «Солнечный» – судя по не горящим неоновым буквам на крыше. Мимо проплыл титанический столб, уходящий куда-то в небо, который они видели в самом начале разведки. С каким-то потусторонним чувством Светлов распознал в нём ствол тополя с рассохшейся и отслоившейся корой и ощутил волну неприятного холода вдоль спины.

 

 

         «Север» скользнул вперёд, едва не задев антенны на крыше, описал полукруг и лёг на прежний курс – вдоль трамвайной линии.

        Бесшумное бегство – полёт над бескрайней тайгой, полоской воды и первыми массивными льдинами. Корабль несколько раз медленно и осторожно поворачивал, словно стремился нащупать некую волну. Собирая в памяти растерянные в горячке фрагменты  событий, капитан-лейтенант вспоминал, как Вединьшин, заскочив в «пилотскую кабину», вполголоса скомандовал: «Включить радиационную защиту!» и пробормотал: «Дай бог вернуться в прежние  слои… Один шанс из миллиона. А еще надо как-то донести весь этот бред»… И слова одного из участников вылазки над ухом: «За многие тысячелетия у них всё-всё в башке перемешалось. Стилизация под капрон»…

 

 

            В какой-то момент Светлов обнаружил, что корабль уже не парит над айсбергами и торосами, а вновь протыкает один за другим «экраны» с гипертрофированной панорамой на каждом из них…

         … Они немного не дотянули – до условленного конечного пункта оставалось около пятидесяти миль. Их обнаружили вблизи мыса Шмидта и отбуксировали к берегу сторожевые корабли.  

          «Север71» буквально облепили специалисты с   приборами в руках. Весь экипаж подвергся детальному медицинскому осмотру, а участники разведгруппы предстали перед следственной  комиссией, трое из которой имели генеральские погоны, остальные пятеро были одеты в штатское. 

 

       Обстоятельное   изложение событий полковником Вединьшиным  никого не устроило.  Не смотря на корректный и флегматичный  характер беседы, появилось какое-то неясное ощущение, что члены комиссии   воспринимают эти сведения как сказку, рассказанную серьёзным взрослым людям в качестве издёвки. Внешне все хранили невозмутимость.   Задавали вопросы. Один из генералов вежливо указал на два грубейших просчёта, допущенного разведкой: они поспешили избавить от чужой одежды, вместо того, чтобы забрать её с собой; никто не воспользовался портативной видеокамерой,  не сделал ни одного снимка и не записал беседу с незнакомкой.

 

 

       Каждого из разведчиков заставили повторить  рассказ в мельчайших деталях. Когда всё закончилось, наступила тягостная пауза. Теперь члены комиссии выглядели откровенно встревоженными.

       Светлова проводили в отдельную комнату, где его не беспокоили двое суток. В дальнейшем с ним работали только «психологи». Так он воспринимал людей, задававших многочисленные, по сути, одинаковые вопросы, от которых шла кругом голова. 

       Он  перестал понимать, где  находится, кто он такой и для чего ведутся эти разговоры. Потерялось чувство времени. Допросы следовали один за другим с короткими перерывами. На них вкрадчиво, но всё с большой настойчивостью внедрялась новая тематика: «Тебе всё приснилось и показалось. О каком флоте идёт речь, приятель?  Ты отслужил в артиллерии и демобилизовался три года назад в чине старшего сержанта. И жил не в Выборге, а в Иркутске» Непонятно куда исчезла   флотская форма. Или её никогда не  было?...

 

 

         Сколько времени прошло, с тех пор, как его положили в Братскую городскую больницу  с последствиями   черепно-мозговой травмы: ретроградной амнезией. Голова не болела, шрамов и царапин он у себя не обнаружил, но его ничего не удивляло.  В палате большие окна, солнечно и светло. За окнами тёплая майская погода…

 

 

        К нему приходили посетители, которых он никак не мог вспомнить. Приносили мандарины и кефир, передавали привет от каких-то друзей с Байкала. Называли его Колей Зыряновым и очень удивлялись, когда он говорил о Балтике.

        Через неделю он вышел из больницы – в незнакомую, но вроде бы родную, обувную мастерскую. Руки, хотя и с трудом, но работу вспоминали. Его ничего не тревожило, и жизнь протекала гладко, только вот…

 

 

         Выходя по утрам из дома, он  натыкался на странную долговязую фигуру в поношенном летнем пальто, выгуливающую коричневого пуделя. Засаленные длинные волосы и бледное женоподобное лицо.  Он долго и мучительно вспоминал, где   видел этот ядовитый пронзительный взгляд змеиных глаз неопределённого цвета. И где он мог раньше слышать этот неприятный высокий голос, которым   незнакомец всё время что-то строго выговаривал своей собачонке. Он останавливался и смотрел на эту чем-то тревожащую его фигуру, пока она не исчезала за углом старого двухэтажного дома, во дворах.

 

 

        

       

 

          

     

    

        

 

      

 
Рейтинг: +10 553 просмотра
Комментарии (18)
Татьяна Белая # 10 августа 2014 в 06:02 +4
Самый странный рассказ, говоришь? А, что у тебя не странного есть? Начиная от индейских баллад, до фэнтази о полетах во Вселенной. Рискну перефразировать слова : "Умом Дылевского не понять". Ему можно только верить. rolf hihi kissfor
Владимир Дылевский # 10 августа 2014 в 07:30 +3
Спасибо, Тата!
Лариса Тарасова # 10 августа 2014 в 07:51 +4
Ооооййййй, Володяяяя... тревожно, страшновато, мрачновато, но до ужаса интересно! Значит, Вы попали в это самое гиперпространство на планете Гименей в результате длительной странной подготовки и поспешно оттуда улетели? А этот самый "блуждающий меридиан" и стал причиной космического посещения планеты? Мне тоже хочется на Гименей... эти кнопочки на белых туниках меня очень заинтересовали: пробежался по ним пальчиками, и нате мне костюм, прическу, макияж эпохи барокко или ампир, например. Не страдаю воображением, но Вашееее... самое фантастическое воображение, Володя!
Владимир Дылевский # 10 августа 2014 в 08:25 +4
Спасибо, Лариса! Нет, наши герои в результате непредвиденных последствий эксперимента попали в далёкое будущее нашей Земли. Радиация, эпоха "последних дней"... значит, что-то случилось. Но человечество выжило, расселилось в космосе, а Земля и уцелевшие города стали местом паломничества туристов. Координаты -- широта и долгота наши, кемеровские. Стадион и универмаг на фотографии -- тоже. smile ) Всё в точности, каким я увидел.
Лариса Тарасова # 10 августа 2014 в 09:19 +4
Ага. Понятно теперь. Я хотела взглянуть на координаты в тексте, а потом забыла. Тогда еще один штрих: этот зловещий образ "стюарда" и "незнакомца с собачкой" со змеиным взглядом - Зло, которое живет рядом с нами, и надо быть всегда настороже, начеку? То есть, сон-предупреждение, если связать с действительностью? А память, стертая из мозга флотского офицера, превратившегося в сапожника Колю, - это напоминание о неудавшемся эксперименте? Рассказ заставляет задуматься. Строгая, серьезная работа, Володя.
Владимир Дылевский # 10 августа 2014 в 10:30 +3
Человека со змеиным взглядом поставили рядом в качестве надсмотрщика, на случай если "объект выйдет из-под контроля". Не учли правда то обстоятельство, что этот человек помаячил перед глазами. Эту деталь вставил специально, как "человеческий фактор" -- даже спецслужбы допускают проколы. Но Вы правы, можно расценить и как зло, которое рядом. Спасибо, Лариса. 040a6efb898eeececd6a4cf582d6dca6
Татьяна Гурова # 10 августа 2014 в 11:24 +3
Для меня всегда было загадкой, откуда фантасты сюжеты берут. Володя, классно! rolf
Владимир Дылевский # 10 августа 2014 в 11:51 +3
Спасибо, Татьяна! Оттуда тоже. Если старина Морфей сделал подарок, то грех не воспользоваться. smile
Маргарита Тодорова # 10 августа 2014 в 13:12 +2
Ой, нет, я бы не хотела "скакать" в гиперпространстве, даже за комбинезон с кнопочками, а вот почитать, это с большим удовольствием! "Старине Морфею" и Вам, Володя apl
Владимир Дылевский # 10 августа 2014 в 13:57 +2
Спасибо, Маргарита, от себя и от него! smile
Kyle James Davies # 13 августа 2014 в 15:53 +1
Прочитал часть, очень интересно, слог легкий, сюжетная линия не теряется. Когда дочитаю полностью рассказ, то оставлю более детальный комментарий...
Ивушка # 26 августа 2014 в 10:21 +1
Увлекательное повествование,очень интересный сюжет,мне нравится. supersmile
Владимир Дылевский # 26 августа 2014 в 18:26 +1
Спасибо, Ивушка!
Валентин Воробьев # 10 января 2016 в 18:39 +1
Прочитал с удовольствием. Отличный фантастический рассказ. Видимо, нельзя всё же людей в неизвестность посылать до полной уверенности в абсолютной безопасности предстоящей миссии. Хорошо ещё, что так более-менее благоприятно окончилось всё. Хотя, возможно, лучше героическая гибель, чем психушка.
super
Владимир Дылевский # 10 января 2016 в 19:13 0
Спасибо, Валентин! c0137
Валерий Куракулов # 7 февраля 2016 в 17:11 +1
А кого ещё посылать в неизвестность? Не обезьян же! Что-то должны рассказать "исследователи".
Аппарат, конечно интересный! Володя!
super c0414
Владимир Дылевский # 7 февраля 2016 в 17:52 0
Спасибо, Валера! Как бы выглядело испытание "нуль-транспортировки". Пытался представить версию таких испытаний c0137