Роман про Африку. Глава тридцать восьмая

Глава тридцать восьмая

Бредущие по обочине девушки старались не привлекать к себе лишнего внимания. Они просто шли, притворяясь то ли двумя автостопщицами, то ли ожидающими телесных приключений путанами.

Внушительного вида грузовики проносились мимо, словно бы огромные, летящие в пустоте космоса, метеориты. Они были малоинтересны двум путешественницам. Девушки выбирали транспорт проще, не желая платить за своё путешествие натурой.

Роксана с некоторым презрением смотрела на свою избалованную спутницу. Она тяготила её, словно навязанный кем-то багаж – огромный и неподъёмный. Роксана представляла, как станет расплачиваться с очередным похотливым джигитом, лаская своим вполне внушительным бюстом чужой детородный отросток, предвкушая тот момент, когда этот странный пугающий её, регион будет далеко позади.

Роксана не собиралась идти на поводу у наглого и прилипчивого, словно бы кусок воска Мустафы. Этот фанатик слишком надоел ей, он чем-то напоминал пропавшего без вести брата, особенно в те мгновения, когда заходился от разрывающего душу восторга от её таких ещё нелепых и совсем неумелых ласк.

Это он научил её с легкостью предавать свои груди. Те постыдно скользили по пенису хозяина, словно бы две сапожные щётки по желающей заблистать туфле.

Становиться его наложницей всерьёз вовсе не входило в планы темноволосой девушки. Она была, разумеется, почти безграмотной, не знала ни закона Ома, ни правила буравчика. Не могла прочитать монолога Чацкого, но это было не так уж важно, главное, она знала, как выжить в этом столь стремительно меняющемся мире.

Роксана боялась только одного – снов. Она боялась, что вновь станет избалованной отцом куколкой. Куколкой, которой любовались и которую никак не смогли защитить. Перед глазами промелькивала давно забытая жизнь, словно бы она и впрямь видела только кино.

Возня старшего брата с голой и такой нелепой девушкой обжигала душу, как кипяток. И маленькая Роксана стыдилась и жаждала этого зрелища одновременно. Жаждала и боялась, что станет такой же взрослой, какой была обожаемая и ненавидимая ею Инна Крамер.

Володе Зыкину было невтерпёж.

Его мысли были слишком далеко от извилистой дороги, та мешала думать о желанной разрядке, дорога, на которой в любой момент его поджидала смерть.

Секс был для Зыкина единственной доступной радостью. Он как-то слишком легко привык к этим мало к чему обязывающим движениям, привык, одновременно строя в мыслях крепкий семейный очаг.

Девушки отчего-то легко соглашались заняться это любовной гимнастикой. Они охотно розовели, подобно сувенирным свечкам, подпрыгивая на его члене, ка когда-то в детстве подпрыгвали на дворовых качалках или на коленях своих любящих отцов.

Дальние разъезды усиливали это всё поглощающее чувство. Зыкин не любил его. Оно пугало его, словно бы желание помочиться, страх оказаться рабом своего пениса накатывал, подобно страшному опьянению.

Он как мог, боролся с этой напастью. Но ночью в его мозгу вновь возникали такие притягательные картины. И он не имел силы отказаться от них, точно так же, как в детстве не мог не съесть предложенного ему пирожного.

К своим тридцати пяти годам он уже устал от этих телесных приключений. Устал ощущать себя виноватым, когда очередная прелестница с брезгливостью мокрой и рассерженной кошки натягивала свои трусы и лифчик, пытаясь убедить своё тело, что то не розовело и не дрожало от накатывающего на него восторга.

Володя старался не допускать своего семени до маток девушек.

Их межножные рты и так высасывали все соки из его междуножного друга.

            - Я устала, - заныла Красавица.

            Роксана с ненавистью оглядела её фигуру. Эта дурочка и впрямь надеялась уйти без потерь. Она совсем забыла о том, что было с ней в прошлом, и теперь предвкушала новую беспроблемную жизнь.

            - Он сам свалился. Я его не бросала… - бормотала она в краткие минуты сна. Но наяву делала вид, что вовсе не стыдится своего случайного проступка. Что никогда не знала того парня.

            Белль запрыгала на одном месте и призывно замахала руками. Она заметила приближающуюся фуру, заметила и обрадовалась, словно бы обезьяна от одного вида спелого банана.

            Роксане вовсе не улыбалось вновь оголять свои груди. Она устала от этолй странной игры в путану, игры, которую ей навязали с самого детства.

            Она не понимала и не любила мужчин. Эти существа жаждали обладать множеством покорных и готовых к немедленному соитию кукол. Даже самые спокойные из них заражались этой болезнью, стоило им увидаать женшину без одежды.

            После забав брата Роксана ненавидела и его, и себя. Секс был сродни смертельному газу. Он выжигал душу, превращая тело в обыкновенную марионетку, боящуюся превратиться в никому ненужный и скучный прах.

            Этот глуповатый шофёр был сродни многим. Роксана поморщилась, она вдруг подумала, что могла вытечь из пениса этого парня. Стать живым коктейлем из его сперматозоида и чужой неведомой ей яйцеклетки.

            Зыкин направлялся в Саратов.