Чернокнижница (об А.Ахматовой)

*

Однажды я прочитала, не помню уже, где, такие слова: «В года мытарств, во времена немыслимого быта, когда все расхищено, предано, продано, Ахматова хранит веру в свет и тепло грядущих дней России». Но только ли «веру в свет и тепло грядущих дней» хранила Анна Андреевна? С уверенностью могу сказать, что нет,  в её сердце жила вера в Живого Бога. 

Читая стихи Марины Цветаевой (датированные 29 декабря 1921 г.), посвящённые Анне Ахматовой  в юности, я спотыкалась на слове «чернокнижница». Привожу полностью для тех, кто с ним не знаком:

Кем полосынька твоя

Нынче выжнется?

Чернокосынька моя!

Чернокнижница!

Дни полночные твои,

Век твой таборный…

Все работнички твои

Разом забраны.

Где сподручники твои,

Те сподвижнички?

Белорученька моя,

Чернокнижница!

Не загладить тех могил

Слезой славою.

Один заживо ходил -

Как удавленный.

Другой к стеночке пошел

Искать прибыли.

(И гордец же был - сокoл)

Разом выбыли.

Высокo твои братья!

Не докличешься!

Яснооконька моя,

Чернокнижница!

А из тучи-то (хвала -

Диво дивное!)

Соколиная стрела,

Голубиная…

Знать, в два перышка тебе

Пишут тамотка,

Знать, уж вскорости тебе

Выйдет грамотка:

- Будет крылышки трепать

О булыжники!

Чернокрылонька моя!

Чернокнижница!

Чернокнижница. Чернокнижник.

Именно так с давних времён называют  колдующих людей, которые в мистических обрядах руководствуются  книгой «чёрная магия». 

И это слово «чернокнижница» умаляло Анну в моих глазах, ведь колдуны (равно и гадатели, и прорицатели) не наследуют Царства Божия, участь их будущая страшна (и уверена,  не одна я так трактовала это слово).  Я жалела, жалела до слёз, талантливого поэта и думала, никогда уже Анне не вымолить прощения у Бога.

Какова же была моя радость, когда я поняла,  по какой  книге называет Марина Цветаева в  посвящении адресата!!! Однажды  я сама после примерно 15 лет изучения Библии, написала следующие строки (стихотв. длинное, не буду приводить его полностью):

Ты послушно и кротко стояла на полке,

не взывала, страницами шелестя.

 Битва света со тьмою вершилась на поле

 сердца слабого, -  это совсем не пустяк!

 Заслонила тебя я  бумажною грудой,

 корешка уголок всё выглядывал, но

 не искала Тебя, - отпираться не буду,

 не глядела в Тебя я,  как в неба окно.

 Засыхала душа, суховеем пленима,

 засыпала в удушливой спальне бытья;

 проносилась потоками бурными мимо,

 охлаждённая  вновь суетой жизнь моя…

 Ты меня побуждала  к высокой молитве,

 Ты меня обличала так резко порой.

 А потом врачевала, и, Кровью омыта

 Агнца Божьего, путь продолжала я свой.

 Ты меня наставляла и жизнь по Отвесу

 предлагала выстраивать, в тишине…

 Ты меня обновляла, как плотники теслом

 залежалую доску, - сочувствуя мне.

 Но… однажды проснулась душа, и воспряла,

 огляделась, а рядом Тебя не нашла.

 …Ты тихонько за грудой бумаги стояла

 и – подумалось - радости  слёзы лила. ))

 Стыдно… Ты без меня запылилась на полке,

 но не стану винить  никого,- это я

 от Тебя убегала и пряталась долго,

 Ты прости, - в том повинна  лишь леность моя!

Здесь, за чёрной обложкой вся жизнь наша скрыта, -

 от рожденья до смерти  Божественный план.

 Прижимаю шершавую  кожу к ланитам,

 а в душе : " я Тебя  суете  не отдам!"

 Слово в чёрной обложке, Ты живо, как прежде,

 как в древнейшие дни и года, и века.

 Ты, о, Библия, нас, тех, кто были невежды,

 поднимаешь к священству, влечёшь к облакам…

(окончание опускаю, дабы не отнимать драгоценное  время).

 Вот она Чёрная книга, которую любила Анна и  сама оставила об этом драгоценные строки:

Под крышей промёрзшей пустого жилья
Я мертвенных дней не считаю,
Читаю посланья Апостолов я,
Слова Псалмопевца читаю.
Но звёзды синеют, но иней пушист,
И каждая встреча чудесней, -
А в Библии красный кленовый лист
Заложен на Песни Песней. ( 1915 год).

И хочется ещё не обойти дивные строки 10 главы из «Реквиема» о распятии Христа:

"Не рыдай Мене, Мати,

во гробе зрящи".

1

Хор ангелов великий час восславил,

И небеса расплавились в огне.

Отцу сказал: "Почто Меня оставил?"

А Матери: "О, не рыдай Мене..."

2

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.