Когда Павла призвали к Нерону на суд, он понимал, что смертный приговор неизбежен. Серьезность вменяемого ему преступления и господствовавшее повсюду враждебное отношение к христианам не оставляли никакой надежды на благополучный исход.
У греков и римлян обвиняемому разрешалось нанимать защитника, который представлял бы в суде его интересы. Силой аргументов, бесстрастным красноречием, а иногда и слезными мольбами такой защитник часто добивался оправдания узника или, по крайней мере, смягчения приговора. Но никто не рискнул быть советником или защитником Павла; рядом с ним не было никого, кто мог бы вести протокол, записывать выдвигаемые против него обвинения и доводы, приводимые им в свое оправдание. Ни один христианин Рима не встал рядом с ним в этот час испытания.
Единственное достоверное описание этих событий дано самим Павлом во Втором послании к Тимофею. «При первом моем ответе, — писал апостол, — никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им! Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы чрез меня утвердилось благовестие, и услышали все язычники; и я избавился из львиных челюстей» (2 Тимофею 4:16, 17).
Павел перед Нероном — какой разительный контраст! Надменный монарх, перед которым человек Божий должен был держать ответ за свою веру, достиг вершины земной власти, силы и богатства и в то же время — глубин нравственного падения. Никто не мог усомниться в его власти и могуществе, никто не мог противиться его воле. Цари сложили свои венцы к его ногам. Могущественные армии начинали сражение по его приказу, и знамена, развевавшиеся над его кораблями, предвещали победу. Его статуи стояли во дворцах правосудия, и указы сенаторов, равно как и решения судей, были всего лишь отзвуком его воли. Перед ним покорно склонялись миллионы людей. Имя Нерона заставляло трепетать весь мир. Вызвать его неудовольствие означало потерять имущество, свободу и жизнь; его хмурого взгляда следовало опасаться больше, чем чумы.
Перед Нероном стоял престарелый узник, не имевший ни денег, ни друзей, ни советников. На лице императора отражались низменные страсти, бушевавшие в его сердце, — лицо обвиняемого несло на себе отпечаток мира Божьего, царившего в его сердце. Павел проводил жизнь в бедности, самоотречении и страдании. Невзирая на постоянный поток клеветы, поношений и злословия, которым враги пытались запугать его, он бесстрашно держал знамя креста. Подобно своему Господу, он был бездомным скитальцем и, подобно Ему, жил для блага окружающих людей. Мог ли капризный, похотливый, распущенный тиран осознать истинную сущность стоявшего перед ним сына Божьего?
Огромный зал заполнила нетерпеливая, беспокойная толпа. Люди напирали друг на друга, пытаясь протиснуться вперед, чтобы видеть и слышать все происходящее. Там были знатные и простолюдины, богатые и бедные, образованные и неграмотные, гордые и смиренные — никто из них не имел никакого понятия о пути жизни и спасения.
Иудеи выдвинули против Павла старые обвинения в подстрекательстве к бунту и в ереси; а кроме того, иудеи и римляне единодушно заявили, что он был зачинщиком поджога города. Павел же сохранял невозмутимое спокойствие. Народ и судьи смотрели на него с удивлением. Они присутствовали на многих судебных процессах и видели не одного преступника, но никогда еще не приходилось им наблюдать такую святую умиротворенность. Проницательные судьи, привыкшие по лицам узников узнавать их характер, тщетно пытались обнаружить на лице Павла признаки виновности. Когда ему было позволено говорить, все слушали, затаив дыхание.
Еще раз Павел получил возможность поднять знамя креста перед множеством собравшихся. Вот он разглядывает толпу, стоящую перед ним, — евреев, греков, римлян, пришельцев из многих стран, и в его душе зарождается непреодолимое желание открыть этим людям путь спасения. Не думая о грозящей опасности, забыв о страшной участи, которая должна постичь его, и видя пред собой только Иисуса — Посредника, ходатайствующего за грешников перед Богом, он исполняется сверхчеловеческой силой и красноречием и начинает излагать истины Евангелия. Он говорит о жертве, принесенной за падшее человечество, о бесконечной цене, уплаченной за его искупление, о том, что было сделано все необходимое, чтобы человек однажды смог воссесть вместе со Христом на престоле Божьем, что ангелы, небесные посланники, связывают землю с небом и что дела людей, добрые и злые, открыты перед оком бесконечно справедливого Судьи.
Такова речь защитника истины. Верный среди неверных, послушный среди непокорных, он стоит как представитель Бога, и его голос подобен голосу с небес. В его словах и взгляде нет ни страха, ни печали, ни разочарования. Укрепляясь сознанием своей невиновности, облеченный в доспехи истины, он радуется тому, что он — сын Божий. Его слова подобны победному кличу, перекрывающему шум сражения. Павел говорит, что дело, которому он посвятил свою жизнь, никогда не потерпит краха. Он может умереть, Евангелие же не умрет никогда. Бог жив, и Его истина восторжествует.
Многие, смотревшие на него в тот день, «видели лице его, как лице Ангела» (Деяния 6:15).
Никогда эти люди не слышали ничего подобного. Слова апостола тронули сердца даже самых ожесточенных. Они были столь убедительны, что победили ложь. Свет озарил многих присутствовавших, и впоследствии они с радостью приняли его лучи. Истинам, провозглашенным в тот день, суждено было потрясти народы и жить в веках, преобразуя сердца человеческие уже после того, как уста, произнесшие их, сомкнулись до дня пришествия Господа. Никогда прежде Нерон не слышал, чтобы об истине говорили так, как в тот день. Никогда перед ним не открывалась так ясно греховность и порочность его жизни. Небесный свет проник в его сердце, оскверненное грехом, и осветил тайники души. Он затрепетал от страха при мысли о суде, перед которым в конце концов предстанет и он, властитель мира, чтобы получить праведное воздаяние за свои дела. Он боялся Бога, о Котором проповедовал апостол, и не осмелился вынести смертный приговор, поскольку ни одно из обвинений, выдвинутых против Павла, не оправдалось. Благоговейный страх на некоторое время усмирил его кровожадный дух.
На какое-то мгновение перед грешным, ожесточенным Нероном открылось небо — его покой и чистота показались ему желанными. Это милость Божья взывала к его сердцу. Но мысль о прощении мелькнула лишь на одно мгновение. Затем прозвучал приказ увести Павла в подземелье; и когда за вестником Божьим закрылись двери, мысль о покаянии навсегда покинула римского императора. Ни один луч небесного света больше не прорезал тьму, окутавшую его. Вскоре его должны были постичь карающие суды Божьи.
Некоторое время спустя Нерон отправился в бесславный морской поход в Грецию, где опозорил себя и свою империю недостойным и легкомысленным поведением. Возвратившись в Рим с большой пышностью и окружив себя придворными, он стал устраивать отвратительные оргии. В самый разгар веселья на улицах послышался сильный шум. Вестник, посланный узнать, в чем дело, вернулся с ошеломляющей новостью: Гальба во главе армии стремительно подходит к Риму, город охвачен мятежом, и улицы заполнены разъяренной чернью, которая быстро приближается к дворцу, угрожая смертью императору и его сторонникам.
В этот опасный момент у Нерона, в отличие от Павла, не было могущественного и сострадательного Бога, на Которого он мог бы положиться. Боясь страданий и пыток, которым могла подвергнуть его чернь, презренный тиран решил покончить с собой, однако в последний миг мужество оставило его. Полностью потеряв человеческое достоинство, он позорно бежал, найдя убежище неподалеку от города. Но и это не помогло ему. Место, где он скрывался, вскоре было обнаружено. На горизонте показались всадники, преследующие его, и тогда, призвав на помощь раба, он нанес себе смертельную рану. Так погиб тиран Нерон. Ему было лишь 32 года.
Помочь сайту
Поздравления
