Черный Тюльпан Глава 21

Сэмюель выбрал это место по двум причинам. Первая – он далеко от города, и скрыт деревьями, это значит, лишний глаз не привлечет внимания. Во-вторых… собаке – собачья смерть.
Будь он хоть немного смелее, он бы не стал созывать всех волков сюда. Не стал бы убеждать их в том, что любимые племяннички пошли не только против него, они пошли против стаи, идя на поводу у новоиспеченного вожака – Черного Тюльпана. Их немедленно надо утилизировать, как отравляющий мусор, дабы избавить мир от грязного предательства по отношению к его не справедливо убитого, брата и вожака – Виктора.
От этих слов, его тошнило. Пока они потоком вырывались из его рта, Сэмюеля, чуть не скрутил приступ перистальтики прямо на глазах у волков. Его руки дрожали, поэтому ему пришлось спрятать их в карманах брюк и выдавливать из себя нарочитое хладнокровие.
И стая поверила ему. Она пошла за ним, и теперь их глухие шаги слышались отовсюду. На улице, карауля периметр у дома и внутри дома, под скрипы рассохшихся ступенек и полов. За прошедшие десять лет, стая вполовину уменьшилась. А из пятидесяти, прибыло только двадцать. Остальные, он надеялся, на подходе. Но и двадцать волков, тоже численность, которая легко справиться с пятью доморощенными щеночками.
Смяв сигару, Сэмюель бросил ее на пол. Поднявшись со стула, он подошел к окну, выглядывая на улицу. Сплошь лес, и кое-где проглядываются обрывки дороги. Яркое солнце, не смотря на утро, уже жарит. В воздухе несет распустившимися цветами и зрелыми ягодами.
Меря шагами первый этаж, Сэмюель изредка бросал взгляд на женщину, что не двигалась уже несколько часов. Либо ее схватил глубокий шоковый обморок, либо она напрашивалась на то, чтобы ее разбудили. Потому что торчать в этом дерьмовом месте, в тишине, Сэмюелю было не ахти. Он стащил с себя пиджак, небрежно бросив на стул. Ослабил галстук, после и вовсе вытянул его из-под воротничка белой рубашки.
Еще как минимум, час Сэмюелю ждать, пока его навестит свора молодых волчат… и, наверное, те два копа, притащат свои задницы, как заблудшие овечки. Хм… в качестве гарнира, можно и ими перекусить.
Скинув туфли, его передернуло, когда он опустил стопу, подумав – белым носкам пришел трендец. Замусоленный от пыли и грязи, пол был поистине отвратительным, чтобы к нему прикасаться чистой кожей. Ах, да… как же он забыл. Он сам был грязным, так что однояйцевые близнецы нашли друг друга, и вскоре его задница прочно срастется с бетонном. Хрен с ним. Раздевшись до боксеров, Сэмюель потянулся, вынуждая расслабиться мышцам. Да, вот как-то не помогло. Он скользнул вдоль своего безволосой груди. Кожа гладкая, как шелк, только мягкая, как желе. Может, он того… разваливается потихоньку? Еще немного и свариться, как медуза на жарком солнце.
Отлично. Он отхватил от Анро внешность… а вот внутренность сгнила к чертям… и гниет уже десять лет. Понемногу внутренности варятся в своем же соку, как в кислоте, обретая подходящую ему упругость, под названием – дерьмовей и не сыщешь. Сукин сын был прав. Это убьет меня. Ну, то, что его заранее похоронили, с этим Сэмюель согласился еще десять лет назад. А вот принимать это дерьмо в данный момент, как-то не разумно. О, да, какой там разумно? Это он говорит себе о разуме, что покинул его, как только в голове зародилась такая паршивая мысленка, прикончить братца и врага. И спрашивать себя – жалеет ли он о содеянном. О, падре… я хотел бы покаяться, да только вот твоя задница после этого, окажется в полном дерьме, потому что я заставлю твои кишки не только испражниться… твою мать. Сэмюель посмотрел на перстень. Заслужено ли было забирать его у брата… и тот амулет. Черт возьми, амулет! Он оставил его в доме. Аааа… ну, конечно. Даже если эта сучка и рассказала племянничкам о дневнике, то амулет отца, который он прихватил с собой, было большим-мать-его-доказательством, охренительной любви к брату. Сентиментальный ублюдок! Ну, а что же ты тогда не носил его на своей гребаной шее, а предпочел похоронить в бархатном гробике, и хранить среди бумаг? Что, совесть, изъявила желание запустить коготки? Конечно. Дьявол. Это самобичевание… ежедневное самобичевание было основой его жизни. Он отвлекался от этого, только когда касалось поимки стаи Черного Тюльпана. Ночь – это кошмары. День – это пытка. А лица племянничков – контрольный выстрел в его гребаное сердце, которое захлебнулось болью и исходило кровью, как страдающий неконтролируемым мочеиспусканием инвалид.
Жалей-жалей себя, ублюдок. Ты же сам этого хотел. Хотел вкусить другой жизни. Хотел быть рядом с братом. А что в итоге? Будешь хлебать ярость, взбесившихся чертят в стократном размере, и только попробуй пролить хотя бы одну унцию этого чудного напитка.
Дом, в котором сейчас торчал Сэмюель и его свора, попался ему на глаз, опять-таки чисто случайно. Чтобы избавиться от мыслей, он покидал свои хоромы и уезжал из города, рассекая дорогу на своем дорогом автомобиле. Часами наворачивал круги по городу, приостанавливаясь у местных магазинчиков, он смотрел на людей, что шастают туда-сюда… завидуя их обыденной жизни, которой у него никогда не было. Никогда, благодаря отцу. Потому как он вошел в их жизнь, его жизнь кончилась в том кафе, где работала мать.
Покидая город, на полной скорости, Сэмюель на всю громкость включал музыку, заглушая нескончаемый поток голосов, в основном голос Виктора и Анро. Пока машина несла его к чертям, он думал о своей порочности. Но, в итоге приходил к одному выводу – все это было из-за отца. Оказывается, все случилось из-за него. Из-за него, он захотел быть похожим на него. Из-за него, он прикончил брата. Из-за него, он прикончил Анро. Хорошо, когда есть на кого все свалить, чем признать себя виновным. Но вина, была, и он знал о ней. Короче говоря, у Сэмюеля было раздвоение личности. Одна его сторона была зла на отца и винила во всем его. Вторая – вторила, что это ты самодовольный ублюдок виновен. Твои желания и твои действия воплотились в жизнь, благодаря твоей же руке. И никто иной не виновен в том, что твоя психика была нарушена уже в утробе. Спасибо господь за сперму, что оказалась в матке его матери и явила на свет такое чудовище, как он. Ну, это ли не чудо?
Остановив машину, Сэмюель вышел навстречу прохладному воздуху. Он брел вдоль дороги, не оборачиваясь. Ему казалось, что в машине осталось его безумие, с которым он не мог совладать. А здесь, как никогда было лучше. Немного лучше дышалось грудью. Запахи леса не манили его, как остальных волков. Он ни разу не обратился за эти десять лет. Что было очень странно и прискорбно. Хотя… с другой стороны, может это и к лучшему. Сэмюель не хотел видеть себя другим. Боялся заглянуть в свое внутреннее искаженное «я». Резко свернув с дороги, он зашагал вглубь леса, поднимаясь в гору. Среди кольца, больших и стройных деревьев, на зеленой поляне, перед ним возник дом. Трехэтажная постройка, стояла уже давно, может лет двадцать или тридцать, так как ее стены обросли сорняками и мхом, а на крыше, змеей, вились корни.
Внутри, излюбленный ужастик – пустые комнаты. Скрипучие половицы и лестница, убегающая до третьего этажа. Отсутствие окон, только рассохшиеся рамы. Кое-где осталась деревянная мебель, затянутая паутиной. На потолках ржавые потеки, и облупившаяся краска. Грязные, заляпанные каким-то дерьмом, стены, исписанные граффити и пошлятиной. В воздухе плотной завесой стоит сырость, смешанная с гнилью. Вонь настолько густая, что у Сэмюеля свело легкие.
Безумие вернулось к нему.
К черту… это отличное место, для того, чтобы прикончить сучку Анро. Его любимую дочурку и тем самым полностью искоренить его клан.
Снова взглянув на женщину, он подумал, что подобная картинка уже однажды ему встречалась. Только на ее месте был Анро и… вместо пластины, были обычные крючки для чучел.
Чувствуя себя полным извращенцем… что совсем не уместно сейчас, Сэмюель подошел к женщине и коснулся ее колена, поднимая руку вверх, под платье.
Он почувствовал, как ее кожа покрылась мурашками, а нога напряглась.
- Каково это было спать с Анро? – Тихо спросил он. – Я знаю, ты слышишь меня, Франка. – Сэмюель поднял ее лицо за подбородок. Ее лицо было бледным, с блестящими полосками на щеках, от слез. Покрасневшие, но красивые зеленые глаза. – Тебе нравилось трахаться со своим мужем, Франка? Лучше кивни, потому что я не приму иного ответа.
Она кивнула, хлопая глазами.
- Он брал тебя сзади… как животное? – Сэмюель жестко улыбнулся, не понимая, на кой черт ему знать подробности их случки. Дьявол, он и вправду, больной на всю гребаную голову. – Кивни.
Франка снова кивнула.
Сэмюель причмокнул.
- И тебе это нравилось. Конечно, нравилось, похотливая сучка. – Он одним рывком разорвал на ней платье. Обхватив ее полную грудь, он чувствовал, как тонкий хлопок дерет его ладони, а гладкая кожа опаляет. – А что если я скажу тебе… в моих венах течет кровь твоего мужа… ты позволишь мне трахнуть тебя сзади?
Она округлила глаза, замычав. Ноги и руки задергались в панике.
Сэмюель всего лишь хотел поглумиться над ней, а в итоге, разговор пробудил его член. Он опустил глаза вниз и ухмыльнулся. Надо же… счастье привалило. Сэмюель не был с женщиной года два… вот и сказалось.
- Как я уже сказал… во мне течет кровь твоего благоверного… я бы не стал этого делать, а ему видимо, очень хочется.
Франка закричала сквозь кляп, вертя головой из стороны в сторону. Тесная петля, в кровь сдирала кожу.
- Обещаю… буду с тобой нежным. – Жестко улыбнувшись, он ударил ее в лицо кулаком. Когда Франка затихла, Сэмюель мысленно выругался, что у них есть только час… хотя, с другой стороны, никто и не говорит о взаимном удовольствии.
 Оборотни неслись на «эскалейде». Копы на «мустанге».
То, что в руках этого безумного ублюдка, оказалась мать Тоту, было очень хреновой новостью. Только одному дьяволу известно, что он может с ней сделать. Экс ненавидел таких говнюков, которые используют любую силу во имя своей грязной мести. Если она пострадает, он сам превратиться в оборотня и живьем порвет его на куски. Не то, чтобы Франка запала ему в душу… но эта милая женщина не заслужила подобного к себе отношения. Чарли нервно барабанил пальцами по двери, не отрывая глаз от «эскалейда».
Самое-мать-вашу-время, чтобы устроить дискотеку кулакам и раздразнить надпочечники. Представляю, что сейчас твориться с девочкой. Черт, да на ней не просто лица не было… на ней была чудовищная маска смерти, обещающая все райские нежности той грязной заднице, которая похитила ее мать. А парни. Ну, это отдельная история. Стайка бешеных псов, вооруженные зубами, когтями и все это упаковано в восьмифутовых горилл. Наверное.
Ага. Всегда мечтал сходить в 3D. Говорят там, отличный долбисураунд и видеоэффекты…
- Думаешь об отчете? – Спросил Экс. 
Чарли оторвал взгляд и посмотрел на суровое лицо напарника.
- Ага. Думаю, как бы, мать его, красиво все расписать, чтобы потом нас не упекли в гребаную психушку.
- Не думаю, что до психушки дойдет. Скорее до похорон с волынкой. – Ухмыльнулся он.
- Окей. Тогда я согласен. – Кивнул Чарли.
 
 
Солнце, побелевшее, будто его много часов тошнило, поспевало за машиной, бросая лучи на машину, и черную, словно плотно натянутый, пыльный брезент, дорогу. По обеим сторонам, мелькал лес, сменяясь на далекие очертания гор.
Тоту сидела на переднем сидении, рядом с Дином. Остальные, теснились на заднем.
Ее мать у этого ублюдка.
Отлично. Если он хоть пальцем ее тронет, то экзекуция этому мешку с дерьмом обеспечена. Этот ублюдок получит сполна, за каждую каплю крови ее отца и упавшую слезу ее матери.
Молись, сукин сын! Молись, подонок! И как можно лучше молись, громче, своему гребаному божку, потому что другого шанса у тебя не будет! Потому что я вырву тебе глотку, и заставлю ее проглотить!
Волны ярости витали в салоне машины. Парни, на заднем сидении, застыли, как каменные изваяния, только ярко-желтые глаза, бегали слева направо, слева направо.
Тоту сжав челюсти, едва совладала с возникшим в кухне гулом. Плоть горела огнем, норовя к чертям, выскочить, и понестись на четвереньках, к такой-то матери.
Господи… если этот ублюдок причинить матери боль… она зажмурилась… убить этого говнюка будет не достаточно, черт возьми. С болью не вернешь любимых.
Желваки запрыгали, а руки сжались в кулаки.
Будь она человеком, испытывала бы только страх, панику и злобу, с которой равно, что биться рыбой об лед. Но в данный момент, ее распирало от бурлящей ярости. Казалось, кипящая кровь двигалась под кожей, причиняя невыносимую боль.
Она почувствовала, как горячая ладонь Дина накрыла ее руку и легонько сжала. Тоту посмотрела на его прекрасный профиль. Он же не посмотрел на нее… было и так понятно, о чем Дин думает. В его профиле было, и обещание любви и неземных блаженств… и боли.
Ооооочееееееньььь мноооогооооо бооооолиииии.
Может это сейчас и не уместно, но Тоту улыбнулась той улыбкой, от которой хотелось не только перекреститься, еще и выстрелить себе в висок, потом уложить себя в гроб и утрамбовать под землей.
Вот оно, истинное лицо мести. Похуже будет смерти, которую все так бояться.
Смерть – это короткий легкий спуск.
Месть – это ад с кучей невообразимых падений. 
 
 
Сэмюель отвлекся от Франки, удовлетворенный и чуть расслабленный. Она же в свою очередь, сжалась в комок и рыдала сквозь кляп. Пока он яростно вбивался в нее, Франка извивалась под ним, как змея и кричала. Хватило и нескольких минут, чтобы спустить все, что он держал в себе… правда, истома прошла также стремительно, как и одностороннее соитие. Но ему понравилось трахать женушку Анро. Какой-то частью, он почувствовал с ней полное воссоединение, словно не видел Франку много сотен лет. Может, это кровь так восприняла этот неполноценный акт, или его безумие сыграло на его разуме, но вдыхать ее запах страха и слез, было охренительно хорошо.
Поднявшись на ноги, он натянул боксеры и глубоко выдохнул. Пятиминутная разрядка, была той самой необходимостью, чтобы полностью уничтожить Анро. Он взял его кровь. Поимел его жену. А теперь прикончить его дочь.
Схватив Франку за волосы, он поднял ее и отнес к распятью. Закрепив оковы на ногах и руках, Сэмюель подтянул на ней трусики и отошел в сторону. Сигара бы не помешала сейчас.  
- Я был достаточно нежным с тобой, Франка? – Ухмыльнулся он, бросив взгляд на раскрасневшееся и мокрое от слез, лицо. – Точнее… это муж был с тобой нежным. Обо всем остальном, благодари меня.
Ухмылка спала с его лица, как только на улице раздался визг тормозов. Две машины. Ну, конечно. Копы. Как я и рассчитывал.
Не стоит так торопиться, друзья мои. Для начала, вам придется пройти эстафету с препятствиями.  
 
 
Как только Дин заглушил мотор, парни выскочили из машины, побросав свои куртки в салон. Тоту тоже сняла толстовку, достав нож отца. Она несколько минут смотрела на него, подумав – что в данный момент, сейчас он ей не пригодиться, особенно когда обратиться в волка. Она попросту потеряет его. Не зачем рисковать такой дорогой вещью. Тоту использует его, когда придет время пиршества. Она положила нож на приборную панель и потянулась к двери. Дин ухватил ее за плечо.
- Тоту…
- … ты же не станешь останавливать меня. – Мрачно проговорила она, бросив на него взгляд через плечо.
Зная, что слова на нее не подействуют, он сжал челюсти. Ее смелость убивала Дина. Но он должен был сказать… по крайней мере предупредить, что этот день может оказаться для них последним. Слишком все опасно. И он не хотел терять ее… он потерял отца и мать, но потеря Тоту будет равносильна самоубийству.
- Там моя мать, Дин.
Ах, ты черт. Как же он мог забыть. Ради нее, Тоту готова голыми руками порвать Сэмюеля. Но, дьявол, он не хотел этого допустить. Господи, если с ней что-то случиться…
- Я знаю, Тоту. Но я не хочу, чтобы ты шла туда. Дождись, пока мы сделаем всю грязную работу… ты отомстишь этому ублюдку… когда опасности не будет.
Глаза Тоту вспыхнули гневом.
- Ты не остановишь меня… и знаешь – почему.
Господи, ее решимость во взгляде и голосе, убивала его.
Дин развернул ее к себе и притянул, глубоко и пылко целуя. Этот поцелуй мог быть последним, и он вложил в него всю свою любовь и свои эмоции, брызжущие через край. Он жалел, что именно благодаря ублюдку Сэмюелю их свела судьба. Он жалел, что не было иного выбора, как дать ей сражаться с его братьями. Дьявол, он не хотел этого… но придется покориться. Больше, Тоту не человек… она одна из них.
Обхватив ее лицо ладонями, упиваясь драгоценными мгновениями, поцелуя, сейчас Дин любил ее больше, чем когда-либо.
Разорвав поцелуй, он прислонился своим лбом к ее лбу. Его взгляд не отрывался от ее сжатых в кулак рук. В носу защипало от страха. Тоту тоже боялась этого. Черт, боялась, но упорно шла к цели. И кого-мать-его, ему благодарить за это?
- Прошу… я умоляю тебя... – Дин чуть отстранился, чтобы посмотреть в ее глаза. - Будь осторожна.
Она кивнула.
Выходя из машины, Дин хотел взять ее за руку… или обнять ее, а лучше к чертям увезти ее отсюда. Но обернувшись, он понял… это будет полнейшей глупостью. Лишить ее мести ради отца и матери, это было бы неправильно, как бы его грудь не ныла от боли.
- Они здесь. – Процедил Эш. – Этот ублюдок призвал братьев. Сукин сын.
Парни вышагивали впереди. Копы и Тоту плелись позади. Она говорила по сотовому одного из копов.
- Черт. Отличное утро, чтобы сдохнуть Сэмюелю. – Проговорил кто-то из парней.
Отличное не отличное. Только вот яркое солнце внезапно скрылось за тучами, что затянули голубое небо. Ветер поднялся, трепыхая кроны деревьев и, неся за собой запах опасности с поляны. Где-то раздался раскат грома.
Миновав деревья, пятерка вышла на поляну. Перед ними высился дом, заросший листьями и сорняками. С виду он походил на дряхлого вьетнамца в камуфляже. Раскосые рамы, и скрип шаткой двери, встречал гостей, с приторно-ядовитым восторгом.
Волки синхронно втянула носом, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Шипение листьев и треск сучьев под ногами, было хреновым знамением.

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0226744

от 14 июля 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0226744 выдан для произведения: Сэмюель выбрал это место по двум причинам. Первая – он далеко от города, и скрыт деревьями, это значит, лишний глаз не привлечет внимания. Во-вторых… собаке – собачья смерть.
Будь он хоть немного смелее, он бы не стал созывать всех волков сюда. Не стал бы убеждать их в том, что любимые племяннички пошли не только против него, они пошли против стаи, идя на поводу у новоиспеченного вожака – Черного Тюльпана. Их немедленно надо утилизировать, как отравляющий мусор, дабы избавить мир от грязного предательства по отношению к его не справедливо убитого, брата и вожака – Виктора.
От этих слов, его тошнило. Пока они потоком вырывались из его рта, Сэмюеля, чуть не скрутил приступ перистальтики прямо на глазах у волков. Его руки дрожали, поэтому ему пришлось спрятать их в карманах брюк и выдавливать из себя нарочитое хладнокровие.
И стая поверила ему. Она пошла за ним, и теперь их глухие шаги слышались отовсюду. На улице, карауля периметр у дома и внутри дома, под скрипы рассохшихся ступенек и полов. За прошедшие десять лет, стая вполовину уменьшилась. А из пятидесяти, прибыло только двадцать. Остальные, он надеялся, на подходе. Но и двадцать волков, тоже численность, которая легко справиться с пятью доморощенными щеночками.
Смяв сигару, Сэмюель бросил ее на пол. Поднявшись со стула, он подошел к окну, выглядывая на улицу. Сплошь лес, и кое-где проглядываются обрывки дороги. Яркое солнце, не смотря на утро, уже жарит. В воздухе несет распустившимися цветами и зрелыми ягодами.
Меря шагами первый этаж, Сэмюель изредка бросал взгляд на женщину, что не двигалась уже несколько часов. Либо ее схватил глубокий шоковый обморок, либо она напрашивалась на то, чтобы ее разбудили. Потому что торчать в этом дерьмовом месте, в тишине, Сэмюелю было не ахти. Он стащил с себя пиджак, небрежно бросив на стул. Ослабил галстук, после и вовсе вытянул его из-под воротничка белой рубашки.
Еще как минимум, час Сэмюелю ждать, пока его навестит свора молодых волчат… и, наверное, те два копа, притащат свои задницы, как заблудшие овечки. Хм… в качестве гарнира, можно и ими перекусить.
Скинув туфли, его передернуло, когда он опустил стопу, подумав – белым носкам пришел трендец. Замусоленный от пыли и грязи, пол был поистине отвратительным, чтобы к нему прикасаться чистой кожей. Ах, да… как же он забыл. Он сам был грязным, так что однояйцевые близнецы нашли друг друга, и вскоре его задница прочно срастется с бетонном. Хрен с ним. Раздевшись до боксеров, Сэмюель потянулся, вынуждая расслабиться мышцам. Да, вот как-то не помогло. Он скользнул вдоль своего безволосой груди. Кожа гладкая, как шелк, только мягкая, как желе. Может, он того… разваливается потихоньку? Еще немного и свариться, как медуза на жарком солнце.
Отлично. Он отхватил от Анро внешность… а вот внутренность сгнила к чертям… и гниет уже десять лет. Понемногу внутренности варятся в своем же соку, как в кислоте, обретая подходящую ему упругость, под названием – дерьмовей и не сыщешь. Сукин сын был прав. Это убьет меня. Ну, то, что его заранее похоронили, с этим Сэмюель согласился еще десять лет назад. А вот принимать это дерьмо в данный момент, как-то не разумно. О, да, какой там разумно? Это он говорит себе о разуме, что покинул его, как только в голове зародилась такая паршивая мысленка, прикончить братца и врага. И спрашивать себя – жалеет ли он о содеянном. О, падре… я хотел бы покаяться, да только вот твоя задница после этого, окажется в полном дерьме, потому что я заставлю твои кишки не только испражниться… твою мать. Сэмюель посмотрел на перстень. Заслужено ли было забирать его у брата… и тот амулет. Черт возьми, амулет! Он оставил его в доме. Аааа… ну, конечно. Даже если эта сучка и рассказала племянничкам о дневнике, то амулет отца, который он прихватил с собой, было большим-мать-его-доказательством, охренительной любви к брату. Сентиментальный ублюдок! Ну, а что же ты тогда не носил его на своей гребаной шее, а предпочел похоронить в бархатном гробике, и хранить среди бумаг? Что, совесть, изъявила желание запустить коготки? Конечно. Дьявол. Это самобичевание… ежедневное самобичевание было основой его жизни. Он отвлекался от этого, только когда касалось поимки стаи Черного Тюльпана. Ночь – это кошмары. День – это пытка. А лица племянничков – контрольный выстрел в его гребаное сердце, которое захлебнулось болью и исходило кровью, как страдающий неконтролируемым мочеиспусканием инвалид.
Жалей-жалей себя, ублюдок. Ты же сам этого хотел. Хотел вкусить другой жизни. Хотел быть рядом с братом. А что в итоге? Будешь хлебать ярость, взбесившихся чертят в стократном размере, и только попробуй пролить хотя бы одну унцию этого чудного напитка.
Дом, в котором сейчас торчал Сэмюель и его свора, попался ему на глаз, опять-таки чисто случайно. Чтобы избавиться от мыслей, он покидал свои хоромы и уезжал из города, рассекая дорогу на своем дорогом автомобиле. Часами наворачивал круги по городу, приостанавливаясь у местных магазинчиков, он смотрел на людей, что шастают туда-сюда… завидуя их обыденной жизни, которой у него никогда не было. Никогда, благодаря отцу. Потому как он вошел в их жизнь, его жизнь кончилась в том кафе, где работала мать.
Покидая город, на полной скорости, Сэмюель на всю громкость включал музыку, заглушая нескончаемый поток голосов, в основном голос Виктора и Анро. Пока машина несла его к чертям, он думал о своей порочности. Но, в итоге приходил к одному выводу – все это было из-за отца. Оказывается, все случилось из-за него. Из-за него, он захотел быть похожим на него. Из-за него, он прикончил брата. Из-за него, он прикончил Анро. Хорошо, когда есть на кого все свалить, чем признать себя виновным. Но вина, была, и он знал о ней. Короче говоря, у Сэмюеля было раздвоение личности. Одна его сторона была зла на отца и винила во всем его. Вторая – вторила, что это ты самодовольный ублюдок виновен. Твои желания и твои действия воплотились в жизнь, благодаря твоей же руке. И никто иной не виновен в том, что твоя психика была нарушена уже в утробе. Спасибо господь за сперму, что оказалась в матке его матери и явила на свет такое чудовище, как он. Ну, это ли не чудо?
Остановив машину, Сэмюель вышел навстречу прохладному воздуху. Он брел вдоль дороги, не оборачиваясь. Ему казалось, что в машине осталось его безумие, с которым он не мог совладать. А здесь, как никогда было лучше. Немного лучше дышалось грудью. Запахи леса не манили его, как остальных волков. Он ни разу не обратился за эти десять лет. Что было очень странно и прискорбно. Хотя… с другой стороны, может это и к лучшему. Сэмюель не хотел видеть себя другим. Боялся заглянуть в свое внутреннее искаженное «я». Резко свернув с дороги, он зашагал вглубь леса, поднимаясь в гору. Среди кольца, больших и стройных деревьев, на зеленой поляне, перед ним возник дом. Трехэтажная постройка, стояла уже давно, может лет двадцать или тридцать, так как ее стены обросли сорняками и мхом, а на крыше, змеей, вились корни.
Внутри, излюбленный ужастик – пустые комнаты. Скрипучие половицы и лестница, убегающая до третьего этажа. Отсутствие окон, только рассохшиеся рамы. Кое-где осталась деревянная мебель, затянутая паутиной. На потолках ржавые потеки, и облупившаяся краска. Грязные, заляпанные каким-то дерьмом, стены, исписанные граффити и пошлятиной. В воздухе плотной завесой стоит сырость, смешанная с гнилью. Вонь настолько густая, что у Сэмюеля свело легкие.
Безумие вернулось к нему.
К черту… это отличное место, для того, чтобы прикончить сучку Анро. Его любимую дочурку и тем самым полностью искоренить его клан.
Снова взглянув на женщину, он подумал, что подобная картинка уже однажды ему встречалась. Только на ее месте был Анро и… вместо пластины, были обычные крючки для чучел.
Чувствуя себя полным извращенцем… что совсем не уместно сейчас, Сэмюель подошел к женщине и коснулся ее колена, поднимая руку вверх, под платье.
Он почувствовал, как ее кожа покрылась мурашками, а нога напряглась.
- Каково это было спать с Анро? – Тихо спросил он. – Я знаю, ты слышишь меня, Франка. – Сэмюель поднял ее лицо за подбородок. Ее лицо было бледным, с блестящими полосками на щеках, от слез. Покрасневшие, но красивые зеленые глаза. – Тебе нравилось трахаться со своим мужем, Франка? Лучше кивни, потому что я не приму иного ответа.
Она кивнула, хлопая глазами.
- Он брал тебя сзади… как животное? – Сэмюель жестко улыбнулся, не понимая, на кой черт ему знать подробности их случки. Дьявол, он и вправду, больной на всю гребаную голову. – Кивни.
Франка снова кивнула.
Сэмюель причмокнул.
- И тебе это нравилось. Конечно, нравилось, похотливая сучка. – Он одним рывком разорвал на ней платье. Обхватив ее полную грудь, он чувствовал, как тонкий хлопок дерет его ладони, а гладкая кожа опаляет. – А что если я скажу тебе… в моих венах течет кровь твоего мужа… ты позволишь мне трахнуть тебя сзади?
Она округлила глаза, замычав. Ноги и руки задергались в панике.
Сэмюель всего лишь хотел поглумиться над ней, а в итоге, разговор пробудил его член. Он опустил глаза вниз и ухмыльнулся. Надо же… счастье привалило. Сэмюель не был с женщиной года два… вот и сказалось.
- Как я уже сказал… во мне течет кровь твоего благоверного… я бы не стал этого делать, а ему видимо, очень хочется.
Франка закричала сквозь кляп, вертя головой из стороны в сторону. Тесная петля, в кровь сдирала кожу.
- Обещаю… буду с тобой нежным. – Жестко улыбнувшись, он ударил ее в лицо кулаком. Когда Франка затихла, Сэмюель мысленно выругался, что у них есть только час… хотя, с другой стороны, никто и не говорит о взаимном удовольствии.
 Оборотни неслись на «эскалейде». Копы на «мустанге».
То, что в руках этого безумного ублюдка, оказалась мать Тоту, было очень хреновой новостью. Только одному дьяволу известно, что он может с ней сделать. Экс ненавидел таких говнюков, которые используют любую силу во имя своей грязной мести. Если она пострадает, он сам превратиться в оборотня и живьем порвет его на куски. Не то, чтобы Франка запала ему в душу… но эта милая женщина не заслужила подобного к себе отношения. Чарли нервно барабанил пальцами по двери, не отрывая глаз от «эскалейда».
Самое-мать-вашу-время, чтобы устроить дискотеку кулакам и раздразнить надпочечники. Представляю, что сейчас твориться с девочкой. Черт, да на ней не просто лица не было… на ней была чудовищная маска смерти, обещающая все райские нежности той грязной заднице, которая похитила ее мать. А парни. Ну, это отдельная история. Стайка бешеных псов, вооруженные зубами, когтями и все это упаковано в восьмифутовых горилл. Наверное.
Ага. Всегда мечтал сходить в 3D. Говорят там, отличный долбисураунд и видеоэффекты…
- Думаешь об отчете? – Спросил Экс. 
Чарли оторвал взгляд и посмотрел на суровое лицо напарника.
- Ага. Думаю, как бы, мать его, красиво все расписать, чтобы потом нас не упекли в гребаную психушку.
- Не думаю, что до психушки дойдет. Скорее до похорон с волынкой. – Ухмыльнулся он.
- Окей. Тогда я согласен. – Кивнул Чарли.
 
 
Солнце, побелевшее, будто его много часов тошнило, поспевало за машиной, бросая лучи на машину, и черную, словно плотно натянутый, пыльный брезент, дорогу. По обеим сторонам, мелькал лес, сменяясь на далекие очертания гор.
Тоту сидела на переднем сидении, рядом с Дином. Остальные, теснились на заднем.
Ее мать у этого ублюдка.
Отлично. Если он хоть пальцем ее тронет, то экзекуция этому мешку с дерьмом обеспечена. Этот ублюдок получит сполна, за каждую каплю крови ее отца и упавшую слезу ее матери.
Молись, сукин сын! Молись, подонок! И как можно лучше молись, громче, своему гребаному божку, потому что другого шанса у тебя не будет! Потому что я вырву тебе глотку, и заставлю ее проглотить!
Волны ярости витали в салоне машины. Парни, на заднем сидении, застыли, как каменные изваяния, только ярко-желтые глаза, бегали слева направо, слева направо.
Тоту сжав челюсти, едва совладала с возникшим в кухне гулом. Плоть горела огнем, норовя к чертям, выскочить, и понестись на четвереньках, к такой-то матери.
Господи… если этот ублюдок причинить матери боль… она зажмурилась… убить этого говнюка будет не достаточно, черт возьми. С болью не вернешь любимых.
Желваки запрыгали, а руки сжались в кулаки.
Будь она человеком, испытывала бы только страх, панику и злобу, с которой равно, что биться рыбой об лед. Но в данный момент, ее распирало от бурлящей ярости. Казалось, кипящая кровь двигалась под кожей, причиняя невыносимую боль.
Она почувствовала, как горячая ладонь Дина накрыла ее руку и легонько сжала. Тоту посмотрела на его прекрасный профиль. Он же не посмотрел на нее… было и так понятно, о чем Дин думает. В его профиле было, и обещание любви и неземных блаженств… и боли.
Ооооочееееееньььь мноооогооооо бооооолиииии.
Может это сейчас и не уместно, но Тоту улыбнулась той улыбкой, от которой хотелось не только перекреститься, еще и выстрелить себе в висок, потом уложить себя в гроб и утрамбовать под землей.
Вот оно, истинное лицо мести. Похуже будет смерти, которую все так бояться.
Смерть – это короткий легкий спуск.
Месть – это ад с кучей невообразимых падений. 
 
 
Сэмюель отвлекся от Франки, удовлетворенный и чуть расслабленный. Она же в свою очередь, сжалась в комок и рыдала сквозь кляп. Пока он яростно вбивался в нее, Франка извивалась под ним, как змея и кричала. Хватило и нескольких минут, чтобы спустить все, что он держал в себе… правда, истома прошла также стремительно, как и одностороннее соитие. Но ему понравилось трахать женушку Анро. Какой-то частью, он почувствовал с ней полное воссоединение, словно не видел Франку много сотен лет. Может, это кровь так восприняла этот неполноценный акт, или его безумие сыграло на его разуме, но вдыхать ее запах страха и слез, было охренительно хорошо.
Поднявшись на ноги, он натянул боксеры и глубоко выдохнул. Пятиминутная разрядка, была той самой необходимостью, чтобы полностью уничтожить Анро. Он взял его кровь. Поимел его жену. А теперь прикончить его дочь.
Схватив Франку за волосы, он поднял ее и отнес к распятью. Закрепив оковы на ногах и руках, Сэмюель подтянул на ней трусики и отошел в сторону. Сигара бы не помешала сейчас.  
- Я был достаточно нежным с тобой, Франка? – Ухмыльнулся он, бросив взгляд на раскрасневшееся и мокрое от слез, лицо. – Точнее… это муж был с тобой нежным. Обо всем остальном, благодари меня.
Ухмылка спала с его лица, как только на улице раздался визг тормозов. Две машины. Ну, конечно. Копы. Как я и рассчитывал.
Не стоит так торопиться, друзья мои. Для начала, вам придется пройти эстафету с препятствиями.  
 
 
Как только Дин заглушил мотор, парни выскочили из машины, побросав свои куртки в салон. Тоту тоже сняла толстовку, достав нож отца. Она несколько минут смотрела на него, подумав – что в данный момент, сейчас он ей не пригодиться, особенно когда обратиться в волка. Она попросту потеряет его. Не зачем рисковать такой дорогой вещью. Тоту использует его, когда придет время пиршества. Она положила нож на приборную панель и потянулась к двери. Дин ухватил ее за плечо.
- Тоту…
- … ты же не станешь останавливать меня. – Мрачно проговорила она, бросив на него взгляд через плечо.
Зная, что слова на нее не подействуют, он сжал челюсти. Ее смелость убивала Дина. Но он должен был сказать… по крайней мере предупредить, что этот день может оказаться для них последним. Слишком все опасно. И он не хотел терять ее… он потерял отца и мать, но потеря Тоту будет равносильна самоубийству.
- Там моя мать, Дин.
Ах, ты черт. Как же он мог забыть. Ради нее, Тоту готова голыми руками порвать Сэмюеля. Но, дьявол, он не хотел этого допустить. Господи, если с ней что-то случиться…
- Я знаю, Тоту. Но я не хочу, чтобы ты шла туда. Дождись, пока мы сделаем всю грязную работу… ты отомстишь этому ублюдку… когда опасности не будет.
Глаза Тоту вспыхнули гневом.
- Ты не остановишь меня… и знаешь – почему.
Господи, ее решимость во взгляде и голосе, убивала его.
Дин развернул ее к себе и притянул, глубоко и пылко целуя. Этот поцелуй мог быть последним, и он вложил в него всю свою любовь и свои эмоции, брызжущие через край. Он жалел, что именно благодаря ублюдку Сэмюелю их свела судьба. Он жалел, что не было иного выбора, как дать ей сражаться с его братьями. Дьявол, он не хотел этого… но придется покориться. Больше, Тоту не человек… она одна из них.
Обхватив ее лицо ладонями, упиваясь драгоценными мгновениями, поцелуя, сейчас Дин любил ее больше, чем когда-либо.
Разорвав поцелуй, он прислонился своим лбом к ее лбу. Его взгляд не отрывался от ее сжатых в кулак рук. В носу защипало от страха. Тоту тоже боялась этого. Черт, боялась, но упорно шла к цели. И кого-мать-его, ему благодарить за это?
- Прошу… я умоляю тебя... – Дин чуть отстранился, чтобы посмотреть в ее глаза. - Будь осторожна.
Она кивнула.
Выходя из машины, Дин хотел взять ее за руку… или обнять ее, а лучше к чертям увезти ее отсюда. Но обернувшись, он понял… это будет полнейшей глупостью. Лишить ее мести ради отца и матери, это было бы неправильно, как бы его грудь не ныла от боли.
- Они здесь. – Процедил Эш. – Этот ублюдок призвал братьев. Сукин сын.
Парни вышагивали впереди. Копы и Тоту плелись позади. Она говорила по сотовому одного из копов.
- Черт. Отличное утро, чтобы сдохнуть Сэмюелю. – Проговорил кто-то из парней.
Отличное не отличное. Только вот яркое солнце внезапно скрылось за тучами, что затянули голубое небо. Ветер поднялся, трепыхая кроны деревьев и, неся за собой запах опасности с поляны. Где-то раздался раскат грома.
Миновав деревья, пятерка вышла на поляну. Перед ними высился дом, заросший листьями и сорняками. С виду он походил на дряхлого вьетнамца в камуфляже. Раскосые рамы, и скрип шаткой двери, встречал гостей, с приторно-ядовитым восторгом.
Волки синхронно втянула носом, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Шипение листьев и треск сучьев под ногами, было хреновым знамением.

 

Черный Тюльпан Глава 20

Черный Тюльпан Глава 22