Духовная поэзия, казалось бы, должна быть вне времени. Собственно, так и есть, если мы под духовной поэзией будем понимать тропари, стихиры, каноны, акафисты и тому подобные формы, используемые в церковном богослужении и домашних молитвах. Их связь со временем – лишь дата появления. Конечно, есть ещё языковые особенности – даже богослужебный (церковнославянский) язык со временем меняется. Есть отсылки к историческим реалиям, – например, в биографиях святых, детали которых находят отражение в посвященных им текстах. Но интонация, подача и общая семантика от этих деталей не зависят. Они образуют инвариант, прослеживающийся на протяжении всей истории Церкви. Любой святой, неважно, когда прославленный, – это наш заступник перед Богом, к которому мы можем обращаться в своих нуждах, ожидая помощи и вознося ему хвалу. Это было столетия назад, есть сегодня и будет завтра.
В то же время имя духовной поэзии может быть также распространено и на другое поэтическое творчество христиан (если мы говорим о христианской духовной поэзии), касающееся вопросов веры.
Чаще, правда, используется термин «религиозная поэзия». Однако тут есть такой же момент, как в отношении религиоведения и богословия. Религиоведение – это светская дисциплина. Богословие – это изучение веры изнутри христианства (опять-таки, если мы говорим о христианском богословии). Внешний, светский человек всё видит иначе. Он подходит снаружи, тогда как для того, кто погружен в традицию, главными являются совсем другие смысловые связи.
Точно так же и с религиозной поэзией. О Боге может написать каждый. Но если человек глубоко погружён в жизнь Церкви, он будет видеть и Бога, и свои взаимоотношения с Ним совершенно иначе. Именно тогда мы получаем духовную поэзию.
И эта духовная поэзия – уже внутри времени. Поскольку человек, выражающий свои мысли и чувства, не может не быть частью эпохи.
Вот, допустим, замечательное стихотворение архиепископа Иоанна (Шаховского):
Шар такой чудесной выточки,
А висит на чем – не знаю.
Может, он висит на ниточке
Меж несчастием и раем,
Между слабостью и силою,
И висеть до срока надо, –
Полюбите эту милую
Землю, пахнущую садом.
Мы видим мир как Божие творение. В котором человек может быть несчастлив, а может стремиться к Царству Небесному. Творению отпущен срок, после чего этот мир закончится. Это всё – христианская семантика.
Но вот образ шара (чуть ли не ёлочного шарика), подвешенного на ниточке… Это образ XX века, когда плоскостной традиционный мир свернулся в глобальный. Шарообразность Земли перестала быть научной абстракцией. Перемещения людей с континента на континент, смена широт и долгот в личной истории стали постоянным явлением. Сам отец Иоанн родился и жил до Гражданской войны в России, эмигрировал в Константинополь, служил в Сербии, во Франции, в Германии, в США, где и скончался.
А ещё вот этот «шар чудесной выточки» – он же хрупкий, хрупкость прямо не проговаривается, но очевидно присутствует в стихотворении. Отец Иоанн пишет «полюбите», а читается «берегите»… Такие коннотации возможны уже только после мировых войн, а то и появления ядерного оружия. Шарик должен довисеть «до срока»… А мы прикладываем усилия этот срок приблизить – и не из желания быстрее встретиться со Христом, а просто реализуя свои земные планы.
Именно благодаря таким смысловым перекличкам с теми эмоциями, которые переживают многие наши современники, стихотворение отца Иоанна получается особенно пронзительным, хватающим за душу. Душа читателя замирает, чтобы потом сказать: «и правда!».
Помочь сайту
Поздравления
