Циклы Кондратьева. Человечество Стоит на Пороге Глобальных Конфликтов, Мировых Войн и Революций. Часть 1

[Скрыть] Регистрационный номер 0507752 выдан для произведения: Вступление. Основные Тезисы

“Человечество стоит на пороге глобальных конфликтов… Возможно… Это не утверждение. А всего лишь предположение”… Примерно так я начинал этот текст осенью 2020 года. Тогда я еще сомневался: правильно ли я интерпретирую исторические события и теорию Кондратьевских Циклов. Сейчас в связи со всем происходящим на Украине и в мире – я склоняюсь к тому, что моя интерпретация, скорее всего, верная. 

Про Циклы (Волны) Кондратьева многие, наверняка, слышали. И я сам уже не раз писал об этом. Чтобы все читатели понимали, о чем идет речь, я вкратце расскажу классическую версию интерпретации. Советский экономист Николай Кондратьев открыл Большие Циклы Экономической Конъюнктуры в 1920-ых годах. Полный Цикл состоит из двух основных фаз: повышательной фазы и понижательной фазы. На повышательной фазе происходит сильный рост цен на сырьевые товары, а также рост различных производных от этого –  например, зарплат рабочих и кредитных ставок (растет инфляция). Также идет наращивание производства основных видов топлива и металлов. В 19 веке это были, соответственно, уголь и чугун. На понижательной фазе – все разворачивается, цены на сырье падают, а добыча и производство ресурсов, как правило, снижаются. Экономисты решили, что это связано с периодами длительного экономического подъема (повышательная фаза) и экономического спада, то есть рецессии (понижательная фаза). Однако в середине XX столетия данная интерпретация столкнулась с некоторыми проблемами. Кондратьев был расстрелян коммунистами в 1930-ые годы и оценить последующие событие не смог. Поэтому экономисты, датировавшие ПОСТкондратьевские Циклы, ориентируясь на экономический рост и рецессии, стали рисовать повышательные и понижательные фазы как попало. Порой, полностью игнорируя динамику цен на сырьевые товары – то, с чего Кондратьев начинал свое исследование. После этого все зашло в тупик. Там, где экономисты ожидали экономический рост – они его не увидели. И сейчас в современном мире многие экономисты уже отказались от данной теории. И это не случайно. Кондратьев повышательную фазу объяснял необходимостью в капиталистических странах обновлять основные фонды (заводы, инфраструктуру, средства производства). Однако, на мой взгляд, эта интерпретация ошибочна. Я связываю природу Циклов с другими процессами. Сам Кондратьев отмечал, что повышательная фаза характеризуется повышенной военной активностью. Он проанализировал количество вооруженных конфликтов на повышательной и понижательной фазах. Однако мне кажется, что значение имеет не только количество войн, но также их интенсивность. Один крупный конфликт (например, Первая Мировая Война) по своим масштабам и разрушениям может превзойти десяток маленьких войн. Вот как раз на военную активность, на мой взгляд, и было обращено слишком мало внимания. А, между тем, именно войны являются ключом к пониманию Циклов.

В одной из публикаций я объяснил, почему отказался от популярной датировки ПОСТкондратьевских Волн и принял за аксиому то, что Волны не сжимаются во времени, а до сих пор имеют одинаковую размерность (50-60 лет). Последняя моя публикация была посвящена Парадигмам, которые возникают на повышательной фазе и меняют мировоззрение людей. Однако для меня самого до сих пор оставалось загадкой – почему все это происходит. Какова причина? Что приводит в движение общество и заставляет взлетать вверх цены на товары? Сейчас, как мне кажется, я подошел к разгадыванию. Я пишу новый текст тогда, когда ко мне приходит новое понимание механики процесса. Поэтому от публикации к публикации мои мысли могут повторяться. В этой публикации новым будет – нахождение Первопричины и определение Бенефициаров (далее будет понятно, что имеется в виду).

Для начала примем за аксиому следующее утверждение: человеческое общество представляет собой осциллятор (колебательную систему), который самозапускается внутренними процессами, происходящими в этом обществе.

А что это за процессы? Это конкурентная борьба между людьми за возможности полноценно удовлетворять свои основные потребности. Борьба идет и в животном мире. Своеобразная война всех против всех между особями. Исключением является случай, когда особи объединяются в семьи. Тогда семьи конкурируют с другими семьями. Некоторые животные объединяются в стаи со своей системой иерархии. В стае конкурентная борьба может носить более сдержанный характер. Это справедливо и для Homo Sapiens. Однако только в человеческом социуме иерархия и система взаимоотношений достигает наивысшей сложности. В процессе борьбы множество людей с совпадающими задачами и мышлением объединяются в крупные группы (кланы, сословия, касты, гильдии, классы), и пытаются установить, а затем удержать свое доминирующее положение во всем обществе. Эти группы становятся элитами. В противовес им не элитарные группы рано или поздно восстают против элитарных и стремятся занять доминирующие позиции. Так происходят революции. 

Нередко различные общества, отличающиеся между собой культурой, мировоззрением, экономическими интересами и климато-географическими условиями жизни, которые уже имеют внутри себя установившуюся иерархию и сформировавшийся характер доминирования, тем самым представляя собой государства – вступают в войну между собой с целью улучшить собственное положение. Так происходят межстрановые и межцивилизационные конфликты.
 
В основе и революций, и межстрановых войн лежит стремление переделить материальные ресурсы и сферы влияния. И теперь главная мысль, к которой я подхожу: процесс ПЕРЕДЕЛА может принять циклический, то есть колебательный, характер – с соответствующими фазами обострения и разряжения конфликтной ситуации.

Кондратьевские Циклы, возможно, имеют не только и не столько экономическую природу, сколько социальную. Экономисты смотрят на рост экономики и рецессии/депрессии – и поэтому видят что-то свое (напомню, что повышательную фазу считают периодом роста, а понижательную – периодом спада экономики). А между тем, во всех случаях повышательных фаз Циклов товарные цены росли на фоне крупных конфликтов, и, скорее всего, именно этими конфликтами и был обусловлен рост. Причем конфликты в итоге приводили к концептуальным изменениям в мире, государства отказывались от старых парадигм и моделей управления, и переходили к новым. 

Если кто-то читал первоисточник, то знает, что, Николай Кондратьев, кроме товарных цен, также анализировал и другие экономические показатели. Но все они однозначно не говорят именно об экономическом росте на повышательной фазе Цикла. Например, оборот внешней торговли ряда стран у Кондратьева приведен в денежном выражении (в национальных валютах государств). И это уже вносит некоторую путаницу. Внешняя торговля в денежном выражении могла вырасти исключительно из-за роста стоимости товаров и обесценивания национальных валют. В другой своей работе Кондратьев сам же отмечает, что во время Первой Мировой Войны в натуральном выражении (т. е. в физическом объеме) оборот внешней торговли упал. В период 1913-1918 гг. сократился общий тоннаж судов, прибывающих и отбывающих из портов. Таким образом, война оказала разрушительный эффект на мировую торговлю. Если экстраполировать это на другие крупные конфликты – то экономический рост на повышательной фазе выглядит сомнительным. ПМВ длилась сравнительно недолго – всего 4 года. Но, например, Революционные и Наполеоновские Войны Франции длились 23 года, сменяясь перемириями. По своей разрушительной силе они не намного уступают Первой Мировой Войне, но в то же время намного более продолжительны и сопровождались Континентальной Блокадой. 

Среди других экономических показателей Николай Кондратьев также приводил данные о добыче угля, выработке свинца и чугуна. Но и здесь нельзя однозначно говорить именно об экономическом подъеме. Ведь металлы идут на производство оружия. Например, чугун в 19 веке широко использовался для производства артиллерии (особенно корабельной) и боеприпасов к ней. Причем, если говорить о боеприпасах – то это вообще расходный материал. Свинец – также использовался (и используется до сих пор) для производства пуль и ядер. Уголь же был необходим в качестве топлива практически во всех производственных процессах. В период подготовки к войне и во время войны металлургическая промышленность работает на полную мощность. Но это еще не говорит об экономическом подъеме в целом. Зато более современные исследования об уровне благосостояния народов ставят под вопрос идею о том, что повышательная фаза Цикла характеризуется исключительно экономическим ростом, а понижательная – исключительно рецессией. 

Итак, я выдвигаю тезис. Циклы Кондратьева – отображают не экономический рост и рецессии. Циклы Кондратьева отображают процесс глобального передела ресурсов, власти и рынков сбыта. Этот передел имеет волнообразный характер, отличающийся фазами обострения и разряжения, сменяющими друг друга. Но почему это происходит? Дело в том, что подавляющее большинство людей не рефлексируют, и действуют в соответствии со своими инстинктами. Основными инстинктами человека являются: выживание, размножение и доминирование. Таким образом, поведение человека в общих чертах заранее детерминируемо, оно предсказуемо и подчиняется неким законам. Среднестатистический человек является, скажем так, биороботом с четко заданной биологической программой. Определенная вариативность в том, как именно человек отрабатывает свою биологическую программу – имеется. Но эта вариативность не такая уж богатая и случайная, как может показаться на первый взгляд. 

В психологии существует понятие паттерн – это некая повторяемость действий в поведении и мышлении индивида. Подобно тому, как существуют личностные паттерны, существуют и социальные паттерны. И если индивид, представляя собой биоробота, отрабатывает вполне определенную инстинктивную биологическую программу, то когда множество индивидов собираются вместе – они начинают отрабатывать свою программу одновременно, двигаясь в неком синхронном танце. Таким образом, из личностных паттернов появляются социальные паттерны. Но даже если социальные паттерны имеют какую-то вариативность, то они в любом случае подчиняются базовой биологической программе – то есть инстинктам. Так или иначе, закономерности в поведении человека предопределяют формирование закономерностей в поведении всего общества. Отсюда и возникают волны с их строгой периодичностью. Глобальный передел – это синхронизированное удовлетворение своих инстинктивных потребностей, то есть синхронизированное отрабатывание своей биологической программы, всем человечеством.

Представим себе, что за столом сидят гости и перед ними поставлен пирог (торт, пицца, кто что любит) – это мир. И далее гости вступают в процесс дележки пирога, угрожая друг другу вилками и ножами, а порой и нанося удары – так начинается повышательная фаза. После того, как пирог поделен и все уже наелись, ситуация разряжается, гости сидят спокойно и отдыхают, возможно, даже о чем-то беседуют, непринужденно ковыряясь в зубах – это понижательная фаза. Но вскоре опять наступает голод, ко столу подносят очередной пирог – и все начинается заново. При этом важно отметить, что во время дележки пирога кому-то может не достаться кусок. Если один из гостей оказывается слабее других, то его кусок просто делят между собой. И после некоторого отдыха он предсказуемо захочет взять реванш, то есть захватить себе кусок побольше, отобрав долю у кого-то другого.

Иными словами, каждый отдельный социум, дифференцирующий себя и идентифицирующий по каким-либо признакам, пытается расширить сферы своего влияния. И это неизбежно приводит к столкновению интересов, что влечет за собой военное напряжение. Когда же какой-то социум терпит поражение, и часть сферы его интересов делят между собой другие социумы – то происходит разрядка. Она продолжается до следующего витка военной напряженности.

Таким образом, Кондратьевские Циклы – это история войн. Это отражение непрекращающейся борьбы между различными странами. Впрочем, не только между странами. Но также между разными типами общества, между классами, сословиями и социальными группами. Главное здесь – это именно передел. Передел ресурсов, капитала, собственности, власти. Если по-простому, то в какой-то момент времени мир становится слишком тесным для ключевых геополитических игроков. Если же выражаться в экономических терминах, то накануне повышательной фазы рынок становится чрезмерно плотным, на нем ужесточается конкуренция. И это обостряет противоречия. Экономика здесь, конечно, присутствует. Но несколько в другом контексте. Цены на товары взлетают вверх не из-за экономического роста. Это происходит из-за войны. Война является причиной. Она делает товары дефицитными и повышает на них спрос, а также запускает инфляционные процессы. Война приводит к максимальному напряжению сил противоборствующих сторон и стимулирует ускоренное производство. Поэтому иногда в отдельных странах действительно может наблюдаться экономический рост. Он может наблюдаться как во время войны, так и в период подготовки к ней, и даже после нее. Но этот рост носит сложный и неоднородный характер. Где-то он есть. А где-то его может и не быть. 

Экономический рост наблюдается главным образом в странах Бенефициарах конфликта. Бенефициарами же становятся: во-первых, победители, а, во-вторых, государства, оставшиеся в стороне и получившие от войны максимальную выгоду за счет торговли и наращивания собственного производства. Но при этом в проигравших государствах экономический рост может отсутствовать, либо быть очень сдержанным. Немного проще с минимумом цикла – на минимуме, как правило, действительно наблюдается кризисное состояние, экономика перестает расти и начинает падать. Но опять же – не везде, а, скорее, в тех странах, которые не смогли поучаствовать в разделе пирога, или которым достался самый маленький кусок (обычно это проигравшие). Именно проигравшие и те, кого не допустили до дележа – испытывают наиболее острый кризис. 

Вот почему существуют проблемы даже с пониманием Долгой Депрессии конца 19 века. Где-то, как в США, она закончилась относительно быстро (1873-1879 гг.), при том, что в целом весь период после 1865 года является периодом наиболее мощного и ускоренного развития страны. В Великобритании же, как считается, депрессия продлилась дольше – она шла с 1873 г. по 1896 г. В действительности произошло следующее: США просто начали отбирать у Великобритании долю рынка, и это стало долгосрочным трендом, поэтому в Штатах в последующие десятилетия наблюдался мощный рост, а депрессия 1873-79 гг. была лишь кратковременным явлением (слишком бурный рост привел к надуванию пузырей); в то время как в Великобритании начался долгосрочный упадок, Морская Империя стала терять свои позиции на мировой арене, она отдала первенство Штатам. Поэтому я еще раз повторю: дело не в экономическом росте, дело в переделе сфер влияния. Кондратьевские Циклы отражают ключевые конфликты истории. Цены на сырье растут из-за войны. Когда война заканчивается – цены на сырье начинают падать (запуская кризис в сельском хозяйстве). Мир вступает в эпоху спокойного развития. И развивается до тех пор, пока не возникнут новые противоречия. Противоречия возникают на сверхплотном рынке. На высокой базе, когда рынок затоварен и не имеет возможности расширяться. Это и есть тот самый кризис перепроизводства. Он обостряет конкуренцию. 

На низкой базе места хватает всем или почти всем. От низкой базы всегда идет стремительный рост. Но низкая база формируется после передела, когда одна из сторон конфликта терпит поражение и уступает свою долю рынка. Впрочем, вряд ли дело здесь в одной лишь только доле рынка. Борьба начинается и за сферы влияния. И за доступ населения к ресурсам и качественной жизни. Поэтому передел идет как между странами, так и внутри самих стран в виде революций и гражданских войн. Именно передел, а точнее, возникшая необходимость в нем – является Первопричиной. А если уходить еще глубже, то Первопричиной являются человеческие инстинкты, которые обуславливают конкурентную борьбу.

Особо подчеркну, чтобы было понятно: низкая база формируется после передела, то есть на пике Кондратьевского Цикла, на его максимуме, когда война закончена (если точнее – то сразу же после максимума); а высокая база формируется, наоборот, на минимуме, как бы внизу волны. 

Итак, цены на товары растут из-за войны. Она сама по себе является фактором повышения стоимости. Но особое дополнительное значение имеет то, что во время войны противники устанавливают друг против друга различные торговые ограничения, то есть вводят эмбарго, организуют морские блокады. Это имело место быть в том или ином виде во время повышательной фазы каждого Цикла: и во время Наполеоновских Войн, и во второй половины 19 в. (в нескольких крупных конфликтах), и во время Первой Мировой Войны, и во время Второй Мировой Войны и Холодной Войны. При этом важно отметить, что периодичность Циклов не изменилась – она как была 50-60 лет, так и осталась. Вопреки утверждениям некоторых современных экономистов, Кондратьевские Циклы не стали короче, они не сжимаются во времени. Их продолжительность такая же, какой была и раньше. И последний Цикл, который мы наблюдаем – начался в 2008 году. На данный момент (2021-22 гг.) мы находимся в середине его повышательной фазы. И закономерно сталкиваемся с новыми эмбарго. Введение торговых ограничений – это тоже социальный паттерн. Он существует внутри другого, более глобального социального паттерна – общечеловеческого передела, обусловленного инстинктивным поведением. То есть социальный паттерн под названием “эмбарго” – запускается вместе с глобальным паттерном под названием “передел”. 

Кроме всего, обозначенного выше, Кондратьевские Циклы имеют и другие характерные черты. Например, в процессе передала (а чаще всего непосредственно перед ним) общество, которое не успело поучаствовать в предыдущем разделе пирога и которое испытывает дефицит ресурсов – такое общество для приобретения преимущества вооружается какой-то новой идеологической концепцией. Данная концепция обычно включает в себя новаторскую модель общественного устройства и управления, некие новые отношения в иерархической системе, определяет хозяйственно-экономическую и социально-политическую жизнь индивидуумов. Если эта модель оказывается более эффективной, то общество, которое берет ее на вооружение –  побеждает в конкурентной борьбе и занимает доминирующее положение, или, как минимум, обеспечивает себе место среди других доминирующих обществ. Таким образом, на историческую сцену выходит Парадигма, которая меняет мировоззрение людей. Если она действенна и обладает несомненной практической ценностью, то постепенно к ней переходят и все прочие общества, отставшие в своем развитии. В ряде случаев новая Парадигма, соединяясь с какой-нибудь старой, создает общую синкретическую Парадигму, которая включает в себя элементы обоих.

Мне, возможно, возразят и скажут, что передел идет постоянно, вне зависимости от временных рамок. И, действительно, войны происходят и на понижательной фазе Циклов. Однако здесь имеет значение интенсивность передела. Наиболее кровопролитные и важные конфликты, определяющие мировое устройство, происходят все-таки на повышательной фазе – это фаза обострения. Как правило, именно в ее продолжении передел принимает наиболее ожесточенную форму, а его результаты становятся ключевыми для всех последующих событий. 

Еще одной характерной чертой этих Циклов является то, что новая Волна вскрывает застарелые конфликты. Конфликт, тянущийся многие десятилетия и даже столетия, может обостряться на повышательной фазе и утихать во время понижательной.

Далее я попытаюсь проиллюстрировать все это на конкретных примерах. Я опишу ключевые конфликты каждого Цикла – с предысторией, причинами и неизбежными последствиями, которые после фазы разряжения запускали новые конфликты на повышательной фазе следующего Цикла. И в конечном итоге я дойду до некоторых конфликтов текущего времени. Но начать я хочу не с конца 18 века, откуда принято отсчитывать Кондратьевские Волны, а немного пораньше – с середины 18 в. Дело в том, что у экономистов просто нет полноценной статистики до периода 1780-ых годов. Поэтому они Циклы отсчитывают с конца 18 в., и не видят того, что происходило до этого. Но существуют и другие индикаторы, которые могут указать на возможный всплеск активности. Это количество смертей в крупных конфликтах. Некоторые историки произвели такой подсчет. Я вообще считаю, что Кондратьевские Циклы берут свое начало, как минимум, с рубежа XV и XVI столетий. Это время открытия Америки и последовавшего затем уничтожения индейцев (передел), а также эпоха Реформации (тоже передел). Но для раскрытия данной темы потребуется отдельная большая публикация с углублением в историю. Это будет сделано не сейчас.

А сейчас я займусь описанием 250-летнего периода – с конца 18 века и до наших дней. Впереди очень длинный повествовательный текст. Как я уже обозначил, я пройдусь по всем Циклам и основным конфликтам. А начну я с Семилетней Войны 1756-63 гг. Я назвал это Нулевой Волной.



Нулевая Волна

Сам термин не имеет большого смысла, поэтому не стоит на нем акцентировать внимание. Просто отсюда мне удобнее объяснять логику процесса. 

О Семилетней Войне у нас знают не очень много. На полях ее сражений Россия, получая деньги от Франции, выступала все же на второстепенных ролях. Хотя она неслабо поднапрягла Пруссию, и даже имела все шансы разгромить ее армию с последующим захватом Берлина. Но не сложилось, не срослось. Так бывает. Война шла между двумя главными коалициями: 1. Великобритания, Пруссия, курфюршество Ганновер (государство в составе Священной Римской Империи) и 2. Франция, Священная Римская Империя, Россия. Это был весьма крупный конфликт с большим количеством жертв – от полутора до двух миллионов человек (для того времени!).  Он затронул в конечном итоге почти все европейские страны, просто остальные подтянулись позже. А поскольку участвующие державы были колониальными – то сражения велись также и на заморских территориях (в Индии, в Америке, на Филиппинах). Иногда даже Семилетнюю Войну называют по-настоящему первой мировой войной. 

У каждой страны были свои цели, у каждой пары соперников – свои линии противоречий. Великобритания, прежде всего, хотела выгнать Францию из Америки. Но опасалась нападения на Ганновер, т. к. правящая династия в то время была именно оттуда (англичане вообще меняли королевские династии как перчатки). Поэтому заключила союз с Пруссией, которая должна была защитить на континенте монаршие владения Георга II. Пруссия на тот момент еще не представляла из себя ничего особенного. Это молодое протестантское государство, вышедшее из-под контроля австрийских Габсбургов, всячески стремилось выбиться в ряды великих европейских держав, для чего отжало в 1740-ых годах у имперской Австрии Силезию. Теперь Силезию нужно было удержать, чтоб ее не забрали обратно. Своим дерзким поведением прусский король Фридрих II раздражал и Австрию, и Россию, и Францию (любил стебаться над фавориткой Людовика XV мадам Помпадур). Позже Франция подключила к войне Испанию, которая начала нападения на португальские колонии в Южной Америке. В Испании тогда уже правили представители французских Бурбонов. А между Испанией и  Португалией, ориентированной на англичан, существовали давние разногласия. В конфликте также успели поучаствовать Швеция и некоторые другие государства. А в Америке индейские племена разделились в своей поддержке на сторонников англичан и французов. В общем, как видно, война затронула очень многих, и не только в Европе.

Останавливаться на ходе боевых действий я не буду. Главное – это итоги. Коалиция Великобритании и Пруссии одержала победу. Франция потеряла почти все свои колонии в Индии и Северной Америке, они перешли к Великобритании, которая начала активное завоевание и освоение этих земель. Именно Великобритания становится главным Бенефициаром конфликта. И, кстати, именно после этого в Великобритании разворачивается Первая Промышленная Революция. База для нее подготавливалась давно – в первую очередь социальная, экономическая и законодательная. Первые признаки Промышленной Революции появились еще в начале века. Но настоящий производственный бум случился после войны. С этого момента Великобритания резко вырывается вперед в своем развитии и становится мировым лидером. 

Другим Бенефициаром Семилетней Войны оказывается Пруссия, которая закрепляет за собой Силезию и приобретает в Европе авторитет, превращаясь из малоизвестной страны в сильного геополитического игрока. В дальнейшем именно Пруссия становится ядром Германии, население которой славится высоким уровнем самодисциплины и организованностью. При этом вот что интересно: Пруссия в этой войне несколько раз оказывалась на грани катастрофы и полного разгрома. Но чудеса случаются. И первое Чудо Бранденбургского Дома произошло в 1759 г. в битве при Кунерсдорфе. Пруссаки потерпели страшное поражение, армия короля Фридриха II была разбита, и далее русско-австрийским войскам достаточно было взять Берлин, чтобы завершить войну. Однако они разругались между собой и вместо штурма немецкой столицы разошлись в разные стороны. Это спасло Фридриха от поражения, он шустро собрал новую армию и продолжил войну. Второе Чудо Бранденбургского Дома произошло в 1761 году, когда русская императрица Елизавета –  любительница демонстрировать свои ножки на балах-маскарадах, переодеваясь в мужские костюмы – очень вовремя и удачно умерла. Удачно для Пруссии, конечно же. Так как взошедший на трон Петр III, поклонник Фридриха Великого, прекратил войну и вернул немцам все занятые территории. Ну, а что вы хотели? Это абсолютная монархия. Как монарх скажет – так и будет.  

Победа Пруссии в Семилетней Войне имела далеко идущие последствия. Она стала важным этапом в возвышении немецкой нации и образовании будущего германского государства. Заполучив контроль над Силезией, Фридрих II решил разделаться с Речью Посполитой. Теперь это стало возможно. Если бы он проиграл, то, понятное дело, ни о какой дальнейшей экспансии речи бы быть не могло. Но победа над превосходящими его соперниками открывала большие перспективы. Варшава уже не первый год нервировала Фридриха. Во-первых – чисто прагматически – ему нужно было соединить свои земли, объединив разные части Прусского государства, которые прерывались польскими владениями. Во-вторых, поляки, утопая в своем фанатичном католицизме, любили притеснять иноверцев – как протестантов, так и православных. Ну, и, в-третьих, Польша пропускала во время Семилетней Войны русские отряды через свои территории. Таким образом, причин для того, чтобы точить зубы на Варшаву у прусского короля было достаточно. А вот у Екатерины II, правительницы России, причин для этого не было от слова совсем. Войны Смутного Времени были в далеком прошлом. Теперь поляки выступали, скорее, союзниками русских. А Екатерина II имела огромное политическое влияние на Варшаву. Достаточно сказать, что польский король Станислав II Август Понятовский, избранный шляхтой на трон, являлся любовником российской императрицы. Но, тем не менее, в уничтожении польского государства Екатерина II поучаствовала. Россия ничем не отличалась от других империй, которые грабили и захватывали чужие территории. Хотя конкретно в этом случае инициатором, конечно, был Фридрих II. Кроме обозначенных выше причин раздел Речи Посполитой еще предоставлял прусскому королю возможность задобрить австрийскую императрицу Марию Терезию, у которой он, собственно, Силезию и отжал (дескать – “Вот, на, утешься”.). 

Откровенно говоря, Речь Посполитая к середине 18 века имела множество внутренних дисбалансов, которые в значительной степени ослабляли государство, что в итоге и позволило разорвать его на части. Одним из дисбалансов была уже упомянутая религиозная политика, нетерпимая к представителям некатолической веры, что создавало конфликты между разными группами населения. Так, например, в 1768 г., незадолго до Первого Раздела, произошло восстание православных гайдамаков, унесшее жизни тысяч людей. Другой проблемой являлась зависимость от Петербурга и прямое вмешательство Екатерины II в дела Варшавы, что вносило разногласия уже между королем и шляхтой (местным дворянством), провоцируя гражданские войны. Сама шляхта чувствовала себя чрезвычайно вольно. Земельные магнаты полностью игнорировали общие интересы страны, принимали законы, выгодные только им самим, не учитывая мнения городского населения, и достаточно сильно угнетали крестьян. Фактически страна пребывала в состоянии шляхетской анархии. На фоне этого существовали нерациональные квази-демократические инструменты принятия решений – например, Liberum Veto, блокировавший работу Сейма из-за протеста только лишь одного члена. Это позволяло подкупом депутатов манипулировать процессом управления страной извне. 

Делили Речь Посполитую в три захода. Первый произошел в 1772 г. Страна лишилась одной трети своей территории. Через 20 лет патриотическая партия Сейма попыталась устранить все существующие в польском законодательстве изъяны, чтобы усилить государство и защитить его от внешнего воздействия. Городской буржуазией была принята Конституция 3 мая 1791 г. Она  уравнивала права бюргеров и земельных магнатов, улучшала положение крестьян, упраздняла Liberum Veto и вводила конституционную монархию. Однако земельные магнаты восстали против этой инициативы и призвали на помощь Россию. Воспользовавшись ситуацией, Екатерина II и  прусский король Фридрих Вильгельм II (уже другой) осуществили в 1792 г. новый Раздел. Поляки, естественно, сопротивлялись. Даже земельные магнаты осознали, какую ошибку они совершили. Но было уже поздно. Война закончилась для Польши безрезультатно. А после мощного патриотического восстания Тадеуша Костюшко 1794-го года польскую государственность было решено ликвидировать окончательно. И в 1795 г. произошел Третий Раздел, к которому опять присоединилась Австрия. 

Раздел Речи Посполитой, начавшийся на понижательной фазе Нулевой Волны в 1772 г., несмотря на всю свою трагичность, был все-таки региональным событием. Это событие явно не дотягивало до масштабов Семилетней Войны, которая велась на разных континентах и унесла более миллиона жизней. При этом следует подчеркнуть, что Второй и Третий разделы – уничтожившие страну и отличившиеся наибольшим сопротивлением – прошли уже на повышательной фазе первого классического Цикла Кондратьева. 

Что же касается именно Семилетней Войны, то следует определить главную Парадигму, которая позволила победить Пруссии – это Просвещенный Абсолютизм. Король Фридрих II Великий, несмотря на свойственную ему строгость, заботился о своем народе и старался нести ответственность за его благосостояние. Он отменил пытки, усовершенствовал законодательство, провел ряд административных реформ и ввел абсолютную веротерпимость. Народ отвечал ему в целом любовью и уважением. Именно это, помимо чудес, помогло ему выдержать натиск превосходящего по численности противника. Он сплотил вокруг себя относительно небольшую армию, которая была в два раза меньше франко-русско-австрийской, но оказалась весьма эффективной. 

Итак, что произошло во время Семилетней Войны? Произошел передел мира. В пользу Великобритании и Пруссии. И, что самое интересное – произошло это за 50-60 лет до максимума первого Кондратьевского Цикла. 


Первая Волна

Европейский Регион

Второй и Третий Раздел Речи Посполитой, как уже было отмечено, прошли именно на повышательной фазе первого Кондратьевского Цикла. К тому времени во Франции началась Революция, и это в итоге привело в движение всю Европу. Собственно говоря, польская Конституция 3 мая 1791 г. являлась всего лишь отражением процессов, которые запускались во всем мире. И хотя утверждение этой Конституции потерпело неудачу – но сама она обозначила те реформы, которые давно уже назрели в феодальном обществе. По-настоящему реализовать эти реформы в Континентальной Европе смогла другая страна – Франция.

Великая Французская Революция. Начало

Лишившись колоний в Индии и Северной Америке, Париж фактически проиграл конкуренцию своему многовековому сопернику – дождливому Лондону. Теперь было очевидно, что Франция отстает в торгово-экономическом и научно-техническом отношении от Великобритании. По каким-то причинам Царица Морей умудрилась вырваться вперед – в ней запустилась индустриализация и началось ускоренное развитие всех сфер хозяйственной деятельности. Во Франции же развитие застопорилось. Впрочем, оно особо-то и не начиналось. Ему препятствовали устаревшие государственные институты, которые создавали множество дисбалансов и формировали ситуацию вопиющего неравенства. 

Как оказалось, дворянская элита уже больше не могла выполнять возложенные на нее функции защиты, но денег она при этом сосала из государства предостаточно. Еще больше денег сосал монарх со всем своим двором, растрачивая ливры на балы и на роскошную архитектуру. Если ему не хватало – он повышал налоги. Но дело в том, что дворяне имели особые привилегии,  от уплаты налогов они частенько были освобождены. Поэтому, когда монарх запускал очередную кампанию по сбору средств на очередной дворец, то все это ложилось тяжким грузом на представителей так называемого третьего сословия (не священники и не дворяне). Вот в Англии, например, нельзя было повысить налоги без одобрения Парламента. А личные расходы короля были ограничены юридически. Во Франции же никаких ограничений не существовало. Всё определялось лишь адекватностью монарха или отсутствием таковой. 

Еще большую угрозу для благосостояния народа представляли военные амбиции короля. Опять же в Англии объявление войны без одобрения Парламента было трудно осуществимым. Но во Франции, если король решил поиграться в солдатики – то никто ему запретить не мог. И все военные расходы, естественно, оплачивали простолюдины. А на приграничных территориях они и вовсе попадали под раздачу обеих враждующих сторон, в том числе и своих собственных войск. Во второй половине 17 в. и в начале 18 в. Людовик XIV своими неудачными военными кампаниями разорил государственную казну и фактически запустил спираль наращивания государственного долга, чем подготовил почву для дальнейших финансовых проблем. Его наследник Людовик XV проиграл Семилетнюю Войну, потеряв контроль над значительной частью заморских территорий. Он продолжил еще глубже забуриваться в долговую яму. И это ставило Францию в непростое положение на мировой арене. Обслуживание долга обходилось бюджету все дороже и дороже. Ставки по кредитам уже были выше, чем в Великобритании, в два раза. От прихотей короля и его аристократии – будь то войны или торжественные мероприятия – сильнее всего страдали непривилегированные сословия. Дворяне всячески пытались избежать повышения налогового бремени для себя любимых. И вся дополнительная финансовая нагрузка опять ложилась на простое население.  

Католическая церковь также собирала с народа особый налог – десятину. И кроме этого еще дополнительно просила себе на лапу за бесполезные и уже давно никому не нужные обряды. В протестантских странах – в частности, в Англии – количество обрядов было сведено к минимуму. И деньги можно было направлять на другие цели. Во Франции же основная масса населения фактически обязана была кормить жирующих священников, которые, в отличие от дворян, даже и в войнах-то почти не участвовали. 

Торговцы и промышленники относились к третьему сословию. То есть не могли влиять на принимаемые государственной бюрократией решения. А ведь именно торговцы обеспечивали преумножение капитала. Именно промышленники производили оружие, без которого невозможно было вести войны. Но интересы этих людей в значительной степени игнорировались. Они не обладали полной свободой предпринимательства. И даже если у них имелись какие-то планы, то не всегда они могли их реализовать. У них не получалось расширить сферу своей деятельности, потому что они не имели политической власти. Особые торговые привилегии монарх отдавал своим фаворитам, которые, естественно, были неэффективны – как раз из-за привилегий. Король устанавливал государственные монополии на коммерцию и производство. В свое время это стало одной из причин революции в Англии (середина 17 века). И сейчас королевские монополии ограничивали конкуренцию во Франции, препятствуя развитию страны и закладывая основание для всеобщего недовольства. 

Что же касается крестьян, то они, являясь наиболее крупным сословием (80% населения), владели примерно лишь 1/3 земли, и часто вынуждены были арендовать ее на тяжелых для себя условиях. И, хотя основная масса из них уже давно не являлась лично зависимыми, но именно они платили самые высокие налоги, а некоторые из них еще и несли различные повинности. Наряду с крестьянами в нищенском состоянии пребывали также и городские рабочие. И любые экономические проблемы – будь то неурожай зерна, рост цен на продукты или финансовый кризис – сильнее всего ударяли именно по ним. 

Таким образом, наиболее производящие категории населения обладали наименьшими правами и при этом подвергались самой сильной эксплуатации. Крестьяне производили хлеб. Буржуазия – производила капитал, оружие и разные технические средства. Рабочие были трудовой силой в этом производстве. Но все они были отстранены от управления государством и зависели от произвола короля. Юридически власть монарха не была ограничена ничем. Французские региональные парламенты никогда не имели той же власти, что и Английский Парламент. И населению приходилось просто смиряться с очередными грабительскими поборами.  Причем, если буржуазия хотя бы обладала богатством, то крестьяне и рабочие по большей части влачили жалкое существование, и никак не могли его изменить. Накануне самой Революции в некоторых регионах Франции уже начинались голодные бунты, усугубленные плохим урожаем. 

Если верить специалистам команды Ангуса Мэдисона, то на протяжении всего 18 века ВВП на душу населения во Франции практически не менялось, в то время как в Великобритании росло, и было выше французского. Понятия ВВП тогда, конечно, еще не существовало. Но ВВП – это просто сумма всего произведенного за год. Специалисты по экономической истории его как-то умудрились посчитать (приблизительно). 

В любом случае Франция по всем показателям проигрывала Великобритании, сдавала рынок, причем не только внешний, но и внутренний – англичане поставляли сложные технические устройства, которых не было у французов. Страна никак не могла перейти к Промышленной Революции, и поэтому была не способна конкурировать в торгово-экономическом отношении с Царицей Морей. 

Ко всему прочему система абсолютизма (абсолютная власть монарха) открывала широкое поле для злоупотреблений и стимулировала дичайшую коррупцию. Любой удачливый лизоблюд, приблизившийся к царствующей особе и заручившийся ее расположением, мог позволить себе не соблюдать и без того рыхлое законодательство, имел возможность преследовать оппонентов и обогащаться за счет откровенного воровства. Все более становилось очевидным, что дворянство, духовенство и королевская аристократия – уже давно превратились в паразитов, которые потребляли больше, чем сами могли дать. 

Впрочем, недовольны положением дел во Франции были и некоторые представители второго сословия. Благодаря коррупции наиболее богатые буржуа могли купить себе титул, дающий им привилегии. Таким образом, происходило размывание дворянства. В него попадали и те, кто не должен был туда попадать. Это сильно не нравилось бедным дворянам, у которых кроме титула больше ничего не было. В обществе создавалось напряжение и назревал серьезный внутренний конфликт. 

Ситуацию усугубила помощь американским сепаратистам, которые решили отделиться от Великобритании – это еще больше подорвало финансовую систему, окончательно истощив казну. Бюджет стал резко дефицитным. Что на фоне неблагоприятной кредитной конъюнктуры на внешних рынках грозило теперь дефолтом. 

Французское общество, потерпев поражение в колониальных и торговых войнах, неизбежно должно было перейти к внутреннему переделу. Именно это и произошло. В 1787 г. Людовик XVI попытался решить финансовые проблемы, созвав Собрание Нотаблей – королевский совет из дворян и духовных лиц. Этих благородных людей предлагалось обложить поземельным налогом наравне с представителями третьего сословия. Однако они не захотели расставаться со своими привилегиями и отвергли предложенные инициативы. Произошел спор между королем и аристократией. И было решено передать вопрос о повышении налогов на рассмотрение в Генеральные Штаты.

В отличие от Собрания Нотаблей – в которое попадали в основном люди благородного происхождения – Генеральные Штаты были представительским органом, в котором находились также избранные депутаты от третьего сословия. Сам орган не являлся законодательным. Он выполнял совещательные функции. Но позволял узнать мнение непривилегированной части населения. А этой самой непривилегированной части  населения уже было что сказать королю. Особенно хорошо свои мысли могли изложить представители буржуазии. К концу 18 века по Европе уже вовсю распространялись идеи Просвещения. Они во многом основывались на идеях английских философов – таких как Фрэнсис Бэкон и Джон Локк. Первый говорил о важности эмпирического познания (то есть о необходимости проведения экспериментов). А второй горячо отстаивал идеи веротерпимости и являлся основоположником теории конституционализма, именно он сформулировал принцип разделения властей на законодательную и исполнительную. И действительно, в самой Англии монархия уже являлась конституционной, свободы было больше, а цензуры меньше. Как уже отмечалось, в 17 веке на Британских Островах произошло две революции, по результатам которых власть короля была значительно ограничена Парламентом. Конституции, как единого документа, еще не было, но существовали различные законы (Билль о Правах, Хабеас Корпус и проч.), которые исполняли роль Конституции. Трактаты Джона Локка оказали огромное влияние на французских просветителей (Монтескье, Руссо). Так что идеи либерализма и парламентаризма уже давно витали в воздухе. А участие некоторых французских дворян в Войне за Независимость США и учреждение в Америке первого по-настоящему демократического государства – только еще больше популяризировало эти идеи. 

Последний раз генеральные Штаты во Франции собирались полтора столетия назад – в 1614 году. За это время, как можно догадаться, у населения накопилось множество претензий к короне. Поэтому со всех сторону от третьего сословия сразу же посыпались жалобы. Крестьяне требовали отмены десятины и ликвидации различных феодальных пережитков (в частности, отмены старых платежей), искали защиты от произвола сеньоров и просили вернуть захваченные общинные земли. Буржуазия просила предоставить ей больше свободы в торговле и производстве (как и в Англии в 17 в.). А все вместе они требовали обложить дворян и священников поземельным налогом, установить практику регулярного созыва Генеральных Штатов и уравнять в них представителей всех сословий, сделать правительство ответственным перед всей нацией, а также создать справедливую судебную систему и обеспечить свободу слова.

В мае 1789 г. делегаты от всех трех сословий собрались на заседания Генеральных Штатов. Возникли споры о том, как голосовать – ведь порядок голосования мог дать преимущество той или иной стороне. Также начались дебаты по поводу того, следует ли третьему сословию собираться отдельно или же все три сословия должны были собираться вместе. Наиболее прогрессивная часть дворянства и духовенства (например, маркиз Жильбер де Лафайет и аббат Эммануэль Сьейес), оставив свои привилегии, примкнула к торгово-промышленной оппозиции. И все вместе они объявили Национальное Собрание. Это вызвало недовольство короля, так как увеличивало шансы третьего сословия на победу при последующем голосовании. Людовик XVI сначала создавал различные препятствия Национальному Собранию, потом приказывал остальным дворянам и священникам присоединиться к его (Национального Собрания) работе. Но, в конечном счете, решил закрыть Генеральные Штаты и разогнать непокорных депутатов силой. А те уже нацелились на разработку Конституции и  Декларации Прав Человека. И уходить они никуда не собирались. 

В конце июня и начале июля король начал концентрировать в Париже войска, состоящие преимущественно из швейцарских и немецких солдат. Это вызвало у горожан сильное раздражение и одновременно страх. Министр финансов Жак Неккер, на которого возлагались большие надежды в преодолении кризиса, получил отставку 11 июля. А 12 июля на улицы Парижа вышли толпы протестующих как против этого решения, так и против концентрации войск. Начались первые стычки с правительственными войсками. Протестующие использовали камни и подручные средства. Но вскоре принялись искать по всему городу оружие, грабя арсеналы и сжигая полицейские заставы. На их сторону также перешла часть французской гвардии – фактически бывшая охрана короля. Восстание приобретало всё больший размах. И вскоре заполыхала вся столица. 

Городская буржуазия, когда узнала о волнениях, пришла в ужас. Она оказалась в сложной ситуации. Но, поразмыслив, решила поддержать восставших. Поэтому занялась созданием новых органов управления и формированием милицейских отрядов. У промышленников и предпринимателей появился удобный случай для того, чтобы взять власть в свои руки.

Тем временем, поиск оружия привел бунтовщиков 14 июля к Бастилии – бывшей городской крепости, которая за несколько столетий превратилась в тюрьму и символ тирании. На момент 1789 г. она уже практически не использовалась. Но в ней находилась артиллерия и порох. Кроме того, появились подозрения, что ее гарнизон нацелил пушки на город и собрался участвовать в подавлении бунта. Начались переговоры с комендантом крепости. Но нервы у всех были на пределе, и толпа, не дождавшись результатов переговоров, приступила к штурму. После первых же залпов среди протестующих появилось много жертв – 98 убитых и более 70 раненных. Но гвардейцы тоже подтащили к Бастилии артиллерию и под прикрытием дымовой завесы (из горящей соломы и смолы) начали атаку. Вскоре гарнизон крепости-тюрьмы сдался. Всем солдатам и офицерам гарантировали безопасность. Однако по дороге в ратушу толпа растерзала семерых, включая коменданта. После этого Бастилия была сожжена. А по городу прокатилась волна убийств – народ линчевал наиболее ненавистных чиновников.

Людовик XVI, узнав о взятии самой грозной парижской крепости, пришел в смятение. Он отказался от применения силы и решил признать Национальное Собрание, лично явившись на заседание. В других городах Франции также прошли восстания, старые муниципальные власти бежали, а новые выразили свою поддержку парижским революционерам. Чиновники и гвардейцы вынуждены были нацепить на себя трехцветные сине-бело-красные кокарды. Теперь это был уже не просто бунт. Часть аристократии эмигрировала из страны.

Депутаты развернули активную законотворческую деятельность. Началась разработка Конституции, которой должна была предшествовать Декларация Прав Человека и Гражданина. Все люди во Франции объявлялись равными в своих правах и перед законом. Устанавливалась свобода личности, свобода слова и мнений, свобода собраний, а также право на борьбу против угнетения. Но хаос в управлении усугубил разрастающийся экономический кризис. И в провинциях начались бунты, участники которых диктовали свою повестку. Крестьяне захватывали земли феодалов и жгли дворянские замки. Они требовали отмены старых повинностей и особых прав сеньоров. Поэтому Национальное Собрание (которое уже стало Учредительным) вынуждено было заняться пересмотром феодального законодательства. В августе оно объявило об отмене одних повинностей и выкупе других, об отмене церковной десятины и уравнивании всех сословий в уплате налогов, окончательно ликвидировалась личная зависимость крестьян (там, где она еще оставалась), а также судебная власть сеньоров над сельскими жителями. Однако процесс этот был не быстрый. Пересмотр феодального законодательства требовал времени. Приходилось преодолевать и сопротивление Людовика XVI с представителями привилегированных сословий. Поэтому крестьяне периодически подгоняли депутатов новыми бунтами, сжигая то один, то другой замок. 

В крупных городах также наблюдались проблемы с продовольствием. Осенью они стали ощущаться особенно остро, усиливая и без того возросшее напряжение. В октябре в столицу прибыли дополнительные правительственные войска. Многие офицеры и просто дворяне стали собираться в Версале (недалеко от Парижа), где состоялся банкет, на котором они срывали с себя те самые трехцветные сине-бело-красные кокарды – символ революции – и топтали их ногами. Это лишь подлило масла в огонь, разозлив еще больше простое население, которое сталкивалось с дефицитом хлеба и муки. Утром 5 октября женщины, разозленные долгими стояниями в очередях у булочных, решили, что надо идти в Версаль и оттуда перевести королевскую семью в Париж. Это, по их мнению, должно было изменить тяжелую ситуацию с продовольствием. Многие революционеры поддерживали данную инициативу, преследуя в первую очередь политические цели. Вооруженную толпу пытался уговорами остановить маркиз де Лафайет, герой Войны за Независимость США, возглавивший теперь Национальную Гвардию. Но толпа его вскоре перестала слушать, и он вынужден был ее просто сопровождать. Вечером тысячи простолюдинов заполонили Версаль, в котором уже заседало Национальное Учредительное Собрание. К монарху были направлены две депутации: женская – с требованием хлеба, и политическая – с требованием подписать Декларацию Прав Человека и новые законы. Людовик XVI согласился выполнить оба требования. Тем не менее, в течение нескольких часов произошли различные стычки с королевской охраной, была взята штурмом казарма, некоторым офицерам отрубили головы и нацепили их на пики. Толпа ворвалась во дворец. И маркиз Лафайет вынужден был сдерживать ее при помощи своих гвардейцев. В конечном счете, королевской семье пришлось прибыть в Париж вместе с толпой. Людовик XVI теперь находился под охраной в статусе почетного пленника. Монархия фактически потеряла свою силу, и власть оказалась в руках депутатов.

Национальное Собрание запустило процесс полного переустройства страны. Правление короля теперь существенно ограничивалось Конституцией и  законами. Он больше не мог самостоятельно объявлять войну и заключать мир. Сословия и все соответствующие привилегии были отменены. Упразднялись монополии и цеха, то есть торговля и промышленная деятельность выходили на новый уровень свободы. Изменялась налоговая системам – она становилась более сбалансированной и справедливой. Прошла реорганизация административного устройства. Ликвидировались старые чиновничьи должности, связанные с короной. Суды теперь были выборными и независимыми, учреждался суд присяжных. Значительно снижалась роль церкви в обществе, она теряла право сбора обязательных податей, из-под ее юрисдикции выводилась регистрация браков, рождений и смертей. Вера и проведение религиозных обрядов более не являлось обязательным. Священники отныне подчинялись государственной бюрократии и не зависели от Папы Римского. Все принятые нововведения как бы подытожил Максимилиан Робеспьер в своем знаменитом лозунге: “Свобода, Равенство, Братство!”. Это, естественно, вызвало недовольство двух привилегированных сословий (теперь уже бывших). Большинство клириков отказалось присягнуть новой власти и ушло в оппозицию. Между тем, в стане самих революционеров наметилось разделение – на умеренных и более радикальных. У последних вскоре появилась прекрасная возможность проявить инициативу.

Углубление и Разрастание Конфликта. Образование Первой Коалиции

В июне 1791 г. Людовик XVI, опечаленный проводившимися реформами  и фактической потерей власти, решился на побег. Ему помогали представители старой элиты – дворяне и духовники. По плану он, переодевшись, вместе с семьей должен был добраться до Монмеди – города на границе с Австрийскими Нидерландами (современные Бельгия и Люксембург). Там его ожидали роялистские войска, верные короне. Далее предполагалось либо подавить революцию собственными силами, либо обратиться к помощи австрийской монархии. Однако члены королевской семьи, да и сам Людовик, были неосторожны в дороге, вели беседы с крестьянами, и демонстрировали свое богатство. В результате были опознаны в городке Варенн, схвачены и возвращены обратно в Париж в замок Тюильри. Попытка побега шокировала французский народ. Конвоированную карету с королевской семьей встречали в столице гробовым молчанием. Доверие к монархии окончательно упало. Все больше стало появляться голосов за установление республики и абсолютной демократии. В Священной Римской Империи были весьма раздосадованы тем, что побег не удался. Там стали потихоньку готовиться к войне с революционной Францией.

В самом Париже обстановка накалилась до предела. В июле произошел конфликт между умеренными сторонниками конституционной монархии – и радикально настроенными демократами, требовавшими низложения королевской власти. Первые контролировали Учредительное Собрание. Не желая отказываться от уже разработанной Конституции, они даже объявили о том, что короля на самом деле похитили. Но радикалы им, конечно, не верили. В парке на Марсовом Поле начали проходить стихийные митинги. Кордельеры (политический клуб) составили петицию об отречении Людовика XVI и суда над ним, а также о созыве нового Учредительного Собрания. В воскресенье 17 июля власти приняли решение разогнать силой этот опасный митинг. Поначалу гвардейцы Лафайета успешно обходились без оружия. Но в какой-то момент их стали забрасывать камнями. И они открыли огонь по толпе. Погибло более 50 человек, сотни получили ранения. Так впервые произошло вооруженное столкновение между самими революционерами. Так впервые революционеры стали проливать кровь друг друга.

В сентябре Национальное Собрание приняло Конституцию. После чего оно было распущено, и вместо него был создан новый орган – Законодательное Собрание. Право голоса получили 4,3 миллиона французов – то есть примерно 15% населения. Но выборы были многоступенчатыми, и выборщиками стали лишь 50 000 граждан. Был установлен высокий имущественный ценз. Незадолго до этого, в конце августа, император Священной Римской Империи и король Пруссии заключили с эмигрировавшей французской аристократией союз и выпустили так называемую Пильницкую Декларацию. В ней монархии Европы угрожали Франции войной, если с Людовиком XVI что-то случится. Это вызвало еще большее раздражение революционеров. Они стали воспринимать короля не иначе как предателя, и готовы были дать отпор любому, кто посягал на их свободу. 

Все понимали, что война неизбежна. Революция во Франции быстро вышла за пределы одного государства. Из чисто внутреннего конфликта она стала перерастать в конфликт общеевропейский. То есть как в Англии в 17 веке – не получилось. Монархические страны испугались самих идей, распространяемых на континенте. Вызывающий лозунг “Свобода, Равенство, Братство!” – подрывал все основы прежнего феодального элитарного и патриархального порядка.  В конце концов, никто не собирался спокойно наблюдать за тем, как в образцовом абсолютистском государстве Европы арестовывают королевских особ и делают их пленниками. Это ведь так в привычку может войти у простолюдинов. Станет новой традицией и превратится со временем в скрепу. Попробуй потом отучи народ от этого опиума. Кроме прочего, император Священной Римской Империи, был связан кровными узами с правящей четой – он приходился братом жене Людовика XVI (Марии-Антуанетте). Поэтому державы быстренько решили собрать Коалицию негодующих и несогласных. Поначалу главная роль в этой Коалиции принадлежала Австрии и Пруссии. В самой Франции не собирались долго ждать нападения. В Париже горячие головы уже кричали о необходимости распространения революционных идей на всех соседей. В Законодательном Собрании, конечно, были и более осторожные депутаты. Но они оказались в меньшинстве. Поэтому в апреле 1792 г. французские войска взяли инициативу в свои руки и вторглись в Австрийские Нидерланды. Начались Революционные Войны. 

Поскольку многие дворяне-офицеры эмигрировали из страны и боевые действия для Франции шли не очень успешно, то появилась необходимость в наборе добровольцев из провинций. Этих добровольцев называли федераты. И вскоре они в большом количестве стали собираться в Париже. Между тем, в Законодательном Собрании в 1792 г. доминировали так называемые жирондисты (Жиронда). Основным электоратом этой партии были крупные торговцы и средний класс. Также ее иногда поддерживали те, кто стремился защитить церковь от нападок черни. Жиронда яростно агитировала за войну с европейскими монархиями, и, как считалось, проповедовала принципы федерализма. Она не стремилась к диктатуре, и в дальнейшем, начав суд над Людовиком XVI, не желала его казни. Однако летом 1792-го у жирондистов с королем произошел конфликт. Монарх воспользовался своим правом вето и отложил принятие некоторых законов (в том числе о мобилизации), а затем, как глава исполнительной власти, и вовсе отправил в отставку правительство жирондистов. Те в свою очередь собрали народные массы и 20 июня привели их в замок Тюильри. Многие были пьяны по случаю годовщины клятвы Национального Собрания. На короля надели красный фригийский колпак – символ Революции – и заставили выпить за здоровье нации. Но отозвать своё вето он отказался. Это вызвало симпатии у некоторых людей, особенно у монархистов. Жирондисты же, по сути, ничего не добились. Зато усилилось противостояние между ними и сторонниками конституционной монархии. Король рассчитывал на помощь последних, а также на то, что вскоре в Париж прибудут австрийские и прусские войска, разгромив Национальную Гвардию. 

Жирондисты оказались в сложной ситуации. Авторитет короля начинал восстанавливаться. На фронте одно поражение следовало за другим. Французские новобранцы часто сдавались в плен или бежали. Офицеры-дворяне и вовсе переходили на сторону врага. Церковь призывала к борьбе против революционеров и оправдывала вторжение Австрии, провоцируя саботаж. И тогда жирондисты решились на радикальные меры. Они собрали тех самых федератов и дополнительно заручились поддержкой парижских секций (районов). Народные массы уже давно демонстрировали агрессивные намерения в отношении короля. Поэтому направить их разрушительную энергию в нужное русло оказалось не сложно. Масла в огонь подлили и угрозы герцога Брауншвейгского, который в своем манифесте обещал разрушить Париж и провести многочисленные казни. Поскольку Законодательное Собрание большинством голосов отказалось низложить монарха, то Парижская Коммуна сама взяла инициативу в свои руки. Утром 10 августа состоялся штурм замка Тюильри. Охраняли его профессиональные военные, в том числе швейцарская гвардия. Атаковали: национальные гвардейцы, федераты и санкюлоты (по сути, городские рабочие), а также участие в этом принимали некоторые женщины. Многие охранники отказались сопротивляться и сразу же сдались своим собратьям по убеждениям. Но швейцарцы держались до конца, поэтому большинство из них было убито. В целом с обеих сторон погибло больше тысячи человек. Королевская семья укрылась в здании Законодательного Собрания. Однако после захвата самого Тюильри вооруженные народные массы ворвались и туда. Половина депутатов бежала. В конечном счете, король со своими родными был арестован и заключен в тюрьму. 

В событиях 10 августа умеренные и конституционные монархисты потерпели поражение. Власть в свои руки взяли радикалы, в том числе якобинцы. Законодательное Собрание планировалось распустить и созвать вместо него Национальный Конвент. Выборы в него были также многоступенчатыми, но право голоса предоставлялось всем мужчинам, достигшим 21 года, имущественный ценз отменялся. Король теперь не имел места в системе управления страной, Франция переходила к полной демократии. Маркиз Лафайет, один из тех, кто начинал Революцию, вынужден был признать, что ситуация стала развиваться не по тому сценарию, на который он рассчитывал. И так лишившись доверия после расстрела на Марсовом Поле, он, уйдя на фронт командовать войсками, вернулся в столицу и попытался предотвратить разрастание радикальных настроений. Но он уже ничего не мог сделать. В хаосе насилия и повсеместной злобы он со своей адекватностью оказался не у дел. Его ненавидели все: королевская семья – за попытку ограничить монархию, а революционеры – за попытку монархию сохранить. В конечном счете, ему пришлось эмигрировать в Австрию, но там его арестовали и по настоянию французских роялистов заключили в тюрьму. Подобная участь ожидала и других умеренных. 

После штурма Тюильри значительно усилилась Парижская Коммуна. Она теперь играла в революционном процессе одну из ведущих ролей. Вместе с якобинцами ее члены запустили массовые репрессии против аристократов, латентных монархистов и не присягнувших Республике священников. В действительности арестовывали всех “подозрительных”, заточая людей в монастырях (которые были как бы уже и не нужны). Но дело в том, что австрийские и прусские войска уже вторглись в пределы Франции и шли на Париж. На фронт ожидалась отправка десятков тысяч федератов. И поэтому радикалы призвали вначале расправиться со всеми арестованными, опасаясь их восстания у себя в тылу. В частности, этого требовал Жан-Поль Марат. Взаимная ненависть достигла небывалых высот. В сентябре произошла резня заключенных и всех подозреваемых в симпатиях к Старому Порядку. В Париже было убито 1400 человек. По всей Франции – более 2000. Вооруженная толпа и федераты перебили священников, оставшихся в живых швейцарцев и многих представителей аристократии. Голову принцессы де Ламбаль, подруги королевы Марии-Антуанетты, пронесли на пике перед окнами, где содержалась королевская семья. Вместе с тем жертвами расправы оказались и невиновные: душевнобольные, проститутки и просто уголовники. Оказавшиеся у власти революционеры не слишком усердствовали в предотвращении этих событий. Министр юстиции Жорж Жак Дантон безразлично отнесся к убийствам. Другие и вовсе одобрили.

Одновременно с резней “подозрительных” в сентябре прошли выборы в Национальный Конвент. Из депутатов, получивших места в новом органе, почти треть (258 из 749) были ветеранами Учредительного и Законодательного собраний. Жирондисты сохранили свое влияние. Однако теперь они были не в большинстве. И практически сразу же началось их противостояние с радикальными и агрессивными якобинцами. Последние хорошо чувствовали настроение простого народа и заручались его поддержкой.

Первое заседание Национального Конвента состоялось 21 сентября. На нем была упразднена монархия. А буквально за день до этого – 20 числа – произошла знаменательная Битва при Вальми. Французы под командованием генерала Шарля Дюмурье смогли остановить продвижение прусской армии герцога Брауншвейгского – того самого, который угрожал разрушить Париж. Это была первая победа революционных войск. Сражение нельзя назвать чрезмерно кровопролитным (около 500 убитых), но дорога на столицу для неприятеля была заблокирована. Герцог Брауншвейгский не знал, что делать дальше. Он испытывал трудности со снабжением, его солдаты уже вовсю занимались грабежом, а местное население, вопреки обещаниям роялистов-эмигрантов, крайне враждебно отнеслось к интервентам. В итоге он решил уйти из разоренных боевыми действиями земель. А французы, воодушевленные успехом, вскоре перешли в наступление и снова вторглись в Австрийские Нидерланды, разбив 6 ноября у деревни Жеммап уже имперскую армию эрцгерцога Альберта Саксен-Тешенского.

В декабре состоялся суд над Людовиком XVI. Кроме всего прочего, ему вменялось в вину обращение к иностранным державам за помощью в подавлении народного восстания – что воспринималось как измена. Жирондисты затягивали процесс, не желая казни, они предлагали провести по этому вопросу общенациональный референдум. Но якобинцы заблокировали инициативу. Голосование проводилось только в Конвенте, большинство высказалось за смертную казнь. Утром 21 января 1793 г. король был обезглавлен. Почти как в Англии в 17 веке. Но Людовику XVI еще, можно сказать, повезло. Революционеры заранее подготовились к событиям и стали активно применять новый гуманный способ лишения человека жизни – отрубание головы при помощи гильотины. В отличие от жестоких наказаний самой монархии (колесование, четвертование, сожжение на костре) этот способ избавлял от страданий и снижал риск ошибки палача.

К началу 1793 г. французы не только заняли все Австрийские Нидерланды, но вторглись непосредственно в немецкие земли и смогли дойти до Франкфурта, отбросив союзников за Рейн. Также начались успешные действия на границе с Италией. Но в Бельгии революционеры захватили реку Шельду, сделав судоходство по ней свободным. Это ударило по интересам Голландии и Великобритании, вызвав напряжение в отношениях. И Конвент, как и в случае с Австрией и Пруссией, недолго думая, сам объявил Великобритании и Голландии войну. После казни Людовика XVI против Франции уже собралась полноценная Коалиция, к которой помимо прочих участников примкнули Испания, итальянские государства и Россия. Последняя пока не вела боевых действий, а после смерти Екатерины II в 1796 г. ее преемник Павел I решил избегать какой-либо активности. Так или иначе, эта Коалиция получила название – Первая. В дальнейшем англичане будут играть в ней главную роль, и весь конфликт превратится в противостояние Великобритании и Франции.

А вот теперь очень важный момент. Великобритания, вступив в войну, первым делом начала ограничивать морскую торговлю Французской Республики, блокируя ее побережье и преследуя ее грузовые корабли. К этому делу она подключила и Россию. Таким образом, именно эмбарго стало основной причиной роста товарных цен (данная мысль проходит у меня в тексте красной нитью). В дальнейшем торговые ограничения только усиливались. Они достигнут своего апогея в период Наполеоновских Войн уже в 19 веке.

Полномасштабный Передел Внутри и Снаружи

Революция во Франции сопровождалась множеством восстаний по всей стране и боевыми действиями в самой столице. После крушения старого порядка началось полное переустройство государственной системы. И одновременно пришлось мобилизовывать большие ресурсы на войну с враждебными соседями. Как можно догадаться, все это вызвало хаос в управлении и анархию в производственно-хозяйственной деятельности. Торговое эмбарго еще больше усугубило ситуацию, сделав некоторые товары дефицитными. В итоге начались перебои с поставками. Недостаток зерна ощущался даже в Париже. Цены взлетели вверх. А национальная валюта к февралю 1793 г. обесценилась в два раза. Но это был еще не полный список проблем. 

Франция была неоднородна, и далеко не везде революционные идеи восприняли с энтузиазмом. Особым регионом являлась, например, Вандея, расположенная на северо-западе страны (под полуостровом Бретань). Это была полудикая местность, частично покрытая густыми лесами, а частично затопленная болотами и маленькими озерами. Крупных городов здесь практически не было. Население придерживалось традиционных ценностей, считало себя крайне религиозным и не разделяло идей нового времени. Прогресс доходил до сюда с большим опозданием, и только после того, как уже везде побывал. Кроме прочего, здесь отсутствовали противоречия между дворянами и простым населением, которые были характерны для жителей городов. Отмена феодальных порядков ничего не дала Вандее, видимо, потому, что феодализм еще не успел здесь вступить в антагонистические отношения с процессом урбанизации. Зато другие декреты центрального правительства сильно огорчали жителей местных деревень. Например, мобилизация военнообязанных и отправка их на защиту далеких восточных границ государства. Упразднение главенствующей роли церкви в жизни общества и слом привычных социальных институтов. А также введение контроля за ценами на зерно, ведь вандейские крестьяне все равно возили его в города других регионов. В итоге весной 1793 г. вспыхнуло мощное контрреволюционное восстание, которое было подхвачено роялистами и начало быстро распространяться по всей северо-западной Франции. Оно превратилось в настоящую головную боль для Национального Конвента и потребовало отвлечения дополнительных ресурсов.

Таким образом, в 1793 г. молодая Республика оказалась в крайне тяжелом положении. Враги обступали ее со всех сторон и даже бесновались внутри. Военные успехи в Бельгии и Германии, кажется, закончились, и грозили уже обернуться новыми неудачами. Все это обуславливало очередной передел политической власти в самом Париже. 

Предыдущая законодательная элита – жирондисты – с начала 1793 г. все больше теряла свой авторитет и вступала в конфликт с якобинцами, предлагавшими радикальные революционные меры. Партии Жиронды припомнили попытку спасти короля от казни. Жан-Поль Марат назвал эти действия преступными и увязал их с происками английской монархии (популярный пропагандистский штамп). В ответ жирондисты начали в Конвенте своего рода суд над Маратом. Однако Марат сумел оправдаться. И санкюлоты, которые его боготворили, начали точить зубы на Жиронду. Еще больший удар по партии был нанесен предательством генерала Дюмурье, который одержал блестящие победы при Вальми и Жеммапе, но после ряда поражений решил повести свою армию на Париж вместе с войсками противника. Заговор Дюмурье был раскрыт, а сам он бежал в Австрию. Но ведь его в свое время активно поддерживали жирондисты, и теперь это вызывало подозрения.

Склоки с якобинцами были опасны. Но еще более опасным было вступать в конфликт с Парижской Коммуной, которая значительно усилилась после взятия замка Тюильри 10 августа 1792 г. В мае жирондисты арестовали некоторых активистов Коммуны, которые писали против них критикующие статьи. Споры о судьбе арестованных затормозили работу Конвента и правительства. И один из лидеров Жиронды – Оноре-Максимен Инар –  пригрозил Парижу разрушением. Это уже не шло ни в какие ворота. Коммуна, заручившись поддержкой якобинцев, подняла восстание. 

Утром 31 мая зазвучали удары набата (колокол или металлическая плита) – типичный для того времени сигнал к мобилизации населения. Городские заставы оказались перекрыты. В национальном Конвенте разгорелись жаркие споры. Максимилиан Робеспьер обвинял партию Жиронды во всех смертных грехах. К вечеру пришли петиционеры и потребовали: ареста 22 наиболее одиозных жирондистов и прочих “подозрительных”, а также установления максимума цен (которому сопротивлялись жирондисты), повышения жалования гвардейцам, создания для санкюлотов отдельного арсенала и материального фонда, и предоставления права голоса только для них (временно). Таким образом, восстание проходило в пользу городских народных масс. Через день, 2 июня, эти народные массы, уже вооруженные, численностью 80 тысяч человек с пушками окружили здание, где заседал Конвент – замок Тюильри. Депутаты вышли на улицу и были принуждены согласиться на арест уже 29 жирондистов. 

Если в Париже свержение жирондистской элиты прошло бескровно, то в регионах ситуация была несколько иной. Арестованные депутаты сбежали из-под стражи и подняли восстания в различных местах Франции (так называемое Восстание Федералистов). В городах Кан (Нормандия), Ренн (Бретань), Лион, Бордо, Марсель и Тулон жирондисты захватили власть и мобилизовали свой электорат для сопротивления. Впрочем, сопротивление это было по большей части легко подавлено. Первые же столкновения с войсками якобинского Конвента привели к дезертирству ополченцев. Кое-где Жиронду поддержали роялисты. Но и это не помогло. Долго шли бои за город Лион. Якобинцам пришлось начать его осаду и бомбардировку, которая продолжалась до 9 октября. После капитуляции города было казнено более 1600 сочувствующих жирондистам. Особая ситуация сложилась в Тулоне. Там инициативу в свои руки взяли роялисты. Они пошли на соглашение с англичанами и фактически сдали им город со всеми военными объектами и флотом (46 судов). Конвенту пришлось начать длительную осаду, которая продолжалась до 18 декабря. В отвоевании Тулона себя впервые проявил молодой артиллерист Наполеон Бонапарт. Он удачно разместил на берегу две батареи и начал массированный обстрел английских кораблей. В итоге он вынудил британцев оставить город. Часть кораблей они сожгли, а часть забрали с собой, эвакуировав на них 7 тысяч беженцев, опасавшихся репрессий.

С падением жирондистов и возвышением якобинцев страна вступила в эпоху массового террора. Комитет Общественного Спасения – изначально исполнительный орган, созданный еще весной – был полностью реорганизован. Его полномочия постоянно расширялись. И со временем он сконцентрировал внутри себя абсолютную государственную власть, фактически узурпировав ее. Даже Комитет Общественной Безопасности с полицейскими функциями в итоге подпал под его управление. Главой обоих стал Максимилиан Робеспьер. Позже он создал еще один репрессивный орган, который подчинялся исключительно ему. Фактически в стране установилась однопартийная диктатура, которая контролировала законодательный орган Конвент, оказывая на него давление посредством черни. А чернь как ни когда была агрессивной и сама требовала расправы над “врагами народа”. Именно в этот период были казнены королева Мария-Антуанетта и многие члены ее семьи. Но террор коснулся не только аристократии. В сентябре был принят “Закон о Подозрительных”, который позволял арест без объяснения причины и официальных обвинений. Это очень сильно напоминало королевский произвол. По этому закону было арестовано свыше 400 тысяч человек, среди которых оказались женщины с малолетними детьми и целые семьи. Многие люди подверглись преследованию исключительно за политические взгляды. А некоторые вообще оказались в тюрьме случайно. Созданный в октябре Революционный Трибунал напоминал насмешку над правосудием: обвиняемым даже не предоставляли права на защиту и обжалование приговора, а приговор в свою очередь предполагал только смерть на гильотине. Революционные комитеты и вовсе нередко убивали людей во внесудебном порядке. На улицах также развернулся террор против сторонников жирондистов и любых несогласных. Однако оппозиция за время гонений никуда не исчезла. Она лишь притихла и ушла в подполье. А в обществе зародилась глубокая злоба, которая уже довольно скоро вырвалась на свободу. Еще в июле 1793 г. Шарлотта Корде, сочувствующая жирондистам, зарезала радикального якобинца Жан-Поля Марата. Но это был единичный случай. А настоящая месть со всей силой обрушится на сторонников Робеспьера спустя год – летом 1794-го. 

На данный же момент, в середине 1793 г., якобинцы оказались на вершине управляющей пирамиды. Они укрепляли свою власть подачками простому населению. В сентябре под натиском народной толпы, грозившей устроить новое восстание, они установили максимум цен на продовольствие (т. е. верхнюю границу стоимости). Для крестьян они провели очередное перераспределение земли, и отменили последние феодальные повинности, исключив какую-либо компенсацию помещикам. Имущество эмигрантов из первого и второго сословия начали распродавать, предоставляя обычным людям право его покупки в рассрочку. Написали новую прекрасную Конституцию, которая провозглашала во Франции полную демократию, устанавливала различные свободы (в том числе свободу слова) и гражданские права. В общем-то, в ней было все то же самое, что и в предыдущей, только дополнительно еще прописывались гарантии на социальную поддержку, право на образование и на труд, а также право на восстание и даже на возмущение. Этот замечательный документ, светящийся изнутри магическим образом, под звуки фанфар положили в священный ковчег, и больше никогда не доставали. Предполагалось, что данная Конституция вступит в силу сразу же после окончания войны и внутренних беспорядков. Но затем ситуация изменилась, и книжечка стала просто неактуальной.

Положение на внешних и внутренних фронтах оставалось тяжелым. И если война с другими государствами шла по большей части на их (то есть на вражеской) территории, то внутренний мятеж в Вандее при любом раскладе истощал собственные силы страны. Роялисты там продолжали неистово лютовать. Конвент, не сумев быстро подавить восстание, начал думать о полном уничтожении в тех краях всего живого. Появлялись даже предложения о примитивной химической атаке с помощью огромного воздушного шара. Впрочем, республиканские полевые генералы, похоже, сами приступили к реализации тактики выжженной земли, творя различные бесчинства и разоряя регион. Роялисты и ополченцы отвечали им казнью пленных солдат. В общем, гражданская война становилась все более ожесточенной. В июне мятежники попытались взять крупный город Нант, стоящий на реке Луара и дающий выход к морю. Однако их атака была отбита. Осенью между роялистскими полководцами возникают противоречия, и разные армии начинают действовать отдельно друг от друга. В итоге 17 октября большая часть восставших терпит поражение у Шоле, потеряв только в этой битве 8 тысяч бойцов и двух предводителей. Вандейская армия с десятками тысяч мирных жителей вынуждена была переправиться на северный берег Луары и войти в Бретань. В ноябре часть мятежников решила отправиться в Нормандию, захватить прибрежный город Гранвиль и установить контакт с англичанами. Но Гранвиль был занят республиканскими войсками, обеспечившими хорошую оборону. Атаки на него были отбиты, и мятежники вернулись обратно в Вандею. В декабре они вошли в область Мен, которая считалась верной монархии. Однако там они столкнулись с большими проблемами. Следующее поражение у Ансениса привело к разгрому основной армии мятежников. Их остатки рассеялись по Вандее и Бретани. Они готовы были уже капитулировать, но зверства республиканских генералов заставили их продолжить сопротивление. Так, например, широко известны Нантские Утопления, проводившиеся революционерами: пленных роялистов и крестьянских ополченцев вместе с женщинами и детьми топили в реке Луаре близ города Нанта. Жертвами стали тысячи людей, возможно – около 10 000. Подобные жестокости еще больше озлобляли местное население.

В 1794 году к вандейцам присоединились так называемые шуаны, которые начали восстания в соседних регионах Мен и Бретань, а также в некоторых других. По сути, это были те же самые крестьяне под предводительством роялистов. Еще с 1792 года они вели партизанскую войну разной интенсивности. А с 1794-го собрали армии и начали полноценные военные действия. Таким образом, восстание разрасталось, и ситуация на северо-западе Франции для парижского Конвента становилась совершенно безрадостной. Республиканцы решили сменить тактику и начали создавать укрепленные лагеря, которые становились базами для основной армии. С помощью этих лагерей ограничивался масштаб действия мятежников. Летом крестьяне занялись полевыми работами, и в регионе наступило затишье. Париж начал перенаправлять опытные войска на зарубежный восточный фронт. У восставших появилась хорошая возможность для активизации боевых действий. Однако этому опять мешали внутренние разногласия.

Буржуа Приходят к Власти

Тем временем в Париже якобинцы к 1794 г. настолько увлеклись массовым террором, что не заметили, как попали в свою же собственную ловушку. С обеих сторон их окружали группировки, взгляды которых все более поляризовались. Слева находились эбертисты и так называемые “бешенные”, которые отражали мнение городской бедноты и низших классов – т. е.  рабочих, мелких буржуа и различных маргиналов. Они ратовали за установление нового максимума цен (потому что цены был уже довольно высоки), за различные программы социальной поддержки, за очередное разграбление имущества эмигрантов и жирондистов, и за усиление репрессий. Это были наименее образованные и наименее адекватные люди, не разбирающиеся ни в экономике, ни в государственном устройстве. Их рупором стала газета “Папаша Дюшен” радикального журналиста Жак-Рене Эбера. Также они активно продвигали дехристианизацию. В ноябре 1793 г. при их поддержке Парижская Коммуна запретила католические богослужения и занялась насаждением Культа Разума. С другой стороны – то есть справа – находились так называемые дантонисты, соратники Жорж Жака Дантона, представляющие интересы более зажиточной части населения. Они просили смягчить репрессии и критиковали установление максимума цен, как неэффективный инструмент. Правительство Максимилиана Робеспьера, пытающееся все-таки управлять хозяйственной деятельностью и стремящееся выйти из экономического кризиса, уже понимало, что максимум цен является деструктивным решением. Оно только ухудшило ситуацию со снабжением, так как лишило крестьян стимула производить достаточное количество хлеба и доставлять его потребителю. У роста цен на продовольствие были объективные причины (война, блокада, крестьянские восстания, неограниченное печатание бумажных денег). И не везде можно было установить такой максимум, который обеспечивал бы производителям хоть какую-то прибыль. Но безграмотным беднякам этого было не объяснить. Они уже призывали к новому восстанию и походу на Конвент.

Таким образом, якобинцы, придя к власти на волне охлократии, теперь думали, как удержать равновесие и не оказаться самим под тяжестью ее огромной массы. В то же время они не могли позволить более умеренным группировкам, вроде дантонистов, ограничивать их диктаторские полномочия. Поэтому вначале – в марте 1794 г. – Комитет Общественного Спасения избавился от “бешенных” и эберистов, арестовав их лидеров и казнив на гильотине. Многие революционные комитеты были расформированы, а инспекторы лишены полномочий. Запретили и Культ Разума. Робеспьер предложил взамен Культ Верховного Существа. Все это шокировало санкюлотов – ту самую вооруженную до зубов народную массу, для которой выпускал свою газету радикальный журналист Эбер. Но террор коснулся не только их. В апреле пришел уже черед дантонистов. Вместе с их лидером Дантоном они также подверглись арестам и казням. Причем и в том, и в другом случае выдвигались обвинения в “предательстве республики”, “контрреволюционной деятельности” и “сношении с иностранными агентами” (а как же иначе?). Робеспьер думал, что так он ликвидирует оппозицию и справа, и слева. Но в итоге он и его сторонники просто лишились какой-либо поддержки вообще. 

К июлю 1794 г. количество жертв террора стало приближаться к 17 тысячам человек. Это только те, кого официально гильотинировали. По некоторым данным всего во Франции за год (с июня 1793 г.) различными способами было казнено около 40 000. Среди этих людей оказалось много крестьян, которым был невыгоден максимум цен и которые его периодически нарушали. Также головы по разным причинам рубили ремесленникам и членам их семей, рабочим, солдатам, служанкам. А те, кого не лишили жизни – те сидели в тюрьмах, таких насчитывались сотни тысяч. То есть репрессии затронули множество слоев населения, они коснулись не только привилегированных классов, но и простолюдинов. Часто обвинения были надуманными и необоснованными. Порой они вызывали негодование и ропот. В городах царила атмосфера страха. И народ начал уставать от постоянных преследований “врагов революции”. При этом экономическое положение не улучшалось, а, скорее, ухудшалось. 

Тем временем, в самом Комитете Общественного Спасения тоже назревал конфликт. Робеспьер, хоть и был самым известным из его 12 членов, и считался главой правительства, но он с несколькими своими соратниками входил лишь в одну из группировок. Однако полицейскую деятельность курировал именно Робеспьер, это была его непосредственная обязанность (за каждым членом были закреплены конкретные полномочия, как за министром). Закон от 10 июня 1794 г., принятый по инициативе сторонников Робеспьера, усилил террор еще больше. Этот закон вводил довольно размытое понятие “враг народа”, под которое мог попасть практически кто угодно, что приводило к дичайшему произволу. Обвиняемые полностью лишались защиты, а следствие, как таковое, не проводилось. И, кроме прочего, закон имел обратную силу, что противоречило принятой ранее Декларации Прав Человека. В полицию посыпались доносы, возросло количество арестованных по надуманным поводам. Все это порождало среди людей большое недоверие друг к другу и вызывало напряжение не только в народе, но и во властных структурах. В правительстве постоянно шли ожесточенные споры. На некоторых членов были совершены покушения. Сам Робеспьер около месяца не появлялся в Комитете Общественного Спасения. А 26 июля он пришел в Конвент и произнес свою последнюю речь. В ней он утверждал, что в комитетах и в самом Конвенте существуют заговорщики, предатели революции, которые создали собственное правительство и плетут интриги. Он призвал очистить от них законодательные и исполнительные органы, то есть просил о расширении репрессий. Но когда у него потребовали назвать имена конкретных заговорщиков – он отказался. Это шокировало депутатов. Обвинения Робеспьера выглядели голословными, и всем было понятно, что в число “заговорщиков” может попасть любой – даже просто тот, с кем у Робеспьера не заладились отношения, или кто-нибудь, кому он задолжал немалую сумму денег. Тогда уже депутаты и члены комитетов составили реальный заговор с целью убрать Робеспьера, который, как стало ясно, сильно заигрался с гильотиной. К заговору присоединились и радикалы, и умеренные. А также те, кому в ближайшем будущем грозило судебное разбирательство – например, Жан-Батист Каррье, одиозный комиссар, который прославился утоплением пленных в Нанте.

На следующий день, 27 июля произошел так называемый Термидорианский Переворот. К тому времени революционеры уже стали настолько революционерами, что создали свой “республиканский календарь”, в котором дни и месяцы имели собственное (как бы революционное) название. И 27 июля именовалось – 9 термидора. Летоисчисление же  начиналось от 22 сентября 1792 г. – первого дня установления республики. В Конвенте выступило несколько спикеров, которые обвинили Робеспьера в чрезмерном и необоснованном терроре, а также в предвзятости позиций и тирании. Последовали предложения арестовать его вместе с соратниками. Что и было сделано под одобрительные возгласы большинства депутатов. Когда известия о случившемся дошли до Парижской Коммуны – она подняла восстание. Однако половина секций (районов) на призывы о восстании не отреагировала. Как было упомянуто выше, Робеспьер еще весной обескуражил санкюлотов казнями леворадикальных лидеров. Поэтому теперь не многие готовы были заступиться за него. Другая половина секций вообще не понимала, что происходит, и требовала разъяснить им ситуацию. А, между тем, Конвент начал рассылать приказы, противоречащие призывам Парижской Коммуны. И в итоге часть Национальной Гвардии разделилась на сторонников Конвента и сторонников Коммуны (другая часть просто выжидала). Некоторое время наблюдался хаос и неразбериха. Заговорщики пытались арестовать робеспьеристов, которые собрались в городской Ратуше и пытались в свою очередь арестовать заговорщиков. Так продолжалось до ночи. Войска, готовые поддержать Коммуну, несколько часов стояли перед Ратушей на Гревской Площади под проливным дождем. И, в конце концов, не получив никаких вразумительных инструкций, разошлись. После этого войска, верные Конвенту, ворвались в Ратушу и без особых проблем арестовали Робеспьера с его соратниками (самому ему при этом прострелили челюсть). На следующий день все они были казнены на гильотине. А после них 29 июля казнили наиболее агрессивных членов Парижской Коммуны. 

Переворот 9 термидора положил конец узурпации власти Комитетом Общественного Спасения. Конвент отобрал у него неполагающиеся ему полномочия, оставив только ведание войной и вопросы внешней политики. Он превратился в равноправный с другими такими же комитетами исполнительный орган. Парижская Коммуна была упразднена. Клуб Якобинцев – разогнан. Для борьбы с бывшими робеспьеристами на улицах власти привлекли так называемых мюскаденов – роялистски настроенную молодежь, которая любила модно и ярко одеваться, и таскала с собой вычурные дубины. На самом деле это были выходцы из среднего класса, иногда бывшая дворянская прислуга. Свои дубины они называли “конституциями”, используя их в качестве оружия для избиения санкюлотов, которых они преследовали. Но это были еще цветочки. Осенью 1794 г. в Париж доставили арестованных федералистов из Нанта. Обвинения, предъявленные им прежней властью, были сняты, так как не имели под собой основания. Затем федералисты подробно и в ярких красках описали все зверства, которые творили в городе якобинские комиссары. Широкая общественность узнала о том, как в действительности проходила гражданская война в северо-западных регионах. В итоге Каррье, участвовавший в утоплениях и поддержавший переворот 9 термидора в надежде избегнуть наказания – все равно был схвачен, судим и казнён. После этого по всей Франции начался так называемый Белый Террор. Якобинцев  стали просто вырезать. Так, например, в Лионе только 4 апреля 1795 г. разъяренная толпа убила в тюрьмах около сотни арестованных якобинцев. А в Марселе 5 июня в тюрьмах были убиты 700 арестованных якобинцев. И это далеко не единственные случаи. Таким образом, маятник насилия качнулся в обратную сторону. Революция сделала некоторый крен вправо. Иногда этот период называют даже Термидорианской Реакцией.

Тем не менее, новая власть в Конвенте смогла сохранить республиканско-демократический государственный строй. Была написана новая Конституция, которая подтверждала гражданское равноправие, но исключала социальные гарантии (право на труд, на всеобщее образование и проч.), а также право на сопротивление. Эта Конституция, в отличие от предыдущей, вступила в силу  (август 1795 г.). Порядок ее будущего изменения был сложным. Выборы снова становились многоступенчатыми, и вводился имущественный ценз. Выборщиками стали 30 000, что почти вдове меньше, чем по Конституции 1791 г. Парламент наконец-то становился двухпалатным: Совет Пятисот предлагал законы, а Совет Старейшин из 250 депутатов законы принимал (или не принимал). Состав депутатов обновлялся каждый год на треть. Но на первый раз в Парламент вошли две трети старых депутатов Конвента, чтобы, не дай бог, все места не заняли монархисты (эти опасения были не беспочвенны). В качестве высшего исполнительного органа была утверждена Директория, состоящая из 5 членов, один из членов по жребию каждый год переизбирался. Все изменения вступили в силу к осени 1795 г. До этого времени существовал переходный период. Главной задачей новой власти было не допустить очередной диктатуры и разгула радикализма.

Что касается экономической политики, то в первую очередь был отменен максимум на цены и на зарплаты. Это привело к резкому всплеску инфляции и обесцениванию национальной валюты, что только усугублялось печатанием бумажных ассигнаций. Рост стоимости продуктов грозил обернуться настоящим бедствием. Ко всему прочему, урожай 1794 г. оказался не очень хорошим, а зима 1794-95 гг. крайне суровой. Дороги, заметенные снегом, еще больше ухудшили продовольственную ситуацию. Франция оказалась на грани голода. И народ начал поднимать восстания. Первое произошло в  апреле (жерминале). Собравшаяся в центре Парижа толпа направилась в пока еще действующий Конвент. Мюскадены, охранявшие подступы к зданию, были смяты, и сотни бедняков (наиболее страдающих от инфляции) ворвались в зал заседаний как раз в тот момент, когда уполномоченный по делам продовольствия докладывал о сказочных успехах. Люди требовали хлеба, а также освобождения арестованных якобинцев и роспуска боевых отрядов мюскаденов. Депутатам сравнительно быстро удалось подавить протест. Толпа была вытеснена из Конвента Национальной Гвардией. Некоторые старые законодатели, известные своим радикализмом, на всякий случай были арестованы. На следующий день в столице прошли беспорядки. Но они были подавлены. После этого власть разоружила санкюлотов и многих из них репрессировала.

Но это было лишь начало. В последующие недели волнения продолжались по всей стране. Ситуация с продовольствием ухудшалась. На улицах городов люди уже падали в голодный обморок, а кто-то кончал жизнь самоубийством. Спекуляция была дичайшей. Властям приходилось прибегать к реквизициям хлеба у крестьян. И в итоге народное недовольство переросло в нечто более серьезное. В мае (прериале) секции Парижа стали готовить полноценное восстание. По рукам ходили брошюры с радикальными призывами. А 20 числа ударили в набат. Длинные очереди у булочных только еще больше разозлили людей. Мужчины при поддержке женщин стали захватывать арсеналы и вооружаться. Некоторые гвардейцы перешли на сторону мятежников. После полудня огромная толпа, заполонившая улицы, ворвалась в здание Конвента и учинила там разгром. Одного из депутатов убили, а его отрезанную голову насадили на пику и стали тыкать ее в лицо уполномоченному по делам продовольствия. Законодателям ничего не оставалось, как только выслушать требования народа. А они были таковы: хлеба и возврата к Конституции 1793 г. (которая никогда не вступала в силу). Несколько бывших монтаньяров и якобинцев, заседавших в Конвенте, поддержали восставших. Но затем Национальная Гвардия других секций вытеснила людей из здания. На следующий день бунт продолжился. Вооруженные санкюлоты снова подошли к Конвенту, теперь уже с пушками, готовыми дать залп. Число мятежников достигло 20 тысяч. Депутаты вели переговоры и опять позволили высказаться наиболее крикливым. В итоге санкюлоты согласились вернуться в свои районы. А, между тем, к столице уже подходила армия. Центром восстания сделалось Сент-Антуанское Предместье. Однако далеко не все секции его поддерживали. Лояльность Конвенту сохраняли наиболее зажиточные районы. Вскоре правительственные войска окружили Сент-Антуан и предъявили ультиматум, требуя от мятежников сложить оружие. Санкюлоты не решились на битву в центре Парижа и сдались на милость властям. После этого начались репрессии. Пользуясь случаем, депутаты очистили Конвент от остатков якобинцев и монтаньяров. Аресту подверглись тысячи бунтовщиков, в том числе и перешедшие на их сторону гвардейцы. Таким образом, санкюлоты были окончательно разгромлены и перестали играть в политике какую-либо серьезную роль. Это встретило одобрение буржуазии, которой уже порядком поднадоела пролетарская диктатура. Установился новый баланс сил.

В октябре (вандемьере) 1795 г. произошло еще одно восстание. На этот раз его устроили монархисты, пожелавшие взять реванш на фоне социального и экономического кризиса. Поводом послужило то, что Конвент, формирующий новый Парламент, обеспечил в его прохождение 2/3 старых депутатов – как раз, чтобы не допустить в него монархических элементов. Эта мера была воспринята неоднозначно и подверглась критике. На чем и решили сыграть роялисты. Они заручились поддержкой наиболее богатых районов Парижа (центральных и западных), и умудрились собрать до 40 000 вооруженных сторонников. Конвент, опасаясь этого мятежа, выпустил из тюрем санкюлотов, которых заточил туда после Прериальского Восстания. Эти люди, хоть и были озлоблены на Конвент, но еще больше они были озлоблены на аристократию, и точно не желали возвращения Старого Порядка. Монархистов поддержало чуть менее половины парижских секций. Другие либо выжидали, либо вообще не желали участвовать в этих событиях. А Сент-Антуанское Предместье и вовсе поддержало Конвент. Правительство могло рассчитывать примерно на 7 000 верных ему солдат, что было, конечно, меньше, чем у монархистов и восставших секций. Но это были хорошо обученные и хорошо вооруженные войска под командованием опытных генералов, и располагающие артиллерией. В то время как у мятежников артиллерии не было. Депутаты взяли с санкюлотов клятву, что те будут уважать личность и частную собственность, и добровольно разойдутся после окончания противостояния. Обороной Конвента и подступов к нему руководил генерал Баррас, который позже станет бессменным членом Директории. Своей правой рукой он сделал Наполеона Бонапарта, который только начинал свою карьеру и слыл сторонником якобинцев. Инициатива сражения, судя по всему, принадлежала восставшим. Баррас приказал не открывать огонь, пока мятежники не начнут атаку. Но мятежники начали. И грохот пушек не заставил себя ждать. Наиболее ожесточенные бои произошли у церкви Сен-Рош, которую захватили роялисты. Поскольку правительственные войска обладали превосходящей огневой мощью, то относительно быстро – за пару часов – смогли рассеять мятежников. Многие не до конца понимали цели восстания и поэтому быстро разбежались. Но в обозначенной церкви сопротивление шло до утра. Всего погибло несколько сотен человек. Отразив атаку, Конвент всю вину возложил на монархистов, которые сами по себе большой популярностью не пользовались. Впрочем, дальнейшие их преследования были достаточно мягкими, а многим и вовсе позволили скрыться. 

Первая Победа Революции

Несмотря на то, что экономическая, социальная и политическая ситуация во Франции оставалась крайне тяжелой, страна все-таки сумела одержать победу над внешними и внутренними врагами. Республика мобилизовала все свои силы, чтобы защитить демократические и либеральные достижения Революции. Из-за торговой блокады Парижу пришлось перейти к автаркии, т. е. самообеспечению и восполнению своих нужд за счет собственного производства. Наиболее важные ресурсы были поставлены под учет правительства, в ряде случаев их реквизировали на военные или социальные нужды. За счет этого были созданы новые промышленные предприятия, позволившие производить оружие и необходимые технические инструменты.  Большое значение стало уделяться науке. Французские ученые и инженеры смогли сделать несколько важных открытий, и усовершенствовать старые производственные процессы. Само общество стало придерживаться более рационалистического мировоззрения. Имущество церкви перешло под контроль государства и было использовано для решения вполне материальных задач. Колокола и различная утварь – отправились на переплавку. Также с молотка была продана дворянская собственность. И не только она. Конфисковывались вещи казненных и осужденных за тяжкие преступления. Армия организовывалась по новым принципам. Дворяне больше не имели преимуществ в продвижении по службе. На высшие должности ставили наиболее способных, а не родовитых. Карьерная лестница теперь больше зависела от личных качеств и способностей человека. Поэтому в генералы смогли пробиться действительно одаренные люди. Впрочем, имелись и перегибы. За серьезные просчеты нередко следовала достаточно суровая кара. Порой военачальников расстреливали после поражения в битвах, выдвинув обвинения в предательстве. Репрессии часто были необоснованны, особенно в период якобинского террора. Однако эти издержки компенсировались другими, положительными, сторонами новой буржуазной модели. И, видимо, организация хозяйственной деятельности на новой основе – без сословных привилегий и прочих феодальных пережитков – оказалась достаточно эффективной. Немалое значение имел, конечно, и революционный энтузиазм. Большинство солдат, отправляемых на фронт, было хорошо замотивировано. Они желали защитить свою свободу и новые права, которые получили в результате свержения монархии.

В итоге к 1795 году революционным войскам удается переломить ситуацию в свою пользу как внутри страны, так и за ее пределами. Восстание в Вандее постепенно начинает затухать. Между враждующими сторонами было заключено перемирие. Роялисты распускали свои мятежные войска и подчинялись республиканскому правительству. Взамен оно выводило из региона федеральную армию, освобождало от рекрутского набора местное население, разрешало исповедание католической религии и возвращало конфискованное имущество. Однако напряжение между противниками сохранялось. Происходили частые нападения друг на друга. И летом гражданская война возобновилась. В июне 1795 г. англичане высадили на полуострове Киберон отряды бежавших эмигрантов, которые дополнительно поддержали шуанов. Правда, эта экспедиция закончилась полным провалом. Многим даже пришлось во время битвы бежать обратно на английские корабли. Лондон продолжал посылать мятежникам оружие и оказывать другую материальную поддержку. Но к осени, инициатива, похоже, полностью перешла в руки молодого республиканского генерала Луи-Лазара Гоша. Он теснил небольшие отряды восставших и разоружал население. А в 1796 г., вытребовав у Парижа особые полномочия, он сумел крупными силами нанести инсургентам несколько серьезных поражений, захватив в плен и казнив предводителей. Шуаны также были вынуждены сложить оружие. Однако партизанское движение еще продолжалось. Небольшие отряды ополченцев совершали вылазки и нападения на республиканцев. Окончательно восстание в северо-западных регионах Франции было подавлено только к 1800 г., после очередной вспышки насилия и активизации боевых действий. Примерное количество жертв этой гражданской войны оценивается в 200 000 человек или выше.

На внешних рубежах республиканцы также смогли продемонстрировать превосходство своей новой модели общественного устройства. В 1794 г. полная численность французской армии достигла 1,2 миллиона человек и превзошла по численности армию союзников (1 миллион). Правда, полевые войска составляли всего 750 тысяч. Тем не менее, революционеры, перейдя в наступление, смогли в течение года занять уже не только Австрийские Нидерланды (современную Бельгию), но и свободные Соединенные Провинции (то есть современные Нидерланды). В январе 1795 г. произошло знаменательное событие: французская кавалерия умудрилась захватить голландский флот, что, прямо скажем, в истории происходило не часто (если вообще происходило). Голландия являлась чрезвычайно развитой республикой, которая хоть и была отягощена рядом феодальных пережитков, но имела довольно прогрессивную для своего времени систему государственного управления и очень эффективную экономику. Она обладала превосходными боевыми кораблями. Но просто она была (и остается) маленькой, и не могла полноценно конкурировать с Великобританией. Еще со времен войны за независимость от Испании (16-17 вв.), когда на нее наступали с суши – она открывала шлюзы каналов и затопляла собственную территорию, чтобы враг не имел возможности пройти. Однако в этот раз трюк не сработал. Зима 1794-95 гг. выдалась очень холодной, и весь голландский флот просто вмёрз в море. Французы воспользовались этим. Кавалеристы подсадили к себе на лошадей по одному пехотинцу, и незаметно подкрались к кораблям. Итогом стал захват 14 голландских судов с 850 орудиями. После этого была завоевана, собственно, и сама Голландия. 

Стоит заметить, что к тому времени в Нидерландах имелась своя нетривиальная повестка. На протяжении долгого времени там велась борьба между полумонархической исполнительной властью штатгальтеров из дома Оранских – и республиканской высшей законодательной властью в лице Генеральных Штатов. После второй английской революции Оранские также стали правящей династией и в Англии. Протестантизм много лет способствовал сближению двух стран. Однако в 18 веке Нидерланды начали проигрывать конкуренцию Великобритании, своему старому союзнику. В 1784 г. очередная вялотекущая англо-голландская война закончилась победой Лондона, а Гаага потеряла индийские колонии. После этого так называемые патриоты, стремящиеся к установлению полностью демократической и независимой от Англии формы правления – начали революцию. Сперва они смогли оттеснить сторонников штатгальтера Вильгельма V Оранского (оранжистов) на юг страны. Но затем в противоборство вмешался прусский король, с которым штатгальтер успел породниться, женившись еще на племяннице самого Фридриха II Великого. Республиканское движение стало терпеть поражение. Поэтому когда в Нидерланды вторглись французские революционные войска – местные патриоты встретили их как идеологических собратьев. Вильгельм V Оранский вместе с разбитыми британскими войсками вынужден был бежать в Лондон, где потом читал про себя забавные карикатуры. А французы установили в Нидерландах Батавскую Республику, зависимую от Парижа. Англичане были вне себя от злости. А уж как негодовали в Пруссии – одному только Верховному Существу это известно.

Ко времени прихода революционеров из Франции в Нидерландах было что менять в лучшую сторону. Когда-то протестантская Республика Соединенных Провинций являлась самым богатым в Европе государством и фактически центром индустриализации. Она еще во многом оставалась таковой. Но к концу 18 века уже утратила ряд своих преимуществ. Колонии и торговые пути были частично отобраны англичанами. Феодальные пережитки – вроде гильдий, ограничивающих торговлю – тормозили дальнейшее развитие. Система управления, хоть и обладала демократическими элементами, но влияние этих элементов постоянно пытались нивелировать Оранские штатгальтеры при поддержке то англичан, то немцев, то еще кого-нибудь. Система налогообложения была несовершенной: низшие слои общества платили больше налогов, а высшие имели привилегии. Огромной проблемой являлся государственный долг, который, и так-то немаленький, значительно вырос благодаря начавшейся войне. В общем, передел, как можно догадаться, назрел и здесь. Избежать его было невозможно. Поэтому началась борьба политических движений. Одним из фронтов этой борьбы являлся вопрос о самоуправлении – федерализм или унитаризм. Нидерланды маленькие, а отдельные провинции еще меньше. Вскоре появились и другие проблемы. Возникло разочарование французской оккупацией, которая все больше вытягивала ресурсов, и уже было не очень понятно, чем всевидящее масонское око Парижа лучше довлеющей руки туманного Лондона. Борьба политических движений шла и за разработку Конституции, и в нее непременно вмешивалась Франция. В дальнейшем Нидерланды станут разменной монетой в сопернической игре Наполеоновской Империи и Великобритании. Торговая война двух держав непременно затронет и голландскую экономику. 

Между тем, на других фронтах революционерам из Франции по большей части также сопутствовал успех. Испанская граница в 1794 г. была очищена от, собственно, испанцев, и далее боевые действия переносились на территорию Пиренейского Полуострова. В Италии в Генуэзской Области были заняты несколько городов. И герцог Тосканский настолько испугался, что решил в 1795 г. признать Французскую Республику, заключить с ней мир, да еще и заплатить миллион франков, лишь бы только его не трогали и к нему не вторгались (в конечном счете, все равно не помогло). Однако самой большой удачей оказалась кампания на Рейне. В 1794 г. союзные войска были окончательно вытеснены на восточный берег реки. А в 1795 году и вовсе удалось одержать стратегическую победу: Пруссия заключила сепаратный мир и вышла из войны. У нее для этого были и свои собственные причины – давние разногласия с австрийской монархией. Таким образом, Париж успешно играл на политических противоречиях союзников. Он использовал Нидерланды для ослабления влияния Великобритании. А Пруссию для ослабления Священной Римской Империи. В итоге революционеры за пару лет добились того, чего не смог за всю свою жизнь добиться Людовик XIV, разоривший своими бессмысленными войнами государственную казну (неудачник). Вслед за Пруссией о мирном договоре начали подумывать в Испании. И чем больше французы захватывали испанских городов – тем быстрее шевелили шестерёнками в Мадриде. Наконец, в июле революционеры заняли прибрежный город Бильбао, а затем и город Витория. Это стало последней каплей. В августе испанское правительство также заключило с Республикой мир. Париж возвращал Мадриду захваченные территории, но забирал себе восточную часть острова Гаити в Америке (колония). В любом случае Испания выходила из войны. Таким образом, начался распад Первой Коалиции. Сама Австрия, конечно же, продолжала боевые действия, она никак не могла признать берег Рейна новой границей Франции. Осенью 1795 г., воспользовавшись предательством генерала Пишегрю, она провела в районе города Мангейм успешное наступление, в результате чего оттеснила революционеров за реку к их прежним границам.

В 1796 г. молодой дивизионный генерал Наполеон Бонапарт начал свою великолепную кампанию в Италии. Этот фронт считался в Париже второстепенным, поэтому армия плохо снабжалась и в ней процветала коррупция. Наполеон привел войска в порядок, покончив с воровством и нецелевым растрачиванием средств. В апреле, предупреждая действия противника, он перешел в наступление, намереваясь кормить своих людей за счет местных крестьян. Изначально располагая меньшими силами, чем неприятель, Наполеон к 1797 году занял всю северную Италию, включая Сардинию, Парму, Мантую, Ломбардию, Венецию, и даже Папскую Область, выбив из нее кучу денег. Тосканское Герцогство было оккупировано тоже. По этому случаю Наполеон учредил марионеточную Транспаданскую Республику и Циспаданскую Республику (собраны из оккупированных итальянских государств). Наконец, в марте французы вступили непосредственно в австрийские земли. Тем временем, другие республиканские генералы на севере смогли продвинуться вглубь немецкой территории, дойдя аж до самого Нюрнберга. Отдельные курфюрсты вынуждены были подписать мир и заплатить контрибуцию, дополнительно обеспечив продовольствием французскую армию. Но затем успешные действия австрийского эрцгерцога Карла в конце 1796 г. заставили революционеров отступить обратно за Рейн. Поэтому Наполеон также  вынужден был приостановить продвижение и начать подумывать о перемирии. В апреле 1797 г. состоялись предварительные переговоры. А в октябре был заключен Кампо-Формийский Мир. В соответствии с ним Австрия лишалась Бельгии и Нидерландов, а также всех земель по левую сторону Рейна. Взамен она получала часть бывшей Венецианской Республики. Но в целом север Италии оставался под властью Парижа. Там были учреждены зависимые Лигурийская Республика (бывшая Генуэзская) и Цизальпийская Республика (объединенные Транспаданская и Циспаданская). Франция также захапала себе греческие Ионические Острова (принадлежали Венеции). За время войны одной только этой Первой Коалиции (1792-1797 гг.) в сражениях погибло около 200 тысяч человек. Еще около 500-600 тысяч погибло в результате различных болезней и лишений.

Таким образом, революционная Франция смогла выстоять перед натиском всех европейских держав, которые ее окружали. В одиночку она не только успешно отбила атаки превосходящего по численности противника, но и завоевала новые территории, расширив собственные границы и влияние. Это удивительный пример победы пассионарного, высоко замотивированного общества, которое приняло более эффективные парадигмы и тем самым перешло на новый уровень развития. 

Но вот с кем французы все-таки не могли тягаться – так это с британцами. Английский флот доставлял немало хлопот молодой Республике, и противопоставить она Царице Морей ничего не могла. Летом 1794 г., англичане, воспользовавшись антифранцузским восстанием на острове Корсика, вытурили оттуда революционеров и взяли его под свой контроль, устроив там базу. Но это была не единственная проблема. Поскольку Великобритания установила торговую блокаду, то Париж, находящийся на грани голода, вынужден был закупать зерно в Америке у Соединенных Штатов. Весной 1794 г. французский караван из 130 грузовых судов при сопровождении нескольких боевых кораблей отправился через Атлантику на родину. Англичане сразу не смогли этому воспрепятствовать, поэтому ожидали караван у побережья Франции, патрулируя Бискайский Залив. В середине мая из Франции на соединение с караваном вышли еще 25 линейных кораблей под командованием адмирала Вилллае-Жуаёз. Английский адмирал Ричард Хау, узнав об этом, повел свои 34 линейных корабля в погоню. В последних числах мая Хау удалось нагнать колонну Виллае-Жауёза и отбить несколько судов, идущих в арьергарде. Французский адмирал имел инструкции по возможности не ввязываться в бой, а всеми силами оберегать караван. Что он и пытался делать. Но генерального сражения ему избежать не удалось. Оно произошло 1 июня. Англичане, выстроившись в линию параллельно французским судам, пошли на сближение, вклинились между кораблями противника и одновременно начали его обстрел, всячески препятствуя возможному бегству. В завязавшейся битве серьезные повреждения получили все корабли. Но британцы, в конечном счете, одержали верх. Их потери составили около 1200 убитыми и раненными. Потери же французов: около 4000 человек убитыми и раненными, 3000 пленными, 6 кораблей захвачено и 1 потоплен. Уцелевшие французские суда вернулись к побережью. Однако адмирал Хау не организовал их преследование. Британцы на радостях отправились с захваченными трофеями к себе на острова. И там они настолько увлеклись празднованием победы, что забыли про свою основную задачу (перехватить караван). В итоге ценное продовольствие для Республики все-таки было доставлено, грузовые суда вскоре прошли недалеко от места битвы. Поэтому, она, видимо, и называется Славное Первое Июня. Славное – для всех. Для одних тактически. Для других стратегически. Это было первое крупное морское сражение между  главными соперниками. 

Когда Коалиция стала распадаться, французы, конечно, осмелели, а британцы столкнулись с рядом проблем. Красные мундиры были вынуждены оставить Корсику, потому что Испания, заключившая мир, теперь оказалась союзником Франции, и ее флот привлекался для боевых операций против Царицы Морей. В начале 1797 г. английские корабли, эвакуировавшиеся из Средиземного Моря, находились в Португалии. И когда в феврале испанский флот вышел на соединение с французским – англичане под командованием адмирала Джона Джервиса попытались ему помешать. Британские суда, выстроившись в линию, прошли сквозь две колонны неприятеля, открыв огонь с обоих бортов. Испанцы потерпели полное поражение, при том, что их силы почти вдвое превышали британские (35 судов против 20). В битве себя неординарно проявил молодой коммодор Горацио Нельсон, после чего был повышен до контр-адмирала. 

Но в декабре 1796 г. революционеры обнаглели настолько, что организовали экспедицию в Ирландию, чтобы помочь местным республиканцам-националистам поднять восстание против Лондона. У англичан с ирландцами отношения всегда были очень сложные. Последние стремились к независимости. Но в этот раз ничего не вышло. Французские корабли штормом разбросало по океану. А британцы одному из кораблей даже помогли утонуть (еще несколько было захвачено). В феврале 1797 г. произошла высадка франко-ирландского десанта уже в Уэльсе. Однако местные ополченцы поговорили с интервентами, и были настолько убедительны, что 30 интервентов сразу же умерли от стыда, а другие 1360 сложили оружие и остались жить на перевоспитание. До конца года состоялось еще несколько небольших сражений на море. Так, например, в июле уже адмирал Горацио Нельсон попытался высадиться на испанском острове Тенерифе. Но попытка не удалась. А сам Нельсон потерял правую руку из-за ранения пушечным ядром. В октябре 1797 г. у Кампердауна произошло морское сражение между английским и нидерландским флотами. С каждой стороны было по 24-25 кораблей. Англичане одержали полную победу.

С распадом Первой Коалиции Великобритания осталась практически единственным противником Франции (Португалия в сторонке держала за англичан кулачки). Но она, конечно же, не собиралась подписывать никакой мирный договор. Царица Морей совсем не хотела получить через Ла-Манш сильного конкурента. Поэтому продолжила думать над тем, как ослабить своего соперника. В дальнейшем вся война, как уже было отмечено выше, перейдет в ожесточенное противостояние Парижа и Лондона. А остальные будут в этой геополитической игре довольствоваться второстепенными ролями.

Внутренний Хаос и Внешняя Экспансия

Пока революционная армия громила внешних и внутренних врагов, управляющая элита в Париже пыталась тщетно стабилизировать экономическую и политическую ситуацию. Наступившая финансовая катастрофа, сопровождающаяся гиперинфляцией, порождала нищету и бандитизм, которые распространялись по стране, словно плесень в непроветриваемой ванной комнате. В 1796 г. властям пришлось остановить обращение бумажных ассигнаций и вернуться к металлическим деньгам, что привело к сокращению драгоценных резервов. Столица снабжалась Директорией по приоритетному принципу. Но продовольствия на всех не хватало и люди все равно умирали от голода. Планы отменить систему распределения вызвали ужас и протесты среди горожан, поэтому были отменены. На этом фоне большую популярность начали приобретать коммунистические и анархические идеи. Их пропагандой занялся Гракх Бабёф – один из первых утопистов и выдающихся инфантилов. Он хотел построить “общество совершенного равенства”, в котором бы отсутствовала частная собственность и даже деньги. Для этого, естественно, было необходимо организовать репрессивную диктатуру покруче якобинской, а всех несогласных перерезать, как у коммунистов и принято. К 1796 г. он уже создал целую террористическую организацию, которая не только выпускала газету, но и готовила переворот. Власти наблюдали за ней какое-то время, полагая, что она может быть полезной в сдерживании агрессивных монархистов. Но в мае 1796 г. ситуация стала выглядеть опасной, т. к. под влияние идей Бабёфа подпали солдаты, размещенные в парижском пригороде Гренель. К ним присоединялись и бывшие якобинцы. В итоге членов террористической организации решили арестовать. В общей сложности задержали более 240 человек и предали суду (Бабёфа казнили). Сотни якобинцев сделали последнюю попытку поднять на восстание солдат из лагеря Гренеля. Но те их в ответ постреляли, а недострелянных отдали полиции. Этот неудавшийся мятеж получил название Заговор Равных.

Но угроза пухла не только в дальнем левом углу. Уже долгое время в Республике росли откровенно промонархические настроения. Первые свободные выборы привели в обе палаты парламента умеренных и не очень умеренных роялистов. Демократов оказалось мало. И сторонники реставрации принялись отменять революционные законы, принимая новые – более выгодные духовенству и аристократии. Правые радикалы проникли и в министерства. С ними заодно были некоторые полевые генералы – например, Пишегрю. Даже в самой Директории из пяти членов двое оказались симпатизирующими Старому Порядку. Тогда оставшиеся трое директоров прибегли к перевороту, заручившись поддержкой армии. Поль Баррас, несменяемый член исполнительного органа, обратился к своему бывшему подчиненному Наполеону Бонапарту, которому помог продвинуться по служебной лестнице. Он и еще один прославившийся генерал – Луи-Лазар Гош – организовали в сентябре аресты наиболее влиятельных роялистов, среди которых были депутаты, а также один из директоров Франсуа Бартелеми. Второй – ведающий военными делами Лазар Карно – успел бежать. Результаты выборов были отменены. Сопротивление этим мерам никто не оказал. Переворот получил название: 18 фрюктидора.

Ситуация внутри страны оставалась крайне тяжелой, и, несмотря на все победы, выхода из полномасштабного кризиса не предвиделось. Республику бросало то вправо, то влево. Общество было поляризовано, и каждая сила пыталась взять реванш. Удержать равновесие между радикалами по обеим сторонам было сложно. Весной 1798 г. прошли новые выборы в Совет Пятисот и Совет Старейшин. По их итогам в парламент затесалось много бывших якобинцев. И тогда Директория совершила новый переворот. В мае был спешно принят закон, согласно которому выбранных уже депутатов позволялось снова переизбрать. Таким образом, правительство избавилось от леваков, заменив их более умеренными центристами. Это еще больше подорвало доверие к власти. Но у Директории были и другие проблемы. Огромную популярность в народе набирал молодой и талантливый военачальник Наполеон Бонапарт. После Итальянской Кампании его встретили в Париже с триумфом. Толпа рукоплескала. Были организованы празднества. И Наполеон, вкусивший славы, не желал останавливаться на достигнутом. Ему предложили выработать план по очередной высадке на Британских Островах. Но он, все проанализировав, пришел к выводу о том, что миссия невыполнима. Взамен этого он предложил вторгнуться в Египет, чтобы перерезать торговые пути англичан с индийскими колониями. Директория уже с некоторым недоверием относилась к молодому генералу и была рада его хоть куда-нибудь отправить, лишь бы только он не слепил своим сиянием глаза. 

Между тем, в Лондоне не предполагали, что французы решатся на подобную авантюру. Защищали в первую очередь Ирландское побережье, блокируя выход из Средиземного Моря (Гибралтарский Пролив) и патрулируя Атлантический Океан. Поэтому путь в северо-восточную Африку был почти свободен. И 20 мая 1798 г. Наполеон вышел из Тулона с тремя сотнями грузовых судов, которые сопровождались 55 различными боевыми кораблями. На следующий день к ним присоединился отряд из Генуи. Однако разведка у британцев, так или иначе, работала. И кое-какие сведения о движении французского флота имелись. Правда, полагали, что революционеры задумали что-то нехорошее в отношении Италии. В любом случае контр-адмирал Нельсон начал преследование. Добравшись до острова Мальта, он узнал, что французы его уже захватили и вывезли оттуда всю питьевую воду и драгоценности (от мальтийских рыцарей остались одни понты). Нельсон отправился дальше. К концу месяца он обогнал экспедицию Наполеона и приплыл в Александрию. Но там на вопрос о голодных французах местные жители только почесали затылки и развели руками. В действительности Нельсон с Наполеоном просто разминулся в море. Разочарованный контр-адмирал в первых числах июня поплыл обратно на Сицилию, причем сначала ветер отогнал его далеко на север. А, между тем, Наполеон добрался до пределов Александрии. Ему сильно повезло не встретить по пути английский флот. И он, возрадовавшись, принялся захватывать Египет, город за городом, как он любил делать. Первой, естественно, была осчастливлена Александрия.

К тому времени в самом Египте, кажется, тоже назревал большой передел. Но об этом сейчас пока не будет рассказано. В любом случае страна, пребывавшая под не очень крепким контролем Османской Империи, находилась на совершенно другом уровне развития, чем Франция. В Битве у Пирамид недалеко от Каира 21 июля французы разгромили в хлам достославную мамлюкскую армию – местную боевую элиту – потеряв не более 300 человек, тогда как потери египтян составили около 10 000. После этого Наполеон принялся гонять по всей пустыне османских губернаторов Ибрагим-бея и Мурад-бея, с войсками, конечно же.

Где-то в 20-ых числах июля Нельсон, находящийся у берегов Сицилии, узнал о том, что Наполеон уже в Египте, и вполне успешно его завоевывает. Недолго думая, он скомандовал отправление на восток. 1 августа он вернулся к Александрии. Поскольку порты этого города были слишком мелки для больших кораблей, то французский флот встал на якорь немного северо-восточнее – в Абукирском Заливе. Наполеон как знал, что кораблям там стоять не следует, поэтому отдал приказ отправить их в греческий Корфу на Ионические Острова. Но здесь ему Вселенная изменила – курьера с приказом убили бедуины. А французский адмирал Франусуа де-Брюе допустил множество просчетов при расположении судов. Он выстроил их линией вдоль берега, но, во-первых, слишком далеко от мелководья, во-вторых, оставил между самими кораблями слишком большие промежутки, а, в-третьих, подготовил орудия только по правому борту, обращенному к морю. Ко всему прочему, треть моряков была отправлена на поиск продовольствия. Адмирал Нельсон появился в Заливе вечером так же неожиданно, как яркое Солнце посреди ясного июльского неба. Силы были примерно равны – 14 линейных кораблей Королевского Флота против 13 линейных кораблей и 4 фрегатов Республики. Часть британских кораблей зашла с прибрежной стороны и атаковала французов, которые не могли им ничем ответить. Другая часть встала якорем со стороны моря и тоже начала обстрел. Отдельные английские суда вклинились между судами противника, отрезав его авангард от основных сил. Некоторые были взяты на абордаж. А к полуночи в самый разгар ожесточенного сражения на загоревшемся французском флагмане L’Orient произошло два мощных взрыва, в результате которых он был полностью разрушен. Обломки, разлетевшиеся на большое расстояние, подожгли и некоторые другие суда. Утром 2 августа англичане продолжили разгром французского флота. К тому времени одни корабли горели, другие капитулировали, третьи стояли на мели у берега, а некоторые попытались скрыться, но не у всех это получилось. Четыре французских судна были полностью уничтожены, еще девять захвачены, но половина из них не подлежала восстановлению, погибло около 2000 моряков, еще несколько тысяч было ранено и взято в плен. При этом потери англичан составили чуть более 200 погибших и около 600 раненных. 

Итогом сражения оказалось полное изменение баланса сил на Средиземном Море. Теперь британцы чувствовали себя здесь как дома. А сухопутные войска Наполеона фактически попали в ловушку. Они, конечно, продолжили завоевывать Египет, и даже вторглись на Ближний Восток. Но пути сообщения были отрезаны. Надеяться на помощь из Франции – даже продовольственную – уже не приходилось. Экспедиция, по сути, была обречена. Ко всему прочему, Битва при Абукире имела важные политические последствия. Турецкий султан склонился на сторону Лондона и присоединился к уже собирающейся Второй Коалиции. В нее вскоре вступила и Россия. Также Мальта была возвращена под протекторат Великобритании. 

Наполеон принес в Египет закон и порядок, а также привел с собой голодные французские рты. Местное население сопротивлялось и первому, и второму, и третьему. Поэтому периодически поднимало восстания. Так, например, 21-22 октября восставшие в Каире убили около 300 французских солдат и еще больше ранили. В ходе подавления этого мятежа Наполеон истребил несколько тысяч человек, всего пострадало около 6000. Но восстания продолжались и позже. Мусульманская пропаганда против пришедших “неверных”, исповедующих секулярные порядки, хорошо ложилась на умы местного населения.

Зимой 1799 г. Наполеон отправился на верблюдах в Сирию (включающей в себя Палестину). Оттуда ему угрожали турки, и туда же бежали турецкие губернаторы, которых он не успел догнать. В марте он подошел к городу Яффа (ныне израильский) и, конечно же, взял его, казнив тысячи пленных за жестокие пытки и убийства своих парламентеров. К этому времени французские войска уже столкнулись с эпидемией чумы, а также различных местных болезней. Тем не менее, в конце марта Наполеон осадил город Акра (ныне израильский). Против него из Дамаска выступила турецкая армия, численно превосходящая его на порядок. Но великий полководец умудрился разбить ее. Османские войска были практически не боеспособны против революционеров. Однако в обороне Акры им помогали англичане, как внутри города, так и на море. К маю подошло еще подкрепление с Родоса. А самой Франции уже начали угрожать как внешние враги в лице Второй Коалиции, так и внутренняя нестабильность. Поэтому Наполеон вынужден был снять осаду и вернуться в Египет (о чем он, конечно, жалел). 

К тому времени, когда Наполеон вернулся в Египет (а было это уже в июле месяце), турецкие войска успели занять форт Абукир – тот самый, у которого французский флот потерпел поражение год назад. Состоялась вторая битва, только уже сухопутная и с османской армией при некоторой поддержке англичан. Наполеон полностью разгромил противника. Турки потеряли 2000-4000 человек убитыми и 11 000 утонувшими (бросились в море вплавь), и еще 5000 взятыми в плен. Потери же французов оказались немногим более 200 человек убитыми и 600 раненными. Но, несмотря на все свои замечательные победы, Наполеон обязан был вернуться во Францию, потому что на итальянском фронте союзники уже перешли в наступление, а в Париже назревало что-то совсем нехорошее. Так что великий полководец, оставив свою армию, отплыл на уцелевших фрегатах на родину. А командование войсками было передано генералу Жан-Батисту Клеберу. В начале 1800 г. он уже договорился с турками об эвакуации. Но англичане заявили, что так просто французов не отпустят, а захватят их в плен, и чтобы они готовились. Клебер и вправду начал готовиться, но только не к плену, а к сражению. И 20 марта силами в 10 000 бойцов он полностью разгромил 60-тысячную армию турецкого визиря. В дальнейшем Наполеон стремился удержать завоеванный Египет, всячески способствуя из Парижа усилению позиций французской армии в Каире и Александрии. Но в Египте высадились 20 тысяч английских солдат. При поддержке турецких войск они стали теснить французов. И, в конечном счете, в 1801 г. революционеры вынуждены были эвакуироваться на почетных условиях во Францию, сохранив оружие и знамена, но оставив  артиллерию и все корабли (британцы перевезли их сами). 

Таким образом, Французская Революция, начавшись с внутреннего передала, как видно, вышла далеко за границы не только Франции, но и Европы в целом. Ее волна захлестнула также и Африку, и Ближний Восток, и другие регионы.

Вторая Антифранцузская Коалиция

Вторжение в Египет, естественно, вызвало недовольство и тревогу европейских государств. Но это было не единственной попыткой экспансии Французской Республики. В январе 1798 г. Париж послал войска в Швейцарию, воспользовавшись внутренними восстаниями в отдельных кантонах (например, кантон Во). Стратегически, конечно, было выгодно контролировать переход через Альпы. Но Швейцария во время войн Первой Коалиции держалась нейтралитета. А вот, как видно, ей это в итоге не помогло. Бойкие революционеры быстро захватили горную страну. Уже в апреле там была учреждена зависимая Гельветическая Республика. Французы установили в ней власть по своему республиканскому образцу – с конституцией, двухпалатным парламентом, директорией, равноправием и свободой торговли. Часть местных жителей была этому рада. Но в то же время унификация страны нарушала традиции местного самоуправления, в соответствии с которыми каждый кантон был независим настолько, что существовали даже региональные валюты и собственные системы измерения (кантоны были объединены в первую очередь военным союзом). Кроме того, Париж начал вывозить из Швейцарии деньги, обложив ее контрибуцией. Поэтому в марионеточной Республике периодически вспыхивали восстания. А затем началась борьба между унитаристами и федералистами, между которыми пытался лавировать Наполеон. 

Однако французская революционная волна накрыла не только гномов-кальвинистов. В феврале 1798 г. под ее удар попала и верховная католическая элита. Наполеон в своем Итальянском Походе не решился войти в Рим. Зато попозже на это решились другие французские генералы. К тому времени в Папской Области тоже началось брожение умов. Появились интересанты реформирования старого теократического государства. Всё это были процессы давно назревшего внутреннего передела. И Париж этими процессами воспользовался. Толпы местных жителей встретили французскую армию в Риме ликованием, и быстренько свергли прежнюю власть. Папу от греха подальше вывезли во Францию, чтобы он не мешался. А заодно и множество произведений искусства повывозили. Была учреждена Римская Республика. Правда, просуществовала она недолго, всего лишь до октября 1799 г.  

Всё это подготовило почву для создания старыми союзниками новой – второй по счету – коалиции. В нее, помимо Великобритании и Австрии, вошла Османская Империя, более плотно вошла Россия (турки даже проливы ей открыли), а также Швеция (неожиданно), и пока еще не захваченное Неаполитанское Королевство (скоро захватят). 

Уже в августе 1798 г. русский и турецкий флот провели совместную операцию по отвоеванию Ионических Островов у Франции. А вскоре две постоянно враждующие державы и вовсе подписали союзный договор (революция объединяет, особенно чужая). Примечательно, что Франция на тот момент России, в общем-то, никак не угрожала. То есть Россия, начав боевые действия, по сути, первой напала на Францию, задолго до вторжения Наполеона. 

Тем временем, в австрийском городе Раштатт проходила конференция, на которой решались все вопросы, связанные с территориальными изменениями после войн Первой Коалиции. Франция пыталась разделить Священную Римскую Империю, внося разногласия между Австрией и мелкими германскими княжествами. Надо сказать, у нее это неплохо получалось. Князья ругались между собой и с представителями Габсбургов, многие желали уйти в нейтралитет. И пока они там тявкались, незаметно начались войны уже Второй Коалиции. В декабре 1798 г. французы снова перешли Рейн, так что предыдущие договоренности, в общем-то, стали уже и неактуальны. В конце концов, император весь этот развратник прикрыл и выслал французских послов, но так чтобы они живыми до Парижа не доехали. По дороге их зарубили австрийские гусары (якобы послы располагали секретными бумагами).

В начале 1799 г. русские войска уже вовсю маршировали через австрийские земли в сторону Италии и Швейцарии. Ну, и поскольку стесняться к тому времени было уже особо некого, то французы при поддержке, так сказать, местных революционных ячеек захватили Неаполитанское Королевство (на юге Апеннинского Полуострова). Была учреждена Партенопейская Республика. В течение нескольких месяцев там происходило вооруженное противостояние между либерально-демократическими силами и приверженцами католических традиций. В этот процесс вовлекались и англичане, эвакуировавшие местного неаполитанского короля. Однако  Франция была еще не очень готова к полномасштабным боевым действиям. В Париже назревал очередной политический кризис. А Наполеон увяз в египетских песках, и никак не мог из них выбраться. Партенопейская Республика была потеряна французами уже в июне. Но это было не самое страшное. Союзники в первой половине года вообще располагали удачным случаем для взятия реванша. Пока эрцгерцог Карл сдерживал натиск революционеров на правой стороне от Рейна, основные силы были направлены в северную Италию. Главнокомандующим объединенными войсками России и Австрии был назначен русский фельдмаршал Александр Суворов. Через венецианскую Верону он вошел в Миланское Герцогство, прошелся по обоим берегам реки По, заняв Турин и Алессандрию, выгнал французов из Пармы, нанеся серьезное поражение при реке Треббии, и принудил к сдаче гарнизон Мантуи. В августе состоялась крупная Битва при Нови, в которой революционеры потеряли более 11 000 человек. Суворов собирался довершить дело полным разгромом сил противника, но в сентябре, несмотря на возражения, был направлен в Швейцарию.

В Швейцарии войска Суворова должны были помочь австрийской армии освободить страну от французов. Однако венские стратеги провели довольно странные маневры: они отозвали всех австрийских солдат под командованием эрцгерцога Карла в Голландию для другой операции, а Суворову приказано было соединиться с русским корпусом Римского-Корсакова, который находился в Цюрихе. Таким образом, русские войска оказывались один на один с 84-тысячной французской армией (войска Суворова и Римского-Корсакова насчитывали 21 000 и 24 000 человек, соответственно). Эрцгерцог оставил в помощь 22-тысячный корпус фельдмаршала Фридриха фон Готце. Но французы все равно имели численное преимущество. А вскоре ситуация вообще стала катастрофической. Начав тяжелый переход через Альпы, Суворов узнал о том, что корпус Римского-Корсакова в Цюрихе разгромлен, как, впрочем, и корпус фон Готце. Тогда он принял решение пробиваться через горы в Австрию, ибо воевать с революционерами, имеющими 4-кратное превосходство, особого смысла уже не было. Суворов оказался в окружении, с ограниченным запасом продовольствия и боеприпасов. Однако сумел разбить блокирующие французские войска в Мутенской Долине, и затем, преследуемый противником, вышел к швейцарско-немецкой границе. Фельдмаршал сохранил основную часть своей армии. Но потери составили более 5000 человек убитыми, более 2000 пленными, множество артиллерийских орудий и армейская казна, а выжившие были сильно истощены. Действия австрийского командования сам Суворов считал предательством. После его письма в Санкт-Петербург русский император Павел I вышел из Коалиции и к 1800 г. возвратил войска в Россию.

Поход Суворова в Швейцарию, в отличие от похода в Италию, по сути, не привел ни к каким результатам. Но еще печальнее завершилась экспедиция русско-английских войск в Голландию (Батавскую Республику) в августе-ноябре. Британцы лелеяли надежду на поддержку сочувствующих Оранскому Дому роялистов. Часть населения действительно была недовольна французской оккупацией. Но надежды на восстание оказались тщетны.  Сама экспедиция была неважно организована, а ситуация отягощалась плохими погодными условиями. Практически все атаки на укрепленные позиции революционеров закончились неудачей. Англичане с русскими понесли потери в 18 000 человек (убитыми, ранеными, пленными), в то время как потери французов и голландцев составили 7 000. Правда, англичане умудрились захватить голландский флот – 25 кораблей. Но для русских это было слабым утешением.

Приход к Власти Наполеона и Поражение Второй Коалиции

Когда Наполеон в октябре 1799 г. вернулся на родину, он застал Республику в состоянии очередного политического кризиса. Еще в июне произошел лёгенький бескровный как бы переворот, в ходе которого были принуждены уйти в отставку два консервативных члена Директории. Инициатором этого как бы переворота был весьма уважаемый аббат Сьейес, который стоял у истоков революции и каким-то образом умудрился выжить в ее мясорубке. Теперь он стал одним из членов высшего исполнительного органа. Заручившись поддержкой депутатов обоих Советов и своего коллеги Поля Барраса, он изменил состав Директории на более радикальный. Однако это еще сильнее подорвало доверие к власти. А вскоре Сьейес вступил в конфликт и с Баррасом. В общем, разброд и шатание не прекращались. И это на фоне военных неудач. В Вандее, тем временем, тоже с новой силой вспыхнул мятеж. Правительство начало очередную непопулярную мобилизацию. В качестве чрезвычайной меры был объявлен принудительный заём денег. А бывшие дворяне, чьи родственники участвовали в вооруженном восстании в Вандее, стали браться в заложники. Государство находилось в тяжелом состоянии.

И тут как раз под руку подвернулся приплывший из Египта Наполеон. Сьейес отвел его в темный уголок и рассказал ему о своем свежем проекте преобразования страны. Для реализации этого проекта нужно было вначале демонтировать прежнюю систему власти и привести в политику новых людей. Победоносный генерал был весьма популярен, его уважали в народе. Армия готова была пойти за ним. Его брат Люсьен – председатель Совета Пятисот – должен был помочь. Также Сьейес заручился поддержкой умеренных депутатов и различных консервативно настроенных лиц, которые при этом не являлись роялистами и не выступали за реставрацию монархию – то есть были этакими республиканцами право-центристами. В ноябре под предлогом борьбы с очередным якобинским заговором был осуществлен новый переворот, который получил название 18 брюмера (9 ноября). Сьейес и другой директор Роже Дюко принудили Барраса вместе с ними уйти в отставку. В этом случае Директория, состоящая из 5 членов, оказывалась недееспособной. Заседание обеих палат парламента якобы с целью обеспечения безопасности было перенесено в Сен-Клу – пригород Парижа. Наполеон собрал армию. А его брат обеспечивал представительство законодательной власти. Сначала была проведена разъяснительная работа с Советом Старейшин, в котором хоть и повозмущались, но, судя по всему, отнеслись с пониманием. А вот в Совете Пятисот возникло ярое недовольство. Наполеона, вошедшего в зал, поначалу выперли за двери под крики о незаконности всего происходящего. Поэтому пришлось применить войска, которые в итоге силой разогнали нелояльных депутатов. Народ в Париже не сильно сопротивлялся. А в провинциях сопротивление было быстро подавлено. Люди просто устали от анархии. 

Вскоре был учрежден Консулат, состоящий из Сьейеса, его соратника по перевороту Роже Дюко и Наполеона Бонапарта. Но это был временный состав, поэтому и Консулат сей прозвали – Временным. Он занимался разработкой новой Конституции, и был распущен после ее принятия 25 декабря. Основу этой странной Конституции составляли идеи Сьейеса, сильно подкорректированные Наполеоном Бонапартом. Талантливый полководец, пользуясь своей популярностью в народе, сумел навязать свою волю другим законодателям. Комиссия, собранная из 25 членов, контролировалась им и его братом (входящим в комиссию). В новой Конституции впервые отсутствовала Декларация прав и свобод. Гарантировалась только личная безопасность. Законодательная власть состояла из четырех органов: Государственный Совет создавал и представлял законопроекты; Трибунат, состоящий из 100 членов, обсуждал законопроекты и давал свое заключение, одобрял или не одобрял, но не мог заблокировать; Законодательный Корпус, состоящий из 300 членов, принимал или не принимал законопроекты; Охранительный (Блюстительный) Сенат, состоящий из 25 пожизненных членов, трактовал Конституцию и проверял законы, а также назначал консулов, членов Законодательного Корпуса и Трибуната, судей и прочих чиновников. Исполнительной властью являлся Консулат. Причем основные полномочия были сконцентрированы в руках первого консула. Им, естественно, оказался Наполеон Бонапарт, который имел особое влияние на Сенат и назначал его членов, а также членов Государственного Совета. Два других консула выполняли, скорее, совещательные функции. Благодаря сложной многоступенчатой системе народ фактически отстранялся от выборов законодательной власти. Он мог участвовать разве что в выборах местных чиновников, да и то ограниченно. Текст Конституции не обсуждался в обществе. А ее принятие состоялось еще до окончания голосования по ней. В дальнейшем Наполеон Бонапарт уменьшит количество членов Трибуната, а затем и вовсе его ликвидирует. Значительно возрастет роль Сената, который будет находиться под контролем Наполеона.  Таким образом,  в конце 1799 г. полководец начал целенаправленное движение к военной диктатуре, которое вскоре приведет к императорской власти, а завершится всё поражением Республики. Поэтому переворот 18 брюмера считается концом Революции. Изначальный проект Сьейеса в итоге реализовался не совсем так, как этого хотел уважаемый аббат из масонской ложи “Девять Сестер”.

Придя к власти, Наполеон предпринял решительные меры, и в целом, вроде бы, навел порядок в различных сферах государственной жизни – от армии до экономики. Он назначил новых министров, среди которых оказался его брат Люсьен (МВД). Мятеж в Вандее был подавлен, частично военными методами, частично политическими. Так или иначе, а внутри страны воцарился мир. Во Францию было разрешено вернуться бывшим дворянам и опальным конституционным монархистам. В то же время были взяты под контроль средства массовой информации, закрылись наиболее дерзкие газеты. Какое-то время в законодательных органах и печати еще существовала оппозиция, однако вскоре она была выхолощена. Таким образом, революция во Франции действительно закончилась. Но она привела на гребень волны молодого, амбициозного, нарциссичного военачальника, который пользовался славой и общенародной любовью. И после этого начались уже Наполеоновские Войны. Для Коалиции еще не лучше. С революционерами-то как-то попроще было. А вот с Наполеоном стало совсем тяжко. Он предложил австрийцам и англичанам мир. Но те упёрлись. А вот и зря.

В начале 1800 г. армия союзников на восточном фронте была разделена на две части: одна стояла между Рейном и городом Штутгарт (150 тысяч бойцов), а вторая в Италии намеревалась пойти на взятие Ниццы (120 тысяч). Посередине между ними располагалась Швейцария, из которой Суворов ушел, нахлебавшись разве что альпийского снега. Австрийцы не обратили на это внимания, поскольку все равно имели явное численное превосходство (у французов на Рейне было 120 тысяч, а в осажденной Генуи 40 тысяч). Но, ведя войны с Бонапартом, нельзя было упускать из виду даже самую незначительную мелочь. Великий полководец скрытно сосредоточил в районе Женевского Озера (на границе Швейцарии и Франции) 40-тысячную армию. А чтобы отвлечь внимание – объявил о сборе в Дижоне, и даже что-то там для вида собрал. В мае французские солдаты совершили сложный переход через Альпы (артиллерийские орудия разбирались, пушки обкладывались распиленными бревнами, и перетаскивались через перевал вручную). В итоге к июню Наполеон вышел в тыл итальянской армии противника и захватил Милан, Пьяченцу, а также несколько других ключевых городов, тем самым перерезав пути сообщения. Эта операция была великолепна. Но великий полководец допустил ошибку, когда отправился с  частью своих войск на поиски неприятеля, оставив основную армию на сильных позициях. И 14 июня у городка Маренго он подвергся неожиданной атаке превосходящих сил австрийцев (40 000 против 23 000 человек). Французы, имея в распоряжении недостаточно артиллерии, уже проигрывали и начали бы отступать. Но подошедший на выстрелы 5-тысячный отряд генерала Дезе предпринял контратаку и фактически спас Наполеона от разгрома. Сам Дезе при этом погиб. Зато север Италии вновь был занят французами. Австрийские войска, согласившись на перемирие, эвакуировались восвояси. А в Неаполитанском Королевстве король Фердинанд IV, совсем недавно вернувший себе трон, вынужден был под угрозой нового вторжения прекратить политические репрессии и казни республиканцев.

Тем временем, на Рейне, а, скорее, даже на востоке от него, успешно действовал другой, с позволения сказать, республиканский генерал Жан Виктор Моро. Настолько успешно, что к июлю дошел до Мюнхена, углубившись в немецкие земли, и даже подумывал о захвате Тироля. Установив сообщение с наполеоновской армией, Моро также заключил перемирие с австрийцами, которые согласны были уже практически на что угодно. Однако осенью боевые действия возобновились. И это стало для австрийцев настоящим кошмаром. В начале декабря произошло крупное сражение неподалеку от Мюнхена у деревеньки Гогенлинден. И 60 тысяч солдат при 99 орудиях генерала Моро полностью разгромили 70-тысячную австрийскую армию, располагавшую более чем 200 орудиями. Это был настоящий триумф пока еще революционной Франции (инерция же). Австрийские войска, потерпев поражение, начали отступать за реку Инн. Отступали быстро, оставив позади сначала Зальцбург, потом Линц, затем и город Мельк. Аристократы уже готовы были продать свою недвижимость в Вене и эмигрировать в Америку, чтобы отчаянно любить там демократию. Но вновь принявший командование эрцгерцог Карл договорился 25 декабря о перемирии. А в феврале 1801 г. был заключен полноценный Люневильский Мир. Он подтвердил владения Франции по левому берегу Рейна, включая Бельгию и Люксембург. Австрия также признавала Батавскую Республику в Нидерландах, Гельветическую Республику в Швейцарии, и различные итальянские республики. В то же время Наполеон, видя сильное сопротивление в южной половине Апеннинского Полуострова, решил не восстанавливать Партенопейскую и Римскую республики, а заключил с Папой и неаполитанским королем отдельные договоры. Так или иначе, а Вторая Коалиция начала разваливаться.

К 1801 г. российский император Павел I окончательно разочаровался в союзниках. Он затаил глубокую обиду на австрийцев за плохую подготовку похода Суворова в Швейцарию, а на англичан – за провальную экспедицию в Голландию и за оккупацию острова Мальта, ибо являлся великим магистром Мальтийского Ордера. Выйдя из Коалиции, он кардинально переориентировал свою внешнюю политику на Францию. Против Лондона были введены торговые ограничения, к которым присоединились Пруссия, Дания и Швеция (еще один фактор повышения цен). Дошло до того, что даже готовился военный поход в Британскую Индию. В связи с этим в Среднюю Азию был послан 22-тысячный отряд казаков, которые направились к Оренбургу через южную Россию, что стало большой неожиданностью для местных чиновников. Однако в марте собственные же дворяне долбанули Павла I золотой табакеркой по голове и завинтили у него на шее ружейный ремень (прям вместе с ружьем). Таким образом, война России с Великобританией не состоялась. Скромно присевший на трон Александр I все-таки заключил с Францией мирный договор, по которому обязался вывести войска с Ионических Островов и поспособствовать примирению с  Османской Империей. Но о походе в Британскую Индию речи уже, конечно же, не шло.  

Англия продолжала войну и даже усиливала торговую блокаду французского побережья, что естественным образом сказывалось на росте товарных цен. Также особое внимание уделялось предотвращению любых попыток Наполеона поддержать оставленные в Египте войска. В июле 1801 г. у Гибралтара произошло два небольших сражения между британским и франко-испанским флотом. Второе было продолжением первого. И примечательно оно было тем, что велось ночью. Два испанских судна в темноте и неразберихе настолько увлеклись обстрелами друг друга, что разбомбили друг у друга пороховые погреба, после чего оба взлетели на воздух. Британцы, конечно, ликовали. Испанцы были в шоке. А французский адмирал Линуа схватился за голову и что-то там нецензурное проворчал. После этого Египет и Мальта были окончательно потеряны для французов. Наполеон, переживший фрустрацию, приказал строить мощный флот для высадки на Британских Островах.
 
Но Англия к 1802 г. фактически осталась одна во всей Коалиции. Поэтому вынуждена была пойти на заключение Амьенского Мирного Договора. В соответствии с ним Лондон признавал все завоевания Парижа в Европе, за исключением Неаполя, Рима и острова Эльба (оттуда французы уходили). Сама Англия возвращала практически все завоевания в колониях, которые успела захватить – в частности, земли, отобранные у Нидерландов (кроме Цейлона). Колониальные державы вели боевые действия и на покоренных территориях. И, таким образом, Революция доходила громогласным эхом до самых разных уголков планеты. Также Англия должна была очистить Египет и остров Мальту. Последнее стало камнем преткновения. В общем-то, все понимали, что новая война не за горами, поэтому рассматривали Амьенский Мир лишь в качестве временной передышки. Британцы не хотели оставлять Мальту. А французы не хотели оставлять Эльбу. И через пару лет началось формирование новой коалиции. 

Потери от Войны Второй Коалиции, вероятно, находятся в пределах 150-200 тысяч человек убитыми (раненных еще больше). Как уже можно было догадаться, торговые ограничения только усилились. Эмбарго становилось повсеместным, иногда объявлялось даже между бывшими союзниками. В довершение ко всему Франция вступила в морскую квазивойну с США, захватывая американские грузовые корабли. По сути, это было пиратство. Причина: нежелание Вашингтона выплачивать Парижу долг (ведь он был перед Короной, а не перед Республикой) и заключение торговых сделок с Великобританией. Как бы там ни было, а межконтинентальной торговле наносился огромный ущерб, что ухудшало и без того непростую ситуацию. В итоге товарные цены по обе стороны Атлантики подскочили к 1800 г. почти в два раза в сравнении с дореволюционным уровнем. И речь идет не о Французской Республике. Франция – это вообще отдельный разговор. Там была гиперинфляция и полное обесценивание валюты, цены на сырье там были просто заоблачные.
 
Французская Империя и Третья Коалиция

Пока в Европе на время установился мир, Наполеон внутри Франции занялся упрочением своей диктаторской власти. В августе 1802 г. была издана новая Конституция, в соответствии с которой сам Бонапарт, как первый консул, получал практически неограниченные полномочия до конца жизни. В прежней Конституции срок его правления был определен 10 годами. Теперь же популярный военачальник фактически становился королем. Он полностью контролировал Сенат (назначал его членов), который в свою очередь контролировал все остальные законодательные органы. Наполеон единолично заключал международные договоры. Избирательное право, вроде как, еще сохранялось, но был установлен высокий ценз, и народ почти не участвовал в законодательной деятельности. Впрочем, и этого амбициозному полководцу показалось мало. В ноябре 1804 г. была издана другая Конституция. Франция становилась Империей. А власть императора передавалась по наследству. Это окончательно стирало все различия с монархией. Постепенно все больше возвращалось атрибутов Старого Порядка, и все больше ликвидировалось атрибутов республиканского строя. Под конец произошла отмена и Республиканского Календаря. 

Но в то же время о полном возвращении прежнего режима речи быть не могло. Феодализм с его сословиями и привилегиями, с имущественными и торговыми ограничениями навсегда ушел в прошлое. Все граждане провозглашались равными перед законом. Церковь не восстановила своей власти, хотя смогла добиться признания католицизма государственной религией. Но из-под ее юрисдикции изымалась (точнее не возвращалась) регистрация гражданского состояния: рождение, заключение брака, свидетельство о смерти. Назначение священников согласовывалось с Папой Римским. В 1804 г. был составлен и опубликован Гражданский Кодекс, в котором прописывались основные законы страны. Он стал своего рода компромиссом между старым (дореволюционным) законодательством и новым (революционным). До этого во Франции не существовало единого свода законов. Существовала абсолютная власть монарха, различные королевские ордонансы, изданные когда-либо, а также множественные обычаи того или иного региона. Особое значение обычное право имело на севере страны, в то время как на юге доминировало римское право. Само законодательство было очень сложным и размытым, во многих случаях королевские ордонансы вступали в противоречия с местными обычаями, а порой противоречили и друг другу. В ходе революции делались попытки разработать единый свод законов. Но на первый план постоянно выходили другие, более актуальные, проблемы. И, в конце концов, этим занялся Наполеон. Именно ему суждено было создать французский Кодекс, который и был впоследствии назван его именем, потому что он принимал непосредственное участие в процессе его создания. Будучи еще в некотором смысле патриархальным и обладающим рядом недостатков, Кодекс Наполеона все-таки стал для своего времени достаточно прогрессивным документом – одним из первых, регламентирующих жизнь в буржуазном обществе. Его действие распространялось и на все зависимые от Парижа территории. Он также оказал влияние на другие государства – в частности, подстегнул соответствующие либерально-буржуазные реформы в Пруссии. А в самой Франции он не был отменен даже в период Реставрации Бурбонов (1814-1830 гг.), церкви удалось ликвидировать только право на развод. В последующие годы он модернизировался и улучшался, но оставался основой французского законодательства. Дополнительно стоит отметить, что в 1810 г. также был введен и Уголовный Кодекс Наполеона. Он тоже разрабатывался под руководством императора. Таким образом, Франция впервые получила единый и актуальный свод законов, который был понятен, отвечал требованиям времени и защищал интересы непривилегированных сословий. Именно в этом и заключается главное достижение великого полководца – как по его собственному мнению, так и по мнению ряда историков.  

Наполеон, фактически став единоличным правителем, все-таки установил во Франции порядок и начал более-менее рациональное управление страной. Даже были обеспечены условия для экономического и промышленного развития, а также модернизации сельского хозяйства. Однако новая война была не за горами. Условия Амьенского Мира, судя по всему, никто изначально выполнять не собирался. Британцы не желали уходить с острова Мальта и из Египта. А Наполеон потихоньку прибирал к рукам итальянские земли. К тому же морская блокада, хоть и слегка ослабла в отношении грузовых кораблей, но все равно продолжала действовать. В итоге уже в мае 1803 г. Лондон и Париж объявили о возобновлении боевых действий. Французы, недолго думая, захватили немецкое курфюршество Ганновер, которое принадлежало правящей на тот момент в Великобритании королевской династии. Были перекрыты реки Эльба и Везер, что ударило по торговым интересам англичан. И также было оккупировано Неаполитанское Королевство, которое могло служить плацдармом для нового похода в Египет. Помимо этого начались приготовления по очередному вторжению на Британские Острова. Стоило это, конечно, немалых денег, поэтому средства стали собирать со всех зависимых от Франции территорий.

Англичане в свою очередь принялись строить оборонительные Башни Мартелло на своем побережье и стали активнее патрулировать морские пути. Также они всячески подстрекали старых друзей на создание новой Коалиции, обещая значительную финансовую поддержку. В итоге Коалиция – уже третья по счету – была собрана в 1805 г. Вначале в нее вошла Россия, а затем и Австрия. Однако Священная Римская Империя, и до этого не отличающаяся единством, в ходе Наполеоновских Войн стала раскалываться на самостоятельные княжества. Собрать их вместе было уже крайне сложно. Пруссия ни в какую не хотела выступать против Франции. Наполеон своими обещаниями передать ей Ганновер обеспечил для себя ее нейтралитет. Некоторые другие немецкие курфюршества и вовсе выступили на стороне Парижа – например, Бавария, Вюртемберг и Баден. 

Боевые действия на море между англичанами и французами начались еще летом 1805 г. В марте адмирал Вильнёв с 19 кораблями вышел из Тулона, сумел прорваться через Гибралтарский Пролив, соединился с 6 испанскими кораблями и направился в Америку для отвлечения внимания. Адмирал Нельсон погнался за объединенным франко-испанским флотом, но значительно от него отстал. В июне Вильнёв поплыл обратно в Европу. Британская разведка сообщила, что корабли идут курсом на север и явно не собираются возвращаться в Средиземное Море. И 22 июля франко-испанский флот был перехвачен адмиралом Кальдером у мыса Финистерре на северо-западе Испании. Несмотря на то, что англичане были в меньшинстве (17 судов), они в целом сумели одержать победу, захватив 2 вражеских корабля и нанеся ощутимые потери в личном составе. Однако преследование превосходящего противника организовано не было. И Вильнёв отвел объединенный флот в Кадис на ремонт, что несколько нарушило планы по высадке на Британские Острова.

Вильнёв оставался в Кадисе до осени. А 17 сентября получил приказ направляться к Неаполю (через Гибралтарский Пролив). Однако англичане постоянно патрулировали побережье и вели тщательную разведку. Вскоре Адмирал Нельсон с 27 линейными кораблями и 4 фрегатами бросился в погоню. Вильнёв располагал 33 линейными кораблями и 5 фрегатами. Но, узнав о преследовании Нельсоном, решил вернуться обратно. В результате 21 октября оба вражеских флота встретились у мыса Трафальгар. Произошло знаменательное и крупное сражение. Боевой порядок французов и испанцев после разворота нарушился, и корабли шли на запад немного неправильным полумесяцем. Нельсон же разделил свои суда на две колоны, которые полным ходом неслись на врага в самый центр его построения. Еще до сближения испанцы открыли огонь, однако не добились какого-либо эффекта. Англичане, между тем, ждали именно сближения. И, врезавшись во вражеский “полумесяц”, один за другим начали обстрел противника с обоих бортов, нанося довольно серьезные повреждения. Порядок франко-испанского флота был полностью нарушен. И в свалке кораблей завязался ближний бой, который в ряде случаев стал переходить в абордажный. При этом несколько испанских и французских судов умудрились-таки улизнуть в Кадис. К концу дня сражение завершилось полной победой англичан. Один вражеский корабль был потоплен. Еще 20 из-за критических повреждений захвачены. Однако на следующий день шторм разбросал и затопил многие из захваченных судов. А еще через день – 23 октября – испанский адмирал Гравина, получивший серьезные ранения и ушедший в Кадис, вернулся на место сражения и отбил парочку испанских линейных кораблей, которые не могли самостоятельно передвигаться. Впрочем, на общий ход сражения это уже не повлияло. Франко-испанский флот фактически был разгромлен. Потери в живой силе составили 15 тысяч человек (4400 убитых, 2500 раненных и 8000 пленных). Британцы потеряли 500 человек убитыми и 1200 раненными, и ни одного корабля. Правда, был смертельно ранен и позже скончался сам адмирал Нельсон, что стало для Англии невосполнимой утратой.

Последствия Трафальгарского Сражения были достаточно серьезны. Наполеону пришлось окончательно отказаться от высадки на Британских Островах и признать очевидное превосходство Царицы Морей. Также на неопределенный срок откладывалось и вторжение в Королевство Неаполь. Лондон теперь практически безраздельно господствовал и на Средиземном Море, и в Атлантике. Последующие битвы в конце 1805 г. и начале 1806 г. лишь еще больше утвердили такой расклад сил. Серьезно переживала поражение Испания. Она оказалась втянута в совершенно бессмысленную для нее и крайне разорительную войну. А, лишившись значительной части своего флота, она вскоре столкнулась с восстаниями в Американских колониях, которые в итоге и потеряла. 

Между тем, еще в сентябре австрийский фельдмаршал Карл Макк, пользуясь тем, что основные французские силы были сконцентрированы у берегов Ла-Манша – вошел со своей 70-тысячной армией в Баварию. Он должен был дождаться русской армии Кутузова, идущей с востока. Однако не стал этого делать и прошел дальше на запад, заняв город Ульм, имевший стратегическое значение (как он полагал). Наполеон вынужден был отложить высадку на Британские Острова (пока только отложить) и направил 200-тысячное войско на встречу Макку. Учтя тот факт, что его соперники еще не соединились, Наполеон, обошел правый фланг армии Макка и отрезал его как от Кутузова, так и от путей снабжения. В дополнение к этому – пока совершался обходной манёвр – к Макку был подослан шпион, который сообщил австрийскому фельдмаршалу о том, что англичане якобы высадились во Франции и спровоцировали обратную революцию. И Макк поверил. Поэтому остался сидеть под Ульмом. И пока он там сидел, Наполеон окончательно взял его в тиски. В середине октября состоялось несколько сражений, после чего австриец вынужден был капитулировать. Около 20 тысяч его солдат успели разбежаться, а кто не успел – тот опоздал.

Буквально через несколько недель – 13 ноября – французская армия без особого сопротивления вошла в Вену. Собственно, после этого можно было заканчивать Войну Третьей Коалиции. Но австрийский и русский императоры решили посопротивляться. 

В декабре французы удалились от Вены на север к городу Брюнн (Брно), который находится в современной Чехии. Здесь между Брюнном и Аустерлицем состоялось одно из самых известных сражений. Армия Наполеона насчитывала 73 000 человек. Суммарная же численность русских и австрийских войск составляла 85 400 человек, кроме этого, в их распоряжении имелось в два раза больше артиллерийских орудий. Союзники могли бы дождаться подкрепления и еще больше усилить свое численное превосходство. Но, видимо, им не терпелось поскорее проучить зарвавшегося французского выскочку. Они считали важным отрезать Наполеона от Вены. Для этого планировали окружить его своим левым флангом и разбить. Но великий полководец предугадал их действия. Утром 2 декабря, когда левый фланг союзников под командованием Дохтурова, Ланжерона и Пржибышевского ушел вперед, сильно отдалившись от основной армии – Наполеон нанес мощный удар по центру. Этим центром командовал пражский генерал-лейтенант Иоганн Коловрат. Не выдержав натиска, он отступил. После чего французы принялись громить окруженный левый фланг противника. Русско-австрийская армия оказалась разделена. Великий князь Константин Павлович (брат Александра I) попытался исправить положение, для чего бросил в атаку свой резерв. Но он потерпел неудачу. После разгрома центра и левого фланга настала очередь правого фланга союзников под командованием русского князя Петра Багратиона. Ему также ничего не оставалось, как скомандовать общее отступление. К концу дня сражение для коалиционных войск было проиграно. Австрийский и русский императоры бежали с поля боя. Александр I скакал со своим окружением в направлении Аустерлица несколько вёрст. В какой-то момент остановился, слез с лошади, сел под деревом и зарыдал.

Последствия сражения были огромны. Осенью 1805 г. бои велись также и на второстепенных театрах военных действий. Эрцгерцог Карл достаточно эффективно сопротивлялся французам в Северной Италии. А в Померании (на севере Германии) высадился англо-русско-шведский десант в 56 тыс. человек. Но все это оказалось бесполезным, как только по Европе распространились новости об аустерлицкой катастрофе. Австрия заключила с Францией перемирие 4 декабря, а 26 декабря подписала Пресбургский Мир. В соответствии с ним Габсбургская монархия лишалась не только итальянских земель – вроде Венеции – но также и собственных коронных владений. Территории к западу от герцогства Каринтия (например, графство Тироль) были отданы союзникам Наполеона: правителям Баварии, Вюртемберга и Бадена. Сами эти курфюршества окончательно выходили из-под власти Священной Римской Империи, объявив себя независимыми королевствами. После этого империя вступила в терминальную стадию своего распада. Откровенно говоря, трещать по швам она начала еще с разгрома Первой Коалиции. Различные мелкие княжества стали тогда поглощаться более крупными, что было спровоцировано, в том числе, условиями Кампо-Формийского, а затем и Люневильского мирного договора – ведь оба они предусматривали различные компенсации за потери немецких земель к западу от Рейна. Особенно активному захвату подвергались епископские владения, являющиеся оплотом католической церкви – они были секуляризированы. Проще говоря, их растащили по кусочкам, воспользовавшись случаем, светские князья. Это был самый что ни на есть передел, в котором духовная элита потерпела поражение. Ну, а в июле 1806 г. Наполеон до кучи создал Рейнский Союз, в который вошли отколовшиеся от Священной Римской Империи немецкие государства. В связи с этим в августе того же года империя прекратила свое существование. Франц II был принужден отречься от престола и остался просто австрийским монархом. Он навсегда возненавидел революционные и либеральные идеи. В дальнейшем он всячески препятствовал в своем родном государстве любым попыткам модернизации, крайне усердно охранял феодальные порядки и не позволял развиваться промышленности, с большим энтузиазмом останавливая любые поползновения научно-технического прогресса.

После того, как Третья Коалиция разъехалась по домам, Наполеон приступил к захвату Неаполитанского Королевства. Происходило это уже в первой половине 1806 г. Британцы, русские и местные партизаны, естественно, сопротивлялись. Но, в конце концов, Неаполь был очищен от представителей Бурбонов и им сочувствующих. На престол был посажен старший брат Наполеона – Жозеф Бонапарт. Многие другие захваченные земли тоже, кстати, были распиханы по родственникам и друзьям великого полководца. Любимой сестре Полиночке досталось герцогство Гвасталла. Чуть менее любимой, но больше всех похожей на брата сестре Элизочке – княжество Лукка, а затем и вся Тоскана. Самой младшей сестрёнке Каролине подарили Великое Герцогство Берг (столица Дюссельдорф). А братишка Луиджи стал королем Голландии. Все эти государства часто реорганизовывались и передавались из рук в руки, поэтому не следует удивляться тому, что Батавская Республика вдруг стала королевством.

Подводя итоги этой Третьей Коалиции, остается заметить, что потери от военных действий за 4 месяца составили более 80 тыс. человек убитыми и раненными. Франция продолжила захват и подчинение Континентальной Европы. Однако любые попытки посягнуть на британские владения заканчивались полным или частичным уничтожением французского флота. Таким образом, в Европе образовалось два центра силы, которые делили мир между собой, и пока никак не могли остановиться. 

Четвертая Коалиция

Несмотря на то, что Россия при Аустерлице потерпела жестокое поражение, Александр I не захотел подписывать мир с Наполеоном. Он как бы продолжил вести  войну. По крайней мере, на словах. Но для полноценной коалиции одной России и Великобритании было мало. Начались поиски союзников. Впрочем, долго искать не пришлось. Пруссия сильно возмущалась созданием Рейнского Союза и захватом Францией немецких земель, это могло напрямую угрожать ее безопасности. К тому же она так и не получила обещанный Ганновер (обманули!). В итоге при ее активном участии 15 сентября 1806 г. была создана Четвертая Коалиция, в которую также вошла Саксония и опять каким-то образом затесалась Швеция.

Боевые действия начала именно Пруссия – 9 октября, войдя на территорию стран Рейнского Союза. Однако в первых же битвах немецкая армия стала терпеть поражения от французов. А 14 числа состоялось крупное сражение, которое происходило одновременно в двух местах: при городках Йена и Ауэрштедт, находящихся недалеко друг от друга (18-20 км). Наполеон хорошо подготовился к этим битвам. В дружественных для себя государствах он обеспечил своим войскам пути снабжения и провел тщательную разведку. Сам он командовал 100-тысячной армией при Йене, принуждая к миру 60-тысячный корпус князя Фридриха Гогенлоэ. Другой французский полководец Луи-Николя Даву с 50 тысячами солдат сражался под Ауэрштедтом против 60-тысячной армии герцога Брауншвейгского – того самого, который обещал Парижу разрушение еще в 1792 г., и все никак не мог закрыть свой гештальт (бедняжка).

По каким-то причинам скрупулезные и дисциплинированные обычно немцы в этот раз крайне плохо подготовились к сражениям. Наполеон еще вечером 13 октября занял Йену и господствующие высоты в округе. А на следующий день с самого раннего утра провел стремительную и мощную атаку на позиции противника, благодаря чему полностью его разгромил. Солдаты Гогенлоэ бежали к городу Наумбург, чтобы соединиться со своими товарищами. И по дороге наткнулись на таких же бегущих солдат герцога Брауншвейгского, который к тому времени тоже был разбит. Сам он получил смертельное ранение, и, в общем, гештальт ему свой закрыть было уже не суждено. А его войска, оставшись без полководца, оказались дезорганизованы. Сражения были полностью проиграны. Присутствующий на поле боя король Фридрих Вильгельм III, глядя на все это безобразие, скомандовал общее отступление.

Одной из возможных причин поражения пруссаков, по крайней мере, под Йеной, называется то, что они применяли уже устаревшую линейную тактику – при которой солдаты выстраивались в плотную линию и вели не прицельный огонь. В то время как французские революционеры, получившие в многочисленных боях незаменимый опыт, уже давно атаковали в рассыпном строю, хорошо прицеливаясь к мишеням. Как бы там ни было, а Пруссия потеряла более 20 000 убитыми и ранеными, и еще столько же пленными. Потери французов были раза в три меньше. Разгром под Йеной и Аурштедтом шокировал немцев. Буквально через две недели Наполеон торжественно въехал в Берлин. Он занимал город за городом. Некоторые сдавались без сопротивления. Другие ожесточенно оборонялись и были взяты в осаду. Но прусский король не желал идти на позорные условия капитуляции. Поэтому война продолжалась.

В скором времени Наполеон вошел в польские земли и 19 декабря занял Варшаву, вплотную приблизившись к границам России. Здесь он призвал местное население на борьбу с Берлином и Санкт-Петербургом, которые в конце 18 века фактически разорвали Речь Посполитую на части. Соответственно, в боевые действия, вспомнив о своих обязательствах перед Коалицией, вступили русские войска. Однако сдержать натиск французов было довольно сложно. И много локальных сражений в декабре русскими было проиграно. Тем временем, на северном побережье Германии в Шральзунде высадились еще 15 тысяч шведов. Но толку от них было немного, наполеоновские генералы довольно быстро разделались с этими горячими скандинавскими миротворцами. 

В январе 1807 г. главнокомандующим русской армией был назначен барон Беннигсен (кстати, участник убийства императора Павла I). Он заметил некоторую активность французских войск в нескольких десятках километров от Кенигсберга. Это был последний крупный прусский город, еще не захваченный постреволюционерами. В нем находилось множество складов, да и вообще потерять его было бы обидно прям до боли. Беннигсен отправился навстречу французам. И Наполеон, воспользовавшись случаем, решил отрезать его армию от путей снабжения, прижав к реке Висле. Но казаки умудрились перехватить курьера с приказами. Поэтому Беннигсен, узнавший о планах противника, начал выход из окружения. Французы преследовали русское войско, периодически вступая в отдельные бои с арьергардом. Обе армии были истощены этой погоней. И вечером 7 февраля Беннигсен решился дать отпор Наполеону в местечке Прейсиш-Эйлау (ныне находится на южной границе Калининградской Области). Однако великий полководец пока не был готов к генеральному сражению. Он не любил темного времени суток и дожидался подхода своих фланговых командиров. Первые попытки взять город обеими сторонами закончились к ночи неопределенным результатом. И основные боевые действия развернулись уже на следующий день. 

К утру 8 февраля русские имели явное численное превосходство над французами: 67 тысяч солдат и 450 орудий против 49 тысяч солдат и 300 орудий. Началась мощнейшая артиллерийская стрельба, в которой должны бы были победить русские. Но французы были укрыты строениями города, а их пушки располагались удачнее, нанося большой урон армии Беннигсена, стоящей на открытой местности. К полудню подоспела часть подкреплений Наполеона – 15-тысячный корпус маршала Даву – и численность противоборствующих сторон почти сравнялась. Французы попытались обойти своим правым флангом русские войска. Беннигсен, перебрасывая на это направление дополнительные силы, вынужденно ослабил центр. Именно туда и ударил Наполеон. Однако во время атаки на поле боя разыгралась невероятная метель. Французы потеряли врага из вида, немного отклонились в сторону, и вскоре оказались в 150-200 метрах от русской артиллерии. Несколько мощных залпов смогли нанести наполеоновской армии весьма существенный урон. После чего Беннигсен перешел в контратаку. Поначалу она развивалась достаточно успешно и могла решить исход сражения. Великий французский полководец, наблюдая за приближением противника, был на волосок от смерти. Но он имел туз в рукаве, и уже отдал соответствующий приказ. Русские войска, увлеченно прорываясь к ставке Бонапарта, даже не заметили, как на них налетела тяжелая конница Мюрата, до этого стоящая в резерве. После ожесточенной драки русские вынуждены были вернуться на свои исходные позиции. Вскоре левый фланг Беннигсена сам подвергся нападению и даже начал отступать, но подошедшие прусские войска и артиллерия смогли сдержать натиск неприятеля. В итоге к вечеру обе армии оказались обессилены. И хотя пушки еще продолжали стрелять, но о полноценном наступлении уже никто всерьез не думал.

Глубокой ночью русские войска оставили поля боя. Наполеон расценил это как победу своей армии. В то же время о разгроме противника или его преследовании речи быть не могло. Поэтому общий итог остается спорным. Битва при Прейсиш-Эйлау стала самой кровопролитной за всю Четвертую Коалицию – каждая сторона потеряла от 15 до 26-29 тысяч убитыми и раненными. Активные боевые действия до мая были приостановлены.

Между тем, еще в конце 1806 г. французским дипломатам удалось поссорить между собой Россию и Турцию, которые до этого, казалось бы, начали сближение на почве противодействия Французской Революции. Сама Турция к тому времени находилась не в самом лучшем состоянии. Ее периодически сотрясали внутренние конфликты. А с 1804 г. освободительную борьбу вели православные сербы. Россия, как всегда пыталась их защищать. И французский посол Себастьяни, пообещав султану помочь в подавлении сербского восстания, сумел внести раскол между Константинополем и Санкт-Петербургом. Осенью 1806 г. началась очередная русско-турецкая война, которая продолжалась вплоть до 1812-го. Россия в ней одержала победу и приобрела новые территории (Бессарабию). Но сербское восстание было подавлено. Англичане, конечно, без дела тоже не сидели. Они потребовали от султана прекратить контакты с Себастьяне. А, получив отказ, даже начали в 1807 году против Порты военную операции: с боем прорвавшись через Дарданеллы, они сожгли парочку турецких кораблей и разбомбили береговые укрепления, но затем ушли обратно в Средиземное Море. Помимо этого были также и сражения в Египте. В общем, как видно, процесс передела активно шел не только в Европе, но и в Азии. Отличительной чертой повышательной фазы Цикла является то, что военная ситуация взрывается практически по всему миру.

Однако вернемся к нашим баранам в Восточной Пруссии. С наступлением майской жары боевые действия в 1807 г. между русскими и французами возобновились. Наполеоновские маршалы гоняли туда-сюда армию Беннигсена, пытаясь отрезать ее от базы снабжения Кенигсберга. Некоторые битвы были достаточно кровопролитными. Но генеральное сражение произошло 14 июня под Фридландом (сейчас – город Правдинск Калининградской Области). Когда французы еще только занимали этот населенный пункт 13 июня своими отдельными полками, у Беннигсена был шанс разгромить их превосходящими силами. Но он по несчастью заболел (видимо, накануне призрак Павла I во сне приснился), и в итоге упустил свою возможность. К утру 14 июня русская армия расположилась дугой вокруг Фридланда с его западной стороны. Войска были разделены на две части сравнительно глубоким ручьем и небольшим озером: левым флангом командовал князь Багратион, правым – генерал Горчаков. Сзади находился сам город и протекающая через него река Алле (Лава). Наполеон счел позицию противника очень неудобной. Дождавшись к 17:00 подхода своих основных сил, он обрушился на левый фланг Багратиона и смял его. Правый фланг Горчакова не имел возможности придти на помощь своим товарищам. Сам Багратион пытался оказывать сопротивление наступающим. Упорно стреляли пушки на восточном берегу реки. Но атака французов оказалась довольно мощной. И Беннигсен скомандовал отступление. Для этого русским войскам пришлось преодолевать реку Алле с узкими мостами, которые были не способны пропустить большое количество людей. Стали появляться первые признаки паники, усиленной непрекращающимися обстрелами французской артиллерии. Наполеоновские генералы перемещали пушки вслед за движением армии и, ведя огонь с близкого расстояния, наносили русским огромный урон. Даже штыковая контратака отдельных частей не помогала сдержать натиск постреволюционеров. Примерно к 19:00 основные силы Багратиона отступили через пылающий город, но многие солдаты к тому времени уже были убиты, а мосты сожжены. Фридланд перешел под контроль французов. И Горчаков со своим правым флангом оказывался в окружении. Ему пришлось пробиваться с боем на другой берег реки через единственный уцелевший мост. Несмотря на то, что большая часть артиллерии была спасена, многие русские солдаты переправиться так и не смогли. К ночи сражение было полностью выиграно Наполеоном. Армия Беннигсена понесла тяжелые потери: от 20 до 40 тысяч убитыми, раненными и захваченными в плен – при потерях с французской стороны, не превышающих 10 тысяч.

Даже если принять, что русская армия не была разгромлена (вроде как, большая часть ее смогла отступить), в любом случае поражение России было страшным. Буквально через день – 16 июня – пришлось отдать французам Кенигсберг, в котором находились крупные склады с припасами.

Поскольку Наполеон уже подошел к реке Неман – тогдашней границе России – то Александр I поспешил начать переговоры. В последних числах июня два императора лично встретились на большом, специально обустроенном, плоту. Их нежные обжимания затем высмеивались карикатуристами. Но, так или иначе, был заключен – Тильзитский Мир. У Бонапарта не имелось особых претензий к России, за исключением того, что она первой начала войну против республиканской Франции. Великий полководец готов был задобрить русского самодержца, отдав ему шведскую Финляндию и земли Балканского Полуострова, кроме города Константинополь (столица Османской Империи) и побережья Адриатического Моря (будущие Иллирийские Провинции). Основные противоречия у Франции все-таки были с Великобританией. Поэтому главным, хоть и секретным, пунктом договора стало то, что Россия присоединялась к Континентальной Блокаде против Англии. В открытую же Санкт-Петербург признавал все завоевания Парижа, и не оспаривал власти наполеоновских наместников над различными территориями (в том числе над Ионическими Островами). В свою очередь Наполеон отказывался от поддержки Турции, с которой Россия вела войну. И отныне обе империи обязывались помогать друг другу в оборонительной и наступательной деятельности. Условия договора можно назвать достаточно мягкими. По большому счету Россия не лишалась никаких земель, хотя лишалась влияния на Ионические Острова. Но зато могла расширить свои границы в других направлениях. Правда, запрет на торговлю с Лондоном больно ударял по экономическим интересам, что впоследствии станет камнем преткновения.

Однако для Прусского государства условия мира с Францией оказались намного более тяжелыми. Она потеряла почти все, что приобрела в результате предыдущего передела во второй половине 18 века, и в общей сложности лишилась примерно половины своей территории (!!!). Из части бывших польских земель – тех, которые отошли к Пруссии и Австрии в результате Второго и Третьего разделов – было создано Великое Герцогство Варшавское. Это, конечно, не было полноценным возрождением Речи Посполитой. Но давало полякам надежду хотя бы на частичное восстановление. Город Данциг (Гданьск) в свою очередь приобретал свободный статус. На западе из прусских и ганноверских земель было образовано Королевство Вестфалия, монархом которого назначался младший брат великого полководца – Жером Бонапарт. Он правил с оглядкой на Конституцию и Кодекс Наполеона, который устанавливал равноправие, а вместе с этим отменял крепостное право и упразднял гильдии. Правда, налоги и воинские повинности для населения были настолько тяжелыми, что практически все время существования королевства (до 1813 г.) его сотрясали восстания и бунты. 

Пруссия также обязана была выплатить Франции большую контрибуцию. Сама же королевская семья вынуждена была на какое-то время покинуть Берлин. В общем, нация пребывала в униженном состоянии. Но зато все это дало толчок для запуска некоторых прогрессивных реформ (показало их необходимость). Например, было отменено крепостное право, крестьяне получили свободу и могли выкупить свою землю. И, вообще, были разрешены сделки с земельными участками, что разрывало связь с устаревшей феодальной системой. Также отменялись гильдии (монополии на отраслевые производства), упразднялись внутренние пошлины (между областями) и провозглашалась свобода предпринимательства, что стимулировало развитие капиталистических отношений. Налогообложение становилось более сбалансированным: дворяне начинали платить хоть какие-то налоги, а с крестьян были сняты отдельные налоговые обязательства. Административная реформа предоставляла городам самоуправление, и в целом система власти децентрализовывалась. Парламент пока еще никто не создавал, и от абсолютизма не отказывались, но был сделан первый шаг на пути преобразования этатистской монархии. Большое значение имела военная реформа, которая отменила унизительные для солдат телесные наказания и позволила представителям низших сословий подниматься по служебной лестнице благодаря личным заслугам. Также была проведена реформа образования, которая сделала нацию более грамотной и способной к рефлексированию. Все это повышало эффективность государства. И в то же время являлось отражением передела, ведь аристократия лишалась части своих прежних привилегий, а крестьяне и горожане приобретали новые права.

Собственно говоря, на этом война Четвертой Коалиции была закончена. Ее жертвы составили примерно 150 тысяч человек убитыми. Наполеон разбил всех врагов и еще больше укрепил свою власть. Великобритания опять осталась один на один с пассионарной, стремительно усиливающейся Францией.

Континентальная Блокада

После заключения Тильзитского Мира торговые ограничения еще больше усилились и, можно сказать, вышли на новый уровень. Если до этого момента в основном Великобритания вводила эмбарго на импорт и экспорт товаров революционной Франции, блокируя ее морское побережье – то после поражения Четвертой Коалиции уже сама Франция объявила Великобритании Континентальную Блокаду. Наполеон теперь практически безраздельно господствовал в материковой Европе. И он требовал от всех государств соблюдать эмбарго в отношении Британских Островов. Английские торговые суда арестовывались, а товары из Англии либо конфисковывались, либо сжигались на месте. Особенно это касалось конечной продукции – т. е. продукции высокого передела. Для сырья же (в частности, продовольственного) иногда делались исключения и просто устанавливались высокие пошлины. 

Еще 21 ноября 1806 г. после занятия прусской столицы Наполеон подписал Берлинский Декрет, который не только запрещал торговлю с Англией (под угрозой конфискации товаров и судов), но и объявлял военнопленным любого английского подданного, обнаруженного на оккупированных территориях. С подписанием же Тильзитского Мира к эмбарго принуждалась и Россия. Все эти меры весьма болезненно били по британской экономике, которая как создавала множество технических инструментов (благодаря Промышленной Революции), так и привозила из своих колоний новые виды товаров. Реакцией Лондона стала собственная блокада, или контрблокада, которая устанавливала аналогичные правила в отношении территорий, подконтрольных Парижу. Кроме этого активно поощрялась контрабанда. Таким образом, весь мир разрывался между двумя центрами силы – Великобританией и Францией. Впрочем, самой Франции Континентальная Блокада тоже наносила немалый ущерб, но у нее хотя бы появлялась возможность поддержать собственную обрабатывающую промышленность. А вот для зависимых стран эмбарго обернулось настоящим кошмаром. Особенно тяжелая ситуация была в Голландии, которая до сего момента имела с Англией очень тесные торговые связи, а теперь вынуждена была нести потери. Конечно, торговые ограничения пытались обходить. Но соответствующие органы обеих держав тщательно следили за исполнением декретов. Количество арестованных британских судов каждый год измерялось десятками. В итоге английский экспорт на Европейский Континент сократился почти наполовину (от 25% до 55%). И хотя частично он был перенаправлен в Америку, но полностью всех убытков это покрыть не смогло. 

Нейтральные государства, безусловно, тоже страдали от подобной ожесточенной конкуренции Лондона и Парижа. В частности, корабли США нередко перехватывались и подвергались обыску как со стороны французского, так и со стороны английского флота. Иногда даже конфисковывались. Поэтому Томас Джефферсон в 1808 г. ввел свое собственное эмбарго в отношении этих двух держав. Все это, конечно же, способствовало росту цен и раскручивало инфляционную спираль. Данный тезис является основным во всей моей работе.

Непокорная Португалия и Бунтующая Испания

В Континентальной Блокаде, установленной Наполеоном, имелось множество брешей. Но самой значительной, пожалуй, было португальское побережье. Лиссабон являлся давним торговым партнером Лондона.  История их экономических и политических отношений уходила вглубь веков.  Наполеон потребовал от португальского двора разорвать союзнические связи с Туманным Альбионом. Однако получил отказ. Тогда император Франции заключил с испанским двором в городе Фонтенбло тайный договор о фактическом разделе Португалии. В самом Мадриде в то время правила замечательная троица из короля Карла IV, его супруги Марии Луизы и ее любовника Мануэля Годоя. Все трое прекрасно ладили между собой и были друзьями. Годой имел огромное влияние на испанские дела. До этого он пытался лавировать между Францией и Великобританией, чем загнал страну в еще больший экономический и военный кризис. Теперь Наполеон пообещал ему почти половину Португалии (южную часть) за проход и размещение французских войск. Великий полководец сказал, что “этот негодяй откроет мне ворота Испании”. И, действительно, открыл. По мнению некоторых историков, Наполеон планировал захапать себе и Португалию, и Испанию. Так что, возможно, что Годою ничего бы и не досталось, кроме, собственно, королевской четы, которую он и так уже во всех отношениях имел.

Итак, в октябре 1807 г. французский 25-тысячный корпус вошел в Испанию и через всю страну направился к португальской границе. Переход был тяжелым. Особенно от Саламанки до Лиссабона. Пришлось идти по пустынно-холмистой местности. Половина лошадей погибла, почти вся артиллерия была потеряна, многие солдаты отстали и, забив болт на дисциплину, занялись грабежом. Не сказать, что местные жители были рады оккупантам. Поэтому до пункта назначения дошли не все. Но к декабрю оборванный и голодный авангард все-таки добрался до атлантического побережья. Однако к тому времени португальский король Жуан VI при активной помощи британского флота успел смотаться со всем своим двором в американскую колонию – то есть в Бразилию. Родственнички короля, не будь идиотами, прихватили с собой и королевскую казну, в общей сложности увезя половину всех наличных денег государства. Так что даже содержать французских голодранцев оказалось не на что. Кроме этого был эвакуирован почти весь португальский флот, который теперь фактически встал на службу англичанам. Наполеон был в ярости. Но, почесав репу, решил конфисковать в Португалии вообще все. Ну, то есть в прямом смысле – все, что не увезли с собой бежавшие аристократы. Армия особого сопротивления не оказывала. Она частично была расформирована, частично переведена под начальство французских генералов, а частично отправилась в Германию от греха подальше. Но население было явно недовольно. И начало бунтовать.

Первые месяцы бунты удавалось подавлять. Однако вскоре в самой Испании стали происходить события, которые делали невозможной полноценную оккупацию португальской территории. Дело в том, что фаворит и любовник королевы Мануэль Годой, мягко говоря, не пользовался популярностью ни в народе, ни среди дворян. Его откровенно ненавидели. Наследник престола принц Фердинанд в 1807 г. уже пытался сместить его. Но заговор был раскрыт. Теперь же, после вторжения французов и размещения их 100-тысячного контингента в испанских городах, население вовсе пришло в ярость. В марте 1808 г. народ при помощи армии поднял мятеж в городе Аранхуэсе, в котором размещался королевский двор. Годой был схвачен. И Карла IV принудили отправить его в тюрьму. А вскоре и сам Карл IV вынужден был отречься от престола в пользу своего сына Фердинанда. Однако Наполеона, узнавшего о восстании, такой расклад не устраивал. Он заманил королевскую чету с их сыном Фердинандом к себе в Байону (Франция), и там настоятельно посоветовал всем троим отречься от престола в пользу его собственного брата Жозефа Бонапарта. По его же приказу Мюрат, оставшийся в Мадриде, начал требовать от временно правящей хунты отправки в Байону и других детей Карла IV. Про это прознало население. И 2 мая толпа, вооружившись чем попало, подняла восстание уже против самих французов. Испанская армия в основной своей массе участия в этом не принимала, солдатам был отдан приказ оставаться в казармах. Поддержку народу оказало только одно артиллерийское подразделение по инициативе офицеров. На протяжении всего дня на улицах шли кровопролитные бои. Французы сумели восстание подавить, но им пришлось прибегнуть к жестокости, а затем и к репрессиям. Количество погибших горожан исчислялось сотнями (более 400). Однако власти оккупантов это не упрочило. Уже на следующий день по всей Испании стали вспыхивать новые очаги сопротивления, переросшие в полномасштабную освободительную войну. 

К 7 мая Наполеон в Байоне добился от королевской семьи отречения в пользу его брата Жозефа. Но это уже мало что решало. Вооруженная борьба на Пиренейском Полуострове шла полным ходом. В провинциях Испании создавались так называемые хунты – местные патриотические органы управления, альтернативные официальному правительству. Последнее готово было сотрудничать с Наполеоном. Но хунты брали власть в свои руки и выступали против французской оккупации. Они направляли ополчение для занятия ключевых населенных пунктов и захвата французских кораблей. Также были установлены контакты с Великобританией, которую попросили о помощи. Лондон только рад был поддержать восставших оружием и деньгами. Наполеон в свою очередь занялся обеспечением безопасности главной дороги от Мадрида до Байоны, понимая всю стратегическую значимость этого пути сообщения.

Поначалу восставшие терпели поражения от французской армии. В июне генералом Шарлем Лефевр-Денуэттом был взят в осаду город Сарагоса. Несколько раз французы при поддержке польского корпуса предпринимали попытки штурма, и даже смогли проникнуть внутрь за разрушенные стены. Однако узкие извилистые улицы города позволяли строить эффективные баррикады, что сильно затрудняло продвижение. Сарагоса находилась в осаде два месяца. Ополчение стойко отбивало все атаки. А во второй половине июля на юге страны под Байленом 20-тысячный отряд генерала Пьера Дюпона, растянув свои войска на большое расстояние, оказался в окружении и вынужден был сдаться. Это вызвало небывалый энтузиазм у испанцев и шокировало французов. Осада с Сарагосы в середине августа была снята. В начавшейся войне наступил переломный момент. Жозеф Бонапарт настолько испугался, что оставил со своими генералами Мадрид и эвакуировался на северо-восток за реку Эбро, поближе к французской границе. Часть командиров заперлась в городах с войсками. 

Мощное восстание в Испании стало заразительным примером для португальцев. Здесь также развернулось освободительное движение, к которому примкнула и часть испанских войск, прибывших ранее для оккупации страны. Теперь они повернули ружья против французов. Последние поначалу успешно разбивали их и плохо вооруженных ополченцев. Но в августе на побережье высадился 16-тысячный британский десант под командованием сэра Артура Уэлсли, будущего герцога Веллингтона. Численное преимущество теперь было не на стороне оккупантов. К тому же сообщение с товарищами в Испании было нарушено. После ряда неудачных битв постреволюционеры приняли решение капитулировать и выторговали себе эвакуацию домой (во Францию) на британских кораблях. 

Итак, Португалия была освобождена. А в Испании собиралась 120-тысячная армия с народным ополчением, которое хоть и было плохо обучено и не слишком хорошо вооружено, но к нему с побережья намеревались присоединиться десятки тысяч англичан и португальцев. Французы уже готовы были оставить Пиренейский Полуостров. Однако для Наполеона это было бы то же самое, что изменить самому себе (причем с самим собой же). Поэтому началась подготовка по организации карательного похода. Обеспечив себе спокойствие на востоке союзным договором с Россией, великий полководец перенаправил из Германии часть войск, собрав новую, более опытную, армию в 250 тысяч человек. Также были увеличены склады в Байонне и решены другие логистические вопросы. После этого осенью было предпринято повторное, еще более масштабное, вторжение в Испанию. Ополченцы стали терпеть поражение и отступать, сдавая город за городом. К 29 октября французы уже захватили Мадрид. Между тем, навстречу надвигающейся туче оккупантов под командованием сэра Джона Мура (заменившего Уэлсли) вышла британо-португальская армия. Сначала Мур занял Саламанку. Но затем, осознав, что может быть разбит превосходящими силами противника, начал отступать на север, периодически ввязываясь в арьергардные бои. Наконец в январе 1809 г. англичане подошли к портовому городу Ла-Корунья, где ожидали прибытия грузовых судов. Но суда прибыли с опозданием. И Муру пришлось выстраивать оборону, пока основная часть войска осуществляла посадку. Сражение шло на размытой дождем земле, мало пригодной для кавалерии. Поэтому английский генерал в целом успешно эвакуировал большую часть своей армии, но при этом сам получил смертельное ранение пушечным ядром.

Между тем, еще в середине декабря 1808 г. французы повторно взяли в осаду Сарагосу, теперь уже силами в 44 тысячи человек. Испанцы также неплохо подготовились, организовав строительные работы и рытье траншей. Извилистые улочки города, укрепленные баррикадами, окончательно превратились в сложнопроходимый каменный лабиринт. В декабре и январе  французы смогли прорвать оборону полевых укреплений и разрушить артиллерией главные стены. Но в конце января начался самый тяжелый этап штурма – уличные бои в городских строениях. Испанцы яростно сопротивлялись, несмотря на разразившиеся болезни и проблемы с припасами. К концу февраля Сарагоса была полностью разрушена. Муниципальные власти приняли решение капитулировать. Потери были огромны. У испанцев погибло 54 тысячи человек, вместе с горожанами. У французов – погибло 10 тысяч солдат. 

На восточном направлении испанские войска также потерпели поражение. В декабре 1808 г. французы разблокировали Барселону, в которой сидели, заперевшись, 15 тысяч их боевых товарищей. Таким образом, основные силы восставших вынуждены были рассеяться и отступить вглубь страны. Наполеон был близок к полной оккупации Пиренейского Полуострова. Но весной 1809 г. стали приходить сообщения о том, что Австрия на другом конце Европы готова снова начать войну. Бонапарт спешно отбыл в Париж, оставив своим генералам завоевание Испании. 

Новое вторжение в Португалию с трех сторон должны были осуществить: с севера – Николя Сульт с 47-тысячной армией, с северо-восточной границы через Алмейду – генерал Лапис, и долиной реки Тахо (значительно южнее Алмейды) в направлении Лиссабона – маршал Виктор. План был хороший. Но состояние португальских дорог за наполеоновским планом не поспевало. К тому же партизаны доставляли массу неудобств и могли сильно затормозить продвижение войск. Первая попытка Сульта пересечь северную  границу через реку Миньо провалилась. Повстанцы с другого берега обстреляли лодки с десантом. Большинство солдат переправиться не смогли. А те, что смогли – попали в плен. Сульт вынужден был, как тот муравей из анекдота, обходить реку и переправляться через крупный испанский город Оренсе. Тем не менее, к середине марта он уже вошел в португальский город Шавиш (Чавес) и сделал его своей базой. Затем 20 марта он разбил 25-тысячную плохо вооруженную толпу повстанцев и занял Брагу. Через неделю, 28 марта, состоялась Первая Битва при Порту. Британцы неплохо подготовили оборону города, перегородили улицы баррикадами. Но французам все равно удалось его взять, хоть и не без труда. Во время же бегства толпы горожан через мост, произошла трагедия – мост обрушился, и тысячи людей погибли. На этом удача Сульта, похоже, закончилась. А вот разрастание народной злобы португальцев только начиналось. Вскоре повстанцы осадили Шавиш и принудили к сдаче оставшийся там 2000-ый французский гарнизон. Затем они смогли перерезать пути сообщения с Испанией. Была блокирована река Тамега, что нарушило координацию между войсками Сульта и Лаписа. Разнородная армия португальского генерала Сильвейры несколько недель удерживала мост и другие ключевые переправы в городе Амаранти. А потом еще долго угрожала французским силам, которые не могли обеспечить надежную охрану своих логистических путей. Между тем, в конце апреля в Лиссабоне высадился новый британский 25-тысячный десант под командованием сэра Артура Уэлсли. К нему присоединилась португальская армия, переобученная и перевооруженная Уильямом Бересфордом. Уэлсли быстро отправился на север к Порту. Уже в мае его авангард отбросил назад 5-тысячный отряд Сульта, но остановился у реки Дуэро, так как мост был разрушен. Местные жители 12 числа помогли британцам с переправой. Состоялась Вторая Битва при Порту. Армия Сульта, не ожидавшая такого скорого появления англичан на своем берегу, спешно оставила город и принялась отступать. Британцы и португальские ополченцы попытались ее перехватить. Но французам все-таки удалось уйти через  Оренсе. Правда, при этом они потеряли 4,5 тысячи солдат, 60 артиллерийских орудий с порохом и боеприпасами, а также сундук с деньгами. Все это было невозможно перетащить через горные перевалы.

Тем временем маршал Виктор все еще находился в районе долины реки Тахо. Он постоянно вступал в различные бои с местным ополчением. Но никак не мог начать наступление на Лиссабон. В мае к ополченцам присоединились части британского десанта. И 14 числа состоялась Битва при Алькантаре за древнеримский каменный мост. Французы одержали победу. Ополчение попыталось мост за собою взорвать. Но римляне строили настолько хорошо, что мост остался практически неповрежденным. Наверное, могла бы помочь атомная бомба, если бы она, конечно, у ополчения имелась. Тем не менее, Виктор, установив контроль над мостом, так и не решился продвинуться дальше, а отошел обратно в Касерес. Таким образом, Португалия вновь осталась непокорённой.

Теперь с новой силой стали разворачиваться бои за Испанию. Пока Сульт окружными путями шастал по северным регионам страны, пытаясь хоть с кем-нибудь соединиться – Артур Уэлсли долиной реки Тахо двинул свою армию на Виктора. Жозеф Бонапарт, видимо, захотел проявить инициативу, поэтому вышел из Мадрида и поспешил направиться в самую гущу замеса. Однако столкновение с британцами оказалось для него неудачным. Потеряв около 8 тысяч человек, он отошел обратно к столице и больше инициативу решил пока не проявлять. Между тем, испанские хунты, не способные придти к единству и согласию, начинали сильно раздражать Уэлсли. Поэтому в середине лета он ушел обратно в Португалию, и занялся там сооружением вокруг Лиссабона мощных фортификаций. Испанцы, оставшись без поддержки англичан, стали терпеть поражения, проигрывая в конце лета и осенью битву за битвой. Тем не менее, не прекращающиеся восстания по всей стране сильно изматывали французов. Еще в мае на северо-востоке ими была взята в осаду Герона (Жирона). Повстанцы стойко держали оборону полгода. И капитулировали только в декабре 1809 г, в основном по причине начавшихся болезней. Среди защитников погибло около 10 тыс. человек. Но сами французы потеряли около 14-15 тысяч.

Война в Испании все больше приобретала партизанский характер. Причем силы повстанцев были разрознены и, по сути, не имели единого лидера. Местные хунты не редко враждовали между собой, что в целом отражало особенности страны. Попытки Севильской Хунты взять на себя главенствующую роль в военных действиях – провалились. Французы контролировали многие крупные города. Но на дорогах и в сельской местности не могли чувствовать себя спокойно. Повсюду действовали так называемые гверильясы – небольшие отряды народных ополченцев, которые не имели общего плана действий и старались не вступать в крупные бои, но своими многочисленными атаками и диверсиями серьезно затрудняли оккупантам коммуникацию, логистику и разведку. Впервые Наполеон столкнулся с войной совершенно другого рода – с такой войной, которую он вести не привык. 

Пятая Коалиция

Между тем, в Австрии, воспользовавшись новой ситуацией, решили открыть на востоке Франции второй фронт (сюрприз). Жажда реванша не давала покоя австрийскому дому Габсбургов. Вена никак не могла смириться с развалом Священной Римской Империи и утратой своего влияния. Франц II при помощи Великобритании готовился вернуть себе как статус, так и земли. Его младший брат эрцгерцог Карл – личность, безусловно, неординарная – по своей инициативе провел военные преобразования в австрийской армии и довел ее численность до 300 тысяч человек с дополнительным резервом в 200 тысяч. Эти силы должны были начать наступление либо в районе Чехии – чтобы вторгнуться в государства Рейнского Союза и принудить их к отречению от Наполеона, либо южнее в бассейне реки Дуная – дабы прикрыть столицу от нападения. В итоге был выбран первый вариант. Однако предварительные споры привели к потере времени и сделали начало кампании ожидаемым событием. 

Прознав про амбициозные планы австрийского двора, Наполеон возвратился в марте 1809 г. в Париж и начал готовиться к войне. Собственных войск у него имелось около 190 тысяч. Удалось еще по союзникам наскрести 140 тыс. (немецкие княжества, Герцогство Варшавское и даже Россия – 40 000). Но организация, подготовка снабжения и выстраивание инженерных укреплений у великого полководца были на порядок лучше, чем у противника. Свои главные силы он решил сосредоточить вокруг Регенсбурга, либо, в крайнем случае, где-нибудь между Нюрнбергом и Мюнхеном – чтобы адекватно среагировать на любое движение австрийцев. 

Вена первой объявила войну Франции и начала наступление 9-10 апреля из областей Чехии. Ко второй половине месяца после нескольких столкновений армии австрийцев смогли продвинуться к Мюнхену и Нюрнбергу. На фоне этого в земле Тироль развернулось восстание. Также начались боевые действия в Италии, Северной Германии и Герцогстве Варшавском. Наполеон решил сосредоточить свои основные силы на главном ТВД по линии Аугсбург-Ингольштадт-Регенсбург. С 19 по 23 июля произошла череда кровавых сражений, которые часто объединяют в одно событие – Пятидневная Битва. Примечательно, что вечер каждого дня заканчивался победой французов. Локация же боев перемещалась от Регенсбурга к Абенсбергу (второй день), Ландсхуту (третий день), Экмюлю (четвертый день) и снова к Регенсбургу (пятый день) – таким образом, сделав своеобразный круг. Возвращаться к Регенсбургу пришлось потому, что отдельным австрийским корпусам во второй день удалось его захватить – пока французы месили основную венскую армию на другом направлении. Вместе с городом австрийцы взяли под контроль и мосты. Это было очень кстати, ведь эрцгерцогу Карлу все равно пришлось отступать на северный берег Дуная обратно в Чехию. Пока осуществлялась переправа, арьергард оказывал французам достаточно упорное сопротивление. Во время штурма Наполеон, вылезший на позицию, получил ранение в лодыжку. Однако после перевязки снова сел на коня и повел своё войско в бой. Его маршал Жан Ланн тоже показал солдатам пример небывалой храбрости – он лично схватил штурмовую лестницу в руки и направился с ней прямо к стенам крепости. Но быстро передумал, когда увидел, что солдаты, в общем-то, и так уже бегут вслед за ним, будучи полны решимости исполнить свой долг. В конечном счете, Регенсбург был взят. За пять дней боев австрийцы потеряли убитыми и раненными 40 тысяч человек, французы – втрое меньше.

Итак, эрцгерцог Карл отошел на север. А Наполеон южным берегом Дуная повел свою огромную армию на Вену. Всем корпусам было предписано позаботиться о понтонных мостах, чтобы не возникало проблем с будущими переправами. Отдельный корпус ушел в Тироль подавлять разгоревшееся там восстание. Основные силы французов до Линца не встречали серьезного сопротивления, ввязываясь лишь в сравнительно небольшие битвы. Под Линцем за рекой Траун австрийцы подготовили укрепленные позиции. Однако решительные наполеоновские маршалы 3 мая прорвали оборону в этом месте, и пошли дальше. Австрийцы принялись разрушать мосты через различные притоки Дуная. Но постреволюционеры, как можно догадаться,  к этому подготовились, так что их продвижение лишь замедлилось, но не остановилось. Эрцгерцог Карл к тому времени уже удалился в Богемию (то есть Чехию) и, видимо, залечивал там раны, как 27 апреля ему сообщили о наступлении Бонапарта на Вену. Пришлось срываться с места и догонять. 

К 10 мая Наполеон уже подошел к австрийской столице. А Карл еще только приближался к Дунаю. Великий полководец занял Вену 13 числа. Однако войска еще не успели собраться в полном составе, и надвигающаяся армия эрцгерцога его серьезно беспокоила. Бонапарт решил дождаться подхода основных сил, а затем переправиться на северный берег, чтобы нанести противнику неожиданный фланговый удар. Но Карл 20 мая уже заметил французов на переправе, и мог лишь посмеяться над такой неожиданностью. Он сконцентрировал на берегу до 90 тысяч своих бойцов. И когда на следующий день Дунай пересекли 45 тысяч французов, он открыл мощный артиллерийский огонь по мостам, которые стали гореть и разрушаться. Ситуацию усугубило стремительное течение реки, уносящее обломки понтонных переправ с находящимися на них солдатами. Но это было только начало катастрофы. Когда переправившиеся войска Наполеона оказались отрезаны от своих основных сил, эрцгерцог, имея двукратное численное превосходство, пошел в атаку. Французы ожесточенно сопротивлялись. Первоначально заняв населенный пункт Асперн (сейчас район Вены), они в итоге вынуждены были оставить его, и далее удерживать оборону уже в соседнем Эсслинге. Трудно сказать, что же спасло их от полного разгрома. Но к вечеру с наступлением темноты сражение затихло. Ночью Бонапарт сумел снова навести мосты и переправить дополнительные войска, увеличив их численность до 80 тысяч. Карл к тому времени уже располагал около 100 тысячами бойцов. Утром началась новая кровавая битва. Города Асперн и Эсслинг в течение дня переходили из рук в руки несколько раз. Французы были невероятно упорны в своем стремлении овладеть северным берегом реки. Но и австрийцы не желали отступать перед неприятелем. В какой-то момент времени эрцгерцог сам пошел в атаку со знаменем в руках, воодушевляя своих солдат. Его тяжелая артиллерия наносила критический урон французской пехоте. Но исход битвы, возможно, решила непогода и бурное течение разлившегося Дуная. Помогли и горящие брандеры, пущенные австрийцами вниз по реке. В итоге понтонные мосты снова были разрушены. Это сильно затруднило переброску подкреплений. И Наполеон решил скомандовать общее отступление армии на остров Лобау. 

Таким образом, битва за Асперн и Эсслинг стала для великого полководца первым серьезным поражением на поле боя (если вынести за скобки партизанскую войну в Испании). Двухдневное сражение выдалось крайне ожесточенным. Каждая сторона потеряла по 24 тысячи убитыми и раненными. Большой утратой для французов оказалась гибель маршала Ланна, которому ядром раздробило ноги.

Но Наполеон не собирался опускать руки. На острове Лобау он создал укрепленный плацдарм, и принялся стягивать к Вене дополнительные силы. Были построены широкие и мощные понтонные мосты с системами защиты от снарядов. Поэтому сообщение с южным берегом Дуная не прекращалось. Ко всему прочему были совершены обманные манёвры и возведены  переправы на ложных направлениях. Эрцгерцог Карл в свою очередь тоже готовился к бою, ожидая прибытия подкреплений. Но отношения в австрийской семье между родственниками были специфическими. К тому же австрийцы терпели поражения и на других фронтах (Итальянском, Тирольском, Северогерманском). Поэтому Карл не мог рассчитывать на полноценную поддержку своих братьев. 

В итоге Бонапарт к началу июля сосредоточил у австрийской столицы действительно большие силы – в 178 000 человек и 580 орудий. Теперь он имел численное превосходство над своим соперником, располагавшим лишь 129 тысячами солдат и 450 пушками. У Наполеона была информация о том, что к эрцгерцогу все-таки может подойти подкрепление в лице его брата Иоганна. Поэтому вечером 4 июля он осуществил переправу с юго-восточной стороны о. Лобау (не там, где ожидали австрийцы), и в результате к утру следующего дня смог развернуть свою армию на северном берегу Дуная. Однако последовавшая затем фронтальная атака на сильные оборонительные позиции австрийцев была отбита с большими потерями. На отдельных участках французы, не сумев ничего добиться, даже обратились в бегство, но были вовремя остановлены своими командирами. На следующий день, 6 июля, Карл, окрыленный успехом накануне, сам решил начать наступление. На некотором удалении от столицы в районе Ваграма состоялось масштабное кровопролитное сражение, отличающееся применением большого количества артиллерии. Эрцгерцог попытался отрезать французские войска от переправ на Дунае, для чего ударил своим правым флангом по левому флангу противника. Он рассчитывал на прибытие корпуса своего брата Иоганна, который мог бы оказать существенную поддержку. Однако Иоганн опаздывал. А собственных сил Карла было недостаточно для продолжения атаки. Его войска растянулись на поле боя широким фронтом. Чем и воспользовался Наполеон. Убедившись в безопасности своего правого фланга, он сконцентрировал крупные силы (45 тысяч человек) в центре, и затем осуществил мощный проникающий удар, пробив таким образом брешь в обороне противника. Австрийские войска яростно сопротивлялись, но сдержать натиск огромной колонны французов не смогли. Карл осознал поражение и вынужден был начать организованное отступление на запад. К этому времени как раз прибыл его брат Иоганн. Он сразу решил, что дело проиграно, и поэтому быстренько ускакал обратно, даже не приняв участие в бою.

Обе стороны понесли огромные потери. Французы – около 35 тысяч убитыми и раненными, австрийцы – около 39 тысяч. Наполеон восстановил свою репутацию непобедимого военачальника. Однако австрийская армия не была разгромлена. Эрцгерцог Карл сумел ее сохранить, и основную массу войска повел на север в Богемию. Бонапарт начал преследование, стремясь перехватить вражеские колонны и отрезать их от соединения с другими силами. Состоялось несколько боев. Но последним сравнительно крупным стало сражение под чешским городом Цнайм (Зномо). Французские войска прибыли туда утром 10 июля. Огюст Мармон, без пяти минут маршал, с 10-тысячным отрядом попытался прорвать оборону 47 тысяч хорошо укрепившихся австрийцев. Но не смог. На следующий день прибыл настоящий маршал Массена с большим подкреплением. А затем и сам Наполеон. Французы осуществляли атаки на позиции противника несколько раз. Но не могли добиться успеха. Наконец, эрцгерцог предложил перемирие. А Наполеон, видя усталость своих войск, согласился. 

Бавария, Австрия и Богемия были главным театром Войны Пятой Коалиции. Но боевые действия также шли и в других местах Европы. В Италии, например, действовал как раз тот самый эрцгерцог Иоганн. Одновременно с Карлом 10 апреля он начал наступление на своем направлении во Фриуле. Уже 16 числа он одержал победу в Сачиле. Но на этом его удача, похоже, закончилась. Пасынок Наполеона Евгений Богарне, бывший вице-королем Италии, перехватил инициативу и стал теснить австрияков-забияков обратно. К тому же пришли плохие донесения от эрцгерцога Карла. В итоге Иоганну пришлось потихоньку смещаться на северо-восток. Смещался он туда, смещался, узнавая все более нехорошие новости. И, в конце концов, сместился аж в самую Венгрию. Там под Дьёром (Раабская Битва) он потерпел поражение, потеряв 6000 убитыми, раненными и взятыми в плен. И это, вроде как, его извиняет в том, что он вовремя к братцу на помощь придти не сумел.  

В Тироле, как уже было отмечено, при поддержке австрийской монархии развернулось мощное крестьянское восстание. Эта горная страна раньше находилась под властью Вены и обладала некоторыми правами автономии. После разгрома Третьей Коалиции Тироль был отдан Баварскому Королевству, которое стало союзником Наполеона. Однако новый правитель начал отменять старинные тирольские обычаи (праздники, шествия, петиции) и покушаться на религиозные свободы. А последней каплей стала мобилизация крестьян в баварские войска для войны против Австрии. Местные горцы подняли вооруженный мятеж. Появился и предводитель – Андреас Гофер, ставший впоследствии национальным героем. Повстанцы несколько раз разбивали французские войска и добились даже большего, чем австрийская армия, которая им помогала. Ставленники Наполеона никак не могли совладать с этим народным движением. Окончательно его удалось подавить лишь к концу 1809 года. Гофер был схвачен и казнен. 

Восстания происходили также и в других частях бывшей Священной Римской Империи (в том числе, в Пруссии). Практически везде они были подавлены силой. Но наибольшего успеха, пожалуй, добились мятежники в Саксонии и северной Баварии. Здесь действовал генерал Кинмайер, которому посчастливилось воевать против необученных французских новобранцев. В Битве под Гефресом он полностью разбил их и обратил в бегство. Однако в июле пришло известие о перемирии. Все достижения оказались напрасны.   

Между тем, Варшавское Герцогство во время всех этих восстаний оказалось слабо защищенным. И, воспользовавшись случаем, туда решил вторгнуться эрцгерцог Фердинанд Карл Йозеф, видимо, намереваясь вернуть польские земли под контроль Австрии. Его силы были значительны и в два раза превосходили силы местной обороны. Поэтому 19 апреля ему удалось захватить Варшаву. Но потом что-то пошло не так. Будущий национальный герой князь Юзеф Понятовский собрал армию и поднял восстание против австрийцев. Эрцгерцог Фердинанд стал терпеть поражения. И вскоре Варшава снова перешла под контроль польских национальных войск. Таким образом, Понятовский, в общем-то, весьма неплохо справлялся с ситуацией. Однако Наполеон потребовал от русского императора Александра I оказать ему (и, соответственно, себе) поддержку. Это предусматривалось условиями Тильзитского Мира. Александр I с неохотой отправил в Галицию князя Сергея Голицина. И тот с неохотой пошел. Не столько помогая Понятовскому, сколько мешая, он установил контакты с австрийским эрцгерцогом. Для виду пару раз пострелял по австрийским солдатам. Те тоже пару раз постреляли в ответ. Обменялись несколькими пленными. Русские понесли незначительные потери 3 убитыми и 5 раненными. Затем совместно с поляками заняли Краков. А когда пришли новости о перемирии, князь Голицын с радостью из Варшавского Герцогства ускакал. Наполеон эти действия расценил как предательство. И положил их в копилочку своего недовольства Россией. Понятовский между тем реально воевал против австрияков. И реально постарался изгнать их южной дорогой в Богемию. Они, впрочем, узнав о событиях под Веной, и сами стремились поскорее на защиту родной столицы.

Пока в центре Европы бушевали военные действия, англичане решили снова попытать счастье в захвате Голландии. Дополнительной целью стал базировавшийся во Флиссингене французский флот (то, что от него осталось). Однако высадка произошла уже после заключения перемирия – 30 июля. И 40-тысячный британский контингент рисковал вступить в бои с довольно крупными французскими силами, которые перебрасывались из Австрии. К тому же маршал Бернадот успел вывести корабли из города и спрятать их в другом месте (в Антверпене). Да еще и малярия начала косить ряды британских солдат. Короче, экспедиция была провалена и никакого результата не принесла.

Так или иначе, а война Пятой Коалиции завершилась ее поражением. В октябре перемирие логично перетекло в полноценный мирный договор – Шёнбруннский. Австрия лишилась 100 тыс. кв. км территории (из 700 тыс.) и 3,5 миллионов населении (от 22 млн.). В основном это были земли по берегу Адриатического Моря (современные Хорватия, Словения, Италия) или где-то недалеко от него. Также Вена обязалась выплатить контрибуцию и присоединиться к Континентальной Блокаде против англичан. Кроме прочего, по условиям Договора территория Варшавского Герцогства была расширена со 103 кв. км до 155 кв. км. Южный Тироль передан Италии. Голландское Королевство окончательно поглощено Францией. А Россия на халяву получила Тарнопольскую (Тернопольскую) Область. Честно говоря, не понятно, за что. Скорее, это было сделано просто, чтобы позлить австрийцев. В общем, Наполеон опять всех уделал. От военных действий погибло более 130 тыс. человек.

События в Скандинавии и Русско-Шведская Война

Как уже было отмечено, в основе Наполеоновских Войн лежал конфликт между Францией и Великобританией. По сути, две державы делили между собою мир, перетягивая на свою сторону остальных геополитических игроков. В самом начале выбор – на чьей стороне выступать – был очевиден. Но после того, как Наполеон принялся разбивать одну коалицию за другой, ситуация стала выглядеть уже не так однозначно. Противостоять великому полководцу было непросто. И он вполне удачно вносил разделение между союзниками, принуждая некоторых из них менять свою внешнеполитическую ориентацию. Таким образом, более слабым государствам приходилось разрываться между двумя центрами силы. Соблюдение нейтралитета грозило попаданием под раздачу сразу от обоих дерущихся гигантов.

Так, например, Дания, будучи недовольной досмотром ее торговых судов англичанами, попыталась в 1801 г. вступить в союз с Пруссией, Россией и Швецией, которые придерживались вооруженного нейтралитета. Лондон попросил Копенгаген не принимать опрометчивых решений. Однако его просьбам не уделили достаточно внимания. В итоге датский флот был разгромлен, а то, что от него осталось – отправилось на Британские Острова. После же смерти Павла I союз государств вооруженного нейтралитета распался.

В 1807 г. бедняжка Дания и вовсе оказалась в безвыходном положении. С одной стороны находился Наполеон, который угрожал ей армией маршала Бернадота и требовал присоединения к Континентальной Блокаде. С другой стороны находился опять же Лондон, который боялся, что Копенгаген закроет для британских кораблей пролив Зунд. А ведь через этот пролив шла торговля с Россией и Швецией, и доставлялась необходимая для судостроительной отрасли древесина. Великобритания предложила свою защиту взамен отказа от сотрудничества с Парижем. Однако ее предложение было отвергнуто. В августе-сентябре 1807 г. англичане захватили остров Зеландия и осуществили варварскую бомбардировку Копенгагена. Последнее было неоднозначно воспринято даже в английском Парламенте. Погибло около 2000 мирных жителей. Примечательно, что для атаки использовались ракеты специфической конструкции. Так или иначе, но датский флот был конфискован и снова отправился на Британские Острова. После этого началась Англо-Датская Война. Поскольку большая часть крупных судов оказалась захвачена, то потомки викингов принялись строить канонерки и малые боевые корабли, что было быстрее и дешевле. Канонерки имели свои преимущества – обладали высокой манёвренностью, и в них было сложно попасть. Но зато если раскаленное английское ядро все-таки попадало, то уже навсегда. Спасти канонерку после пробития было почти невозможно. Тем не менее, датчане умудрялись захватывать своими канонерками крупные британские фрегаты и линейные корабли, причем пару раз даже захватили свои бывшие, ранее конфискованные (вернули, то есть, получается). Также они разрушали маяки, сбивая англичан с курса. И нападали на их грузовые конвои. Британцы в долгу, конечно же, не оставались. Организовывали блокаду датского и норвежского побережья. И с особой радостью топили вражеские канонерки. Поэтому в целом для Копенгагена общий итог был безрадостным. Потери маленькой страны за несколько лет составили 24 тысячи человек и 110 судов (вдвое больше, чем у англичан). Но самой большой потерей стала Норвегия, которая до этого находилась под покровительством Дании, а в 1814 г. перешла под покровительство Швеции. Швеция оставалась одной из немногих союзниц Великобритании. Надо же было ее хоть как-то возблагодарить. 

Сражения между англичанами и датчанами завершились только в 1814 г. А до этого было еще много чего интересного. Поскольку Швеция выступала на стороне Великобритании, а Дания на стороне Франции, то Наполеон постоянно подталкивал датского короля Фредерика VI к войне против шведского Густава IV Адольфа. Наполеон был зол на Швецию за то, что она не соблюдала его Континентальную Блокаду. Кроме того, шведы вступили в Третью и Четвертую коалиции. Они предоставляли англичанам земли своей части Померании в качестве базы, и даже сами пытались оборонять крепость Штральзунд. Поэтому Наполеон и решил на эту непокорную Швецию натравить свою собачку Данию (озлобленную на Великобританию). Но Фредерик VI поначалу не хотел воевать с соседом. Правда, потом подумал, и решил, что неплохая возможность вырисовывается оттяпать у этой Швеции побережье, потерянное в середине 17 века. Тогда по результатам Роскилльского Мира граница была установлена как раз по проливу Зунд. И, вроде как, это было естественно и логично. Но ведь раньше-то побережье Скандинавского Полуострова принадлежало Дании. И почему бы не попытаться сейчас его себе вернуть, раз даже такой великий полководец, как Наполеон Бонапарт, на этом всячески настаивает? В общем, 14 марта 1808 г. Дания объявила Швеции войну. 

Предварительно Наполеон отправил датчанам свою армию в 45 тыс. человек. И, если ее учитывать, то силы были, конечно, не равны. Но эта армия до марта просидела на датском острове Зеланд. По каким-то причинам ее не посылали в Швецию по замерзшему льду. А в марте, когда уже, вроде, все было готово – в проливе неожиданно появился британский флот, который, как оказалось, зимовал в шведском городе Гётеборг. Теперь по ломкому тонкому льду при угрозе обстрела посылать солдат было опасно. И потому уже было не очень понятно, зачем вообще эта французская армия жрёт и спит в датских квартирах. Оставалось только почесать затылок и развести руками. Так что основные действия развернулись на норвежско-шведской границе. В апреле шведы ее пересекли, пограбили немного местное население, затем с боем были вытеснены обратно, и потерпели сами ограбления от норвежцев. Потом последовал еще ряд приграничных битв. В середине мая в шведский Гётеборг прибыли 10-14 тысяч англичан. И теперь Густав IV Адольф планировал вторжение на датский остров Зеланд. Но его приказ обезопасить границы был неправильно понят – так что шведы из Норвегии отступили. А вторжение на датский Зеланд не состоялось. В итоге английский сухопутный корпус уплыл обратно, остались только корабли для прикрытия. В июне произошли сравнительно крупные битвы при Эннингдале и Престебакке, удачные для норвежцев. Но затем военная активность пошла на спад. Солдаты заняли наблюдательные позиции, лишь изредка вступая в перестрелки, и умирая, скорее, от болезней и от скуки. Английский флот организовал блокаду норвежского побережья. Проблемы с обеспечением и плохие условия проживания не давали возможности вести крупные наступления. В итоге вся эта нудная война встала поперёк горла обеим сторонам. Только король Фредерик VI что-то там постоянно требовал из своей Дании. Однако норвежские командиры не очень-то спешили эти требования выполнять. Впрочем, шведы тоже не желали вести наступления. Ведь с востока на них напали русские, которые продвигались по территории Финляндии, и поэтому основные силы были переброшены туда. 

Между тем, испанский 15-тысячный корпус, размещенный вместе с французскими солдатами в Дании, прознал про народное восстание в Мадриде. Его командир маркиз де ла Романо установил контакты с английским контр-адмиралом Китсом. Они друг друга поняли. И в августе испанцы захватили портовый город Нюборг, а затем организовали побег на английских судах на родину, чтобы там бороться против гегемонии Бонапарта. Маршалу Бернадоту оставалось только второй раз почесать затылок и развести руками. Теперь еще меньше было понятно, зачем эти французы продолжают жрать и спать в датских квартирах. 

К концу 1808 года война между Швецией и Данией-Норвегией окончательно всем осточертела. В Норвегии из-за британской блокады начинался голод. А в Швеции росло недовольство из-за общего напряжения сил. Стране приходилось воевать на два фронта. Причем на восточном, где хозяйничали русские войска, поражение следовало за поражением. Король Густав IV Адольф не пользовался большой популярностью. Он пытался править с позиций абсолютизма. Ну, а раз он сам считал себя абсолютом, то и ответственность за все неудачи в глазах общественности он тоже нёс абсолютную. Ввязавшись в войны с Наполеоном, он их проиграл. Что счастья народу его третьесортной державы совсем не прибавило. Теперь же Швеция и вовсе находилась под угрозой завоевания. На службу призывались все холостые мужчины от 18 до 25 лет. А военные расходы покрывались за счет новых обременительных налогов. При этом советов король не принимал. Риксдаг (аналог парламента) созывать отказывался. А это нарушало либерально-демократические традиции, которые в Швеции к тому времени уже имелись. Кроме всего прочего, он оскорбительно вел себя с высшими армейскими офицерами. В общем, к марту 1809 г. против Густава IV Адольфа был сформирован заговор. Монарха сместили, заставили отречься от престола, и, по сути, выгнали из страны. Затем была принята Конституция, ограничившая власть короля, расширившая права депутатов Риксдага, и провозгласившая различные свободы (вероисповедания, собственности, печати и личности). Новым королем в государстве временно был назначен дядя Густава (особой роли в политике не играл). А в 1810 г. на престол пригласили французского маршала Бернадота, который стал родоначальником новой династии. Таким образом, глобальный общеевропейский передел, инициированный Францией и Великобританией, привел сначала к попытке локального передела между скандинавскими странами, а закончилось всё внутренним переделом в Швеции.

Непосредственно после переворота к России, Дании и Франции были посланы предложения о заключении мира. Правда, боевые действия еще какое-то время продолжались. Например, норвежцы в июле предприняли последнее крупное наступление, которое провалилось. К осени стороны стали вести переговоры. И в декабре был подписан Йёнчёпигский Договор. Норвежско-Шведская Война завершилась, по сути, безрезультатно, не приведя к каким-либо существенным изменениям. Не сказать, что сражения ее были масштабными. Но боевые действия все-таки велись. В 1810 г. был подписан также мирный договор с Францией – он предусматривал присоединение Швеции к Континентальной Блокаде. Стокгольм это условие, конечно же, не выполнял. Поэтому в 1812 г. конфликт с Наполеоном опять разгорелся. Но к тому времени Швеция уже была в лучшем положении. Она заключила союз с Россией, которая тоже тяготилась устанавливаемыми из Парижа торговыми ограничениями.

Александр I, как можно догадаться, не от большого желания пошел на подписание Тильзитского Мира. России он был абсолютно невыгоден. Приходилось разрывать достаточно тесные торговые связи с Великобританией. Кроме того, появлялись обязательства оказывать военную поддержку Франции. Таким образом, Лондон и Петербург – еще недавние партнёры по Коалиции – умелыми действиями Наполеона становились по разные стороны баррикад. Когда же англичане осуществили бомбардировку Копенгагена, отношения и вовсе испортились, ведь Дания на протяжении многих лет была союзницей России. Александр I потребовал вернуть датчанам весь флот и возместить нанесенный ущерб. Получив отказ, он разорвал и дипломатические отношения с Туманным Альбионом. Осенью 1807 г. началась Англо-Русская Война. Проходила она довольно вяло и без эпических сражений. Бывшие партнёры не желали причинять друг другу много вреда. Даже эскадра адмирала Сенявина, зашедшая для ремонта в порт Лиссабона и блокированная затем британскими превосходящими силами, не подверглась нападению. Сенявину, нарушившему указания Александра I, удалось договориться об эвакуации своих людей в Портсмут. Корабли были отданы англичанам с условием их дальнейшего возвращения (под честное слово). Тем не менее, парочка битв между британскими и русскими моряками все-таки состоялась. Например, британцы сожгли и потопили “Всеволода” – 74-пушечный линейный корабль. После окончания Русско-Шведской Войны боевые действия между британцами и русскими прекратились. А в 1812 г., после вторжения Наполеона в Россию, между Лондоном и Петербургом был подписан мирный договор. 

Совсем по-другому развивался конфликт у России со Швецией. Отношения между странами всегда были враждебными. А Наполеон в свою очередь хотел Швецию наказать. Он был бы только рад, если бы Россия напала на этого непокорного английского союзничка. Так что у Александра I появилась неплохая возможность оттяпать себе Финляндию. Раз уж пришлось с этим Наполеоном позорный договор заключать, то надо же было хоть какие-то выгоды извлечь. В феврале 1808 г. русские войска без объявления войны перешли восточную границу Швеции и начали захват территорий. Первые атаки были успешны. Король Густав IV не ожидал войны с Россией, поэтому плохо к ней подготовился. Тем не менее, шведы вскоре перешли в контрнаступление и при поддержке местного населения значительную часть земель вернули себе обратно. Но крепость Свеаборг, попавшая в осаду, была сдана. В мае в Швецию прибыл 14-тысячный английский корпус. Но его командир Джон Мур (пока еще живой) не смог достичь согласия в действиях с королем Густавом IV, поэтому солдаты отбыли в Испанию. К осени русские войска, несмотря на некоторые победы, вынуждены были отступить и заключить перемирие. Оно, впрочем, продолжалось недолго. Александр I требовал активных действий. Поэтому в октябре сражения возобновились. При этом у шведских генералов куда-то пропало желание сопротивляться российской агрессии, в ноябре они отступили к Торнео и фактически сдали врагу всю территорию Финляндии. Но Александр I не был этим удовлетворен. Он сменил главнокомандующего и составил план по захвату уже, собственно, шведского побережья. В феврале 1809 г. этот план было приказано реализовать. Для сего как раз представился удачный момент – воды Ботнического Залива замерзли и давали возможность пересечь их по льду без помощи кораблей. В общем, русские войска принялись захватывать шведские прибрежные города. А корпус Багратиона, пройдя через Аландские Острова и оккупировав их, следующим броском сумел приблизиться к Стокгольму. В столице к тому времени уже произошел переворот, в результате которого Густав IV был смещен. И к русским были посланы парламентеры. Казалось бы, на этом все должно было закончиться. Но тут в Финляндию неожиданно прибыл Александр I и потребовал возобновления боевых действий. Такое чувство, что на шведах он вымещал всю свою злобу, которую накопил на Наполеона. Последовали еще сражения. И, в конце концов, в сентябре был заключен мир. Швеция пребывала в тяжелом положении. Но и русские войска были истощены, испытывая недостаток продовольствия. По Фридрихсгамскому Договору вся Финляндия с Аландскими Островами отошла России. Стокгольм присоединялся к Континентальной Блокаде и разрывал торговые отношения с Великобританией (по крайней мере, формально). 

Русско-Шведская Война была крайне непопулярна в обеих странах. Тем не менее, Россия приобрела себе новые территории. Ее людские потери  составили 10 тыс. человек убитыми и раненными. Потери шведов и финнов – 7 тысяч. 

Во всех этих скандинавских войнах, участие в которых приняла и Россия, главными инициаторами являлись Великобритания и Франция. В ходе боевых действий активно применялось торговое эмбарго. Английский флот блокировал побережье Дании и Норвегии, не пропуская грузовые суда. Все это опять же закономерно приводило к повышению стоимости сырьевых товаров, особенно зерна и другого продовольствия. При этом следует отметить, что сражения велись не только в Северном и Балтийском морях. Битвы между англичанами и датчанами проходили также и в колониях – например, в Индии. Таким образом, передел Наполеоновских Войн, как уже было отмечено, затронул большую часть земного шара. То есть был по-настоящему глобальным. 

А Тем Временем на Пиренейском Полуострове

Испанские гверильясы продолжали мотать нервы французским постреволюционерам. По всей страны собирались мелкие отряды, которые вели партизанскую войну и поднимали народные массы на восстание. В 1810 г. Наполеон, разобравшись со своими врагами в Центральной и Северной Европе, вернулся на Пиренеи с целью окончательно подчинить себе Испанию и Португалию. Его маршал Массена должен был действовать на северном берегу реки Тахо. А его брат Жозеф – на южном. Предполагалось вторжение в Португалию и вытеснение оттуда англичан. Но что-то опять пошло не так. Жозеф сильно уклонился на юг и начал занимать крупные города: Севилью, Кордобу и Гранаду. Пока он тратил на это время, лидеры повстанцев укрепились в Кадисе. И укрепились хорошо. Этот портовый город был расположен так, что его штурм являлся не простой задачей. Французы взяли его в осаду, установив на берегу артиллерийские орудия для бомбардировки. Но постоянные набеги и диверсии гверильясов создавали впечатление, что в осаде находятся сами французы. Для того, чтобы послать курьера с письмом или доставить продовольствие, требовалось выделять немалую охрану. В конечном счете, Кадис французам взять не удалось. А пока лидеры повстанцев там сидели, они успели разработать Кадисскую Конституцию. Она ограничивала власть короля, давала всем мужчинам избирательное право, провозглашала свободу личности, печати, предпринимательства и неприкосновенность жилища, а также упраздняла Инквизицию, вводила некий принцип разделения властей и совершенствовала судебную систему. Прекрасный был документ. Жаль только, что король порвет его в клочья. Но попытка была хорошая. 

Пока Жозеф Бонапарт возился на юге с Кадисом, маршал Массена на северном берегу Тахо чувствовал себя неуверенно и долго не решался вторгнуться в Португалию. Тем не менее, испанские крепости и города он потихоньку захватывал. И вот в конце июля он во главе армии в 60 тысяч человек, наконец, пересек границу и осадил уже португальскую крепость Алмейду. В ее защите принимал участие британский отряд. И все бы ничего, но одна из пороховых бочек, которую во время обстрела выносили из погреба, оказалась дырявой. Она оставила после себя пороховой след. Какой-то случайный снаряд этот след поджёг. И в итоге взлетел на воздух целый склад вместе с 1000 защитниками. После этого грандиозного взрыва крепость пришлось отдать французам. 

Однако в сентябре на встречу Массене вышел Артур Уэлсли с 50-тысячной смешанной англо-португальской армией. И 27 числа состоялась Битва при Бусаку. Уэлсли, пока еще виконт Веллингтон, занял оборону на холме, причем разместил свои основные войска на обратном склоне хребта – так, что они были не видны противнику. Некоторые отряды были скрыты в засаде. Также для улучшения коммуникации были проложены дороги. Французы несколько раз ходили в атаку. Потеряли более 500 убитыми и более 3600 раненными. Но добиться ничего не смогли. Царём горы остался Уэлсли. Разгромив противника, он отошел к своим укрепленным линиям Торрес-Ведрас, защищавшим Лиссабон. Массена в октябре попробовал эти линии на зубок. Но зубок у него обломился, и в ноябре он отошел к Сантарему. Оттуда, беззубый и преследуемый Артуром Уэлсли, он бежал обратно к границе, которую пересек примерно в том же месте, в котором вторгся в Португалию. 

В самой Испании каких-то успехов наполеоновские маршалы в 1810 г. добились разве что в Каталонии. Взяли осадой Лериду и Тортосу. Однако отряды гверильясов продолжали куралесить по всей стране. И надежды на скорое окончание этой партизанской войны были призрачными.

В начале 1811 г. Веллингтон получил из Англии подкрепления и перешел к  более решительным действиям. В марте была предпринята попытка снять осаду с Кадиса, поскольку французский маршал Сульт забрал значительную часть осаждающих войск для нападения на Бадахос. Генерал Томас Грэхэм собрал англо-португальский отряд и морем переправил его из Кадиса в находящийся неподалеку город Тарифа (самая южная точка Пиренейского Полуострова и вообще Европы). Оттуда он должен был совершить марш и ударить французам в тыл. Однако французы догадались об этом манёвре и устроили англичанам ловушку. Тем не менее, Томас Грэхэм не растерялся и в последующей битве сумел одержать победу над численно превосходящими отрядами противника, он даже обратил их в бегство. Однако испанский генерал-неудачник Мануэль Ла Пенья отказался преследовать запаниковавших французских солдат. Они так и не были полностью разгромлены. Поэтому осада Кадиса вскоре продолжилась. Ла Пенья за свои действия подпал под трибунал и был отстранен от командования. Но в Испании еще оставалось много бездарных генералов.

Тем временем, у португальской границы французский маршал Сульт, забрав часть войск из-под Кадиса, осадил и вскоре занял приграничную испанскую крепость Бадахос. Поскольку ситуация у самого Кадиса стала неблагоприятной, он принял решение лично отправиться и посмотреть, что там происходит, а в Бадахосе оставил крупный гарнизон. Пока Сульт шастал туда-сюда, пришли англичане под руководством генерала Бересфорда и сами осадили Бадахос. Правда, осадных орудий ни у кого не оказалось, так что пришлось изобретать на месте. Сульт, между тем, уже сходил до Кадиса, убедился в том, что осада пока не снята, и пошел обратно, обоснованно опасаясь за свой Бадахос. А к генералу Бересфорду в это время прибыл со своими солдатами испанский генерал Хоакин Блэйк. Армии собрались юго-восточнее Бадахоса в местечке Ла-Альбуэра. И 16 мая состоялась битва. У французов – 24 тысячи человек. У англичан, португальцев, испанцев – 35 тысяч. Бересфорд разместил свои войска на обратных склонах холмов. Но и Сульт был не так-то прост. Хоть он и не знал численности противника, но зато подготовил отвлекающий удар на деревню Альбуэра, в то время как основные силы атаковали правый фланг союзников. Бересфорд, впрочем, сумел вовремя оценить разворачивающуюся ситуацию, и, подсуетившись, послал в правильном направлении подкрепления. В итоге сеча выдалась весьма ожесточенной. Начавшийся ливень с градом спровоцировал достаточно кровопролитные штыковые и кавалерийские бои. Однако британцы при поддержке испанцев устояли. Но после первой волны французского наступления последовала вторая. Сульт кое-как  перегруппировал свои дезорганизованные войска и снова направил их на штурм высот. Поскольку ливень закончился, то началась мощная ружейная и артиллерийская стрельба. Полегло много солдат. Но союзники опять выдержали натиск противника. В конечном счете, Сульт осознал, что имеет дело с превосходящими силами. Его люди, задействованные в отвлекающем ударе, сумели занять саму деревню Альбуэра. Но в этот момент на главном направлении – т. е. на правом фланге – в бой вступила пехота британского генерала Коула. Маршалу Сульту пришлось задействовать свой дополнительный кавалерийский резерв Латур-Мобура. Он, впрочем, не сумел опрокинуть пехоту Коула. Неся большие потери от артиллерийского и ружейного огня, французы все же вынуждены были отступить. А кавалерия Латур-Мобура лишь прикрыла это отступление. Под конец битвы союзники на севере выгнали из деревни Альбуэра остатки отрядов Сульта. Сражение выдалось довольно кровавым. С каждой стороны потери были по 6-7-8 тысяч убитыми и раненными. Осада Бадахоса английскими войсками была приостановлена. А затем даже подкрепления от виконта Веллингтона не позволили ее возобновить. В июне армия союзников отступила в Португалию к Элвашу.

Между тем, сам Артур Уэлсли в апреле взял в блокаду занятую французами крепость Алмейду. В мае 1811 г. маршал Массена попытался придти на помощь своим товарищам. Недалеко от границы на испанской территории в муниципалитете Фуэнтес-де-Оньоро состоялась битва. Уэсли со своей британо-португальской армией закрепился в деревеньке с каменными строениями. Французы два дня с перерывом в сутки пытались выбить его оттуда. В какой-то момент у них даже начало получаться, но Уэлсли грамотной контратакой положил конец всем попыткам. Одной из причин поражения Массены стало то, что другой маршал – Жан-Батист Бессьер – не привел в подкрепление свою кавалерию. Так или иначе, а Массена отступил к Саламанке. Артур Уэлсли продолжил блокировать Алмейду. И вскоре французский гарнизон вынужден был сбежать из крепости, взорвав после себя ее укрепления.

Во второй половине 1811 г. состоялось еще несколько средних и мелких по масштабам сражений. Осенью испанцы осаждали Севилью и Гренаду. Однако в Каталонии и Валенсии французы были намного более успешны и постоянно одерживали победы над испанскими войсками. Хотя порой эти победы стоили недёшево. Так, например, в апреле в осаду был взят замок Сан-Феран. Испанцы держались до августа, сковав значительные силы постреволюционеров, которые потеряли умершими от болезней 4000 солдат. Сами осажденные тоже умирали от голода и болезней, и в итоге вынуждены были сдаться. В мае началась осада Таррагоны, которая, несмотря на помощь британского флота, сдалась французам 29 июня. Постреволюционеры потеряли 1000 человек убитыми и 3000 раненными. Обороняющиеся подверглись резне, в результате чего их потери приблизились к 7000 убитых. За это французский генерал Сюше получил маршальский жезл. В сентябре испанцы под командованием Хоакима Блэйка заняли на холме Сагунто руины старого замка-города, который когда-то давно делили между собою еще римляне с карфагенянами. Дыры в стенах были заделаны камнями от амфитеатра неподалеку. Французы взяли замок в осаду после нескольких неудачных попыток штурма. Но Блэйк сам пошел в атаку на объединенную польско-итальянско-французскую армию, спровоцировав сражение. Это сражение он проиграл и отступил южнее к Валенсии. В декабре маршал Сюше осадил Валенсию. Блэйк попытался прорваться, но потерпел поражение в битве у города. В итоге в январе 1812 г.  после бомбардировки французской артиллерией Валенсия была сдана. 

Наполеон уже приближался к почти полному захвату, по крайней мере, северо-восточной части Испании. Но Россия, не соблюдающая Континентальную Блокаду, никак не давала ему покоя. Для того, чтобы ее наказать, необходимо было собрать достаточно крупную армию. Пришлось оттягивать силы с Пиренейского Полуострова. Во Францию было выведено 50 тысяч хорошо обученных солдат. Их заменили неопытными новобранцами. И хотя общий контингент в Испании по-прежнему составлял более 135 тысяч, но эта армия была ослаблена. И гверильясы, тут как тут, продолжили свои партизанские набеги. Не преминул воспользоваться случаем и Артур Уэлсли. Уже в январе 1812 г. он осадил приграничный город Сьюдад-Родриго, и взял его буквально за две недели. У французского гарнизона не было шансов. Маршал Огюст Мармон ранее был направлен для захвата Валенсии на другом конце страны. Узнав об осаде Сьюдад-Родриго, он повернул свою 32-тысячную армию обратно, но было уже поздно. В итоге он махнул рукой и продолжил двигаться к восточному побережью. А британцы получили неплохой плацдарм для новых вторжений из Португалии в Испанию. Сам же Артур Уэлсли получил титул графа.

После взятия Сьюдад-Родриго Веллингтон устремился на Бадахос. Этот город был защищен намного лучше, и предыдущие попытки его захвата провалились. Но от него можно было напрямую дойти до Лиссабона (кратчайшее расстояние). Поэтому он представлял стратегический интерес. Уэлсли взял город в осаду 16 марта. После обстрела тяжелой артиллерии в стенах образовались три бреши. Маршал Сульт уже спешил на помощь, и дело нужно было завершить до его прибытия. Так что 6 апреля начался штурм. Он оказался весьма кровавым и привел к большим потерям среди англичан – почти 5000 убитых и раненных. Причем сильно пострадали элитные дивизии. Уэлсли уже хотел остановить штурм, но один отряд смог взобраться на стены и проникнуть внутрь. Вскоре другому отряду удалось захватить ворота. И в итоге разъяренные солдаты ворвались в город. Началась резня и разграбление жилищ местного населения. Несколько британских офицеров, пытавшихся остановить насилие, были убиты собственными подчиненными. Порядок удалось восстановить только на третий день. Погибло более 250 мирных жителей. Некоторые солдаты впоследствии были выпороты. 

Во время войны люди звереют. Тем не менее, взятие Бадахоса помогло обезопасить португальские границы и открыло возможности для наступления вглубь Испании. Во второй половине мая англичане захватили форт в Альмарасе и разрушили понтонный мост через реку Тахо (капитальный мост  был разрушен испанцами еще в 1809-ом). Это позволило разделить северную армию маршала Мармона и южную армию маршала Сульта, прервав сообщение между ними. Веллингтон направился к Саламанке. И 22 июля чуть южнее города в местечке Арапилес произошло крупное сражение, которое оказалось крайне неудачным для французов. Веллингтон располагал 52 тысячами человек. А маршал Мармон примерно 49 тысячами. Пытаясь обойти армию англичан и окружить ее, он сильно растянул свои войска. Этим и воспользовался Веллингтон, который имел двукратное превосходство в кавалерии. Он принялся разбивать одну за другой колонны французов, начиная с их правого фланга. Сначала была сметена дивизия генерала Тромье, потом бригада генерала Мюкона. К этому времени маршал Мармон уже получил серьезное ранение. Командование принял генерал Боне, но и он вскоре был ранен. Его заменил генерал Клозель, которому также не удалось остаться невредимым. Таким образом, высшее командование французов было выведено из строя, что вносило беспорядок и путаницу в управление армией. Уэлсли принялся громить центр, в котором находились дивизии Боне и Клозеля. После некоторого сопротивления они также были разбиты. Остался только генерал Фуа, ведущий бой на правом фланге. Французы вынуждены были начать общее отступление. Прикрытие обеспечивал генерал Ферей, который в итоге был убит. Армия Мармона понесла огромные потери – от 10 000 до 13 000 человек убитыми и раненными, и еще 7000 было захвачено в плен. Веллингтон потерял в два раза меньше людей. Хотя некоторые его генералы также были убиты. Но победа британцев была очевидна. Французы оказались деморализованы. Уэлсли мог бы полностью разгромить оставшиеся отряды, бежавшие на юго-восток. Но испанцы, которые должны были перекрыть путь отступления через мост Альба-де-Тормес – почему-то не сделали этого. 

Так или иначе, но исход битвы при Саламанке имел серьезные последствия. Уэлсли, преследующий врага, к 12 августа занял Мадрид. А один из его генералов занял затем Толедо (юго-западнее). Жозеф Бонапарт бежал из столицы в Валенсию. Оттуда он запросил о помощи маршала Сульта. Тот вынужден был снять осаду с Кадиса и отправиться на выручку брата Наполеона. Таким образом, город, в котором находилось правительство восставших, и который держал оборону уже 2,5 года – был освобожден. Позиции французской оккупационной власти в Испании, и без того очень слабые, еще больше пошатнулись.

К осени несколько французских армий географически оказались разделены между собой, располагаясь в разных местах Испании. Артур Уэлсли, находясь в Мадриде, мог бы разбить их по отдельности. Но для этого сначала нужно было настигнуть хотя бы одну из них. Начав гоняться за ушедшим из-под Саламанки Клозелем, он в итоге решил пойти на Бургос, который находился на севере. Веллингтон осадил этот город-замок 18 сентября. Штурмом был взят гонверк – внешнее укрепление. Но дальше начались проблемы. Британский генерал немного поспешил с осадой, не подготовив достаточного количества тяжелой артиллерии. Первые атаки французами были отбиты. Англичане принялись рыть подкопы. И со второго раза им удалось взорвать часть стены. Но это позволило закрепиться только на внешнем рубеже обороны. Между тем, 2000-ый гарнизон защитников, судя по всему, имел немалый боевой опыт. Французы постоянно обстреливали осаждающих, громя их и без того не самую лучшую артиллерию. А также делали вылазки, нанося существенный урон и сбивая все планы. Между тем, к Мадриду уже собиралась чуть ли не вся французская армия, расквартированная на полуострове. И 21 октября Веллингтон, оставив Бургос, решил уйти обратно в Португалию. Французы его преследовали, поэтому состоялось несколько небольших сражений. Однако Сульт, имевший 80 тысяч человек, так и не решился на генеральную битву с 60-тысячной армией Веллингтона возле Саламанки. Виконт ушел на запад, потеряв от голода и набегов противника около 5000 солдат. Остановился он в приграничном испанском Сьюдад-Родриго, который захватил в январе.


Вторжение Наполеона в Россию 

От Немана До Москвы

К 1812 г. империя Наполеона, казалось бы, достигла пика своего могущества. Однако, кроме очевидных успехов, она также могла похвастаться множеством проблем и нерешенных вопросов, которые ставили под сомнение ее долгосрочное существование. Во-первых, Великобритания – Царица Морей и главный соперник Франции – до сих пор не была побеждена. Не имея возможности захватить ее, Наполеон пытался удушить ее экономически. Для чего и была введена торговая блокада на Европейском Континенте. Но в этой блокаде зияло несколько брешей. Португалия и ряд восставших испанских провинций продолжали торговать с англичанами. К тому же начавшиеся в Латинской Америке войны за независимость от Мадрида и Лиссабона позволили торговцам Лондона вести активную коммерческую деятельность в этих колониях. Но даже в Европе некоторые страны, формально присоединившиеся к эмбарго, соблюдали его с неохотой, а порой и вовсе занимались контрабандой. Подобными странами являлись Швеция и в еще большей степени – Россия. Таким образом, даже побежденные и оккупированные государства (например, Испания) отказывались покоряться. Это было “во-вторых”. Принудить к соблюдению торговой блокады, а также попытаться пройти через Россию в Индию, чтобы ударить по английской “житнице” – вероятно, это были основные причины вторжения в берлогу спящего медведя. Среди других, более мелких, можно, упомянуть о нежелании Александра I выдавать замуж за Наполеона своих сестер. Великий полководец хотел жениться на какой-нибудь царственной особе, чтобы в европейских кругах его больше не считали худородным выскочкой, а признали в качестве нового наследного монарха Франции. Этот ментальный пережиток Старого Порядка все еще сидел в голове Бонапарта. Смена парадигмы власти происходила тяжело. Поэтому нет ничего удивительного в том, что движение Революции было приторможено и ей не дали дойти до логического завершения. 

Но, стоит заметить, что и Александр I совсем не пытался предотвратить войну, а, скорее, создавал лишь очередные поводы для ее разжигания. Эмбарго против Англии действительно не соблюдалось. Даже более того – в отношении самой Франции вводились повышенные таможенные пошлины. Ну, а идея породниться с незнатным корсиканцем, даже несмотря на все его завоевания, в семье Романовых отвергалась с презрением. В России отношение к Тильзитскому Миру всегда было негативное. В какой-то степени он даже считался позором. Поэтому его условия соблюдались, прямо скажем, без энтузиазма. Обязательства по военному сотрудничеству не выполнялись, или выполнялись с большой неохотой. А создание Варшавского Герцогства и вовсе воспринималось как угроза восстановления Речи Посполитой, что в будущем могло привести к отторжению от России ранее захваченных земель. В общем, все было готово к началу новой фазы противостояния. Россия не имела возможности нападать на Французскую Империю сама. Но спровоцировать нападение была способна. Чем она, собственно, и занималась.

Наполеон достаточно хорошо подготовился к войне. Он собрал не только свою собственную, французскую, армию, но и привлек войска союзников. Половина из них, конечно, были так себе союзниками. Но, тем не менее. У Австрии и Пруссии он вытребовал по 30 и 20 тысяч солдат соответственно, взамен пообещав территориальные вознаграждения. Австрии, лишившейся значительных территорий, это было бы очень кстати. А Пруссию – если она готова была кормить и снаряжать французские войска – Бонапарт еще и освобождал от контрибуции (она все равно ее толком не платила). Также были привлечены войска из государств Рейнского Союза, Италии и Швейцарии. Отовсюду понемногу. Ну, а самая крупная помощь поступила от поляков – их и просить не нужно было по понятным причинам, 95 тысяч человек с радостью побежали мстить за свое разодранное отечество. В общем, так или иначе, а Великая Армия становилась еще более великой. Она достигла численности в 650 тысяч человек или близко к этому. Можно было бы собрать еще больше. Но для этого потребовалось бы выводить войска из бунтующей Испании, что фактически означало бы сдачу Пиренейского Полуострова англичанам. На такой шаг Наполеон, конечно же, не решился. Поэтому вынужден был воевать на два фронта. Для него это, может, было и не в первой. Но сейчас речь шла о вторжении в Россию, что требовало огромных ресурсов. Так или иначе, Наполеон провел тщательную разведку, и даже где-то достал карты. До границы была выстроена система снабжения. Атаку предполагалось осуществить тремя основными группами: левая –  численностью 220 тыс. человек возглавлялась самим Наполеоном и выдвигалась в направлении столицы; центральная – численностью 82 тысячи возглавлялась его пасынком и вице-королем Италии Евгением Богарне, шла на Москву; а правая (южная) – находилась под руководством самого младшенького братишки Жерома и составляла 78 тысяч солдат. Также на дополнительных направлениях подтягивались более мелкие силы. 

Впрочем, в России тоже не сидели сложа руки. С Веной тайно договорились о том, что австрийские солдаты будут стрелять через раз и не слишком усердствовать в прицеливании. Со Швецией был заключен союз, по которому ей обещали Норвегию взамен потерянной Финляндии. А с Турцией накануне поскорее был подписан мирный договор, чтобы высвободить дополнительные войска. В итоге удавалось собрать армию, лишь немногим уступающую наполеоновской – в 500-600 тыс. солдат, еще сотни тысяч человек можно было обучить и назначить в ополчение. Оружие в России, как считается, в целом было современным. Правда, часть его по доброй русской традиции была пропита или потеряна. Зато в предыдущие годы были проведены военные реформы. А в июле, сразу же после вторжения, был заключен мирный договор с Великобританией, который отменял эмбарго и снова позволял вести взаимовыгодную торговлю. Судя по всему, в планах российского командования, одобренных Александром I, изначально предусматривалась оборонительная стратегия ведения боевых действий, с отступлением вглубь страны на восток. В планировании участие принимали прусские генералы. Расчет был взят на то, что Наполеону придется столкнуться с большими логистическими и климатическими проблемами. Этот расчет, в той или иной степени, оправдался.

В июне многотысячная армия Наполеона перешла реку Неман, тем самым вторгнувшись в Россию. Пограничные отряды после перестрелки отступили. Александр I попросил французского полководца отвести войска обратно. Но получил отказ. Солдаты Бонапарта продолжили движение по российской территории. И к 28 июня заняли Вильну (Вильнюс), после чего были учреждены администрации двух генерал-губернаторств. В одном шаге от возрождения оказалось Великое Княжество Литовское. Наполеон поехал дальше к Санкт-Петербургу. А отрядом пруссаков была взята в осаду Рига. Русский генерал Левиз приказал сжечь предместья, оставив без крова тысячи людей. А сам отступил в город. Осада продолжалась до конца войны. Дела здесь шли ни шатко ни валко, с периодическими наступлениями и небольшими битвами. Держать оборону русским помогали англичане, приплывшие со своим флотом. В декабре в связи с общим отступлением Великой Армии осада была снята.

Несмотря на стремительное продвижение Великой Армии, уже 1 августа была одержана первая победа русских войск. Возле деревни Клястицы светлейший князь Петр Витгенштейн, русский военачальник немецкого происхождения (нормальная история в то время), смелой атакой сумел остановить 28-тысячный корпус маршала Удино. Сам Витгенштейн располагал 17 тысячами бойцов. Однако смог отбросить превосходящего по численности врага обратно за реку Западная Двина. Стоящий на ней город Полоцк ранее уже был занят французами. Через несколько дней – 5-6 августа – Витгенштейн снова пошел в атаку. Но маршал Удино был усилен солдатами генерала Сен-Сира. Результат 2-дневного сражения оказался неопределенным. Полоцк так и остался за французами. Однако наступление на Санкт-Петербург было сорвано. А русский флот бомбардировкой Данцига (Гданьска) дополнительно отвлек туда часть неприятельских войск.

Тем временем, на центральном направлении под натиском наступающих французов русские предпринимали отчаянные попытки соединить свои разрозненные силы. Отдельные корпуса оказались в окружении, и если бы не смогли из него выбраться, то катастрофа была бы, наверное, неизбежна. Когда, наконец, 1-ая Западная Армия Барклая-де-Толи смогла собраться вместе и через Полоцк отошла к Витебску – возникла задача соединиться со 2-ой Западной Армией князя Багратиона. Последняя на момент вторжения находилась в районе Гродно. И в конце июня вынуждена была отступить через Новогрудок и Слуцк в направлении Бобруйска, таким образом, с юга обходя город Минск. Казаки атамана Платова прикрывали отступление 2-ой Западной Армии, одновременно давая возможность эвакуироваться гражданскому населению и местным властям. Состоялись бои под Гродно и Миром, задержавшие противника. Но 8 июля французы заняли Минск. А 21-го были уже в Могилеве. В то время как Армия Багратиона еще находилась в Бобруйске (юго-западнее), и фактически она оказалась отрезанной от 1-ой Армии Барклая-де-Толи. Прибыв под Могилев 23 июля, князь Багратион предпринял попытку прорваться напрямую на север к Витебску. Однако французы окопались на западной стороне от Днепра, перегородив главную дорогу и взяв под контроль переправы на различных притоках реки. Произошло сражение под Салтановкой. Русские, потеряв 2500 солдат, вынуждены были отступить. Но буквально через пару дней смогли перейти Днепр южнее в районе Новое Быхово, после чего направились к Смоленску. Тем временем, 1-ая Западная Армия держала оборону под Витебском, останавливая передовые отряды французов. Бои шли 25-27 июля в районе села Островно. Барклай-де-Толи решал, что ему делать дальше: отступать к Смоленску или дожидаться 2-ой Армии Багратиона. Склоняясь ко второму варианту, он готовился дать генеральное сражение противнику. Но 27 июля, во-первых, узнал о прибытии на поле боя самого Наполеона, а, во-вторых, получил донесение о том, что Багратион двинулся к Смоленску. Поэтому под прикрытием своего арьергарда и, пользуясь лесистой местностью, основными силами отступил в том же направлении. В итоге 3 августа две русские армии все же смогли соединиться. Наполеон, уже предвкушавший разгрома противника, когда узнал, что этот противник улизнул буквально у него из-под носа, был, конечно же, сильно раздосадован. Теперь ему самому предстояло решить: оставаться на зимовку в городе Витебск, удерживая занятые территории – или же отправиться покорять необъятные просторы  холодной России, в надежде отыскать где-нибудь там в глубине скрывающуюся русскую армию. В любом случае войска его были сильно истощены непрекращающимся наступлением, поэтому нужно было остановиться для отдыха.
 
Что же касается южного направления, то оно считалось второстепенным. Здесь действовал австрийский корпус князя Шварценберга. И его основной задачей было прикрытие главных сил Наполеона. После того, как были заняты Брест, Кобрин и Пинск, австрийцев и вовсе отозвали, заменив саксонцами, которыми командовал французский генерал Ренье. С русской стороны оборону должен был обеспечивать генерал Тормасов, численность войска которого Бонапарт явно недооценил. В итоге Тормасов 27 июля окружил город Кобрин с 5-тысячным отрядом саксонцев, и после кровопролитного боя заставил их сдаться. После этого Наполеону пришлось отправить австрийского князя Шварценберга обратно на помощь генералу Ренье. В августе общими силами в 40 тысяч человек они разбили генерала Тормасова и заставили его отойти обратно на юг в район города Луцка (где он примерно и находился до вторжения). До конца сентября значительных боев здесь не велось.

После того, как французская армия восстановилась, пришло время принимать решение: идти дальше вглубь России или удерживать на зиму занятые позиции. Наполеон намеревался пойти дальше. Но пока что его армия собирала провизию, поэтому была разбросана по разным городам в районе треугольника Витебск-Могилев-Смоленск. А, между тем, от русской армии требовали решительного наступления на врага. К этому призывали многие генералы и сам царь. Казалось бы, ситуация располагала – можно было разбить французов по частям. Но Барклай-де-Толи, командующий всей армией, считал эту затею не слишком удачной, поэтому действовал осторожно. Тем не менее, ему приходилось учитывать мнение своих генералов. Князь Багратион подчинился ему добровольно, и мог в любой момент времени перестать исполнять его приказы. В то время в русской армии сложилась странная ситуация: царь Александр не определил главнокомандующего, так что вопрос о старшинстве оставался до конца не решенным, Багратион вполне мог претендовать на место первого военачальника по формальным признакам. А он был сторонником более решительных действий и призывал к наступлению. В конце концов, Барклай-де-Толи начал осуществлять атаки на французские отряды в городах Рудня, Поречье и Сураж. Но делал это несколько нерешительно. А Наполеон, между тем, узнал от разведки о планах русского штаба. Он собрал свою разбросанную 180-тысячную армию, перешел с севера на другой берег Днепра и решил ударить с юга по Смоленску. Манёвр был спорным. Ведь можно было бы не переходить Днепр, а ударить с севера, одновременно заняв дорогу, ведущую на Москву. К тому же 130-тысячная русская армия не успела в достаточной степени оголить свой левый фланг. Нерешительность Барклая-де-Толи, возможно, спасла ее от катастрофы.

Первой удар французов приняла на себя дивизия генерала Неверовского в районе города Красный. Она не была способна длительное время держать оборону. Пехоте, выстроившейся в каре, пришлось отступать в Смоленск под непрекращающимися набегами вражеской кавалерии. Произошло это еще 14 августа. На помощь Неверовскому, потерявшему 1500 солдат, был послан корпус генерала Раевского. Но он под натиском французов тоже вынужден был отступить к Смоленску. Основные силы собрались у города только 16 августа. Русские заняли предместья и городские постройки. Барклай-де-Толи был против обороны этого населенного пункта, считая его неудобным. Он послал Багратиона обеспечить пути отступления. Сам город разделялся на две части (северную и южную) рекой Днепр. Его окружала высокая и толстая  крепостная стена, а также земляные укрепления средневекового типа. Поскольку армия Наполеона была многочисленнее, то существовала опасность, что русских возьмут в кольцо. Но еще опаснее для них было бы сражаться вне города на открытой местности. 

Первая серьезная попытка штурма началась 17 августа. Не без труда и с большими потерями французам удалось занять предместья. Но крепостная стена никак не поддавалась артиллерии, оставаясь практически неприступной. Тем не менее, внутренние постройки от бомбардировки загорелись, и вскоре город заполыхал весь. Жители спешили эвакуироваться. Французы вели наступление до темноты. Но к ночи боевые действия затихли. А ночью на генеральском совете Барклай-де-Толи принял решение оставить горящий и полуразрушенный город, который ему и без того не нравился в качестве оборонительной позиции. Сам он во главе 1-ой Армии утром отошел на север к Поречью (совр. Демидов). Мост через Днепр, остававшийся за русскими, был предусмотрительно уничтожен. Арьергард, прикрывавший отступление, своими артиллерийскими обстрелами мешал французским сапёрам этот мост восстанавливать. Впрочем, те все равно умудрились за сутки наладить переправу. Багратион отправился к Дорогобужу расчищать дорогу основным силам. 

Армия Барклая-де-Толи отступала к Москве окружным путем через Поречье – чтобы не попасть под обстрел французской артиллерии, которая могла бомбить московскую дорогу. Кроме того, войска Наполеона достаточно быстро бросились в преследование. Поэтому 19 августа чуть восточнее Смоленска у Валутиной Горы произошло крупное арьергардное сражение. Судя по всему, французы в нем потеряли больше, чем русские – 8 тыс. солдат против 5 тысяч. С обеих сторон погибли генералы. В битве за сам Смоленск (16-18 августа) потери были в пределах 12-14 тыс. убитых и раненных с каждой стороны. В конечном счете, основные силы Барклая-де-Толи смогли отступить.

Сдача выгоревшего Смоленска ознаменовала новый этап войны. Наполеон уже начал понимать, что попал в ловушку. Русские войска с эвакуировавшимся населением сжигали за собой оставленные города и опустошали местность, чтобы затормозить продвижение врага. Дорогобуж, Вязьма, Гжатск встречали французов пустотой и тлеющим пеплом. Грабить было уже нечего. Все было унесено в Москву, которая, впрочем, тоже вскоре будет сожжена. Великий полководец послал Александру I предложение о мире. Но тот никак не отреагировал. Между тем, отношения между Багратионом и Барклаем-де-Толи постоянно ухудшались, а русские войска бесславно отступали. Для решения обеих этих проблем главнокомандующим был выбран генерал Кутузов. 

Сам Кутузов не видел особой альтернативы отступлению. Но царь требовал от него остановить французов, пока они не дошли до Москвы. В первых числах сентября русская армия расположилась примерно в 125 км от древней столицы в районе деревеньки Бородино. Здесь состоялось самое крупное и самое кровопролитное сражение всей кампании 1812 г.  

Кутузов, избравший оборонительную тактику, стремился максимально задержать противника. Поэтому на подходах к основной армии был возведен Шевардинский Редут (дер. Шевардино), который обороняло чуть более 11 тысяч солдат генерала Горчакова. Бои за эту укрепленную позицию произошли 5 сентября. Русские на протяжении всего дня отражали атаки французов, которые даже сумели несколько раз прорваться внутрь, но впоследствии все равно были выбиты обратно. Тем не менее, силы были не равны, и Кутузов приказал в конце дня Горчакову отойти, соединившись с основными войсками. 

Так или иначе, задержка противника у Шевардинского Редута позволила русским закончить возведение главных укрепленных позиций. Они пролегали на юге от самой деревни Бородино за речкой Колоча, которая стала прикрытием для правого фланга. На этом правом фланге были размещены основные войска – 1-ая Армия Барклая-де-Толи в 76 тыс. человек и 480 орудий. Левый фланг в свою очередь был защищен болотистой и лесистой местностью, трудной для прохождения. Кутузов разместил на нем 2-ую Армию Багратиона – 34 тыс. человек и 156 орудий. Логика подсказывала, что левый фланг является более слабым. Именно туда и решил ударить Наполеон. Однако в качестве отвлекающего манёвра планировал сначала произвести атаку в центр и захватить село Бородино. Главный же удар с целью прорыва собирался осуществить в район между батареей Раевского и багратионовыми флешами (левее центра). Для этого у деревни Шевардино концентрировались основные силы. Кутузов предугадал действия противника и в ночь на 7 сентября, перед началом битвы, приказал усилить левый фланг. Также он позаботился о сохранении резервов, которые не должны были вступать в битву до самой ее развязки. Общая численность двух противоборствующих армий была сопоставима: 138 тыс. у французов против 112-150 тыс. у русских, с некоторым, возможно, перевесом у последних за счет необученного ополчения, и большим количеством артиллерии (640 против 587).

Сражение началось рано утром 7 сентября с одновременного обстрела французами левого фланга русских и отвлекающей атаки по центру на село Бородино. Оборонявший его полк, не выдержав напора, отступил на юг за реку Колоча. Однако дальнейшие попытки неприятеля пересечь мост успехом не увенчались. Между тем, на левом фланге – после того, как артиллерия отработала – французы также развернули наступление. Со второй попытки к 8 утра им удалось занять одну из багратионовых флешей (полевое укрепление). Но после подхода дивизии генерала Неверовского они отступили с потерями. Наполеон подготовил третью атаку. В свою очередь Багратион, определив направление главного удара, запросил подкрепления у Кутузова и усилил оборону. После этого развернулась упорная борьба за укрепления. Сначала французы смогли занять южные флеши. Но затем были выбиты и отогнаны обратно. Отдельный Вестфальский корпус сумел зайти с тыла, но положение спасла конная артиллерия генерала Захарова и подоспевшая пехота. Наконец, в 11 часов утра состоялась четвертая мощная атака, в которой Наполеон использовал 45 тысяч пехотинцев и 400 орудий. Чтобы ее остановить Багратион предпринял контрудар, в ходе которого завязалась яростная рукопашная схватка. Однако сам командующий 2-ой Армией получил тяжелое ранение в ногу осколком ядра. В результате моральный дух солдат упал, и русские стали терпеть поражение. Им пришлось отойти на вторую линию обороны за Семеновский Овраг, за которым в том числе стоял резерв и 300 орудий. Французы, занявшие флеши, не решились атаковать сразу и взяли паузу для подготовки. В это время принявший поначалу командование 2-ой Армией генерал Коновницын был заменен Кутузовым на генерала Дохтурова. Последовавшая атака французов на село Семеновское, хоть и не без труда, но была отбита. Враг остался за одноименным Оврагом.

Между тем, бои шли и на краю левого фланга русских. Вообще, Кутузов намеревался устроить засаду в Утицком Лесу в районе Старой Смоленской Дороги, чтобы в определенный момент нанести удар в тыл противнику, пытающемуся совершить обходной манёвр. Но убийца Павла I генерал Беннигсен утром вывел отряд из засады, чем и сорвал планы Кутузова (молодец). В момент самой битвы наступление в этом месте вел польский корпус генерала Понятовского. С некоторым трудом при поддержке корпуса генерала Жюно он сумел к 11 часам захватить Утицкий Курган, с которого начал мощный артиллерийский обстрел, угрожая русскому тылу. Генерал-лейтенант Тучков 1-ый для ликвидации этой угрозы организовал контратаку, и сумел выбить неприятеля с кургана. Однако сам был убит. После того, как 2-ая Армия отошла за Семеновский Овраг, позиция стала неактуальной и даже в чем-то опасной. Поэтому курган был оставлен.

В 12 часов дня Кутузов, чтобы ослабить напор атаки на батарею Раевского, отдал приказ атаману Платову и кавалерийскому генералу Уварову совершить рейд в тыл противника. Они пересекли реку Колоча в районе деревни Малое и ударили по позициям врага у села Беззубово (севернее Бородино). Наполеон, испугавшись за свой левый фланг и тыл, вынужден был перегруппировать войска, что вызвало некоторое замешательство и затормозило общее наступление.

Батарея Раевского была размещена на господствующей высоте, занимая, таким образом, стратегически важную позицию. Первая атака на нее была предпринята в 9 часов утра. Она была отбита. Но затем пасынок Наполеона Евгений Богарне предпринял вторую атаку. Французы ворвались в редут. Однако в этот момент на них обрушились начальник штаба 1-ой Армии генерал Ермолов и начальник артиллерии генерал Кутасов. Последний получил смертельное ранение. И все же редут, несмотря на большие потери, был отбит. Господствующая высота пока осталась за русскими. Но изнеможенный корпус Раевского пришлось отвести на вторую линию обороны, заменив его дивизией генерала Лихачева. Новую атаку на батарею Наполеон был вынужден отложить из-за рейда Платова и Уварова. Между тем, на защиту ключевой высоты Кутузовым с правого фланга были перенаправлены корпуса Остермана-Толстого и Корфа. В 3 часа дня Наполеон, осознав значение этого места в обороне русских, сконцентрировал против него все свои силы. После мощного артиллерийского обстрела началась не менее мощная атака кавалерии. Множество французских всадников полегло на склоне кургана. Свою смерть нашли и генерал Монбрен, и генерал Коленкур. Но атаку со своими людьми продолжил Евгений Богарне. Граф Остерман-Толстой получил пулю в плечо. А генерал Лихачев, израненный, был захвачен в плен. В конце концов, к 4 часам дня русские утратили контроль над высотой и вынуждены были оставить батарею.

Однако, несмотря на это, центр продолжал держаться. Наполеон так и не сумел полностью сломить его сопротивление. У великого полководца еще оставалась возможность ввести в строй элитные гвардейские войска. Но он побоялся рисковать своим резервом. А наступление основными силами к вечеру 7 сентября просто выдохлось. Судя по всему, Наполеон рассчитывал продолжить сражение на следующий день. Поэтому после 18:00 бои постепенно стали затихать. Русские отошли на новую линию обороны к Горкам. Однако ночью Кутузов приказал отвести армию за Можайск поближе к Москве.   

Бородинская Битва была чрезвычайно масштабной и кровопролитной. Потери обеих армий примерно сопоставимы: около 39-45 тысяч убитыми, ранеными и взятыми в плен, погибло много генералов (князь Багратион умер спустя 2 недели). Вероятно, потери русских были несколько выше, чем потери французов, у которых нижний порог по разным оценкам начинается от 30 тысяч (не самая достоверная цифра). С учетом этого, и с учетом того, что армия Кутузова ночью оставила поле боя, отступив к Москве – победу можно приписать Наполеону. Но в то же время необходимо учитывать, что он не добился своей главной цели – разгрома армии противника. Великому полководцу пришлось продвигаться дальше вглубь темной и холодной России, что ставило под угрозу всю его дальнейшую кампанию.

Русская армия отступила к Москве. В ее предместьях в деревне Фили в крестьянской избе 13 сентября состоялся генеральский совет. Решался вопрос: отступать ли дальше, сдавая древнюю столицу врагу – или же попробовать остановить французов новым сражением. Местность для боя была не самая подходящая, изрезана оврагами и речками. С этим были согласны многие генералы. Но большинство все-таки выступало за оборону столицы. Особенно на этом настаивал Беннигсен. Тем не менее, Кутузов, опираясь на мнение меньшинства, принял тяжелое решение уйти из Москвы. Своей главной задачей он считал сохранение боеспособной армии, которая могла бы нанести удар по измотавшемуся противнику.

Ночью 13 сентября русская армия оставила Москву, отступив по Рязанской Дороге. На следующий день 14 сентября французы без боя заняли столицу. Причем их передовые отряды несколько раз встречали арьергард эвакуировавшихся русских войск, но столкновений не произошло. Еще утром во время предварительного обстрела генерал Милорадович послал к маршалу Мюрату парламентера, который договорился о цивилизованной передаче столицы Великой Армии Наполеона. Основная масса французских войск вместе со своим императором заняла московские улицы во второй половине дня. Эти улицы были пусты, как, впрочем, и стоящие на них дома. Горожане эвакуировались вместе с русской армией. Из 270 тысяч местных жителей в столице осталось лишь несколько тысяч человек. Французы оказались в Москве полновластными хозяевами. Сражаться было не с кем.

Наполеон, конечно, был разочарован тем, что российская столица встречала его голыми стенами и безлюдными площадями. Но это было только начало глубокой фрустрации. В тот же день, 14 сентября, в городе в различных местах начали вспыхивать пожары. Историки до сих пор спорят, кто являлся их главным виновником. Судя по всему, город намеренно поджигали и местные жители, оставившие свои дома, и полицейские по приказу московского главы Растопчина, и сами французы – по пьянке или по случайности. Также известно, что из тюрем были выпущены заключенные, которые занялись мародерством и грабежом, они тоже могли чего-нибудь поджечь. В любом случае, очагов пожара было несколько, и непосредственных виновников – скорее всего, тоже не один человек. Наполеону сжигать город не имело особого смысла, ведь он в таком случае лишался базы для зимовки. Вероятно, поджег был запланирован самим Кутузовым. Так или иначе, но к концу дня город полыхал уже вовсю. А налетевший ураган лишь усиливал распространение огня. К 16 сентября Москва превратилась в один сплошной ад. Горело всё. Огонь добрался до Кремля, где остановился великий полководец. Он вынужден был сложными путями сквозь едкий дым и обжигающий пепел, вдыхая тяжелый горячий воздух, пробираться к Петровскому Дворцу на север города. По некоторым данным, он вместе со своими сопровождающими чуть было не заблудился. Его спасли собственные солдаты, случайно встретившие его на одной из пылающих улиц. 

Пожар продолжался до 18 сентября и уничтожил 70% зданий. Урон был колоссальный. Многие памятники архитектуры оказались разрушены. Были потеряны также старинные рукописи, представлявшие историческую ценность. Имелись и человеческие жертвы. В огне сгорели 10-15 тысяч раненных русских солдат, которые были оставлены Кутузовым на милость французов. Большинство из них находились в больницах и были слишком слабы, чтобы спастись. Наполеон, вернувшийся в центр города на пепелище, пребывал в ужасе от происходящего. Он приказал найти поджигателей и казнить. В течение следующих нескольких недель по обвинению в поджоге было расстреляно около 400 человек – в основном выпущенных из тюрем заключенных. Далее он продолжил управлять своей Великой Армией и Французской Империей, а также занятой Москвой. В городе необходимо было поддерживать порядок, чтобы спасти от разграбления и мародерства то, что еще осталось. Также необходимо было следить за дисциплиной собственных солдат. Состояние Наполеона было подавленное. Он снова послал Александру I предложение о мире. И снова не получил ответа.

От Москвы обратно до Немана

В конце сентября великий полководец еще намеревался перезимовать в опустевшей и выгоревшей Москве. Но уцелевших зданий в городе осталось немного. Поэтому часть храмов и монастырей была использована для размещения солдат, а в некоторых даже были обустроены конюшни. За чистотой, естественно, особо никто не следил, поэтому многие святые места оказались осквернены. Церковная утварь, представлявшая какую-либо ценность – разграблена. Золотая и серебряная посуда вместе с крестами переплавлялась на месте. Иконы использовались в качестве дров. А в гробницах устроены туалеты. Но это к слову. Православные святыни не так чтобы очень волновали французов – наполовину католиков, наполовину атеистов. На самом деле больше всего Наполеона беспокоила дисциплина собственных солдат, которые все чаще предавались пьянству и различным бесчинствам. Без сражений и новых побед армия начинала разлагаться. Другой насущной проблемой оказалось обеспечение продовольствия и фуража. Отряды, отправлявшиеся на поиск съестных припасов, часто подвергались нападению как местных крестьян, так и русских солдат. Причем последние порой сжигали провиант прямо на мельницах, провоцируя голод, в том числе, и в самих деревнях.

Настоящей головной болью для Наполеона стали партизаны. Одни партизанские отряды создавались непосредственно при участии Кутузова и возглавлялись армейскими офицерами. Они вместе с казаками устраивали набеги на французские обозы, убивали фуражиров и курьеров, организовывали различные диверсии, и другими способами всячески портили жизнь оккупантам. Также занимались разведкой и устанавливали связи с местными крестьянами, чтобы обеспечить продовольствием собственные войска. Их действия носили систематический характер и координировались высшим командованием. Самым известным предводителем таких партизанских отрядов был Денис Давыдов – дворянин, мечтавший о воинской славе. Совсем другого типа были народные партизаны из числа местных крестьян или бежавших из плена русских солдат. Такие действовали локально и по обстоятельствам, зачастую защищая собственные деревни, а в качестве оружия использовали ружья и сабли, собранные с поля боя или отнятые у французов. Примечательно, что в начале вторжения Наполеона часть крестьян надеялась на то, что великий иноземный полководец дарует им освобождение от помещиков. Некоторые уже во время войны стали проявлять непокорность к своим хозяевам, особенно подходящую ко времени в условиях всеобщего хаоса. Судя по всему, Наполеон действительно рассматривал возможность спровоцировать в России крестьянское восстание, но так и не дошел до воплощения этой идеи. А, между тем, крестьяне вскоре столкнулись с мародерством и грабежом со стороны французов, и поэтому стали испытывать по отношению к ним негативные чувства. Так развернулось народное партизанское движение, всячески поощряемое властями. Война крестьян с Великой Армией отличалась особой жестокостью. 

Кроме этого, не стоит забывать, что еще в начале вторжения Александр I издал манифест, призывающий горожан и крестьян вступать в военное ополчение. Свободные люди записывались туда добровольно. А крепостные направлялись помещиками. Ополченцев удалось набрать около 400 тысяч человек. Большая часть вооружалась примитивным холодным оружием – топорами и пиками. Но некоторые получали ружья. Их основной задачей было выполнение вспомогательных функций: возведение укреплений, охрана обозов, эвакуация раненных, сопровождение грузов и конвоирование пленных. Однако это позволило высвободить регулярные войска, которые в полной мере теперь могли быть использованы в сражениях. К тому же определенная доля ополченцев все-таки приняла участие в боевых действиях. Таким образом, война с Наполеоном приобретала характер народной освободительной борьбы против захватчиков, что сильно уменьшало шансы французов на победу. На всей огромной территории России интервентов не ждало ничего хорошего. Занять отдельные города они могли, но удержаться в них надолго были не в состоянии. Об этом говорил даже опыт Испании, которую, несмотря на более благоприятный климат и намного меньшие расстояния, так и не удалось полностью взять под контроль.  

Крестьяне, участвующие в партизанском движении и ополчении, надеялись, конечно, что царь дарует им за их заслуги перед Отечеством вольную от помещиков. Однако они были жестоко разочарованы. Россия как была рабской страной до войны, так и осталась ею после. Крестьян за людей, тем более, за граждан – не считали. Освобождение последовало только спустя полвека после поражения в Крымской Войне, когда ущербность социально-экономического строя России стала прямо-таки очевидной.

Как бы там ни было, а осенью 1812 г. партизаны и ополченцы просто вымотали солдат Великой Армии своими бесконечными диверсиями и нападениями. Находясь в выгоревшей Москве, испытывая проблемы с обеспечением, Наполеон все больше понимал, в каком непростом положении он оказался. Ко всему прочему он не знал, где находится русская армия. Кутузов поначалу повел ее на Рязань. Но затем основными силами в районе Кулаково свернул на запад, а по Рязанской дороге для отвлечения внимания был отправлен отряд казаков. Они увлекли за собой конницу Мюрата, на которую возлагалась задача преследования. И пока Мюрат шастал где-то в районе Бронниц – Кутузов прошел берегом реки Пахра через города Подольск и Красная Пахра, а в итоге остановился юго-западнее в селе Тарутино. Таким образом, французы потеряли армию Кутузова и не имели представления о ее местоположении. Этот маневр позже получил название – Тарутинский. Русские войска фактически брали под контроль Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги. То есть они отрезали Наполеона от богатых южных областей, не давая его фуражирам добывать продовольствие. К тому же, не зная точного расположения армии противника, великий полководец не мог решиться на захват Петербурга – ведь в этом случае рисковал получить врага у себя в тылу. В полной мере становилось очевидным классическое правило военной стратегии: главное не захват территории, а разгром живой силы противника.

Между тем, Кутузов не просто разбил в Тарутино лагерь, но создал там укрепленные позиции. Армия смогла отдохнуть и пополнила свои ряды,  вновь доведя общую численность войск до 120-130 тысяч человек. В октябре Мюрат нашел этот лагерь и расположился неподалеку. Наполеон снова послал к Кутузову парламентера с предложением мира. Но Кутузов указал на отсутствие у него полномочий и лишь пообещал довести информацию до сведения Александра I (тот все равно не ответил). 

Пока два лагеря стояли друг напротив друга, Беннигсен обнаружил, что у Мюрата нет серьезной поддержки ближе, чем в Москве. Он подготовил план, в соответствии с которым намеревался ночью обойти левый фланг неприятеля, воспользовавшись густыми зарослями леса. А правый фланг французов должны были в это время атаковать другие генералы. План был хорош. Однако из всех четырех корпусов под командованием Остермана, Строганова, Багговута и Орлова-Денисова – только последний (кавалерийский) сумел к утру выйти на позицию. Он один, без поддержки товарищей, предпринял атаку, что привело к рассогласованности действий. Французы поначалу запаниковали. Но Мюрат сумел собрать их вместе и дать отпор русским войскам. В это время началась атака других частей на правый фланг противника. Однако и здесь Кутузов не проявил должного рвения, не пожелав слишком глубоко ввязываться в бой. В итоге армия Мюрата, конечно, потерпела поражение. И в целом, потеряв 4 тысячи человек и 38 орудий, отступила. Но ведь можно было бы добиться намного большего – использовав эффект неожиданности, полностью разгромить врага. А этого не произошло. Впрочем, и так результат сражения получился неплохим. Русские потеряли всего 1200 человек. Считается, что именно после Тарутинского Боя, произошедшего 18 октября, Наполеон принял окончательное решение оставить Москву. Значение этого события сложно переоценить. Но в то время Беннигсен, так и не сумевший реализовать свой план в полной мере, обвинил Кутузова в отсутствии поддержки. Из-за конфликта, разгоревшегося между ними, Беннигсен, к тому же еще и раненный, спустя месяц был отправлен в Калугу. И, вроде как, он молодец, и даже какую-то пользу принес Отчеству. Но Вселенная ему почему-то не благоволила. Наверное, Павел I на том свете козни против него строил всяческие.

Так или иначе, а Великая Армия захватчиков 21 октября оставила российскую столицу. Правда, предварительно взорвала часть Кремля и подожгла некоторые публичные здания. Как будто бы пожара, устроенного графом Растопчиным, было мало. Но даже это еще не было концом несчастий. В короткий период отсутствия властей в столице начался хаос. В город стеклись крестьяне, которые принялись грабить то, что не смогли унести французы. Все это, естественно, сопровождалось обильными возлияниями, драками, убийствами и прочим весельем на фоне горящих руин и раскиданных по улицам трупов. В общем, как обычно на Руси по праздникам принято. Сколько там людей погибло – сложно сказать, но дискотека выдалась нефиговая. К ней присоединились даже казаки, которые не прочь были с радостью друг друга шашками покромсать. Между прочим, кромсали и проспавших отступление французов, которые отстали от своей армии. Граф Бенкердорф, который въехал в город 22 октября, писал, что ему чуть ли не с боями приходилось восстанавливать порядок. Человеческих трупов из столицы он вывез около 12 тысяч, и еще столько же лошадиных. Скрепная ляпота.

Наполеон изначально думал по Старой Калужской Дороге дойти до Тарутинского лагеря и разгромить Кутузова. Однако в селе Троицкое передумал, видимо, испугавшись. И в итоге свернул севернее на Новую Калужскую Дорогу, обходя русскую армию. Уже тогда его войска были серьезно потрёпаны, множество лошадей погибло, и кавалерия была ослаблена, часть артиллерии брошена – поэтому ввязываться в крупное сражение он не захотел. При этом он пока еще не собирался полностью сворачивать кампанию в России. А планировал перезимовать где-нибудь в районе Смоленск-Могилев-Минск-Витебск, и весной возобновить наступление. Но сначала ему нужно было достать провиант. Поэтому он решил, обойдя русскую армию, в районе Боровска свернуть на юг в Калужскую Губернию, где еще было чем поживиться. Однако под Малоярославцем путь ему преградили отряды генералов Дохтурова и Раевского, а также казаки атамана Платова. Здесь утром 24 октября завязалось сражение, которое после полудня приняло весьма ожесточенный характер. Сам городок несколько раз переходил из рук в руки, и в конечном итоге был полностью сожжен. На его улицах валялись сотни обгоревших тел, оторванные руки, ноги и головы. Французам к вечеру все-таки удалось его занять. Но Кутузов расположился южнее полукругом и не пропустил войска Наполеона дальше. На следующий день великий полководец собрал военный совет, чтобы обсудить ситуацию. Мюрат утверждал, что может пробиться в Калугу. Но Наполеон скептически отнесся к этой затее. Кроме прочего, 25 октября на западе у Медыни его авангард был разгромлен ударившими из засады казаками. Император сам чуть было не попал в плен. Он все более осознавал, что инициатива перешла на сторону русских. Кутузов только под Малоярославцем собрал 90 тысяч солдат и 600 орудий, еще 20-30 тысяч могли подойти из Тарутино. Великая же Армия к тому времени насчитывала 70 тысяч бойцов, имела лишь 360 орудий и весьма ограниченный боезапас, а лошади были ослаблены недоеданием. Крупное сражение могло закончиться катастрофой, и выйти из России живым после него могло уже не получиться. В итоге от планов прорываться в Калугу Наполеон окончательно отказался. Он свернул обратно на север и через Боровск пошел на Можайск.

Бой под Малоярославцем стоил русской армии около 7000 солдат регулярного войска и неизвестное число ополченцев. Французы потеряли несколько меньше – около 5-6 тысяч. Но стратегическое значение битвы для армии Кутузова было огромным. Наполеон отказался от марша в богатые южные области России, и вынужден был возвращаться обратно по той же разоренной и выжженной дороге, по которой пришел в страну.

Ну, а чтобы Наполеон совсем не расслаблялся, русские войска следовали за его армией по пятам, и постоянно совершали на нее нападения. Сам Кутузов шел несколько южнее. Но партизанские отряды и казаки долбили французов с обеих сторон, изматывая противника и не позволяя ему собирать в деревнях провиант. Ряды Великой Армии сильно растянулись по дороге, что делало их уязвимыми для окружения и разгрома по частям. Так, например, под Вязьмой 3 ноября генерал Милорадович и атаман Платов отрезали корпус маршала Даву от основной армии, блокировав Смоленскую дорогу. Генерал Богарне и генерал Понятовский вынуждены были вернуться и отбить своих от русского авангарда. Состоялось сражение. После того, как все наполеоновские войска прошли через город, французы разрушили за собой мост, и двинулись дальше на запад. Но в этой битве они потеряли до 4 тысяч убитыми и раненными, а также более 3 тысяч пленными.  

Сражение под Вязьмой расстроило ряды Великой Армии. К тому времени уже начались первые заморозки, земля покрылась снегом. И к  постоянному голоду прибавился еще и леденящий холод. Французы брели по дорогам в расстроенном порядке, в одежде не по уставу, а некоторые солдаты и без оружия в руках. Все больше артиллерии приходилось оставлять позади себя. Участился падеж лошадей. Боеспособность многих отрядов упала практически до нуля. Правда, наполеоновская гвардия, сопровождающая самого императора, пока еще сохраняла ровный строй. Она весьма эффективно отгоняла нападающих партизан, и ее движущиеся колонны казались неприступными.

Вступая в Смоленск 8 ноября, французы надеялись, что найдут в городе продовольствие. Но его оказалось недостаточно, и на всех солдат не хватило. Наполеон даже начал расстреливать командиров, ответственных за поиск продуктов питания. Это не сильно помогало. Отряды фуражиров не могли обеспечить армию не потому, что ничего не делали, а потому, что терпели поражения от партизан и вооружившихся крестьян. Вскоре пришли и вовсе плохие новости: русские, хоть и не без труда, но выбили французов сначала из Полоцка (октябрь), а затем из Витебска (ноябрь). В последнем находилось много складов с припасами, которые теперь также были потеряны. Между тем, отдельные отряды, останавливающиеся в других городах, подвергались нападениям и вынуждены были сдаваться в плен или нести большие потери, отстав от своих товарищей. 

Таким образом, по мере отступления из России Великая Армия все больше растворялась посреди бескрайних заснеженных просторов, сокращаясь в своем размере и теряя боевой настрой. На пути следования из Смоленска ряды солдат опять сильно растянулись. И в районе села Красное их решил атаковать Кутузов. Наполеоновская гвардия сумела пройти сквозь окружившие ее русские войска практически без потерь, даже разгромила казаков генерала Ожеровского, и 15 ноября вошла в Красное. Но пасынку императора Евгению Богарне повезло меньше. На пути к селу 16 числа его корпус был почти уничтожен, и лишь немногим удалось добраться до одноименного населенного пункта. В сложном положении оказался затем и корпус маршала Даву. Русские войска расположили артиллерию на пути следования французов и обстреливали их колонны. Узнав о больших потерях, Наполеон решил 17 ноября со своей гвардией выйти навстречу к Даву, чтобы отогнать русских и позволить маршалу добраться до села. Часть корпуса была таким образом спасена. Однако вскоре Наполеон узнал о том, что генерал Тормасов блокирует выходы из Красного в районе села Доброе. Великий полководец принял решение выдвинуться в западном направлении, чтобы не терять время и не оказаться в окружении. Кутузов избегал прямого столкновения с Наполеоном. Его стратегия заключалась в том, чтобы гнать Великую Армию обратно, но ни в коем случае не препятствовать ее движению, тем самым сберегая жизни собственных солдат (вероятно, он уже понял, что уход Наполеона из России является делом времени). Таким образом, французский император сохранил большую часть своей гвардии, остатки корпусов Богарне и маршала Даву, и направился далее по дороге на Оршу. Однако маршал Ней со своим корпусом 17 ноября еще только выдвинулся из Смоленска. Когда он 18 числа подошел к Красному, то обнаружил, что село уже занято Кутузовым. Он решил пробиваться и с 9000 солдат пошел в решительную штыковую атаку. Однако силы были не равны – путь ему преградил Милорадович с 12000 бойцов. Маршал вынужден был отступить в лес на север, где отбивался от многочисленных атак. Оказавшись в окружении, он получил предложение о почетной сдаче. Около 6 тысяч его солдат согласились. Но сам Ней с 3000 верными воинами предпочел уйти через едва замерзший Днепр. В конце концов, до ставки Наполеона с маршалом добрались только 800 человек, остальные утонули в реке или были убиты. 

В итоге по результатам 4-дневных боев под селом Красное армия Наполеона понесла огромные потери: около 33 тысяч человек, из которых 13 тысяч было убито и ранено, а 20 тысяч сдалось в плен, также было потеряно более 200 артиллерийских стволов и практически все боеприпасы. Потери русских составили несколько тысяч человек. Наполеон уже был совершенно неспособен вести какие-то крупные сражения и мог лишь отступать, ожесточенно пробиваясь к границе. Кутузов старался ему не препятствовать. Его войска, следовавшие по разоренной местности, хоть и находились в лучшем состоянии, но также испытывали серьезные трудности, солдаты недоедали и были сильно утомлены. 

Наполеон, подойдя 24 ноября к городу Борисову, узнал, что Минск также занят русскими войсками. Оказалось, что на южном фронте адмирал Чичагов и генерал Тормасов успели повыбивать из ключевых городов австрийские корпуса генерала Шварценберга, который не особенно-то и сопротивлялся. То есть, по сути, у французов не осталось теперь какого-либо тылового прикрытия. Но для выхода из России в любом случае нужно было двигаться на запад, и как можно скорее. Кутузов, преследовавший Великую Армию, несколько отстал от нее. И путь французам должен был преградить именно адмирал Чичагов. Его авангарду уже удалось занять Борисов, но затем русские были выбиты из города резервными силами маршала Удино, не участвовавшими в походе на Москву. Тем временем с севера с боями, прорывая французские заслоны, приближался и генерал Витгенштейн. К Наполеону тоже стекались подкрепления, которые при вторжении в Россию оставались для охраны и удержания логистического коридора. Сейчас, чтобы не быть окруженными с востока, севера и юга, остатки Великой Армии должны была переправиться через реку Березину. 

Река не успела полностью замерзнуть, по ней лишь плыли отдельные льдины, причем порой немаленьких размеров. Выход на западный берег был затруднен из-за вязкости почвы. Необходимо было строить понтонные мосты. Наполеон сумел обмануть адмирала Чичагова, создав иллюзию переправы на юге от города Борисова, в то время как реальная переправа была организована на севере. Там и возводили два моста французские инженеры, стоя по плечи в ледяной воде (все погибнут от переохлаждения). Один мост предназначен был для людей, второй для артиллерии и маршальских карет. Первые в очереди шли боеспособные войсковые части. В конце ожидали раненные, больные и потерявшие оружие, а также гражданские лица. С 26 по 27 ноября переправа шла сравнительно организованно. Русские войска только подходили и вступали в бой с французскими заслонами. Начинался обстрел мостов. Однако во второй половине дня 27 ноября в плен сдался дивизионный генерал Партуно. Это потребовало обратной переброски на восточный берег дивизии маршала Виктора для обороны подходов. Утром 28 ноября стала разворачиваться активная фаза сражения, которая закончилась настоящей катастрофой. Приблизившиеся русские войска предприняли мощный артиллерийский обстрел. Собравшаяся на восточном берегу 40-тысячная толпа запаниковала и ринулась к мостам. Один из них не выдержал нагрузки и развалился. Множество людей оказались в воде вперемешку с поломанными бревнами, и были снесены течением. Те, кто остался на берегу, бросились вплавь, пытаясь пробраться между льдины. Тем временем, русская артиллерия усиливала обстрел. И тот, кто не утонул в ледяной воде или не был раздавлен – погибал от разрывающихся снарядов. Дивизия Виктора, чтобы спастись, вынуждена была посреди всеобщей свалки силой, при помощи штыков, расчищать себе путь к уцелевшему мосту. Повозки были сброшены в реку. Когда же боеспособные части окончательно переправились на западный берег – мост был подожжен. В то время на восточном берегу еще оставалось много раненных, безоружных, и просто гражданских лиц, в том числе женщин с детьми, которые увязались за отступающей французской армией. Налетевшие отряды казаков принялись их убивать. В конечном итоге жертвами этой смертоносной переправы стали тысячи людей. Великая Армия потеряла около 20 тысяч комбатантов, которые могли держать в руках оружие. Еще 25-30 тысяч – небоеспособные солдаты или вовсе не военные люди. Пересечь Березину вместе с Наполеоном сумело не более 10 тысяч. Они отправились дальше к границе. Потери русских составили от 4000 до 10000 солдат. 

После Березины Наполеону оставалось только бежать. Что он и делал с остатками своих войск, изредка устраивая привалы. К нему постепенно присоединялись отряды с других направлений, в том числе, и охранявшие коммуникации. Но в первых числах декабря грянули сильные морозы (ниже –20), которые стали выкашивать голодных и ослабленных солдат Великой Армии. Многие умирали прямо в ночных лагерях на стоянках. По воспоминаниям русских, преследовавших Наполеона, вся дорога от Березины была усеяна замерзшими трупами и полуживыми французами, занесенными снегом. Кое-кто прятался в повозках или в деревенских сараях, не в силах идти дальше. По некоторым данным наблюдались случаи каннибализма. 

Наполеон сжигал за собой мосты и устраивал на дорогах завалы. А в деревнях Плещеницы и Молодечно приказал своим генералам держать какое-то время оборону. В городе Сморгонь великий полководец оставил общее руководство войсками маршалу Мюрату, а сам налегке с 200 наиболее верными гвардейцами усвистал в Париж собирать новую армию из стариков и подростков. Мюрат 8 декабря втащился в Вильнюс. Голодная и обмороженная толпа, которая была уже лишь частично вооруженной, разграбила все продовольственные магазины. Но поскольку русские войска уже наступали на пятки, то 11 числа французы вышли из города, оставив в местных госпиталях тысячи больных, не способных идти далее. От Вильнюса преследование осуществляли в основном казачьи отряды. Маршал Ней, как мог, в качестве арьергарда прикрывал бегство своих товарищей. Остатки артиллерии были брошены, императорская казна растаскана по карманам. Вечером 14 декабря арьергард Нея вошел в город Ковно (Каунас), пересек реку Неман и оказался в Варшавском Герцогстве. За ним последовали другие отставшие отряды. Вторжение Наполеона в Россию закончилось. Оно обернулось полным провалом. Из 610-тысячной Великой Армии лишь небольшая часть – 35 тысяч человек – смогла унести с собой руки и ноги обратно. 

Поход Наполеона в Россию, безусловно, является крупным событием. Если говорить о количественных характеристиках, то нужно отметить, что число погибших французов в этой кампании оценивается примерно в 400 тыс. человек. Самих русских погибло около 200 тысяч. Великий полководец проиграл. Попытка подчинить своей воле Петербург истощила ресурсы Французской Империи, что впоследствии привело к ее краху. Но при этом стоит заметить, что в честном бою Россия была неспособна победить Наполеона. Русские войска отступали все время с момента вторжения вплоть до занятия французами Москвы и последовавшего пожара. И даже ранее в коалициях с другими государствами русские войска не могли справиться с полководческим гением Бонапарта и его весьма эффективной Великой Армией. Однако у Наполеона оказалось слабое место. Он был слишком амбициозен и поставил перед Францией откровенно непосильную задачу. Он не извлек уроков из партизанской войны в Испании, которую вел уже 5 лет. И в результате в России он столкнулся с еще более ожесточенной и губительной партизанской войной. Тактика выжженной земли, используемая противником; большие логистические издержки с утратой контроля над путями снабжения; неблагоприятный климат; сопротивление местного населения; а еще нелояльность отдельных корпусов, например, австрийских и прусских, которые были плохо замотивированы (количество дезертиров из Великой Армии составило более 100 тысяч человек) – все это смогло склонить чашу весов на сторону русской армии, и в итоге помогло одержать победу над великим полководцем. Если нельзя победить честно – значит, нужно побеждать хитростью. Видимо, такой урок должен был извлечь Наполеон Бонапарт из похода в Россию. 


Война Шестой Коалиции и Поражение Наполеона

В конце декабря 1812 г. остатки французских войск бежали из пределов России. Император Александр I, несмотря на усталость своих солдат и возражения генералов, приказал начать Заграничный Поход. Австрийский и Прусский корпуса, воспользовавшись удачным моментом, фактически вышли из-под контроля Наполеона и отступили на запад в свои государства. Прусский генерал Йорк заключил мир с русскими даже вопреки воле своего короля Фридриха Вильгельма III. Тот поначалу разозлился и пообещал Йорку военный трибунал. Но, хорошо проанализировав настроения среди своего народа, решил, наоборот, порвать отношения с Парижем. В начале 1813 г. армия Кутузова вошла в Восточную Пруссию, не встречая сопротивления. Маршал Мюрат самовольно сдал командование пасынку Наполеона Евгению Богарне и улизнул к себе в Неаполь, королем которого он пока еще, вроде как, считался. Богарне пытался сдерживать русских хотя бы на рубеже реки Вислы, которая протекает через Варшаву и Гданьск. Поляки еще надеялись на поддержку Франции, чтобы сохранить Варшавское Герцогство. Но, в конце концов, Юзеф Понятовский вынужден был эвакуировать свои отряды вглубь Европы. Австрия также не препятствовала продвижению русских войск. Князь Шварценберг подписал с представителями Кутузова перемирие. Таким образом, Вена и Берлин отказали Наполеону в лояльности, что, в общем-то, было ожидаемо. Французская Империя рассыпалась на глазах.

Сам великий полководец спешно формировал в Париже новую армию. В нее были призваны рекруты младших и старших возрастов, которые до этого никогда не мобилизовывались. Также на службу привлекли резервистов. Были отозваны некоторые отряды из Испании. 

Евгений Богарне отчаянно пытался остановить продвижение русских войск. Но без поддержки Пруссии и Австрии сделать это было крайне сложно. Берлин заключил с Петербургом 27-28 февраля Калишский Союзный Договор. В соответствии с ним территория Варшавского Герцогства подлежала разделу. Но главное то, что две армии обязались совместно действовать против Наполеона. В немецком обществе в это время как раз пробуждался патриотический дух. Молодежь становилась все более воинственной и желала отомстить Франции за все понесенные обиды, то есть взять реванш за те поражения последних лет, которые пришлось пережить Берлину. Напомню, что по результатам Тильзитского Мира, завершившего Четвертую Коалицию, Пруссия лишилась половины своей территории. Теперь же в стране фактически началось общенародное восстание против Парижа, что было очень кстати. Это позволило русской армии не останавливаться на штурме крепостей, размещенных на Висле, а просто брать их в осаду малыми силами и обходить. Они все равно оказывались заблокированными посреди Пруссии. Гарнизоны в некоторых из них сдались уже после поражения Наполеона. 

Таким образом, в начале 1813 г. рубеж обороны довольно быстро смещался от Вислы к Одеру. И вскоре уже встал вопрос о выстраивании укреплений на Эльбе. По-настоящему упорные и тяжелые сражения начались в Саксонии. К апрелю Наполеон сумел собрать 120-тысячную армию, которая должна была соединиться с 45-тысячной армией Евгения Богарне. По численности эти силы превышали объединенные русско-прусские войска (92 тысячи). Но качественно уступали. Наполеон имел в два раза меньше артиллерийских орудий (350 против 656), а также испытывал затруднения с кавалерией (лошади потеряны в России), из-за чего страдала разведка. Тем не менее, его армия при его талантливом руководстве представляла собой достаточно грозную силу. Союзники решили разбить ее на марше, пока ее ряды были растянуты. К тому времени генерал-фельдмаршал Кутузов скончался от болезни, и командование объединенными войсками было передано генералу Витгенштейну.

Наполеон со своим штабом разместился в городке Лютцен, что недалеко от Лейпцига. Утром 2 мая возле самого Лейпцига началась перестрелка. Великий полководец поспешил к городу. Но основной удар последовал как раз по Лютцену со стороны Пегау, то есть фактически в тыл французской армии. Маршал Ней, как мог, отбивался с 50 тысячами своих солдат. У Витгенштейна была возможность разбить противника превосходящими силами. Но пока он мешкал, Наполеон сумел перенаправить свои войска. И в итоге к вечеру инициатива уже оказалась на его стороне. Собрав армию вместе, великий полководец разбил союзников. А к 19:00 был занят и Лейпциг, что могло грозить русским и пруссакам окружением. Поэтому они вынуждены были отойти на восток, обратно за Эльбу, фактически отдав Наполеону Дрезден. 

Стороны понесли примерно одинаковые потери: по 20 тысяч убитыми и раненными, хотя у союзников нижняя оценка начинается с 12 тысяч. Причинами поражения считаются: нерасторопные действия самого Витгенштейна; его напряженные отношения с генералом Милорадовичем, 12-тысячный корпус которого стоял на юге под Цейсом и не был задействован; присутствие императора Александра I, сковывавшего действия главнокомандующего; и просто талантливое руководство Наполеона своими войсками на поле боя.

К середине мая русско-прусские войска заняли оборонительные позиции под Баутценом, что на востоке Саксонии. Благодаря прибывшим подкреплениям (сдалась крепость Торн на Висле) силы союзников даже немного возросли.  Столкновение с передовыми отрядами французов имели место быть еще 19 мая на севере от города (населенные пункты Кёнигсварте и Вайсиг). Но генеральное сражение произошло 20-21 числа. Союзная армия расположилась за Баутценом и за рекой Шпрее. Правый (северный) фланг ее был прикрыт болотами, а левый (южный) был прикрыт горами. Казалось бы, сама природа защищала русских и пруссаков. Но Вселенная пока еще была на стороне Наполеона. В первый день сражения его войска оттеснили противника еще дальше за Баутцен и Шпрее. А во второй день великий полководец нанес отвлекающий удар по левому (южному) флангу, поведя основное наступление на правый (северный) фланг. Витгенштейн объяснял Александру I суть этого обманного манёвра. Но тот, видимо, не понял, и еще больше усилил южный фланг. Тем временем маршал Ней, пусть и не без труда, но со второго раза начал прорывать русский правый фланг под командованием Барклая-де-Толи. Он выходил в тыл к прусскому генералу Блюхеру. И в соответствии с изначальным планом, дойдя до Гохкирх, мог обойти союзную армию, замкнув ее в кольцо. В конце концов, только организованное отступление спасло русских и пруссаков от окружения и полного разгрома. Впрочем, французы за два дня битвы потеряли в 1,5 раза больше людей, чем союзники (20 тысяч убитыми и раненными против 12-15 тысяч). Так что победа Наполеона была не столь однозначной. 

Тем не менее, союзная армия с арьергардными боями отступала на восток, и даже готовилась перейти обратно через Одер. Это грозило разрывом между русскими и пруссаками, так как последние должны были бы остаться для защиты своей родины. Французы уже захватили Гамбург на Эльбе. Более того – предприняли попытку взять Берлин, хоть и неудачную. В то же время обе армии были сильно истощены, в рядах французов началось повальное дезертирство, а отдельные русские отряды в тылу Наполеона вот-вот намеревались атаковать Лейпциг со множеством складов. Поэтому великий полководец решил приостановить наступление, и 4 июня подписал Плейсвицкое Перемирие. Оно продолжалось до 11 августа (продлевалось 20 июля). 

В двухмесячный период времени, пока не велись боевые действия, развернулась дипломатическая борьба за присоединение Австрии к коалиции. Наполеону выкатили условия: ликвидация Варшавского Герцогства с его последующим разделом союзниками; возвращение Иллирийских Провинций Австрии; передача Данцига (Гданьска) Пруссии; восстановление Ганзейских городов Гамбурга и Любека. Наполеон не захотел расставаться с завоеванными территориями, и условия не принял (по крайней мере, своевременно). Поэтому Вена дала свое согласие на вступление в союз. Дополнительную поддержку оказала Великобритания, которая субсидировала обеспечение объединенной армии. Был даже разработан общий план: избегать генерального сражения с самим Наполеоном (ввиду его полководческого гения), но разбить по частям его маршалов и тем самым ослабить французскую армию. Этот совет союзникам дали бывший наполеоновский маршал Бернадот, ставший наследником шведского престола, и бывший маршал Моро, обвиненный в заговоре (не безосновательно) и отправленный в ссылку в США. У такой тщеславной и нарциссичной личности как Наполеон, враги, конечно же, имелись. И союзники не упустили возможности воспользоваться их услугами. В конечном счете, перемирие обернулось для Бонапарта стратегической ошибкой. Русские и прусские войска не были разделены Одером, что лишило великого полководца возможности разбить их по частям. За это время обе армии получили подкрепления. А вступление Австрии в войну и вовсе создало количественный перевес в сторону союзников. Против Наполеона ополчилась и Швеция. И в итоге была собрана полноценная Шестая Коалиция, располагающая более чем 500-тысячной армией и 1380 орудиями. В то время как сам Бонапарт сумел собрать около 440 тыс. солдат и 1180 орудий. 

Союзники разделили свои силы на три главные армии. Первая – Северная –  находилась в районе Берлина, она возглавлялась Бернадотом. Вторая – располагалась в Силезии, в юго-западной Польше на границе с Чехией, управлялась прусским генералом Блюхером. И третья – Богемская (южная) – была самой крупной, а командовал ею австрийский фельдмаршал Шварценберг. Таким образом, коалиционные войска как бы дугой окружали Наполеона, который разместился в укрепленных крепостях и городах на Эльбе – от Магдебурга до Дрездена, при этом несколько изолировано от основной группы оказался французский гарнизон в Гамбурге. 

В августе Наполеон послал войска на Берлин. Однако, узнав о выдвижении генерала Блюхера из Силезии, решил, что это главная армия, и бросил основные силы против нее. Но Блюхер отступил, и в это время на Дрезден из Богемии вышел фельдмаршал Шварценберг. Наполеон, опасаясь за свой тыл, немедленно развернулся для возвращения к Дрездену. На Берлинском направлении был оставлен маршал Удино с 70-тысячной группировкой. Бернадот мог собрать против него до 150 тысяч человек, включая 29-тысячный русский корпус и шведский 24-тысячный. Именно так он и сделал. И 23 августа состоялась Битва при Гросберене. Пруссаки в упорных штыковых атаках под проливным дождем сумели выбить из этого городка саксонцев. Победа подняла боевой дух союзников. А Пруссия смогла заполучить много трофейного оружия, которым дополнительно вооружила свое ополчение – ландвер. Удино надеялся, что ему на помощь придут подкрепления из Гамбурга и Магдебурга, но этого не произошло. Он отступил к Виттенбергу и был заменен Бонапартом на маршала Нея. 

Тем временем, в Силезии против Блюхера действовал наполеоновский маршал Макдональд, который должен был не допустить соединения противника с австрийскими войсками в Богемии. Французы численностью  80 тысяч человек расположились на берегу реки Кацбах, заняв удобную оборонительную позицию в лесах и на холмах. Однако, простояв под ливнем, Макдональд 26 августа решил переправиться на другой берег и пойти в атаку. Блюхер со своей 100-тысячной армией тоже начал наступление. И ему невероятно повезло, что Макдональд не захотел сидеть в обороне, а проявил инициативу. Это сражение также проходило во время ливня. Армия Блюхера обладала превосходством как в общем количестве войск, так и в кавалерии (14 тыс. против 6 тыс.), кроме того – имела 340 пушек против 200 у противника. Во время дождя это сыграло особую роль, так как ружья не могли быть использованы из-за промокшего пороха. В итоге французы вынуждены были бежать обратно за реку Кацбах, что оказалось не так-то просто сделать при ее разлившихся водах. Кульминацией битвы стал расстрел союзной артиллерией неприятельских солдат, пытавшихся в панике перебраться через единственный мост, на котором образовалась давка. Макдональд вынужден был отступать. Но еще в течение трех дней его преследовали русские и прусские войска. В итоге общие его потери составили 30 тысяч человек, из которых 18 тысяч – пленными. Союзники потеряли от 12 до 22 тысяч бойцов. 

Несмотря на эти замечательные победы, до полного разгрома Наполеона было еще далеко. Генеральное сражение при Дрездене крупнейшая Богемская Армия проиграла. Дрезден являлся ключевым населенным пунктом во всей логистической системе Бонапарта. Поэтому когда он узнал о выдвижении в сторону этого города фельдмаршала Шварценберга – то, находясь на пути в Силезию, сразу же повернул обратно. Времени у него было немного. В тот же день, в который русские и пруссаки громили Макдональда на Кацбахе – то есть 26 августа – Богемская Армия начала штурм Дрездена. Ее силы оцениваются примерно в 170-230 тысяч человек (разница образуется из-за списочной численности и фактической на поле боя). Город защищал 30-тысячный корпус маршала Сен-Сира. Наполеон со своей 165-тысячной армией был на подходе. Он сначала хотел совершить обходной манёвр. Но из-за нехватки времени оставил его выполнение 30-тысячному корпусу Вандама. Сам же с основными силами бросился на помощь городскому гарнизону. Рано утром 26 числа объединенные русско-прусско-австрийские силы начали наступление. Оно было плохо скоординировано. Присутствие императоров опять обеспечило несогласованность действий. Когда же пришли известия о прибытии Наполеона – штурм решили приостановить. Но солдаты в это время уже вовсю прыгали по укрепленным позициям врага, приказы же об отмене атаки где-то затерялись. В итоге Наполеон со свежими передовыми силами вошел в город и начал весьма успешно отражать наступление. Союзники, дойдя до городской стены, к концу дня вынуждены были отступить обратно. А за ночь к Наполеону подошли отставшие войска, что еще больше увеличило его шансы на победу. С утра 27 августа французы принялись вытеснять противника из пригорода на обоих флангах. И опять же немалую роль сыграла непогода. Зарядивший проливной дождь сделал ружья почти бесполезными. В этих условиях кавалерия Мюрата сумела обойти австрийские позиции и провела неожиданные атаки. Конная артиллерия обращала противника в бегство, а выстроившихся в каре пехотинцев заставляла сдаться в плен. В дополнении ко всему пушечным ядром был убит бывший наполеоновский маршал Моро, находящийся при Александре I в качестве советника. Короче, ситуация была безрадостная. Союзникам удалось разве что потрепать отдалившиеся от города французские отряды, и остановить их дальнейшее продвижение, закрепившись на высотах. Но когда пришли сообщения о том, что 30-тысячный корпус Вандама (союзники со страху подумали, что 50-тысячный) совершает обходной манёвр – то фельдмаршал Шварценберг скомандовал общее отступление в Богемию. Потери коалиционной армии составили от 20 до 40 тысяч (более 20 тысяч пленными). Потери французов – около 10 тысяч. 

Союзная армия отходила в Чехию тремя путями: через город Фрайберг (западный путь), по кратчайшей дороге через Альтенберг и через Пирну. Последний маршрут использовался в основном русскими, а также прусскими войсками. Однако Наполеон послал 35-тысячный корпус Вандама для преследования. Французы перекрыли русским самый восточный путь, и поэтому они вынуждены были тоже идти центральной дорогой через Альтенберг. Причем к Вандаму вскоре должны были присоединиться маршалы Сен-Сир и Мармон. И все вместе они могли окружить русско-прусские войска, зажав их на горных тропах. Ситуация усугублялась тем, что в русско-прусской колонне находились император Александр I и король Фридрих Вильгельм III. Даже если бы им удалось избежать пленения,  разгром отступающих союзников в любом случае весьма негативно сказался бы на общем настроении. Коалиция могла бы не пережить очередного поражения. Австрийский император, например, уже подумывал прекратить боевые действия. Но французский корпус Вандама был остановлен 16-тысячным отрядом Остермана-Толстого, который преградил ему дорогу в ущелье неподалеку от чешского города Кульм (Хлумец). Первые бои произошли еще 28 августа. А полноценное сражение развернулось 29 числа на дороге Кульм-Теплице. Сам генерал Остерман-Толстой был ранен ядром и лишился левой руки. Командование принял генерал Ермолов. Французам в какой-то момент удалось прорвать русский левый фланг, но затем они были отброшены штыковой контратакой обратно. Когда к вечеру основные русско-прусские войска вошли в Теплице, к Ермолову были посланы подкрепления. А на следующий день к месту сражения прибыл 35-тысячный прусский корпус генерала Клейста. Примечательно, что он шел позади французов, и, таким образом, Вандам оказался в окружении у противника, которого сам же и преследовал. Отряды Сен-Сира и Мармона где-то задержались, и не могли помочь своему товарищу. В итоге французам пришлось пробиваться назад через прусские войска. Лучше всего сделать это удалось кавалерийской бригаде, которая покрошила на своем пути противника и ускакала восвояси. А вот пехоте и артиллеристам повезло намного меньше. От 8 до 12 тысяч сдалось в плен, вместе с самим генералом Вандамом. Всего же французы потеряли примерно 17-22 тыс. человек. Русские потери оцениваются в 7000 солдат, у пруссаков было убито и ранено около 3000. 

Двухдневное Сражение под Кульмом спасло отступающую объединенную армию Александра I и Фридриха Вильгельма III. Также можно сказать, что оно спасло Шестую Коалицию от распада. Таким образом, Наполеону не удалось извлечь всех выгод из своей победы при Дрездене. Он попытался снова напасть на Блюхера в Силезии, но тот разрушил за собой мосты. Союзники тем временем не давали Дрездену покоя, они захватили находящийся рядом с ним населенный пункт Пирна. Французская армия была утомлена, и на какое-то время боевые действия пришлось приостановить. Великий полководец принялся выстраивать оборону. А, между тем, на севере маршал Ней попытался сделать то, что не смог до него маршал Удино – захватить Берлин. С этой целью Ней послал к немецкой столице войска (60-70 тыс.). Пруссаки встретили его передовую итальянскую дивизию  утром 6 сентября у деревни Денневиц, которая находится где-то посередине между Берлином и Лейпцигом. Завязался бой. В течение дня Ней подводил к месту сражения все новые и новые силы. Польская кавалерия сумела на время прорваться сквозь пехоту противника, но почему-то ее отказалась поддержать вестфальская конница. В итоге Бернадот успешно отразил все нападения. А когда Ней, израсходовав резервы, начал перегруппировку и оголил свой левый фланг – прусский генерал Бюлов бросил в атаку свежие части. В конце концов, многонациональная армия маршала Нея побежала обратно к Лейпцигу, а, если точнее – к Торгау. Быстрее всех в первых рядах бежали саксонцы. Общие потери наполеоновских войск составили от 18 до 25 тысяч, из которых 10 тысяч – пленными. Бернадот потерял в целом около 10 тысяч человек. Стоит заметить, что Ней упомянул в своем рапорте о большом количестве дезертиров. Это вообще становилось серьезной проблемой для Наполеона. Многие солдаты из его вновь набранной армии отказывались воевать и самовольно оставляли свои позиции. Осенью число таких беглецов существенно возросло. Появились проблемы и с лояльностью членов Рейнского Союза. Крупнейшее государство – Бавария – тайком начало вести с Веной переговоры.

Битва под Лейпцигом

После нескольких недель передышки союзники составили новый план и возобновили боевые действия. Наполеон весь сентябрь укреплялся в Дрездене, который сделал своим опорным пунктом. Соответственно, нужно было его оттуда каким-то образом выковырять. Этим и занялись. Армия Блюхера выступила из Силезии, пересекла Эльбу и обошла Дрезден с севера. К ней должна была присоединиться армия Бернадота. С юга, также перейдя Эльбу, выдвинулась Богемская Армия. Таким образом, союзники окружили великого полководца и практически зашли к нему в тыл. Наполеон решил сначала разбить объединенные войска Блюхера и Бернадота. Он вышел к ним в направлении Лейпцига, оставив в Дрездене гарнизон. Однако Блюхер уклонился от боя. Согласно плану он и не должен был сражаться с Наполеоном в одиночку. На великого полководца предполагалось нападать объединенными силами всех трех армий. Собираться вместе они начали под Лейпцигом в середине октября. Бонапарт искал решающей битвы, во время которой он смог бы в полной мере проявить свой полководческий талант, как он любил делать. Но в этот раз он переоценил свои возможности. Союзники сконцентрировали на поле боя к 15 октября 200 тысяч человек. Наполеон имел в распоряжении 160-200 тысяч. Но к союзникам должны были еще подойти подкрепления, в частности, задерживалась Северная Армия Бернадота. Так что на третий день сражения у них уже было около 350 тысяч, а превосходство в артиллерии стало двукратным (1400 орудий против 700). 

Наполеон расположил свои войска вокруг Лейпцига с трех сторон: северной, западной и южной. Причем на юге находились основные силы, что в целом соответствовало диспозиции противника. Командующий Богемской Армией Фельдмаршал Шварценберг, предложил обойти французов с юго-западной стороны, пробившись через Конневиц, и выйти на центральную дорогу. Однако местность была сложная для прохода – там сливались вместе несколько рек, образовывая топкие болота. Поэтому Богемская Армия разделилась. Командование главными силами отдали русскому генералу Барклаю-де-Толи, который должен был наступать с юго-востока. А Шварценберг с 35 тысячами мог попытаться выполнить свой изначальный план.

Утром 16 октября объединенная русско-прусская армия к югу от города артиллерийским огнем начала Битву при Лейпциге. Через некоторое время не без труда удалось захватить деревню Марклеберг (с четвертого раза), деревню Вахау и Либертвольквиц. Это всё – не доходя до Конневица. Причем Вахау вскоре была оставлена из-за мощного артобстрела со стороны французов. А бои на улицах Либертвольквица были настолько тяжелыми и кровопролитными, что истощили войска, и в итоге оттуда тоже пришлось уйти. Между тем, и фельдмаршал Шварценберг ничего не добился на юго-западном направлении. Да и на западе в районе Лиденау Австрийская Армия под командованием Дьюлаи не смогла продемонстрировать каких-либо результатов. Наступление союзников стало выдыхаться. И около трех часов дня Наполеон перешел в контратаку. Впрочем, его попытка пробить вражеский фронт в районе Вахау также не увенчалась успехом. В битвах на этом направлении стала очевидна важность позиций на Гюльденгоссе, находящейся южнее Вахау. Для их усиления Шварценберг послал дополнительные отряды. Тем временем, на севере от города Силезская Армия Блюхера, воспользовавшись наполеоновским контрнаступлением и перегруппировкой войск, смогла-таки прорвать французский фронт, захватив деревню Видерич. Но произошло это уже ближе к вечеру. Потери были большие. И сражение постепенно затихло. 

На следующий день Блюхер сумел развить свой успех и занял еще несколько деревень: в частности, Ойтрич (Eutritzsch) и Голис. Таким образом, Силезская Армия, оттеснив французские войска, вплотную подошла к Лейпцигу. Но на других направлениях серьезных боевых действий не велось. К союзникам должен был прибыть корпус Беннигсена и Северная Армия Бернадота – в общей сложности более 100 тысяч человек. Наполеон осознавал, что время работает против него. Он послал сообщение об условиях заключения перемирия. Эти условия предполагали на удивление большие уступки: отказ от Голландии, Варшавского Герцогства, Италии, Испании и даже роспуск Рейнского Союза. Великий полководец требовал только вернуть захваченные англичанами колонии. Англичане в небольшом количестве в союзной армии присутствовали. На самом деле представители дождливого Лондона сопровождали и Кутузова при вторжении Наполеона в Россию. Что же касается нынешней ситуации, то союзники решили, что великий полководец почувствовал уязвимость собственного положения, и потому пошел на компромисс. Это отчасти было правдой. А, если так – то, значит, нужно было добивать.

В ночь на 18 октября Наполеон оставил прежние позиции и на всех направлениях отошел поближе к городу, таким образом, сузив кольцо обороны. К тому моменту он располагал примерно 150 000 боеспособных солдат. Союзники с учетом прибывших подкреплений имели численное превосходство, как минимум, в два раза. Они окружили французские войска почти со всех направлений, но сильнее всего с юга, востока и северо-востока. Наступление началось в 7 часов утра. Однако оно было не слишком хорошо скоординировано, поэтому сопровождалось некоторыми трудностями и большими потерями. Сперва на юге были взяты населенные пункты Дёлиц, Дёзен и Лёсниг. Удалось захватить даже Конневиц, о котором так мечтал фельдмаршал Шварценберг. Но маршал Удино сумел отбить этот город и отбросить союзные войска обратно. Ожесточенные бои развернулись за Пробстхайдер (чуть восточнее Конневица), который штурмовал Барклай-де-Толи. С обеих сторон были привлечены крупные артиллерийские силы. Но союзники не сумели пробить оборону элитных гвардейских частей. С востока после полудня в наступление перешли войска Беннигсена и Северная Армия Бернадота. Бывший французский маршал и нынешний кронпринц с большой неохотой посылал в атаку свои шведские отряды (берег силы для будущего захвата Норвегии). Тем не менее, удалось занять Паунсдорф, Хольцхаузен и Цукенхаузен. Здесь англичанами были использованы ракеты Конгрива. На севере также обнаружились успехи – был занят близко расположенный к Лейпцигу Шёнефельд (с.-в.). А вот затем для великого полководца произошло нечто страшное. На сторону союзников перебежали саксонцы, вюртембергцы и баденцы, примерно 15-20 тысяч человек. В итоге чаша весов окончательно склонилась не в пользу Наполеона. И к вечеру на северо-восточном направлении сложилась просто критическая ситуация – неприятель уже подступал к самому Лейпцигу. При этом боеприпасы были по большей части израсходованы. Только опустившиеся на поле боя сумерки смогли предотвратить разгром французской армии. Но сопротивляться сил уже не было. Поэтому ночью началось отступление в юго-западном направлении на Вайсенфельс. 

Утро 19 октября выдалось туманным. Окутанные его густой пеленой французские войска спешно уходили из города. Маршал Ней и генерал Лористон обеспечивали прикрытие. Но ни союзники, ни сам Наполеон не были готовы к такому повороту событий. Первые не знали, что делать. А вторые знали, но не очень понимали – как именно. Необходимо было бежать. А вот как раз этот сценарий Наполеон и не продумал. Король Саксонии Фридрих Август I запросил о мире. Но к тому времени его дворец уже штурмовали русские войска. Они наседали с севера. А пруссаки с востока ломились в Гриммские Ворота. Сам великий полководец кое-как сумел выбраться из Лейпцига. Среди его солдат, оставшихся в городе, царила паника. Многие генералы и маршалы попали в плен или погибли в ожесточенных уличных боях. В неразберихе сапёры взорвали один из мостов, по которому еще должны были пройти 20 тысяч солдат. Но им уже не суждено было отступить. К полудню Лейпциг был полностью захвачен.

Последствия сражения были огромны. Наполеон фактически впервые потерпел крупное поражение. Его власть была подорвана. И Рейнский Союз тут же затрещал по швам. Вскоре из него вышла Бавария, присоединившись к Шестой Коалиции. А король Вестфалии – Жером Бонапарт, младший брат Наполеона – вынужден был бежать во Францию. С учетом измены саксонских, вюртембергских и баденских войск дальнейшее сохранение Союза смысла уже не имело. Чуть больше, чем через месяц, он официально был распущен. Его государства повернули свое оружие на Париж. В самой Пруссии начали активно сдаваться французские гарнизоны. Маршал Сен-Сир оставил Дрезден, в котором находилось множество припасов. Постреволюционеры также уходили из Нидерландов. Только в Гамбурге маршал Даву еще пытался отчаянно сопротивляться. Но всем уже было понятно: Наполеоновская Империя перестала существовать. 

Под стать событию были и потери на поле боя. Сражение под Лейпцигом стало самым крупным не только во всей череде Наполеоновских Войн, но, похоже, и во всем 19 веке. В нем участвовало множество наций: французы, итальянцы, поляки, немцы, русские, англичане. Поэтому его еще называют Битвой Народов. Союзники потеряли за четыре дня около 54 тысяч убитыми и раненными. Бонапарт потерял около 40 тысяч убитыми и ранеными, еще около 30-40 тысяч попало в плен. 

Сам великий полководец с арьергардными боями отступил на юго-запад, сначала к Вайсенфельсу, а затем и к Франкфурту. Его преследовали австро-баварские войска под командованием баварского князя Вреде. В паре десятков километров от Франкфурта у городка Ханау они преградили Наполеону путь. Вреде располагал 43 тысячами солдат. Он собирался сдерживать французов до тех пор, пока не подоспеют более крупные силы союзников. Бонапарт на момент 30 октября имел 17 тысяч. Еще чуть более 40 тысяч шли позади. Австро-баварские войска стояли на северном берегу речки Кинциг, которая в свою очередь протекает севернее Ханау. Французы, воспользовавшись прикрытием леса, подвели артиллерию, и под ее мощным огнем атаковали неприятеля – сначала кавалерийскими частями, затем пехотными. Австрийцы и баварцы по двум мостам отступили в город, и заняли новые позиции. На следующий день, 31 октября, Наполеон выбил отряды Вреде из самого города. Французы контролировали мосты, пока их обозы проходили дорогой на Франкфурт. Когда большая часть обозов уже прошла – Вреде предпринял контратаку, но ничего не добился. Наполеон вошел во Франкфурт в этот же день. Его потери составили от 5 до 15 тысяч. Вреде потерял около 9 тысяч человек. Через пару дней великий полководец перешел Рейн. А 5 ноября к реке подошли союзники. Они остановились, чтобы дать передохнуть своим войскам и собраться с силами. Немецкие земли были по большей части освобождены. За рекой уже находилась, собственно, Франция. 

До конца года союзники выдавили французов из всех стран, которые умудрился подчинить себе Наполеон. Северная Армия Бернадота в декабре вошла в Данию. Та не имела возможности долго сопротивляться. Уже в январе 1814 г. был заключен Кильский Договор. Он завершал войну с Великобританией, а также предусматривал передачу Швеции Норвегии взамен Шведской Померании на континенте (последняя за деньги будет отдана Пруссии в 1816 г.). Норвегия, правда, возмутилась тем, что ее передают сюда-туда из рук в руки, как будто она вещь какая-нибудь. Прошла маленькая Шведско-Норвежская Войнушка. Но это уже мало кого интересовало. Союзники также вошли в Нидерланды, и там поднялось народное восстание против наполеоновской оккупации. В общем, отовсюду французов повыгоняли. Это потому, что они предали революционные идеи, и вместо либерализма начали утверждать империализм. За это их Всевидящее Око и покарало.

А что там у нас на Пиренейском Полуострове?

А там французский оккупационный контингент чувствовал себя все более и более неуверенно. После получения новостей об уничтожении в России Великой Армии надежды на подкрепления из Парижа растаяли, как неожиданно выпавший в июне снег. Меж тем, Веллингтон усилил свои объединенные англо-португальские войска до 80 тысяч. Ему готовы были помочь 50 тысяч солдат испанской регулярной армии, а также множество гверильясов, которые продолжали портить жизнь постреволюционерам. Гнездящийся в Мадриде Жозеф Бонапарт на момент вторжения своего братца в Россию располагал довольно внушительными силами – примерно 300-400 тысячами человек. Но они были раскиданы по всей стране, и часть из них была занята борьбой с партизанами, что отнимало много ресурсов. Поэтому когда Веллингтон в начале 1813 г. снова пересек границу и пошел в наступление – Жозефчик благоразумно предпочел оставить испанскую столицу и отошел на северо-восток, поближе к родной Франции, в город Витория. Однако обозы тащились медленно. И в июне Веллингтон Жозефчика догнал. Французы, имея в своем распоряжении 60-70 тысяч солдат, защищали подходы к городу, который являлся крупным дорожным узлом. Войска расположились в предместьях на южном берегу речки Саддора. Им предстояло обороняться против 82-тысячной объединенной англо-португало-испанской армии. Артур Уэлсли разделил свои силы на несколько больших колонн. Генералу Грэхэму, командовавшему левым флангом, он поручил отрезать врагу путь на северный Бильбао, а, затем и во французскую Байону. Тем временем, генерал Хилл, командовавший правым флангом, должен был занять южные высоты Пуэбло и зайти противнику в тыл. Центральной колонной командовал сам Веллингтон. Битва началась утром 21 июня. И на левом, и на правом фланге удалось достичь определенных результатов. Но успешнее всех была центральная колонна Уэлсли, которая отбросила французов на вторую линию обороны, прогнав их из деревни Ариньез. Во время второй атаки британская кавалерия смогла прорваться в тыл противника, после чего армия Жозефа оказалась окончательно дезорганизована. Началось всеобщее отступление к городу. Но улицы Витории были настолько забиты повозками с вещами, что войскам пришлось идти в обход, используя не самую лучшую восточную дорогу на Памплону. В итоге французы потеряли 8 тысяч человек, а также всю артиллерию и множество драгоценностей, включая сундук с деньгами. Веллингтон потерял около 5000 солдат. Но его войска занялись грабежом, обозов, поэтому полного разгрома не получилось, и противнику удалось уйти. 

Тем не менее, было положено начало изгнанию французов с Пиренейского Полуострова. Если первая половина 1813 г. характеризовалась сравнительно небольшими битвами, то поражение Жозефа под Виторией стало по-настоящему крупным событием. После этого англичане принялись выбивать наполеоновских генералов из каждого города. И буквально через несколько дней оккупанты вынуждены были уйти из Бильбао. Причем вместе с французами к границе бежали также и лояльные Бонапартам испанцы. Так что отступление стало напоминать эвакуацию. Памплона уже 26 июня находилась в осаде. А 7 июля был осажден прибрежный город Сан-Себастьян. К концу месяца французы, кроме тех, что сидели в блокированных городах, фактически были вытеснены за пределы Испании. Наполеон поставил нового главнокомандующего – маршала Сульта – и приказал ему исправить ситуацию. 

Сульт собрал остатки разбитых войск и соединил их в одну новую армию численностью 80 тысяч человек. Вместе с резервами в городе Байона, а также в устье реки Бидасоа он располагал примерно 100 тысячами бойцов. Но не все они должны были принять участие в сражениях. Сульту предстояло сначала преодолеть Пиренейские Горы, а затем деблокировать Памплону и Сан-Себастьян. 21-тысячный корпус графа Д’Эрлона должен был занять Перевал Майя  на севере границы. А 40-тысячная армия генерала Рейли (Рея) – Перевал Ронсеваль на юго-востоке. В свою очередь Артур Уэлсли растянул  войска по всей приграничной полосе. Он, естественно, ожидал нападения и особенно следил за перевалами. Но в итоге не уследил.

Французы после перехода через Майя и Ронсеваль должны были соединиться у Памплоны, чтобы общими силами освободить своих товарищей сначала в этом городе, а затем в Сан-Себастьяне. Для графа Д’Эрлона это означало также дополнительный переход через Перевал Велат на юге. Одновременное наступление двух отрядов началось 25 июля. И, в общем-то, обоим удалось добиться на своих направлениях определенного успеха: с боями оттеснить британцев и занять перевалы. Однако дальнейшее продвижение было трудным. Веллингтон, хоть и допустил прорыв противника, но все же сумел собрать войска у деревни Сорорен (Сораурен), окруженной Пиренейскими Горами и расположенной на севере от Памплоны. Здесь 27-31 июля состоялось в некотором роде генеральное сражение. Французам так и не удалось пробиться дальше на юг. Потеряв 4000 человек убитыми и раненными, Сульт вынужден был отступить обратно. Уходил он долиной реки Бидасоа, и 2 августа пересек испано-французскую границу. Всего с 25 июля он потерял около 12,5 тысяч убитыми и раненными – вдвое больше Веллингтона. А все его неудачное наступление с последующим отступлением так и называется – Битва при Пиренеях.

Через месяц маршал Сульт повторил свою попытку пробиться на испанскую территорию. В этот раз со стороны побережья вблизи устья реки Бидасоа. Поначалу атака развивалась успешно. Его 18-тысячный корпус принялся форсировать реку и даже сумел захватить приграничный город Ирун. Однако дальнейшее продвижение было затруднено особенностью местности. Переход водной преграды расстроил боевые порядки. А в это время испанский генерал Мануэль Фрейре оперативно занял господствующие высоты и сумел отбросить французов обратно. Сульт, потеряв 4000 убитыми и раненными, снова вынужден был отступить. Причем во время этого отступления началась гроза, и 10 тысяч солдат из-за разлившихся вод Бидасоа вынуждены были пройти вверх по реке, чтобы воспользоваться мостом в Вере. Этот мост охранялся британским отрядом из 70 человек. И пока шел дождь, он вполне успешно сдерживал французов, у которых промокли мушкеты и порох (сами британцы находились в укрытии). Только утром 1 сентября, когда дождь прекратился, постреволюционеры смогли прорваться в свою постреволюционную Францию. На этом попытки Сульта изменить ситуацию в Испании закончились. Французская армия больше не могла ничего сделать. Тем более что 31 августа английский генерал Томас Грэхэм осуществил штурм Сан-Себастьяна и, в конце концов, сумел захватить город. Правда, гарнизон укрылся в крепости на холме. Но к 8 сентября, видя свое безвыходное положение, он принял решение сдаться. Эта победа англичан была омрачена разграблением города и насилием, которое они устроили, добравшись до винных погребов. 

К началу октября Веллингтон уже готов был сам перейти границу и напасть на Сульта. Как и полагается настоящему англичанину, он тщательно спланировал свою операцию. Сульт ошибочно думал, что его позиции естественным образом лучше всего защищены в устье реки Бидасоа. Поэтому основные войска он разместил вверх по течению. Однако Веллингтон, пообщавшись с местными рыбаками, выяснил, что именно в устье во время отлива глубина реки в некоторых местах составляет всего 1,2 метра. Ближайший отлив должен был наблюдаться 7 октября. В этот день на территории Наполеоновской Франции торжественно открылся второй фронт. Ленточек и шариков не было. Но зато салюта было в избытке. Пока одна дивизия Генри Клинтона совершала обманный манёвр, продвигаясь по Перевалу Майя – главные силы Артура Уэлсли перешли реку северо-западнее в районе Бехоби. Они довольно быстро захватили город Андай и гору Ларрун. Конечно же, маршал Сульт успел осознать свою ошибку, но, к счастью, не успел отреагировать. Британцы, португальцы и злые испанцы – общей численностью в 89 тысяч человек – принялись шастать по французской земле, чувствуя себя, как дома. Только решительные меры Веллингтона защитили местных жителей от разграбления.

Примерно через три недели в самой Испании сдалась осажденная Памплона. Солдаты гарнизона страдали от голода и уже начинали травиться корнями ядовитых растений. Сопротивляться дальше не имело смысла, и 1 ноября французы вышли из города, сложив оружие. Таким образом, страна была полностью освобождена от наполеоновских оккупантов. И Веллингтон мог дополнительно усилить свою наступающую во Франции армию. Сульт за месяц успел добежать лишь до речки Нивель, в устье которой располагается город Сен-Жан-де-Люз (на берегу моря). Маршал растянул свое 60-тысячное войско чуть ли не по всему руслу. И Артур Уэлсли готовился в каком-нибудь удобном месте прорвать его оборону. На рассвете 10 ноября состоялось сражение. Британо-португало-испанская армия захватила мост в Амоце, разрезав силы противника надвое. Потеряв более 4350 человек убитыми и раненными, Сульт вынужден был бежать дальше. 

К декабрю Веллингтон допинал маршала Сульта до Байоны – того самого французского города, в котором Наполеон принудил королевскую семью и всех ее любовников подписать отречение от трона. Байона стоит в устье сравнительно крупной реки Адур, впадающей в море. На западе – побережье Бискайского Залива. А на востоке – еще одна речка под названием Нив, которая течет перпендикулярно Адуру. Веллингтону было необходимо захватить сам город и затем форсировать Адур. Он решился разделить свои силы: левое крыло расположил на западе от Нив, а правое – на востоке. Это было весьма опасно, и обычно такие действия богами войны наказывались. Две группировки, отделенные друг от друга водной преградой, не могли в случае чего придти друг другу на помощь. А Сульт имел возможность быстро перебрасывать свои войска по улицам города, и был способен разбить армию противника по частям. Тем более что силы были примерно равны: 62 тысячи у Сульта и 64 тысячи у Веллингтона. Видимо, поэтому руководство обеими крыльями Веллингтон поручил своим генералам: Джон Хоул командовал западным крылом, Роланд Хилл – восточным. А сам Уэлсли командовал резервом. Сражение началось 9 декабря. И два дня шли достаточно упорные бои. Причем во второй день Сульт перешел в контратаку. Но какого-то существенного результата ни одна из сторон не достигла. Только ночью два батальона Сульта – голландский и франкфуртский – узнав о поражении Наполеона под Лейпцигом, перебежали к британцам. Еще один батальон из Бадена пришлось на всякий случай разоружить. Таким образом, армия Сульта сократилась, а Веллингтона –  увеличилась. Но в течение следующих двух дней активных боевых действий не предпринималось. А вот 12 декабря боги войны пробудились и, раздраженные рискованным манёвром Веллингтона, решили его покарать. В районе Вильфранка понтонный мост между западным и восточным берегом Нив неожиданно смыло течением. Сульт, не долго думая, сконцентрировал войска на востоке и бодренько направился громить корпус Роланда Хилла. То есть произошло именно то, что обычно происходит в таких случаях. Генерал Хилл держался молодцом и несколько часов стойко отражал атаки неприятеля, который в три раза превосходил его собственные войска. Но потом подоспел Веллингтон со своим резервом. И французы отказались дальше вести боевые действия. Сульт вынужден был отступить, понеся к тому же потери большие, чем англичане. Похоже, что на стороне Артура Уэлсли какой-то особый бог войны оказался. А, может, и богиня даже. Неизвестно, чем они там занимались, но в последующие два месяца море штормило и шли проливные дожди. Только во второй половине февраля 1814 г. возобновились боевые действия. 

Армия Сульта, защищающая юго-западные области империи, все больше и больше разлагалась. Веллингтон очень боялся, что поведение его собственных солдат может спровоцировать партизанскую войну. Поэтому жестко реагировал на любые случаи грабежа и насилия. Он даже отослал назад большинство испанских отрядов, чтобы избежать конфликтов с местным населением. Но, возможно, все это было излишним. Южные области Франции населяли баски. И они подвергались грабежам со стороны самих же французов. Хотя проблемой было не только нарушение дисциплины. Постреволюционеры все чаще отказывались воевать и просто начинали дезертировать. Вдобавок ко всему Наполеон отозвал у Сульта кое-какие отряды, ибо самому ему приходилось выстраивать оборону против союзников на другом конце страны. 

В середине февраля Артур Уэлсли разделил свои войска на две части. Корпус Хоула пересек реку Адур с запада от Байоны и блокировал городской гарнизон. А сам Веллингтон погнался за Сультом, оттесняя его на восток. В итоге 27 февраля у города Ортез на реке Гав де По состоялось сражение. Превосходящими силами (44 тысячи против 36 тысяч) союзники разбили французов и принудили к отступлению, которое превратилось в беспорядочное бегство. Дальше Сульту предстояло определиться с путями отхода: идти далеко на север к Бордо, имеющему выход к морю, или же продолжать продвигаться восточным направлением к Тулузе. Сначала он пошел на Сен-Север, видимо, выбрав первый вариант, но затем резко повернул на восток. Это немного смутило Веллингтона. Впрочем, тот пребывал в состоянии смущения недолго. Он снова разделил войска, отправив Уильяма Бересфорда с двумя дивизиями на оккупацию Бордо, а сам погнался с основными силами за Сультом. В конце концов, он умудрился поймать обоих зайцев, причем одного прямо-таки за уши. Ну, точно ему какая-то богиня войны помогала.

Конечно, Уэлсли не разделял бы свои войска, если бы не учитывал всех рисков. В действительности он просто мог себе это позволить. Его армия получала подкрепления. И после вторжения во Францию она выросла до 100 тыс. человек. Сульт, даже соединившись с другими отрядами, покинувшими Испанию, ничем не мог скомпенсировать численное превосходство противника. Ему оставалось только бегать от Веллингтона и водить его кругами, не позволяя углубиться в центральные районы страны. Даже случаи, когда британцы испытывали какие-то затруднения с форсированием рек, не удавалось полноценно использовать. В марте Бересфорд без особого труда захватил Бордо. А после этого присоединился к Уэлсли в погоне за Сультом. 

Французский маршал, добравшись в апреле до Тулузы, решил дать бой. Город испещрен реками (главной из которых является Гаронна), их притоками и каналами. Это обуславливает наличие множества мостов как в центре, так и в предместьях. Поэтому сражение 10-го числа проходило весьма ожесточенно. Испанские войска два раза были обращены французами в бегство. Англичанам в первый раз удалось вернуть их обратно в строй. Но во второй раз они, видимо, просто уже махнули рукой от усталости (пусть бегут). В конце концов, солдаты Веллингтона захватили ключевые высоты и вынудили французов запереться внутри города. На следующий день Сульт решил оставить Тулузу. Союзники вошли в нее утром 12 апреля. 

Маршал Сульт мог бы и дальше бегать от объединенной британо-португало-испанской армии. Но вскоре из Парижа пришли новости, которым он поначалу не поверил. Удостоверившись все-таки в правдивости информации, он 17 апреля отдал приказ о полном прекращении боевых действий.

Вторжение Союзников во Францию

В конце декабря 1813 г. объединенная 200-тысячная австро-прусско-русская армия вошла в пределы Франции. Император Александр I поторапливал своих союзников и не желал делать продолжительных остановок во время наступления. Поговаривают, что он испытывал к Наполеону личную неприязнь, ибо великий полководец в одной из бесед напомнил ему о его вине в убийстве собственного отца Павла I. Прусский военачальник Блюхер, в общем-то, был не против похода на Париж. Но австрийский фельдмаршал Шварценберг занимал осторожную позицию и тормозил продвижение своих войск. Поэтому основная инициатива принадлежала русским и пруссакам. Бонапарт, между тем, испытывал большие трудности с кадрами. Теоретически он мог противопоставить своим противникам до 170 тысяч солдат. Но это именно теоретически. Новобранцы еще только обучались, да и вооружить их полностью было непросто. На практике Наполеон располагал только 70 тысячами бойцами. Союзники, впрочем, тоже вынуждены были часть войск своих оставить для блокирования французских гарнизонов. Да и в провинции Шампань, в которую они вторглись, приходилось размещать свои отряды на большом удалении друг от друга. Поэтому собрать в одном каком-то месте 200 тысяч они никак не могли. Но, пожалуй, главной проблемой являлись действия австрийцев, которые отмораживались где-то неподалеку и не изъявляли большого желания участвовать в сражениях. Так что фельдмаршал Блюхер вокруг Бриенна имел под рукой лишь 30 тысяч солдат. И Наполеон, воспользовавшись ситуацией, решил зайти ему в тыл со своим 40-тысячным войском.

Не все получилось так, как планировал великий полководец. Его курьеры с приказами и сотрудники штаба были перехвачены союзниками. Поэтому замыслы в полной мере не реализовались, то есть сюрприз 29 января устроить не удалось. Тем не менее, под конец битвы маршалы Наполеона сумели захватить замок, располагающийся на господствующей высоте. Произошло это уже поздно вечером. До ночи Блюхер пытался замок отбить. Но не преуспел. Разве что казаки сумели напугать самого Бонапарта неожиданной атакой, которая тут же была остановлена его гвардейской свитой. Впрочем, и сам великий полководец, обнаживший шпагу, показал, что он еще способен тряхнуть стариной. В итоге русские и пруссаки вынуждены были отступить. Эта локальная победа сильно подняла боевой дух французских новобранцев и показала, что Наполеон своих навыков не растерял. Австрийский фельдмаршал даже готов был бежать из Франции обратно в Вену. Однако Александр I вовремя схватил его шкирку и, поставив напротив Парижа, указал правильное направление, куда на самом деле нужно бежать.

С полноценным включением австрийских войск в боевые действия силы союзников увеличились до 110 тысяч. К 1 февраля они находились примерно там же, что и тремя днями ранее, только чуть южнее города Бриенн. Численное превосходство над наполеоновской армией было в 2,5 раза. Сам Бонапарт не планировал нового сражения, а собирался отступать на запад к Труа. Но союзники навязали ему битву. Французские войска располагались полукругом от деревни Ла-Ротьер до Ла-Жибри и далее поворачивали на север на Морвиллерс (крайний левый фланг). Весь день шел мокрый снег, который удачно скрыл от меткой французской артиллерии русскую пехоту. Наиболее ожесточенные бои развернулись в деревне Ла-Ротьер, в которой солдаты бились в рукопашную (штыками) из-за промокших ружей и пороха. Но первым дрогнул левый фланг Наполеона в районе Ла-Жибри. Маршалу Мармону пришлось отойти, и с этого началось общее отступление французов. Поздно вечером в условиях снегопада баварская кавалерия по ошибке схлестнулась с вюртембергской пехотой. Сражались они ожесточенно – так, что только искры в темноте сверкали и лязг метала за километры был слышен. Под шумок этого дружественного замеса Наполеончик и свалил. Каждая из сторон потеряла по 6 тысяч убитыми, раненными и пленными, 

После 2 февраля союзники решили разделиться. Главная Армия Шварценберга пошла на Париж долиной реки Сена через Труа (условно юго-восточный путь), в то время как Силезская Армия Блюхера пошла долиной реки Марна (условно северо-восточный путь). Блюхер имел возможность собрать по дороге прибывающие союзные отряды. Австрийцы же, как более крупная армия, должны были атаковать основные войска отступающего Наполеона. Но Шварценберг шел настолько неуверенно, что Бонапарт сумел в Труа восстановить свои силы и подготовить укрепленные линии обороны. Находясь между Труа и Парижем, он разведал обстановку, в результате чего узнал о пассивности австрийского фельдмаршала и необычайной активности Блюхера. Прусский генерал был настолько стремителен, что растянул свои войска по пути следования. Его отдельные корпуса были раскиданы по широкой местности, гоняя туда-сюда французские отряды Макдональда и Мармона. Этим и воспользовался Наполеон, решив разбить противника по частям. 

Свое наступление великий полководец начал 9 февраля. На следующий день он подошел к местечку Шампобер, где обнаружился недобитый в прямом смысле слова пехотный корпус Олсуфьева. Этот корпус был ослаблен до отряда численностью 3700 человек, и за неимением кавалерии не мог разведать местность. Сам Блюхер в это время находился восточнее в Берже, ожидая подхода с Рейна новых частей, которые задерживались. Корпус генерала Остер-Сакена (14 тысяч) был значительно западнее в Лаферте-су-Жуар. А 18-тысячный корпус прусского генерала Йорка стоял северо-западнее в Шато-Тьерри на реке Марна. Олсуфьев был обречен. Бонапарт располагал 30-тысячным войском. И в течение дня он полностью разгромил малочисленный русский отряд. Сам генерал попал в плен. Ситуацию усугубило то, что Блюхер приказал ему держаться до последнего. На помощь были посланы Йорк и Остен-Сакен. Однако они не успели. На следующий день 11 февраля Наполеон оперативно занял городок Монмираль на западе, перекрыв, таким образом, путь генералам Остер-Сакену и Йорку. Для защиты от Блюхера был оставлен заслон Мармона. Общая численность войск Бонапарта составляла теперь 20 тысяч. Корпус Остен-Сакена имел 14 тысяч, и он вступил в бой в 9 часов утра. На подмогу к нему успел подойти лишь передовой отряд Йорка, и только после 15:00. В итоге русские и пруссаки тоже были разбиты. Все они были вынуждены отступить, после того, как французы начали заходить им в тыл через деревню Эпин. Впрочем, преследование из-за раскисших дорог оказалось весьма затруднительным. Блюхер продолжал сидеть в Берже, пребывая в растерянности. А, между тем, Наполеон 12 февраля громил русских и пруссаков уже на севере-западе. Сначала его кавалерия у Лес-Кокурет разбила выстроившуюся в каре пехоту, заставив солдат бежать в глубину лесистой местности. После этого погнала противника дальше к Шато-Тьерри. Генералы Остер-Сакен и Йорк отошли через город за Марну, взорвав за собой мост. Пока мост восстанавливался, Наполеон решил сделать передышку. То есть 13 февраля его войска собирались с силами. Блюхер, дождавшись подкреплений – в том числе, кавалерии – выдвинулся в район Шампобера. Он думал, что сможет настигнуть Наполеона и ударить ему в тыл, пока тот преследовал Остер-Сакена и Йорка. Он просто не знал, что оба генерала уже отошли за Марну. А сам Бонапарт спешил обратно к Монмиралю на соединение с маршалом Мармоном, который и не собирался воевать с Блюхером в одиночку. В итоге 14 февраля состоялась новая битва. Сначала французы окружили с двух сторон у деревни Вошан передовой отряд пруссаков, заставив их отступить. Затем заставили отступить и Блюхера, который, оценив ситуацию, решил тоже повернуть обратно к Шампоберу. Но французская кавалерия перекрыла ему дорогу в районе Этожа. Поэтому пруссакам и русским пришлось пробиваться с боем, выстраиваясь в каре и отгоняя конницу противника. Преследование продолжалось всю ночь. Русский арьергард после обрушения моста через болото, вынужден был сдаться. Если бы часть французской артиллерии не застряла в грязи – кто знает, может, никто бы из 20-тысячного войска Блюхера спастись бы и не смог. А так он потерял всего лишь 8 тысяч человек убитыми, раненными и пленными. А ведь мог и всех потерять, вообще всех.

Итогом 6-дневного наступления Наполеона была потеря Блюхером почти трети своей армии – 16-ти тысяч человек. Сам великий полководец потерял всего лишь 5 тысяч. Как видно, он еще способен был к выстраиванию гениальных боевых комбинаций и представлял серьезную угрозу монархам Континентальной Европы. Вся эта череда сражений так и называется: Шестидневная Война Наполеона. Он мог бы и дальше гонять Блюхера по родным полям и лесам. Однако фельдмаршал Шварценберг наконец-то соизволил выдвинуться в сторону Парижа. Бонапарту пришлось оставить прусского генерала в покое и заняться защитой столицы.

Главная Армия Шварценберга насчитывала 150 тысяч человек. Однако австрийский фельдмаршал при движении на Париж допустил ту же ошибку, что и Блюхер. Он растянул свои войска на десятки километров чуть ли не по всему руслу Сены – от Труа до Монтро. А передовые отряды вообще находились в Мормане и Фонтенбло. В Мормане пребывал русский авангард генерала Палена. Наполеон долетел туда на крыльях любви к Отечеству и фактически застал Палена врасплох, тот не успел даже испугаться. Из 4500 солдат убежать смогли лишь 1500. К 18 февраля великий полководец планировал выбить противника из Монтро. Австрийцы прислали ему парламентёра с предложением мира на условиях сохранения границ Франции до начала Революции. Надо было соглашаться. Но Наполеон был не таков. Он ответил что-то неопределенное и продолжил лелеять мечты о захвате Великобритании. Но, прежде, чем захватить Великобританию, требовалось для начала освободить собственную землю. И 18 февраля великий полководец приступил к выполнению этой задачи. Имея под рукой 40 тысяч солдат, он двинулся на 18-тысячный корпус кронпринца Вюртембергского в Монтро. Тот расположил свои позиции на высотах на северном берегу Сены. Первые атаки утром провели наполеоновские генералы, не добившись особых результатов. Но во второй половине дня подъехал Бонапарт и показал, как на самом деле надо атаковать. Кронпринц вынужден был бежать через единственный мост обратно к себе в Вюртемберг. Собственным примером он заразил и своих товарищей. Так что буквально через несколько дней – 23 февраля – Наполеон уже вошел в оставленный союзниками Труа.

Битвы Шестой Коалиции велись, конечно, не только на основном фронте, но и на других направлениях. В Дании, например, Северная Армия Бернадота принуждала короля Фредерика VI отдать Норвегию. Фактически бывший наполеоновский маршал, ставший наследником шведского престола, решал свои собственные задачи. Более связанными с судьбой Французской Империи были действия австрийских войск в Швейцарии, где фельдмаршал Бубна сражался с маршалом Ожеро за обладание французского Лиона и удержание Женевы. Интересные события происходили в Италии. Там пасынок Наполеона Евгений Богарне сдерживал отдельную австрийскую 50-тысячную армию (силы были примерно равны). Но на сторону Австрии перешел Мюрат, наполеоновский маршал, сидящий на троне Неаполитанского Королевства. Он занял Флоренцию и даже Тоскану. Однако потом, видимо, понял, что далеко зашел, одумался, и снова начал вести переговоры со своим императором. Также следует отметить, что против Парижа восстали земли по берегу Адриатического Моря, ранее принадлежавшие Австрии. В общем, Европу колбасило по полной программе. Впрочем, и Америку по другую сторону Атлантики тоже. Но об этом не сейчас. А сейчас о войне во Франции.

Генерал Блюхер был недоволен медлительностью Шварценберга. У собственного короля и российского императора он вытребовал особых полномочий и взял инициативу в свои руки. Его малочисленная Силезская Армия была усилена, и он пошел в наступление. К 27 февраля он уже находился у города Лаферте-су-Жуар, в 75 километрах от Парижа. Наполеон оставил против австрийцев 30 тысяч человек, а сам с 40 тысячами решил зайти Блюхеру в тыл. Союзники, чтобы не допустить очередного разгрома прусского генерала, принудили Шварценберга поддержать Блюхера собственной атакой на Сене. Тот с неохотой согласился. У Вены были свои причины, чтобы не доводить Кампанию до полного разгрома Франции. Вероятно, австрийский двор не желал возрождения Пруссии в былом величии. Тем не менее, Шварценберг начал вялое наступление, в результате которого союзники отбросили 18-тысячный корпус маршала Удино на запад, и 5 марта снова заняли город Труа. Между тем, Блюхер, осведомленный о манёврах Наполеона, и уже столкнувшийся с его авангардом, решил отойти на север. Уговорами он заставил гарнизон Суассона сдать крепость. А затем встретил дополнительные союзные отряды, прибывающие во Францию. В итоге его армия увеличилась до 109 тысяч человек. Теперь Наполеон оказался в довольно сложном положении. Каким бы гениальным полководцем он ни являлся, а противостоять противнику, имеющему 2-3-кратное численное превосходство, было сложно. Он решил пробиваться в Голландию, чтобы там деблокировать некоторые гарнизоны и таким образом довести свою армию до 100 тысяч.

Наполеон столкнулся с войсками Блюхера 7 марта у деревни Краон. Две русские дивизии общей численностью в 16 тыс. человек заняли с орудиями плато неподалеку. Великий полководец намеревался это плато захватить. А Блюхер, предугадывая планы противника, послал 10-тысячный отряд кавалерии, чтобы она зашла французам в тыл. Всего в сражении участвовало 30 тысяч наполеоновских солдат. И, в общем-то, плато они под конец дня все-таки заняли. Хитрый замысел Блюхера не удался, т. к. его кавалерия заблудилась по дороге. Резервная конница Остен-Сакена прикрывала отступление русских дивизий. То есть Наполеон как бы победил. Но победа эта досталась такой ценой, что больше была похожа на пиррову. Русские потеряли 5 тысяч солдат. В то время как французы – до 8 тысяч, и при этом было ранено много генералов. Войско Бонапарта, и без того, малочисленное, состоящее из новобранцев, с каждой битвой становилось все слабее и слабее.

Блюхер после сражения отошел на северо-запад к городу Лаон (Лан), в котором начал укрепляться. Туда были стянуты даже отряды из гарнизона Суассона. Позиции на Краонском Плато особой стратегической ценности не представляли. Однако Наполеон перекрыл союзникам пути снабжения вдоль реки Эна. Но великому полководцу нужна была значимая победа, и он решился со своим 50-тысячным войском атаковать 100-тысячную армию Блюхера. На Лаон французы наступали с двух сторон: со стороны Суассона и со стороны Краона. Днем 9 марта в предместьях города развернулась битва за деревни Семильи и Ардон. Большого успеха ни та, ни другая сторона не добилась. А вечером, когда уже стало темнеть, маршал Мармон зачем-то захватил на востоке деревню Атьес (Атис). Может, город хотел окружить, а, может, просто, чтобы хоть что-нибудь захватить. Но от города деревню отделяли болота. И Блюхер, видимо, научившись у Наполеона, решился на необычный ход. Ночью под прикрытием темноты и в тишине он напал на маршала Мармона и разгромил его 11-тысячный корпус. Французы разбежались кто куда, оставив союзникам 45 стволов артиллерии. Но Бонапарта это не остановило. Утром 10 марта он продолжил попытки захватить Лаон. Попытки были упорными. И, тем не менее, его атаки были отбиты. Стало ясно, что сил недостаточно. К утру 11 марта под прикрытием артиллерии Наполеон отступил. Он потерял от 5 до 8 тысяч, в то время как потери союзников составили около 4000.

Французская армия таяла на глазах. Но великий полководец не собирался сдаваться. Еще после Битвы при Краоне он написал: “Я вижу, что эта война –  бездна, но я буду последним, кого она поглотит”. И, действительно, 13 марта Наполеон, собрав свои силы в кулак, осуществил стремительную атаку на Реймс, что юго-восточнее Краона. Блюхер в это время бездействовал. Его подкосила болезнь, да и к тому же линии снабжения оставались перекрыты. В итоге французы ворвались в город и разбили русско-прусский 14-тысячный корпус генерала Сен-При. Сразу после молебна. Союзники были вынуждены бежать. А сам Сен-При получил смертельное ранение ядром. Такая дерзкая атака обескуражила как Шварценберга, так и Блюхера. Ведь Реймс был важным логистическим пунктом в системе сообщения двух армий.

Пока союзники пребывали в растерянности, Наполеон решил атаковать с фланга Главную Армию Шварценберга. Она медленно продвигалась к Парижу. Ее войска опять растянулись по дороге. И Наполеон захотел этим воспользоваться. Но в этот раз его тактика не сработала. Из-за болезни Шварценберга командование Главной Армией принял Александр I. Он успел стянуть войска обратно в огромный мощный кулак. И Бонапарт, не дойдя до города Труа, остановился. Его войска были вдвое меньше, чем войска противника. Он решил зайти Главной Армии в тыл, и при этом не оставлял надежды освободить на северо-востоке французские гарнизоны, чтобы получить подкрепление. Когда 20 марта он занял городок Арси-сюр-Об, то столкнулся с крупными силами врага. Весь день за город шло ожесточенное сражение. Союзники имели в распоряжении 300 артиллерийских стволов, и вели просто адскую бомбардировку. Но великий полководец собственным примером подбадривал солдат, махая на городском мосту обнаженной шпагой. Одно из ядер даже убило под ним лошадь, а он только вытирал рукавами грязь с лица и продолжал командовать своей гвардией. В итоге французская армия выстояла. Но возникал вопрос: что делать на следующий день? К Арси-сюр-Об стягивалась вся Главная Армия. И к вечеру она уже втрое превосходила французскую. Ночью Наполеон, примирившись с потерями в 4000 человек, отошел к Витри на северо-восток, разрушив за собой мосты. Союзники не сразу поняли, что происходит, а когда зашли в Арси-сюр-Об, то было уже поздно.

Наполеон опять удрал на северо-восток, и 23 марта оказался в Сен-Дизье. Тут-то союзники смекнули, что неплохая возможность появилась наконец-то подойти к Парижу. По сообщениям разведки жители устали от войны и готовы были отказаться от всех завоеваний Империи, лишь бы только приблизить мир. Даже Шварценберг, похоже, утомился гоняться за непотопляемым сухопутным полководцем и согласился на более решительные действия. Против Наполеона для отвлечения внимания был выслан 10-тысячный кавалерийский корпус русского генерала Винцингероде. А основная армия двинулась на французскую столицу. Но так случилось, что как раз в это время из Парижа на соединение с Бонапартом шло 20-тысячное войско под водительством маршалов Мармона и Мортье. Утром 25 марта у деревни Фер-Шампенуаз они столкнулись с немецкими частями. Адекватно оценив обстановку, французские маршалы приняли решение отступать, выстроив пехоту в каре. Прикрывала их конница. А союзная кавалерия в свою очередь совершала набеги и пыталась нанести максимальный урон отходящему противнику. Положение усугубил сильный ветер с ливнем, который сделал невозможным вести ружейный огонь. Пехотные каре французов под саблями кавалеристов стали рассыпаться. Только конница, подоспевшая из Парижа, не допускала их полного разгрома. А под вечер с прибытием Александра I стало известно, что чуть севернее движется еще большая колонна обоза под конвоем 4300 национальных гвардейцев. Союзники переключили свое внимание на нее. Гвардейцев ждал расстрел русскими пушками в упор и практически полное уничтожение. Спастись удалось не более чем 500 солдатам. А всего французы потеряли около 11 тысяч (8 тысяч пленными). У союзников из строя выбыло всего 2000 человек. После такой славной победы сам бог велел топать дальше на Париж. Наполеон вскоре разбил посланный к нему кавалерийский корпус Винцингероде. Но это уже не имело значения.

К 29 марта союзная армия общей численностью 100 тысяч солдат подошла к французской столице. Город обороняло около 40 тысяч человек, из которых только 26 тысяч относились к регулярным войскам (остальные – ополченцы). Была надежда на скорое прибытие Наполеона. Великий полководец и впрямь спешил. Но вовремя придти на выручку он не сумел. Париж располагался в русле реки Сена, излучина которой прикрывала предместья с западной стороны. С юго-востока в Сену впадала Марна. А на севере-востоке, пересекая возвышенности, через город протекал канал Урк. Именно с этой стороны и подошли союзники, выстроившись полукольцом. Маршалы Мортье и Монсей обороняли северо-западный участок от Урка до Сены (в частности, Монмартр). А маршал Мармон оборонял северо-восточный участок (от Урка до Марны). Соответственно северо-западный участок Мортье и Монсея атаковала Силезская Армия Блюхера. Центральный участок с востока от Урка – корпус Барклая-де-Толи. А с востока и юго-востока у Марны наступал кронпринц Вюртембергский. 

Битва за город началась рано утром 30 марта с нападения частей Барклая-де-Толи на деревню Пантен и высоты Роменвиль. Сильная контратака французов привела к большим потерям среди русских. Барклай вынужден был даже выделить дополнительные гренадерские дивизии, чтобы закрепиться на захваченных позициях. Блюхер запаздывал с атакой, потому что форсировал канал Урк, о котором союзники почему-то заранее не узнали. Он приступил к активным действиям только после 11 часов. Но зато когда его части стали штурмовать Монмартр, брат Наполеона Жозеф Бонапарт, поглядев на все это, решил сбежать с поля боя, хотя именно он оставался губернатором столицы и формальным главнокомандующим. После полудня подъехал кронпринц Вюртембергский и начал атаку на юго-востоке у Марны. Его войска, пройдя Венсенский Лес, захватили деревню Шарантон. Вскоре Барклай занял Бельвиль. А Блюхер на своем участке Лавилет. На холмах стали устанавливать орудийные батареи, которые приготовились бомбить непосредственно городские кварталы. К 17:00 маршал Мармон послал к союзникам парламентёров, чтобы уберечь столицу от разрушений. Александр I потребовал капитуляции. Пока шли переговоры – был захвачен Монмартр. После этого на капитуляцию согласился и маршал Мортье. По ее условиям французская регулярная армия получила возможность утром 31 марта выйти из города в северо-западном направлении. Днем во французскую столицу триумфально вошла русская кавалерия во главе с Александром I. 

Союзники потеряли при штурме Парижа более 9 тысяч человек. Потери французов были раза в два меньше. Наполеон во время капитуляции  находился в Фонтенбло. Он собрал под своим началом до 60 тысяч солдат и все равно намеревался продолжать войну. Однако собственные маршалы уговорили его остановиться. Сенат уже издал указ о его низложении. А часть французской армии перешла на сторону союзников. Роялисты ликовали и всячески приветствовали оккупацию Парижа европейскими монархами. Народ и впрямь устал. Пора уже было заканчивать это бесконечное кровопролитие.

Количество убитых и раненных в Войне Шестой Коалиции составило примерно 750-800 тысяч человек. Это без учета пленных и пропавших без вести. Цифра внушительная. Но в итоге Наполеона удалось ослабить и усмирить. В последних числах мая был подписан Парижский Мирный Договор. Он предусматривал возвращение Франции к довоенным границам 1792 г. Ей оставили только небольшие участки земли на границе с Австрийскими Нидерландами и германскими государствами, дали кусочек Герцогства Савойского, подарили Авиньон и Венессен. Также ей вернули почти все колонии, кроме островов Тобаго, Люсия и Маврикий. И, что примечательно, освободили от уплаты контрибуции. К договору присоединились прочие государства. Нидерланды возвращались под власть Оранского дома, и к ним присоединялись Австрийские земли (Бельгия). Австрия взамен получила Венецию с Ломбардией. Также Вене возвращались все прежние итальянские владения. Швейцария объявлялась независимой. Судоходство по Рейну и Шельде становилось свободным. Провозглашалась борьба с рабством общими усилиями Лондона и Парижа. Франция возвращалась к монархии, на престол садился Людовик XVIII брат казненного короля. Остальные вопросы предполагалось решить на Венском Конгрессе. А Наполеон отправлялся в почетную ссылку на остров Эльба в Средиземном Море. Период его грандиозных войн закончился… Ну, почти…  


100 Дней

Самое забавное во всей этой истории с Наполеоном – это то, что неугомонный полководец через 9 месяцев умудрился сбежать с острова Эльба и снова поднял французскую нацию на борьбу. Забеременев идеей реставрации своей власти, он родил к 1 марта 1815 года свое возвращение на континент, высадившись в городке Антиб практически рядом с Каннами. 

Если кому-то показалось, что я слишком углубился в описание боевых действий, и вы, читая все это, слегка утомились, то представьте на минуту, как утомительно было союзникам вести войну с пассионарной Францией на протяжении 22 лет, а потом еще узнать, что Наполеон сбежал из ссылки, а, значит, сейчас все начнется по новой. Это просто кошмар. Ужас. Легче застрелиться. Монархи Европы были в шоке. Александр I даже подумал, не попросить ли ему своих гвардейцев завинтить у себя на шее ружейный ремень вместе с ружьем. Фридрих Вильгельм III впал в ступор и три дня с выпученными глазами стоял на одном месте словно столб. Франц II просто начал тихо долбиться головой о стену. А Георг IV побледнел настолько, что стал почти незаметным в густом лондонском тумане. Что же происходило с Людовиком XVIII – об этом лучше даже не упоминать. А ведь англичане предупреждали: остров Эльба слишком близко расположен к Италии и Франции. Это опасно. Но кто же этих англосаксов слушает? 

Дело в том, что великого полководца сослали на Эльбу не в одиночку. За ним последовала гвардия и просто верные ему солдаты общей численностью 1649 человек. У него даже имелся небольшой слабо вооруженный флот якобы для защиты от пиратов. К нему периодически приезжали гости, и в целом он был осведомлен о том, что происходит в стране и мире. Во Франции после возвращения Бурбонов к власти настроения в обществе были смешанные. Роялисты, конечно, ликовали. Но их было меньшинство. А многие скучали по Республике и даже по Империи. Людовик XVIII, отвергнув предложенный ему вариант Конституции, выпустил свою собственную. Октроированную, что называется. Она сохраняла некоторые достижения Революции, в частности: равенство граждан перед законом, свободу вероисповедания, двухпалатный парламент и даже частичную свободу слова. Но король снова провозглашался главой государства, его личность была священна, палата пэров могла формироваться по его усмотрению, а члены королевской семьи были пэрами по праву рождения. Избирательное право было ограниченно имущественным цензом, а право избираться самому в палату депутатов – ограничено еще сильнее. Судьи назначались монархом. 

И хотя все титулы, подаренные Наполеоном, были сохранены наравне со старыми дворянскими титулами, но многие не желали возвращения  королевской власти. Мало кто верил, что свободы, обозначенные в Конституции, будут соблюдаться аристократией. И на фоне таких настроений Бонапарт решил, что у него имеются хорошие шансы снова все перевернуть. Ступив на юго-восточное побережье Франции, великий полководец выпустил свой пропагандистский манифест и решительно направился к Парижу. Не везде его встречали с цветами. После того, как прошел первоначальный шок, гарнизоны некоторых крепостей стали закрывать двери. А недалеко от Гренобля против Наполеона и вовсе вышли правительственные войска. Но когда он распахнул перед солдатами шинель и призвал либо убить его, либо присягнуть на верность, то в ответ на приказ командира открыть огонь правительственные солдаты прокричали: “Да здравствует император!”. Дальше Бонапарт продвигался, собирая по пути настоящую армию. И в Лионе под его началом было уже 15 тысяч бойцов. Замотивированные сторонники великого полководца шли впереди него, и, проникая в города, агитировали в его поддержку. В Лон-ле-Сонье против него выступил с армией маршал Ней, который теперь находился на службе у Бурбонов. Он ожидал подкрепления. Но вскоре узнал, что подкрепление уже перешло на сторону Наполеона. Через некоторое время прибыли старые друзья и убедили Нея тоже присягнуть возродившемуся императору-фениксу. После этого Людовик XVIII сбежал в Бельгию, откуда принялся рассылать инопланетянам телепатические сообщения, чтобы они его спасли. 20 марта Наполеон, встреченный ликованием, торжественно въехал в Париж. 

Первым делом великий полководец составил Дополнительный Акт, который как бы корректировал уже принятую Бурбонами Конституцию. Новый документ несколько расширял права и свободы граждан, закреплял их юридическую защиту, позволял избирать мэров городов, а депутатам вносить в Конституцию изменения. Министры несли ответственность за свою деятельность. Но, пожалуй, главным было то, что запрещалось восстановление на троне власти Бурбонов и господства католической церкви, гарантировались права на частную собственность, что защищало от передела земли в пользу священства. То есть реставрация Старых Порядков полностью исключалась. Наполеон желал заручиться поддержкой либеральных и наиболее прогрессивных слоев общества. Его Дополнительный Акт был принят на референдуме, но с очень низкой явкой – менее 23%. Не все желали возвращения великого полководца. Крупная буржуазия видела в нем угрозу и сторонилась его. А в Вандее снова началось восстание.   

Внутренние проблемы, наверное, можно было как-то решить. Однако что было делать с внешними врагами? Наполеон объявил, что не собирается расширять границы Франции, а хочет иметь с европейскими державами мирные отношения. Но разве кто-то мог ему поверить после такого бурного прошлого? Допустить усиления Франции при Наполеоне было никак нельзя. И союзники сформировали новую коалицию, уже седьмую по счету. В нее вошли все старые друзья: Великобритания, Пруссия, Австрия, Россия, Нидерланды, Испания, различные немецкие государства, и даже Швеция (опять). Великий полководец, отчаявшись уладить разногласия с европейскими монархами, собрал 125-тысячное войско и решил нанести упреждающий удар в Бельгии. Его план заключался в том, чтобы разбить британскую армию Веллингтона и прусскую армию Блюхера до того, как им на помощь подойдут подкрепления из других государств.

Первым крупным сражением стала Битва при Линьи 16 июня. Наполеон с 70-80 тысячами солдат выступил против прусского генерала, располагающего примерно 90 тысячами. Бои были упорными и ожесточенными. Вплоть до вечера ни одной из сторон не удавалось заполучить преимущества. Наконец, французы после 18:00 стали теснить врага на его правом фланге. Блюхер принялся перебрасывать в этом направлении дополнительные войска. Воспользовавшись ситуацией, Наполеон ударил по центру и смог пробить прусскую оборону. Сам Блюхер упал с лошади и получил ранение, а его войска начали отступать. Потери составили 20 тысяч против 10 тысяч у французов. Бонапарт решил, что с Блюхером покончено, и вечером активных действий не предпринимал. Только утром следующего дня он выделил два корпуса Груши на преследование пруссаков, а сам отправился на запад для помощи маршалу Нею, который в этот же день – то есть 16 июня – сражался с Веллингтоном. 

Ней рубился с англо-голландскими войсками Артура Уэлсли, в общем-то, неподалеку – у Катр-Бра. С ним находился брат императора Жером Бонапарт. В первой половине дня французы силами 20 тысяч солдат успешно давили малочисленные нидерландские войска. Но затем к последним стали приходить подкрепления, в том числе ганноверцы и брауншвейгцы. Уэлсли смог нивелировать численное превосходство противника. И в итоге к вечеру инициатива уже была на стороне голландцев и англичан. Маршал Ней израсходовал свои резервы. И хотя его кавалерия еще успешно разбивала британские пехотные каре. Но ближе к 19:00 огонь вражеской артиллерии стал убийственным для французов. А вскоре подошла и британская гвардия, заставив солдат Нея отступить. Под конец дня Веллингтон удерживал поле боя. Но, узнав о поражении Блюхера, отошел на северо-запад к Ватерлоо, где начал готовиться к генеральному сражению. Исход же Битвы при Катр-Бра считается неопределенным, и разные источники приписывают победу либо той, либо другой стороне. 

Примечательно, что весь день без дела простоял французский корпус Д’Эрлона. Он получал противоречивые приказы как от Наполеона, так и от Нея. И в итоге не принял участия в боевых действиях ни здесь, ни там. А ведь если бы пришел к Наполеону, то мог бы помочь с разгромом прусской армии Блюхера. А если бы пришел к Нею, то мог бы помочь разбить Веллингтона и не позволить ему отойти на Ватерлоо. Однако, в конечном счете, он ничего не смог.

Пока англо-голландская армия выстраивала укрепления на Ватерлоо, а Наполеон думал, как бы к ним подкатить – маршал Груши с 33 тысячами и при 80 орудиях гонялся за прусским арьергардом Иоганна вон Тильмана численностью 17 000 человек. В итоге он его догнал у Вавра, и разбил. Но так увлекся, что пропустил все самое интересное. Только к 19 июня он смог настичь пруссаков. К тому времени Битва при Ватерлоо была уже закончена. 

Ватерлоо

Итак, 18 июня на огромном поле у деревни Ватерлоо, в 15 километрах от Брюсселя, собралось две армии. Их численность была сопоставима: 68-70 тысяч у Веллингтона и 69-73 тысячи у Наполеона. Но французы имели больше артиллерии: 250 орудий против 156. Решалась без преувеличения судьба Европы, а, может, и всего мира. Хоть Наполеон и говорил, что не собирается завоевывать новые страны, однако, кто знает, что бы ему взбрело в голову, если бы он одержал победу.

Сражение началось где-то между 10:00 и 12:00. Первой последовала атака французов на ферму Угумон (Hougoumont). Она была занята британскими солдатами, и, находясь на правом фланге союзников, являлась передовой позицией. Оба полководца придавали ей большое значение из-за каменного замка и церкви, в которых засели англичане, голландцы и ганноверцы. Также эту ферму окружал лес, и от нее шла дорога, благодаря которой, под прикрытием растительности можно было выйти в тыл союзникам. Ожесточенная схватка за нее продолжалась до конца Битвы. Французы несколько раз пытались ее захватить. Пару раз у них это даже почти получилось. Но британцы всякий раз выбивали их оттуда. Изначально Наполеон планировал провести в этом направлении отвлекающую атаку. Но в итоге и та, и другая сторона вынуждены были постоянно посылать к этой ферме подкрепления.

После 12:00 последовала атака французов на союзный центр, перед которым находилась ферма Ла-Э-Сэнт. К тому времени Наполеон узнал о приближении с севера прусских войск генерала Бюлова, и отправил против них 10-тысячный корпус Лобау. Поэтому его собственные силы на поле боя сократились. Тем не менее, великий полководец еще рассчитывал на победу. Он провел сильную бомбардировку вражеских позиций, которая, впрочем, не имела большого результата по причине того, что ядра, начиненные картечью, утопая в сырой земле, теряли при взрыве убойную силу. Затем в наступление пошла французская пехота. Солдаты Веллингтона, занявшие Ла-Э-Сэнт, укрепились за каменными оградами, и наносили противнику ружейным огнем большой урон. 

Около двух часов дня началась атака на левый фланг союзной армии. Французы смогли отбросить противника за ферму Папелотт. Британский генерал Томас Пиктон, командовавший на этом направлении, был убит. Однако Веллингтон послал в бой тяжелую кавалерию, которая смогла обратить в бегство французов. Правда, часть кавалеристов настолько  увлеклась преследованием, что достигла основных позиций противника, на которых понесла большие потери. Наполеон бросил на британскую конницу собственных кирасиров. И после мощного рубилова всадники обеих сторон вернулись назад к своим войскам.

Около 16:00 последовала странная и кровопролитная, но достаточно сильная атака французской кавалерии. Странность заключалась в том, что позиции англичан были хорошо укреплены и во многом оставались убийственными для конницы. Тем не менее, маршал Ней направил 9000 всадников в самый центр союзной армии. По одной из версий он подумал, что противник отступает. Как бы там ни было, но Веллингтон приказал пехоте перестроиться в каре, а внутри укрылись артиллеристы, оставив орудия на поле. Французские кирасиры врубились в британское каре, однако не смогли его проломить. Они лишь захватили орудия, но не имели даже инструментов для того, чтобы их заклепать (временно вывести из строя, забив гвоздь в запальное отверстие). Между тем, генерал Аксбридж провел контратаку и заставил французов отступить. Но кирасиры, перестроившись, решили пойти на новый штурм британских укреплений. На этот раз некоторые генералы не стали прятать кавалеристов за пехотным каре, а вместо этого открыли по приблизившейся вражеской коннице огонь картечью. Потери французских кирасиров были огромны. Однако Ней осуществил третью атаку с похожим результатом. Наконец, во время четвертой такой атаки стала очевидна ее бесперспективность, так как всадникам уже приходилось преодолевать препятствие, состоящее из тел собственных товарищей и лошадей. В конечном итоге Наполеон лишился трети всей своей кавалерии. Впрочем, и потери англичан были существенными. К тому же часть нидерландских кавалеристов и ганноверцев дезертировали с поля боя.

Возможно, Ней бросал кавалерию в отчаянные атаки потому, что с востока уже приближались прусские войска Бюлова. Был уже вечер – около 18:00 – и британцы смогли выиграть время для подхода подкреплений. Но Наполеон не хотел отступать. Он провел новую атаку на ферму Ла-Э-Сэнт, которая осталась несколько изолированной, и сумел ее захватить. Однако Бюлов приближался к правому флангу французов и мог зайти им в тыл со стороны деревни Планшенуа. Вскоре он столкнулся с корпусом Лобау, но, имея численное превосходство, оттеснил его. Наполеон отправил к Планшенуа дополнительные войска, и в деревне развернулось отдельное сражение. Продвижение Бюлова затормозилось. Однако за ним уже шла более мощная сила – тот самый Блюхер, которого Наполеон похоронил у Линьи. Прусский генерал, оправившись после ранения 16 июня, сумел снова собрать разрозненную армию и договорился с Веллингтоном, что присоединится к нему у Ватерлоо. Войско пруссаков составляло около 50 тысяч, и оно обеспечило численный перевес.

Пока Блюхер не успел подойди, Наполеон провел последнюю отчаянную атаку на союзный центр. В этой атаке он задействовал свою гвардию – элитные войска. Великий полководец сам повел людей вперед, позже передав  эстафету маршалу Нею. Наступление гвардии было мощным. Британцы расстреливали ее ряды картечью. Но солдаты все равно шли на штурм союзных позиций. Кое-где началась рукопашная. И в этот момент Веллингтон подвел свои резервы. Только они в упорных боях смогли сдержать натиск французов. Гвардия стала отступать. Во время этого отступления, с востока показались прусские войска, занявшие деревню Планшенуа. Когда Веллингтон также повел своих людей в атаку – французы обратились в бегство. Элитные императорские части – Старая Гвардия – построились в каре для удержания занятой деревни Ла-Э-Сэнт. По слухам, Наполеон пытался пробиться к ним в самую гущу замеса, но был увезен своими офицерами с поля боя. Пруссаки, прибывшие непосредственно к Ватерлоо, занялись преследованием, они гнали французов 150 километров до города Лаон.

Наполеоновская армия потеряла до 27 тысяч убитыми, раненными и пленными. Еще 15 тысяч дезертировало. Союзники потеряли около 24 тысяч (17 тысяч Веллингтон и 7000 пруссаки). Дезертировавших было 3-4 тысяч человек. Для великого полководца генеральное сражение было проиграно. Это, впрочем, еще не означало завершение войны. Когда союзники вторглись во Францию – то продолжалось сопротивление. Некоторые гарнизоны держались до последнего. Но ресурсы страны были на исходе. Многие это понимали. Речь уже не шла о новых завоеваниях. Скорее, приходилось думать о том, как бы не допустить потери государственного суверенитета. 

Последняя Точка в Истории Наполеоновской Эпохи 

Наполеон прибыл в Париж 21 июня, собрал министров на совещание и потребовал предоставления ему чрезвычайных полномочий. То есть захотел вернуться к военной диктатуре. По его мнению, полная концентрация власти в его руках позволила бы ему лучше обеспечить оборону страны и не дать союзникам навязать свои условия мира. Однако эта идея не всем понравилась. Министры сомневались, что Парламент одобрит ее. И, действительно, даже в Палате Представителей усиливались антибонапартистские настроения. А кое-кто и вовсе готовил заговор. Наполеон стоял перед выбором: распустить Парламент или же попытаться с ним договориться. Городские низы готовы были поучаствовать в разгоне депутатов. Но великий полководец, похоже, не очень им доверял. Его обычно поддерживала крупная буржуазия. И сейчас он снова возлагал на нее надежды. Хотя и подозревал, что ситуация изменилась. Поэтому колебался – между откровенной узурпацией власти и более мягким вариантом ее получения. Свою роль сыграл глава полиции Жозеф Фуше. Прекрасно зная о настроениях среди депутатов, готовых свергнуть Наполеона – он, тем не менее, уговорил Бонапарта попытаться снискать у них доверия, чтобы они сами предоставили ему особые полномочия ради единства нации. Наполеон согласился. И в итоге потерял время. 

А, между тем, в Палате Представителей уже шло бурное обсуждение – что делать с Наполеоном, и с той бедой, которую он опять навлек на Францию. Партия бонапартистов была в меньшинстве. А большинство склонялось к тому, чтобы обвинить во всем амбициозного полководца и потребовать его отречения. Упреждающий шаг против него сделал маркиз де Лафайет, который тоже каким-то образом избежал мясорубки Революции. Он вынес на голосование следующее предложение: объявить о том, что любая попытка роспуска Палаты будет считаться государственной изменой. Таким образом, депутаты защитили себя от возможного переворота, о котором думал Наполеон. К тому времени великий полководец, хоть и пользовался еще большой популярностью в народе, но уже имел множество врагов, и не все готовы были бы простить ему новый путч.

Далее весь день 21 июня в Парламенте продолжались дебаты о том, как лучше принудить Наполеона к отречению. Также началось создание комиссии для переговоров с союзниками. Некоторые именитые маршалы говорили, что собрать армию для полноценной защиты Парижа будет крайне сложно. 

В полдень 22 июня к Наполеону пришли представители Палаты и попросили его по-хорошему подписать отречение. О том, что это будет лучшим вариантом для страны – сказали даже братья великого полководца Люсьен и Жозеф Бонапарт. Наполеон сначала пришел в бешенство. Но затем вынужден был согласиться.

Депутаты сформировали Временное Правительство, которое должно было вступить в переговоры с союзниками и решить другие насущные вопросы. Маркиз де Лафайет в него не вошел. И в итоге во Франции снова был запущен процесс восстановления власти Бурбонов. Кстати, большинство депутатов ранее были против этого. Однако вот вышло все не совсем так, как они хотели. Ликвидировав угрозу бонапартизма, они упустили из виду угрозу новой реставрации монархии.

Наполеон отрекся от престола в пользу своего сына. Однако это мало кого интересовало. Все равно никто не собирался оставлять Наполеона II у власти. Сам великий полководец удалился в усадьбу Мальмезон, расположенную рядом с Парижем. Он планировал отплыть на корабле в Соединенные Штаты Америки. Тем временем, союзники уже готовились войти во французскую столицу. Сначала великого полководца хотели захапать себе в качестве трофея наступающие пруссаки. Но маршал Даву взорвал мост прямо перед их носом. Наполеон погрузился на корабль 8 июля. В этот же день Людовик XVIII торжественно въехал в Париж (и по слухам поверил в существование инопланетян). Через два дня Наполеон уже готовился выйти в море. Но британские корабли преградили ему путь. Чтобы избежать кровопролития, Бонапарт сдался на милость англичанам. Они, конечно же, не стали повторять ошибок беспечных континентальных монархов, и упрятали великого полководца подальше от Европы. А именно – на остров Святой Елены, который находится посреди Атлантического Океана в 1800 километрах от южного побережья Африки. С середины 17 века он являлся колонией Лондона. Там Наполеон Бонапарт и закончил свою жизнь.

В ноябре был заключен новый Парижский Мирный Договор. Его условия оказались тяжелее предыдущего. Территориальные границы Франции практически не изменились, они вернулись к моменту 1790 г. Пруссия просила отдать ей Эльзас, который Франция заполучила по результатам Тридцатилетней Войны в 17 веке. Но союзники на это не согласились. Эльзас и Лотарингия перейдут к Германии на пике следующего Цикла. А потом на пике Третьего Цикла по итогам Первой Мировой Войны снова будут возвращены Франции. Они останутся яблоком раздора вплоть до окончания Второй Мировой Войны. Как уже было отмечено, каждая повышательная фаза нового Цикла характеризуется обострением старых противоречий. Однако в 1815 г. Пруссия не смогла переделить французские земли в свою пользу. Тем не менее, на Париж была наложена контрибуция в 700 миллионов франков. Срок ее уплаты растягивался на пять лет. В течение трех лет северо-восточная Франция находилась под оккупацией союзнических войск, обеспечение которых ложилось на саму Францию. Это, пожалуй, было главным отличием нового договора от старого. 

Завершение Наполеоновских Войн положило начало новой системе международных отношений. Она была сформирована на Венском Конгрессе. Отныне великие державы предпочитали решать европейские конфликты сообща. Под великими державами подразумевались: Великобритания, Россия и Австрия. Они закрепляли за собой результаты осуществленного передела. И устанавливали некий баланс сил, стремясь совместными усилиями сохранить мир на Континенте. Система дала трещину во время Крымской Войны. А после Первой Мировой окончательно превратилась в труху. Возможно потому, что Пруссия с ее амбициями не была приглашена к столу великих держав. 


Заключение

Бытует мнение, что Революция во Франции потерпела поражение и закончилась безрезультатно. Это неправильная точка зрения. Изменения были очень большими как внутри самой Франции, так и в остальном мире. 

Давайте посмотрим. Революция началась с попытки торгово-промышленного класса переделить политические ресурсы государства. К тому времени буржуазия обладала технологиями, знаниями, производственными мощностями и капиталом. Однако до сих пор не имела власти и сильно зависела от напыщенных зажравшихся представителей привилегированных сословий. Она решила, что настало время что-то менять. Нищие массы населения, также страдающие от произвола аристократии, оказались как раз кстати. Опрометчиво производить какие-то изменения в государстве, не заручившись предварительно народной поддержкой. Дисбалансов в королевской Франции было предостаточно, поэтому народная поддержка не заставила себя долго ждать. Так запустился маховик Революции. Революция – это, по сути, и есть передел. Самая производительная часть общества ради улучшения своего положения вооружилась новой Парадигмой и силовым путем решила избавиться от паразитов. А ведь и правильно – паразитов надо давить.

Однако в процессе революционной борьбы оказалось, что разные слои общества имеют разные интересы. В условиях наступившего хаоса городская беднота страдала от роста стоимости продовольствия, соответственно, требовала установления твердых цен, а также принятия других различных социальных мер, которые позже будут названы коммунистическими. Торговая буржуазия, наоборот, получала выгоды от ценовых колебаний, удачно спекулируя жизненно важными товарами. Росту цен на хлеб радовались и крестьяне. Но многие из них оставались крайне консервативными, с сочувствием относились к правящей королевской династии и негативно воспринимали посягательство на религию. Поэтому не поддерживали секуляризацию и развенчание монархии, которым занялись образованные либералы. Свержение господствующей власти церкви и правящей аристократии являлось объективной необходимостью для дальнейшего развития науки, культуры и экономики. Но безграмотным и зашоренным крестьянам это было сложно объяснить. Когда пришедшие к власти буржуа в угоду городским рабочим стали ограничивать цены на зерно – многие крестьяне еще столкнулись с потерей прибыли. А начавшаяся война потребовала и рекрутского набора в армию. Во всем этом клубке противоречий старая элита, уже свергнутая, пыталась вернуть себе свое привилегированное положение. Поэтому первые годы Революции сопровождались непрестанной борьбой, уличными боями и переворотами. Можно сказать, что после свержения монархии ситуация в стране в буквальном смысле слова взорвалась. Порядок рухнул. Всплыли на поверхность все конфликты между разными классами общества и сословиями. В отдельных регионах начались антиреволюционные восстания (например, в Вандее), унесшие десятки тысяч жизней. В самом Париже правительства постоянно балансировали между террором и хаосом.

Однако на фоне всего этого французы смогли продемонстрировать действительно впечатляющие успехи в борьбе с внешними врагами. Это было обусловлено переходом к более эффективной системе управления, которая позволяла лучше распределять ресурсы, концентрировать их в приоритетных областях и ускорять производство. Также была создана более рациональная социальная структура, в которой человек мог подняться по служебной лестнице за счет своих способностей, а не благодаря происхождению. В войнах с европейскими монархиями особенно выделился молодой генерал Наполеон Бонапарт. Он быстро заслужил народную славу и уважение в армии. Поэтому, чтобы сдержать внутренний хаос, революционеры, стоящие у истоков преобразовательного процесса, привели Наполеона к власти во Франции. Таким образом, Революционные Войны, разыгравшиеся на Континенте, подняли на гребень волны талантливую и незаурядную личность, которая впервые за много столетий стала главой государства в результате конкурентной борьбы. Полководческий гений Наполеона покорил половину Европы, причем как в прямом, так и в переносном смысле. Бонапарт искусно разбивал все коалиции, которые против него собирались, и завоевывал новые территории, а также устанавливал свой протекторат. На протяжении долгого времени он не знал поражения на поле боя. Россия, которая приписывает себе победу над ним, в действительности не могла противостоять натиску Франции даже в союзе с другими державами, тем более, не была способна сопротивляться в одиночку. В битве под Аустерлицем Наполеон разгромил сразу и австрийскую армию, и русскую. Новая – Четвертая Коалиция, состоящая из России, Пруссии и Великобритании – также потерпела поражение от французов. После этого Александр I вынужден был просить мира в Тильзите. Таким образом, Франция действительно вышла на новый уровень развития и смогла продемонстрировать высокую эффективность почти во всех областях: в экономике, науке, производстве, социальной сфере и военном деле.  Казалось, что она скоро станет новым мировым лидером, подвинув Царицу Морей. Ведь только Британские Острова и английские колонии оставались не завоеванными. Только с англичанами французы не могли конкурировать и по-прежнему во многом уступали им. В результате вся война, по сути, превратилась в ожесточенное противоборство двух держав, находящихся по разные стороны Ла-Манша.

С приходом к власти Наполеона воцарился порядок и внутри самой Франции. Его правление стало своего рода компромиссным – между абсолютистской монархией и конституционной республикой. И поначалу все шло хорошо. Народ благосклонно принял в качестве нового императора талантливого полководца. Экономика первое время процветала. Однако вскоре войны по всей Европе, которые и так-то успели утомить население, стали становиться все более обременительными. Экономическая ситуация снова ухудшилась. А на боевом поприще начались поражения. Сам Наполеон у многих вызывал раздражение: у либералов – своим деспотизмом, у нищих слоев – ухудшением уровня материального положения и рекрутскими наборами, у буржуазии – военными расходами, у старой аристократии – лишением их  привилегий и отстранением от власти, а у внешних врагов – своими попытками установить империю со всеми королевскими атрибутами. Европейские монархи считали Наполеона выскочкой, и не спешили принимать его в свою семью. Наиболее же яростным противником Франции, как уже было сказано, оставалась Великобритания. Именно с ней никак не мог справиться великий полководец. Франция не обладала достаточно мощным флотом, чтобы посягнуть на британские владения. Тот флот, что она имела – был уничтожен британцами. Англия в свою очередь, постоянно лишаясь поддержки разбитых европейских союзников, опасалась высаживать всю свою сухопутную армию на Континенте. Поэтому Лондон и Париж вводили друг против друга эмбарго и торговые ограничения, чтобы нанести друг другу хоть какой-то урон. Торговые ограничения приводили к дефициту товаров и способствовали росту цен.

Именно на этом и споткнулся Наполеон Бонапарт. Объявляя Континентальную Блокаду против Великобритании, он, похоже, не рассчитал свои силы. Англия была главным торговым партнером европейских государств. И благодаря своей колониальной экспансии поставляла на Континент множество уникальной продукции. Поэтому соблюдение эмбарго не было выгодно странам, покорившимся Франции. Первой свое очевидное неповиновение продемонстрировала Португалия. Наполеон вторгся в нее, пройдя через всю Испанию. Однако вскоре столкнулся с народным восстанием и партизанской войной испанских гверильясов. Эта была война, которую Наполеон не умел вести. Ведь полем боя оказывалась вся страна. А противниками – почти всё гражданское население. Битвы же приобретали совсем иной характер, непривычный для великого полководца. За это зацепились и англичане. Они поддержали Португалию в войне против французских захватчиков. И создали в ней плацдарм для борьбы с наполеоновской оккупацией. На дипломатическом уровне британцы также развернули активную деятельность: они продолжали убеждать прочие государства в нецелесообразности вражды с Лондоном, провоцируя сопротивляться имперским амбициям Бонапарта.

По-настоящему первое серьезное поражение Наполеон потерпел в Португалии и Испании. Но вскоре ему пришлось столкнуться и с непокорностью России. Петербург также не желал соблюдать Континентальную Блокаду, а еще жаждал реванша после понесенных им  поражений. В итоге Наполеон собрал свою Великую Армию и вторгся в Россию, чтобы принудить Александра I к выполнению условий Тильзитского Мира. В России Наполеон столкнулся с теми же проблемами, что и в Испании, только в намного больших масштабах. Русская армия, очевидно, была слабее французской, поэтому вынужденно сдавала врагу территорию. Но против великого полководца играли огромные расстояния, создававшие логистические проблемы. Также началось народное сопротивление. 

Ирония судьбы состояла в том, что Наполеон мог победить практически в любом сражении. Но вот именно сражения как раз-таки и не давали Наполеону русские войска. Они все время отступали вглубь России и поднимали народ на партизанскую войну. Даже после Бородино отступление продолжилось вплоть до Москвы. После чего Москва была сожжена самими же русскими. На это великий полководец ничего не мог ответить. Ему не удалось победить в партизанской войне даже испанских гверильясов. Тем более, не было у него шансов победить русских, которые шли на самые крайние, в прямом смысле слова – варварские – меры, и готовы были уничтожить собственную страну, лишь бы только она не досталась захватчикам.

Сожжение Москвы нанесло серьезный удар по снабжению французских войск и окончательно вывело Бонапарта из эмоционального равновесия. Применив тактику выжженной земли, русские заставили Наполеона уйти обратно во Францию. И, реализовав несколько весьма удачных манёвров, совершенно измотали Великую Армию, фактически уничтожив ее. 

Однако после разгрома в России Наполеон еще не был полностью побежден. Даже во время Шестой Коалиции, собравшейся против Франции, он вполне удачно громил союзников, нанося поражение, в том числе, и России. Но ресурсы Франции уже начали истощаться. И в итоге общими усилиями монархи Европы сумели победить великого полководца, разбив его в Битве при Лейпциге, а затем захватив Париж. Хотя напряжения это потребовало неимоверного. Последнюю точку в этой истории поставила попытка Наполеона вернуть себя власть. Но, несмотря на первоначальный успех, эта попытка окончилась неудачей (Ватерлоо).

Таким образом, видно, что Революция создала во Франции действительно более успешную и превосходную модель государственного устройства. Общество, вступив во внутренний передел, приняло прогрессивную Парадигму, с которой запустило уже передел внешний. Он поначалу шел довольно успешно для пассионарного французского общества. И дело было не только в Наполеоне. Первую Коалицию Республика разбила, когда Бонапарт еще не являлся главнокомандующим, а был лишь одним из множества генералов, причем действовал на второстепенном итальянском фронте. То есть можно говорить о том, что французы в целом, как единая нация, получили после Революции реальное преимущество перед континентальными европейцами. Однако затем Франция попыталась взять себе больше, чем она могла унести. Принуждение к Континентальной Блокаде протии Англии всех европейских государств – привело к перенапряжению самой Франции. Наполеон, продолжая вести войну с Англией, вынужден был вторгнуться в непокорную Испанию и Португалию, а затем и в непокорную Россию. Это потребовало колоссальных ресурсов и чрезмерного распыления сил, которые даже у Наполеона, как оказалось, были ограничены. Пиренейский Полуостров на западе Европы, британский флот в мировом океане, и бескрайние просторы России на востоке – таковы оказались пределы Французской Империи.

Что же касается личности самого Наполеона, то он был человеком умным и рациональным. Пассионарным, обладающим большой энергией. И, безусловно, талантливым в военном искусстве. Он всегда тщательно готовился к сражению. У него всегда отлично работала разведка. И была прекрасно выстроена система снабжения. Его решения были продуманы и просчитаны до мелочей. Он хорошо видел ситуацию на поле боя,  предугадывал тактические ходы противника, и действовал оперативно. И очень часто одерживал победу над превосходящим врагом. Лишь в единичных случаях уже под конец войны он допустил несколько ошибок. Но нужно учесть, что против него на протяжении 15 лет выступала вся Европа. А ресурсы у Франции все-таки были не безграничны. В равном бою и при одинаковых возможностях не было никого, кто мог бы составить Наполеону Бонапарту конкуренцию. Однако этот способный во всех отношениях человек не имел какого-то благородного происхождения. Он не являлся частью аристократической элиты. И в старой абсолютистской Франции вряд ли он смог бы занять место главнокомандующего армией. Тем более, он никогда не стал бы главой государства. Только Революция позволила ему взобраться на вершину управленческой пирамиды. При этом его существенным недостатком оставалось тщеславие и властолюбство. Что, в конце концов, и погубило его. 

Подводя итог, можно утверждать, что Революция во Франции разрушила архаичные и неэффективные авторитарно-сословные институты управления – что позволило усовершенствовать экономику и промышленность, а также дало возможность подняться талантливому, но худородному Наполеону. Однако последующая частичная реставрация старых порядков, то есть откат назад, приведший к узурпации Наполеоном власти – поставил всю Францию в зависимость от его захватнических амбиций, что в итоге и обернулось для страны потерей всего завоеванного. 

Но это совсем не значит, что Революция во Франции потерпела поражение и оказалась безрезультатной. Вовсе нет. После подписания нового Парижского Договора стало очевидно, что мир изменился, и прежним он уже никогда не будет. Абсолютистская монархия во Францию больше не вернулась. Король Людовик XVIII отныне правил при наличии Конституции 1814 года. Она, хоть и не сильно, но все же ограничивала его власть. Провозглашалось равенство всех граждан перед законом, свобода совести и свобода вероисповедания. А привычное дореволюционное разделение общества на сословия стало утрачивать свою актуальность, уступая место новой –  классовой – дифференциации. В этих условиях все большую роль начал играть пролетариат. Стоит заметить, что и Двухпалатный Парламент, гарантированный Конституцией – сохранился, и ликвидировать его не представлялось возможным. На протяжении последующих 15 лет в нем шла политическая борьба между роялистами и либералами. Дважды Палата Представителей становилась ультрароялистской: в 1815 г. и в 1824 г. – в эти годы число сторонников сильной монархии достигало 88% и 96%, за счет сложной системы выборов, подверженной манипуляциям. Но в остальные годы роялистов было около 40%, а в 1830-ом упало до 28%. Законодательные законы все время менялись – то ужесточались, то либерализовывались. Но отменить избирательное право полностью без провоцирования недовольства уже было невозможно. Таким образом, буржуазия все-таки смогла пробраться во власть и во многом достигла своей цели. Частично ее достигла и либеральная интеллигенция. Цензура то вводилась, то отменялась вновь. Но полностью закрыть рот общественному мнению на длительный срок не получалось. Король лавировал между различными группами населения, стараясь не слишком раздражать простой народ. Таким образом, изменения были как юридического, так и ментального характера. Что касается юридической стороны, то Кодекс Наполеона тоже не был отменен. Католическая Церковь добилась лишь исключения статьи, разрешающей развод. Но в остальном единый свод законов, ставший порождением Революции, остался для французов путеводной звездой в правовом океане. Крестьяне также не вернулись под власть своих господ, и больше не отягощались обязательными повинностями, феодализм окончательно ушел в прошлое. Прежняя аристократия не смогла возвратить себе имущество, отнятое в период Революции и Империи. Этим имуществом, кстати, частично завладели и крестьяне. То есть передел в той или иной степени все-таки произошел – и власти, и материальных ресурсов. Хотя он оказался не завершенным, благодаря Реставрации Бурбонов. Но игнорировать его полностью нельзя. 

Ну, и, пожалуй, самым важным было то, что в значительной степени изменилось сознание людей. Король, как оказалось, может быть свергнут. А, значит, его власть не такая уж и священная, и не такая уж абсолютная. Не факт, что его благословляет кто-то там на небесах. Да и дворяне не всесильны. Без оружия, без капитала и без знаний – они никто. Оружие, знание и капиталы сконцентрированы не в руках дворян, и уж точно не в руках духовенства. Не они добывают и производят все это своим трудом и потом. Так что следует уважать мнение тех, в чьих руках это все сконцентрировано, и кто действительно все это может произвести. Понимание таких простых истин, даже на интуитивном уровне, кардинально изменило мышление французов. И поэтому остановить начавшуюся трансформацию общества было уже невозможно. Великая Французская Революция открыла дверь для преобразований, показав новый удивительный мир, находящийся за этой дверью. И как бы потом ни пытались ее снова закрыть родственники Людовика XVI, а позже и родственники Наполеона – ничего не получилось. Народ Франции просто выломал эту дверь, и в конечном итоге пришел к либерально-демократической форме правления. Произошло это не сразу. Только на максимуме следующего Цикла французам удалось окончательно скинуть с себя все пережитки прошлого. И об этом будет рассказано позже.

Однако изменения коснулись не только самой Франции, но также и других государств. И даже других частей света. Для Европы, самым значительным изменением в краткосрочной перспективе, пожалуй, стала полная ликвидация Священной Римской Империи (по-латински: Sacrum Imperium Romanum – SIR, аббревиатура по-русски не слишком благозвучно читается). Эта Империя, которая и так-то всегда сталкивалась с множеством сепаратистских движений, теперь окончательно распалась и больше уже никогда не смогла собраться. Даже после поражения самого Бонапарта. На этом фоне начала значительно усиливаться Пруссия, которая и без того была уже фактически независимым государством. Но после развала SIR Берлин стал центром объединения многих германских земель. Данный процесс наиболее активно пошел на повышательной фазе уже следующего Цикла. И об этом тоже будет рассказано позже. Отмечу лишь, что завершился он созданием Германской Империи и захватом у Франции Эльзаса и Лотарингии. Эта долгоиграющая история еще будет иметь свое продолжение. Примечательно, что в Пруссии еще до Лейпцигского Сражения под влиянием Французской Революции и войн с Наполеоном запустились некоторые либеральные реформы. В частности, было отменено крепостное право, разрешены свободные сделки с землей без сословных ограничений, произошла секуляризация церковного имущества, все сословия уравнены в правах, также города получили самоуправление. Правда, некоторые из этих нововведений не были доведены до конца. Им сопротивлялась военная аристократия. Конституция также отсутствовала. Но все равно начало изменениям было положено. И это имело большое значение. Обида Берлина на Париж привела к подъему патриотических и реваншистских настроений в немецком народе, что дало стимул для реформирования собственных институтов. И одновременно заложило базу для нового этапа противостояния.

В этой связи отдельно следует отметить такой глобальный и долгосрочный эффект Революции, как рост национальной идеологии. Для того времени эта идеология была прогрессивной, т. к. общество еще оставалось во многом феодальным. А в феодальной системе жители разных регионов одной и той же страны могут не чувствовать себя единой нацией, не ассоциировать себя друг с другом, как граждане одного государства – даже если у них отсутствуют какие-либо национальные, языковые или религиозные барьеры. В феодальной системе каждый феод мог считать себя в чем-то отдельным государством, с поправкой на королевскую власть. Разрушение же феодальной модели управления и подъем национально-патриотических чувств привело к объединению ряда государств в Европе. Например, запустился процесс объединения Италии, всячески сдерживаемый Веной. Началось формирование Германской Империи (о чем уже было упомянуто). Произошло более глубокое объединение между собой нидерландских провинций (Объединенное Королевство Нидерландов) и швейцарских кантонов (образование Швейцарской Конфедерации). Да и сама Франция стала сильнее и целостнее. Во многом процесс объединения был обусловлен экономической целесообразностью. Но не только. Для некоторых народов решался вопрос самоидентификации. Народы больше не желали находиться под чужой монархической властью. Таким образом, во всей красе проявился кризис наследственной формы правления. Впервые он обозначился на горизонте феодального общества еще в 16 веке во время войны Нидерландов за независимость от Испании (Восьмидесятилетняя Война). И вот теперь, после Французской Революции, начал разворачиваться в полную силу. Именно поэтому в Австрийской Империи не было никакого объединения – там, наоборот, пошел дезинтеграционный процесс: различные национальные окраины, особенно Венгрия, перестали идентифицировать себя с Веной и показали стремление к отделению. Собственно, земли северной Италии тоже себя с Веной ассоциировать не хотели. Это было обусловлено слабостью самой Империи. Не случайно Австрийская Монархия спустя столетие – опять же на повышательной фазе нового Цикла – окончательно прекратила свое существование. 

Кроме подъема национал-патриотизма, Французская Революция также поспособствовала распространению либеральных идей по всему миру, и в особенности в Европе. Многие страны, подобно Пруссии, вынуждены были начать реформы, делая государственную систему более демократической,  общественную жизнь более свободной, а экономику более эффективной. Наполеон, оккупировав ряд европейских стран, силой навязал им парламентаризм и конституционализм. Однако даже после его свержения многие элементы из этих моделей управления были оставлены. В Бельгии, Нидерландах, той же Швейцарии и прочих государствах общество решило, что представительная демократия и законодательное ограничение власти монарха – это не так уж и плохо. Поэтому преобразования начались во многих местах. Кое-где – например, в Дании и Швеции – либеральные реформы и так уже шли полным ходом. Французская Революция и Наполеоновские Войны эти реформы ускорили. Таким образом, дверь в новый удивительный мир открылась не только перед французами, но и перед другими народами. Европейские Революции 1848-49 гг. были во многом продолжением Революции во Франции. Но, возможно, еще более значимым был тот эффект, который Французская Революция оказала на остальной мир, находящийся за пределами Континентальной Европы. Об этом будет рассказано в следующих разделах.



Ирландия

Итак, несмотря на кажущееся поражение, Французская Революция всколыхнула всю Европу, а вместе с ней и заморские владения европейских государств – передел пошел если не по всему земному шару, то уж по доброй его половине точно. Либерально-демократические идеи стремительно захватывали умы людей, вызывая в их сердцах желание бороться против деспотической власти. Угрозе подвергалась не только монархическая модель правления. Повсеместно усилились национально-освободительные движения. Это создало дополнительные проблемы многим империям, которые в прошлом хапнули себе немного или больше чужой территории. Участь сия не минула и главную колониальную державу – Великобританию. У нее буквально под боком заискрился шнур от старой пороховой бочки. Речь идет о многострадальной Ирландии, которая на протяжении столетий пыталась выйти из-под власти метрополии. 

Отношения между Королевством и Изумрудным Островом были очень сложные. Англичане, еще начиная с 12 века, постоянно пытались его захватить и установить там свою власть. Иногда им это удавалось. Но не так чтобы полностью. Значительная часть территории оставалась непокоренной. Противоречия еще больше обострились после Реформации – Англия приняла протестантскую веру, ирландцы же были неисправимыми католиками, причем их религиозная фанатичность всячески подогревалась национально-освободительной борьбой. В этой борьбе они частенько выступали на стороне геополитических противников Лондона, заручаясь то помощью испанцев, то помощью французов, и то и вовсе принимая участие во внутренних гражданских конфликтах англичан. Чем, естественно, выбешивали их до позеленения. Те, в свою очередь в долгу не оставались и расправлялись с непокорными островитянами с показательной жестокостью. В итоге натерпелись ирландцы от своих британских соседей по самую макушку – и репрессий, и казней, и грабежей, и голода, и прочего-прочего. Взаимная ненависть была огромной. Стоит заметить, что жестокости имели место быть с обеих сторон. Например, в 1641 г. ирландцы во время очередного масштабного восстания вырезали, расстреляли, сожгли заживо тысячи протестантских поселенцев вместе с женщинами и детьми, что вызвало особую ненависть Оливера Кромвеля, который и осуществил вторжение спустя 8 лет (до этого он был занят гражданской войной в самой Англии). Так или иначе, к концу 17 века остров был подчинен Короне. Часть земель была конфискована у местных жителей и передана английским колонистам, которые на северо-востоке в районе Ольстера уже сформировали преобладающее большинство. Ольстер служил своего рода плацдармом для дальнейшего расселения протестантов и укрепления власти Лондона, к которой в остальной части острова относились довольно негативно. Если в самой Англии католики, хоть и были ущемлены в правах, но могли жить относительно безопасно (чего не скажешь о протестантах в Испании и Франции), то в Ирландии католики подвергались имущественным и религиозным притеснениям, так как метрополия осознавала их неблагонадежность и боялась новых восстаний. 

С таким замечательным бэкграундом два народа подошли к порогу Французской Революции. Впрочем, в конце 18 века Корона существенно ослабила свое давление на коренное население острова, его положение улучшилось, был отменен ряд ограничений, понижены налоги и даже предоставлено самоуправление. Например, была введена Конституция, которая разрешала работу ирландского парламента без одобрения его законов Великобританией (с 1494 г. ирландский парламент мог существовать только с санкции Лондона). Однако туземцам этого показалось мало, и вместо того, чтобы довольствоваться достигнутыми свободами, они решили полностью сокрушить власть англичан. Напитавшись революционными идеями, принесенными ветром из Парижа, ирландцы в 1798 г. устроили очередное восстание. Причем мятежники заручились поддержкой французов, которые с оружием в руках и с улыбками на лицах высадились на острове в конце августа. Франко-ирландским войскам даже удалось нанести пару серьезных поражений британской армии. Но в конечном итоге они были разбиты превосходящими силами Короны. После этого ни о каких конституциях и самоуправлениях больше не могло быть и речи. В 1800 г. англичане, от греха подальше, ликвидировали все предыдущие послабления и полностью присоединили Ирландию к Великобритании. Данный эпизод, безусловно, продемонстрировал устойчивость Британской Империи, передел внутри ее границ не состоялся. А если точнее – передел состоялся не так, как этого хотели его инициаторы. Передел произошел в пользу самой Империи, которая в итоге упрочила свою власть. Но угроза была вполне реальной. Другим империям – не таким сильным – повезло меньше.



Американский Регион

Гаити

Как уже отмечалось, Наполеоновские Войны имели огромные глобальные последствия. Одним из них стали революции в Латинской Америке и освобождение испанских колоний из-под власти Мадрида, а также португальских из-под власти Лиссабона. Но, прежде чем я перейду к описанию этих масштабных событий, не лишним было бы упомянуть о том, что произошло на острове Гаити. Ведь, по сути, первая ласточка – еще во время Французской Революции – прилетела именно оттуда, и весть в клювике она принесла из, собственно, французских владений. Речь идет о единственном в истории успешном восстании рабов, которым удалось сокрушить господство белого человека. Удалось, конечно, не потому что они были сильнее и целеустремленнее других рабов. Просто им на руку сыграли сложившиеся в Европе особые обстоятельства.

Гаити был одним из первых островов, колонизировавшимся испанцами. Колумб назвал его Эспаньола – что значит “Маленькая Испания”. Индейское население, которое там проживало, было практически полностью вырезано. И тем, кого вырезали, еще, можно сказать, повезло. Конкистадоры творили страшные вещи. После вычищения местности от аборигенов туда были завезены африканские рабы для работы на плантациях. Но остров был настолько привлекательным, в том числе, и с точки зрения сельского хозяйства, что испанцам не удалось удержать над ним полный контроль. Очень скоро его западная половина превратилась в пристанище для пиратов и различных разбойников со всей Европы. Французов среди них было большинство. Поэтому к 18 веку остров поделили между собой официальный Париж и официальный Мадрид (испанцы переместились на восток).

Условия труда и жизни на Гаити для рабов были адскими. И они периодически поднимали восстания. Однако все безуспешно. Между тем, в результате использования французскими колонистами своих негритянок-рабынь по назначению на острове появилась широкая прослойка мулатов. Они являлись физически свободными и даже могли приобретать недвижимость, эксплуатируя на землях собственных рабов. Но в то же время были несколько ограничены в правах – например, не могли публично носить оружие и вступать в браки с чисто белыми колонистами.

Когда во Франции взяли Бастилию, туда скатался некий богатый мулат Венсан Оже, посмотрел на все происходящее в Париже, и, видимо, что-то не так понял. Вернувшись на Гаити, он потребовал уравнять в правах мулатов и белых. Когда ему в администрации покрутили у виска – он поднял восстание. Однако ничего не добился, кроме собственной казни через колесование.

Но это было только начало. Прогрессивные идеи проникали во все уголки планеты и захватывали умы неравнодушных к вопиющей несправедливости людей. В августе 1791 г. полномасштабное восстание уже подняли рабы. Одним из предводителей стал Франсуа Туссен (он же Лувертюр) – раб, но умеющий читать и писать. И вот он чего-то не того начитался и решил возглавить боевые действия. Надо сказать, у него неплохо получалось. Он смог одержать несколько важных побед. Негры с огромным воодушевлением принялись громить плантации и вырезать белых колонистов. Мулаты поддержали их действиями на своей территории преимущественного расселения – в южной части. К тому времени Революционная Франция уже вступила в войну с европейскими государствами, в том числе с Испанией. И, соответственно, испанская администрация в восточной части Гаити стала помогать мятежникам. Великобритания тоже начала оказывать помощь. Кроме желания насолить Франции, у англичан были цели прибрать к рукам немножко гаитянской территории. Ведь остров тогда уже производил до 40% сахара и 60% кофе, импортировавшихся в Европу (!!!).

Количество черных рабов на Гаити раз в десять превышало число белых поселенцев. И черные рабы были очень злы на своих хозяев за столетия притеснений. Положение французов стало критическим. Однако они быстро смекнули, что нужно сделать. В 1794 г. они отменили рабство и этим переманили низшие слои населения на свою сторону. Теперь все обделенные, надеясь на улучшение своего положения, могли немного послужить Республике, чтобы изгнать с земли испанцев и англичан. Именно это они и сделали. Мадрид, который к тому времени терпел поражения и в Европе, вынужден был в 1795 г. уступить восточную часть острова Парижу. Англичанам, понятное дело, тоже ничего не досталось.

Вернув себе контроль над островом, Франция захотела каким-нибудь образом восстановить и рабскую систему. Париж посылал на Гаити к лидеру восставших Туссену-Лувертюру своих послов и агентов, которые плели различные интриги. В том числе они пытались натравить негров и мулатов друг на друга. Однако Туссен интриги все разоблачал и агентов метропольских высылал обратно. Тем не менее, вооруженный конфликт между бывшими рабами и богатыми мулатами все же произошел. Последние в нем потерпели поражение и вынуждены были в 1800 г. бежать с острова. 

Лувертюр, фактически ставший лидером всех угнетенных гаитян, развернулся на полную. Он взял под свой контроль восточную часть Эспаньолы. Установил демократию. Провел выборы. Обеспечил принятие Конституции. И назначил самого себя пожизненным президентом (ну, почти демократия). Гаити остался французской территорией, но с широкими правами автономии. А далее нужно было поднимать экономику. Образованный негр, судя по всему, был человеком рациональным и прагматичным. Он понимал, что свобода свободой, но кушать хочется по расписанию. Чтобы кушать – нужно что-то производить. А вот тут уже нужны белые люди, ибо под их чутким руководством даже пальмы почему-то лучше плодоносят. Лувертюр заключил несколько торговых соглашений с англичанами, вернул часть плантаций бывшим владельцам, а освобожденные рабы должны были теперь либо служить в армии, либо работать.

И все бы хорошо, но когда в 1801 г. к власти во Франции пришел Наполеон Бонапарт – он стукнул по столу кулаком и приказал тащить этого наглого негра в Париж. С такими инструкциями на Гаити была отправлена французская армия во главе с Шарлем Леклерком (зятем Наполеона). По своему прибытию Леклерк стал действовать не только огнем и мечом. Он активно привлекал на свою сторону соратников Лувертюра, обещая им сохранение воинских званий и прочие ништяки. И многие согласились. Лувертюр безуспешно пытался вразумить бывших друзей, объясняя им, что истинная цель французов – восстановление рабства. Но негры есть негры. Рабы есть рабы. Вскоре Лувертюра покинули все. В том числе и Жан Жак Дессалин – весьма примечательный персонаж, бывший африканский невольник, ставший одним из предводителей восстания, он еще на начальном этапе борьбы отличился крайней жестокостью, судя по всему, завидовал Лувертюру, и вряд ли от него чего-то хорошего можно было ожидать. Мулаты также присоединились к прибывшим из Франции войскам. А белых об этом даже и просить было не нужно. В итоге лидер Революции, не видя смысла сопротивляться, принял решение сдаться под обещание не восстанавливать рабство. А Леклерк только этого и ждал. Лувертюра он вывез в Париж, где тот скончался в тюрьме буквально через пару лет. Ну, и рабство на острове, конечно же, было восстановлено.

Непонятно, чем руководствовался Жан Жак Дессалин, когда принимал французское предложение, действительно ли он поверил зятю Наполеона, или же просто хотел устранить своего конкурента. Как бы там ни было, в 1802 г. после возвращения рабской системы он снова поднял восстание вместе с лидером мулатов – Александром Петионом. Тут уже им на руку сыграла желтая лихорадка, которая выкосила половину прибывших французов, не имевших иммунитета к данному вирусу. В то же время Лондон снова объявил войну Парижу и организовал блокаду Гаити, что лишило корпус Леклерка подкреплений. Сам он умер от болезни. Его место занял генерал Рошамбо, который, несмотря на свою жестокость, потерпел поражение и вынужден был бежать с острова. 

В 1804 г. Гаити был окончательно объявлен независимым и свободным от рабства. После этого Жан Жак Дессалин, известный своей расовой ненавистью, устроил массовую резню белого населения, фактически осуществил геноцид. Погибло несколько тысяч поселенцев, включая женщин и детей. Дессалин лично контролировал истребление людей, объезжая населенные пункты. Расправы удалось избежать только полякам, дезертировавшим из французского корпуса, немногочисленным немцам и важным специалистам. Также на пощаду могли рассчитывать девушки, согласившиеся выйти замуж за негров. В общем, маятник качнулся в обратную сторону.

В том же 1804 г. Дессалин объявил себя императором. А в следующем 1805 г. якобы для отмены рабства он организовал поход в восточную часть острова, на которой еще находились французские войска и проживали испанские колонисты. Они смогли отразить поползновения ненастоящего императора. Разозленный Дессалин, отступая, разграбил несколько городов, перерезав находящихся в них жителей. Впрочем, награда вскоре нашла героя: в 1806 г. он был убит собственными же соратниками – Александром Петионом и Анри Кристофом – за то, что попытался создать систему труда на плантациях, весьма напоминающую рабство. 

После этого на Гаити снова была установлена республика и демократия. Президентская должность с не очень большими полномочиями досталась негру Анри Кристофу. А парламент в основном заняли мулаты во главе с Александром Петионом. Но Анри Кристоф с такой системой не согласился и поднял восстание. Ничего не добившись, он ушел на северную часть острова и там создал собственное королевство со всеми атрибутами – дворянскими титулами, привилегиями и прочим. Уж там-то его власть никто не ограничивал. Он даже несколько замков себе построил. В Европе и США со всех этих выкрутасов постоянно ржали, особенно с дворянских титулов, некоторые из них на Гаити звучали как “герцог де Мармелад” и “герцог де Лимонад”, отражая название местности. Тем не менее, Кристоф создал более эффективную экономическую систему, чем южная республика. Земля осталась государственной, а негры на ней должны были работать, прикрепленные к конкретной плантации – по сути, крепостное право. За счет этого экспорт сельхозкультур с севера постоянно увеличивался. На юге же пошли другим путем: Александр Петион раздал каждому по небольшому земельному участку в собственность. Люди были свободны, но существенно нарастить производство на своих маленьких наделах не могли. Впрочем, и  эффективность Кристофа тоже оказалась ограниченной – крепостные негры постоянно бежали на юг. 

Закончилось королевство в 1820 г. народным восстанием и армейским мятежом. Войска подошли к дворцу Кристофа, когда он был парализован и лежал в кровати. Но свергнуть монарха офицеры не смогли, так как он сам уже выстрелил себе в голову. Мертвого не свергнешь. Но зато офицеры смогли убить его сына – потенциального наследника. После этого королевство было моментально захвачено южной республикой и поглощено.

Через два года (в 1822 г.) Республика Гаити захватила восточную часть острова. Там после ареста Лувертюра население, в общем-то, жило своей жизнью. Даже было восстановлено рабство. В 1809 г. французский корпус немного поднадоел испанским колонистам и они в ходе вооруженной борьбы выгнали его. В это время еще шли Наполеоновские Войны, и территория имела неопределенный статус. И вот нате, пожалуйста, в 1822 г. гаитяне с запада осуществили интервенцию. На протяжении 22 лет они фактически грабили восточную часть острова, отбирали у местных жителей земли, всячески подавляли испанскую культуру и боролись с католической церковью. Один только позитив был – рабство окончательно отменили. Но это кому как. В итоге в 1844 г. испанские поселенцы подняли восстание и силой прогнали гаитян обратно на запад. После этого восточная часть была объявлена независимой Доминиканской Республикой. Что характерно, произошло это в начале повышательной фазы нового Цикла. На этой же новой повышательной фазе (1844-1875 гг.) продолжались новые гаитянские вторжения и активная борьба за власть местных элит. В 1861 г. авторитарный правитель Педро Сантана попытался включить республику обратно в состав Испании, но местные жители не поняли многоходовочки и начали партизанскую войну. В 1865 г. Мадрид вынужден был вывести из Доминиканы свои войска. Началась новая грызня за власть, государственные перевороты исчислялись десятками. В общем, шел активный передел сфер влияния. Я про это уже не буду рассказывать, ибо уделять столько внимания одному острову Гаити – непропорционально излишне. 

Хочется только вот что отметить. Дессалин в государстве Гаити (на западе острова) вырезал почти всех белых. Там осталась только небольшая прослойка мулатов, а негры до сих пор составляют 95% населения. В Доминиканской же Республике негров менее 16%, чуть более 13% белых, и 58% – мулаты. Оба государства после получения независимости не отличались стабильностью и благополучием. Но в конце 19 века Доминикана смогла подняться за счет экспорта сахара. Не сказать, что сейчас это прям сильно развитая страна. Но жить там можно. А вот негритянское Гаити на западе – это просто какое-то адище. Это реально Африка, только в Америке.

В заключение остается сказать, что Гаитянская Революция была маленькой, но удаленькой. Она унесла жизни около 300 тысяч человек и характеризовалась крайне ожесточенной борьбой. Она стала своего рода прелюдией к происходящим в дальнейшем в Латинской Америке событиям.


Испанские Колонии

Война за Независимость США, Французская Революция и успешное восстание рабов на Гаити – все это оказало влияние на жителей испанских и португальских колоний. Прогрессивные идеи из Европы подняли волну Свободы, которая уже прошлась по Северной Америке, а теперь накрывала Карибский Бассейн и подходила к Южному Континенту.

Как известно, Бонапарт для принуждения Португалии к соблюдению Континентальной Блокады двинул одну из своих армий на Пиренейский Полуостров. Географически он сначала вошел в Испанию. Там он беспардонно менял монархов, заставляя отречься от престола одних и взойти на трон других. И в результате спровоцировал мощные восстания и бунты как народа, так и либеральной общественности. По причине ожесточенного сопротивления укротить Испанию он так и не смог, но зато смог ослабить испанскую корону, поставив вопрос о легитимности правительства в Мадриде. Этот кризис власти подорвал контроль метрополии над своими заокеанскими владениями и, в конечном счете, привел к их потере. В 1808-10 гг. началась борьба за независимость американских колоний от Испании. Ее возглавили креолы – потомки первых испанских переселенцев от смешанных браков с индейцами. Как правило, они находились на средних или верхних позициях в местной иерархической системе. Но при этом часто конфликтовали с постоянно меняющейся королевской администрацией. Заручившись поддержкой крестьян, ремесленников, а позже и негров-рабов, пообещав им свободу, креолы выдавили из Америки мадридских чиновников и отделились от Испании. 

Мексика

В Мексике лидерами движения стали священники. Восстание начал Мигель Идальго-де-Кастильо, испытывавший сочувствие к низшим слоям населения и проникшийся либеральными идеями. Обучая детей грамоте, занимаясь развитием местного производства и устраивая культурные вечера, он завоевал среди простолюдинов большой авторитет. А по причине тесного общения с паствой он не понаслышке был знаком со всеми тяготами жизни крестьян и ремесленников. Мигель считал сформировавшуюся колониальную систему несправедливой. Поэтому ратовал за снижение налогов, защиту земельных прав индейцев и отмену рабства. Когда Испания оказалась втянута в Наполеоновские Войны, корона принялась вытряхивать долги из мексиканских поселенцев – и у священника появился еще и личный мотив, ибо он также лишился части имущества, а в его семье произошла трагедия (умер младший брат). Утром 16 сентября 1810 года прямо в церкви Мигель призвал прихожан к вооруженной борьбе с колониальными властями. Собрав вокруг себя народные массы, он захватил несколько городов. И вскоре издал манифест, призывающий всех угнетенных и обделенных на борьбу с испанцами, которых называл захватчиками. В его манифесте содержались и требования отмены торговых монополий, что должно было бы привлечь на его сторону мелкую буржуазию. 

Официальная церковь, конечно, объявила мятежного священника отступником, а также жидовствующим еретиком, приспешником антихриста и атеистом, и, в общем, произнесла в его адрес столько проклятий, что в округе все птицы попадали в обморок. Несмотря на это движение Идальго приобрело большую популярность, многие селения и города сдавались его армии без боя, и даже солдаты переходили на его сторону. Однако крупных сражений Мигель старался избегать. Сетуя на плохое вооружение и недостаточную подготовленность своих бойцов, он отказался от похода на столицу Мехико. Многие посчитали это малодушием и большой стратегической ошибкой. В январе 1811 г. все же состоялась многотысячная битва с роялистскими войсками. Профессиональная и хорошо обученная армия смогла разбить мятежников. 

Потерпев поражение, Идальго вынужден был отступать. Не имея за плечами серьезного военного опыта, он подвергается критике со стороны своих соратников. Вице-король Мексики предлагает ему сдаться, обещая помилование. Но Идальго отказывается. И через некоторое время он сталкивается с предательством. Специально внедренный в его ряды правительственный агент обманом заводит его отряд в ловушку. Мигель был схвачен, затем подвергнут пыткам и казнен. 

Его дело продолжил его же ученик – священник Хосе Мария Морелос, выходец из простой семьи, имевший в своем роду и негров, и индейцев, и испанских колонистов. Он смог собрать относительно профессиональную армию, вооружил людей, создал конные отряды и даже заполучил в свое распоряжение артиллерию, что помогло ему одержать несколько славных побед. После того, как во время Наполеоновских Войн в Испании была принята Кадисская Конституция – Морелос в Мексике решил принять свою. В ней он объявлял о равенстве всех граждан перед законом, отменял расовую сегрегацию и пытки, провозглашал свободу слова, утверждал защиту частной собственности и устанавливал принцип разделения властей. Однако в 1814 году Морелос был разгромлен хорошо вооруженными роялистскими войсками. И, в конечном счете, его постигла судьба его наставника. 

После поражения Наполеона в 1815 году Мадрид смог перенаправить часть своих войск в Америку, чтобы окончательно подавить любое сопротивление. Положение восставших стало крайне тяжелым. К тому времени их силы состояли в основном из немногочисленных партизанских отрядов, уже изрядно потрёпанных. Одним из таких отрядов командовал Висенте Герреро, имевший африкано-метисское происхождение, другой возглавлял Гуадалупе Виктория. Оба они имели под своим контролем весьма ограниченное количество городов и большую часть времени вынуждены были скрываться от преследования в джунглях. Испанская же армия была прекрасно вооружена и по численности в несколько раз превосходила силы инсургентов, которые, казалось, вот-вот должны были быть уничтожены. К тому же богатые креолы стали постепенно охладевать к идее независимости, страшась прихода к власти бедных низов и опасаясь потери своих привилегий. 

Однако в самой Испании в 1820 году началась революция. Абсолютистские и полуфеодальные порядки, тормозящие развитие страны, уже давно вступали в противоречие с нарождающимися капиталистическими отношениями, проводниками которых была буржуазия. Кроме того, крестьяне постоянно изнывали под гнетом дворянства и аристократии. Эта революция в Испании потерпела поражение, будучи задавленной реакционными силами из самой же Франции (восстановленные на троне Бурбоны осуществили интервенцию). Но в Мексике часть правительственных войск испугалась, что либеральные идеи одержат победу – и поэтому решила заранее перейти на сторону восставших креолов, чтобы выторговать себе определенные гарантии. Лидером этих сил являлся Агустин де Итурбиде – жестокий, но эффективный “кризисный менеджер”, который на фоне происходящего в метрополии желал сохранить хотя бы часть консервативных порядков. Он, видимо, понимал, что в случае смены власти за океаном старая элита может лишиться практически всего. Поэтому пошел с мятежниками на компромисс, озвучив свои условия: установление конституционной монархии (а не демократии); неприкосновенность привилегий католической церкви, в том числе ее земельного имущества; равенство в правах креолов и испанцев. Мятежники условия приняли. И вскоре на их сторону перешли многотысячные отряды Итурбиде. Таким образом, усиленные бывшими роялистами, инсургенты получили численное и качественное превосходство. И, в конце концов, они разгромили колониальные силы Мадрида. 

Мексика была признана независимой 24 августа 1821 г. А спустя два года – в 1823-ем – было подавлено либерально-демократическое восстание в Мадриде. То есть страхи Итурбиде как бы оказались напрасны. Но деваться-то было уже некуда. Раз уж новое государство о своей независимости объявило, то, понятно, что оно с ней так просто уже не расстанется. В общем, получилось немного забавно, но от того не менее судьбоносно. 

Южная Америка

В колониях Южной Америки конфликт между креолами и королевской администрацией проявился наиболее остро. Чиновники из Мадрида ограничивали права потомков первых переселенцев, не подпускали их слишком близко к рычагам управления, повышали налоги в интересах короны и не давали заключать выгодные торговые сделки. Недовольство метрополией накопилось и у местных крестьян, а также у рабов, и в особенности у полудиких индейских племен, которых называли льянерос. Но поначалу войну за освобождение вела лишь креольская знать. И, честно говоря, вряд ли у ее представителей были какие-то благородные мотивы. Именно в этих войнах приобрел свою известность Симон Боливар, национальный герой Венесуэлы. Правда, героем он был весьма неоднозначным. Сражаясь за независимость Новой Гранады (современная территория Венесуэлы, Колумбии, Эквадора и Панамы), он преследовал собственные корыстные цели, не обращая внимания на интересы простого народа. Поэтому с освобождением региона из-под власти испанского гнёта вышла небольшая заминка. 

Некто Хосе Томас Бовес, человек, в отличие от Боливара, далеко не благородного происхождения, по сути, полукриминальный делец, контрабандист и бывший каторжник – предложил повстанцам свою помощь. Но был с презрением отвергнут. Его жену убили, а самого его обвинили в измене. Бовес воспылал ненавистью к революционерам. Он решил отомстить. И месть его оказалась страшной. Он собрал вокруг себя бедняков, негров-рабов и тех самых диких льянерос, с которыми всегда мог найти общий язык. И повел их всех против республиканских войск под лозунгом “Бей богатых бледнолицых!” (креолы по сравнению с индейцами и неграми выглядели белыми людьми). Действия Бовеса отличались жестокостью и беспринципностью. Он мог принудить к сдаче какой-нибудь город, пообещав обороняющимся сохранение жизни, но, войдя в этот город, приказывал музыкантам играть на инструментах, а сам начинал резню разоруженных пленных и местных жителей. Бовес фактически уничтожил армию Боливара, чем оказал роялистам огромную услугу. Правда, сам он вскоре был убит в одном из сражений. Но когда из Испании пришли подкрепления (после победы над Наполеоном), о независимости оставалось уже только мечтать.

По сути, Боливар сам создал себе проблему. Но с другой стороны – если бы он ее себе не создал, то, возможно, события пошли бы развиваться по иному пути. После поражения от Бовеса и прибытия в Америку свежих испанских сил революционер вынужден был скрываться в разных местах: то на Ямайке, то на Гаити. И вот как раз на Гаити ему посоветовали все-таки учесть интересы низших слоев населения. Революционер к совету прислушался. Вскоре он издал прокламации об отмене рабства и наделении солдат землей, конфискованной у роялистов. Также ему удалось перетянуть на свою сторону льянерос, у которых сменился предводитель. Таким образом, собрав из народных масс новую повстанческую армию и вооружив ее, Симон Боливар направился на освобождение Новой Гранады. Со второй попытки он сумел разгромить правительственные войска и свергнул власть испанской короны (1823 г.). 

В это время на территории Аргентины и Чили успешно действовал другой герой революции – Хосе де Сан-Мартин, который также одержал значимые победы, нанеся серьезные поражения роялистам.  Еще в 1810 г. в Буэнос-Айресе креольская аристократия сместила представителя Мадрида, что впоследствии получило название Майская Революция. Однако вице-королевство Рио-де-ла-Плата, включающее в себя современные Аргентину, Парагвай, Уругвай и Боливию – практически сразу же погрузилось в междоусобную грызню. Буэнос-Айрес никак не мог убедить местные провинции в своем превосходящем авторитете. Он упирал на то, что является единственным крупным портовым городом, через который можно вести внешнюю торговлю – а, значит, право взимания таможенных пошлин принадлежит лишь одному ему, и он должен определять экономическую политику остальных областей. Но некоторые провинции были не согласны, они считали, что Буэнос-Айрес, во-первых, должен делиться, а, во-вторых, право определения внутренней экономической политики принадлежит им самим. В связи с этим начались боевые действия между теми, кто поддерживал унитарную модель устройства – и сторонниками федерализации. Впрочем, и внутри самих провинций также постоянно происходили восстания и вооруженные мятежи. Фактически вице-королевство оказалось в состоянии анархии, когда все воевали со всеми и  насильственные захваты власти стали привычны как восход Солнца. Суверенные государства то создавались, то поглощались. А в 1811 г. еще и португальцы из соседней Бразилии по приглашению роялистов начали осуществлять интервенции, стремясь навязать в качестве правителя Рио-де-ла-Платы испанскую жёнушку португальского короля Жуана VI. Креолы на это, конечно же, не согласились и с оружием в руках отразили поползновения. Англичане оказали дипломатическую поддержку и помогли заключить мир. Но португальцы были назойливы, как сентябрьские мухи. Они решили, что раз уж не могут навязать никому свою королеву – то хотя бы могут оттяпать кусочек рио-де-ла-платской земли. С такими мыслями они в 1816 г. вторглись в будущий Уругвай, что вызвало возмущение как, собственно, уругвайцев, так и всех остальных. Но поскольку отношения Буэнос-Айреса и Уругвая были не очень хорошими, то португальцы, подавив сопротивление местных жителей, земли себе эти все-таки забрали (Буэнос-Айрес помощи не оказал). Через несколько лет это послужит поводом для Аргентино-Бразильской Войны. Однако Уругвай не достанется ни той, ни другой стороне, а достанется он самому себе любимому. Впрочем, все это будет потом. А в 1820 г. представитель Уругвая Хосе Артигас в ответ на бездействие Буэнос-Айреса начал против него очередную войну.

В общем, как видно, и здесь мгновенного счастья у революционеров не получилось. И креолы в различных провинциях воевали не столько с Мадридом, сколько сами с собой. Так бы они, наверное, и месили друг друга, вовлекая в общую дискотеку испанцев и португальцев – если бы в 1813 г. в Америку не приплыл Хосе де Сан-Мартин. Он был человеком неординарным, поэтому направил борьбу в более конструктивное русло, сосредоточившись на получении независимости и одновременно избегая участия в политических дрязгах. В 1816 году он организовал в Аргентине армию для оказания помощи Чили и Перу. В 1817 г. он во главе этой армии совершил тяжелый переход через Анды, в ходе которого погибла почти треть его войска. Но зато, соединившись с корпусом Бернардо О’Хигинса, он сумел в нескольких битвах разбить испанцев и провозгласил независимость Чили. Затем Хосе де Сан-Мартин, заручившись поддержкой британского адмирала Кокрейна, направился в Перу, нанеся испанцам несколько поражений. Однако полностью Перу было освобождено в 1824 г. силами Симона Боливара. Юго-восточную часть страны, собственно, в его честь и назвали – так появилась Боливия. 

К 1826 году все силы, сочувствующие испанской короне, сложили оружие. Отчаянно сражаясь с войсками Наполеона в Европе, Мадрид не смог удержать свои владения по другую сторону Атлантики. Американские колонии свергли с себя власть монаршей династии, разделились на ряд независимых государств, установили республиканскую форму правления, ликвидировали инквизицию и различные феодальные пережитки (сословия, трудовые повинности), а также отменили рабство. 

(Понижательная Фаза в Латинской Америке и Рассуждения о Причинах Неблагополучия Региона)

Это, безусловно, ключевой момент в истории региона. Правда, дальнейший путь к развитию латиноамериканцам предстоял долгий и тяжелый. Необходимо было выплатить испанские долги и поднять собственными силами экономику. Что оказалось не так-то просто сделать. Для этих целей пришлось брать кредиты у англичан и американцев, и от них же привлекать инвестиции, заимствовать технологии. Именно Великобритания и США, а также частично Франция, начинают с этого момента приобретать влияние на освобожденные страны (в конце концов, Штаты постепенно вытеснили Лондон со своей поляны). Как видно, свобода стоит недешево. И за новыми правами приходят новые обязанности, например, такие как: защита суверенитета, отстаивание собственных интересов, достижение финансовой независимости, выстраивание выгодных внешнеторговых отношений, проведение грамотной внутренней политики с нахождением баланса между различными группами людей, обеспечение безопасности, стабильности и роста общего уровня благосостояния граждан. Сейчас можно, сказать, что США и Канада по каким-то причинам справились с этими задачами намного лучше, чем страны Латинской Америки. Судя по всему, решающим фактором здесь является религия – протестантизм оказался намного эффективнее католицизма. Ведь если посмотреть на мир в целом, то видно, что, по сути, ни одна бывшая испанская колония так и не стала по-настоящему развитым государством. В то время как среди бывших английских колоний развитых и благополучных государств достаточно много. Возможно, свою роль еще сыграли демократические традиции англичан, их способность разрабатывать компромиссное законодательство, регулирующее отношения широких слоев населения и защищающее права всех членов общества. Но ведь законодательство еще необходимо обеспечить механизмами соблюдения, а права нужно уметь отстаивать. А для этого уже требуется: с одной стороны – самодисциплина и готовность жить по установленным ранее договоренностям, а с другой стороны – стремление к свободе и осознание личной ответственности. Протестантский социум являлся пассионарным. Его представители активно участвовали в политических процессах и в различных сферах общественной жизни. Люди умели защищать свои интересы. И в то же время, понимая свои обязанности, придерживались определенных моральных принципов. Так, например, борьба за власть в США происходила относительно цивилизованным путем – через парламентские и президентские выборы. В странах же Латинской Америки даже демократия рано или поздно вырождалась в диктатуру. И вот с чем же это связано? Отдельные исследователи отмечают, что в Войне за Независимость США принимали участие практически все жители Тринадцати Колоний. А в Войне за Независимость Латинской Америки ведущая роль принадлежала местной креольской элите, которая смогла сохранить контроль над притесняемыми и бесправными слоями населения.

В этой связи неплохо было бы рассмотреть на конкретных примерах, как именно происходил дележ власти в бывших испанских колониях на понижательной фазе Цикла. В Мексике Агустин де Итурбиде – тот самый, который выторговал у сторонников независимости сохранение конституционной монархии – поспешил объявить самого себя императором. У императора, конечно, должна быть империя. А империя, конечно, должна включать в себя захваченные территории (куда ж без этого). И Первая Мексиканская Империя включала в себя страны Центральной Америки – современные Гватемалу, Сальвадор, Гондурас, Никарагуа, Коста-Рику и Белиз. Но Сальвадор (самая маленькая провинция) не захотел быть в составе империи. Там даже у них небольшая войнушка произошла с Мексикой. И, конечно, Мексика Сальвадор усмирила. Однако император Агустин Первый (и последний) долго на троне просидеть не смог. Республиканцы, в числе которых были герои революции Висенте Герреро и Гуадалупе Виктория, свергли его уже в 1823 г., установив демократическую форму правления. Страны Центральной Америки из состава Мексиканской Империи вышли. Ибо кому такая империя нужна? 

Гуаделупе Виктория стал первым президентом новой Мексики. Не сказать, что его правление было спокойным, но свой срок он отработал полностью, старался придерживаться Конституции и соблюдать принципы свободы слова. В 1829 г. он передал полномочия своему преемнику Висенто Герреро, который, успел отменить в стране рабство и удачно отразил новые поползновения испанцев. Однако вскоре он был свергнут латентным монархистом Анастасио Бустаманте. И после этого началась в истории Мексики новая черная глава. Бустаманте проводил репрессивную и диктаторскую политику. Он сам был свергаем своими противниками три раза, но просто умудрялся вовремя слинять. После него страна вообще скатилась в череду постоянных государственных переворотов и мятежей. За три десятилетия власть менялась более 40 раз, зачастую насильственно. Отдельным везунчикам удавалось занять кресло президента по 3-4 раза в течение одного года (правили по несколько недель). Шла непрестанная борьба между консервативными силами и либерально-демократическими. Консервативные пытались сохранить привилегии католической церкви и военной элиты. А либерально-демократические, наоборот, стремились снизить влияние религии в обществе, выступали за отмену обязательной десятины и предлагали закрывать дыры в бюджете за счет экспроприации имущества у священников. Предложения эти появлялись неспроста, население было нищим, и приходилось постоянно сталкиваться с регулярными просрочками по зарубежным долгам, после которых иностранные кредиторы устраивали вооруженные интервенции. Однако консерваторы продолжали удерживать свои позиции. Рационализм уступал место популизму. Достойных людей, способных вывести новоиспеченную республику из кризиса, было немного. Да и республикой Мексику можно было назвать весьма условно. Наблюдалось устойчивое скатывание к диктатуре. Даже Висенто Герреро, герой войны за независимость, о котором упоминалось выше, получил власть из рук Гуаделупе Виктории, прямо скажем, не совсем чисто. В 1828 г. его на выборах обошел другой кандидат – Мануэль Гомес Педраса. Но Герреро посчитал его недостаточно либеральным и силой (обстреляв президентский дворец) принудил уехать из страны, после чего занял пост президента сам. Вот так вот весело они там жили. Не то, что в США, где была сплошная скукотища. 

Конечно, необходимо отметить, что в этот тяжелый период Мексика, как новое государство, сталкивалась со множеством вызовов. Среди таких вызовов были и различные сепаратистские движения. Но, откровенно говоря, мексиканские власти сами провоцировали многие проблемы. Так, например, в 1835 году президент Антонио Лопес де Санта-Анна сконцентрировал в своих руках диктаторские полномочия, распустив Конгресс и отменив Конституцию 1824 г. В том числе, аннулировался принцип федерализма. А ведь устройство Мексики после провозглашения независимости определялось как – федеративная республика. В итоге по всей стране начались восстания. А некоторые штаты вообще объявили о выходе из состава государства: например, штаты Сакатекас и Юкатан. В одну отдельную республику объединились штаты Тамаулипас, Нуэво-Леон и Коауила. А Республика Техас так вообще превратилась в сплошную головную боль. Ну, и кто после этого виноват? Санта-Анна сам нарушил установленные ранее договоренности, чем и вызвал недовольство регионов (и не только регионов). В конечном счете, все восстания, кроме Техасского, были подавлены, но на это ушло много времени и ресурсов, а столкновения привели к большим жертвам. События же в Техасе имели продолжение, поэтому подробнее о них будет рассказано в другом разделе.

Не менее занимательна история и с Боливаром. Еще во время войны за независимость он мечтал объединить под своим началом все южноамериканские страны. Но, видимо, разумом понимал, что его мечта  нереалистична, хотя и весьма притягательна. Ну, раз уж нельзя было править всей Южной Америкой, то можно было попытаться править хотя бы ее северной частью. Так образовалась Великая Колумбия, включавшая в себя современные Венесуэлу, собственно, Колумбию, Панаму и Эквадор. Предполагалось, что это как бы республиканское государство будет как бы  федеративным. Но просуществовало оно недолго. Практически сразу же после признания независимости Мадридом в новой республике начались распри между местными управляющими. Боливар, претендуя на диктаторские полномочия, в 1828 г. вступил в конфликт со сторонниками федерализации. Между тем, в Перу, президентом которого он тоже, вроде как, являлся – произошло восстание, перуанцы лишили Боливара статуса президента и в июне вторглись в пределы Великой Колумбии. Началась война, которая продолжалась несколько месяцев, и которая, по сути, закончилась ничем, лишь породив предпосылки для будущих территориальных споров. Осенью того же 1828 г. произошло покушение федералистов на жизнь Боливара – вооруженные люди ворвались в его дворец и чуть было не убили. Однако Боливар смог уйти от заговорщиков и, пользуясь поддержкой народа, подавил мятеж. Но неприятности на этом не закончились. В 1829 г. Венесуэла решительно объявила о своем выходе из Великой Колумбии, что стимулировало центробежные процессы и в других республиках, и остановить это было уже невозможно. В общем, так получалось, что никому этот Боливар больше был не нужен, кроме разве что его любовницы Мануэлы Саэнс. К тому времени его здоровье уже было серьезно подорвано. Разочаровавшись в людях, которые не желали видеть его диктатором, и в жестоком мире, который никак не хотел падать к его ногам, Боливар ушел со всех постов, которые он сам же себе ранее понабрал, и поехал на лечение в Европу. Однако до Европы он не доехал, а умер по дороге в Картахену в 1830 г. После него Великая Колумбия окончательно распалась на отдельные республики, которые продолжили воевать между собой. 

А Вице-Королевство Рио-де-ла-Плата, которое до войны за независимость занимало территорию современных Аргентины, Боливии, Парагвая и Уругвая – так оно вообще на протяжении практически всего 19 века провело в гражданских и сепаратистских конфликтах. Лидеры провинций никак не могли договориться ни с Буэнос-Айресом, ни между собой. Боевые действия велись практически постоянно. Заговоры, восстания (в том числе неудачные) и госперевороты были привычным явлением. Каждый мнил себя маленьким императором. Эти маленькие императоры как начали рубиться друг с другом еще при Наполеоне, так и продолжали это делать вплоть до 1880-ых годов – то есть фактически с пика повышательной фазы одного Цикла и до середины понижательной фазы следующего Цикла. Жизнь напоминала период феодальной раздробленности в какой-нибудь Франции веков этак 9-12-го, или на Руси – в 12-13 вв. Одно только, что система уже была как бы не феодальная давно. В, собственно, Аргентине к власти в это время постоянно приходили какие-нибудь диктаторы, запускающие массовый террор и репрессии – такие, например, как Хуан Мануэль де Росас (его в итоге свергли). На этом фоне активно шел и процесс освоения индейских земель с истреблением коренного населения.

Таким образом, видно, что, в отличие от США, испанские колонии после освобождения из-под власти Мадрида не могли похвастаться спокойным и поступательным развитием. Ситуация в них оставалась нестабильной. Новообразовавшиеся государства не только с большим энтузиазмом вступали в вооруженные конфликты друг с другом, но и внутри у них постоянно происходили перевороты и насильственные захваты власти. Общество совершенно не умело договариваться. Оно стремилось не к равноправию и свободе, а к авторитаризму и рабству. И в этом оно сильно отличалось от англосаксонского общества. Данное отличие было обусловлено тем, что англоамериканцы уже давно отказались от феодальных пережитков и смогли перестроить свое мышление в соответствии с новыми изменившимися условиями жизни. А испаноамериканцы сделать этого не смогли. 

Если в США большинство населения придерживалось действительно демократических принципов и свободы вероисповедания, то в странах Латинской Америки еще оставалось много монархистов, которые постоянно стремились реанимировать старые автократические порядки управления и отстаивали главенство Католической Церкви. Католическая Церковь (как и Православная) всегда была тормозом развития. Авторитарный же правитель, придя к власти, игнорировал интересы всех групп населения, кроме своих собственных друзей. Это порождало множество дисбалансов. Люди не могли  договориться между собой цивилизованным путем. Диктатор исключал какой-либо диалог с народом. Поэтому диктатора в итоге приходилось свергать. Причем свергал его зачастую точно такой же диктатор, но уже со своей бандой, которая отстаивала свои собственные интересы. Приверженность монархизму и клерикализму – является основной причиной недоразвитости латиноамериканских стран. Единственная польза от этой их особенности проявилась в том, что в XX в. во время Холодной Войны их режимы, тяготеющие к правой идеологии, были успешно использованы Вашингтоном для борьбы с коммунистическим движением. Это нормально. Более развитые всегда манипулируют отсталыми. Англосаксы за счет своей религии и государственного устройства просто смогли подняться на новую ступень прогресса, не доступную для испанцев. Поэтому и колонии у них более успешные.

Наверное, стоит еще отметить, что Испания захватывала и осваивала самые густонаселенные районы Америки с какими-никакими цивилизациями и, соответственно, множеством сформировавшихся оседлых наций и этносов, которые испанцы фактически поработили. Индейцы были насильно обращены в католическую веру. Их культура полностью уничтожалась. За отказ исповедовать католицизм на кострах заживо сжигались целые семьи. Пытки были привычным явлением. В итоге уже в 16 веке испанцы, составлявшие меньшинство, господствовали над коренным населением и завезенными рабами-неграми, которых было большинство. К 19 веку многие порабощенные негры, индейцы, а также мулаты и метисы в Латинской Америке уже являлись свободными, однако они продолжали находиться на низших ступенях социальной лестницы и были безграмотны. 

Англичанам же изначально достались слабозаселенные области северного континента, на которых в основном проживали охотники и собиратели, особых цивилизаций там уже не было, а индейцы обычно просто сгонялись с земли в другие места, насильно их в протестантскую веру никто не обращал. Хотя в стычках с англичанами индейцы, конечно, тоже погибали. Но их не интегрировали в европейскую цивилизацию принуждением и пытками. Англичане старались селиться отдельно, не преследуя цели порабощения коренных народов. При этом с британских островов ехало много, что называется, несистемных протестантов, которые бежали от религиозных притеснений Англиканской Церкви в период правления Карла I. Впоследствии Карлу отрубили бошку во время Революции за его католические и абсолютистские замашки. И правильно сделали (ибо нефиг). Но до этого прекрасного момента что англичане, что ирландцы, а также в некоторой степени французы нередко эмигрировали в Северную Америку просто, чтобы выйти из-под гнёта монархии. Ну, и чтобы хоть как-то ужиться между собой, они вынуждены были придерживаться веротерпимости. И в самой Англии действовали веротерпимые порядки. Однако недостаточно веротерпимые для некоторых. В Америке же устанавливали полную веротерпимость ко всем конфессиям. То есть США изначально строилось как свободное государство. И белые колонисты, приехавшие из Европы, составляли основную массу его жителей – более 80% к началу 19 века. Эти люди, хорошо дисциплинированные, ответственные, образованные и знакомые с демократической системой Англии, способны были к самоуправлению. Свобода была их главной идеей, и монарх им был не нужен. Они вывели на новый уровень те либеральные порядки, которым научились на родине – можно сказать, что они их усовершенствовали. Количество же завезенных рабов было не столь велико (к началу 19 века – менее 18% населения, к середине 19 века – менее 13% от всего населения США). 

В странах же Латинской Америки ни о какой свободе даже речи не шло. Испанцы ехали туда ради наживы и получения земли. Они привозили с собой свои инквизиторские и монархические представления о мире, и старались управлять порабощенными индейцами так же, как ими управляли в Европе их короли и священнослужители.

Что касается португальской Бразилии, то она мало чем отличалась от испанских колоний. Там и к 1872 году 15% населения оставались рабами, еще 45% населения были свободными неграми и мулатами, белые составляли меньшинство (чисто белые – около 25-30%). А рабство в этой стране было отменено только в 1888 г. 

В заключение лишь остается привести слова одного мексиканского генерала, великого авантюриста, оппортуниста, пройдохи, коррупционера, картежника и диктатора Антонио Лопеса де Санта-Анны, который занимал должность президента несколько раз, участвовал во множестве войн, отличился неоправданной жестокостью, потерял Техас (бывший тогда частью Мексики) и продал США еще немного территории, после чего достал всех и был окончательно изгнан из страны на старости лет. Он произнес следующее: “…Я сорвал с себя шляпу перед свободой с великим пылом и полной искренностью, но вскоре обнаружил, что это глупость. И через сотню лет народ мой не будет достоин свободы. Они не знают, что это. Они недостаточно познали и самих себя. И под властью Католической Церкви деспотизм для них наиболее подходящая форма правления. Но нет причин, почему оно не должно быть мудрым и добродетельным”. Вот так вот.

В общем, получение независимости еще не выдавало автоматически талон на процветание. Но в любом случае начало самостоятельной жизни было положено. Освободительная война латиноамериканцев от власти Мадрида стала крупнейшим событием в истории региона после колонизации. Ее сражения унесли жизни более 600 тысяч человек. Дальнейшие конфликты между отдельными странами, делившими сферы влияния, на понижательной фазе Цикла имели уже меньшую интенсивность.


Бразилия

Описание событий в Латинской Америке все-таки было бы неполным без упоминания о Бразилии. Эта самая большая южноамериканская страна колонизировалась португальцами. Между Испанией и Португалией много общего. Португалия одно время находилась под властью Мадрида. Но в 17 веке отвоевала себе независимость, после чего стала соперничать со своим более крупным соседом. Здесь тоже была католическая Инквизиция и абсолютная монархия, что, соответственно, также тормозило развитие. Тем не менее, Португалия стала родиной многих мореплавателей, и в колониальной гонке она умудрилась оттяпать себе весьма немаленький кусок американской земли. 

Когда Наполеон вторгся на Иберийский Полуостров, он всех испанцев утянул с собой на Атлантическое побережье, чтобы Лиссабон (столица Португалии) не оставался в стороне от грандиозной тусовки и не чувствовал себя одиноко. Но королевская семья в Лиссабоне в ответ на поползновения французского ненастоящего императора уже готовила отважное бегство. В Бразилию. И в этом деле королевской семье помогали англичане. Помогали, естественно, не просто так, а в обмен на привилегированные права торговли в португальских колониях. 

Вот этот славный пухляш на картинке – жертва близкородственного брака дяди и племянницы – начал править Португалией в 1792 г, фактически став регентом своей безумной мамочки. Как и испанские монархи, португальские любили практиковать семейные союзы, пограничные инцесту. Поэтому пухляш родился не совсем здоровым, был апатичным и ленивым, и за свой внешний вид частенько подвергался насмешкам англичан. Но, тем не менее, он оказался довольно плодовитым, и, возможно, был не таким уж и плохим правителем. Так или иначе, он вынужден был союзничать с британцами, ибо в отличие от Наполеона, они хотя бы не вторгались в его страну напрямую. Под именем Жуан VI он занял королевский трон в 1816 г. До этого же времени он управлял, как регент, ибо его живая еще мать просто была неспособна эта делать. Именно его семья со всей своей свитой и бежала в 1807 году в далекую Бразилию на британских кораблях, спасаясь от французской армии. Таким образом, пока в родной Португалии творилось непонятно что, в ее американской колонии обосновался королевский двор. Жуан сидел в Бразилии без малого 14 лет, и за это время успел кое-что сделать для ее развития. Было построено много больниц, школ, университетов и различных административных зданий. Улучшилась инфраструктура. Потекли инвестиции, чему способствовала деятельность англичан. И в итоге, превратившись в новый центр управления, колония как бы сама стала метрополией. Наличие природных богатств и активная их эксплуатация всячески этому способствовало. Даже по статусу американская и европейская территории были уравнены и стали называться “Соединенное Королевство”. 

Когда Наполеоновские Войны закончились, пришло время возвращаться обратно в Португалию. Но к тому времени уже стало понятно, что Бразилия – это все. А Португалия – не так чтобы очень много. Крупная буржуазия, плантаторы, и прочие люди, ведущие свой бизнес в Америке, все чаще задавались вопросом: зачем вообще нужна прокладка в виде Лиссабона? Не проще ли вести торговлю со всем миром напрямую? Их настроения поддерживали англичане, которым также было выгодно устранение посредника в отношениях с бразильской элитой. Собственно, интересантами возвращения выступали только старые бюрократы, военные, работорговцы и различные монархисты. Сам Жуан с обратным переездом тоже не спешил. Однако в 1820 г. он все-таки вынужден был отъехать на родину. Под влиянием прошедших недавно Революционных Войн в Португалии начиналось брожение. Местные капиталисты захотели свободы и демократии. Они стали активно выступать за отмену феодальных пережитков, ослабление роли Церкви и ликвидацию Инквизиции. Ситуация осложнялась тем, что в Лиссабоне войсками в должности маршала остался командовать английский генерал Уильям Бересфорд, которого почему-то не любили ни португальские офицеры, ни португальские граждане. В результате поднявшееся восстание приняло широкий размах. Была даже провозглашена Конституция. И положение дел потребовало срочного вмешательства короля Жуана VI. Он по своему прибытию в 1821 г. со сторонниками Конституции, в общем-то, спорить не стал. Но в дальнейшем приверженцы абсолютизма во главе с его сыном Мигелем и женушкой Карлотой, испанской инфантой,  подняли свое восстание (в 1823 г.). Вся эта веселая заварушка никак не могла окончательно разрешиться и поблескивала перспективами длительного противостояния. 

А, между тем, в Бразилии остался управлять делами другой сын пухляша – Педру. Он еще в 1821 г. перед отъездом отца вынужден был подавлять восстание в Рио-де-Жанейро, которое тоже претендовало на Революцию. В общем, брожение шло по обе стороны океана. И нужно было либо оседлать вздымающуюся волну, либо готовиться быть сметенным ее массой в море. Оценив ситуацию, Педро решил, что лучше все-таки оседлать. Поэтому он стал активно выступать за независимость. К тому времени португальские Кортесы (намек на Парламент) уже лишили Бразилию статуса равноправной территории, переподчинили себе ее управляющие органы и призвали Педру немедленно вернуться в Лиссабон. Однако он, несмотря на угрозу быть обвиненным в измене, ответил отказом. В конце концов, нафиг ему сдалась эта Португалия? Он же вырос в Бразилии, тут и кофе есть, и сахар, и молоко, и рабыни сексуальные. Чего там в этой Португалии делать? Тем более что вся бразильская элита выступала за суверенитет. И в итоге Педру знаменательной фразой “Я остаюсь!” удовлетворил ее чаяния, впрочем, и свои тоже. 

В Португалии отпустить Бразилию, конечно же, не согласились. И направили туда кое-какие войска. В самой американской колонии также оставались верные Лиссабону армейские части. Поэтому началось военное противостояние. Командующий португальским корпусом генерал ди Авелеш долго не решался напрямую атаковать потенциального наследника престола. А после нескольких стычек он под давлением бразильцев отплыл со своими людьми в Европу. Другие роялистские силы продолжили сопротивление. Наиболее серьезным оно оказалось в провинции Баия. Поначалу бразильская армия, набранная из ополчения, существенно уступала по качеству подготовки профессиональным португальским солдатам и офицерам. Однако вскоре в нее начали записывать все больше простых людей, в том числе – рабов, предлагая им освобождение. Таким образом, революционная армия расширилась и смогла просто задавить противника числом. Роялисты оказались блокированы в крупных городах и крепостях, и, не дождавшись подкрепления, вынуждены были сдаться. На море Педру вообще помогал британский генерал Томас Кокрейн. Он фактически создал в короткие сроки боеспособный флот, набрав команду на корабли из англичан, американцев и коренного населения. Ему удалось отрезать сухопутные роялистские войска от снабжения и какой-либо поддержки, а также прогнать в Европу верные Лиссабону боевые суда. В 1823 г. инициатива уже полностью находилась в руках бразильцев и помогавших им британцев. В самой Португалии в это время шла борьба между абсолютистами и либералами. Политическая ситуация была сложной. А наш славный пухляш Жуан VI дал понять своему сыну, что не будет пытаться военным путем вернуть Бразилию под свою юрисдикцию. Судя по всему, он морально поддерживал Педру в его начинаниях, только в открытую объявить об этом не мог. При дипломатическом посредничестве англичан и даже их финансовой помощи (Лондон выдал Рио-де-Жанейро кредиты на компенсацию потерь для Лиссабона) – Португалия в 1825 г. все-таки признала независимость своей американской колонии.

Бразилия отвоевала свой суверенитет сравнительно малой кровью. Сражения носили не столь ожесточенный характер. Количество погибших по современным оценкам составляет несколько тысяч человек, что значительно меньше, чем, например, в Мексике. С другой стороны из-за относительной легкости получения независимости – в Бразилии не потребовалось полностью отменять рабство и предоставлять населению широкие права. Все эти действия носили ограниченный характер. А глубокого компромисса с низшими слоями общества достичь никто не пытался. Поэтому социальная структура оставалась крайне элитарной, до 30% жителей являлись рабами. Окончательно подневольный труд был отменен только в 1888 г. Это тормозило развитие страны. Отдельные плантаторы даже доказывали ненужность технического прогресса, бесполезность железных дорог и неэффективность наёмнических отношений. Но общая отсталость была не единственной проблемой. Рабская система и ситуация имущественно-правового расслоения также провоцировали большое напряжение в социуме. И в итоге уже в 1830-ые годы по всей Бразилии прокатились волны народных восстаний. Порой бунты достигали поистине больших масштабов. Для их подавления приходилось использовать армию, и в ходе сражений гибли десятки тысяч человек. Поэтому спокойной жизнь в Бразилии назвать было никак нельзя.

В то же время политическая ситуация оставалась более стабильной, чем в других странах региона. Частых государственных переворотов, как, например, в Мексике, не наблюдалось. Во многом благодаря тому, что у власти находился монарх-император, наследник португальского короля, который сам же и возглавил движение за независимость. Педру I, вообще-то, должен быть править, будучи ограничен двухпалатным парламентом (Всеобщим Собранием) и Конституцией. Но Конституцию он составил под себя, сконцентрировав в своих руках большие полномочия. Таким образом, страна даже номинально не являлась республикой. В какой-то степени это удерживало ее от политического хаоса. Но значительную стабилизирующую роль еще играли англичане. Возможно, поэтому Бразилия также сумела сохранить свою целостность. Правда, сепаратистских волнений и конфликтов с соседями все равно не избежала. Например, с 1825 г. по 1828 г. шла война с таким образованием как Соединенные Провинции Южной Америки, ядром которого являлась Аргентина. Грызлись из-за территории Уругвая. Но обе стороны были ослаблены прошедшей недавно борьбой за независимость. И в итоге при посредничестве опять же англичан, которые несли убытки, война была быстро завершена, а спорная область стала независимым государством Уругвай (ни нашим, ни вашим). 

Но, несмотря на относительную стабильность, все-таки нужно отметить, что политическая обстановка не была безоблачной. Когда Педру I после смерти отца начал разруливать дела в Португалии, многие подумали, что вскоре страна вновь вернется под власть Лиссабона. Волнения в городах и давление армии заставили императора отречься от престола в пользу малолетнего сына в 1831 г. Сына звали Педру II. На период его регентства как раз и пришлось огромное количество массовых кровопролитных восстаний. Но даже после достижения им совершеннолетия политику государства вряд ли можно было назвать социально ориентированной. Система управления не отличалась сбалансированностью. Парламент не защищал права каких-то конкретных слоев общества или классов, или даже групп. В нем кучковались в отдельные банды различные коррупционеры исключительно для отстаивания своих частных и семейных интересов (как мафия). Монарх провел централизацию власти и сконцентрировал в своих руках большие полномочия, однако был вынужден лавировать между этими бандами. Выборы, которые и так-то не слишком сильно могли изменить ситуацию – постоянно фальсифицировались. Таким образом, возможно, политически ситуация была и стабильнее, чем, например, в Мексике. Но скучать опять же не приходилось. И большая часть населения вряд ли ощущала себя счастливой. Однако по-настоящему крупные конфликты в регионе вспыхнут уже на повышательной фазе следующего Цикла.

Соединенные Штаты Америки

В событиях этой Первой Волны интересной выглядит роль США. Как уже было отмечено, Великобритания стала главным Бенефициаром предыдущего передела. Но, кажется, в тот раз она получила больше, чем смогла унести. Семилетняя Война позволила англичанам захватить огромные территории, но вместе с этим пробила дно в бюджете страны. Чтобы как-то поправить свои финансы, корона решила собрать больше налогов с американских колонистов. Но те, как оказалось, были не готовы удовлетворить подобные запросы. В итоге Тринадцать Американских Колоний начали войну за независимость. Произошло это в 1770-80-ых годах, на минимуме предыдущего цикла. Возможно, с этого стоило начинать повествование. Американцы, поддерживаемые Францией морально и материально, отделились от Великобритании, и это вносит дополнительные мазки в общую картину глобального передела. Во время же Наполеоновских войн произошло новое столкновение Великобритании с ее уже бывшими колониями. США сначала пытались придерживаться нейтралитета, но вскоре тоже оказались затронуты конфликтом на Европейском Континенте. Англичане принуждали американцев к торговой блокаде и досматривали их суда (этим, впрочем, занимались и французы). В итоге американцы решили выбрать сторону – и объявили Великобритании войну. Они попытались захватить Канаду. Не вышло. Удалось только пограбить чуток. В отместку англичане высадились в Вашингтоне и сожгли его. Война между Великобританией и США продолжалась с 1812-го по 1815-ый год, и унесла около 25 тысяч жизней. В итоге она завершилась ничем. Никто не достиг своих целей. Но для американцев это стало победой – ведь они окончательно отстояли свою независимость. Кроме этого, США в период Наполеоновских войн в 1803 г. смогли приобрести у Франции Луизиану – довольно обширную территорию, намного большую, чем современный одноименный штат (ранее Франция лишилась всех своих колоний в Северной Америке, но в 1800 г. Наполеон принудил Испанию отдать Луизиану Франции, однако сама Франция не смогла ее содержать). Это позволило американским колонистам продвигаться дальше на запад. И хотя сделка в американском обществе произвела неоднозначную реакцию, в дальнейшем это оказалось стратегически важным приобретением. Так что, США, пожалуй, можно назвать Бенефициаром конфликта.



Выводы

Рассматривая Французскую Революцию и Наполеоновские Войны, я уделил  много внимания боевым действиям и подробно их описал. Возможно, кому-то покажется утомительным читать такой объем текста, однако, на мой взгляд, все это важно, чтобы понять суть происходящих событий того периода времени. Ничего подобного Революционным и Наполеоновским Войнам на понижательной фазе Цикла (то есть в промежуток 1815-1848 гг.) не было. Сражения наполеоновской эпохи оставались крупнейшими на протяжении всего 19 века, как минимум, в Европе и в Америке. Если изучить весь период с начала Французской Революции до Битвы при Ватерлоо – то есть с 1789 г. по 1815 г. – то становится понятно, что ни о каком экономическом росте даже не могло быть и речи. Первые три года во Франции происходили внутренние беспорядки, шла вооруженная борьба между различными группами населения, что сопровождалось хаосом и социальными катаклизмами, включающими голод. С 1792 г. в конфликт начинают вовлекаться другие европейские страны, и после этого разгорается полномасштабная война, которая прерывается короткими промежутками перемирия, а подписываемые договоры постоянно нарушаются. Непосредственно боевые действия, либо манёвры с развертыванием войск и маршами проходили большую часть времени – 12-13 лет из 23. Война затронула абсолютно все европейские страны. Никто не остался в стороне. В Испании  боевые действия не прекращались с 1807 г. и до 1814 г. А Великобритания находилась в состоянии войны с Францией, либо ее союзниками почти все время, патрулируя европейское побережье и морские пути, периодически вступая в сражения с кораблями противника. С 1791 г. боевые действия начинаются в отдельных локациях Америки, а с 1809 г. Американский Регион полыхает практически весь вплоть до 1820-ых годов. По сути, можно говорить о полномасштабной мировой войне. Ведь была затронута не только Европа и Америка, но также Северная Африка, Ближний Восток (поход Наполеона в Египет) и различные европейские колонии в других частях света. Жертвами войны за 23 года стали миллионы человек. Только в одной Европе количество погибших, включая гражданское население, может достигать 5-6 миллионов. Средняя оценка по Наполеоновским Войнам (1802-1815 гг.) лежит в районе 3-4 миллионов. К этому нужно еще добавить Революционные Войны – 1-2 миллиона (верхняя оценка – 3 миллиона). Все это, конечно, выше потерь любого конфликта 19 века, за исключением тех, что происходили при участии Китая или Индии. Также необходимо учесть дополнительно 600 тысяч погибших в ходе войн испанских колоний за независимость. И еще несколько сотен тысяч жертв Русско-Турецких Войн.

Война привела к огромным разрушениям. Какой-то подъем промышленного производства в военной отрасли мог иметь место. Но производящееся оружие и амуниция вскоре уничтожалась на полях сражений, а корабли сгорали и тонули в море, что явно не вело к росту благосостояния народов. Кроме того, борьба ключевых держав сопровождалась постоянно усиливающимся торговым эмбарго, поддержание которого само по себе провоцировало новые конфликты. Даже Великобритания несла экономические потери от Континентальной Блокады. Ранее уже было указано, что ее экспорт в Европу упал на 25-55%, и перенаправление товаров в Америку не смогло полностью компенсировать данный спад. А в 1812 г. началась война уже между Великобританией и США, что только еще больше усугубило ситуацию в международной торговле. Не подтверждают теорию об экономическом росте на повышательной фазе Цикла и данные по ВВП на душу населения от Ангуса Мэдисона. Так, например, в Великобритании в период с 1785 г. по 1815 г. ВВП на душу населения вырос на 18%. При этом в последующий период с 1815 г. по 1845 г. – казалось бы, на понижательной фазе Цикла – ВВП на душу населения вырос на 25%. То есть результат совершенно обратный, на понижательной фазе британская экономика и благосостояние населения выросли больше, чем на понижательной. В Италии рост за период 1815-1830 гг. также немного больше, чем за период 1800-1815 гг. – 5,7% против 4,5%, что тоже опровергает теорию об экономическом росте на повышательной фазе, хотя, откровенно говоря, результат в пределах статистической погрешности. А в Португалии повышательная фаза 1785-1815 гг. вообще характеризуется падением ВВП на душу на 15%, и только на понижательной фазе 1815-1845 гг. ВВП вырастает на целых 3% (успех!). Можно было бы подумать, что экономический рост наблюдался в Соединенных Штатах Америки. Но, во-первых, США в то время еще не были крупной экономикой, а только вставали на рельсы полноценного самостоятельного развития. А, во-вторых, торговые ограничения и боевые действия велись также и в США, в частности имела место быть морская квази-война с Францией и отражение нового нападения со стороны Великобритании. Если же обратиться к данным Ангуса Мэдисона, то результат повторяет результат Великобритании: с 1800 г. по 1815 г. рост ВВП на душу населения составил 10%, а в следующие 15 лет – 8%. Разница не такая уж и большая. Но зато в последующие 15 лет, с 1830 г. по 1845 г. – казалось бы на понижательной фазе Цикла – рост составил уже 15%, что больше, чем на повышательной фазе 1800-1815 гг. Таким образом, тезис о периоде повышательной фазы Цикла, как о периоде экономического роста, на мой взгляд, выглядит несостоятельным. Причины роста сырьевых котировок кроются в полномасштабных и повсеместных боевых действиях, а также торговых ограничениях, что, по сути своей, тоже является войной, только уже торговой.

Бенефициары

Итак, в процессе передела мира Франция не смогла одержать победы. Не получилось у нее стать новым лидером. Великобритания сохранила свои позиции. И Париж после Наполеоновских Войн потерял почти все завоевания, которые в ходе этих самых войн приобрел. Но, как ни странно, наверное, именно Францию можно назвать главным Бенефициаром конфликта. Не сумев закрепить результат внешнего передела, она сумела осуществить передел внутренний. После 1815 г. ресурсы в стране все-таки  оказались распределены более равномерно и справедливо. Буржуазия, как уже было сказано, добилась хоть какой-то политической власти. Крестьяне приобрели часть земли привилегированных сословий и окончательно вышли из-под их прямого гнёта. Была подоврана власть католической церкви, которая тормозила развитие страны и высасывала деньги из населения. Да и в целом народ приобрел незаменимый опыт, который он смог потом использовать в конкурентной борьбе и выстраивании новых государственных институтов. Революция, как процесс, продолжилась. Причем ее следующий этап начался всего спустя 15 лет. А завершилось все уже на пике следующего Цикла полным отказом от монархической формы правления. Впрочем, даже в краткосрочной перспективе французы добились немалого. Например, существенно изменились экономические условия жизни. Результат был впечатляющим: уже после Наполеоновских Войн в стране началось стремительное развитие. Запустилась та самая индустриализация, к которой не могли перейти на протяжении длительного времени. С 1820 г. по 1845 г. французы умудрились увеличить свой ВВП на душу населения на 30%. Причем – опять же – произошло это на понижательной фазе Цикла. В следующие 25 лет, уже на повышательной фазе, рост оказался даже немного меньше – 26%. Как бы там ни было, но раньше французы не могли продемонстрировать ничего подобного и за 100 лет. А тут – за 25 лет. И в дальнейшем их экономика продолжила расширяться ускоренными темпами. То есть после завершения Революции даже в периоды Реставраций и новых Революций (в которых Франция провела весь 19 век) уровень благосостояния французского народа стал расти быстрее, чем при стабильной монархии 18 столетия. Как оказалось, стабильность – это не всегда хорошо. Стабильность стагнации и деградации препятствует прогрессу и образует болото, в котором все гниёт и квакает до тех пор, пока не загорится.

Также Бенефициаром конфликта стала Россия. Она укрепила свой авторитет среди европейских держав, уничтожив Великую Армию Наполеона и затем приняв активное участие в его разгроме. За это она получила еще немного польской земли (большая часть Варшавского Герцогства). А перед этим ей удалось оттяпать у Швеции Финляндию. Хотя во многом ей просто повезло. Не потерпела бы она поражение в Четвертой Коалиции и не стала бы союзницей Наполеона – никакой Финляндии было бы ей не видать. А если бы Наполеон не совершил ошибку, забредя в темную Московию – то и сами войны закончились бы для России бесславно. Но Вселенная благоволила Александру I, и, видимо, решила выдать ему кредит. Кредит не просто так – а для того, чтобы он начал в стране модернизацию и отменил крепостное право. Обстановка располагала. Как дворяне, так и крестьяне имели возможность пройтись по всей Европе и посмотреть, как цивилизованные люди-то живут. Однако Александр I ничего не понял и кредит свой выплатить не смог. В итоге со второй половины 19 века в Россию начали захаживать коллекторы. И в XX-ом столетии на повышательной фазе нового Цикла они подвергли ее такому насилию, что об этом на патриотических форумах до сих пор вспоминать не принято. Даже оттяпанную Финляндию пришлось обратно вернуть. Правда, на том месте, от которого ее оторвали – там она уже больше не прижилась, поэтому ушла гулять вольно. Но России от этого было не легче. Впрочем, все это уже другая история.

Другим Бенефициаром конфликта можно считать Соединенные Штаты Америки. Наполеоновские Войны затронули их не очень сильно. Однако за собственные интересы все-таки пришлось побороться. В процессе этой борьбы американцам посчастливилось приобрести огромную Луизиану, что во многом стало судьбоносным событием для страны. Затем была отбита очередная попытка Великобритании вернуть контроль над бывшей колонией. В итоге США сохранили и упрочили свои позиции, и даже получили обширные земли за рекой Миссисипи.

Остается вопрос: можно ли считать Бенефициаром конфликта Великобританию? Кажется, она не имела больших приобретений от Наполеоновских Войн. Однако на правах победителя получила возможность требовать от других европейских стран благоприятных условий для своей торговли. Поэтому в какой-то степени все же стала выгодополучателем. Что можно сказать с уверенностью – так это то, что Великобритания сохранила и еще больше упрочила свои позиции на море. В то же время она вынуждена была теперь учитывать интересы активно развивающейся Франции, которая тоже встала на путь капитализма, индустриализации и либерализма. Возможно, поэтому войны между двумя державами отныне прекратились.   




Понижательная Фаза

После того, как Наполеоновские Войны отгремели и Континентальная Блокада, организованная Францией, была снята – цены на товары, естественно, упали. Наступила понижательная фаза Цикла. Это ударило по интересам землевладельцев, которые одними из первых почувствовали влияние сельскохозяйственной депрессии. В связи с этим в Великобритании даже были приняты так называемые Хлебные Законы, устанавливающие пошлины на импортное зерно. Их проллобировали лендлорды, которые до этого извлекали выгоду из высоких цен. Теперь же падение цен лишало их прибыли. Конечно, были и те, кто падению цен только радовался – в первую очередь простое население. Но до определенного момента серьезного сопротивления ограничительным мерам не возникало. Лишь в 1838 г. фабрикантами была основана Лига Против Хлебных Законов. Промышленники решили, что свободная торговля лучше отвечает их интересам, чем протекционизм. И начали лоббирование в Парламенте своей повестки. Ее активно поддержали простые городские жители, которые также ратовали за низкие цены на хлебную продукцию. Дополнительным фактором стал и начинающийся голод в Ирландии – Хлебные Законы ограничивали ввоз продовольствия, необходимого для помощи голодающим. В конце концов, в 1846 г. в Парламент удалось протолкнуть закон, постепенно отменяющий пошлины. Но не понятно, стало ли это для ирландцев благом или проклятьем. С одной стороны на Британские Острова начал поступать импортный хлеб, и цены упали, дойдя до международного уровня. С другой стороны: лендлорды, потеряв интерес к выращиванию хлеба, занялись пастбищным хозяйством – поэтому начали сгонять ирландских арендаторов с земель, чем только усугубили проблему безработицы. Так или иначе, на протяжении 1815-1850 гг. цены постоянно стремились вниз, а лендлорды всячески пытались их сдерживать.

Примечательно, что во второй половине 18 в. – то есть после Семилетней Войны – цены на хлеб также снижались, и в то время лендлорды тоже лоббировали введение пошлин, чего в итоге и добились. Таким образом, Кондратьевские Циклы прослеживаются даже по скудным статистическим данным 18 века. И, соответственно, они существуют уже множество столетий, на что я уже обращал внимание. 

Также стоит отметить, что в 1837 г. в США из-за падения цен на хлопок произошла финансовая паника, сильно ударившая по банковской системе и вызвавшая 7-летний экономический кризис. Правда, для этого имелись и свои специфические причины. Банк Англии, являющийся основным потребителем американского хлопка, настолько увлекся его импортом (а также импортом других товаров), что стал испытывать нехватку золота и серебра. Чтобы привлечь в страну драгоценные металлы, он повысил процентные ставки, чем и запустил кризис в американской экономике, которая сильно зависела от английских займов. Вместе со снижением цен на хлопок, началось и падение цен на землю, служащую обеспечением по кредитам. В дополнение к этому в США в 1836 г. произошел кризис ликвидности. Он был вызван, во-первых, законом о продаже земли только за золотые и серебряные монеты, что привело к их изъятию населением из банков. А, во-вторых – отзывом лицензии у Второго Банка Соединенных Штатов, что также привело к изъятию из него казначейских средств и лишило возможности финансирования различных проектов. Все это запустило процесс кредитного сжатия, сопровождающегося дефляцией, что только усилило падение цен в последующие годы.

Но не стоит воспринимать весь период 1815-1845 гг. исключительно как всеобщую экономическую депрессию. Повторюсь – во Франции, несмотря ни на что, началось развитие и запустилась индустриализация, уровень благосостояния населения постоянно повышался. 


Что же касается политики, то годы понижательной фазы характеризовались реставрацией Старого Порядка, и первое время даже так называемым белым террором – то есть репрессиями в отношении либералов. Революция во Франции и Наполеоновские Войны привели правящую европейскую аристократию в ужас. Монархи других государств боялись, что у них может повториться что-то подобное. Много лет они эксплуатировали низшие слои населения и теперь вдруг осознали, что эти слои настолько окрепли, что могут сбросить их с трона и далее прекрасно существовать без них. Отсталые и недалекие короли – российский, австрийский, прусский, – утопая в своем консерватизме, создали убогий Священный Союз, чтобы в дальнейшем препятствовать распространению прогрессивных идей и не допустить больше никаких революций. Поначалу у них получалось. Однако в долгосрочной перспективе все это оказалось тщетным. Идеологом Союза был Александр I. Кроме обозначенных выше государств, к участию в нем приглашались и другие страны – например, Франция (с 1818 г.). Великобритания была своего рода наблюдателем, присутствуя на созываемых конгрессах. 

Первым вызовом для убогого Священного Союза стала революция в Испании в 1820 г. Как уже было рассказано, во время вторжения Наполеона на Пиренейский Полуостров, пока шла партизанская война, кортесы приняли Кадисскую Конституцию (1812 г.). Но когда Фердинанд VII после поражения Наполеона  вернулся в страну – он эту Конституцию отменил. Король восстановил абсолютизм, инквизицию и прочее средневековье. И сразу же стало понятно, что народу все эти порядки уже стоят поперек горла. В Испании, как и во многих других европейских странах, назрел кризис феодализма. Простое население устало от господства дворян и церкви. Обязательная десятина, высокие налоги, различные феодальные повинности душили крестьян. Крепостного права как такового не было, но сеньоры владели почти 70% земли, а также в их руках находились мельницы, печи, виноградники, различные инструменты и средства производства – и сеньоры принуждали крестьян использовать все это по завышенным расценкам. Уклониться было невозможно. При этом торговля сдерживалась внутренними таможенными пошлинами, цехами и государственной монополией. В общем, все, как везде. Потеря Мадридом американских колоний окончательно дискредитировала монархию. Казна, лишившись важного источника доходов, сразу же опустела. Восстанавливать разрушенное Наполеоновскими Войнами хозяйство оказалось просто не на что. Государственные финансы уже давно сидели с гитарами на лавочках и пели романтические песни. Неудивительно, что народ вспомнил о Конституции 1812 года. 

Во время освободительной борьбы против французской оккупации чрезвычайно усилилась армия, которая стала играть особую роль в испанском государстве. Именно она и решила взять инициативу в свои руки. В январе 1820-го часть офицеров, недовольная условиями содержания, отказалась плыть в Америку и подняла восстание, которое всколыхнуло всю страну. Фердинанд VII, испугавшись, вынужден был согласиться на возвращение к Кадисской Конституции. Либеральная буржуазия вошла во властные структуры через кортесы, и добилась для себя улучшения условий торговли. Однако при этом забыла про крестьян. Либералы начали заигрывать с роялистами, не желая углублять социальные реформы, а желая выработать с правящей аристократией какой-нибудь компромисс. Некоторые, правда, пытались решать проблемы наиболее обездоленной части населения – городской бедноты и сельских жителей. Но пока они там спорили между собой, Священный Союз собрался на Веронский Конгресс и решил задушить испанскую революцию в зародыше. Основная роль отводилась реставрирующемуся Парижу. В апреле 1823 г. французская 80-тысячная армия вторглась в Испанию и начала подавление революционного восстания. Испанцы сопротивлялись, даже похитили Фердинанда VII, увезя его в Кадис. Но французы были сильнее. А испанские крестьяне – поскольку остались обделенными либеральным правительством – против иностранной интервенции решили не выступать. В итоге к ноябрю после ряда сражений французы разбили армию испанских либералов и вернули на трон короля Фердинанда. 


События в Испании подтолкнули к революционным выступлениям и жителей Неаполя – столицы Королевства Обеих Сицилий. Оно включало в себя, собственно, Сицилию и южную половину Итальянского Полуострова. Это государство пребывало в плачевном состоянии. И вполне закономерно, что там завелись идеологи всякие тайных сообществ. Одним из таких сообществ были Карбонарии – полумистическая революционная организация, мечтавшая о принятии конституции и выходе из-под власти Австрии. Восстание вспыхнуло в июне среди военных и быстро распространилось по армии. В октябре уже собрался парламент. А в ноябре пришлось усмирять остров Сицилия, который почему-то не ассоциировал себя с Неаполем (как странно). Король Фердинанд I еще во время Наполеоновских Войн выработал у себя тараканий рефлекс – в случае опасности бежать. И в данной ситуации рефлекс его не подвел. Монаршая особа убежала в австрийский Лайбах. Там он рассказал о том, как его принудили присягнуть Конституции, и вообще пожаловался, какой он бедный и несчастный, никто его почему-то не любит. На самом деле ему уже не впервой было драпать от собственного народа. Но ничего, в Лайбахе его выслушали, дали носовой платок и сказали, что все исправят. И, действительно, в феврале 1821 г. австрийская армия прошла через всю Италию, вторглась в Неаполитанское Королевство и разогнала революционеров. Правда, как только она это сделала – тут же вспыхнуло аналогичное восстание в Пьемонте, уже на севере Италии. Оно было подавлено в апреле другим контингентом австрийцев. Впрочем, все это было лишь началом. А самое интересное в Италии произойдет уже на повышательной фазе нового Цикла – во второй половине 19 века. 


Как видно, поначалу убогому Священному Союзу действительно удавалось бороться с различными революционными выступлениями в Европе. Однако вскоре среди его членов обнаружились противоречия. В 1821 г. Греция в очередной раз восстала против Османской Империи, под властью которой она находилась с 15 века. Западное сообщество восприняло это как войну христиан против восточной тирании. Вообще-то, и сама Россия нередко оказывала поддержку православным греческим инсургентам, желая помочь близкому по вере народу и одновременно ослабить враждебную Порту. В южных российских провинциях создавались тайные проэллинские организации для борьбы с турками. Многие греки состояли на военной и дипломатической службе Петербурга и пользовались своим положением. Но когда в 1820-ых годах началась греческая национально-освободительная борьба – Александр I усмотрел в этом подъем революционного движения, ведь греки учреждали Национальное Собрание и принимали Конституцию (какой ужас!). Данный вопрос рассматривался на Венском Конгрессе Священного Союза, и российский император вышел из проекта по оказанию поддержки Греции. Меж тем, война Греции с Османской Империей становилась все более упорной и крайне жестокой по своему характеру. Турки и до этого не отличались гуманистическими идеалами. А греков, столетиями пребывающих под игом Турции, в общем-то, можно было понять. Чем больше в этой войне гибло людей, в том числе мирного населения, тем больше росла поддержка греческой освободительной борьбы среди европейцев. Общественное мнение в Великобритании, Франции, Германии склонялось к тому, что грекам нужно помочь. Множество энтузиастов не только финансировали эллинских героев, но и сами вступали в ряды борцов с Османской Империей. Даже лорд Байрон, известный английский поэт, за собственные деньги снарядил экспедицию и по зову сердца отправился на Балканский Полуостров, где и нашел благородную смерть. Однако Петербург до определенного момента времени открещивался от греческого восстания. Только после смерти Александра I, уже в 1826 г., члены Священного Союза начали совместные действия. В 1827 г. при согласии Николая I была подписана так называемая Лондонская Конвенция. В ноябре корабли Великобритании, России и Франции вошли в Наваринскую Бухту и разгромили турецко-египетский флот, уничтожив несколько десятков судов. Затем последовала сухопутная интервенция. В конце концов, при поддержке великих держав греки одержали победу и вышли из-под власти Порты, отстояв свою независимость. 

Правда, между союзниками возникли разногласия, и это позволило султану Махмуду II вести себя с Россией более агрессивно. Поэтому в 1828 г. началась Русско-Турецкая Война. В 1829 г. эта война закончилась. Порта ее проиграла, а Россия приобрела небольшие территории на побережье Черного Моря.

Несмотря на совместные действия в 1820-ых гг. против Турции, в дальнейшем противоречия между членами Священного Союза только усиливались. Австрия была недовольна активностью России на Балканах и всячески это демонстрировала. Не получалось выработать и какого-то общего ответа на освободительные войны американских колоний от Испании. Великобритания занимала все более либеральную позицию, не в последнюю очередь, руководствуясь выгодами от свободной торговли. К середине века бывшие союзники уже окажутся врагами и во время Крымской Войны Великобритания и Франция совместно с Османской Империей выступят против России. Но произойдет это уже на повышательной фазе Цикла.

Греческая Война за Независимость 1821-1829 гг. была, конечно, крупным конфликтом, и судьбоносным, как минимум, для одной страны. Она унесла жизни от 120 до 250 тысяч человек (по разным оценкам). Еще около 35 тысяч унесла отдельная Русско-Турецкая Война 1828-29 гг. Однако Крымская Война 1853-56 гг. унесет жизни от 250 до 600 тысяч человек (некоторые оценки доходят до 1 миллиона).  


Между тем, консервативным силам в Европе, несмотря на первые успехи, не следовало расслабляться. Вскоре по Священному Союзу был нанесен мощный удар. Причем со стороны Франции. Дело в том, что к 1830 году действительно повсеместно стали наблюдаться кризисные явления. И это, видимо, стало дополнительным фактором, подтолкнувшим французский народ ко Второй (Июльской) Революции. Либеральная буржуазия заручилась поддержкой городских рабочих, свергла чрезмерно деспотичного короля Карла X (Людовик XVIII к тому времени помер) и привела на его место более либерального – Луи-Филиппа I из младшей ветви династии Бурбонов. Все произошло достаточно быстро. Буквально за три дня. Восставший народ сумел привлечь на свою сторону часть военных, и совместными усилиями они захватили замок Тюильри, а также дворец Лувра. Произошло это 27-29 июля. В первых числах августа (магический месяц не только в России) была принята новая Конституция. Она ограничивала власть монарха и расширяла законодательную инициативу Парламента, вводила свободу слова и полностью отменяла цензуру. Имущественный и возрастной ценз был снижен, поэтому избирательное право расширилось и теперь охватывало в 2,5 раза большее число граждан. Католическая Церковь окончательно утратила свое влияние. Также были отменены жестокие и различные позорящие наказания, вроде клеймения и прочего. Таким образом, старые порядки постепенно отходили в прошлое, на смену им приходил Новый Порядок. Французский народ кирпичик за кирпичом перестраивал свое государство – уже на демократических принципах. И убогий Священный Союз не очень понимал, что со всем этим делать.

Июльские события 1830 г. во Франции подняли своеобразную волну, которая прошлась по Европе. Многие народы восстали против деспотической власти монархов и правящей аристократии, а некоторые перешли к национально-освободительной борьбе. 


Первыми свое недовольство жизнью высказали бельгийцы. И высказали громко. Бельгия после Наполеоновских Войн была объединена с северными Нидерландами. В какой-то степени, можно сказать, что Нидерланды, как более развитое государство, Бельгию поглотили. Когда-то давно и те, и другие, по сути, являлись одной страной и принадлежали испанским Габсбургам. Однако в 16 веке там произошла Кальвинистская Революция. Вообще-то Нидерланды были самой прогрессивной областью Европы, в которой и начал по-настоящему зарождаться капитализм со всеми его свободами и демократиями. Понятное дело, что католическая Инквизиция нидерландцам стояла поперёк горла. К тому же испанский король Филипп II сильно повысил налоги, желая собрать с богатой земли побольше денег.  Нидерланды восстали против Мадрида. И в ходе Восьмидесятилетней Войны северные провинции смогли из-под власти Габсбургов выйти. Но в южных Нидерландах кальвинизм распространился не так сильно, поэтому Филипп II сумел их кнутом и пряником удержать. С того времени страны развивались по-разному. Южные Нидерланды остались преимущественно католическими, независимыми они не являлись, а переходили из рук в руки – к тому, у кого пряники были вкуснее, а кнут потолще. Наполеон и тех, и других захапал себе. А после победы над ним в 1815 г. страны Европы решили объединить южные и северные Нидерланды в одно королевство. Южные Нидерланды – это, по сути, и есть та самая Бельгия, которую большинство жителей земли не смогут найти на карте. 

После 15 лет интеграции со своими северными собратьями бельгийцы решили, что никакие им нидерландцы не собратья. Столетия испанской Инквизиции давали о себе знать. Религия разная. Языки тоже немного разные. Имеются и некоторые этнические различия: южные нидерландцы ближе к французам, а северные – к немцам. К тому же северные Нидерланды – богаче. А, значит, они плохие. Ибо всем известно, что зависть и производная от нее ненависть – чувства хорошие, и прекрасно подходят для формирования национальной идентичности. В общем, в августе 1830 г. в Брюсселе началось восстание. Единая нидерландская армия фактически распалась. И войска, верные королю Вильгельму I Оранскому, после боев были вынуждены из Брюсселя уйти.

Чтобы бельгийцев, кроме веры, языка и недоразвитости, еще хоть что-то отличало от нидерландцев – они приняли свою прогрессивную Конституцию. И в этом они поступили достаточно мудро. Их основной закон действительно оказался либеральнее многих других. Полномочия монарха были существенно ограничены двухпалатным парламентом, каждая из палат которого была выборной. Власть четко разделялась на законодательную, исполнительную и судебную. Причем первая являлась прерогативой парламента и короля, вторая – короля, а судебная власть была независимой. Гарантировалась свобода слова, свобода вероисповедания, защита частной собственности и равенство всех перед законом. Правда, католическая церковь имела некоторые привилегии. А избирательное право из-за высокого имущественного ценза получил только 1% населения. Королем был выбран герцог Леопольд из Саксен-Гобург-Готской династии.

Поскольку новой войны в Европе никто не хотел, то Великобритания, Пруссия и Франция решили независимость Бельгии признать. Правда, этому противился нидерландский король Вильгельм. Около года он терпел. А в августе 1831 решился ввести войска и начать войнушку. Буквально за 10 дней 50-тысячная нидерландская армия заняла полстраны. Могла бы занять и всю, как два пальца об асфальт ударив. Но вмешалась Франция, которая на помощь дезорганизованной 25-тысячной бельгийской армии направила 70 тысяч своих солдат. К этому времени англичане настоятельно рекомендовали войнушку Вильгельму I прекратить. И он решил судьбу не искушать. Последующие 8 лет прошли в согласованиях различных вопросов, в частности – как делить после развода совместно нажитые долги. В итоге в 1839 г. Бельгия официально получила статус независимого государства. 

Бельгийская так называемая революция – событие по масштабам не ахти какое. Хотя и судьбоносное. Но все же общее количество убитых и раненных в ходе боевых действий вряд ли превысило 25 тысяч человек. Куда более крупным и кровавым оказалось Польское Восстание в России. 


После поражения Наполеона по решению европейских держав на Венском Конгрессе большая часть Герцогства Варшавского была отдана под власть Петербурга. Новое государственное образование получило особый статус как бы королевства в составе Российской Империи (утверждалось, что якобы состоит с Россией в личной унии). Называлось оно отныне – Царство Польское. Александр I даже даровал ему Конституцию, посредством которой учреждался двухпалатный Сейм (палата пожизненных назначаемых сенаторов и палата выборных депутатов). Российский император также назначал своего наместника. Поначалу политика Александра I к Царству Польскому была сравнительно либеральной. В стране действовало законодательство, защищавшее от произвола, устанавливалась свобода слова и неприкосновенность личности для дворян. Крестьян освободили от некоторых феодальных повинностей. Но затем, видимо, находясь под впечатлениями от различных революционных выступлений в Европе, Александр I сам же начал польскую Конституцию нарушать. Была введена цензура, а принцип неприкосновенности личности и суды присяжных – отменены. Сеймская оппозиция сопротивлялась. Но безуспешно. Ее активистов арестовывали. Напряженность между Петербургом и Варшавой стала нарастать. Но Царство Польское было не единственной территорией  Речи Посполитой, которая находилось под властью России. В других польских землях, где вообще не действовала никакая Конституция, поляки просто мечтали о возрождении своего государства. Им не нужен был особый повод для недовольства. Они создавали различные тайные сообщества, внутри которых обсуждались перспективы возможного восстания. Российская власть периодически выявляла и арестовывала их членов. 

Кстати, о сообществах. После смерти Александра I в самой России в декабре 1825 г. произошло Восстание Декабристов. Либеральные идеи начали проникать и сюда. Группа  дворян, многие из которых были участниками Войны 1812 г., фактически подготовила план революции. Предполагалось отменить самодержавие и крепостное право, провозгласить свободу слова и религии, ввести конституцию, учредить суды присяжных и реформировать налоговую систему. Ситуация была подходящей. Александр I не оставил наследника. По правилам трон должен был занять его брат Константин. Однако Константин царствовать не желал. И вместо него главой государства собирался стать его младший брат – крайне непопулярный в народе Николай. Тем не менее, уже состоялась присяга армии Константину. После его повторного отречения должна была пройти переприсяга – уже Николаю. Воспользовавшись такой непростой ситуацией в качестве удачного момента, восставшие офицеры вывели на Сенатскую Площадь Санкт-Петербурга 3000 солдат. Однако произошла заминка из-за неявки к месту события князя Трубецкого, который должен был принять полномочия временного диктатора. Генерал-губернатор Петербурга граф Милорадович пытался убедить собравшихся разойтись, но в перепалке с декабристами был убит. Событие, конечно, взбудоражило жителей столицы и привлекло их пристальное внимание. Настроения в народе были не самые дружелюбные по отношению к Николаю. И, возможно, восстание имело бы успех, будь его зачинщики более решительны. Однако настоящую решительность проявил сам Николай, приказав правительственным войскам подавить дворянский бунт. Произошла перестрелка с применением артиллерии. Было убито несколько сотен человек. Декабристы арестованы, пятеро из них казнены, остальные отправлены в ссылку. Как видно, внутренний передел назрел и в России. Но страна была слишком темной и весьма далекой от прогресса. Условия для революции к тому времени в ней еще полностью не сформировались.

Декабристы не добились ничего. Однако усилили и без того нервную обстановку в столице. Цесаревич Константин отправился в Царство Польское в качестве наместника. Там он всячески раздражал польский народ своими неожиданными приступами гнева, чем еще больше усугублял ситуацию. После Июльской Революции во Франции и Августовской в Бельгии, поляки решили, что могут попытать счастье в своей национально-освободительной борьбе. Константина предполагалось убить. Вечером 29 ноября 1830 г. студенты и армейские офицеры – члены тайных сообществ – подняли в Варшаве бунт. Многие воинские части стали переходить на их сторону. А ночью к восставшим присоединились городские рабочие. Константин, предупрежденный женой-полячкой, сумел избежать покушения. Он собрал все русские войска и эвакуировался с ними из Царства Польского в Россию. 

Восставшие до конца года взяли под свой контроль органы власти. Однако между лидерами обнаружились разногласия. Более радикальные левые хотели, заручившись поддержкой Франции, продолжить революционную борьбу по всей Европе, чтобы поднять на сопротивление своих соотечественников также в Австрии и Пруссии. Более приземленные правые настаивали на вырабатывании некого компромисса с Николаем I, требуя лишь возвращения к Конституции. Пока они там спорили, Николай I уже приготовился восстание подавлять силой. Поляки поначалу назначили своим главнокомандующим генерала Хлопицкого, участника Наполеоновских Войн. Однако он был из числа правых и претендовал на роль временного диктатора. Сейм лишил его этой должности. Тогда он решил оставить пост и главнокомандующего, указав на то, что Европа не будет сражаться за Польшу. В итоге Сейм назначил главнокомандующим князя Радзивилла, не имевшего боевого опыта.

В начале февраля русские войска численностью 125 тысяч человек были направлены в непокорное Польское Царство. Поляки к тому времени едва смогли собрать 80 тысяч бойцов, большая часть из которых была необученными ополченцами с косами (так называемые косиньеры). Также восставшие качественно уступали в артиллерии и кавалерии. Несмотря на это, их первые действия имели против русской армии некоторый успех. Поход генерала Дибича на Варшаву в целом провалился. В то же время польский генерал Хлопицкий был тяжело ранен и устранился от командования. А князь Радзивилл был заменен генералом Скрижнецким. 

Весной 1831 г. восстание распространилось и на земли бывшего Великого Княжества Литовского – в Виленской, Гродненской и Минской губерниях. Русских войск там было немного. Поэтому поначалу инсургенты успешно захватывали города и склады с боеприпасами. За оружие взялись и католические священники. А в Вильно действовал отряд молодой литовской графини Эмилии Плятер. Однако Петербург вскоре объявил, что восставшие феодалы будут лишены имущества – если не прекратят бунтовать, а вот крестьяне будут прощены – если сдадутся. Последние не видели для себя большой выгоды в борьбе, т. к. все равно находились под гнетом феодалов. В итоге ряды повстанцев стали быстро редеть. Они вынуждены были перейти к партизанской войне. И к началу осени были практически полностью разгромлены.

В самой Польше у города Остроленка 25 мая произошло кровавое сражение, в результате которого восставшие потерпели поражение и были вынуждены отступить к Варшаве. Затем случилось еще несколько неудачных битв. Между тем, русский генерал Дибич заболел свирепствовавшей в то время холерой, не сдюжил натиска болезни на свой организм и помер. Вместо него Петербург направил графа Паскевича. 

К концу лета восстание в Польше стало выдыхаться. Главнокомандующие сменяли один другого. Многочисленные неудачи разочаровали польское общество. А подход русской армии к Варшаве вызвал у горожан панику. Разъяренная толпа устроила беспорядки, убила нескольких польских генералов, арестованную жену одного русского генерала и еще с пару десяток человек, на которых возложила всю ответственность. В августе Паскевич взял польскую столицу в осаду. Сам он располагал более, чем 80 тысячами солдат. В то время как защитники города имели численность в 40-50 тысяч человек, и при этом испытывали нехватку боеприпасов. Утром 7 сентября начался штурм. Несмотря на большие потери для русской армии, Варшава была принуждена к капитуляции. Большая часть армии успела выйти из города. В течение осени она была рассеяна русскими войсками, либо ушла в Австрию и Пруссию, где сложила оружие.

В ходе восстания 1830-31 гг. в Царстве Польском было убито и ранено 40 тысяч поляков и 23 тысячи русских. Поляки ничего не добились. Даже, наоборот, утратили то, что имели. Конституция была окончательно отменена. Сейм упразднен. Польская армия отныне полностью подчинялась Петербургу. Даже система весов и мер, которая до этого в Царстве Польском, была метрическая – теперь заменялась русской системой. В качестве валюты вместо польского злотого вводился рубль. Также началась политика по ослаблению католической церкви и усилению позиций православия. Все эти меры, естественно, приведут к новым восстаниям в будущем. Но окончательно Польша скинет с себя российское иго только в начале XX векам – когда развалится сама Имперская Россия.


Отдельно следует рассказать про так называемые Карлистские Войны в Испании. В 1820-ых годах революция здесь потерпела поражение. Но всем было понятно, что без внешнего вмешательства испанцы могли бы запросто вынести королевскую семью из дворца, донести до побережья и выкинуть в море. Так что лед тронулся. К 1830-ым годам число противников абсолютной монархии значительно возросло. А в 1833 г. Фердинандушка благополучно отошел в ад. Своей наследницей он, естественно, назначил родную дочку Изабеллу. Поскольку она к моменту смерти папы была еще малышкой (3 года отроду), то регентшей при ней должна была остаться ее родная мама, королева-консорт Мария Кристина де Бурбон. Здесь-то и начались проблемы. 

Дело в том, что с 18 века законы Испании не разрешали пребывания женщины на троне. Фердинанд эти законы перед смертью успел подрихтовать. Но легитимность этой рихтовки начал оспаривать его родной брат – Дон Карлос Старший. Вокруг него группировались сторонники абсолютной монархии и приверженцы католической религии. В основном это были священники и безграмотные крестьяне, по ушам которых священники могли ездить до бесконечности. Как известно, в животном мире, два этих забавных вида образуют устойчивый симбиоз: первые рассказывают вторым всякие забавные сказки, тем самым повышая настроение – а вторые взамен пожизненно кормят первых, несут им свои деньги и различное имущество. Естественно, что к священникам и крестьянам примыкали также дворяне. И все вместе они пытались перетянуть на свою сторону жителей отдаленных регионов, которые считали, что абсолютный монарх гарантирует им древние права самоуправления. В общем, так сформировалась группа Карлистов.

Вторая же группа – либералов – стала толкаться вокруг Изабеллы и ее мамаши-регентши Марии Кристины. В основном это были жители городов и в первую очередь нарождающаяся буржуазия с центром в Мадриде. В 1820-ых годах у них уже что-то получилось, но из-за собственных ошибок они все потеряли. Теперь они хотели снова попытать свое счастье. Они почему-то решили, что королеву-консорт и принцессу будет легче склонить к демократическим реформам. Поэтому предпочли их Дону Карлосу Старшему. 

Вообще-то, если бы бог захотел решить всю эту проблему, то мог бы просто подарить Фердинанду сына. Но он подарил ему только двух дочерей, видимо, посчитав, что так будет интереснее. И, действительно, веселье началось неимоверное. 

Как известно, Испания далеко не однородна, она была собрана воедино из разных средневековых государств. Особое место всегда занимала Страна Басков, которая располагается в горах, и представляет собой труднопроходимую местность. Благодаря Ордену Иезуитов она приобрела себе исключительные торговые и другие различные привилегии. Эти привилегии, в том числе таможенные пошлины, помогали процветать баскскому региону, но сдерживали экономическое развитие Испании в целом. Поэтому либералы в Мадриде хотели их отменить (внутригосударственные таможенные барьеры вредят общенациональной экономике). На этом в свою очередь умело играли сторонники Дона Карлоса, хотя вряд ли сами они терпимо относились к баскской автономии. Тем не менее, именно в баскском регионе легче всего у карлистов получилось поднять восстание против центральной власти. С этого и началась в 1833 г. гражданская война. 

В данном конфликте не обошлось без участия иностранных держав. Сторонникам принцессы Изабеллы помогали Великобритания и, как это ни странно, Франция. Казалось бы, всего 10 лет назад Париж уничтожил своей интервенцией зарождающуюся в Испании демократию. Но сейчас вдруг решил оказать либералам поддержку, предоставив финансирование и даже послав парочку войсковых дивизий. Дело в том, что в самой Франции к тому времени уже прошла Июльская Революция (1830 г.), буржуазия получила в парламенте больше власти, а консерваторы утратили свои позиции. По некоторым данным, в период 1820-22 гг. испанские кортесы взяли у британских и французских Ротшильдов кредиты. Так что у Лондона и Парижа были свои интересы на Пиренейском Полуострове. Впрочем, и роялисты тоже не остались в одиночестве – им помогали сторонники монархии из других европейских государств.

Гражданская война в Испании продолжалась почти 7 лет. Завершить ее можно было и раньше, ведь на стороне либералов и Изабеллы была практически вся армия. Но поскольку речь идет об Испании, то слишком просто и быстро здесь быть ничего не могло. У либералов начались трения с королевой-консортом и ее окружением. Мария Кристина не желала одобрять слишком демократическую конституцию. А ее любовная связь с каким-то армейским сержантом вызывала в народе, мягко говоря, неприятие. Неподобающее поведение бывшей королевы и ее разногласия с союзниками ослабляли либеральную партию. Поэтому первое время изабеллиносы терпели поражения. К тому же их противником был эффективный и жестокий генерал Томас де Сумалакарреги. Но, в конце концов, среди карлистов тоже началась междоусобная грызня. Сумалакарреги получил пулю в ногу и как-то очень странно умер от не слишком серьезной раны. По слухам, сам Дон Карлос Старший приложил к этому свою руку – просто из-за зависти. В итоге чаша весов склонилась на сторону либералов. И в 1839 г. был подписан Мир, а в 1840 г. боевые действия прекратились. 

Первая Карлистская Война на самом деле была достаточно крупным и кровавым гражданским конфликтом. И все же она не дотягивала до масштабов периода Наполеоновского Вторжения. Я не описываю подробно войны на понижательной фазе Цикла. Однако даю количественную характеристику. Так, Первая Карлистская Война унесла жизни до 140 тысяч испанцев (верхняя граница), еще несколько тысяч французов и англичан. В то же время Пиренейские Войны 1807-1814 гг. унесли жизни 200-400 тысяч испанцев, 180-240 тысяч французов и их союзников (в основном поляков), и 35 тысяч англичан с португальцами. А верхние оценки смертей, включая гражданское население, вообще доходят до 1 миллиона. То есть цифры несопоставимы. Ну, и важно отметить, что Первая Карлистская Война не случайно называется “Первой”. Она имела продолжение. И это продолжение мотало нервы людям уже на повышательной фазе, на пике которой конфликт и завершился.


Вернемся к Франции. Следует упомянуть, что в 1830-ые и 1840-ые года Париж приступил к захвату Алжира. Подготовка к этому велась еще до Июльской Революции. Вообще, отношения французов, да и всех европейцев, с жителями Северной Африки на протяжении столетий были довольно сложные. Берберские пираты не только постоянно нападали на торговые суда в Средиземном Море, но и совершали грабительские набеги на прибрежные территории европейских государств, похищая итальянцев, испанцев и французов, которых затем продавали в рабство. Поэтому африканский берег всегда считался варварским. Испанцы еще в 16 в. начали отправлять военные экспедиции в Алжир, чтобы покончить с пиратством и вернуть соотечественников. Потом этим активно занялся Людовик XIV в 17 в., вызволяя из плена французских подданных. Нередко приходилось платить пиратам дань. Даже американцы, прибывающие в Средиземное Море, какое-то время подвергались рэкету со стороны морских бандитов. Потом они решили эту проблему бомбардировкой алжирских городов, тем самым принудив к наведению порядка местных правителей. Короче, ничего хорошего от этого Алжира в любом случае никогда не ждали. Но к 19 веку французские торговцы имели там кое-какие коммерческие предприятия. Турецкий наместник Хусейн III постоянно повышал для французов дань, которую он брал за ведение бизнеса. Вел себя грубо и грозился выгнать иностранных купцов из страны. А в 1827 г. он и вовсе оскорбил французского посла, ударив его то ли опахалом, то ли мухобойкой. Роялистское правительство такого простить не могло и снарядило к африканскому побережью военную экспедицию. Летом 1830 г, незадолго до Революции, французы на удивление быстро захватили город Алжир (столицу). Так быстро, что даже сами пришли в смятение, и некоторое время просто не знали, что с этим счастьем теперь делать. Но потом все-таки решили захватывать страну дальше. Это было рационально. Зачем вести тяжелые войны с могущественной Великобританией, если можно заняться колонизацией отсталых недогосударств? Опыт, полученный в предыдущие годы, сослужил хорошую службу. Французы явно вышли на новый уровень развития. В общем, колонизация Алжира в активной фазе продолжалась до 1847 г., а окончательно была завершена к XX столетию. В ходе нее погибло, судя по всему, несколько сотен тысяч человек, преимущественно алжирцев, конечно. Верхние оценки доходят до 850 тысяч – но есть проблемы с дифференциацией периода завоевания (только до 1847 г. или до 1876 г.). В любом случае даже эти цифры не идут в сравнение с цифрами потерь от Наполеоновских Войн. Да и колонизация Алжира была все-таки локальным, а не глобальным событием. 

Перфильев Максим Николаевич (С)