Помочь сайту
Поздравления
Чеви-Чейс - старая английская баллада
8 марта 2019 -
Владимир Голубихин
И Бог нас всех храни
От злой охотников судьбы,
И в Чеви-Чейс гоньбы.
Со сворой псов, и всем двором
Оленей Перси гнал,
И всяк родившийся потом
Охоту эту клял.
Храбрый граф Нортумберленд,
Обет святой храня,
Вторгнулся в шотландский лес,
Охотиться три дня -
Всех рогачей он в Чеви-Чейс
Желает истребить.
О том граф Дуглас услыхал,
Он не любил шутить,
И Перси шлёт он свой приказ:
«Покинь наш лес тотчас!»
Английский граф сказал смеясь:
«Иди и выставь нас».
Пятнадцать сотен с ним стрелков
Пошли в шотландский лес,
И лучше сроду удальцов
Не видел Чеви-Чейс.
Борзые пущены травить
Оленей-рогачей,
Вставало солнце над землёй,
Как стали бить зверей.
Ещё на гору солнце шло,
Олень уж сотый пал,
А лучник всяк, плюя на то,
Стрелял и убивал.
Они стояли на холмах,
Откуда видно всё,
Никто не мог им помешать
Стрелять и убивать.
Оленей рвали на куски
Борзые злые псы,
Их визг и лай вторили вкруг
Долины и холмы.
Лорд Перси, глядя вниз с холма
На бойню под горой,
Сказал: - Граф Дуглас обещал
Тут встретиться со мной,
И если б я его не знал,
Давно б ушёл домой. –
Тут славный рыцарь подскакал,
И указал рукой:
- Смотри, вон Дугласа полки
Сверкают чешуёй:
Полных два десятка копий
Ведут шотландцы в бой.
Тут, видно, весь бурлит Твиддейл,
Блистая, словно Твид!
- Бросай охоту! К бою все! –
Граф Перси говорит:
- Вперёд, за мной, бойцы мои!
За мной не счесть побед!
В Шотландии и Франции
В бою нам равных нет.
Над благородным рыцарем,
На боевом коне
Я честь и ныне иму здесь,
Вздев Дуга на копье! -
Перед дружиною своей,
Граф Дуглас выступал
На белом, словно снег, коне,
И шлем его блистал.
- Держи ответ, кто был так смел,
Оленей моих бить, –
Так Дуглас в гневе прокричал, -
Меня забыв спросить?
За словом Перси в долг не лез,
Надменно отвечал:
- Да кто ты будешь сам таков,
Чтоб нам ответ держать?
И нам совсем не ведом страх,
Чтоб пред тобой дрожать! –
Перекрестился Дуглас граф,
И грозно продолжал:
- Так выходи вперёд один,
Я буду ждать тебя,
Я знаю твоё имя, граф,
Ты – Хотспер, Дуглас – я!
Но как бы не был ты горяч,
Поверь мне, было б жаль,
Забрать за голову твою
Всех тех, за кем ты встал.
Пусть нас рассудит Божий Суд,
И жив пребудет люд. -
Ответил Перси: - Я иду!
Нет спора, прав ты тут. -
Средь англичан поднялся шум,
Уайтингтон взревел:
- А что скажу я королю,
Пади наш лорд теперь?
Что наблюдал я в стороне,
Как Перси умирал?
Что жизнь моя дороже мне,
Чем благородный ярл?
Что я умею? Что могу?
Вот ноги, чтоб стоять,
Вот меч, и твёрдая рука,
И лук мой, чтоб стрелять! -
Английский строй вздел луки вверх
С тугою тетивой,
И первый залп разящих стрел
Взгудел, как шершней рой.
Не дрогнул Дуглас впереди,
Высокий и прямой,
Был он подобием скалы
Под тучей роковой.
Он первым на врага пошёл,
Как древний бог войны,
И копья воинов его
Ежом за ним пошли.
Пробит английский строй стрелков,
И пало много в нём
Отважных смелых англичан,
Но всё им нипочём.
Долой не нужный больше лук,
Есть острые клинки,
И ливнем сыпали они
Удары не легки.
Сверкали искры тут и там,
Стена на стену шла,
И многим светлым господам
Открылась уже тьма.
Христос! Зовущий нас к любви!
Ты слышал, видел всех,
Там тонущих в своей крови
Повсюду на земле!
Тут просвистела вдруг стрела
С английской стороны,
И сердце Дугласа нашла
Под панцирем стальным.
Он только лишь успел сказать:
- Смелей вперёд, друзья!
Кончается пусть жизнь моя,
Но побеждаю я. -
И с тем он дух свой испустил.
Лорд Перси тут сказал:
- Пусть будет пухом, Дуглас Джеймс,
Тебе моя земля!
Лишь ведает один Господь,
Как жалко мне тебя,
Ты был достойным мне врагом,
Не ведающим зла. –
Шотландский рыцарь, видя смерть
Любимого вождя,
Поклялся Перси отомстить,
Копьём своим тряся -
Носил он цвет Монтгомери,
И звали его – Хью,
Копьё направив Перси в грудь,
Он шпоры дал коню;
Английских йоменов он всех
Бесстрашно раскидал,
И в графа Перси на скаку
Копьё своё вогнал;
Всю силу он вложил в удар,
Удар был так силён,
Что насквозь был пробит доспех,
И Перси пал с конём.
Вот так погиб второй из тех,
Кому уж равных нет,
У йоменов граф на глазах
Пустился на тот свет.
Согнул лук каждый из них тут,
Из тиса тугой лук,
Стрелу длиною в целый ярд
Всяк натянул без мук.
Нацелив их в Монтгомери,
Всяк в цель её послал,
И перья серого гуся
Пропели Хью финал.
С полудня бились до темна
В жестокой битве той,
Вечерний звон колоколов
Остановил злой бой.
В нём пал Перси Удалой,
И сэр Джон Эгертон,
Сэр Роберт Рэдклифф, и сэр Джон,
И Джеймс – герой-барон.
Георг - сэр рыцарь, смельчак Джеймс –
Всяк был из них любим;
И Ральф из Рэби, тоже здесь,
Хоть был непобедим.
Уайтингтон вот тут лежит,
Ему поставлен крест –
Был он лишён обеих ног,
И бился дальше без.
И с графом Дугласом здесь лёг
Сэр Хью Монтгомери,
И Чарлз Мюррей с одной ногой,
Порублен был в куски.
Его племянник, Чарлз Мюррей,
Стоял с ним до конца,
И праведный сэр Дэвид Лэмб
Тут не сберёг себя.
И Максвелл смелому вождю
Тут смерть пришлось встречать,
Две тысячи шло горцев в бой,
Вернулось пятьдесят пять.
Пятнадцать сотен англичан
Покинули свой дом,
Вернулись только пятьдесят три,
А прочьи под холмом.
Над полем вдов на день другой
Стоял великий стон,
Кровавы раны море слёз
Омыло тысяч жён.
Из мёртвых тел сочилась кровь
Дорогой слёз домой,
Прощаясь с каждым сотню раз,
Покрыли их землёй.
Был вестью Эдинбург сражён
С шотландским королём,
Что Дуглас Джеймс убит стрелой
В владении своём.
И плакал в горе Джеймс король:
- Шотландцы, знайте все,
Другого мужа, как был Джеймс,
Не будет уж при мне. -
И той же вестью был сражён
Король английский вмиг,
Что Перси, граф Нортумберленд,
Под Чеви-Чейс убит.
- Господь теперь пребудет с ним, -
Рёк Генрих наш король. –
Он стоил мне пятьсот иных,
Мы так скорбим о нём.
Но видит Бог, я отомщу!
Шотландцам горе всем,
За графа Перси я убью
Не счесть их сколь взамен! -
Король исполнил свой завет,
И в Хомилдон погиб
Шотландских рыцарей весь цвет,
И плач стоял велик.
И прочих горцев без числа
За Перси одного,
За травлю зверя в Чеви-Чейс,
На месте полегло.
Господь! Да здравствует король!
И мира, счастья нам.
Внуши жить в мире господам,
И прекратить раздор!
***
God prosper long our noble king,
Our liffes and safetyes all;
A woefull hunting once there did
In Chevy-Chace befall.
To drive the deere with hound and home,
Erie Percy took his way;
The child may rue that is unborne
The hunting of that day.
The stout Erie of Northumberland
A vow to God did make,
His pleasure in the Scottish woods
Three summers days to take;
The cheefest harts in Chevy-Chace
To kill and beare away:
These tydings to Erie Douglas came,
In Scotland where he lay.
Who sent Erie Percy present word,
He wold prevent his sport;
The English Erie not fearing that,
Did to the woods resort,
With fifteen hundred bow-men bold,
All chosen men of might,
Who knew full well in time of neede
To ayme their shafts arright.
The gallant greyhounds swiftly ran,
To chase the fallow deere;
On Munday they began to hunt,
Ere day-light did appeare;
And long before high noone they had
An hundred fat buckes slaine;
Then having din'd, the drovyers went
To rouze the deare againe.
The bow-men mustered on the hills,
Well able to endure;
Theire backsides all, with speciall care,
That day were guarded sure.
The hounds ran swiftly through the woods,
The nimble deere to take,
That with their cryes the hills and dales
An eccho shrill did make.
Lord Percy to the quarry went,
To view the tender deere;
Quoth he, "Erie Douglas promised
This day to meet me heere;
"But if I thought he wold not come,
Noe longer wold I stay."
With that, a brave younge gentleman
Thus to the Erie did say:
"Loe, yonder doth Erie Douglas come,
His men in armour bright;
Full twenty hundred Scottish speres,
All marching in our sight.
"All men of pleasant Tivydale,
Fast by the river Tweede:"
"O cease your sport," Erie Percy said,
"And take your bowes with speede.
"And now with me, my countrymen,
Your courage forth advance;
For never was there champion yett
In Scotland or in France,
"That ever did on horsebacke come,
But, if my hap it were,
I durst encounter man for man,
With him to breake a spere."
Erie Douglas on his milke-white steede,
Most like a baron bold,
Rode formost of his company,
Whose armour shone like gold.
"Show me," sayd hee, "whose men you bee,
That hunt soe boldly heere,
That, without my consent, doe chase
And kill my fallow-deere."
The man that first did answer make
Was noble Percy hee;
Who sayd, "Wee list not to declare,
Nor shew whose men wee bee.
"Yet will wee spend our deerest blood,
Thy cheefest harts to slay;"
Then Douglas swore a solempne oathe,
And thus in rage did say;
"Ere thus I will out-braved bee,
One of us two shall dye:
I know thee well, an erle thou art;
Lord Percy, soe am I.
" But trust me, Percy, pittye it were,
And great offence, to kill
Any of these our guiltlesse men,
For they have done no ill.
"Let thou and I the battell trye,
And set our men aside."
" Accurst bee he," Erie Percy sayd,
" By whome this is denyed."
Then stept a gallant squier forth,
Witherington was his name,
Who said, "I wold not have it told
To Henry our king for shame,
"That ere my captaine fought on foote,
And I stood looking on:
You bee two erles," sayd Witherington,
"And I a squier alone.
"I le doe the best that doe I may,
While I have power to stand;
While I have power to weeld my sword,
I le fight with hart and hand."
Our English archers bent their bowes,
Their harts were good and trew;
Att the first flight of arrowes sent,
Full four-score Scots they slew.
Yet bides Earl Douglas on the bent,
As Chieftain stout and good,
As valiant Captain, all unmov'd
The shock he firmly stood.
His host he parted had in three,
As Leader ware and try'd,
And soon his spearmen on their foes
Bare down on every side.
Throughout the English archery
They dealt full many a wound;
But still our valiant Englishmen
All firmly kept their ground.
And throwing strait their bows away,
They grasp'd their swords so bright:
And now sharp blows, a heavy shower,
On shields and helmets light.
They clos'd full fast on everye side,
Noe slacknes there was found;
And many a gallant gentleman
Lay gasping on the ground.
O Christ! it was a griefe to see,
And likewise for to heare,
The cries of men lying in their gore,
And scattered here and there.
With that, there came an arrow keene
Out of an English bow,
Which struck Erie Douglas to the heart,
A deepe and deadlye blow:
Who never spake more words than these,
"Fight on, my merry men all;
For why, my life is at an end:
Lord Percy sees my fall."
Then leaving liffe, Erie Percy tooke
The dead man by the hand;
And said, "Erle Douglas, for thy life
Wold I had lost my land!
"O Christ! my verry hart doth bleed
With sorrow for thy sake;
For sure, a more renowned knight
Mischance cold never take."
A knight amongst the Scotts there was,
Which saw Erie Douglas dye,
Who streight in wrath did vow revenge
Upon the Lord Percye;
Sir Hugh Mountgomerye was he call'd,
Who, with a spere most bright,
Well mounted on a gallant steed,
Ran fiercely through the fight;
And past the English archers all,
Without all dread or feare,
And through Earl Percyes body then
He thrust his hatefull spere
With such a vehement force and might
He did his body gore,
The speare ran through the other side
A large cloth-yard, and more.
So thus did both these nobles dye,
Whose courage none could staine;
An English archer then perceiv'd
The noble erle was slaine.
He had a bow bent in his hand,
Made of a trusty tree;
An arrow of a cloth-yard long
Up to the head drew hee.
Against Sir Hugh Mountgomerye,
So right the shaft he sett,
The grey goose-wing that was thereon
In his harts bloode was wett.
This fight did last from breake of day
Till setting of the sun;
For when they rung the evening bell,
The battel scarce was done.
With stout Erie Percy, there was slaine,
Sir John of Egerton,
Sir Robert Ratcliff, and Sir John,
Sir James, that bold Baron.
And with Sir George and stout Sir James,
Both knights of good account,
Good Sir Ralph Rabby there was slaine,
Whose prowesse did surmount.
For Witherington needs must I wayle,
As one in doleful dumpes;
For when his legs were smitten off,
He fought upon his stumpes.
And with Erie Douglas, there was slaine
Sir Hugh Mountgomerye,
Sir Charles Murray, that from the feeld
One foote wold never flee.
Sir Charles Murray of Ratcliff, too,
His sisters sonne was hee;
Sir David Lamb, so well esteem'd,
Yet saved cold not bee.
And the Lord Maxwell in like case
Did with Erie Douglas dye;
Of twenty hundred Scottish speres,
Scarce fifty-five did flye.
Of fifteen hundred Englishmen,
Went home but fifty-three;
The rest were slaine in Chevy-Chace,
Under the greene wood tree.
Next day did many widowes come,
Their husbands to bewayle;
They washt their wounds in brinish teares,
But all wold not prevayle.
Theyr bodyes, bathed in purple blood,
They bore with them away:
They kist them dead a thousand times,
Ere they were cladd in clay.
This newes was brought to Eddenborrow,
Where Scotlands king did raigne,
That brave Erie Douglas suddenlye
Was with an arrow slaine.
"O heavy newes," King James did say;
"Scottland can witnesse bee,
I have not any captaine more
Of such account as hee."
Like tydings to King Henry came,
Within as short a space,
That Percy of Northumberland
Was slaine in Chevy-Chace.
"Now God be with him," said our king,
"Sith it will noe better bee;
I trust I have, within my realme,
Five hundred as good as hee.
"Yett shall not Scotts nor Scotland say,
But I will vengeance take,
I'll be revenged on them all,
For brave Erie Percyes sake."
This vow full well the king perform'd
After, at Humbledowne;
In one day, fifty knights were slayne,
With lordes of great renowne.
And of the rest, of small account,
Did many thousands dye:
Thus endeth the hunting in Chevy-Chace,
Made by the Erie Percy.
God save our king, and bless this land
In plentye, joy, and peace;
And grant henceforth, that foule debate
'Twixt noblemen may cease!
Рейтинг: 0
260 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
