ШУЛЬЖЕНКО

Побыть бы одному…

                                    Ну, вот – один.

И всё моё – минуты и мгновенья.

До лысины дожил и до седин

и размечтался об уединеньи.

Хотел поразмышлять с собою что ль?

Но вот поёт по радио Шульженко.

Она поёт, а сердце ранит боль:

её уж нет. И нет её давненько.

Она ушла, с собою унеся

не только жизнь свою –

                                         мою ведь тоже.

Ну, что же, что та жизнь моя не вся?

Она моей, оставшейся, дороже.

А, впрочем, кто мне скажет, что почём?

А в жизни нету искр и нету цвета.

Поплакать бы тихонько…

                                             А о чём?

Ах, боже мой, неужто важно это?

Слезами можно душу облегчить,

да, говорят, что это дело бабье,

а мужику в оставшуюся прыть

катить…

             Да нет дорог – одно ухабье.

Побыть бы одному…

                            Ну, вот – один.

Да что-то удовольствия нет, право.

Я времени другого блудный сын.

До смерти, 

               до моей,

                       не смолкни, Клава.