Я в Ашхабаде был известен, даже слишком.
Я на гоп-стоп ходил и брал лохов на понт,
Но как то опер, молодой парнишка,
Против меня поставил всё на кон.
Он как то завалился на малину,
Где с Фирузой я отдыхал от дел,
И в нос мне сунул табельный волына,
И даже в воздух, падла, выстрелить успел.
«Лежать, урод!» «Да я лежу, начальник!»
«А это кто?» «Да это Фируза»
А он давай по почкам мне мочалить,
Хотя я слова грубый не сказал.
Тогда я с ним решил вступить в дебаты
«Ты что творишь, начальник, беспредел?
Не буду говорить без адвоката!»
А он ведро мне на уши одел.
«Сейчас твои права я зачитаю»
Как двинет табуреткой по ведру
«Ты что в натуре озверел, начальник?»
А он «Тебя я в порошок сотру
Коль я сейчас не получу ответа
Про барахло Петровой Гюльчатай»
«Э, хрен пришьёшь, начальник, дело это.
Здесь с Фирузой я месяц почитай
Бухаю и свидетелей есть куча.
Да опроси хоть всех её девчат!»
Из под ведра базарить несподручно,
Тем более, когда в него сучат.
Но я напряг голосовые связки
И прохрипел «Начальник, не дури!»
А он « Джигит, завяжем эти сказки»
И стал стучать в ведро, как в тамбурин.
И взял я дело Гюльчатай Петровой,
Ещё по кражам взял два глухаря.
Тут сто шестую примешь. Что ж такого,
Раз эти падлы что хотят – творят.
Когда так жёстко строится беседа,
Возьмёшь не только мелкий эпизод,
А смерть Дианы с Доди Альфаедом,
А это, извините, не на год.
Помочь сайту
Поздравления
