"...Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час"
С. Есенин
Всё глуше сердца стук, всё медленней и тише.
Нет буйства чувств былых, нет дерзости ума.
Напрасно я зову весну ко мне под крышу -
не нравится ей дом, где властвует зима.
Бессмысленность житья пилою мозг тревожит.
Тоскливая хандра крестом легла на грудь.
А рюмка на столе, я знаю, не поможет
наполнить красотой смородиновый путь.
Свеча едва чадит, закат в полнеба грудой.
Мой Реквием в слезах восходит палачом.
И лишь мои стихи, детишки-изумруды,
ещё лежат в глазах сгорающим лучом.
Хрипят мои часы, печаль звенит струною.
Здесь узел, там клубок и горькое "Прости".
А локоны потерь, хранимых в сердце мною,
уже не в силах я по жизни вдаль нести.
Могильный катафалк уже стучит по плитам
и скоро чёрный креп приют мой обовьёт.
Злой хохот в вышине заменит плач-молитву,
а слёзы обо мне лишь стылый дождь прольёт.
[Скрыть]Регистрационный номер 0377953 выдан для произведения:
"...Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час"
С. Есенин
Всё глуше сердца стук, всё медленней и тише.
Нет буйства чувств былых, нет дерзости ума.
Напрасно я зову весну ко мне под крышу -
не нравится ей дом, где властвует зима.
Бессмысленность житья пилою мозг тревожит.
Тоскливая хандра крестом легла на грудь.
А рюмка на столе, я знаю, не поможет
наполнить красотой смородиновый путь.
Свеча едва чадит, закат в полнеба грудой.
Мой Реквием в слезах восходит палачом.
И лишь мои стихи, детишки-изумруды,
ещё лежат в глазах сгорающим лучом.
Хрипят мои часы, печаль звенит струною.
Здесь узел, там клубок и горькое "Прости".
А локоны потерь, хранимых в сердце мною,
уже не в силах я по жизни вдаль нести.
Могильный катафалк уже стучит по плитам
и скоро чёрный креп приют мой обовьёт.
Злой хохот в вышине заменит плач-молитву,
а слёзы обо мне лишь стылый дождь прольёт.