Горбоносый, сутулый, худой, а глаза мудреца,
Его речи послушать, к нему, забегал я в каморку.
Он учил - что на сцене ты можешь сыграть подлеца,
А кто в жизни играет, тем через другую гримёрку.
Мефистофель в сравнении с ним был бы просто красавец.
Этот мог так смотреть, что бежали мурашки по коже.
Он учил - душу дьяволу может продать, лишь мерзавец,
Надо жить, чтобы реже просил ты :" Прости меня Боже"!
В этом теле тщедушном столько духа и внутренней силы,
И откуда она, я постигнуть не мог, хоть убей.
Он учил - если чуют слабинку, то насадят на вилы,
Если взял в руки нож, значит - выхода нет, значит - бей!
Я бродил по погосту и искал среди листьев увядших,
Где могилка его, чтоб сказать : "Пред тобою я чист".
Он учил - сколько судеб людских, столько ангелов падших.
Вот и крест полусгнивший, а на нём только надпись - АРТИСТ.
[Скрыть]Регистрационный номер 0360381 выдан для произведения:
Горбоносый, сутулый, худой, а глаза мудреца,
Его речи послушать, к нему, забегал я в каморку.
Он учил - что на сцене ты можешь сыграть подлеца,
А кто в жизни играет, тем через другую гримёрку.
Мефистофель в сравнении с ним был бы просто красавец.
Этот мог так смотреть, что бежали мурашки по коже.
Он учил - душу дьяволу может продать, лишь мерзавец,
Надо жить, чтобы реже просил ты :" Прости меня Боже"!
В этом теле тщедушном столько духа и внутренней силы,
И откуда она, я постигнуть не мог, хоть убей.
Он учил - если чуют слабинку, то насадят на вилы,
Если взял в руки нож, значит - выхода нет, значит - бей!
Я бродил по погосту и искал среди листьев увядших,
Где могилка его, чтоб сказать : "Пред тобою я чист".
Он учил - сколько судеб людских, столько ангелов падших.
Вот и крест полусгнивший, а на нём только надпись - АРТИСТ.