|
... И- в то же мгновение, и- незамедлительнейше по прочтении сей грязнейшей надписи эдак ухмыляющейся-похохатывающей-кривляющейся, на грязной, вонючей стене полусгнившего дощатого сортира станционного, с круглым "очком"-дыркою вонючей, за твоей "личной подписью", вот уж обыкновеннейшая интернет-скотина двуногая, имя коим в интернете многомиллионнейшем - поистине легион на легионе (и- уж как оно водится во многих таких сортирных случаях- среди и прочей, уж не слишком разнообразной "по тематике", на три четверти нецензурной похабщины, и среди мерзейших эдаких почти наскально-первобытно-непристойных рисуночков), куда, увы и ах- заглянуть на мгновение пришлось, эдак "по самой малой нужде"... И- с грохотом опуская забрало, до сего мгновения- весьма и широко, и благодарнейше, и приветливейше поднятое навстречу тебе, доселе незнакомый Евгению Востросаблину человечий подонок-бумагомарака виртуальный, эдакий умозрительнейше-умопостигаемейший, эдакий эфирно-зефирно-соцсетевейший... И- тяжёлой, латной, стальной, боевой рукавицею фамильно-наследственной, ко всему- ещё и сжатой в могучий стальной кулак... И- сплеча... И- со всего размаху... И- наотмашь... И -справа, и -слева, и прямо... и- справа, и -слева, и -прямо.... И- методичнейше, и- размеренно поочерёднейше, и- в некотором роде даже и весьма вдумчивейше, дабы Правосудие (пока что Земное-Подлунное) и неизменно, и неотвратимейше свершалось над такими, как ты, грязный паяц-петрушка-скоморошечка копеешно-рыношнейший, ярмарошнейше-балаганнейший, и в полной мере, и строжайше по всем многовековым законам любого на этом свете Господнем-Божием и Доброго, и Порядочного, и Приличного Общества Людского... И - весьма даже размеренно-ритмичнейше, и- лучезарно-безмятежнейше, и- невозмутимейше, и- один за другим... один за другим, говорю я, поочерёднейше, навылет вышибая-выколачивая гнилые, кривые, чёрные зубья змеиные (то есть, собственно- раз за разом, одним рывком поднимая скота двуногого за шиворот, с заплёванно-загаженного дощатого пола сего чуть не столетнего МЭЖО-сортира вонючего-полустаночного, чуть не по пояс и лопухом, и крапивою заросшего, и раз за разом аккуратно приставляя-прислоняя его к полусгнившей стенке с огромными просветами)... И- вдребезги разбивая, набок сворачивая поганый носище... И, наконец, в заключение, эдак дойдя-добравшись до главного, то есть- запуская тяжёлую, стальную, латную перчатку-рукавицу полутысячелетнего рода Востросаблиных в поганую пасть- и единым, мгновенным рывком с корнем вырывая поганое жало-язык окровавленный, и под дичайший, и под пронзительно-истошнейший, и трусливейший, и донельзя злобнейший, и сатанинский, и зверино-волчий вой и вопль сего злобнейшего шута-скомороха-петрушки копеешно-низкопробнейшего, рыночно-балаганного, ой, и как же далече окрест разносящийся по сим ныне безлюдно-пустыннейшим местам колымско-магаданским, аккурат тамушки, где некогда и узкоколейная ветка была- полустанок, исключительно предназначенный для разгрузки-выгрузки эшелонов с зеками и сталинскими, и прочими. Ну, однако - я тут задержался несколько долее того, чем намеревался. Об ответе каком-либо отнюдь и не хлопочи, негодяй человечий, и не беспокойся, и уж не обременяй себя- не отягчай. ибо Евгений Востросаблин и сказал уже, и содеял-совершил уже всё, что ему угодно было и явить, и высказать, и обнаружить а главнейш- и содеять, и совершить, и надлежаще-достодолжнейше тебя покарать... Стало быть, за окончанием всех своих дел (вот уж минимально неотложнейших-необходимейших) более здесь попросту не появится, то есть- - и никогда не замарается более о твои какие-либо возможно-всевозможные словесные изблевания злобнейшие, и просто никогда уже и не узнает о них, и никак не осведомится, и не известится...
|